Темный демон

Глава 16

Наталья встала на колени и присела на пятки, внимательно разглядывая инкрустированный драгоценными камнями церемониальный нож, лежавший на маленьком кусочке ткани между ними. Лезвие было слегка изогнуто, а ручка изящно украшена. Нож казался скорее бесценным произведением искусства, а не смертельным оружием.

— Он выглядит таким безвредным, не так ли? — спросила Наталья. — И всё же внешность обманчива: эта вещь множество раз использовалась для убийства.

Её рука, простёртая над лезвием, задрожала. Наталья отпрянула.

Солнце село. Они с Викирноффом искупались в горячем источнике после занятий любовью. Ей требовалось прилагать определённые усилия, чтобы отказаться от его крови. Она жаждала этого сильнее, чем когда-либо прежде, как будто он был наркотиком, а она наркоманом. Теперь, когда она знала, что Рэзван ещё жив, идея стать Карпаткой приносила странное спокойствие и надежду.

Оба оделись в созданную Викирноффом одежду. И сейчас перед ней стояла одна последняя задача — прикоснуться к ножу, получить доступ к воспоминаниям о насилии и жестокости, оставшихся на церемониальном оружии.

— Я насытился, и на сей раз, буду твоим якорем, удерживая в этом мире, — он нежно провёл рукой по её волосам. — Защитные меры приняты — я выполнил свой долг перед Габриэллой. Фалькон вторично обменялся с ней кровью, и мы все ответили на призыв помочь в её исцелении. Это наше время, Наталья. Узнай, какие воспоминания хранит нож, и, возможно, мы получим подсказку о местонахождении книги. Как только мы это выясним, то также получим возможность доставить книгу в безопасное место, где её смогут либо уничтожить, либо обеспечить безопасное хранение.

Наталья сделала глубокий вздох и медленно выдохнула.

— Чтение ножа не будет лёгким делом, Викирнофф. Нам предстоит окунуться в воспоминание тех, кто умер под его лезвием.

Его ладонь двинулась вверх по её руке к плечу, мягко массирую.

— Я знаю, что тебе будет трудно. Если бы я мог, то сделал бы это за тебя.

Она сидела в окружении мерцающих свечей, и нож лежал перед ней. Звук, плескавшейся о края бассейна, воды — успокаивал, а присутствие Викирноффа создавало чувство защищённости. Ей уже случалось «читать» предметы сотни раз, но как-то не хотелось вновь пережить смерть своей бабушки, и, что ещё хуже, смерть отца, даже учитывая то, что Викирнофф будет рядом, чтобы помочь ей.

— Ты веришь, что я смогу это сделать.

— Я знаю, что сможешь.

— Прежде чем я начну, я хочу, чтобы ты знал — я больше не злюсь на тебя.

Он приподнял брови.

— Так ты злилась на меня?

— Да, я была сердита. Чёрт! Ты этого даже не заметил?

— Мы занимались любовью дюжину раз, если не больше. Ты несколько раз укусила меня, и оставила на моей спине шрамы, но я в восторге, что ты оставила там свои метки.

— Это потому, что ты извращенец, и я говорю не об этом. Я говорю о твоём нелепом и совершенно деспотичном желании связать нас.

— Наталья?

— Что?

— Сейчас ты выглядишь сердитой.

— Ну конечно, я рассержена. Ты даже не заметил моего раздражения прежде. Ты хоть понимаешь, насколько это меня расстраивает? Всё это время я считала, что ты страдаешь, из-за моей на тебя злобу, а ты оказывается даже не заметил!

— Извини, мне следовало быть более наблюдательным.

— Не похоже, что ты слишком уж расстроен, — она водила кончиками пальцев вдоль ножа и держала ладонь над лезвием, проверяя интенсивность вибрации исходящего насилия. — Если честно, Викирнофф, я совсем не хочу этого делать.

— Я знаю, и понимаю. Никто не захотел бы вновь пережить пытку и убийство ни родителей, ни бабушки.

Викирнофф встал позади неё, зная, что она собирает всё своё мужество, и говорит ни о чём, чтобы заглушить колебания.

— Я буду рядом. Когда воспоминания станут непереносимыми, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы уменьшить боль.

— Что если ты окажешься пойманным в ловушку вместе со мной, и мы не сможем вырваться, пока не увидим каждое убийство? Ведь это твоя сила позволила мне освободиться от оков прошлого.

Он обнял её, скользнул руками по её рукам и, наконец, накрыл ладони.

— Ты чувствуешь жестокое прошлое ножа, даже не касаясь его.

Наталья прислонилась к его груди, позволив себе откинуть голову на его плечо.

— Да, но не считываю воспоминания.

— Я могу держать нож в руке, а твои ладони лягут сверху так, чтобы касаться его пальцами, но, тем не менее, ограничивая физический контакт. Возможно, это снизит степень риска для тебя.

Наталья вновь глубоко вздохнула и выдохнула, пытаясь привести в порядок взбудораженные мысли. Она бы предпочла сразиться с десятком вампиров, нежели читать этот нож, но даже собранные воедино все желания и предпочтения в мире, не смогли бы изменить того, что должно быть сделано.

— Тогда давай попробуем Викирнофф, но если почувствуешь потерю контроля, то немедленно бросай нож.

— Обязательно.

Наталья чувствовала на своей макушке его успокаивающее тёплое дыхание. Она вновь склонилась вперёд, что позволило ощущать его присутствие, но не отвлекало. Накрыв его ладонь своей, она кивнула, мол «готова».

Викирнофф коснулся ножа. Она почувствовала, как начинает ускоряться её сердцебиение, прежде сильное и ровное. Её мускулы начали мучительно скручиваться узлом.

«Я с тобой».

Она чувствовала его твёрдое сильное тело за спиной, и руки, обнимающие её. Он был рядом ради неё. Был с нею, и это означало всё. Его присутствие придавало ей мужество, и она потёрла рукоятку ножа. Немедленное чувство искривления времени, мучительно напряжение, которое тянуло назад, в прошлое, и ещё глубже, туда, где хранились разрушительные воспоминания, наполнявшие этот нож.

Собранные воедино страх многочисленных жертв рванулся к ней. Окружил. И вторгся в сознание также, как и в душу. Она медленно сосредоточилась на ощущении руки Викирноффа: её формы и размера, теплоты его кожи. Нарастающий ужас отступил ровно настолько, чтобы она смогла скользнуть глубже в прошлое, возвращаясь к нужному событию. Казалось, будто вокруг находилось множество вопящих от горя душ, призывающих к справедливости. Она знала, что то воспоминание, которое нож должен был показать ей, вероятно, произошло незадолго до смерти отца. Ему пришлось спрятать книгу и оставить свою кровь на ноже.

«Мой отец не принёс бы в жертву кого-то другого, чтобы оставить информацию, именно поэтому ощущение случившегося оказалось намного более слабым, чем те события, что запечатлелись с помощью большей жестокости. Это объясняет, почему я пропустила его в первый раз».

«Остановись. Ты двигаешься слишком быстро, я не могу уловить даже проблески того, что произошло».

«Я чувствую степень совершённого насилия и это не то, что мне нужно. Я не хочу знать, что ещё сделал Ксавьер, или кого он убил…»

Её голос затих, она резко остановила движение и вновь оказалась в пещере с кристаллами. Девушка внимательно огляделась.

«Что такое?»

«Рэзван. Я чувствую его. Его присутствие очень хорошо ощущается именно на этом отрезке времени».

Викирнофф резко вздохнул, желая в оберегающем жесте сжать Наталью в объятиях и вытащить оттуда.

«Как давно это было?»

«Я не могу сказать точное время. Недавно, наверное, так как я ещё не чувствовала присутствие отца».

Инстинкты Викирноффа возмущённо взвыли.

«В этом нет необходимости, Наталья. Тебе не нужно смотреть на зверства, совершённые Рэзваном. Продолжай двигаться».

Но ей хотелось увидеть брата. Хотелось собственными глазами посмотреть на его предательство. Казалось, что это был единственный способ убедить себя в его переходе на сторону вампиров и Ксавьер — единственная возможность оценить глубину его падения. Она упорно продолжала смотреть, как её брат неспешно шёл по ледяной камере, неся церемониальный нож, в то время как в его глазах блестело какое-то сильно чувство.

«Ты не можешь».

Викирнофф добавил мягкий нажим в свой голос, не желая принуждать её, но тем не менее в его словах ощущалось жёсткое предупреждение. Рэзван был слишком похож на юного Ксавьер: безумец, помешанный на растущей власти над другими. Мощь и сила Ксавьер быстро увеличились, чему способствовал его природный дар, и он пришёл к убеждению, что создан для мирового господства. Падение некогда великого волшебника подошло к финальной фазе, когда он обнаружил, какой приток силы даёт насильно отнятая жизнь. Будучи в ярости от того факта, что Карпатцы якобы обладали бессмертием, он всё больше презирал и фанатично ненавидел их, ведь этого ему было не дано. Эти чувства питали его собственное эго и решимость искоренить Карпатцев, после того, как постигнет все тайны их крови. А теперь и лицо Рэзвана имело то же самодовольное, исполненное презрением, выражение.

Ледяная камера выглядела почти также. Отличие было в меньшем количестве шаров, освещающих пещеру, и ледяных наростов также было меньше. Застывшие во времени драконы были заключены в ледяной панцирь на противоположной стене.

«Их там не было прежде», прочитала Наталья его мысли.

«Сейчас они в ведущем в главную камеру зале, помнишь? Что-то ужасное вскоре должно произойти здесь».

Викирнофф чувствовал бешеный стук пульса Натальи, угрожавший разорвать её вены, в то время как Рэзван обернулся и подозвал к себе кого-то. Маленькая девочка появилась из теней, совсем ребёнок, которого принуждением заставили шагнуть вперёд. У девочки были ярко зелёные глаза и роскошная масса медных локонов. Она замотала головой, когда Рэзван схватил её за руку, дёрнув ближе к себе.

«Не делай этого!»

Наталья попыталась оторвать пальцы от ножа, но что-то более сильное, чем собственная воля, держало её там, во власти транса.

«Он хочет её крови. Он берёт её кровь».

Она вздрогнула, когда церемониальный нож полоснул по тонкому запястью, И Рэзван прижал открывшуюся вену ко рту.

«Он ищет бессмертие, следуя тем же путём, что и Ксавьер. Ах, несчастный ребёнок».

Викирнофф почувствовал слабость, желая закрыть глаза от отвращения, вызванное тем существом, который прежде был Рэзваном. Девочка была очень похожа на Наталью в детстве, однако, Рэзван не испытывал к ней никаких чувств. Степень её полезности приравнивалась им к той, которую имел бы банк крови. Он хотел оставаться молодым. И детей он заводил с единственной целью — отобрать среди них носителей нужного гена, отвечавшего за наличие необходимой ему линии крови.

«Сколько лет ей бы было, останься она в живых?» мысленно прошептала Наталья, отчаянно нуждаясь в связи с Викирноффом.

«Этот отрезок времени явно недавний. Возможно, это произошло лет пятнадцать назад, максимум двадцать. Ей сейчас не может быть более двадцати пяти — тридцати лет».

«У него есть дочь по имени Колби. Я встретила её пару месяцев назад, и она не помнила ничего подобного».

Наталья перевела нервное дыхание.

«Должно быть, её кровь была не такой, какая ему необходима, и именно поэтому он не захотел использовать её таким образом».

«Я тоже встретил её. Ей крупно повезло».

«Но разве ты не видишь? Он всё ещё может делать женщин беременными. Если он превратился в вампира, то как смог сохранить эту способность? Колби была младше, чем этот ребёнок может оказаться сейчас. Как такое возможно? Ты когда-нибудь слышал о вампире, имеющем собственного ребёнка? Посмотри на неё: её глаза изменили цвет, так же как и волосы — в её жилах течёт кровь нашего рода».

«Я никогда не слышал о вампире, который не убивал бы свои жертвы, будь то женщины, или дети. И, конечно, никогда не слышал о способности кого-либо из них иметь ребёнка. Ну а что касается крови… кровь Рэзвана может и не быть поражена микроорганизмами, в противном случае, его дети были бы инфицированы. В крови Колби были микроорганизмы?»

У Колби их не было. Викирнофф нахмурился, увидев, с каким бездумным пренебрежением Рэзван обращается с ребёнком. Он, казалось, не понимал, что она тоже человек — личность, имеющая свои собственные права. Он не забирал её кровь с заботой и уважением, а обращался как с человекоподобной скотиной. Викирноффу было отвратительно наблюдать за попытками девочки вырваться. В её чертах застыла решимость. Она напоминала ему Наталью: та же самая несгибаемая стальная воля.

«Я готов держать пари, что она всё ещё жива. Даже в таком возрасте она думает о побеге. Видишь, как она успокаивается и обводит комнату пристальным взглядом? Я думаю, она унаследовала твой природный магический дар».

Наталья напряглась.

«Это Ксавьер».

Даже находясь в его сознании, об этом открытии она прошептала телепатически, хотя никто бы не смог её услышать.

Старший мужчина вышел из камеры, шелестя одеждами при движении. Черты были неясны, словно расплывались, в то время как он скользил по ледяному полу, но у Викирноффа осталось ощущение человека с белоснежными волосами и бородой, прожившего на земле бесчисленные годы. Морщинистая рука потянулась к ребёнку. Девочка сжалась, отодвигаясь от старика, и Рэзван рванул её к себе, не позволяя тёмному магу до неё добраться.

— Ты её не тронешь, — прорычал Рэзван. — У тебя есть собственные запасы.

— Тебе хорошо известно, что я больше не могу использовать их: они стали слишком сильны, чтобы и дальше контролировать их. Мне нужна книга. Мы должны найти её, — Ксавьер сделал неуверенный шаг к девочке, протягивая похожие на когти пальцы к ребёнку. — Как только я получу книгу, они больше не смогут бросить мне вызов.

Рэзван всё ещё держал девочку вне пределов его досягаемости, на лице играла злая усмешка.

— Эта принадлежит мне, а значит, ты её не тронешь.

— Не думай, что можешь приказывать мне. Я состарился, но всё ещё владею способностями, которых у тебя нет, — Ксавьер выпрямился во весь рост, заставляя Рэзвана словно сжаться перед ним, но он всё ещё продолжал держать ребёнка за спиной, заслоняя её от мага.

«Смотри, что она делает».

Викирнофф подтолкнул Наталью подбородком.

Наталья оторвала полный ужаса взгляд от брата, чтобы посмотреть на маленькую девочку, та наклонила голову и стала зализывать рану на запястье. Кровотечение немедленно прекратилось.

«В её слюне есть исцеляющее вещество. Она — носитель сильного карпатского гена».

«Именно поэтому они оба хотят её крови, чтобы использовать ту для поддержания молодости. Естественно, что Рэзван не желает ею делиться».

Воспоминания обрушились на Наталью. Раскачивающийся из стороны в сторону Рэзван, пытающийся удержать слезы от рваной раны на запястье. Как же она это забыла? Ведь это она тогда залечила его рану с помощью собственной слюны. Ксавьер потребовалась уйма времени для осознания, что кровь Рэзвана не приносит ему никакой пользы, кроме питания. Темный маг начал стареть, и это приводило его в дикую ярость.

Она почувствовала слезы на лице, и на какой-то момент вернулась в свое тело, оградив себя от того далекого времени, в котором ее дух наблюдал развитие столь мерзких событий. Рэзван знал, каково это, быть обреченным на такое ужасное существование, но всё же держал в заточении маленькую девочку, используя её для кормления.

Охваченная отвращением, Наталья вновь обратила внимание на ребенка. Рэзван и Ксавьер начали спорить. Брат более не обращал внимания на девочку, ослабив свою хватку, когда та прекратила вырываться. Воспользовавшись моментом, девочка медленно приблизилась к стене, где были заключены в ледяной плен драконы.

«Викирнофф? Они действительно живы? Драконы говорят с нею? Ты можешь это определить?»

Голова ребенка склонилась к драконам, как если бы она их слушала. Викирнофф обнаружил, что задержал дыхание. Стена вокруг драконов начала разрушаться, а лед отламываться огромными кусками.

— Останови их! — Ксавьер отскочил назад от раскалывающегося льда, выкрикнув это предупреждение.

Ярко-красный дракон вырвался из ледяного плена, протянув огромные когти к Рэзвану, в то время как другой дракон, синего цвета, подставил согнутое крыло девочке. Она без колебаний поспешно вскочила на него и взобралась на спину дракона. Пока первый дракон удерживал Ксавьер и Рэзвана в камере, синий взвился в воздух и рванулся к поверхности. Оба драконы казались больными: нетрудно было заметить, как они бледны и слабы, а их движениям после первой атаки недоставало мощи.

Рэзван поднял нож и, быстро скользнув между когтями, вонзил лезвие глубоко в грудь красного дракона. Последний взревел от боли, ему вторила драконица, несущая девочку. Синяя самка отважно вылетела далеко за пределы ледяной пещеры и оставила ребенка там, где у нее была возможность убежать. Затем драконица вернулась за своим раненным другом.

Ксавьер выступил вперед и поднял руку, в его голосе звучал приказ. Красный дракон прекратил попытки подняться и теперь лежал неподвижно, дыша тяжело и прерывисто, теряя драгоценную кровь, которая все еще заливала лед. Синяя драконица опустилась рядом с ним, она подталкивала поверженного друга носом, длинной шеей и языком, пытаясь спасти его.

«Мы должны идти», в голосе Викирноффа звучала безотлагательность.

«У нас мало времени».

Часть его сознания оставалась в реальном времени, и он чувствовал опасность в ночном небе, словно зло прошло совсем близко от их укрытия.

События, разворачивающиеся перед Натальей, произошли много лет назад. Тела драконов, заключенные в оковы льда толщиной в несколько футов, находились сейчас в большом зале. Наталья уже знала, какую цену они заплатили за спасение маленькой девочки. Что же касается самого ребенка, то она надеялась, что девочке удалось спастись и найти укрытие где-нибудь в этом мире, в котором она будет в безопасности от Рэзвана и Ксавьер. К сожалению, способа изменить историю не существовало. Она могла только наблюдать за развитием событий и надеяться, что драконы выиграли достаточно времени, чтобы девочка смогла сбежать. У Натальи не было другого выбора, кроме как погрузиться глубже в прошлое, и найти тот период времени, когда её отец спрятал книгу.

Она позволила видению закончиться и тщательно начала искать знак, говорящий о присутствии отца. Ее затошнило от наличия там огромного количества крови и смертей.

Небольшая сценка, которую Викиронфф наблюдал между Рэзваном и Ксавьер, навела его на мысль о мощном противостоянии между ними, хоть у них и был заключён союз. Рэзван и не мог надеяться победить Ксавьер при помощи магии, не будь на его стороне Натальи. Викирнофф внезапно осознал это со всей ясностью. Наталья обладала природным даром и была необычайно умна. Вместо того чтобы развивать собственные способности, Рэзван полностью положился на сестру, как в пору их детства, так и на пороге юности. Ксавьер поверил в этот обман, думая, что получил близнеца с природным магическим даром.

«Так в чем же заключается дар Рэзвана?»

Возможно, брат-близнец Натальи и был несколько ленив, но у него, наверняка, такой же острый ум, как и у сестры.

На мгновение наступила тишина. Викирнофф почувствовал неуверенность Натальи.

«Планирование сражений — это и есть его дар».

Что-то как-будто сдвинулось в сознании Викирноффа. Конечно, это должен был быть Рэзван. Ксавьер и его внук присоединились к вампирам, и фактически сумели сформировать самую крупную их группировку — это даже не подвергалось сомнениям. И они смогли сделать это, не смотря на разнообразие личных наклонностей участников. Братья Малинов оказались для них настоящей находкой. Братья сговорились уничтожить принца ещё задолго до знакомства с Ксавьер. Должно быть, это знакомство показалось им подарком судьбы, ведь маг был наделён способностями и ненавистью к Карпатцам, равной их собственной. К тому же, Ксавьер держал бы при себе Рэзвана только в том случае, если бы он был ему по каким-то причинам нужен. И, наверняка, тот оказался ему чрезвычайно полезен.

Если способности Рэзвана, как стратега, были столь же необычайны, сколь и таланты его сестры во многих сферах, то Карпатцы находились в серьезной опасности. Вампиры не давали спокойно жить принцу и его охотникам, постоянно ослабляя их в мелких схватках, но сами жертвовали только пешками.

«Я чувствую присутствие отца. С этим связано значительно больше насилия, чем я ожидала».

Викирнофф услышал беспокойство в ее голосе, и его сердце потянулось к ней.

«Я с тобой, Наталья. Ты больше не одна. То, что произошло, случилось много лет назад, нет никакой возможности изменить прошлое. Попробуй отделить себя от происходящего, если такое, конечно, вообще возможно».

Но как она могла отвлеченно наблюдать пытку и убийство собственных родителей? Он отчаянно хотел уберечь ее от того, что должно было случиться, но чувствовал себя беспомощным, неспособным предотвратить её боль.

Наталья позволила его близости успокоить себя, погружаясь в события далекого прошлого. Отец появился в поле её зрения, он шагал через заросли плотоядных растений, кустарников и деревьев, а земля сотрясалась под его ногами. Вода, цвета засохшей крови, говорила о том, что вокруг была трясина. Она нахмурилась, пытаясь понять, где он. Мужчина нес сверток в промасленной коже, и явно чего-то опасался: он постоянно оглядывался через плечо, и окидывал внимательным взглядом окрестности.

«У него нет с собой церемониального ножа».

По какой-то причине это встревожило ее больше, чем потемневшее небо и вспышка молнии у края облаков над головой. Она обнаружила, что напрягает зрение, пытаясь разглядеть отца через окружавшую его листву. Стало совсем темно: тяжелые облака полностью скрыли лунный свет.

«Нож на его поясе, Наталья».

Он также нес небольшой мешок, в котором, казалось, шевелилось какое-то живое существо. Рот Викирноффа скривился от отвращения.

Наталья медленно выдохнула. Ее отец двигался с такой осторожностью, что от ее внимания почти ускользнул тот факт, что он шел по уже проложенной тропе. На поверхности трясины, которая служила предателем для любого, кто не знал через неё дороги, остались углубления.

«Я должна начать сначала».

Викирнофф промолчал, с той же внимательностью отмечая для себя тропу через трясину. Если они должны были отыскать книгу, то им понадобится знание пути через топь, чем-то напоминающую губку. Его сердце пыталось утихомирить бешеное биение пульса своей Спутницы. Вместе они запоминали последовательность шагов, некогда ведущих в самую дикую и непроходимую часть болота. Ее отец осторожно опустился на колени и погрузил книгу глубоко в грязную воду, наблюдая, как её медленно всасывает в трясину. Все это время его губы шевелились, словно он что-то тихо бормотал, а пальцы будто сплетали в воздухе изящный узор.

«Ты можешь увидеть созданную им защиту, Наталья?»

Викирнофф уловил только часть заклинания, но и она была ему незнакома.

«Да. Плетение сложное, но если у меня будет время, то я смогу его распутать. То, что он не произнес защитное заклинание вслух, делает последнее сильнее и сложнее. Я должна суметь снять исходное заклинание и вытащить книгу на поверхность. Только я сомневаюсь, захочет ли потом кто-нибудь нести такую серьезную ответственность. Не думаю, что книгу так легко уничтожить».

«Если ее нашла ты, то смогут найти и другие».

«Тогда мы можем уничтожить нож».

Наталья наблюдала, как ее отец поднялся на ноги и двинулся в нелегкий обратный путь. По направлению к твёрдой земле, ему придётся пройти через огромное торфяное болото. Он шел так, словно тяжкий груз упал с его плеч. И когда приблизился к части трясины, где были наиболее густые заросли моха сфагнума, она заметила какое-то движение в окружающих это место кустах. Листья слегка шевелились, и темные тени скользили в зарослях кустарника. Отец продолжал идти, теперь его путь лежал через луга к ближайшей деревне.

Он сделал привал, и вытащил из мешка извивающегося кролика. Она знала, что изначально животное предназначалось как жертва, и не смогла взглянуть на Викирноффа, чувствуя его отвращение. Она отлично видела темные фигуры в кустах за спиной отца. Потребность окликнуть, предупредить его стала просто непреодолимой.

Одна из темных фигур кинулась на него, выбив из руки церемониальный нож и полоснув по икрам отца. Это был не сам Ксавьер, а несколько его любимчиков, отправленных доставить отца Натальи назад в ледяные пещеры. Он тяжело опустился на землю: сухожилия оказались порезаны настолько глубоко, что невозможно было идти. Не сказав ни слова, самый крупный из нападавших поднял его, и, не обращая внимания на крики боли, понес назад к горе.

«Теперь брось его».

Потребовал Викирнофф, одновременно прибегнув к мысленному «приказу». Его руки уже разжались, выпуская рукоять. Ей не стоило видеть то, что сотворили с ее отцом, когда Ксавьер пытался узнать у него местонахождение книги. Чистым везением было уже то, что прихвостни тёмного мага не видели, как отец Натальи выбирался из болота, скорее всего, они просто кружили по окрестностям.

Наталья обнаружила, что пальцы слушаются ее, несмотря на попытки мозга уцепиться за образ отца. Нож выскользнул из ее руки, и Викирнофф позволил оружию упасть на пол.

— Уничтожь его, — сказала она. — Мне все равно, как ты это сделаешь, только, пожалуйста, избавься от ножа.

Он заключил ее в объятия, мягко покачивая из стороны в сторону.

— Я буду счастлив избавит этот мир от ножа, Наталья, но мы не можем рисковать книгой. Ксавьер, должно быть, с пристрастием допросил своих слуг, и теперь знает, где они нашли твоего отца. Он, несомненно, подозревает, что книга спрятана где-то там.

— Не обязательно. Возможно, ему неизвестно, когда на самом деле отец спрятал книгу. Это могло произойти много недель назад. Быть может, он думал, что отец отдал ее вашему принцу.

Она откинула голову на его плечо, благодарная за возможность чувствовать его твердое тело. Викирнофф каким-то образом превратился из врага в надежную опору. Это случилось еще до того, как она осознала произошедшее. Было ли это результатом воздействия связующих слов, к которым она отнеслась с таким неприятием? Или так случилось потому, что она постоянно находилась в его сознании, зная самые сокровенные мысли? Ее рука скользнула в его ладонь.

— Без тебя я бы чувствовала себя такой одинокой.

Его сердце пропустило удар, и это его весьма обеспокоило. Наталья по натуре была бойцом — женщиной необычайной отваги. А предательство Рэзвана не только разбивало ей сердце, но и ломало дух. Викирнофф обнаружил, что это последнее, чего бы он хотел. Ему все больше нравилась его тигрица, с её потрясающим остроумным ротиком. Он не желал видеть ее сломленной и разбитой, или же такой уязвимой, даже когда она искала у него поддержки.

Он поймал ее подбородок и притянул её лицо к себе, чтобы отыскать губами ее рот, целуя долго, действуя решительно и бескомпромиссно. Когда ее глаза потемнели от желания, а голод сравнялся с его собственным, он резко отпрянул.

— Я очень рад, что ты, наконец, понимаешь, что я был прав с самого начала.

Она моргнула, слегка отстраняясь от него, и на ее лице проступило выражение осторожности.

— Прав? Насчет чего?

— Насчет связывающих ритуальных слов, конечно. Хорошо, что я произнес их и соединил нас. С твоим упрямством мы бы все еще ходили вокруг да около.

— С моим упрямством? — Наталья сверкнула на него зелеными глазами. — Я считаю, что именно ты являешься воплощением этого слова.

Она пропустила руку через свои рыжевато-каштановые волосы, отбрасывая их с лица, чтобы окинуть его яростным взглядом.

— Фактически, если посмотреть в словаре определение слова «упрямый», то там будет твоя фотография.

Викирнофф подумал, что она самая прекрасная женщина, какую он когда-либо видел. Он завернул церемониальный нож в белую ткань и спрятал его под рубашку таким образом, чтобы она не смогла его видеть.

— Ты все еще не хочешь признать, что это лучшее, что я мог сделать для нас обоих.

Она поднялась на ноги, вложив оружие в петли на поясе своих штанов.

— Скорее ад покроется льдом, чем это случится. Я не думаю, что в твоих интересах заводить разговор на данную тему, но спасибо за попытку отвлечь меня. — Наталья подарила ему воздушный поцелуй. — Меня действительно не так легко поймать на приманку.

— Уверен, что легко. Ты схитрила. И скрывалась в моем сознании.

— Я хотела увидеть, действительно ли ты собираешься оставить книгу на прежнем месте. Должна признаться, что сомневаюсь, а стоит ли передавать её вашему принцу.

Она затолкала в петли на поясе две палки для боя в технике Арнис[1].

— Я не до конца уверена, что книга будет у него в полной безопасности.

— Так как Рэзван плетет заговор, чтобы убить его.

Она поморщилась, но кивнула, застегивая пояс с парными кобурами.

— Рэзван очень хорош в своем деле, и, откровенно говоря, если Ксавьер и Рэзван выступят против принца, да ещё имея вампиров на своей стороне, то я не думаю, что он справится с поставленной задачей.

Викирнофф наблюдал, как она кладет дополнительные обоймы в несколько карманов штанов. Он точно знал, что модель, созданная им, ей нравилась. Она почти совпадала с ее собственной первоначальной задумкой, но была немного улучшена, так, чтобы можно было легче двигаться и доставать все, что требовалось, причём очень быстро.

— Михаил не будет побежден ни одним из них.

— Откуда тебе это известно? Ты даже не знаком с ним. Я искала в твоем сознании воспоминания о нём, но он еще даже не достиг зрелости, когда ты покинул эти земли. Откуда ты знаешь, насколько он силен? Почему ты вообще ему доверяешь? Та книга куда более опасна, чем ты думаешь, и ни один карпатский принц не сможет легко её уничтожить, как и не может надеяться овладеть ее мощью. Как только книга попадет в его руки, они отправят все силы по его душу. Ты приговариваешь его к смерти.

— Михаил Дубрински не будет побежден теми, кто ищет его смерти. Он чрезвычайно силен, Наталья. Эта сила в его крови, она заложена в самих его генах, его костях, венах, духе. Он может быть ранен, это верно, но при огромной необходимости, он способен высвободить мощь большую, чем Ксавьер себе представляет. Михаил найдет способ уничтожить книгу, а пока ищет, будет охранять ее.

Она обернулась, чтобы взглянуть на него, оставаясь частично в тени, скрывая выражение лица.

— Что, если я не хочу передавать ему книгу, Викирнофф? Ты никогда не интересовался моим мнением по этому поводу. Ты предполагал, что я охотно так и поступлю, но я не настолько предсказуема.

Викирнофф изучил каждый нюанс её тона, впервые неуверенный, спорила ли она с ним, чтобы доказать свою точку зрения, или же действительно имела в виду то, что сказала? Ее разум был закрыт от него, и хотя он мог сломать поставленный барьер, такой поступок казался оскорблением, учитывая, как сильно ей хотелось сохранить неприкосновенность своих мыслей.

Конечно, они должны были отдать книгу принцу. Что еще они могли с нею сделать? Он отошел от Натальи, зная, что она заметит его волнение, но не заботился об этом.

— А как бы ты хотела поступить с книгой? — Он приложил все усилия для того, чтобы его голос звучал ровно, и совершенно безразлично.

Наталья пожала плечами.

— Я пока ещё не решила, но могу с уверенность сказать, что не готова следовать по накатанной дорожке к тому, в правильности чего не уверена. Книга — чрезвычайно мощный артефакт. В ней содержаться тысячи заклинаний — эта магия весьма сложная и опасная, не думаю, что ею должен владеть кто-то, кроме волшебника.

Викирнофф напрягся.

— Ты бы использовала книгу? — у него внутри все перевернулось от протеста, а легкие начали гореть от нехватки воздуха.

Глаза Натальи приобрели легкий янтарный блеск. Полосы света пробегали по ее лицу и волосам, когда она подошла ближе к свету, падающему на длинный меч в ножнах, на противоположной стороне пещеры. Разглядеть ее, скрытую тенями, сейчас стало гораздо сложнее.

— Если я приму решение использовать книгу, то это будет мой личный выбор, Викирнофф. Ты не можешь приказать, чтобы я достала книгу, а потом передала ее тому, кого не знаю, не уважаю и кому не доверяю.

Викирнофф продолжал молчать, сдерживаясь, чтобы не дать немедленный ответ. Она очень мало знала о его народе, помимо этого, истиной являлось и то, что он самовольно решил, как Наталье следует поступить с книгой, когда она отыщет её. И он также подталкивал её к поискам этой вещи. А Наталья была не из тех женщин, кого можно заставить что-либо сделать. Как раз сейчас она почувствовала себя загнанной в угол и стала сопротивляться.

— Я заслужил твое уважение?

Её янтарные глаза сверкнули жутким отблеском, свойственным созданиям ночи.

— Да, конечно. Но это не имеет отношения ко всему остальному. Ты — не Михаил Дубрински. Ты не просишь передать тебе книгу для сохранности, ты утверждаешь, что мне нужно вручить эту вещь ему.

— Ты бы доверила книгу мне?

— Да, — она не сомневалась. — Но не для того, чтобы кому-то передать. Только на хранение.

Викирнофф выдохнул. Она с такой легкостью обезоружила его. Напряжение начало покидать его тело.

— Ты хочешь оставить себе эту вещь? Я считаю её злом, или я ошибаюсь, думая так о ней?

— Кровь моей бабушки и еще двоих запечатала эту книгу. Конечно, я полагаю, она зло, и даже более того, это означает, что она не может попасть в дурные руки. Я не знаю вашего принца, и не нахожу у тебя воспоминаний о нем. Как ты можешь судить о его сердце и душе, Викирнофф? Ты хочешь вручить ему оружие, которое способно стать погибелью для всех нас, и делаешь это, полагаясь лишь на слепую веру, — она покачала головой. — Я не могу так поступить.

— Ты считаешь, Михаил будет подвергаться еще большей опасности?

— Отчасти.

— Мы никому не скажем, что книга у него. Принц не будет пытаться получить власть, только постарается узнать план Ксавьер, как стереть нашу расу с лица земли. Ксавьер, должно быть, провел столетия, составляя заклинание, которое можно было бы применить против моего народа.

— Я уверена, он так и поступил. Суть вот в чем — ты попросил, чтобы я установила местонахождение книги, что я и сделала, а теперь ты хочешь, чтобы я добыла ее и передала кому-то, кого не знаю. Тебе это кажется разумным?

— Если ты мне доверяешь, то проблемы не существует. Мы не собираемся держать у себя эту вещь.

— А не лучше ли оставить ее там, где она сейчас, и забрать в том случае, если станет очевидно, что Ксавьер уже почти нашёл её местонахождение? — Наталья вышла из тени. — Не проси меня это делать, Викирнофф. Я не могу поступиться тем, что считаю правильным, даже ради тебя.

— Ты считаешь, что лучше оставить книгу там? Как ты думаешь, почему вампиры ищут женщин, с экстрасенсорными способностями, способных считывать прошлое через прикосновение? И отчего так много вампиров собралось здесь? Из-за войны между ними и Карпатцами? Я полагаю, они ищут книгу. Ксавьер знает, что твоего отца схватили возле торфяного болота. Он наверняка будет искать там.

— Защитные заклинания выстоят.

— В самом деле? Кто учил твоего отца ставить защиту? И кто учил тебя? Даже Рэзван знает, какие заклятья ты используешь. Они не продержатся, и я думаю, ты это знаешь.

— Тогда я буду охранять книгу. Я спрячу ее еще где-нибудь, объеду половину мира, но найду место, где ему никогда не придет в голову её искать.

— Наталья.

Она откинула голову, открыв горло, но руки, стиснутые в кулаки, были прижаты к бокам. Её имя. Только имя, произнесенное его выразительным голосом.

— Я найду эту проклятую книгу, Вик, но не собираюсь передавать ее принцу, пока не буду уверена, что она в безопасности.

— Для меня этого достаточно, ainaak enyém, я не могу просить тебя о большем, — он предложил ей руку. — Давай пойдем и отыщем ее.