Тайна замка Морунген

Глава 24 Человек без сердца

…Побыть в блаженном небытии удалось недолго. Сначала спину кольнул холод, потом голова мотнулась от легкого похлопывания по щеке, и голос госпожи Шварц скорбно прокаркал прямо в ухо:

— Она тоже отдала богу душу?

— Нет… — прошептала я сухими губами. — Я тут. Август? Он… жив?

Меня поддержали за спину, я поднялась и тут же ринулась вперед и уперлась ладонями в колени Августа.

Лихорадочно коснулась его рук и впилась взглядом в его лицо.

Август дышал. Грудь поднималась неровными, но сильными толчками. По лицу пробегала судорога. Его веки затрепетали, он скрипнул зубами и попытался что-то сказать.

— Полковник так и будет сидеть пришпиленным к креслу как жук на иголках? — мрачно осведомился Вундерлих.

Август рванулся. Жилы на руках напряглись, затрещали крепления, но кожаные ремни держали запястья крепко.

Я принялась расстегивать замки.

— Что ты сделала? — произнес Август хрипло и едва слышно.

— Оживила тебя, — ответила я, не поднимая головы.

— Моя грудь… я не слышу своего сердца. Оно не бьется.

— Твое сердце не в груди. Оно… вокруг тебя. Теперь замок Морунген и есть твое сердце.

Утомленный усилием, он опять откинулся назад; его затылок глухо стукнулся об изголовье.

— Сейчас. Подожди…

Моя рука на секунду зависла над рычагом; прежде чем сдвинуть его с места и убрать иглы, я глянула на часы.

Бой прекратился, но маятник качался, стрелки замерли на цифре «двенадцать», и по ним время от времени пробегали голубоватые искры.

Я опустила рычаг, и Август заскрипел зубами от боли, когда шипы выскочили из его спины и шеи. Он наклонился вперед и упал на меня. Я обхватила его тяжелое тело обеими руками и прижала к себе, не давая соскользнуть с кресла. Генерал и Гаспар поддержали его за плечи.

— Отнесите его в комнату, — я с трудом встала на ноги. — Уложите в постель, смойте кровь. Он в безопасности… пока.

— А что делать с дырой в его груди? — поинтересовался генерал, поморщившись.

— Наложим повязку.

— А потом? Как он будет жить дальше?

— Я не знаю! — крикнула я. — Ясно одно: теперь он часть замка. Он не может покинуть его. Пока работает этот механизм, пока движутся его энергетические потоки, Август будет жить.

— Барышня, вам тоже нужна помощь, — забеспокоилась Луция, которая невесть откуда появилась у меня за спиной. — Видели бы вы себя! У вас все лицо в крови. Вы белая, как мукомол, а под глазами сине.

— Ты действительно спасла его! — с восторгом и ужасом сказал Гаспар. — Ты оживила замок. Ты узнала его предназначение!

— Но я не представляю, что делать дальше!

В коридоре послышались шаги, и в зал торопливо вошли люди.

— Барышня! Я привез вашего отца, — объявил Курт. — И еще двоих… встретил по дороге.

— Кого?

В проходе показался красный от волнения отец, за ним стояли и изумленно озирались пожилой седобородый мужчина и высокий белобрысый юноша в очках.

Я чуть не зарыдала от облегчения.

— Майя, что происходит? — растерянно вопросил доктор Крамер.

— Ну и беспорядок! А кровь откуда? Тут что, произошло убийство? — с высокомерным любопытством поинтересовался Франц Фукс, но я готова была расцеловать его.

— Вы не представляете, как я рада вас видеть, — выдохнула я и второй раз за день свалилась в обморок.

Был полдень, когда я проснулась. В теплом свете заливающего комнату солнца события прошлой ночи вспоминались кошмарным сном. Но смертельная слабость в теле подтверждала, что я и правда совершила вчера невозможное.

У моей кровати пошевелилась и зевнула Луция; она сидела со мной до утра.

— Очнулись, барышня, — сказала она с облегчением.

— Что с полковником?

— В порядке, — неуверенно ответила Луция. — Он… ну, живой. Пытался встать, но Курт ему не дал.

По ее лицу было ясно, что она вовсе не считает, что полковник в порядке. Она наверняка думала, что он восстал из мертвых при помощи дьявольской магии. Захочет ли она служить хозяину без сердца в груди?

— Вам подать чай? Новые и старые гости сейчас обедают внизу…

— Не надо. Я спущусь к ним.

В столовой я нашла генерала Вундерлиха, доктора Крамера, Франца Фукса и отца. Они мирно сидели за столом и о чем-то спорили, иногда повышая голос и хлопая в запале ладонями по столу. Когда я зашла, все замолчали.

— Майя, зачем ты встала? — строго поинтересовался доктор Крамер. — У тебя нервное и физическое истощение. Тебе нужно выпить бокал красного вина и съесть сырой печени.

— Заказать для вас у кухарки сырой печени? — тут же невозмутимо осведомился мажордом.

— Нет! Омлет и чай, пожалуйста.

— И ветчины с горошком, — потребовал отец.

От обыденности разговора мне стало не по себе. Мы сидим тут и спорим, что съесть! В то время как вчера…

— Майя, я так горжусь тобой, — доктор Крамер похлопал меня по руке, потом крякнул, запустил пятерню в седую шевелюру и в волнении взлохматил волосы. — То, что ты сделала… это невероятно. Потрясающий прорыв в изучении витализма и магнетизма! Мы подробно опишем все в статье, и отправим ее в…

— Нет! — я помотала головой. — Не стоит. Доктор Крамер, простите, но я в растерянности. Август… сейчас он жив. Но надолго ли? Механизмы замка могут в любой момент дать сбой. И что тогда?

— Я взял твои чертежи и проверил механизмы, — отец кивнул на пачку листов. — Я не инженер, я часовщик, но, насколько могу судить, все работает отлично. Если нужно, останусь в замке и буду помогать. Госпожа Шварц… — он смутился, — …уже приготовила для меня комнату. Оказывается, мы были знакомы с Беатой в юности! Она меня вспомнила, и я ее. Красивая была девушка.

— Кроме того, здесь Франц, — доктор Крамер любовно посмотрел на своего ученика. Тот хмыкнул, снял очки и протер их салфеткой. — Он будет следить за жизненной силой полковника. Для этого его и наняли.

— Но задание изменилось, — сухо ответил Франц Фукс. — Фон Морунген нанял меня обеспечить работу механического сердца. Теперь у него нет сердца. А сделать новое…

Он в задумчивости побарабанил пальцами по столу.

— Вы сможете?!

— Ну конечно, — он глянул на меня снисходительно. — Разумеется, не такое, какое изготовил покойный Кланц. Буду использовать свои методы. Не знаю, сколько времени для этого потребуется. Год, два… десять. Но работа стоит того. Этот замок и его хозяин — любопытное поле для исследований и экспериментов.

Вряд ли Августу понравится быть «полем для исследований», подумала я, но улыбнулась. Франц Фукс — не Кланц. И, в конце концов, иного выбора у Августа нет.

Я отодвинула нетронутую тарелку и поднялась.

— Пойду проведаю полковника.

— Да, он спрашивал о тебе, — сказал отец и, не глядя мне в глаза, подцепил на вилку кусок ветчины.

Выйдя в коридор, я услышала за спиной покашливание и шорох подошв. Обернулась; у стены стоял Зандер. Его появление вызвало смешанные чувства.

— Добрый день, госпожа Майя, — сказал брадобрей тихим угодливым голосом.

— Почему вы убили Кланца? — спросила я, не утруждаясь ответным приветствием.

— Потому что он убил полковника и собирался убить вас.

— Но вы были его сообщником! Получали от него золото и исполняли его приказы!

— Я уже упоминал, что мои мотивы неправильно истолковывают, — терпеливо пояснил Зандер и развел руками, как будто сожалея о глупости окружающих. — Да, я люблю деньги. Никогда не отказываюсь от подкупа. Но и о долгах помню. Исполняй я требования Кланца в точности, полковник давным-давно попал бы ему в лапы или отправился на тот свет. А откажись я от предложения Кланца, он нашел бы другого исполнителя.

— Почему тогда вы не рассказали обо всем полковнику?

— Мне неприятно говорить об этом, но поначалу я действительно… сомневался. Я жадный и не скрупулезный человек, Майя, — признался он. — Бывший мародер. Кланц заплатил столько, что совесть замолчала. Но потом… я передумал.

— Какие вы, предатели, сложные натуры!

— Именно так, — легко улыбнулся Зандер. — Это вы, добрые люди, просты и понятны. А вот мы, негодяи, бываем непредсказуемы. Особенно если мы не лишены кое-какой чести. Или если видим для себя новую выгоду.

Вести беседу о вопросах чести и морали я не пожелала, поэтому отвернулась и пошла к Августу.

Дверь в его покои была приоткрыта; вместе со мной в комнату просочился невесть откуда взявшийся Фил.

— Барышня! — поднялся Курт. — Хорошо, что вы пришли. Я отлучусь перекусить. Не выпускайте командира из комнаты! Ему нужен отдых.

— Да, иди, — кивнула я и прошла в спальню.

Август сидел на краю кровати и пытался натянуть рубашку. Его руки подрагивали от слабости, он никак не попадал в рукава и вполголоса сыпал ругательствами. Его волосы были взлохмачены, щеки черны от щетины, поперек груди тянулась широкая полоса повязки, что прикрывала зияющее отверстие в грудной клетке. Повязки были и на плечах, и на руках, и на спине.

— Майя! — Август попытался встать, но силы подвели его, и он чуть не упал. В гневе ударил кулаком по подушке и стиснул зубы, удерживая ругательство.

— Вот теперь я спокойна, — улыбнулась я и опустилась на стул. — Ты гневаешься и бранишься. Значит, с тобой все в порядке.

Фил прыгнул на кровать, потоптался по одеялу, замер возле груди полковника, настороженно подергивая ушами, но потом пристроился под левым боком — там, где когда-то у Августа билось механическое сердце.

Теперь Август сидел неподвижно и только смотрел на меня пристально и остро, и неожиданно я почувствовала смятение.

— В порядке? — глухо сказал он. — У меня больше нет сердца. Я мертв.

— Разве мертвые ругаются как солдаты? Ты жив. И сердце у тебя есть. Но не в груди. Оно вокруг тебя. Замок дает тебе жить. Завтра я изготовлю для твоей груди временную пластину. Неприлично ходить с дырой на месте сердца.

Он протянул руку и коснулся моей руки.

— Храбрая голубка Майя… чуть не погибла сама, чтобы вытащить меня с того света. И у тебя остались силы шутить и не давать мне пасть духом.

— По-моему, ты и так вполне бодр, господин полковник, — заметила я. — Скоро сможешь встать и заняться делами.

— Уже занялся. Вызвал дознавателей. Отправил Бианку в Шваленберг под конвоем егерей.

— Она и правда Горностай? Ты знал это с самого начала? И поэтому затеял пригласить невест в замок?

— Знал, но не с начала. И невест затеял пригласить не я, а княгиня. Просто наши планы совпали.

— Глупые мальчишеские игры… — пробормотала я с интонацией госпожи Шварц.

— Да, у нас свои развлечения.

— А Кланц? И… его логово в подземелье? Будет проводиться дознавание?

Август помрачнел.

— Да, будет. Тело Кланца на леднике. Рудник пока опечатан.

— Август, что было тогда, семнадцать лет назад?

Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза, потер грудь и быстро убрал руку, почувствовав провал под повязкой.

— Семнадцать лет назад я был очарован Кланцем. Мне было с ним интересно. Я не желал верить слухам. Да, помогал ему. Искал для него книги, приносил раненых лис и собак. Кербера он оживил. Дал ему железное сердце. И сказал, что хотел бы повторить эксперимент на человеке. И готов немало заплатить за это.

— Твоя мать уверена — ты взял деньги, чтобы спасти отца.

— Да. Но не только. Кланц обещал славу и успех. И выполнил свое обещание.

— Когда ты искал пропавших детей, ты… не подозревал о том, что с ними стало?

— Сейчас я говорю себе, что не подозревал, — ответил Август с горечью, но взгляд его оставался тверд. — И почти убедил себя в этом. Как было на самом деле… я не помню. Думаю, должен был догадываться. Я не мог быть настолько слеп!

— Ты был почти ребенком. Кланц обманул тебя.

— Потом, уже в столице, я узнал о методах работы Кланца. Понимание пришло озарением. Тогда я порвал с ним все связи, хотя Кланц ни в чем не признался. И когда я вернулся в Морунген, я должен был искать доказательства! Но не мог заставить себя спуститься в тот рудник. Потому что догадывался, что там найду, и это окончательно подтвердит мои подозрения, — он тяжело покачал головой. — Я все откладывал… вел себя как трус.

— Трусы не спускаются в подземелье, рискуя жизнью, чтобы спасти потерявшуюся нищую девчонку. Не кидаются на человека, который грозит пистолетом. И не уничтожают свое живое сердце, чтобы прервать цепь преступлений. Которые совершались вовсе не ради науки, а ради наживы и тщеславия.

— Ты всегда готова найти для меня оправдания, голубка Майя.

— Кстати, куда ты дел Риту? Посадил в каталажку?

— Отправил ее вместе с семьей в Шваленберг к дознавателям. Чтобы она была в безопасности и дала подробные показания о том, что видела в подземелье. Да, теперь я собирался вывести Кланца на чистую воду. Может это оправдывает меня… хоть отчасти. Но все равно я начал действовать слишком поздно.

— Когда смог, тогда и начал. Прекрати грызть себя. Ты должен был рассказать мне обо всем сразу.

— И что бы ты сделала, если бы узнала, что я живу благодаря жизням других людей? Мое железное сердце было как дом с привидениями. Населенное виталической силой жертв Кланца.

— Думаешь, я бы в ужасе убежала от тебя? Ошибаешься.

— Помнишь, тот день, когда прибыли гости и мы разговаривали с тобой на крыльце? Той же ночью я приходил к тебе. Собирался рассказать все. О сердце, о том, что люблю тебя. Что был болваном. Но потом пожалел тебя и ушел.

Мы помолчали. Август крепче сжал мою руку, как будто боялся, что я все-таки убегу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Хорошо. Но странно. Впервые за долгие годы нет боли в груди. Она исчезала лишь тогда, когда ты была рядом. Теперь в груди тишина. И пустота. Но кровь течет и бьется в моих жилах. Это благодаря тебе? Ты продолжаешь отдавать свои силы? Майя, не стоит. Ты погубишь себя. Ты могла погибнуть вчера!

— Но ты поступил бы также ради меня, разве нет? Я больше не помогаю тебе. Работает замок… механизм Жакемара. Теперь он рождает ту виталическую силу, которая дает тебе жить.

— И я теперь его часть. Часть замка, верно? Как все эти скелеты, изваяния… Я и не слышу стук сердца, но чувствую пульсацию. Она идет извне. К этому нужно привыкнуть.

— Привыкнешь.

— Теперь я не могу покинуть Морунген, так? Я должен постоянно находиться в его пределах. Как далеко я могу выйти?

— Я не знаю, Август. Механизмы работают не только в замке, но и вокруг него. В лабиринте… узел силы где-то здесь. Но пока я не знаю больше. Прости. Ты ненавидишь это место. Ты хотел уехать в столицу. Но теперь нельзя. Ты словно в окружении неприятеля. В плену. И не можешь вырваться. Тебя ждет непростая жизнь.

Он покачал головой и усмехнулся.

— Майя, я умирал много раз и научился ценить и любить жизнь, какой бы она не была. И привык нести службу на посту. Дел в округе полно. Будет чем себя занять. В конце концов, разве не об этом я мечтал всю жизнь? Вернуться в Морунген хозяином, пустить корни, стать его частью. Мечты сбылись, хоть и вот таким вот странным образом.

— Тут Франц Фукс. Он обещал изготовить для тебя новое железное сердце. Но когда это будет…

— А ты, Майя? Что теперь будешь делать ты? Уедешь в столицу?

Его жадный, требовательный и нежный взгляд так и впился в мое лицо. Я вспыхнула. О, теперь он будет говорить, чтобы я не связывала с ним свою жизнь, потому что он полутруп и пленник замка! Будет твердить, что я должна расправить крылья и лететь на свободу! Что он недостоин меня! Что он испортит мне жизнь! Будет проявлять неуместное благородство!

— Я больше тебе не нужна. Теперь у тебя есть Франц Фукс, который будет о тебе заботиться. Наш договор расторгнут, — сказала я и не удержала обиды в голосе.

— Ты нужна мне, — резко сказал Август. — Что мне сделать, что сказать, чтобы удержать тебя тут? Я болван и чертов эгоист, да. Но когда думаю, что ты уедешь и я больше тебя не увижу, мое несуществующее сердце готово разорваться. Майя, останься в Морунгене. Можешь заниматься тут чем угодно. Делать часы. Восстанавливать лабиринт. Раскрашивать каменные скелеты во все цвета радуги. Приглашать в замок друзей и родню из Ольденбурга. Изучать ювелирное дело. Ездить в столицу на балы и в театры, но только потом обязательно возвращайся. Слышишь?

Он говорил сердито, отрывисто, совсем не так, как должен говорить влюбленный — не просил, не умолял, но требовал и приказывал!

И это так обрадовало меня, что я улыбнулась и пересела к нему на кровать. Мне нравилось видеть его решительным и неистовым. Я осторожно коснулась кончиками пальцев его губ, чтобы он замолчал, потом дотронулась до колючего подбородка, скользнула пальцами по бьющейся жилке на шее, провела ладонью по тугим мышцам на его плечах.

— Да, я хорошо тебя слышу. Вовсе не обязательно говорить громким офицерским голосом, господин полковник.

Он поймал мою руку и сильно сжал пальцы. От его взгляда у меня в груди и животе стало горячо.

— В самый первый миг, когда я увидел тебя в доме твоего отца, я понял, что не смогу отпустить тебя. Но теперь…

— Тебе придется жениться на мне, иначе ничего не выйдет, — прервала я его решительно.

— Даже не дала мне шанса сделать тебе предложение, как полагается, — возмутился он. — Я все утро думал, что именно сказать, чтобы убедить тебя стать баронессой фон Морунген.

— Неужели сомневался, что я соглашусь? Зря. Я об этом мечтала. А когда я о чем-то мечтаю, готова идти до конца. Не думая о том, что подумают посторонние. Ты научил меня этому.

— Ну хоть какая-то от меня польза.

— И как ты собирался убеждать меня выйти за тебя замуж?

— Так и не придумал. Все доводы казались мне слабыми. Обещать достаток, драгоценности, титул? Тебя этим не купишь. Обещать вечную любовь? Я даже не знаю, умею ли любить так, как нужно.

— Никто не знает, как нужно любить. Просто люби, и все.

— Я люблю тебя, но ты знаешь — со мной непросто.

— Да, прекрасно знаю. Не испугал.

— Я ужасно ревнив. Каждый раз, когда видел тебя рядом с Эмилем или Гаспаром, был готов размозжить этим мальчишкам головы.

— Но держался ты хорошо. Я не заметила твоей досады. Жаль. А уж я как ревнива! Ух, как ненавидела твоих кандидаток в невесты. И до сих пор ненавижу.

— В будущем я не дам тебе повод для ревности.

— Зря так думаешь. Ты видный мужчина. Военный герой. Богат, красив, знатен. Окутан мистическим ореолом человека без сердца. Романтически настроенных девиц это привлекает. Но я не подпущу к тебе ни одну из них. И немедленно выставлю Карину Кальбек вон. Она еще не уехала.

— Прекрасно. От них одна докука, от этих романтических девиц. И от предприимчивых вдовушек тоже.

— И я не разрешу тебе командовать мной.

— Вот из этого ничего не выйдет. Привычка командовать прочно въелась в мои кости. Но ты можешь попробовать командовать мной. Посмотрим, что получится.

— Да, скучно нам вместе точно не будет. Но если вдруг ты…

Договорить не вышло, потому что Август обнял меня за шею, притянул к себе и поцеловал так, что вопросов больше не осталось. Я целовала его в ответ и ликовала — со мной был не голем с железным сердцем, холодный и неприступный, а человек, полный сомнений, страхов и любви. С которым мы будем жить в Морунгене долго и счастливо. Потому что я разрушила проклятие замка и расколдовала его хозяина.

КОНЕЦ..