Темное пространство

Глава семь

Спустя еще один день нашего домашнего ареста я готов был лезть на стену. Делить комнату с Раштоном уже было плохо. Делить постель было пыткой совсем иного толка.

— Хватит! — воскликнул я, откатываясь в сторону.

Но Раштон, как и всегда, был рядом и сжал мое запястье.

Никогда еще мне так не хотелось вернуться в казармы. К черту эту большую комнату с этой большой кроватью, ванной и головокружительным видом на серебряные мерцающие в черноте звезды. Мне больше нет до них дела. Верните мне мой узкий брезентовый матрас и храпящего О'Ши. Это хуже клаустрофобии.

Проблема заключалась в том, что нам приходилось делить постель… и мысли. Сны Раштона становились все четче, и большая их часть — я чертовски надеялся, что они все-таки не мои — была про члены. Не могу назвать себя гомофобом. Ну, я все-таки провел на Третьем три года, здесь нет девушек, так что случается всякое — и то, о чем не напишешь в письме домой, но ты не должен был видеть такое во сне. Не должен был этого хотеть. Ты примирялся с этим, вот и все. Или, как уроды вроде Уэйда, ты брал это, даже если другой парень сопротивлялся.

А мне вдруг начали сниться члены. Я ласкал их руками, сосал, сидел на них верхом, и все это, мать вашу, в цвете. А самым худшим было то, что обе ночи я просыпался с таким стояком, что приходилось убегать в душ и по-быстрому дрочить. Я приноровился справляться за полторы минуты, потому что стоило чуть помедлить, и Раштону совсем плохело.

Он медленно становился сильнее, это верно. Выглядел он в миллион раз лучше, чем когда мы только вытащили его из капсулы Безликих, но мне процесс все равно казался недостаточно быстрым. Мне нужно было личное пространство. Нужно было вышвырнуть его из своей головы.

— С меня хватит!

— Прости! — Его пальцы стиснули мое запястье, лицо покраснело до самых светло-каштановых корней волос. Он прекрасно знал, в чем дело. — Прости.

— К черту, ЭлТи[3], — сказал я, отворачиваясь.

Я сел и спустил ноги с кровати, но руку выдирать не стал. Не мог, так ведь? Отвернуться — вот единственная возможность для меня как-то отстраниться от него, но этого было мало.

Я начал звать его «ЭлТи», потому что не мог заставить себя обращаться к нему «сэр». Трудно звать сэром парня, когда каждую ночь видишь его во сне на коленях. Когда каждую ночь во сне ты это он. Я даже знал, как у него выделяется слюна, когда он чувствует вкус члена. Знал, как он стонет «Крис, Крис, Крис», когда хочет, чтобы тот, второй, кончил.

«Все пилоты ястребов — педики», — говорил Хупер. Похоже, в случае с Раштоном он не промахнулся.

Я взглянул на черноту за окном и попытался избавиться от вкуса спермы во рту. Потому что он ненастоящий.

— Слушай, сколько еще ждать, пока я тебе больше не понадоблюсь, ЭлТи?

— Не знаю. — Его голос был едва слышен. — Чем больше контакта, тем я сильнее. Может, мы сумеем это ускорить.

Я напрягся. Трудно не торопиться с выводами, когда бывал в его снах. И это были очень реальные сны. Боже, да даже звук молнии, когда я ходил отлить, теперь звучал для меня иначе, вызывая дрожь предвкушения, которую я не мог игнорировать. Закрыв глаза, я ждал, что Крис подойдет сзади. Ждал, что почувствую его ладони на своих бедрах. Ждал, что он притянет меня к себе и… Да кто такой этот Крис? Я даже не знал этого парня, так что точно не заслужил, чтобы он меня преследовал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, пытаясь говорить ровным голосом.

— Приляг, — попросил он.

О Господи. Это не может быть хорошей идеей. Большую часть ночи я провел, видя во сне парня, которого даже никогда не встречал, видя, как я отсасываю ему, а потом он меня трахает, а теперь Раштон хотел, чтобы я прилег? Мое сердце заколотилось, и его, наверное, тоже — вот, что самое худшее. Не потому что я нервничал, а потому что он знал об этом. Между нами не было никаких гребаных секретов. Это все в итоге и решило. Если бы я отказался, он бы понял, что это оттого что мне стыдно. Поэтому я не стал.

Улегшись на бок спиной ко мне, он закинул на себя мою руку.

Я положил голову на подушку и закрыл глаза.

Ну вот, я обнимаюсь со старшим по званию. Никогда не думал, что до такого дойдет. Я насмешливо фыркнул.

— Да, я тоже не так себе службу представлял, Гаррет, — пробормотал он, и я услышал в его голосе улыбку.

— Ненавижу, когда ты так делаешь, ЭлТи, — пробурчал я ему в затылок. Его волосы очень приятно пахли. Черт, что если он услышал эту мысль?

— Прости.

Мы полежали так немного.

— Ну что, чувствуешь прилив сил? — спросил я.

Он пошевелился, и я понял, что он стягивает с себя футболку. Мой взгляд тут же упал на его плечи и линию позвоночника, на перекатывающиеся мышцы. Я видел, как играют мускулы под его кожей. Золотистой — такой не похожей на мою и всех на Защитнике-3.

— Два, — сказал он.

— Чего два?

— Там было два солнца. — Он улегся обратно на матрас, снова прижавшись спиной ко мне. — Бинарная звездная система. Снимай футболку, Гаррет.

Я вздохнул и подчинился. Ну, вдруг сработает? Плотный контакт, все такое, и это не обязательно должно что-то значить. Просто было бы гораздо проще, если бы я не знал, что ему снится. Что снится нам обоим.

Я бросил футболку на пол и опять закинул на Раштона руку. Пройдясь предплечьем по бедру, я придвинулся ближе. Моя грудь прижалась к его спине, и мы оба охнули, потому что почувствовали это — щекотку от электричества, когда мы соприкоснулись.

— Твою мать, — прошептал он. — Да, так.

Голова закружилась, и я быстро заморгал.

— Да.

— Расскажи мне о Люси, — попросил он.

Я не смог сдержать улыбку. Видимо, мы делили не только его сны.

— Малышка Люси. — Я так устал. Казалось, я слышу, как потрескивает воздух вокруг нас. — Мне ее так не хватает.

Я подумал о ее смехе и о том, как она пищала, когда я ее щекотал. Вспомнил, как по утрам готовил нам завтрак и как Люси спала в кроватке, пока мне не приходилось ее будить. Я гладил ладонью мягкие волосы и смотрел, как открываются ее глаза, а потом она улыбалась и тянулась ко мне пухлыми ладошками.

— Ей уже семь, — сказал я. Интересно, он так же четко видит ее лицо? Чувствует ли он, как сильно я люблю ее? Когда Линда ушла, Люси осталась со мной. И в двенадцать мне пришлось бросить школу, чтобы присматривать за ней. Я повсюду таскал ее в слинге. Ее сердце билось рядом с моим день напролет; когда я укладывал ее спать, мне казалось, что я отрываю часть себя.

Боже. Неужели то же самое будет, когда я больше не понадоблюсь Раштону?

Он сплел свои пальцы с моими и вздохнул.

Я подумал о Люси, своей малышке. Я так скучал по ней. Так скучал по отцу.

— А у тебя есть семья, ЭлТи? — прошептал я.

— Угу.

— И как получилось, что я этого не знаю?

— Стараюсь держать это под замком.

— Ты так можешь? — Я никогда не умел скрывать свои мысли, даже до того как в моей голове поселился чужой парень. Все нарушающие субординацию мысли тут же читались по моему лицу, именно поэтому я постоянно вляпывался в неприятности. — А я не знаю как.

— Я не хочу, чтобы ты знал, — прошептал Раштон.

Он приник теснее. Его волосы защекотали мои губы. Его кожа там, где мы соприкасались, была такой теплой. Он слегка подвинулся, и его ягодицы прижались ко мне. Мой член затвердел, но я слишком устал, чтобы отстраняться.

— Так хорошо, — пробормотал он и подумал: — «Крис».

Я вздохнул, хотя даже не знал отчего. Естественно, он думает о своем… своем… бойфренде? Любовнике? О Крисе, когда лежит в объятиях другого. Это абсолютно естественно. Так что это за неприятное чувство? Ревность? Разве возможно? Нас связывал только химический процесс, ничего больше. Я не гей и даже толком не знаю Камерона Раштона.

— Кэма, — прошептал он.

— Что? — Я снова вдохнул запах его волос.

— Кэма, — повторил он. — Мне никогда не нравилось имя Камерон.

— О, — выдавил я из себя и закрыл глаза. — Хорошо, Кэм.

Самый страшный кошмар.

— Кам-рен. Кам-рен. Кам-рен. — Свистящее шипение.

От этого звука у меня екнуло сердце, а горло перехватило. Дыхание участилось. Все нервы в теле натянулись. Близко. Оно так близко.

— Кам-рен.

Я почувствовал дыхание на своей коже — по ней пробежала дрожь.

О Господи.

Я ничего не вижу. Почему я ничего не вижу?

Твою мать. Что-то коснулось моих ребер, больно. Что-то тонкое и острое. Когти? Иисусе, это когти? Я чуть не вывернул шею, но ничего так и не разглядел. Мне чем-то завязали глаза. И раздели. Я попытался вырваться, но двинуться не смог. Я был скован по рукам и ногам и не мог пошевелиться.

Мои руки были вытянуты над головой. Плечи ныли, когда я пробовал пошевелиться. Боль пронизывала позвоночник. Босые ноги скребли по полу, но встать не получалось. Отодвинуться тоже. Я ничего не мог поделать.

Шею укололо болью, и я всхлипнул. Значит, все же не когти… шприц. Я ощущал, как наркотик — яд? — растекается по венам густой тяжелой патокой. Ощущал, как стучит сердце, перегоняя кровь. На меня вдруг накатила сонливость, а потом я перестал что-либо чувствовать. Даже страх.

— Кам-рен.

Нет, страх пропал не полностью. Я все еще испытывал его при звуке этого голоса. Достаточно, чтобы дыхание застревало в горле.

У меня вырвался еще один всхлип, когда по моему бедру прошлась ладонь. Холодная. Мое тело дернулось, но деваться было некуда. На другое бедро легла вторая ладонь. О Боже, о Боже, но я лишь вздохнул. Прикосновения этих рук поначалу были невесомыми, едва ощутимыми. Длинные пальцы скользнули по ребрам, исследуя мое подрагивающее тело, и остановились на шее, там, где пульсировала жилка.

Меня трогал Безликий и… О черт. От каждого прикосновения этих прохладных пальцев меня бил озноб. Лучше бы боль. Боль я бы понял. Это же, твою мать, это было почти приятно. От этого по телу бегали мурашки удовольствия, отдаваясь где-то в яйцах. Они заставляли мой член возбужденно подрагивать. Почему он просто не убил меня?

— Кам-рен.

Я почувствовал его дыхание на своей шее. Не теплое, как у человека. А прохладное, как и его прикосновения. Это существо было холоднокровным.

Прохладные пальцы считали позвонки, двигаясь ниже и ниже по моей дрожащей спине. Я попытался заговорить… и не смог. Моя голова свесилась на грудь. Пожалуйста, пожалуйста, нет. Онемевшие губы не желали слушаться.

А потом мой член совсем затвердел, и тварь за моей спиной снова зашипела: низкий, радостный звук, полный одобрения. Пальцы прошлись по впадинке между моих ягодиц, и меня всего затрясло.

Нет, нет, нет. Господи, нет.

Длинный палец потрогал вход в мое тело. Надавил, и мышцы внезапно поддались. Я не сдержался, протяжно заскулив, словно животное.

Нет, пожалуйста! Но мой член оставался неизменно твердым. Я замотал головой. Мое лицо было мокрым от слез и соплей, и я все еще не мог выговорить ни слова. Холодный палец толкнулся в меня, и боль вскоре перешла в знакомое жжение. Палец согнулся, и тонкий ноготь царапнул узелок нервных окончаний внутри. Меня пронзило удовольствие. Яички поджались, член подпрыгнул. Нет, не так. Только не так.

Я снова всхлипнул.

— Кам-рен. Кам-рен.

Оно убрало палец, и я повис на цепях. Просто убей меня, чтоб тебя. Пожалуйста, просто убей. Только не это.

Оно зарычало, а потом прохладные ладони раздвинули мои ягодицы.

— Кам-рен, — прошипело оно снова, и я почувствовал, как большая головка члена Безликого уперлась в мой анус. И толкнулась вперед.

Перед глазами полыхнуло.

Я закричал.

Мои глаза распахнулись. Я ощущал, как Камерон Раштон — Кэм — дрожит. Я тоже дрожал, наверное. Мне было холодно. Так холодно, словно та тварь трогала меня по-настоящему.

«У тебя ладони теплые, — сказал он мне в первую ночь. — Это приятно, ну, знаешь, после…»

«Не говори мне, — подумал я тогда. — Твою мать. Пожалуйста».

Cны сделали это за него.

Было поздно. Освещение работало в ночном режиме. Должно быть, сигнал к отбою уже прозвучал, но я не мог посмотреть на часы, не двигаясь. А сейчас двигаться мне совсем не хотелось. Я сомневался, что сумею. Боже, мне казалось, я все еще ощущаю его дыхание на своей спине. Кожа покрылась мурашками.

— Это случилось на самом деле? — спросил я в темноту.

Я знал, что он не спит. Я это чувствовал.

Он прерывисто вздохнул и медленно с сожалением выдохнул:

— Да.

Его спина была мокрой от пота.

Я испытал его страх. Он все еще был во мне, скручивая все внутри, сковывая льдом. Сдавливал грудь. Во рту стоял привкус желчи.

— О Господи. — Меня сейчас стошнит. Моя рука на изгибе его бедра, у пояса штанов, задрожала.

Он потянулся назад и снова сплел свои пальцы с моими.

— Все в порядке.

— Все не в порядке, ЭлТи. — Горло перехватило. Я хотел отодвинуться, вырваться, дать ему умереть. Хотел, чтобы он убрался из моей головы, но для этого было слишком поздно. Я не мог забыть о том, что видел, что чувствовал.

Он стиснул мою ладонь.

— Это всего лишь воспоминание.

Я выдохнул, и его волосы шевельнулись. Кожа у него на затылке казалась такой нежной.

— Оно меня напугало.

Он вздохнул:

— Это было давно. — Он немного помолчал. — Прости за то, что мне снится, Гаррет.

— Это же от тебя не зависит, — отозвался я. — Иисусе, я знаю. Мне просто жаль, что с тобой произошло такое.

— Так было не всегда. — Его голос звучал очень тихо. — Одно воспоминание не дает полной картины.

Нас окутало странное спокойствие, уняв мое колотящееся сердце, и сердце Кэма. Думаю, это спокойствие от утешающих прикосновений после таких пугающих, словно нежность, сказанная шепотом, после гортанного крика. Именно тогда я почувствовал правду, и она испугала меня сильнее самого сна. Кэм не ненавидел Безликого. Не ненавидел Кай-Рена. После того первого раза ему понравилось.

По спине пробежал озноб страха и стыда. Он боялся моего презрения.

— Черт, — прошептал я в темноту. — Ты серьезно, ЭлТи?

Он уткнулся лицом в подушку.

— Да.

— Я не ненавижу тебя, — сообщил я ему. — Может быть, не понимаю, но не ненавижу.

— Спасибо, — прошептал он хриплым, сонным голосом.

Он отрубался снова, и меня отрубало вместе с ним. А прямо перед тем как его одолел сон, его воспоминания вдруг перескочили с Безликого на Криса. Мокрый сон Кэма, и я в качестве наблюдателя. На этот раз страха не было; только желание. Твердые, прижимавшиеся друг к другу тела. Соприкасающиеся губы. Руки везде.

Если бы я поборол сон, возможно, мне не пришлось бы быть его участником. Я знал по опыту, что разделю его физическую реакцию, но, может, мне не пришлось бы видеть сопутствующие картинки.

Он не может повлиять на свои сны.

Я знал это, знал. Просто устал торчать в его голове. Устал чувствовать чужое желание. Устал откликаться на него.

Мой член налился кровью. Черт. Интересно, эта непристойная мысль пришла в голову ему или мне?

Я осторожно отодвинулся, собираясь пойти в ванную и подрочить.

— Не надо, — прошептал он в темноте. — Пожалуйста, Крис.

— Я не Крис, — пробурчал я. — А Гаррет, ЭлТи.

— Останься. — Он вздохнул. — Пожалуйста, останься, Брэйди.

— Мне нужно, эмм… — Я сглотнул. — Мне нужно позаботиться об этом.

Наверное, я давно должен был привыкнуть, учитывая все то, чем мы делились в этих снах, но, боже, я чувствовал, как краснею при одной мысли о том, как мы сейчас лежим, о том, что я возбужден, и о том, как приятно, когда мой член прижимается к его заднице. Теперь это было в моей голове. Все его воспоминания, все его желания. Но я не Крис. Я Брэйди Гаррет, обычный рекрут, а он лейтенант. Таким как он я должен отдавать честь. А не обниматься с ними, и уж точно не заниматься чем-нибудь еще.

— Просто останься, — прошептал он. — Дай мне побыть с тобой. Послушать.

Если бы он сказал посмотреть, я бы как пить дать обделался. Но здесь было темно, а в кровати тепло и удобно, и из ванной он бы меня все равно услышал, ведь так? Он все равно в моей голове. Что бы я ни делал, он об этом узнает.

И разве мы все не мертвецы? Это неважно, все неважно, если нам всем конец.

Зажмурившись, я перекатился на спину. Расстегнул молнию, приспустил трусы и обхватил член.

Особой техники у меня не было. До того как я начал видеть сны Кэма, я и не знал, что она вообще существует. Дроча, я старался управиться поскорее и потише, лишь бы кончить. Нужда кончить как нужда отлить; смысл превращать ее в спектакль? Так что такого было в том, что Кэм лежал рядом и слушал, что мне вдруг захотелось растянуть это подольше?

Мой твердый член прижимался к животу, яички налились. Черт, долго не выйдет. Я огладил пальцами головку и быстро скользнул рукой до самого основания.

Кэм поерзал, и, открыв глаза, я увидел, что он лежит на боку и смотрит на меня. Его лицо в темноте казалось совсем бледным.

— Черт, ЭлТи! — охнул я. — Не смотри на меня.

Я попытался отвернуться, но он ухватил меня за плечо.

— Не надо, Брэйди, — попросил он. — Останься.

Может, от усталости, а может, оттого что было темно, или от внезапного напряжения в его голосе — приказных ноток, которые втайне заставили меня трепетать, — но я остался. Было странно — ощущать чьи-то еще прикосновения, лаская себя, и мое сердце застучало чаще. Он прижал ладонь к моей груди, и меня тряхнуло.

Он не отпускал мой взгляд. Хорошо. Думаю, если бы он попробовал посмотреть на мой член, я бы точно устроил истерику. Господи, как будто это имело значение. Я знал, что он ощущает каждую дрожь удовольствия, пока я дрочу себе, и с каждой мурашкой мои яички поджимались все сильнее.

Он скользнул ладонью по моему горлу к подбородку и мягко повернул мою голову к нему. Я почувствовал его дыхание на своем лице и передернулся, ускоряя темп. Я не знал, что может быть так. Не знал, что это будет так ярко. Все-таки это больше, чем биохимическая связь. То, как он смотрел мне в глаза в темноте. Я никогда в жизни ни с кем не был так близок.

— Сейчас кончу, — выдохнул я, напрягшись.

— Давай, — прошептал он и наклонился меня поцеловать.

О боже. Я, содрогаясь, кончил, стоило Кэму прижаться своими губами к моим. Теплое семя выплеснулось мне на живот и на грудь, потекло с пальцев. Я тяжело опустился на матрас — голова моя все еще была повернута к Кэму — и растворился в этом поцелуе.

Он был мягким и нежным, но от него меня всего трясло. Губы Кэма приоткрылись, и мои сделали то же самое, а потом его язык прошелся по моей нижней губе. Я вздохнул. Было так приятно.

— Как хорошо, Брэйди, — прошептал он, отодвигаясь. — Было так хорошо.

— Да, — выдохнул я, заливаясь краской, когда до меня вдруг дошло. Я только что дрочил для парня. Не на пару с ним, когда соревнуешься, кто дольше продержится, и смеешься над этим, но для парня. Да еще не для какого-то там, а для единственного, который читал мои мысли. Я не мог притвориться, что это не имело значения.

И я позволил ему поцеловать меня.

Кэм потянулся и накрыл нас одеялом. Я поерзал и поморщился в темноте, когда он нащупал мою ладонь. Ну, конечно, надо было взять именно липкую. Я подумал, что он сейчас сообразит это и выпустит ее, но он не стал этого делать. Он поднес ее к своему лицу и прижался к ней губами. Я ощутил его язык на своих пальцах — он пробовал на вкус мою сперму, и мне понадобились все силы, чтобы не вырвать руку.

— Иисусе, ЭлТи, — выдавил я звенящим голосом.

Я видел, как звездный свет из окна отражается в его глазах.

— Ты вкусный. — Он улыбнулся.

А потом улегся на спину, закрыл глаза и уснул.

Ублюдок.