Темные объятия

17

Рядом с Ашероном Саншайн было не по себе. Огромного роста, широкоплечий, с такими странными глазами...

Она вздрогнула.

Взор его серебристых глаз, казалось, закрадывается ей прямо в душу. Читает каждую ее мысль.

Бросив рюкзак возле кушетки, она наблюдала, как он крадущимся шагом хищника обходит ее квартиру, проверяя, нет ли здесь посторонних. Чувствовалось, впрочем, что это скорее давняя привычка, чем реальное предчувствие опасности.

Движения Ашерона останавливали на себе внимание с первого взгляда. Удивительно, что такой огромный человек передвигается так легко и бесшумно! Но это не все: в его походке и в наклоне головы было что-то зовущее, властно влекущее к себе, какая-то неодолимая хищная сексуальность — настолько, что даже сейчас, несмотря на все свои злоключения, Саншайн едва сдерживала желание подойти и прикоснуться к нему. Казалось, от него исходят какие-то мощнейшие феромоны.

И в то же время — она его боялась. Ашерон напоминал ей обитателя джунглей, прекрасных и беспощадных — из тех, которых так хочется погладить. Но если чуть-чуть подумать, то становится ясно, что в качестве ответной ласки хищник, пожалуй, отхватит тебе руку.

Исходящий от него магнетизм притягивал и отталкивал одновременно.

Когда он заговорил, она едва не подпрыгнула от мощного звука его голоса, однако не могла не признать, что и голос у него оказался изумительно эротичный. Низкий, хрипловатый, каждый слог — словно чувственная ласка, от которой по спине пробегает сладкий холодок. Никогда еще Саншайн не встречала человека, у которого, казалось, все — и внешность, и движения, и голос, и манеры — заточены под одну-единственную цель: очаровывать и соблазнять.

Интересно, с каждой ли женщиной ему это удается?

— Твой брат Сторм внизу, прибирает в клубе. Возможно, тебе стоит провести ночь под одной крышей с ним.

— Откуда ты знаешь, что Сторм внизу?

— Знаю.

Саншайн нахмурилась. Похоже, он ясновидящий, не хуже ее бабушки!

— А ты почему не останешься?

— Ты хочешь, чтобы я остался?

На самом деле — вовсе нет! Но Саншайн не хотела его обижать.

— Ну... у тебя, наверное, много дел.

Ашерон улыбнулся, не разжимая губ, ясно показывая, что понимает ее чувства.

— Что ж, спокойной ночи, Саншайн.

И направился к дверям.

— Ашерон, подожди!

Он остановился и обернулся к ней.

— Скажи, я правильно поступила, что ушла от Тейлона? — спросила она. — Ведь тебе он нужнее, правда?

Ашерон устремил на нее пристальный взор своих загадочных мерцающих глаз.

— Думаю, Саншайн, тебе стоит прислушаться к тому, что сказала тебе бабушка. Верь своему сердцу.

— Откуда ты знаешь, что сказала мне бабуля?

На лице его мелькнула и тут же исчезла улыбка.

— Я многое знаю.

Ну и тип этот Ашерон — точь-в-точь пропавший родственник семейки Аддамс!^[37]

Ашерон повернулся на каблуках и вышел за дверь.

Несколько минут Саншайн стояла посреди комнаты, размышляя о том, что же теперь делать с Тейлоном.

Но сегодня уже двое велели ей слушаться своего сердца, — а сердцем она знала, как поступить...

Она спросила Психею, может ли смертный человек вызвать Артемиду. Сейчас проверим, правду ли сказала ей богиня.

— Артемида! — громко произнесла она. — Вызываю тебя! Явись ко мне в человеческом облике!

Молчание.

Ни грома, ни молнии.

Вообще ничего.

Саншайн подождала еще немного — и с тяжким вздохом отправилась стелить постель.

— Кто ты? Зачем вызвала меня?

Саншайн застыла на месте, услышав за спиной глубокий, чувственный женский голос с сильным и незнакомым акцентом.

Она резко развернулась. У дивана стояла женщина в полупрозрачном белом пеплосе^[38], огромного роста и поразительной красоты. На совершенном лице ее, обрамленном темно-рыжими кудрями, недобро сверкали изумрудные глаза.

— Ты Артемида?

— Хм, дай-ка подумать. Ты кого вызывала — Артемиду или Питера Пэна?

Похоже, богиня — не любительница поздних визитов. Может, стоило вызвать ее с утра — тогда она была бы сговорчивее?

— Я вызывала Артемиду.

— Ну, раз я не мальчик в коротких зеленых штанишках, наверное, это я и есть.

— Ты всегда так легко раздражаешься?

— А ты всегда так плохо соображаешь? — Скрестив руки на груди, богиня смерила Саншайн уничтожающим взглядом. — Послушай, смертная, я с тобой цацкаться не собираюсь. Ты — не из моих подданных, и, между прочим, меня оскорбляет этот медальон у тебя на шее! Так что быстро говори, чего ты от меня хочешь, а я отвечу, куда тебе следует идти.

М-да, не повезло Тейлону с начальницей!

— Я хотела узнать, не отдашь ли ты мне душу Тейлона, — совладав с собой, спокойно ответила Саншайн.

Артемида вздернула голову:

— Ты говоришь о Спейрре из рода Морригантов? Кельтском вожде, которого я похитила у Морриган?

— Да.

— Нет.

— Нет? — не веря своим ушам, повторила Саншайн.

— Ты, я смотрю, не только плохо соображаешь, но и плохо слышишь? Нет, смертная: его душа принадлежит мне, и ты ее не получишь.

— Но почему?

— Потому что я так хочу.

Саншайн сжала кулаки. Нет, этой богине никогда не выиграть конкурса «Мисс Конгениальность»! Не мешало бы ей пройти пару тренингов по межличностным отношениям!

— Других обоснований не будет?

Артемида высокомерно подняла брови:

— Девочка, ты вообще понимаешь, с кем имеешь дело?

Саншайн глубоко вздохнула, стараясь набраться терпения. Не стоит злить богиню, в руках у которой находится душа Тейлона. Если, конечно, она хочет его освободить.

Не говоря уж о том, что разгневанной богине ничего не стоит ее саму испепелить взглядом или превратить во что-нибудь неаппетитное.

— Прости, Артемида. Я все понимаю. Я не хотела тебя обидеть. Просто я люблю Тейлона и хочу, чтобы мы были вместе! Я готова на все, чтобы он был со мной! Неужели ты не понимаешь?

Лицо Артемиды чуть смягчилось.

— Да, понимаю.

— Тогда...

— Но мой ответ — нет.

— Но почему?!

— Потому что ничто на свете не дается даром. Хочешь получить его душу, — значит, ты должна ее заслужить или за нее заплатить.

— Как?

Артемида пожала плечами:

— Для тебя это невозможно. Тебе нечего мне предложить: у тебя нет ничего такого, что имело бы для меня ценность.

— Подожди... ты серьезно?

— Абсолютно. — С этими словами Артемида превратилась в облачко и медленно растаяла в воздухе.

— Ах ты, стерва! — завопила Саншайн ей вслед.

К счастью, богиня ее уже не услышала.

Саншайн глубоко вздохнула. Тупик. Нет никакой надежды на то, что эта эгоистичная рыжая сучка по доброй воле расстанется с душой Тейлона!

Что же им теперь делать?

Аманда Деверо-Хантер проснулась в половине восьмого. Бросила сонный взгляд на часы, снова закрыла глаза... и вскочила, как подброшенная, когда до нее дошло, сколько сейчас времени.

Уже половина восьмого! И малышка Марисса, ее новорожденная дочь, не разбудила ее, как всегда, для пятичасового кормления.

Встревоженная, Аманда слетела с постели и поспешила в соседнюю со спальней детскую.

Наклонилась над колыбелькой — и сердце ее замерло.

Колыбель была пуста.

Куда могла исчезнуть Марисса — ей всего лишь три недели от роду?

Боже! Дезидерий!

Он вернулся!

При этой мысли ее охватил ужас. Они с Кирианом победили этого монстра, и все же в ночных кошмарах он ей порой являлся, вернувшийся из царства мертвых и готовый обрушить на них свою месть.

— Кириан! — Она с криком бросилась к постели, где крепко спал муж.

— Что такое? — сонно спросил он.

— Марисса пропала!

Мгновенно проснувшись, Кириан сел на постели.

— Куда пропала?

— Не знаю. В колыбели ее нет.

Он спрыгнул с кровати и подобрал с пола штаны. Не дожидаясь мужа, Аманда бросилась вниз; сердце ее отчаянно колотилось.

Где же ее малышка?

Потерять ребенка... ничего страшнее этого Аманда и вообразить себе не могла.

Она слетела на первый этаж, подбежала к дверям — проверить, не открыта ли входная дверь. Что, если кто-то вломился в дом и похитил малютку?

Влетела в гостиную... и остановилась на пороге, потрясенная до глубины души открывшимся ей зрелищем: ее взору предстало нечто невероятное.

На кушетке спал Ашерон, а на его мускулистой груди, свернувшись клубочком, безмятежно посапывала Марисса.

Рядом, на кофейном столике в форме гроба, лежала пустая бутылочка детского питания и открытая пачка памперсов.

Аманда с облегчением вздохнула, но была по-прежнему изумлена.

Чуть больше года назад, впервые познакомившись с Ашероном, она сказала себе, что никогда еще не встречала такого загадочного и пугающего человека. Весь он состоял из тайн и противоречий, — а силы его были таковы, что не оставалось сомнений: в любой момент он готов щелчком пальцев отправить в мир иной любого, кто посмеет его разозлить. Кто бы мог подумать, что этот загадочный гигант способен нежно нянчить в своих огромных ладонях крохотного младенца!

— Что там... — Голос Кириана прервался — ему открылась та же картина.

Аманда взглянула на мужа через плечо:

— Я не знала, что Ашерон любит маленьких детей.

— Я тоже не знал. Судя по тому, как он до сих пор вел себя с Мариссой, мне казалось, что он их терпеть не может.

Кириан был прав: раньше Ашерон всячески избегал общения с их новорожденной дочкой, а если она начинала при нем плакать, — менялся в лице и поспешно находил предлог уйти. Аманда и вообразить себе не могла, что скрывается за этим фасадом!

Она подошла к Ашерону, чтобы забрать ребенка.

Ашерон мгновенно проснулся и сел — с таким свирепым видом, что она испуганно отпрянула.

Затем поморгал, узнавав ее и Кириана.

— Прости, — выдохнул он. — Я не понял, что это ты.

— Я просто хотела взять малышку.

Эш взглянул на кроху, по-прежнему безмятежно спящую у него на руках.

— Должно быть, я заснул, пока уговаривал ее срыгнуть.

И он протянул малышку Аманде. И слова его, и умелые движения сказали матери многое: несомненно, в прошлом Ашерону уже приходилось ухаживать за младенцем.

— Надеюсь, я вас не напугал, — проговорил он извиняющимся тоном. — Когда я пришел, малышка плакала, и я поднялся наверх посмотреть, что с ней. — В лице его промелькнуло странное, болезненное выражение, как будто плач младенца был для него невыносим. — Вы оба крепко спали, и я решил дать вам отдохнуть.

Аманда, нагнувшись, поцеловала его в щеку.

— Ты хороший человек, Эш. Спасибо.

Эш отдернул голову, в глазах мелькнула боль. Не отвечая, он поднялся с дивана и взял свой рюкзак.

— Ладно, пойду в кровать.

В дверях его остановил Кириан.

— Эш, у тебя все нормально? Вид у тебя какой-то... нездоровый.

Ашерон рассмеялся в ответ:

— Нездоровый? Я когда-нибудь на твоей памяти болел?

— Да, в самом деле...

Эш хлопнул Кириана по плечу:

— Ничего страшного. Я просто устал.

— Кстати, как раз хотел спросить, где ты провел вчерашний день? Никогда еще ты не приходил к нам поспать.

— Да так, были кое-какие неотложные дела. Надо было кое-что уладить.

— Знаешь, Эш, — со вздохом заметила Аманда, — когда-нибудь тебе все-таки придется научиться доверять друзьям.

— Спокойной ночи, Аманда, — услышала она в ответ.

Ашерон кивнул друзьям и пошел наверх.

Когда он скрылся на втором этаже, Аманда подошла к мужу.

— Что за удивительный человек! Вы с ним знакомы уже больше двух тысяч лет, и ты не знаешь о нем ничего, даже его природного цвета волос!

Кириан пожал плечами:

— Ашерон — чертовски скрытный тип. Иногда я спрашиваю себя, есть ли на белом свете хоть один человек, знающий о нем что-то, кроме имени?

Наутро Саншайн долго не могла встать с постели. Свернувшись клубочком, она вспоминала, как лежал в этой постели Тейлон, как она любовалась им, как прислушивалась к его глубокому ровному дыханию.

Вспоминала, как он раздвигал коленом ее бедра, как, запустив одну руку ей в волосы, другой ласкал ее грудь...

Как же она тоскует по нему!

Затем мысли ее устремились в прошлое — в иное прошлое, помнившееся ей смутно, словно отрывки давнего сна.

— Не надо, Спейрр! Не нападай на галлов! Я чувствую: это добром не кончится!

Он сердито выдернул руку.

— Нинья, они убили моего дядю! Зарубили его у меня на глазах! Я не успокоюсь, пока не отомщу!

И Нинья не стала настаивать. В той жизни она никогда не спорила с ним, не настаивала на своем, страшась его потерять. Она во всем полагалась на него, — ведь жена должна подчиняться мужу! Но в глубине души знала: он идет навстречу гибели. Их обоих ждет что-то страшное, с чем они не смогут совладать.

И оказалась права.

И сегодня у Ниньи — нет, у Саншайн — было такое же предчувствие. Предчувствие, что нынче ночью все решится.

Но как? Что, если она потеряет Тейлона навсегда?

Эта мысль была невыносима. Смерти Тейлона она не могла себе представить — как не могла представить и жизни без него.

Саншайн обвела взором свой дом, знакомые вещи.

Со времени развода с Джерри она думала только об искусстве, заботилась только о своей карьере.

Но сейчас вдруг почувствовала, что все это не так уж важно.

Искусство не согреет ее холодной ночью. Не обнимет, не соблазнит, не рассмешит. Не заставит ее тело пылать желанием или содрогаться в экстазе.

Не врежет по морде Джерри за то, что он такой козел.

Все это может сделать только Тейлон.

Никто, кроме него.

Саншайн перевела взгляд на коробочку «Снупи» — и ее глаза наполнились слезами:

— Я без него не могу!

Но сможет ли она остаться с ним?

Зарек сидел в темном углу гостиной, прислушиваясь, как за темными окнами пробуждается город. Сейчас ему полагалось бы спать, готовясь к карнавальной ночи, но он не мог успокоиться.

Зазвонил телефон.

Это был Дионис.

— Ну что, готов к своему выходу?

Зарек отхлебнул еще водки.

— Всегда готов.

— Вот и хорошо. Тейлон раскусил Стиккса, так что наши планы немного усложняются. Забери Саншайн у кельта и привези ко мне. В половине двенадцатого она должна быть на складе. А теперь отдыхай — и готовься прикончить Тейлона и Валерия.

— Ну, с этим-то у него проблем не будет! — А Ашерон?

— Ашерон остается за нами.

И в трубке раздались короткие гудки.

Зарек отложил телефон и вернулся к бутылке водки, уже пустой на три четверти. К несчастью, Темные Охотники не способны пьянеть. Спиртное не веселит их, даже не оглушает. Единственный доступный им источник «кайфа» — человеческая кровь.

Прикрыв глаза, Зарек вспоминал ту женщину, которую смаковал прошлой ночью. Такая живая, такая счастливая! Полная жизни, смеха, любви. На краткий миг, казалось, и он ощутил что-то, кроме беспросветной боли, окутывающей его уже много столетий...

Откинув голову, он опрокинул в себя остатки водки и допил ее одним глотком.

И в этот миг невольно задумался о том, какова на вкус кровь Саншайн...

Тейлон проснулся в одиночестве, окутанный запахом пачулей и скипидара. Стоило бы выстирать простыни, но он страшился расстаться с последним напоминанием о Саншайн.

Как он тосковал по ней! Как ему ее не хватало!

Но что рвать себе сердце: она для него потеряна навсегда.

Вздохнув, Тейлон поднялся с постели, принял душ, оделся и поехал в город.

Сегодня ночью все решится.

Вскоре после заката он прибыл к «Убежищу», где Эш назначил общий сбор.

Тейлон вошел не в бар, а в соседний дом, — неприметное здание, вплотную прилегающее к бару. Именно там Ашерон назначил встречу.

В этом доме, куда из бара можно было попасть через всегда запертую дверь на кухне, обитали семья Пельтье и еще несколько зверолюдей из числа персонала. Кроме того, здесь находился импровизированный госпиталь, а при нем — два врача: «человеческий» и ветеринар.

«Убежище» не зря носило свое название: здесь не раз скрывались те из Охотников и зверолюдей, которым требовалось укрытие.

К тому времени, когда Тейлон вошел в гостиную, братьев Пельтье уже не было — они патрулировали улицы.

Джулиан и Кириан были надежно заперты наверху: Мамаша Ло обещала присмотреть за ними и до утра не выпускать. Даже из гостиной Тейлон ясно слышал, как недовольны они таким решением. Валерий, стоя у камина, выслушивал доносящийся сверху грохот и проклятия в свой адрес с язвительной усмешкой на устах.

Ник, сидя в кресле, хрустел картофельными чипсами. Напротив него, уставившись в пространство, развалился на кушетке Эрик Сент-Джеймс.

Эрик, яркий представитель славного племени новоорлеанских готов, в свои тридцать лет выглядел совсем мальчишкой.

Он принадлежал к Оруженосцам нового поколения и выбрал для себя статус «дорийца», позволяющий не служить ни одному конкретному Охотнику, но приходить на выручку любому, кому он потребуется.

— Ашерон, выпусти нас! — ревел наверху Кириан. — Ашерон, ты меня слышишь?!

— Кажется, я пропустил самое интересное, — обратился Тейлон к Ашерону, который стоял, прислонившись к дальней стене.

— Ты не представляешь, что тут творилось! В конце концов мне пришлось запереть Джулиана и Кириана наверху — для их же блага и для нашего спокойствия. Аманде и Грейс я уже позвонил, предупредил, чтобы не волновались.

— А по мне, лучше было бы их выпустить, — заметил Валерий.

Не удостаивая его ответом, Эш повернулся к Тейлону:

— Выглядишь ты почти нормально. Сможешь оставаться в такой же форме?

— Я же сказал тебе: все под контролем. — Пока Тейлон не видел причин сомневаться в своем состоянии.

Мысль о том, что сегодня ему предстоит решающая битва с Камулом, вселяла в Тейлона спокойствие. Так или иначе, еще до рассвета все решится.

Когда Эш шагнул вперед и поднял руку, собираясь заговорить, Тейлон вдруг заметил, что в гостиной нет Зарека.

Может быть, он тоже наверху?

— А где Зарек? — спросил он.

— Зарека я послал охранять Саншайн.

Самообладание Тейлона в мгновение ока улетучилось как дым.

— Что?! — завопил он.

— Доверься мне, Тейлон. Я верю в Зарека, он все сделает как надо.

— А я Зареку не верю, — решительно ответил Тейлон. — Абсолютно. И теперь не знаю, стоит ли доверять и тебе!

— Хватит пререкаться, — оборвал его Эш. — Делай то, что я говорю, — и тогда, может быть, у нас все получится.

— «Может быть»? — в ярости повторил Тейлон.

Эш ответил не сразу, а когда заговорил, по его голосу Тейлон понял: Ашерон знает намного больше, чем готов рассказать.

— Существует воля Судеб, Тейлон. И ни один человек не знает до конца, какова она. Но если каждый из вас будет делать то, что я скажу, — быть может, вместе мы добьемся успеха.

Тейлон стиснул зубы:

— А если нет?

— Тогда мы все погибнем.

— Умеешь же ты, Эш, приободрить ближних! — саркастически заметил из своего кресла Ник.

Эш смерил его убийственным взглядом:

— Стараюсь, как могу.

— Тогда имей в виду, — не унимался Ник, — получается у тебя очень хреново!

Тейлон все еще кипел от ярости. Но сказать он ничего не успел — Эш заговорил, обращаясь ко всем:

— Хочу, чтобы все вы знали: сегодня нас ждет крайне неприятная ночь. По всей видимости, Дионис и Камул объединили усилия, чтобы вернуть себе власть.

— Каким же образом они хотят это сделать? — спросил Валерий.

— Их собственных сил, даже объединенных, для этого не хватит. Чтобы добиться своего, им нужен третий бог.

— Какой? — спросили все хором.

— Аполлими.

— Это еще что за черт? — воскликнул Тейлон. — Никогда о таком не слышал.

Губы Ашерона изогнулись в невеселой усмешке:

— Это очень древняя богиня. Происхождение ее восходит к моей эпохе. Она властвовала над жизнью, смертью и мщением. Атлантийцы ласково прозвали ее Разрушительницей — и было за что.

— Она похожа на Аида? — поинтересовался Валерий.

— О нет! — зловеще протянул Ашерон. — Рядом с этой богиней Аид выглядит бойскаутом! Аполлими возглавляет армию безобразных демонов и приканчивает своих жертв железным молотом.

В последний раз, когда она вырвалась на свободу, Атлантида погрузилась на дно океана, а весь мир поразили чума и другие бедствия. Она промчалась по Греции, сея повсюду гибель и разрушение, и отбросила развитие этой страны на тысячи лет назад. Сделала бы и больше, если бы ее снова не заточили в темницу. Но, если она снова обретет свободу, — в ад превратится вся земля. Начиная с Нового Орлеана.

— Как приятно с тобой беседовать — всегда узнаешь столько нового! — подал голос неунывающий Ник.

Остальные потрясенно молчали.

— А как они хотят освободить Разрушительницу? — спросил наконец Тейлон.

Эш глубоко вздохнул:

— Есть лишь один способ, и для этого нужна кровь атлантийца.

— Твоя кровь, — уточнил Тейлон.

Уточнение было излишним — уже много тысяч лет Ашерон оставался единственным на земле живым атлантийцем.

Эш кивнул:

— В полночь граница между нашим миром и тем планом бытия, где обитает Разрушительница, истончится. Если они сумеют прорвать эту черту...

— Не избежать нам всем поноса и золотухи! — вставил Ник.

— Как мы можем их остановить? — спросил Тейлон.

— Верить мне и точно выполнять мои приказания.

Ник фыркнул:

— Поднимите руки те, кто считает, что нам не помешают более подробные инструкции!

Руки подняли все, кроме Ашерона.

— Хватит прикалываться! — рявкнул Эш. Затем обратился к Валерию: — Ты вместе с Пельтье патрулируешь улицы. Около половины двенадцатого Дионис выпустит целую орду даймонов, чтобы нас отвлечь. Убей их столько, сколько сможешь.

— Ник, — повернулся он к Оруженосцу, — вы с Эриком будьте в полной боевой готовности и ждите вестей.

Оруженосцы кивнули.

Эш надел темные очки.

— Тейлон, ты со мной. Мы с тобой потолкуем с Дионисом и его командой.

— Один вопрос, просто из любопытства, — вставил Тейлон. — Откуда ты все это узнал?

Ашерон, разумеется, не ответил.

— Итак, дети мои, — объявил он, — вперед, на защиту мира!

— У меня вопрос, — подал голос Эрик.

— Спрашивай.

— Может быть, я тупой, — но объясни, почему эти ребята устроили свой заговор именно в этом году? Почему не в прошлом году, не еще раньше? Чего они так долго ждали?

Ответ Ашерона не внушал оптимизма:

— Они не первый раз пытаются вернуть себе власть, но никогда еще не были так близки к успеху.

— Ясно, — протянул Эрик. — А почему они вообще потеряли власть?

Вместо Эша ответил Тейлон:

— Бог теряет силу, когда ему перестают поклоняться. Или если он побежден другим богом, то его сила переходит к победителю и он уже не может восстановить свое прежнее положение.

Эрик кивнул.

— Тогда последний вопрос. Что случится, если они восстановят свое положение?

— Будем надеяться, что этого мы никогда не узнаем, — глядя в сторону, медленно проговорил Эш.

— Почему?

— Потому что, согласно атлантийским мифам, освобожденная Разрушительница принесет на землю Теликос — конец света. Дионис и Камул воображают, что с ней удастся договориться. Что, преисполненная благодарности за свое освобождение, она согласится разделить с ними власть и править миром вместе с ними.

Однако они не знают, что атлантийские боги не без причины заточили Аполлими в темницу между мирами. Даже другие боги боялись ее гнева — и не зря, поскольку в конце концов она истребила их всех. Нельзя допустить, чтобы она вырвалась на свободу! Если Дионис и Камул ее освободят, — мир, каким мы его знаем, исчезнет навсегда. — Эш глубоко вздохнул. — На этой жизнерадостной ноте предлагаю разойтись.

Тейлон кивнул, думая о том, что, возможно, никогда больше не увидит Саншайн.

Как бы он хотел еще раз взглянуть на ее лицо!

Долг перед человечеством... да будь он проклят, этот долг!

Валерий вышел первым.

Тейлон, Ник и Эрик покинули дом через заднюю дверь; процессию замыкал Эш.

Оказавшись на улице, Эш повернулся к Нику, взъерошил ему волосы, словно младшему брату.

— Удачи. Прикрывай нас — и не забывай успокаивать Аманду.

— Конечно.

Эш и Тейлон вышли за пределы кованой ограды и влились в густую, как туман, толпу прохожих.

Сотни людей — туристов и местных жителей — собрались на Карнавал в Новом Орлеане. И никто из них не подозревал, что судьбы мира покоятся сейчас в руках двух неторопливо идущих по городу мужчин, одетых в черное.

Двух усталых, измученных мужчин.

Один из которых давным-давно запретил себе думать о чем-либо и чувствовать что-либо, кроме тяжкого груза ответственности.

Ничего Ашерон так не желал, как хотя бы одного дня отдыха и покоя! Хотя бы нескольких мгновений спокойствия!

Вечность провел он в бегстве от самого себя — от страшных воспоминаний прошлого и неизбежного проклятия будущего.

Но сегодня ему предстоит встретиться с братом, с которым он расстался одиннадцать тысяч лет назад.

Они никогда не были друзьями. Стиккс ненавидел его с самого рождения.

Да, эта ночь для Ашерона будет долгой.

Что же до Тейлона — он думал только о Саншайн. О чувственных изгибах ее тела. О красоте лица. О нежности прикосновений.

Где она сейчас? Чем занята? Рисует у себя в мастерской?

Или думает о нем?

«Я люблю тебя», — сказала она, и эти слова согревали ему сердце.

Тейлон стиснул зубы, едва не застонав, — так он тосковал по любимой. Лишь одна надежда хоть как-то успокаивала его: к сегодняшнему утру — так или иначе — Саншайн навеки освободится от угроз Камула.

— Верь, Тейлон, — проговорил Ашерон, словно подслушав его мысли. — Просто верь.

— Стараюсь.

Тейлон глубоко вздохнул.

Собственная смерть его не пугала. Но нельзя, чтобы погибла Саншайн. Этого он не допустит. Сегодня, еще до рассвета, она будет в безопасности.

Чего бы это ему ни стоило.