Тот самый сантехник 10

Глава 28 Стройка: форсаж и форс-мажор

Первой собралась рожать Наташка и как малоопытный в делах деторождения, Боря тут же отвёз её в перинатальный центр в Новосибирске и оставил на сохранение. А час там будет находиться, день или неделю — не важно. За всё заплатит, лишь бы душевное спокойствие соблюсти. А мандарины, так уж и быть — при случае подвезёт, если доставка оплошает.

А как человек ответственный, (и ещё не зная, что его ждёт), Боря тут же решил, что будет присутствовать на родах. И телефон держал под рукой. При первых признаках схваток — примчится. Чтобы за руку подержать и наглядно посмотреть, как женщина ради них обоих страдает. Кто ещё Наташку поддержит, как не он? Сын далеко. А отцу это дело доверить никак нельзя. Он и только он рядом с рыжей нужен.

После того, как уложил Наталью, сразу на стройку поехал. Уже не страдать, а радоваться. Боря всегда считал, что человек сам кузнец своего счастья. По крайней мере, во многом, всё зависит именно от него.

И если тебе повезло родиться с парой рук и ног, а на плечах — голова, а не тентакль, то можно и нужно развивать пространство вокруг себя.

«Чтобы уже не оно определяло тебя, а ты его строил, доводил до ума и совершенствовал», — твердил довольный последними результатами внутренний голос.

А глядя на то, как закрылась коробка дома крышей, Глобальный мог с уверенностью сказать, что он ещё на шаг ближе к счастью.

Конечно, счастья много не бывает, да и следуя известной поговорке мужчина вроде как сам должен дом построить, но кого интересуют эти частности? Отрастить бороду, уйти в густой лес и рубить брёвна, а затем тесать и таскать их в одиночестве он был не готов. Это в шестнадцать лет, если бы спросили — пожалуйста, без проблем. А в двадцать «межплечевой тентакль» окреп. Потому вокруг — бригада. А он — бригадир, который всем командует, спонсируя суету и подкрепляя мужское братство перспективной со слов «у меня такой же будет». Плюс — бесплатный опыт.

А лучше, оказывается, не было опыта по жизни, чем пара лет подработок по стройкам в шабашках со Степанычем. Стольких ошибок впоследствии повезло избежать, которые обязательно бы совершил, начинай он всё с нуля, да с самого начала.

И если честно, без него строители без опыта тут бы тоже такого настроили, что хоть ракетным войскам в качестве мишени отдавай.

— Так, объясняю первый и последний раз, как «вставляются пластиковые окна»… как говорит Лёха. И каким чудом это происходит, если знать физику, а не доверять магии и словам «я заплатил — вы сделали». И как не платить установщикам, которые за двадцать окон в доме возьмут столько, что никакой инфляции и не снилось. Так что не лишним будет самим научиться. Авось, пригодится по жизни, — тут Боря встал возле привезённых с завода пластиковых окон, приставленных к стене дома и дверных коробок, что пока стояли без ручек, зато в целлофане. Для сохранности. И снова начал рассказывать. — Стеклопакеты вытаскивают из пластикового плена. Они не изготовлены так изначально. Это не монолитная конструкция, ребят. Вот эти пластиковые заглушки убираем по периметру, подковырнув хоть ножом край, хоть пластиковой мягкой штучкой для работы с пластиком, чтобы не зацарапать. Освободили все четыре и всё, стекло можно доставать. Осторожно только достаём и ставим его на тряпочку. На твёрдое ничего не ставим, край моно повредить, трещина пойдёт. Ну а когда стеклопакет извлечён, саму пластиковую раму поставить в оконный проём — раз плюнуть.

И Боря показал на пакетик, приклеенный к каждому профилю, где как раз и были анкера и шурупы. Именно столько, сколько задумано производителем, чтобы лишнее себе не думали.

— Берём оконный анкер. Он же — дюбель, он же «анкер оконный» также известен как «рамный» или как «нагель». Конструктивно состоит из винта, втулки и конусной гайки. А для монтажа изделия предварительно нужно просверлить в основании и профиле отверстие под крепление для окон. Смотрим по размеру. Если окно маленькое, однопрофильное, и шести хватит. Если двухпрофильное, тоже много анкеров по периметру сверлить не надо. По три на стену выходит для надёжности. Хотя некоторые деятели и просто на пену поставить умудряются, но знаем мы этих гастербайтеров. Они институтов в чудной долине не кончали. Им лишь бы сдать и свалить, а ты за голову схватишься при первом сильном ветре. А так от шести до шестнадцати анкеров выходит. Шестнадцать это на тот случай, если какой Стасян вздумает в окно сигануть, забыв форточку открыть. Да, Стасян?

Мужики тут же ржанули, Стасян махнул рукой. Мол, и не в такие окна сигал за с батареей. Дело прошлое.

— В общем, запомнили? Если трёхпрофильное, — продолжил Боря, — то побольше, до шестнадцати. Ещё больше не надо. А то уже и спецназ не попадёт внутрь. А изнутри тараном вышибать замучаются. А его ещё принести надо. Ну и плюс рассверлишь все блоки по контуру. Лишнее это. Арболиту то хоть бы хны, его хоть во всех сторон распили, а если газобетон или кирпич, то раскрошится.

Слушали внимательно. Боря посмотрел на каждую загорелую харю и продолжил:

— Ну а дальше просто всё, по контуру — монтажная пена. Лучше неё пока ничего не придумали. На неё же цепляется подоконник снизу и откос с наружной стороны. Буквально, на неё, то есть садится на пену. Не на гвоздки, не на шурупы, обращаю ваше внимание. Если снаружи какие-то металлоконструкции дополнительно делать, всё это рано или поздно проржавеет на дожде. Как крепежи ветровиков и спойлеров на автомобиле. Но и пену при этом укрывать от солнца надо. Всё остальное ей не страшно, если птицы клевать не вздумают. Мало ли кто на подоконниках рассаду выращивает. А они на зелень прилетают. Да, Стасян?

— Во истину! — кивнул заместитель на стройке. — И долбят, долбят, долбят… падлы крылатые. Динозавры деградировавшие. А вот хрен им, а не мою рассаду на помидоры! Я больше заслужил, мне положено эволюцией.

Боря улыбнулся и на пальцах объяснил:

— Короче, повторяю. Выставили окна, наметили точки, засверлились в стену (если бы это был другой блок, а не арболит, в который прекрасно всё закручивается), пластиковые подборки поставили, уровнем угол наклона проверили. Если в ноль вышло, выдохнули. Если нет, поправили. Потом уже — сверлим окна, пеним и сразу подоконник с откосом на груз выставляем. Чтобы прижало. Веса примерно томика Большого Энциклопедического словаря. Кто такие помнит, по семьям вместо Википедии валялись — таких достаточно. Даже Рувики скажет, что гирю ставить не надо, продавит. Гантель можно, но не большую. Женскую. Для остальных пусть меркой служит — кирпич. Простой красный кирпич, его вес. Пары по периметру обычно хватает, но не сразу ставим, а когда пена объем чуть наберёт. А как пена застынет, лишнее срезаем по краям. Пену, то есть. Но НЕ под откосами и не под подоконниками. Там сам распределится. Лезвием срезаем только то, что торчит. А подоконник после уже и пластиковыми панелями прижимаем изнутри. Они уже на жидкие гвозди идут. К самой стене.

— А затирка? — добавил заинтересованный Болеслав, который записывал самые полезные моменты.

— Затирки тут как раз — по минимуму. По сути только наружную пену над откосами замазать нужно, чтобы от того самого солнца не выгорало. Берём шпатель, и в тонкий слой. Раз-два и готово. Ну и углы по краям пластиковой отделки подмазать внутри потом, чтобы в уровень с внутренней стеной встали, и подкрасить можно было спокойно так же, как стены под покраску внутри. В итоговом варианте уже сам не понимаешь где штукатурка стены была, где затирка. Все под краской будет. Этих стен хозяйка уже не касается. А вот сами пластиковые детали мыть можно многоразово. Именно поэтому, что с водой соприкасаться будет, и что пар, что циклы тепло-холод, затирка и лишняя. При отделке непосредственно у самих окон. Вблизи. Она всё равно сойдёт за год-другой, если наляпаете. Так что за такую хрень буду бить. Сначала по ушам, а там — посмотрим.

— А сквозняки? — добавил Стасян, который как раз планировал хоть на палец, но подмазать.

— Впритык подоконник ставь. И откосы ставь. И никаких сквозняков не будет. Зато в самих пластиковых окнах есть технические отверстия, как раз чтобы дышали. Определённая циркуляция воздуха все же присутствовать должна. А те индивидуумы, которые их замазывают «чтобы теплее было и не дуло» и потом удивляются, что окна потеть начинают, нас не интересуют. Есть технология. Её нарушать нельзя. Но по сути единственное, что вы можете сделать не так, это поставить оконную раму чуть криво. Но пара градусов не критична. Это будет влиять только на то, как закрываются-открываются окна. Да и подоконники сейчас широкие, с такого кот кубарем не скатится, и цветы плясать не будут. А как оконные проём поставили, всё застыло и заделали, обратно стеклопакеты ставим, пластиковые заглушки в пазы вставили. Всё. Готово окно. Всех работ не больше пары часов. Для начинающих.

— А вот сетки на что к окнам крепить? — добавил уже Лаптев, который часто дома такие сетки ломал.

— Как на что? На шурупы. Только маленькие, золотистые и красивые, декоративные считай, — ответил Боря. — Раньше даже с толстыми шляпками шлёпали. А сейчас крепёж для данной процедуры выбирают мелкий — 10–13 мм в длину и 2–3 мм в сечении. Лучше всего подходят так называемые «клопы». — Тут Боря снова показал на пакетик на окнах. — Это заостренные шурупы с компактной шляпкой под биту PZ-1 или PH-1. Хотя популярные оцинкованные саморезы по металлу с прессшайбой тоже подойдут, но их шляпка часто оказывается слишком большой, да и не красивые внешне. А золотистые — смотрятся. С первым вопросом по окнам понятно? Конечно, первое я сам установлю и покажу что да как наглядно.

Вопросов не оказалось. Надо просто руки набить и новый навык себя проявит.

— Тогда переходим к дверным коробкам. Здесь всё ещё проще. Просто засверливаются на анкера в стену уже сами короба. При открытой или съёмной двери, если речь идёт о межкомнатных перекрытиях, а не наружной двери, которую фиг снимешь. А затем запенивается всё по контуру и затирается так любимой вами затиркой. Под покраску, панели и прочую отделку. Короба, конечно, тоже выставляем по уровню, проверяем уровнем тщательно. Так как если здесь дать косяка хоть в пару градусов, то дверь уже будет либо слишком сильно хлопать, когда отпустишь, либо раскрываться. Двери должны стоять ровно. Даже с учётом расшатанных петель. Но новые не бывают ушатанными… В общем, что первым хотите попробовать? Окна или двери? А как дом полностью закроем, займёмся уже тёплыми полами и нормальной лестницей на второй этаж. Такую поставим, чтобы диван можно было занести без проблем. Не спотыкаясь и углы не сшибая. В комфорте чтобы подниматься. Со ступеньками широкими. Да и я ковёр к ней прибью, чтобы босиком ходить можно было. Но — не сразу. Сначала отделка деревянного пола на втором этаже, электрика, сантехника. Но сначала надо дом «закрыть». Включая ворота гаражные. Потом уже за отделку и проводку приниматься.

Ответить никто не успел. Зазвонил телефон. Боря, который теперь отвечал на любой звонок, глянул на дисплей, а там — «тёща».

— Кстати об ушатанных, — вдохнул он и отойдя поговорить, нажал «приём».

— Ало.

— Боря, тебя где носит?

— На стройке я, Мария Сергеевна, а что случилось?

— Дашка рожает!

— Как это рожает? Ей же ещё две недели по плану… Мне и Татьяна Юрьевна ничего не сказала, — ляпнул и пожалел, вспомнив, что та укатила на Шри-Ланку с Кирой по бизнесу, чтобы по краю чай продавали, а не чайную пыль.

— Хе, плану! Как природа решила, так и будет! — с ехидцей в голосе добавила тёща. — Схватки начались, как только в гости ко мне на чай зашла… Короче, мы скорую вызвали, сейчас в больницу поедем.

— Я ЕДУ! — тут же сорвался в бег Боря до автомобиля под понимающие взгляды мужиков.

Сами через подобное прошли. Кроме Лаптева. Его дети либо росли по кабакам, там же зачатые и потерянные, либо давно высохли на простынях и одеялах юности, так и не получив путёвку в свет.

— Ну что, мужики, с чего начнём? С перекура или обеда? — почесав маковку, первым спросил Стасян, глядя как быстро набирает скорость автомобиль на подсыпанной дороге, поднимая пыль.

— С окон, — предложил Болеслав. — Но после обеда. Их же больше, чем дверей. Шансов научиться без мастера участка больше. После перекура-то.

— Ага, окно лучше. Только с какого-нибудь маленького надо начать, — добавил Лёха. — Там на Балконе на втором этаже в углу есть дополнительное окно, однопрофильное. Вот с него лучше стартануть. Потому что, если в какой-нибудь спальне косяка дадим, заметят. А там — простят.

— Дело говоришь, — добавил Лаптев. — Так, это какое у нас тут?

Квартет строителей тут же отыскал среди оконных блоков единственное однопрофильное, скурпулёзно посчитал шесть нагелей в пачке, проверил наличие монтажной пены и пистолета под неё, почистил шпатели, подтащил затирку, поднёс подоконник, откос, прикинул пластиковые панели под отделку. И всё это на балконе второго этажа, где тут же со всем материалом и народом стало так тесно, что в первую очередь выставили двух ответственных и двух смотрящих за процессом, «которые могли бы вовремя со стороны заметить и остановить». А дальше следуя поговорке: «Глаза бояться — руки делают».

Боря же мчался по трассе со скоростью, мало походящей для городской застройки. Но если на камеры внимания не обращал, то на взмах полосатой палочки — пришлось. Но едва притормозил у обочины, как улыбнулся. Это был старый знакомый.

— Бобрышев, жена рожает! Помоги, а⁈ В роддом не успею! — почти накричал он на постового с таким видом, что мир вокруг если не рушится, то точно трясёт. Как хозяйка половички.

— Первенец? — только и спросил постовой.

— Да! — добавил Глобальный с такой надеждой в глазах, что Бобрышев не сомневался и секунды.

— Едем! — заявил он, добежал до дежурного автомобиля и приказал напарнику включить сирену, тогда как сам уверенно вырулил на трассу.

Теперь уже два автомобиля мчались на неприличной скорости по городу, собирая штрафы с камер. Но главная цель была достигнута — приехали даже раньше скорой помощи. И уже сам жену на каталку на руках переносил.

— Всё будет хорошо, всё будет хорошо! — твердил Глобальный, не замечая ничего вокруг, ни тёщи, ни постового.

Весь мир — только их. Лишь вредная пожилая медсестра никак не желала понимать и заставила разуться и переодеться, прежде чем пустили в родильное отделение, из которого вышел спустя час и сорок минут, выжатый как лимон. Не видя ничего перед собой, рухнул на стул в коридоре. Руки тряслись. Ноги не слушались. На стройке к вечеру так не уставал, как держа вроде маленькую руку женщины, которая наверняка оставила трещину на кисти и всего раз семь пыталась сломать пальцы.

«Плюс два проклятья и одна фраза 'Больше никаких детей, понял меня, Глобальный? Пусть тебе Танька рожает!» — припомнил внутренний голос.

И Боря расплылся в блаженной улыбке. А всё потому, что — девочка. Три килограмма восемьсот пятьдесят грамм. Улыбнулась, как только вручили в руки. А всё, что он мог ей сказать, это имя.

Ульяна.

Точнее, Ульяна Борисовна Глобальная. Человек, который точно не будет накачивать губы и выщипывать брови, а займётся чем-нибудь полезным.

«Наукой, например. Или преподавательской деятельностью», — вяло подсказал внутренний голос: «Но если в маму пойдёт, то спорт на такой уровень поднимет, что ни один Мутко на сможет достать и облапать».

Боря тут бы и прикорнул. Пульс, что только что был под сто семьдесят, упал где-то до пятидесяти. Клонило в сон. Но в этот момент зазвонил телефон. А там надпись «Доктор».

— Ало.

— Борис Петрович?

— Да.

— Что ж, время пришло. Схватки начались.

— Как… опять? — устало переспросил Боря, но к счастью для него — шёпотом. Зато тут же подскочил и добавил. — Еду!

Но сделав с десяток шагов, Боря понял, что ноги ватные. Руки трясутся ещё больше, как будто кур крал. А перед глазами мошки стали из белого чёрными.

«Только не сейчас, только не сейчас!» — твердил внутренний голос, пока Боря придержался за лестницу, но не чтобы спуститься, а чтобы отдышаться.

Конечно, ехать в таком состоянии он никуда не мог. Да и если такси вызывать или звать кого, то меньше, чем за два часа не доедут. Но мозг уже купался в адреналине, картизоле и прочей химии, которые сам же себе и выделял на радость. И тут же возникла идея!

В руки снова лёг телефон. Набрал номер Вишенки.

— Ало, Бронислав Николаевич, форс-мажор! Выручайте!

— Что случилось, Борь?

— Рожает!

— Кто рожает?

— жена рожает?

— Где рожает?

— В Новосибирске.

— А ты где?

— А я в нашем городе.

— М-да… не успеешь, — посочувствовал полковник, но тот они оба в один голос заявили резко:

— ВЕРТОЛЁТ!

Всё-таки если зовёшь человека на охоту на вертолёте, то прежде на роды помоги успеть. А там тебе сам любого лося и изюбра с леса на поводу приведёт, да хоть сам кабанчиком в знак благодарности бегать будет.

Через двадцать минут Боря летел на борту вертолёта, оставляя позади как парковку с очумевшей тёщей, так и обгоняя служебный автомобиль с Бобрышевым. А как только высоту набрали, да винты тягу повысили, до предела разогнавшись, так уже на снижение пошли. А дальше буква «H» на крыше перинатального, но не «Хэ» по жизни. А он, спрыгнув ещё до приземления, уже бежит в сторону санитаров и орёт что-то про рыжих и обездоленных, но не ирландцев.

Остановить его уже не могут. Переодеться и переобуться не просят. Подготовленным прилетел, в костюме медбрата, которого тоже однажды отблагодарит.

Затем в тумане все, за руку хватает рыжую женщину, и снова проклятья на его голову, снова фраза «Да чтобы я ещё хоть раз Глобальным дала⁈». А затем хруст в пальце, но боли он уже не чувствовал. Зато расслышал крик… младенца.

А затем в руки сунули мальца. Четыре килограмма и триста шестьдесят грамм. А всё, что он смог ему сказать в качестве первых вступительных на планете Земля, это:

— Стёпка.

Точнее, Степан Борисович Глобальный. Человек важный, рождённый в рубашке. А такому по жизни всё нипочём будет. И чем бы не занялся, папа поможет.

Вот только палец на место вставят, и сразу займётся.

— Подержите, пожалуйста, — так тепло и нежно улыбнулся Боря при этой мысли, передал сына медсестре и с блаженным видом упал в обморок.

Ведь даже у Глобальных людей силы порой подходят к концу. Но примерно с минуту его никто не трогал.

Привыкли.