Тест на измену

Эпилог

Ключ в двери поворачивается, когда я выключаю утку в духовке. Я снимаю передник и тороплюсь в прихожую встретить Пашу.

— Привет! — тону в его объятиях и отвечаю на поцелуй.

Трогаю холодное лицо, короткие волосы с хлопьями снегами.

— Не замёрз? — обеспокоенно спрашиваю.

— Немного. А чем так вкусно пахнет?

— Я запекла утку с апельсинами и сварила глинтвейн. Еще сделала несколько салатов. Скоро надо садиться за стол. Проходи быстрее.

Пока Паша раздевается в прихожей, возвращаюсь на кухню. Уже восемь часов, пора бы и за стол. Паша как истинный трудоголик поехал в «Стройкапитал» даже 31 декабря.

— Как все вкусно выглядит, — обнимает меня со спины и разглядывает блюда на столе. Нежно целует в щеку, задерживаясь губами на коже подольше.

Я блаженно улыбаюсь, откидываясь затылком на Пашино плечо. С щеки он спускается губами к шее. Ласкает горячими поцелуями, даря тепло.

— Я соскучился по тебе за день.

— И я по тебе. Давай ужинать? А то остынет. Ты, наверное, голодный?

— Как волк.

Переносим блюда в гостиную. Мы отмечаем праздник вдвоём. Не хотим никаких друзей и родственников. Они нам мешают. Каждую свободную минуту мы с Пашей стремимся провести вместе. Обожаем просто валяться на диване, разговаривать обо всем на свете и смеяться. Потом занимаемся любовью. Долго и не по одному разу.

Нам так хорошо вдвоём. Не нужны ни телефон, ни компьютер, ни телевизор. А какие-то посторонние люди — пускай это даже ближайшие родственники — тем более не нужны. Мы почти не ездим в гости и никого не приглашаем к нам. Достаточно того, что работаем в будние дни. А Паша иногда и в выходные ездит в «Стройкапитал». Мне бы хотелось, чтобы он работал поменьше, но это невозможно, учитывая какую большую компанию возглавляет.

Пробка от шампанского хлопает, и Паша пополняет нам бокалы.

— Это был хороший год. Пускай следующий будет еще лучше, — произносит тост.

Мы чокаемся и делаем по глотку игристого напитка.

— Люблю тебя, — тянусь к Паше и обнимаю его.

— И я тебя люблю.

Паша перетаскивает меня со стула к себе на колени. Я прижимаюсь к нему так сильно, как могу. Вот и пролетел наш год вместе. Даже чуть больше. Год и месяц примерно. Нам было очень тяжело первое время из-за несчастья, которое случилось, но мы справились ради друг друга. Я старалась держаться и не расклеиваться ради Паши, а он старался держаться и не расклеиваться ради меня. У нас получилось. Вместе мы смогли справиться с этим испытанием.

Ну и еще нам помогла одна Пашина знакомая психиатр.

После первых двух выкидышей я не обращалась за психологической помощью. А зря. Психиатр здорово со мной поработала. Теперь я спокойно смотрю на улице на беременных и маленьких детей. Я не завидую им и меня не бросает в слезы. Да, у них есть ребенок, а у меня нет. Ну и что? Если у меня нет ребенка сейчас, это не значит, что у меня его не будет никогда. Мы с Пашей никуда не торопимся, у нас впереди целая жизнь. Возможно, однажды мы попробуем снова. Но пока хотим пожить для себя.

Бой курантов и фейерверк мы встречаем в постели. Жадно целуем друг друга и нетерпеливо снимаем одежду. Я же говорю, у нас с Пашей свой собственный мир, один на двоих. Что происходит за окном, нам неинтересно.

Я сонная нежусь в объятиях Паши, когда он говорит на ухо:

— Мы так увлеклись друг другом, что забыли про подарки.

— Давай утром? — прошу, еще удобнее устраиваясь на его груди.

— Я свой сейчас подарю.

Паша аккуратно перекладывает меня с себя на подушку и поворачивается к прикроватной тумбе. Недовольно хмурюсь. Какая в этом срочность? Я так удобно лежала. Продолжаю дремать, когда Паша берет мою ладонь, а в следующую секунду по пальцу скользит что-то холодное. Удивленно распахиваю глаза и вижу…

— Ты выйдешь за меня замуж?

Меня парализует. Воздух заканчивается, дышать не могу. Только изумленно хлопаю ресницами.

Мы не говорили о свадьбе. Мы просто были вместе и все. Купались в нашей любви и считали это достаточным. Ну, по крайней мере я считала. Мне казалось, что роспись в загсе — это просто формальность, и в нашем случае не совсем уместная. Мы уже однажды собирались жениться, но не вышло по моей вине. Я побывала замужем за другим. Паша не поднимал разговор о свадьбе, а я тем более. Поэтому сейчас я пялюсь на кольцо с большим бриллиантом, находясь в полном шоке.

Мое молчание затягивается. Паша нервно вздыхает.

— Конечно! — восклицаю. — Конечно, выйду!

Паша заметно расслабляется, а я тянусь целовать его.

— Любимый, — шепчу. — Мой самый-самый любимый.

Мы назначаем свадьбу на лето. Родственники счастливы. Но сразу заявляем, что торжества на миллион человек не будет, только узкий круг самых близких людей. В итоге получается список из тридцати гостей.

Я приезжаю к родителям, захожу в свою комнату, отодвигаю дверцу шкафа и смотрю на свадебное платье. Оно по-прежнему превосходно. По-прежнему платье моей мечты. Снимаю вешалку с ним и прикладываю к себе. За почти девять лет с момента покупки мой размер одежды не изменился. Неужели оно до сих пор будет мне как раз?

— Помочь тебе надеть его? — раздается сбоку Пашин голос.

Он стоит, привалившись к дверному косяку.

— Паша, не смотри!

— Почему?

— Это плохая примета! Жених не должен видеть платье невесты до свадьбы.

— Мы покупали его вместе.

Поэтому и не поженились, хочется добавить, но я успеваю прикусить язык.

— Ерунда это все, — отрывается от дверного проема и подходит ко мне. — Глупо думать, что наша жизнь зависит от примет. Надень его.

Я волнуюсь. Столько лет платье провисело в шкафу. Как будто ждало своего часа.

Не дожидаясь действий от меня, Паша тянет вверх края моей кофты. Рвано выдохнув, повинуюсь и раздеваюсь полностью. Пока я снимаю с себя одежду, Паша расстёгивает застежки на платье. Аккуратно просовываю в него ноги, затем руки, инстинктивно сжимаю живот, ожидая, что оно мало, но это оказывается лишним. Паша принимается застегивать на мне платье. Когда доходит до последнего крючка, я понимаю, что оно сидит на мне идеально.

— Платье очень тебе идёт.

Сглатываю. Да, идет.

— Я хочу, чтобы ты была в нем, — говорит на ухо и целует в щеку.

— Хорошо, — соглашаюсь, в глубине души испытывая большую радость.

Мы женимся в июле. День очень тёплый, солнечный. Танцуя под медленную песню, я прижимаюсь к Паше, не веря, что это произошло. Мы стали мужем и женой. Мы преодолели время, испытания и боль. Мы счастливы. Мы абсолютно счастливы.

— Я люблю тебя, Паша, — не устаю повторять. — Я так сильно тебя люблю.

— И я очень тебя люблю. Ты любовь всей моей жизни.

В свадебное путешествие мы едем в Японию. Как и планировали девять лет назад. Гуляем по сумасшедшему Токио, едим настоящую японскую кухню, много фотографируемся. Мы совсем не вспоминаем прошлое и наше расставание. Как будто его не было. Я по-прежнему считаю, что все происходит вовремя и так, как надо. Если мы с Пашей расставались на семь лет, значит, это было нужно.

С Ромой я не общаюсь. Он есть у меня в друзьях в соцсетях, но я не захожу на его страницу. Даже не знаю, что у него происходит в жизни. Он тоже мне не пишет. Мне не грустно и не обидно от этого. Рома был важным человеком в моей жизни, но наше время прошло. Так бывает. Люди расстаются. Надеюсь, у него все хорошо и он счастлив.

Идет время, ничто не омрачает наше с Пашей счастье. Он продолжает возглавлять «Стройкапитал», а я продолжаю работать там директором по связям с общественностью. Правда, теперь коллеги смотрят на меня совсем другими глазами. Ровно с того момента, как табличку у двери в мой кабинет поменяли. Раньше там было написано «Калинина Арина Юрьевна», а теперь «Севастьянова Арина Юрьевна». Моя старая подруга Лена, кстати, наконец-то тоже вышла замуж. Познакомилась с кем-то на сайте знакомств. Я снова стала с ней общаться, поэтому мне одной из первых Лена поведала о своей беременности.

— Павел Александрович же не уволит меня, потому что я беременна? — взволнованно спрашивает.

— Конечно, нет! Уйдешь в декрет, как полагается. Потом вернёшься на свою должность.

Паша продолжает держать в страхе весь коллектив «Стройкапитала». До сих пор все боятся, что он их уволит.

— Ну слава Богу, а то я вся так разнервничалась.

— Не переживай, — приободряюще обнимаю ее за плечи.

— А вы ребенка не планируете?

Тактичность никогда не была сильной стороной Лены. Ей неизвестно о моих выкидышах, я никому не рассказывала. Во время последней беременности, когда лежала в медцентре, Лена думала, что я в продолжительном отпуске за свой счет.

— Пока нет, хотим пожить для себя.

Я спокойно говорю о детях. Заслуга психиатра. И за Лену я искренне рада, никакой зависти не испытываю. Но по мере того, как растёт Ленин живот, меня все чаще начинают посещать мысли о ребёнке. Попробовать ещё раз? А вдруг в этот раз получится?

В университете у меня был преподаватель. Он задавал больше всех, к его зачетам и экзаменам было нереально подготовиться. Когда я открыто возмутилась, что невозможно выучить все то, что он нам задал, преподаватель, поправив на переносице очки, спокойно ответил: «Все возможно, пока бьется человеческое сердце». Смысл его слов до меня дошёл лишь со временем.

Я много думаю о ребенке, но Паше пока не говорю. Мы вообще не поднимаем эту тему. Родственники, кстати, тоже не лезут с вопросом о детях, что удивительно. Ну, у Пашиных родителей уже есть внук, Марина родила мальчика. А вот мои, кажется, наконец-то научились тактичности.

Однажды бесцельно листая ленту соцсети, мне попадается новость о том, что у популярного рэпера и его жены родилась дочь. Ребенка выносила суррогатная мать. И меня осеняет. Я как одержимая начинаю читать в интернете про суррогатное материнство.

Есть специальные агентства, которые этим занимаются. Они подбирают клиентам суррогатную мать, и она за материальное вознаграждение вынашивает чужой эмбрион. Агентство получает за свои услуги комиссию. В целом, суррогатное материнство в России особо не регулируется. Есть множество рисков, включая то, что суррогатная мать не захочет отдавать ребенка биологическим родителям, но ведь все эти знаменитости как-то рожают детей с помощью суррогатных матерей?

Меня останавливает только одно: без понятия, как сказать об этом Паше. Так как мы вообще не говорим о детях, я не знаю, хочет ли он еще ребенка. Вдруг нет?

Паша, как всегда, читает мои сомнения у меня на лице.

— Расскажи мне, что тебя беспокоит? — спрашивает как-то раз перед сном.

Он перекладывает мою голову с подушки к себе на грудь и запускает пальцы в волосы. Начинает медленно их перебирать.

Вздыхаю.

— Не хочешь рассказывать?

— Хочу, но не знаю, как, — честно признаюсь.

— Как есть.

Надо об этом поговорить. Тяжело носить в себе.

— Что если нам прибегнуть к помощи суррогатной матери?

Я чувствую, как напрягается Пашина грудь и он перестаёт дышать. Молчит долго. Даже перестал перебирать мои волосы.

— Это будет чужой ребенок? — спрашивает после очень долгой паузы.

— Нет, это будет наш ребенок, просто другая женщина выносит его и родит.

— Кхм, это как?

Паша очень далёк от медицины.

— Если объяснять по-простому, то соединят твой сперматозоид с моей яйцеклеткой и занесут эмбрион к другой женщине. Грубо говоря, она выступит в роли инкубатора.

— То есть, нам сделают ребенка в пробирке и какая-то чужая женщина его родит? — произносит с сарказмом.

Медленно выдыхаю.

— Да.

Снова молчит. Долго молчит. Я прямо чувствую, как в его голове происходит тяжёлый мыслительный процесс.

— А может, сами попробуем? — вдруг предлагает. — Что если получится? Есть же масса примеров, когда после многих выкидышей женщины все-таки рожали.

Теперь моя очередь долго молчать и размышлять. Да, таких примеров полно. Я в свое время сидела на форумах для беременных, там постоянно кто-то рассказывал, как после нескольких выкидышей смог родить ребенка и даже не одного. Готова ли я снова рискнуть? Страшно. Очень страшно.

— А если опять не получится? — спрашиваю.

— Мы не узнаем, пока не попробуем.

Это верно. Но мы с Пашей так ни до чего и не договариваемся и больше эту тему не поднимаем. Я поняла, что он не хочет, чтобы нашего ребенка вынашивала посторонняя женщина. А он понял, что я не готова снова рисковать.

Я перестаю читать про суррогатное материнство и снова начинаю жить в свое удовольствие. Мы ходим по ресторанам, ездим отдыхать и наслаждаемся друг другом. У нас есть мы, наша любовь, нам хорошо вместе.

Ах, как же нам хорошо!

Наша семейная жизнь — это один сплошной медовый месяц. Мы все делаем вместе, каждую свободную минуту вместе, практически не ругаемся, устраиваем друг другу свидания и романтики, делаем сюрпризы. Я и не думала, что семейная жизнь может быть такой.

Мне кажется, так в моей жизни было всегда. О том, что я уже когда-то была замужем и там все было совсем иначе, даже не вспоминаю. Но ровно до тех пор, пока однажды, листая ленту социальной сети, я не натыкаюсь на фотографию Ромы. Он, счастливо улыбаясь, держит в руках младенца. У меня сердце замирает, когда вижу это. Под снимком множество комментариев с поздравлениями с отцовством.

Не долго думая, я захожу в сообщения, по поиску нахожу диалог с Ромой и пишу ему:

«Привет! Увидела фотографию, что у тебя родился ребенок. Искренне поздравляю! Очень рада за тебя!»

Я пишу чистую правду. Мне действительно радостно за Рому.

Он отвечает быстро.

«Привет, Арина! Очень приятно тебя слышать! Да, у меня неделю назад родился сын))))»

«Классно! Ты женился? Как вообще твои дела?»

«Да, мы с Ренатой поженились пару лет назад))) В целом, все нормально. Недавно открыл свою айти-фирму. У тебя как дела? Чем занимаешься?»

Мне ни секунды не обидно, что Рома женился на девушке, с которой изменил. Я и сама все семь лет нашего брака мысленно изменяла ему с Пашей.

«Мы с Пашей тоже поженились несколько лет назад. В остальном все так же. Работаю там же в «Стройкапитале». Это у нас с Пашей теперь семейный бизнес)))»

«Круто! Поздравляю тебя!»

«Спасибо))) И я тебя))»

Рома лайкает мое последнее сообщение и больше ничего не отвечает. Да и говорить нам больше не о чем. Я слегка пролистываю назад наш диалог и читаю старую переписку. Там я пишу Роме, чтобы зашёл после работы в магазин и купил молоко и туалетную бумагу, а он отвечает «Ок».

У меня на душе чувство светлой грусти. Оно возникает, когда вспоминают приятные моменты из прошлого, например, из детства. Знаешь, что их никогда не вернуть, да и не хочется, потому что нынешняя жизнь лучше и интереснее, но просто приятно, что эти моменты были. Такое мнение у меня о Роме. Ничего не происходит случайно. Мы были нужны друг другу на том этапе нашей жизни.

Вечером я честно признаюсь Паше, что поздравила бывшего мужа с рождением ребёнка. Не хочу держать в тайне свое короткое общение с Ромой. Паша особо не выказывает никаких эмоций, чему я радуюсь. Не хотелось бы, чтобы была ревность.

Фотографии Ромы с ребенком теперь регулярно попадаются мне в ленте новостей. На некоторых снимках он вместе с Ренатой. Я не лайкаю их, не пишу комментариев, но просматриваю. Счастье бывшего мужа написано у него на лбу. Чем больше фотографий Ромы с малышом я вижу, тем чаще задаю себе вопросы:

А что если попробовать ещё раз? А что если получится?

Я снова начинаю сидеть на мамских и беременных форумах. Читаю вдохновляющие истории от женщин, которые сами родили после нескольких выкидышей. У кого-то, кстати, беременности протекали легко. Они везде ходили, гуляли, работали. Но кому-то приходилось лежать на сохранении.

И я решаюсь. Потому что все возможно, пока бьется человеческое сердце.

Паша мое аккуратное предложение о попытке родить ребёнка встречает с таким восторгом, что я понимаю: он ждал этого. Ждал и хотел, но молчал, чтобы не бередить мою рану. Правда, мы тут же сталкиваемся с проблемой подготовки к беременности. Частным медицинским центрам больше нет доверия. Бесплатной медицине тоже.

Всерьёз думаем поехать за границу. Хотя я не уверена, что там сильно лучше, чем у нас. Например, в Израиле много врачей из России. Они сначала работают у нас в таких частных медцентрах типа того, который проворонил мой выкидыш, а потом их приглашают в Израиль. Европа тоже нас не вдохновляет. Полтора года назад в Германии Пашиной маме неправильно поставили диагноз и зря удалили щитовидку. Как вариант, можно было бы поехать в Америку, но она слишком далеко. Паша не сможет сидеть там со мной всю беременность, а одна я быть не хочу. Он и в Европе не смог бы со мной сидеть, но туда хотя бы можно прилетать на выходные. А в США на выходные не налетаешься

В итоге мы решаем остаться дома. Я обращаюсь туда же, где наблюдала свою беременность Марина. Это государственный центр акушерства и гинекологии, но с широким спектром платных услуг. Мы с Пашей сдаём анализы, никаких серьезных отклонений у нас не находят, про возможные причины моих предыдущих выкидышей ничего нового не сообщают.

По сути мы играем в лотерею. Выпадет ли нам в этот раз счастливый билет — никто не знает.

Мы пробуем. На удивление не получается забеременеть сразу. Уходит где-то пара месяцев. Зато когда это происходит и мы счастливые идём на узи, нас ошарашивают, что у меня два плодных яйца. Иными словами, я беременна двойней.

Вот тут-то и начинается панический страх, какого не было ранее. Если я одного ребёнка не смогла выносить, как я выношу двоих? Я сразу ложусь на сохранение. И тут возникают новые чудеса. У меня нет угрозы выкидыша. Да, есть небольшой тонус, да, у меня стреляет то в боках, то в пояснице, но ни кровянистых выделений, ни раскрытия матки нет. Конечно, еще не исключены разные хромосомные аномалии, мешающие развитию эмбрионов. Но недели идут, а я не чувствую себя хуже. Мне не предписывают постельный режим. Наоборот, говорят, чтобы больше гуляла. Даже рекомендуют легкие занятия спортом.

Наш с Пашей личный триггер — это узи первого скрининга. Страшно. Плохие воспоминания еще живы, хоть и стараюсь их прогонять. Мы идём на узи вдвоём, держимся за руки и плачем, когда видим на экране плазмы наших детей. Их реально двое!!!

Стартует второй триместр. Живот растёт со скоростью света, я все больше похожу на бегемотиху. Начинаются отеки, становится трудно ходить, обуваться, наклоняться. Просыпается зверский аппетит. Я все время голодная.

Когда я дохожу до седьмого месяца беременности, страх медленно отступает. Если ребёнок рождается в семь месяцев, его без проблем выхаживают, он нормально живет. Многие близнецы и двойняшки, кстати, рождаются семимесячными. Но у меня все же ожидаются девять месяцев. Чем ближе тридцать восьмая неделя, тем мне сложнее. Уже даже с постели без помощи подняться не могу. К тому же наши с Пашей сыновья, кажется, будут футболистами. Обпинали мне там внутри все, что только можно.

Ровно на неделю раньше предполагаемого срока родов у меня начинаются схватки. Мне делают плановое кесарево. Я лежу в операционной, ничего не чувствую ниже пояса, по щекам текут слезы и только одна дурацкая мысль в голове: «Почему в операционной играют песни Филиппа Киркорова и Юлии Савичевой?». Я даже задаю этот вопрос своему анестезиологу.

— Тебе первый раз операцию делают, что ли? — удивляется.

— Да.

— Врачи часто делают операции под музыку.

Как интересно. Я хочу задать новый вопрос, но в этот момент верещание Юлии Савичевой перебивает громкий плач ребёнка.

— Время — одиннадцать сорок, — объявляет акушерка.

Я отворачиваюсь от анестезиолога и вижу в руках акушерки красного кричащего младенца. Мой плач усиливается.

— Поздравляю, ты стала мамой! — добродушно говорит анестезиолог. — Ну чего ты ревешь?

Ребенка быстро уносят, а через несколько минут раздается новый плач.

— Время — одиннадцать сорок пять.

— А вот и второй подоспел, — комментирует анестезиолог. — Где твой телефон? Давай пойду пофоткаю тебе их и видео сниму.

Я передаю ему айфон, который все время держала в руках, чтобы переписываться с Пашей. Слезы не перестают бежать, я не могу поверить в случившееся.

Я стала мамой. У нас с Пашей два сына.