Тайная любовь

12

Маркиз Стейд сидел за завтраком с видом человека, которого заставили есть на собственных похоронах.

— Который час, Мастерс? — спросил он таким тоном, словно его бы не удивило, если б ему сказали, что пробил роковой час.

— Пять минут первого, милорд, — ответил Мастерс уважительно и добавил: — Что ваша светлость прикажет сделать с деньгами, которые вы принесли домой прошлой ночью?

Маркиз едва глянул на кучу золотых монет и банкнот, лежащих на столе, куда он положил их, когда вернулся из игорного дома. Он не ответил, и слуга продолжил:

— Там также деньги, которые вы выиграли позавчера и днем раньше, милорд. Неразумно, простите мне мои слова, хранить такие ценности в этом доме. Здесь не так безопасно, как в Стейд-Холле.

Маркиз с грохотом оттолкнул тарелку.

— Отдайте их, — бросил он.

— Отдать, милорд?! — воскликнул Мастерс, на мгновение потеряв свою обычную беспристрастность.

— Да, раздайте. Отдайте их священнику ближайшего прихода и скажите, пусть раздаст их бедным — здесь должно хватить на весь Брайтхелмстоун.

— Но, милорд, здесь тысячи…

— Делай, как я сказал.

— Очень хорошо, милорд.

Мастерс вышел из комнаты лишь для того, чтобы через несколько секунд вернуться.

— С вами желает поговорить госпожа Фитцгерберт, милорд.

— Кто?

Маркиз вскочил со стула, глядя на слугу, словно ослышался.

— Госпожа Фитцгерберт, милорд.

Она вошла в комнату, необыкновенно очаровательная в шляпе из соломки с перьями, которая украшала ее простой наряд из нежно-серого атласа.

— Простите, милорд, что побеспокоила вас.

— Никакого беспокойства, мадам, это неожиданная честь для меня, — высокомерно бросил маркиз, потом, вспомнив о приличиях, добавил: — Не присядете, мадам?

Мария пересекла комнату, ее юбки колыхались в такт шагам, села в кресло, повернувшись к окнам, выходящим на Морской парад. Солнечный свет, попадавший в комнату сквозь длинные окна, наполнял все помещение. Маркиз медленно подошел к ней, встал напротив, повернувшись спиной к пустому камину, и посмотрел на Марию застывшим взглядом, словно с трудом выносил ее присутствие в комнате.

— Насколько я знаю, вы уже приходили, — наконец произнес он, словно чувствуя, что необходимо извиниться. — Я бы принял вас наверху в салоне. Это комната для завтрака. Прошлой ночью я поздно вернулся.

Для него было необычно объяснять свои поступки, и, поняв, что он говорит это, чтобы потянуть время и не переходить к делу, Мария тихо сказала:

— Вы удивлены моим визитом, милорд. Я пришла, потому что мне нужна ваша помощь.

Маркиз поднял бровь.

— Моя помощь, мадам?

— Да. Гретна вчера исчезла.

Если она ожидала удивить его, то ее ожидания оправдались. Он резко нахмурился, глаза смотрели на нее почти дико.

— Это невозможно! — воскликнул маркиз. — Абсолютно невозможно!

— Может, мне следует объяснить, — продолжила Мария. — Она ушла по доброй воле. Оставила мне записку. Но я беспокоюсь, очень беспокоюсь, поэтому пришла просить вас о помощи.

— Почему она ушла? — спросил маркиз.

— Возможно, кое-что вы сами можете мне рассказать, — ответила Мария. — Понимаете, ей было не по себе последние три дня.

— Я понятия не имею почему, — сказал маркиз.

— Она казалась возбужденной, ее словно лихорадило три дня назад — в среду утром, если быть точной. Я помню, потому что сама приболела во вторник ночью и рано легла спать. Я послала за моим доктором — который также лечит и принца, — но он ничего страшного не обнаружил, просто сказал, что у нее нервная лихорадка.

Мария вздохнула.

— Я надеялась, она быстро поправится, и вчера утром Гретна действительно казалась здоровой. — Она замолчала и на минуту опустила глаза, пытаясь подобрать правильные слова. Потом, когда маркиз ничего не ответил, продолжила: — Вчера меня навестила знакомая. Она сказала, что мне следует знать последнюю новость. Это было, милорд, во вторник ночью, когда я рано отправилась спать. Гретна сбежала с лордом Роксхоллом и была возвращена вами, милорд, рано утром.

Мария замолчала. Маркиз не ответил, однако она терпеливо смотрела на него. Он нахмурился, темные брови почти сомкнулись на переносице, рот превратился в прямую линию.

— Как такое могло случиться? — спросил он.

— Думаю, вы дадите мне объяснения, милорд, — предположила Мария.

— Вы говорили Гретне об этом? — спросил он.

— Да, — ответил Мария. — Она не отрицала этого, но и не была откровенна со мной. Я просила ее рассказать мне правду, но она отказалась, сказав, что это не ее секрет. Она без конца повторяла, что она не сбегала с лордом Роксхоллом. Но Гретна не стала отрицать, что вернулась домой рано утром с вами. Так что я могла догадаться, что вы спасли ее, но не понимаю, от чего.

Мария сжала руки и страстно добавила:

— Я жалею, что вообще рассказала ей об этом. Жалею, что досаждала ей расспросами. Но днем позже она сослалась на головную боль и ушла в спальню. Этим утром, когда горничная пошла будить ее, на подушке лежала лишь записка.

Мария достала из дамской сумочки записку и протянула ее маркизу. Он взял и медленно прочитал:

Моя драгоценная Мария!

Я обдумала все очень тщательно, и я уезжаю. Если останусь, то принесу Вам только позор и скандал, а я не хочу вредить Вам, ибо очень сильно люблю. Также я отдам Вам все деньги, которые Вы потратили на меня. Вы были так щедры, добры ко мне, за что я благодарю Вас от всего сердца.

Я буду в безопасности, поэтому Вы не должны беспокоиться обо мне, я найду подходящее место, чтобы заработать на жизнь и не быть никому обязанной.

Умоляю Вас, не пытайтесь найти меня, это только помешает Вам. Я люблю Вас и благодарю.

Гретна.

— Можете представить, что я почувствовала, обнаружив письмо? — дрожащим голосом спросила Мария. — Как Гретна сможет найти работу или позаботиться о себе? Когда она говорит о том, чтобы вернуть мне деньги, я начинаю винить себя во всем.

— Почему? — спросил маркиз невыразительным голосом, но Мария поняла, что дело тут не в антипатии.

— Вчера после ленча принц захотел отправиться на бега, но мы обнаружили, что так стеснены в средствах, что не сможем поставить даже пять фунтов. Мы посмеялись над этим, потом моя старая горничная, которая рядом со мной около двадцати лет, попросила нас принять ее жалованье, чтобы преодолеть наше затруднение. Мы, конечно, отказались, но принца и меня глубоко тронуло ее предложение. Наверное, Гретна расстроилась, что у нее нет денег, чтобы помочь нам.

Мария всхлипнула.

— Я проклинаю себя за то, что не подумала тогда, что подобная сцена может расстроить ее. Но я была так счастлива, что она рядом со мной. Я так сильно люблю ее, что даже не могла и представить, что она думает об уходе.

— У вас нет идей, куда она ушла? — спросил маркиз.

— Нет, — ответила Мария. — Я ломала голову все утро, пытаясь представить, где она надеется найти работу.

— Могла она вернуться в Лондон?

— Молю Небеса, чтоб она не сделала этого! А если да, вы должны найти ее, милорд, потому что я не представляю ее одну, беззащитную в огромном бездушном городе. Я постоянно думаю, почему Гретна решила, что ей необходимо бежать. Какой скандал мог затронуть ее имя? Вы не расскажете мне, что случилось во вторник ночью?

Наступила тишина, потом маркиз произнес:

— Вы совсем ничего не знаете?

— Абсолютно, клянусь вам, — подтвердила Мария.

— Гретна не рассказала вам, — начал маркиз, — что лорд Роксхолл задумал похитить вас, мадам, и отвезти в Индию.

— Меня! Отвезти! — воскликнула Мария. — Но почему? По какой причине?

— Думаю, вы можете догадаться.

Мария сильно побледнела.

— Я понятия не имела, что он — мой враг, — прошептала она, поднеся руку к горлу.

— Он и не хотел, чтобы вы так думали, — отрезал маркиз. — Это был умный план. Вас отвезли бы на яхте, а он, за исключением часа или чуть больше, присутствовал бы на каком-нибудь приеме, обеспечив себе прекрасное алиби. Принц получил бы от вас письмо, что вы больше не могли делить с ним бедность и неудобства, поэтому уехали за границу. Письмо было бы написано вашей рукой, потому что вас бы заставили это сделать, мадам.

— Я… я не могу поверить в это, — слабо произнесла Мария. — А Гретна? Как Гретна узнала об этом?

— Она не знала, — мрачно объяснил маркиз. — Они думали, что похищают вас, поскольку выманили вас из дома по ложному сообщению принца, будто он требует немедленного вашего присутствия. Но вы спали, и Гретна не смогла вас разбудить, поэтому пошла вместо вас.

— В ту ночь я приняла настойку опия, — воскликнула Мария. — Нет, в самом деле она не могла разбудить меня.

— Так было, пока она не очутилась на яхте, — продолжал маркиз. — И когда лорд Роксхолл обнаружил ошибку, то решил не возвращаться в Брайтхелмстоун, а отправиться в путешествие с Гретной. Он всегда желал ее, с первого раза, как увидел.

— Бедная девочка, как, должно быть, она испугалась! — выдохнула Мария. — А вы… вы, милорд, спасли ее?

— Да, слава Богу, — ответил маркиз. — Гарри Кэррингтон рассказал мне о некоторых планах лорда Роксхолла, которые услышал от одного из друзей лорда, сэра Джозефа Тэнфилда. Он пил в игорном доме за «конец госпожи Фитцгерберт». Тост показался Гарри странным, и он надавил на Джозефа, напоив его до такого состояния, что тот сам все выболтал. Когда Гарри понял, что случилось, то примчался ко мне. Я бросился следом за похитителями, но прибыл в ваш дом слишком поздно, через двадцать минут после их отъезда. Я спросил вас, но мне ответили, что вы спите. Я настоял, чтобы поднялись наверх и убедились, что это действительно так. Я хотел уже уходить, подумав, что Гарри ввели в заблуждение, когда что-то подсказало мне спросить о Гретне.

— Наверное, покровитель детей шепнул вам это! — воскликнула Мария.

— Возможно, и так, — согласился маркиз. — Горничная отправилась на ее поиски, когда она ушла, бедная женщина, сидевшая в холле, рассказала, что Гретна уехала в Морской павильон. Она описала мне все как было. Слуга в королевской ливрее принес сообщение, что принц немедленно желает видеть вас. Гретна поехала вместо вас. Я больше не медлил ни минуты. Я вспомнил, что днем раньше яхта стояла в устье реки в десяти милях отсюда. Мои серые примчались туда в краткий срок, но яхта уже отчалила и вышла в море.

— Господи, что вы сделали дальше? — выдохнула Мария. Она зачарованно слушала его, наклонившись вперед, сжав руки, словно с трудом справлялась с ожиданием.

— Я увидел, что вниз по реке движется таможенный катер. Я объяснил офицеру, кто я, и рассказал, что мне важно немедленно попасть на яхту. Он, должен заметить, оказался чрезвычайно любезен.

Маркиз замолчал, и Мария быстро спросила:

— Это все? Что произошло, когда вы попали на борт?

— Я прибыл вовремя, — сухо ответил маркиз. — Гретна плохо справлялась с его светлостью, но я уверен, что он больше не побеспокоит ее или вас — он не вернется в Англию.

— Вы не убили его? — не выдержала Мария.

Маркиз покачал головой:

— Нет, Гретна боялась, что я могу это сделать, но я наказал его более сурово. Он — один из тех паразитов, которые не могут жить без бомонда, это тешит их самолюбие.

— А Гретна, что она сказала?

— Она очень мало говорила.

— Должно быть, девочка чрезвычайно обрадовалась, увидев вас.

— Она была бы рада видеть кого угодно в данных обстоятельствах, — сухо возразил маркиз.

Мария глубоко вздохнула.

— Я пришла к вам этим утром, милорд, не только потому, что вы кавалер Гретны, но потому что знаю, как нежно она относится к вам. Я надеялась, что вы сможете найти в своем сердце ответ на ее чувства.

— Вы ошибаетесь, мадам, — перебил ее маркиз. — Гретна сказала точно о своих чувствах ко мне. Я не имею иллюзий на этот счет.

— И когда она рассказала вам о своих чувствах? — мягко продолжила Мария. — Это было в моем доме на Сент-Джеймс-сквер, когда вы просили ее уехать от меня?

— Да, — подтвердил маркиз.

— И вы поверили ей? О, какие глупцы эти мужчины! — воскликнула Мария. — Вы поверили, что вы безразличны ей, просто потому что она отказалась выполнить ваше требование оставить меня — ту, кого она знает и любит с детства?

На минуту она замолчала, потом добавила:

— Вы в самом деле уважали бы ее, если бы ее верность была так неглубока?

Маркиз почти с испугом посмотрел на нее:

— Я не думал об этом с такой стороны.

— Конечно, нет, — усмехнулась Мария. — Вы приказали ей бросить единственного друга в ее тихой, одинокой жизни и ожидали, что она повинуется вам.

— Я делал только то, что лучше для нее. Так я думал.

— Конечно, — согласилась Мария. — Но вы с трудом могли предположить, что Гретна подумает обо мне, а не о себе. Она верила, что нужна мне. Я говорила ей, что она — огромная часть моей жизни. Сейчас я слишком одинока. — Она видела, что маркиз нахмурился при этих словах, и продолжила: — Гретна никогда не говорила мне всего, милорд, но, возможно, потому что я так сильно люблю ее или очень чувствительна, я понимала, что ее беспокоит. Я знала, что Гретна любит вас с первого момента, как приехала в Лондон.

— Это неправда, — отрезал маркиз.

— Я говорю вам это, милорд, только потому, что никто больше не поймет моего страха, беспокойства за Гретну.

Маркиз обернулся.

— Я найду ее, — сказал он. — Вы можете быть уверены.

Мария поднялась.

— Благодарю вас, — очень искренне произнесла она. — Я благодарна вам больше, чем это можно передать словами. Я знаю, что принц тоже будет благодарен вам. Ему очень нравится Гретна, как и вы, милорд.

— Очень мило с вашей стороны сказать мне об этом, — ответил маркиз немного смущенно. — Вы знаете, я был вашим врагом, однако вы так добры.

— Я знала, что не нравлюсь вам, — возразила Мария. — Но принц ценит вашу дружбу. Я знаю, что вы оказываете на него хорошее влияние в отличие от тех, кто претендует на право называть себя его друзьями. Для меня это намного важнее, чем что-либо другое, что касается лично меня.

На последних словах голос ее дрогнул. Маркиз посмотрел на нее со странным выражением лица, потом неожиданно сказал:

— Смею ли я просить вас простить меня, мадам? Я крайне ошибался во всем, что думал и представлял о вас. Могу я принести свои извинения и попросить вас, когда вы снова подумаете обо мне, думать не как о враге, а как о ком-то, кто желает вам всего хорошего и всегда к вашим услугам?

Лицо Марии осветила улыбка.

— Мне нечего вам прощать, милорд, — сказала она. — Я понимаю и уважаю ваши чувства. Принц и я, мы оба нуждаемся в друзьях, которым можем доверять.

Она протянула руку, и маркиз поднес ее к своим губам.

— Клянусь, я не подведу вас, — тихо произнес он.

На мгновение пальцы Марии сжали его руку.

— И вы найдете Гретну?

— Я найду ее и верну вам, — пообещал маркиз.

Миссис Мерривезер взяла две буханки только что испеченного хлеба с подноса и поставила их на длинный деревянный стол, который растянулся на всю кухню. Потом принесла кусок свежего масла из маслобойни и положила большой закопченный окорок рядом. Она взглянула на дедовские часы в углу кухни, увидела, что время подходит к пяти, и позвала младшего сына, мальчика девяти лет, который гонял цыплят за дверью.

— Колин! Ты там? Сбегай в погреб и принеси эля. Мужчины вернутся с поля через несколько минут с пустыми желудками.

— Да, мам, через минуту, — ответил Колин.

Потом, когда миссис Мерривезер хотела уже поторопить его, она услышала, как во дворе скрипнули ворота.

Миссис Мерривезер ждала гостя в открытых дверях, уперев руки в боки с необычно суровым выражением лица.

— Добрый день, миссис Мерривезер!

Женщина взглянула на маркиза, и ее карие глаза не выразили никакого удивления по поводу его появления. Потом без должного радушия она сказала:

— Здесь нет для вас места, милорд, и вы можете убираться с моего двора так же быстро, как приехали сюда.

Маркиз со слабой улыбкой прошел дальше на кухню и бросил свои серые кожаные перчатки на край стола.

— Вы ждали меня? — спокойно спросил он.

— Нет, — фыркнула женщина. — Как и никто в этом доме…

Внезапно она остановилась, увидев выражение победы в его глазах.

— Значит, Гретна здесь? — спросил маркиз. — Я так и думал.

— Я не позволю вам беспокоить ее или расстраивать, она и так уже достаточно расстроена, — бушевала миссис Мерривезер.

Женщина остановилась, потом снова заговорила обвинительно:

— Что вы сделали с ней — вы и ваши отвратительные друзья? До того как уехать отсюда, она была достаточно счастлива. Приехала, плачет на моей груди и спрашивает, может ли остаться здесь, пока не найдет работу. Работу! Я спрашиваю вас! Как она может заработать себе на жизнь?

— Это я и приехал выяснить у нее, — ответил маркиз.

— И что вы можете предложить? — спросила миссис Мерривезер.

Маркиз рассказал ей.

Гретна стояла на коленях на траве в церковном дворе с букетом роз, которые принесла на могилу с простым дешевым крестом. Но на нем были нацарапаны имена отца и матери со словами: И смерть не разлучила их.

Гретна положила цветы, и на лепесток капнула и заблестела, как капля росы, слеза.

— Вы… вместе, — нежно прошептала она. — Но я… одна, так ужасно… одинока. Не знаю, куда… пойти или что сделать. Вы не могли бы помочь… мне? Как-нибудь… подсказать, что я… должна делать.

Ответа не последовало, и еще одна слеза упала на другую розу, потом еще одна и еще.

Внезапно с тропинки, ведущей в деревню, послышались шаги. Она опустила голову еще ниже, надеясь, что человек, кто бы это ни был, пройдет мимо и не заговорит с ней. Но шаги приблизились, потом затихли. Гретна всей душой желала, чтобы человек ушел, увидев, что она поглощена своими мыслями. Но через минуту или две, когда ничего не произошло, вежливость заставила ее поднять голову и посмотреть на подошедшего.

Девушка нервно вздрогнула, словно олень, испуганный охотником. Она посмотрела на маркиза, расправив складки на муслиновом платье. На ней было то же белое муслиновое платье с голубым пояском, в котором она появилась в Стейд-Холле в их первую встречу. Только теперь ее глаза потемнели от боли и безнадежности.

— Зачем… вы… приехали сюда? — медленно спросила она.

— Я приехал, чтобы вернуть вас в Брайтхелмстоун, — ответил он. — Вы, правда, думали, что можете уехать и никто не побеспокоится о вас?

— Но я не могу… вернуться, — быстро возразила Гретна. — Вы… не понимаете.

— Думаю, понимаю, — ответил маркиз. — Пойдемте присядем и поговорим.

Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, и позволила отвести себя к скамейке. Гретна села, но когда маркиз опустился рядом с ней, отодвинулась подальше от него.

— Я не могу… вернуться, — произнесла она.

— Почему? — спросил маркиз.

— Потому что кто-то… узнал, — выдавила Гретна. — Кто-то… разболтал. Я не могу втянуть Марию… в скандал… доставить ей неприятности. Она и так достаточно… вынесла.

— Ни скандала, ни неприятностей не будет, — успокоил ее маркиз.

— Даже вы не сможете спасти меня… от слухов, — возразила Гретна. — Они слишком коварные, невероятные. Я видела, что они могут… сделать и что от них… нельзя укрыться.

— Кроме как сбежать? — сухо спросил он.

— Были и другие… причины, — вымолвила девушка.

— Вы расскажете мне о них? — спросил маркиз.

— Я должна зарабатывать… себе на жизнь, — твердо сказала она. — Я не могу больше… обременять Марию. Она… она не может… позволить себе это.

— И как вы намерены решить эту проблему?

Гретна минуту колебалась, крутя в руках поясок.

— Я думала… возможно… когда я немного отдохну, — нерешительно проговорила она, — то поеду в Лондон, если мне не удастся найти что-нибудь подходящее… здесь.

Девушка слегка покраснела, потом добавила:

— Однажды вы мне сказали, чтобы я возвращалась в деревню, но не думаю, что я смогу… осчастливить какого-нибудь честного… фермера, даже если он… захочет жениться на мне.

— У меня есть предложение получше, — перебил ее маркиз.

— Какое?

— Я хочу, чтобы вы вернулись в Стейд-Холл. У меня есть там для вас место.

Кровь неожиданно прилила к ее щекам.

— Вы… предлагали… это уже… раньше.

— Нет-нет, — быстро сказал маркиз. — Я имел в виду не это! Я прошу вас приехать туда в качестве моей жены.

На минуту Гретна застыла, потом, отвернувшись от него, произнесла:

— Это в самом деле очень любезно… и щедро со стороны вашей светлости предлагать мне… замужество. Я хорошо понимаю, вы чувствуете себя… обязанным сделать это из-за того, что случилось… потому что люди болтают. Я не воспользуюсь… вашей добротой. Я сама… справлюсь, обещаю… вам.

— Полагаю, я говорил вам, что доброта и щедрость не имеют ко мне никакого отношения, — произнес маркиз. — Я хочу, чтобы вы поехали в Стейд-Холл.

Он увидел, как задрожали ее губы и пальцы; потом немного неуверенно она сказала:

— Если вы… хотите, это другое дело. Но, пожалуйста, не надо… жениться на мне.

Маркиз хотел было возмутиться, но Гретна оборвала его.

— Дайте мне договорить, — прошептала она. — Когда раньше вы предлагали мне ваше… покровительство, я была так глупа и невежественна, что не поняла… что вы имели в виду. А теперь я… понимаю, и если вы защитите меня от всех… вещей, которые… пугают меня, тогда… я больше всего хотела бы переехать к вам. Потому что, я думаю, милорд, я всегда буду чувствовать себя… в безопасности с… вами.

Голос ее затих, Гретна лишь вздохнула. Маркиз протянул руку и повернул за подбородок ее лицо к себе.

— Посмотрите на меня, Гретна, — начал он. — Загляните в мои глаза и послушайте, что я скажу. Я знаю, той ночью в Стейд-Холле я полюбил вас. Я знаю, но, как и вы, я был глуп и слеп и не понял этого. То, что я предложил вам тогда, было оскорблением — не только для вас, моя дорогая, но и для любви, которую мы испытываем друг к другу, которая поселилась в наших сердцах с того момента. Я понял это той ночью, когда посмотрел в ваши глаза, и мы оба поняли это, когда нас свела судьба на балконе в Карлтон-Хаусе. Зачем мы теряем время, сопротивляясь этому чувству?

Гретна закрыла глаза, словно не могла смотреть на него, дрожа от волнения и от его слов. Потом она открыла их, и весь мир стал прекраснее, чем минуту назад.

— Вы думаете, — спросил маркиз, — что я захотел бы, чтобы вы были со мной в каком-то ином качестве, нежели жена? Я хочу обладать вами, оберегать, знать, что вы моя и никакой другой мужчина не прикоснется к вам и не посмотрит на вас, потому что вы принадлежите мне.

Он отпустил ее подбородок, обнял и прижал к себе, глядя на нее с такой нежностью, которую никто раньше не видел на его лице.

— Я хочу, чтобы вы стали моей женой, Гретна.

— Но… я думала… — пробормотала она, — что вы любите Элоизу.

— Кто это? — спросил маркиз. — Разве есть в мире другие женщины, кроме вас? Если и есть, я не замечаю их с тех пор, как впервые увидел вас.

Гретна вздохнула, губы ее раскрылись, глаза засияли как звезды.

— Я почти боюсь целовать вас, — прошептал маркиз, — боюсь, что это все не на самом деле, что вы снова исчезнете, как это часто бывало раньше.

— Я думала, что потеряла… вас, — пробормотала Гретна.

— Как вы могли быть такой глупой? — воскликнул он. — И почему вы плакали сейчас, когда я нашел вас?

Она посмотрела на могилу, где лежали ее отец и мать, потом снова взглянула на него, и маркиз едва не ослеп от сияния ее лица.

— Я была одинока, — просто сказала Гретна. — А теперь я никогда не буду… одна.

— Никогда, моя дорогая, — горячо заверил ее маркиз. — Никогда, пока мы оба живы. Я люблю вас, Гретна, Скажите, что вы любите меня.

— Я… люблю вас… всем сердцем, — пыталась произнести Гретна, но слова застряли на губах, ибо его поцелуй заставил трепетать все ее тело так, как никогда до этого. Они слились вместе в поцелуе, который, казалось, вознес их до небес.

Она больше не одна. Она в его руках. Она его.