Темный демон

Глава 1

Наталья Шонски натянула черные кожаные брюки, облегавшие бедра, как вторая кожа. Плотный материал помогал избежать лишних ран во время сражений, а она была уверена, что этим вечером проблем не миновать. Надевая мягкую кожаную рубашку, Наталья окинула придирчивым взглядом комнатку в гостинице, которую снимала. Сама гостиница оказалась небольшой, но на стенах висели яркие гобелены, кровать была украшена красивой резьбой ручной работы и застелена искусно сотканным стеганым покрывалом, поверх которого девушка осторожно разложила оружие. Наталья начала раскладывать свой разнообразный арсенал в специальные карманы и петли на штанах. Сюрикены с бритвенно-острыми краями, несколько ножей. Затянула ремень, который обеспечивал ей место для большего количества оружия и дополнительные кобуры для двух пистолетов, плотно прилегавших к бокам под каждой рукой. Надев одну из новых крестьянских блуз, она накинула сверху яркий меховой жилет — местные женщины носили его для тепла — эффективно скрывая свой арсенал.

Длинная юбка не только прикрывала штаны, но и помогала слиться с местным населением. Наталья выбрала цветную юбку, а не строгую черную, какую обычно носили пожилые женщины, и повязала платок на свои рыжие волосы, окончательно скрыв свою внешность.

Довольная тем, что теперь не так сильно отличается от любой местной женщины, просунула две дубинки в петли на своём рюкзаке и открыла двери балкона. Она специально выбрала комнату на втором этаже. Многочисленным врагам было бы трудно пройти незамеченными, в то время как сама она могла запросто спустится на землю или подняться на крышу.

Наталья оперлась о перила балкона, осматривая местность. Ее взору предстала маленькая деревушка, расположенная на одной из зубчатых вершин Карпат. Многочисленные фермы, разбросанные по всей поверхности зеленых холмов. Стога сена на лугах тянулись дальше в горы, к густому лесу. А над ним были видны скалистые пики гор, все еще занесенные снегом. Такое ощущение, будто она вернулась в прошлое, к скромным жилищам и деревенскому образу жизни. Да, она определенно чувствовала себя вернувшейся домой. И это было странно, потому что у нее не было дома.

Наталья вздохнула и на секунду закрыла глаза. Больше всего в мире она завидовала людям, у которых была семья. Любовь и счастье отражались в их глазах и лицах. Она хотела бы иметь дом, быть кому-то нужной, чтобы её оберегал хотя бы один единственный человек. И при этом оставаться самой собой…

Ее пальцы нашли глубокие вмятины на перилах, и она заметила, что неосознанно поглаживает полированное дерево почти ласково. Удивившись, девушка принялась изучать вмятины, пытаясь понять, отчего они появились. Казалось, что огромная птица впилась когтями глубоко в перила, хотя вмятины были давними и трактирщики полировали эту замысловатую резьбу, защищая от дальнейших трещин.

Вдохнув ночной воздух, она вновь посмотрела на вершины гор. Где-то там — ее цель. Наталья не знала точно, зачем приехала сюда, но полностью доверяла своим инстинктам. Ей необходимо подняться на вершину и найти то, что не давало покоя.

Густой туман окутал горы, спрятав вершину в непроницаемом облаке. И не имело значения, являлось ли облако обычным природным явлением или это было предупреждение. У нее нет выбора, кроме как подняться на вершину, не осталось сил игнорировать эту непонятную настойчивую потребность.

Наталья бросила последний взгляд на белый вьющийся туман и вернулась в комнату. Не было смысла дальше откладывать. Последнюю неделю она провела, сливаясь с местным населением, налаживая дружеские отношения с несколькими женщинами и начала привыкать к этому месту, обнаружив, что нуждается в общении с людьми, хотя вела одинокий образ жизни. Наталья наслаждалась временем, проведенным с местными женщинами, и даже получила немного информации от них, хотя ее печалил тот факт, что эти знакомства никогда не станут настоящей дружбой.

Ее жизнь была полна одиночества. Она мечтала о месте, которое могла бы назвать домом, иметь возможность просто рассказать кому-то, вроде хозяйки гостиницы, о том кто и что она такое, хоть раз быть по-настоящему честной с тем, кто ей нравился. Узкие коридор и ступени вели в гостиную. Из комнаты можно было попасть в столовую или в бар.

Многие из местных приходили сюда целыми компаниями после тяжелого дня выпить пивка. Наталья помахала двум-трем знакомым, глаза автоматически осматривали помещение, отмечая выходы, окна и, прежде всего, новые лица. Несколько человек, сидящих в баре, взглянули на нее. Запоминая лица, дружественные улыбки и оценивающие взгляды, она улыбалась в ответ на случай, если они еще встретятся.

Кто-то скользнул взглядом по ее лицу, задержавшись на секунду. Рассматривая быстро, но тщательно. Мужчина изучал ее так же, как до этого изучала его Наталья. Он, конечно, заметил ее рюкзак с двумя дубинками и искусно украшенную трость. Наталья отвернулась, быстро улыбнувшись хозяйке гостиницы, радуясь, что смогла сделать свой уход более вежливым. Если тут был караульный, она бы не хотела, чтобы он узнал ее планы.

— Славика, — она взяла хозяйку гостиницы за руку. — Огромное тебе спасибо за восхитительный ужин. — Наталья говорила по-английски, зная, что Славика упорно трудилась над усовершенствованием своих языковых навыков и нуждалась в постоянной практике. Она специально отвела девушку из бара в уединенный уголок гостиной, где чужие уши не смогли бы подслушать их разговор. — Я направляюсь в горы и пробуду там несколько дней, изучая местность. Не беспокойся обо мне. В конце концов, я вернусь. Потерпи хотя бы неделю, прежде чем паниковать.

— Солнце уже зашло, Наталья. Здесь в горах и лесах может быть… — покачала головой Славика и заколебалась, подбирая подходящее слово, — небезопасно. Будет лучше, если ты пойдешь исследовать местность днем при свете солнца, в окружении других людей.

Славика подняла глаза, встретила взгляд своего мужа на другой стороне комнаты и улыбнулась.

Наталья мгновенно почувствовала укол зависти. Ей нравилось видеть хозяйку гостиницы вместе с ее мужем, Мирко, и дочерью, Ангелиной. Их взаимная любовь была настолько очевидной, проявляясь в быстрых взглядах и прикосновениях, которыми они обменивались, как бы случайно соприкасаясь в течение рабочего дня.

— Я уходила каждый вечер, и ты никогда не возражала, — перебила ее Наталья. — И почти всегда это было после заката.

— Но сегодня я чувствую разницу. — Славика слабо улыбнулась. — Знаю, ты подумаешь, что я суеверна, но что-то не так сегодня вечером и будет лучше, если ты останешься с нами. — Она слегка похлопала Наталью по плечу. — Здесь есть чем заняться. Мирко сыграет с тобой в шахматы. Он в этом мастер. Или я могла бы больше рассказать тебе о здешних травах и их целебных свойствах.

Славика была медсестрой, в округе ее уважали за ее навыки, а также за знания различных местных трав. Медицина зачаровывала Наталью, и она любила проводить время в компании Славики, получая от нее множество знаний о травах и их использовании.

С сожалением Наталья покачала головой.

— Спасибо, Славика, но у меня есть защита, — она достала крест, висящий на тонкой серебряной цепочке, спрятанный под рубашкой. — Я ценю твою заботу, все будет в порядке.

Славика хотела было возразить, но остановилась, крепко сжав губы, и неодобрительно покачала головой.

— Я знаю, что делаю, — заверила ее Наталья. — Я уйду через кухню, если ты не возражаешь. У меня есть еда и вода на несколько дней, и я вернусь в середине недели или даже раньше.

Славика прошла с ней через столовую. Наталья рискнула бросить еще один взгляд на человека в баре, который разговаривал с Мирко. Казалось, мужчина был поглощен разговором, однако не вызывал доверия у нее. Он явно заинтересовался ею, но никак мужчина женщиной. Она пока что не имела понятия, в чем дело, но не собиралась давать ему шанс. Наталья слегка кивнула в его сторону.

— Кто он? Я не видела его здесь раньше.

— Он часто путешествует по этой дороге, по делам, — ответ Славики, ничего толком не разъяснил. — Он очень тихий, но я не знаю, что его привело.

— Он женат?

— Этот человек не для тебя, Наталья, — забеспокоилась владелица гостиницы. — Ему рады здесь, как любому гостю, но он не для тебя.

Наталья не посмела кинуть еще один взгляд на мужчину. Он чересчур внимателен, а ей не хотелось привлекать излишнее внимание. Девушка прошла через столовую в маленькую кухню. Там стояли корзины с картошкой, и, конечно же, козий сыр.

— Не волнуйся, я не ищу себе пару.

— Я видела тоску на твоем лице и в твоих глазах, когда ты смотришь на детей, когда видишь супружеские пары, — мягко сказала Славика. — Ты мечтаешь о собственной семье.

Наталья небрежно пожала плечами, избегая взгляда женщины, не желая, подвергаться жалости. Неужели её так легко прочитать? С каких пор стало так трудно прятать свои чувства под тщательно созданной маской?

— Мне нравиться путешествовать. Я бы не хотела быть связанной.

Это была явная ложь, и она понимала, что впервые в жизни выдала себя с головой.

— Хотеть семью и любимого мужчину — естественно. Я ждала, прежде чем найти того самого, — объяснила Славика. — Даже когда мои родители и соседи думали, что я уже слишком стара и никогда его не найду, я считала, лучше — подождать, чем сделать ошибку и связаться с кем попало. Я дождалась Мирко и правильно сделала. У нас есть красавица-дочь, это место и этого вполне достаточно. Мы счастливы вместе. Понимаешь, Наталья? Не связывай свою жизнь с первым встречным только потому, что, как тебе кажется, время на исходе.

Наталья торжественно кивнула.

— Я понимаю и совершенно согласна. Я еще не отчаялась найти мужчину, совсем нет. До встречи.

Она толчком распахнула дверь кухни, весело махнула рукой нахмурившейся владелице гостиницы и поспешила в ночь.

После тёплой гостиницы, снаружи оказалось холодно, но Наталья была к этому готова. Она быстро шла по узкой улочке по направлению к лесной тропе. Навстречу попалась пустая повозка, запряженная лошадью, и Наталья попросила подвезти ее. Селянин задумался, а затем остановился, соглашаясь. Она приподняла подол юбки и поспешила запрыгнуть в телегу, прежде чем тот передумает. Большинство местных предпочитали использовать повозки с лошадьми, нежели машины. Это была несложная техника, фургон с резиновыми колесами, который тянули одна или две лошади. Их использовали для всего: от перевозок людей до перетаскивания больших стогов сена.

— Спасибо, сэр, — сказала Наталья после того как закинула свою трость и запрыгнула в телегу. Она разместилась ближе к задней части повозки, не желая, чтобы фермер чувствовал еще большую неловкость, подвозя незнакомую женщину. К ее удивлению, он заговорил. Большинство женатых мужчин среднего возраста вели себя весьма осторожно в отношении молодых одиноких женщин.

— Что вы делаете на улице так поздно? Солнце уже село, — он нервно оглядывал окрестности.

— Да, село, — согласилась Наталья, избегая вопроса. — Но вы тоже после заката и на улице.

— Это не к добру, — заявил он. — Не этой ночью. — Фермер понизил голос. В его тоне безошибочно слышалось беспокойство. — Лучше позвольте мне и моей жене приютить вас на ночь. Или я могу отвезти вас в гостиницу.

Он смотрел на луну, на облака, клубящиеся вокруг нее, практически закрывшие свет. Понятно, что он не хочет поворачивать назад. Фермер дернул поводья, чтобы лошадь двигалась быстрее.

Наталья взглянула на небо и на облака, которых еще минуту назад там не было. Плотный туман, накрывший вершины гор, расползался, как костлявые пальцы, подбираясь вверх к луне, а в низу — к лесу. Золотыми дугами туман прорезала молния. В отдалении прогремел гром, сосредотачиваясь преимущественно над горой.

Ее рука скользнула под меховую жилетку и коснулась рукоятки пистолета.

— Погода этим вечером быстро поменялась. — И это было неестественно.

— Так бывает в горах, — отозвался фермер, настойчиво понукая лошадь. — Лучше где-нибудь переждать, пока не распогодится.

Наталья не ответила. Она должна была добраться до вершины горы. Донесли ли шпионы ее врагам, что она уже близко? Где они поджидают? Наталья обратила внимание на местность, которую они проезжали так быстро. Там в тени что-то двигалось? Если так, нужно защитить фермера. Они выехали далеко за пределы деревни и углубились в холмы, усеянные фермами.

Она оставалась настороже, высматривая признаки предстоящего нападения, раскрывая свое сознание ночи, пытаясь вытянуть информацию из всего, что было ей доступно. Наталья вдохнула, вбирая глубоко в легкие ночной воздух, и распутывая истории, которые принес ветер. С потоками ветра прилетели смрад зла, шорох движения в лесу, запах волков, беспокойных под луной. Ее подбородок приподнялся. Так тому и быть. Она шла не в поисках битвы. В действительности, именно она убегала, но ей так надоело быть преследуемой, оглядываться через плечо ежеминутно. Если они хотят драки, то она придет подготовленной, потому что на этот раз не собиралась от нее отказываться.

Фермер осадил лошадь на узкой тропинке. Лошадь замедлилась, резко развернувшись, и Наталья, спрыгнув, поспешила прочь, махнув фермеру на прощанье.

Едва убедившись, что она — вне поля зрения фермера, Наталья стянула цветастые блузку и юбку, складывая их вместе с шарфом и запихивая в рюкзак. Обе дубинки для удобства извлечения переместились в петли ремня на спине. Ее манера поведения изменилась, как только в руках оказалась знакомая трость. Наталья уверенно шагала, огибая стога сена, пока не удалилась от ферм. Пешая тропинка вела вверх в горы, путь для коз, а не для людей, но она пошла по ней, поскольку это была самая короткая дорога.

Проталкиваясь сквозь высокую траву к лесистому склону, она пересекла поле распустившихся вокруг бутонов альпийских цветов. Луна почти полностью скрылась за потемневшими облаками, и чем ближе Наталья подходила к лесу, тем громче становились раскаты грома. После цветов и травы начались кустарники и плотные заросли. Огромные валуны усеивали склон. Несколько более сильных цветков сумели прорасти в расщелинах. Деревья были маленькие и довольно чахлые, но когда она протиснулась через два наиболее искривленных, растительность полностью изменилась, произрастая массивнее и выше.

Наталья изучила Карпатские горы, знала, что гряда являлась одним из крупнейших в Европе местом обитания хищников, изобилующее бурыми медведями, волками и рысями. Горы раскинулись через территорию семи стран Центральной Европы, густо засаженные леса являлись последним убежищем для редких и почти вымерших видов птиц и крупных хищников. Являясь также домом для миллионов людей, Карпатские горы славились огромными участками земли, которые оставались абсолютно дикими и опасными.

Она приостановилась изучить окружавший ее девственный лес. Над этим пространством дважды прошел ливень из окрестных областей, и изумительные леса и зеленые холмы свидетельствовали о количестве воды, которой наполнялись системы рек в низине. Яркие цвета зелени притягивали в прохладу леса, почти как по принуждению. Откуда ей было известно это место? Как оно могло ей сниться? Откуда знала, что если бы ступить на дорожку левее, не больше оленьей тропы, та привела бы глубоко внутрь и она бы нашла прямой путь, который выведет на самую вершину гор, точно в клубящийся туман, куда мало кто рисковал подниматься.

Наталья поспешно двигалась по сырой земле тропинки легкой трусцой, быстро преодолевая подлесок. Она должна была добраться до вершины горы и найти вход в пещеры до восхода солнца.

Деревья росли плотнее, растения становились экзотичнее и пышнее, казалось, будто она спешила сквозь непроницаемый лес. Вверху переплетались качающиеся ветви, едва пропуская лунный свет. Наталья без проблем видела куда шла. В дополнении к отличному ночному зрению, она всегда обладала внутренним чувством направления, это помогало ей огибать препятствия.

Наталья двигалась сквозь лес стремительно, но с инстинктивной осторожностью, полностью настороже, осведомленная о малейшем шорохе. Безмолвие насекомых и малейшие запахи предупреждали, что она не одна.

Во рту внезапно пересохло, и сердце забилось быстрее, волосы на затылке зашевелились от предчувствия беды. Ее преследовали.

За ней, меж деревьев, скользили тени в попытке окружить. Наталья продолжила бег в том же темпе. Пока бежала, она, перехватив трость поудобнее, нырнула пальцами в знакомые углубления на ее верхушке, готовясь к драке.

Первый волк прыгнул на нее из убежища густой поросли, когда она пересекла маленький ручей. Наталья не остановилась, но встретила натиск искусным взмахом толстого посоха. Послышался удар, волк с визгом отлетел назад, а она помчалась дальше. Наталья развернулась кругом, вытаскивая одним плавным движением меч из трости и отбрасывая в сторону ножны-обманку, чтобы встретиться лицом к лицу с волками.

— Хочешь сражаться со мной — сражайся. Я спешу, а ты меня задерживаешь. — Она пробормотала слова вслух, когда скользнула к животным, преднамеренно шагая по ветру так, чтобы ее запах долетел до стаи.

Волк потянул носом воздух и отодвинулся, неожиданно насторожившись. Члены стаи закружились вокруг в замешательстве. Наталья издала низкий горловой рык — предупреждение дикого опасного зверя. Когда она оскалила зубы на стаю, ее ярко зеленые глаза стали заклубиться насыщенно-синим, становясь практически непроницаемыми. Полосы полуночно-черного и ярко оранжевого — почти красного цвета, кольцами расходились по ее волосам. Волки рассыпались, размашистыми прыжками убегая от нее. Только альфа-самка обернулась, рыча и показывая свое неудовольствие из-за незнакомого запаха. Наталья предупреждающе зашипела, и самка последовала за стаей.

— Ну, так я и думала — крикнула им вслед Наталья, задвигая меч обратно в ножны. Прежде чем продолжать подъем по горному склону, неуклонно двигаясь к своей цели, она подождав, убедилась, что волки ушли.

Она миновала поваленное дерево, покрытое мхом и папоротником, и резко остановилась, когда из-за дерева, прямо перед ней, неспешно вышел мужчина. Он был высок, очень красив, с темными волосами, широкими плечами и ослепительной улыбкой. Настороженно Наталья обследовала местность всеми своими чувствами. Он не один, в этом она уверена.

Наталья положила пакет на землю и улыбнулась.

— Я ждала вас еще час назад.

— Прошу меня извинить за опоздание, леди, — поклонился мужчина. — Я прибыл сюда подготовиться к вашему приходу. — Он широко раскинул руки, как бы охватывая окружающее их пространство.

— Не стоило так наряжаться, — заметила Наталья. — Хотя альтернатива еще отвратительней.

— Пожалуйста, положи свою палку. — Вспышка злости промелькнула на лице мужчины, но он продолжал улыбаться. Его зубы не были настолько белыми и казались заточенными и острыми.

— Думаешь, я собираюсь облегчить твою жизнь? Я не очень тобой довольна, Фредди-бой.

В этот раз злость осталась. На его зубах проявились коричневые пятна.

— Я не Фредди. Кто такой Фредди? Меня зовут Хенрик.

— А ты не очень-то сообразительный, не так ли? Ты что, никогда не смотрел фильмов после полуночи? Фредди — постоянная звезда. Очень уродливый серийный убийца, прям как ты. Мне все равно, как тебя зовут. Меня беспокоит, что ты упорно меня преследуешь, и мне это чертовски надоело. Так что постарайся, Фредди-бой, и давай с этим покончим.

Дыхание Хенрика вырвалось длинным, низким злобным шипением.

— Я научу тебя уважению.

Не затрудняясь с ответом, Наталья начала атаку, высвобождая меч и прыгая на него. Меч прочертил в воздухе дугу, нанося удар по его шее.

Хенрик распылился туманом, струящимся прочь от нее, пронзительный вопль гнева отозвался эхом из леса. Он обернулся к ней лицом на расстоянии нескольких ярдов. Его густые черные волосы исчезли, и на их месте появились длинные, седые, сильно спутанные пряди.

— Мне следовало знать, что ты будешь как девчонка. Предполагается, что вампиры — этакие злобные задницы, но вы все такие дети. Ты хотел сражаться, — продолжила подгонять его Наталья. — Сегодня вечером у меня еще есть дела. И у меня совсем нет времени играть в твои глупые игры.

— Ты слишком далеко зашла. Плевал я на приказ. Я собираюсь тебя убить, — зарычал вампир.

— Приятно знать, что ты способен сам думать. Я полагала, твой кукловод слишком хорошо тебя выдрессировал насчет свободомыслия. — Она ухмыльнулась, салютуя ему.

Ветка над ее головой треснула и отломилась, метя ей в голову словно снаряд. Наталья прыгнула вперед, продолжая наступление, врезаясь мечом прямо в грудь Хенрика. Ветка шумно ударилась о землю именно там, где она стояла.

Вампир отразил удар меча взмахом руки. Он был необычайно силен, и столкновение отдалось сильной вибрацией вверх и вниз по ее рукам, так, что на мгновение они онемели, и меч выскользнул. Наталья продолжала двигаться, разворачиваясь практически в воздухе и дотягиваясь до своих пистолетов. Она вытащила оба, и быстро стреляя, помчалась за ним, пули часто попадали в противника, отбрасывая его еще дальше от нее.

Хенрик дергался от каждой пули, пошатываясь, но еще сохраняя вертикальное положение. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, она сунула один из пистолетов в кобуру и вытащила нож, держа его низко и близко к телу во время преследования.

Он попытался изменить форму, потянувшись к ней искаженными руками и когтистыми ладонями. Наталья воткнула нож ему в грудь, глубоко в сердце и отпрыгнула, чтобы кровь не коснулась ее кожи. На собственном опыте она выучила, что эта кровь обжигает как кислота. А еще выучила, что вампиры могут воскресать снова и снова.

Наталья развернулась и помчалась за своим мечом. На нее налетел ветер, кружащийся вихрь листьев и веток. Над головой раздалось биение сильных крыльев, в небе материализовались когти, приближаясь с огромной скоростью прямо к ее глазам. Наталья упала на землю, перекатываясь кувырком в позицию на одно колено, в обеих ладонях пистолеты, направленные на огромную птицу. А та уже распылилась в туман. Капли замерцали и начали обретать форму человека.

Она выжидала. Невозможно было убить вампира вне формы. Начал шевелиться Хенрик, пытаясь вытащить погруженный в его сердце нож. Он слабо звал вновь прибывшего.

— Умри уже! Черт, самое малое, что ты можешь сделать — избавить себя от страданий и сдохнуть.

— Добрый вечер, Наталья. — Голос был гипнотический, почти завораживающий.

— Смотрите-ка, Артуро, друг мой. — Наталья встретила вампира притворной улыбкой.

— Рада снова тебя видеть. Немало времени прошло. — Она махнула пистолетом в сторону корчащегося вампира. — От твоего младшего партнера-нытика столько шума. Не мог бы ты прикончить его, чтобы мы смогли поговорить без подпевок? Если и есть хоть что-то, чего я не выношу, так это — плаксивый вампир. — Она преднамеренно продолжала подначивать Хенрика, потому как, чем сильнее вампир рассержен, тем больше ошибок он наделает во время битвы.

— Ты не сильно изменилась.

— Я стала злее. — Она пожала плечами и усмехнулась вновь прибывшему. — Я потеряла терпимость в отношении твоего вида.

Артуро взглянул на истекающего кровью вампира, царапающего землю.

— Вижу, он довольно громкий, не так ли? — Он подошел ближе, выдернул нож из сердца своего партнера и отбросил его в сторону, презрительно подтолкнув вампира своим носком. — Вставай, Хенрик.

Тот сумел, пошатываясь, встать на ноги. Он завизжал и зашипел, слюна и кровь стекали по его лицу.

— Я убью тебя, — проскрежетал он, свирепо глядя на Наталью.

— Просто заткнись, — сказала Наталья. — Ты становишься таким занудным.

— На этот раз ты не сбежишь, — ответил Артуро. — Ты не лучше Хенрика, меня и волков. Слышишь их? Они приближаются, чтобы помочь нам.

— Драка с тобой так скучна, ты никогда не дерешься честно, — пожаловалась Наталья. — У тебя нет чести.

Артуро улыбнулся ей, демонстрируя идеально белые зубы.

— Что такое честь, в конце концов, Наталья? Ничто.

Викирнофф фон Шрайдер знал, как только ступил в густой лес, что нечто злое ждет его здесь. Предупреждение пришло в безмолвии леса, то, как содрогнулась земля и съежились деревья. Ни одно живое существо не пошевелилось. Его это не волновало. Он охотник, и готов ко встрече с опасностью. Такой веками была его жизнь.

Викирнофф сделал шаг и внезапно остановился, когда трава задрожала под его ногами. Он посмотрел вниз, почти ожидая увидеть пожухлые стебли. Неужели лес увядал от прямого контакта с ним? Был ли это знак, что тьма преследует его на каждом шагу, с каждым его вздохом? Природа могла бы очень правильно назвать его монстром — вампиром, Карпатским мужчиной, который обдуманно променял свою душу на секундный всплеск силы и эмоций от убийства во время кормления.

Выбор был, не так ли? Может он принял решение и больше не осознавал, был он хорошим или плохим? Существовали вообще подобные понятия? Подобные мысли должны были расстроить его, но не расстроили. Он вообще ничего не чувствовал, даже когда размышлял над тем, что он возможно больше не был полностью Карпатцем, что хищник полностью его поглотил, но маленькая искра в его душе еще осталась.

Он упал на колени, руками разгреб слои листьев и прутьев, покрывающих подлесок, и погрузил их глубоко в богатую темную почву. Он поднял лицо к небу.

— Susu, — прошептал он. — Я — дома. — Родная речь слетала с его языка так естественно, акцент чуть заметнее, чем обычно, но от пребывания в Карпатских горах все восстановиться со временем.

После стольких лет изгнания ради службы своему народу, он, наконец, вернулся на родину. Стоя на коленях в полной тишине он чего-то ожидал. Чего угодно, какой-нибудь вспышки эмоции или воспоминания. Он наделся, что почва принесет ему мир, спокойствие, даст ему хоть что-нибудь, но оставалось все тоже чувство бессодержательной пустоты, в которой он пробуждался перед каждым подъемом.

Ничего. Он абсолютно ничего не чувствовал. Викирнофф опустил голову и присел на пятках, оглядываясь вокруг. Он не знал, чего хотел или в чем нуждался, но не было никакого прилива эмоций. Ни восторга, ни разочарования, ни даже отчаяния. Лес казался мрачным и серым от переплетенных злобных теней, поджидающий его. Продолжался бесконечный цикл его жизни. Убей или будешь убит.

Голод теперь всегда был с ним, тихий соблазнительный шепот в его сознании. Призыв к силе, к освобождению от страданий и лжи, хотя ему все было известно, с каждым его воскрешением он набирал силу. Викирнофф принимал участие в стольких сражениях, что и не сосчитать, уничтожая старых друзей, мужчин, которых он уважал и которыми восхищался, наблюдая падение его рода и все ради чего?

— Скажи мне зачем, — прошептал он в ночь. — Позволь понять — зачем я попусту растратил свою жизнь.

Кормился ли он этой ночью? Викирнофф постарался вспомнить о причине своего пробуждения, но это оказалось слишком трудно. Конечно, он забирал жизнь, когда кормился. Но было ли это то, что тогда произошло? Может и не было никакого выбора, а только вялое безразличие, проникающее в разум, пока убийца нападает на другого? Пока одно из кормлений тесно не переплетается с убийством, и тогда его безразличие становиться оружием для его самоуничтожения?

Викирнофф посмотрел на юг, где, как он знал, проживал принц его народа. Ветер начал набирать скорость и силу, дуя через лес в южном направлении.

— Честь — омерзительная черта характера, но, возможно, она не будет существовать вечность. — Пробормотал со вздохом Викирнофф, когда поднялся в полный рост и откинул за спину свои длинные волосы, собранные на затылке кожаным шнурком. У него все еще осталась честь? Может после веков сражений ради спасения своего мира, притаившийся зверь наконец-то поглотил его?

Ближайшие к нему листья задрожали, а ветки тревожно закачались. Он Карпатец, сын великой расы, которая сейчас на грани вымирания. У них было очень мало женщин, и они имели первостепенное значение для мужчин и продолжения жизни. Две половинки целого, мужчинами руководила тьма, тогда как женщины несли свет. Без женщин, сдерживающих их, мужчины попадали в жадные пасти их собственных демонов.

Викирнофф сосуществовал с людьми, живя среди них, пытаясь поддерживать доброе имя и дисциплину в мире, где он не видел цвета и не чувствовал ни единого проблеска эмоций. После двухсот лет его чувства постепенно исчезли, и все последующие, бесчисленные века темный хищник в нем становился сильнее и могущественнее. Лишь поблекшие воспоминания смеха и любви поддерживали его, и то, только благодаря связи с Николай, его братом. А теперь и этого нет, ведь Николай — за океаном.

Викирнофф прожил слишком долго, и стал слишком опасен. Он обладал превосходными боевыми способностями, отточенными и обостренными в слишком многих столкновениях с теми из своего вида, кто продал душу ради мгновения иллюзии силы, или скорее, что гораздо печальнее, ради краткого мгновения проблеска чувств. Он чувствовал себя так, будто единолично уничтожал собственную расу. Слишком много смертей, слишком много потерянных друзей.

— Ради чего? — Выкрикнул он. — Зачем? — Прошептал он снова на своем родном языке.

Он специально использовал свою родную речь, чтобы напомнить себе об обязанностях и данных его принцу обещаниях. Он добровольно согласился быть сосланным в мир. Это был его выбор. Всегда — его выбор. Свобода воли. Но больше он не свободен. Викирнофф был так близок к обращению в тех, на кого охотился, что практически от них не отличался.

Земля мягко закачалась под его ногами, а ночное небо прогрохотало угрожающее предупреждение. Где-то впереди был его источник — голубоглазая женщина, которую он преследовал через океан. Между женщиной и Викирноффом стоял вампир, а, может, и не один.

Викирнофф вытащил из кармана поближе к сердцу фотографию своей преследуемой. Он видел только оттенки серого, однако знал, что у нее глаза — голубые, как море, и Николай сказал, что ее волосы напоминают полночную тьму. Голубые, как почти забытые ледяные озера его родины. Различные оттенки голубого в небе над головой. Он думал — надеялся — возможно, зная инстинктивно, что эти маленькие детали значат, что он следует за своей Спутницей Жизни. Второй половинкой своей души, светом в его тьме, за единственной женщиной, которая смогла бы вернуть потерянные цвета и, в особенности, его способность чувствовать что-то. Хоть что-нибудь. Но и эта надежда спустя некоторое время увяла, оставляя его в мире, который казался мрачным, уродливым местом.

Воздух наполнился электричеством, потрескивающим и пощелкивающим в том же направлении, что и усиливающийся гром. В небе разрастались слои облаков — огромные башни, вспенивающиеся вверх. Он провел подушечкой большого пальца — легкой бессознательной лаской — по фотографии женщины, как делал до этого много раз. Он мечтал, конечно, о безупречной Спутнице Жизни — Карпатке. Женщина с этим лицом, этими глазами, которая бы делала, как он велит, заботилась бы о его счастье. И он отвечал бы взаимностью. Жизнь была бы мирной и безмятежной, наполненной радостью и, в особенности, эмоциями. Викирнофф спрятал фотографию под рубашку, рядом с сердцем, где она будет в сохранности. Он даже не мог вздохнуть от огорчения. Потому что не чувствовал огорчения или отчаяния. Только бесконечную пустоту.

«Перестань!»

Слова заклубились в его разуме — телепатическая связь неожиданной силы.

«В тебе столько сильных эмоций, что я даже не представляю, как ты не узнал об их существовании. Ты изнуряешь меня, разрываешь мое сердце на части. Сейчас не время. Возьми под контроль свои эмоции или убирайся к чертовой матери от меня подальше!»

Женский голос зазвучал у него в голове, прокрался под его кожу, проник в сердце и лёгкие, пронёсся вместе с кровью со сногсшибательной силой настоящего смерча. Почти две тысячи лет он существовал в полумраке, абсолютно ничего не чувствуя. Он жил в бесконечном, полностью пустом мире, где не существовало желания, страсти и любви. Всё изменилось за какую-то секунду. В его голове творился полный беспорядок.

Цвета ослепляли, они мелькали все вместе, будто яркие ошеломляющие молнии, которые его глаза с трудом воспринимали. Всё в желудке перевернулось, когда он попытался сохранить спокойствие. Тогда, сама земля вздулась и покоробилась у него под ногами. Плотину прорвало. Теперь пустоту заполнило всё, что возможно. Этот хаос подпитывался сумасшедшей путаницей мельчайших эмоций наряду с его громадной силой и энергетикой.

Ближайшие к нему деревья, раскололись. Раздался устрашающий шум, когда стволы рухнули, сотрясая землю. Недалеко от него образовалась большая трещина, за которой последовала поменьше, а потом и ещё одна. Утёсы сдвинулись, покоробились и, ещё один ряд деревьев раскололся и повалился.

Демон внутри него пробудился и зарычал, моля об освобождении. Разрывая его огромными когтистыми лапами, борясь за шанс забыть о чести и, сломя голову, броситься за тем единственным, что принадлежало лишь ему. Его спасительницей. Или, может, она была его проклятьем. Резцы удлинились, а кровь стала такой горячей, что он боялся как бы ни воспламениться.

«О, Боже! Ты — один из них».

Её голос дрожал от ужаса.

Он разделил с ней своё одиночество, боль и горе, точно так же, как и мрак, вместе с огромным накалом всепоглощающих эмоций. Девушка чувствовала его острую нужду в насилии. Тот кайф, который приносит лишь убийство. Примитивный, неприкрытый сексуальный голод, управляющий его телом. Всё это смешивалось с собственническим желанием предъявить на неё свои права. Она разделила всё с ним. Там были не только бурный восторг, но также неистовая потребность и желание, которые нескончаемым потоком вливались в его тело. Каждое сомнение в его жизни, возрастающая нужда охотиться и убивать. Сумасшествие того монстра внутри, что просыпается и борется за возможность сорваться с цепи, вырваться, с одной единственной целью — добраться до неё.

Вдруг, страх поразил его, большущие волны страха, почти что ужас. С такой же скоростью пришло и решение. Эти чувства были настолько сильны, что всё внутри перевернулось. Не прошло и минуты, как он понял — чувства девушки вливались в него с той же силой, что и его собственные. Он прикоснулся к потоку женской страсти и ощутил силу. Она будет бороться. Будучи окруженной, у неё не было другого выхода, лишь драться и победить. Со страхом было покончено, ужас исчез. Она одолеет, неважно что или кто ей противостоит, потому что это был единственный шанс выжить.

Викирнофф внутренне отгородился от неё, внезапно обрывая обмен шквалом эмоций, пронизывающих его. Он искал мысленный путь, дорожку, которая приведет к этой женщине. Она принадлежала ему. И никому другому. Не другому Карпатцу. Не вампирам на её пути. Она была его. Либо она будет его, либо умрет много людей или же Карпатцев, не важно.

Глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, Викирнофф медленно поднял голову и оглянулся по сторонам. Казалось, лес расширялся, рос и мерцал, несмотря даже на глубокую ночь, будто он принял какое-то сильное галлюциногенное вещество. Небо над его головой было чёрным от ярости и разрывалось от грохочущей раскалённой молнии. Вьющиеся завитки тумана просочились меж деревьев и скопились над землёй.

Викирнофф сохранял спокойствие, позволив своему опыту охотника управлять им, а не следовать велениям своего хаотичного разума. Перед тем как действовать, он выжидал, когда же придет в себя, разбираясь в яростных ощущениях.

И всё это время он наслаждался звуком её голоса. Дорожка, что вела к девушке, была едва различимой. Это сбивало с толку. Наталья была не совсем Карпаткой и не совсем человеком. Викирнофф услышал властный шепот в её голосе, резкий «толчок», когда она попыталась призвать повиновение. Заставить его слушаться. Он ещё раз глубоко вздохнул, пытаясь набрать побольше воздуха в лёгкие, но, в основном, — отыскать её запах.