Тот самый сантехник 10

Глава 4 День рождения — грустный праздник-3

Несколько ранее.

В Японии есть выражение: «Кучисабиши». Это когда человек не голоден, но его «рту одиноко». И человек ест, чтобы унять тоску и забыть об одиночестве или какой-то внутренней тоске. Но это явление, свойственное дому. В ресторан с ним не приходят. И тем более, на день рождения к другу, родному или близкому.

Однако, везде бывают исключения. И бармен Илья часто чего-нибудь жевал просто так, чтобы унять тоску. От этой привычки и страдало его располневшее тело, которое просто не успевало сжигать все калории, которые тот набирал за постоянным перекусом за барной стойкой. А ещё на эту тему его часто подкалывал охранник Ратибор, который обладал другой «вредной» привычкой — отжиматься от любой поверхности каждые пятнадцать-двадцать минут или подтягиваться на косяках. А то и поднимать ноги, сделав упор на стулья или вдруг спонтанно начинать приседать. И делал он это всякий раз, когда начинал ощущать, что мышцы остыли.

А попутно — разговаривали.

— Я вот одного не пойму, — делился с барменом наблюдениями качок прямо во время подходов. — В квартире идут либо в спальню, либо в коридор, либо в детскую, либо НА кухню. Что не так с кухней?

— С кухней всё в порядке, — ответил Илья. — Скажи лучше, что не так с выражениями «Холодный кипяток». Или почему «чайник долго остывает» и «чайник долго не остывает» — это одно и то же.

Ратибор крепко задумался и снова приступил к упражнениям.

Собственно, эта привычка пришла к Раде в качалке ещё в старших классах. Когда сам обладал лишним весом и по совету друзей постоянно пытался себя «подсушить» различными физическими упражнениями. Просто со временем занятие пару раз в неделю превратилось практически в ежедневное, а затем в две тренировки каждый день. Или разбивалось на десятки мелких упражнений в течение каждого дня. И если он не делал этого, то начинал просто нервничать. На что бы любой психотерапевт сказал бы, что это психоз. И он будет прогрессировать.

Так бы оно и было, если бы однажды за очередным занятием в спортзале Ратибор не повстречал Стасяна, который развлекался тем, что гнул грифы штангам и загибал гантели. В попытке развязать очередную такую, Нинов только так перенапряг кисти рук, что целых две недели не мог даже банку открыть. Но когда Радя пришёл в качалку снова и спросил у Дарьи Сергеевны, когда к ним вновь подойдёт тот странный человек, чтобы узнать у него о секрете этого мастерства, старший фитнес-тренер и владелец спортклуба «Юность» лишь пожала плечами, заявив:

— Понятия не имею. Но если возьмёшь абонемент на год, то точно рано или поздно на него наткнёшься, — и дальновидная блондинка широко улыбнулась, кивнув на кабинет, где на столе покоились абонементы на месяц, квартал или те самые «золотые» годовые.

Хоть железо в качалке давно на ладан дышало и ассортимент тренажёров был довольно скромный, Ратибор всё равно взял посещения на год вперёд, надеясь на лучшее развитие спортклуба с такими посетителями.

И на всякий случай ходил в Юность каждый божий день, пока не обнаружил дыру в кошельке размером с небольшой лунный кратер. Ведь за всё время, которое он сфокусировано тренировался с осени по весну, он почти нигде не работал. Но Стаян всё равно всякий раз от него загадочно исчезал. По заявлениям той же Дарьи, то в армию ушёл, то вернулся, но память потерял, то память восстановил, но работал на ремонте квартир и лишь потому не имел времени, чтобы зайти в спортзал, где его редкими фотографиями были обклеены все стены, а имя ходило в притчах во языцех. И кто-то постоянно говорил: «А Стасян бы ещё три подхода сделал». Или «ну что твоя сотка? Вот Стасян бы две сотки поднял». А всякому сомневающемся показывали то гнутый двадцатикилограммовый гриф, то скрученную в бараний рог гантель. А кто-то даже говорил, что отломленный ржавый кусок на двадцатикилограммовом блине — это тоже Стасян укусил.

Так Сидоренко, сам того не подозревая, стал стимулом для многих культуристов-профессионалов и спортсменов любителей. А Ратибор был среди них первым фанатом. Но когда денег стало меньше, чем желания посещать спортзал, он честно признался владелица:

— Дарья Сергеевна, всё. Не могу больше ходить. Денег нет.

— Совсем нет? — уточнила Дашка, поглаживая постепенно увеличивающийся живот.

— Абсолютно, — кивнул Нинов.

— Так что же ты, Радя, на работу не устроишься?

— А куда? — почесал бритый лоб качок.

Дашка и рада бы взять его к себе фитнес-инструктором. Человек надёжный. Но тогда летний ремонт придётся отменить. А то и вовсе снесут всё к чертям собачьим до фундамента, а на его остове построят новый, прекрасный фитнес-центр. Глобальный.

Но и человека обижать не хотелось.

— Да вот хотя бы к в новый ресторан на окраине города. Охранником, — прикинула блондинка, которая собиралась в декрет на время. А вот на какое — пока не ясно. Опыта не было. В принципе, если с тура родит, то можно успеть на вечерние часы. Но то — лишь в теории. А как оно на практике будет — никто не знает.

— Но я же тогда Стасяна пропущу! — возмутился Радя, который постепенно каждое посещение спортзала в дежурство в нём с утра до вечера перевёл.

Дашка и в этот раз думала недолго. И тут же предложила:

— Так он к своему другу Боре точно на юбилей придёт. Там и увидитесь как раз.

— Серьёзно? — глаза Ратибора Нинова загорелись искрой надежды.

— Вот что-что, а про Борю он точно не забудет, — пообещала ему блондинка…

Этот разговор состояла две недели назад. А сегодня сердце Ратибора встало, а сам он замер в полуприсяде, когда дверь в ресторан распахнулась, а на ней появился тот самый Стасян в новом спортивном костюме с тремя полосками, и в туфлях в цвет. А ещё лёгкой спортивной шапке с надписью: «Абидас». Ведь как Рая не пыталась успеть пошить ему костюм, но к юбилею так и не успела. Но на свадьбу обещала закончить. А пока на него налезали только спортивные выходные модели. С ближайшего городского рынка за пределами бутиков, где всё ещё торговали так, что люди передавались стоя на картонках.

От удивления о том, что его кумир — простой нормальный мужик в спортивках и выглядит совсем не зазнатым, Ратибор распрямился первым делом, а вторым делом хотел рассказать много и сразу. Но получилось маленько и в основном с продолжительными звуками.

— Я…я… я… — начал он свою «речь», не забыв всё же протянуть руку, когда вообще ничего сказать не получилось.

Стасян сначала подождал продолжения некоторое время, а затем осознав, что к чему, кивнул и руку тщательно, с определённой долей бережности, пожал.

А заике дал лишь один совет:

— Ну ничего… ты парень мощный. Тренируйся, главное. А всё остальное приложится. — И упорхнул в Малый зал в окружении красивых женщин, как и положено Аполлону. Через гардероб, конечно, чтобы шапку рабочую снять.

Но Стасян ушёл, а впечатления остались. И Ратибор почти с минуту смотрел на свою ладонь, словно ждал, что вот-вот проявятся тайные знаки золотыми нитями или хотя бы откроются стигматы. Но ничего не происходило, только удивление отпускало. А бармен рядом даже начал подкалывать:

— Радя, ты никак духа какого увидел? Или о вкладе на сберкнижке вспомнил?

Нинов готов был и ему рассказать многое. И сразу. Всё-таки почти полгода речь копил, на отдельную книгу бы хватило! Но эмоций было так много, что лишь замахал руками неопределённо. И в конце показал один жест — поднятый кверху большой палец. Тут-то бармен и понял, что коллега в глубоком внутреннем трансе от некоторых событий и нуждается в лечении. И тут же бахнул ему коктейля. Но на этот раз не протеинового, а алкогольного. Чтобы в себя пришёл. И чтобы удивить друга, бахнул «Пенициллин». Про этот напиток можно было сказать, что он представляет собой сумасшедшую алкогольную смесь из сочетания двух видов виски (шотландский купажированный и односолодовый), кислых ноток лимона, пряного имбиря и сладкого мёда. Но главное в подаче. На выходе в высоком стакане получался нектар тёплого жёлтого цвета, который словно скрывает дымящийся айсберг. И подают его в стакане без трубочки.

Конечно, Ратибор выпил его, не глядя. Как привык угощаться от друга. Причём строго левой рукой. Так как правую обещал себе больше не мыть. А чтобы не пришлось мыть, больше не пачкать. А это, конечно, никаких больше отжиманий на грязном полу или улице.

Коктейль тут же ударил в голову. Охранник расплылся в улыбке. Но затем странно понюхал стакан и всё же уточнил:

— Слушай, а тут мёда в составе не было?

— А что? — не понял бармен, немного недовольный тем, что его искусство в стакане осушили в один залп.

— Да у меня просто аллергия на мёд жуткая. В детстве как пчела в залупу укусила, я сразу понял, что не моё это — единение с природой. С другой стороны, от дырки в трусах никто не застрахован. Я ж чего в деревню никогда не езжу? Врачи сказали, что если меня какая пчела бахнет снова, то это на моей совести. А вот мёд и всю продукцию с пасеки — в стоп лист с тех пор. Так как могут уже и не откачать… — снова улыбнулся охранник и оба на несколько секунд замолчали, переваривая. — Ты это… скорую вызови, — добавил Радя уже каким-то странным голосом.

Сиплым, как будто его душили.

— Братан, давай только без шуток о здоровье, — ответил Илья и уже хотел вернуться к своей работе, но Радя не сдавался.

* * *

Несколько ранее.

То, что Боря тайно любит Ольгу, официантка ничуть не сомневалась. Потому что с первого рабочего дня фактически только её называл по имени. Всех остальных по имени-отчеству.

«Ну ещё Радю, но наверняка лишь потому, что дружат», — считала вертихвостка, первым делом убежав в закрытый от посторонних вип-зал и заглянув в чёрную коробку. А там — что-то похожее на ёлочку, только без новогодних украшений, зато с подсветкой. И надпись сразу прочиталась на латексе лаком: «суй меня туда, куда не попадает солнечный свет». А раз так мило просят, то что она, дырку в жопе на найдёт?

Густо покраснев, Оля тут же обратно в пакетик подарок засунула. Вот это неожиданное признание в желании близости! Сразу видно, что человек открытый и обращается как к своему, равному. Но с изюминкой.

За то, что влюблён в неё по самые уши говорило хотя бы то, что постоянно провожает её взглядом. Один раз даже так резко обернулась, чтобы проверить, а он смотрит на её пятую точку задумчиво и радуется. Но тут же взгляд на потолок перевёл и тему сменил. Мол, блестят сильно. И вообще надо было матовые вместо глянцевых натягивать.

Оля даже лицо ладонью прикрыла. Всё сходится! Влюблён! Иначе откуда эта забота постоянная? То куртку надень, а то простынешь. То зонт возьми зонт, а то дождь. И тому подобные мелочи. Дай, принеси, подай-отнеси. А всё потому, что просто поговорить с ней хочет. Диалог наладить среди мелочей и бытовухи.

Конечно, Оля как человек опытный, понимала, что мужчина определяется в поступках. Через эти самые мелочи. За таких держаться надо. А она вроде и сама не против закрутить роман с владельцем ресторана.

А что? Молодой, богатый, и почему-то всё ещё без кольца на безымянном пальце. Очевидно же, что в людях разбирается. Разборчивый, трудолюбивый и улыбка открытая. А что её ещё надо? Только сочетаться узами брака, чтобы вместе ресторан с колен поднимать.

Раздумывая над этим, Ольга старательно перетаскивала остальные подарки из Малого зала в закрытый для публики вип-зал.

Как вдруг её озарила идея! И план в голове сам собой сложился.

Конечно, подарить подарок юбиляру тоже надо. Но не банальные поздравления от коллектива, а такой, чтобы запомнился на всю жизнь!

«Боря ведь не только подарки сказал перетаскать в закрытую от посторонних часть ресторана. Но на меня всю ответственность возложил», — промелькнуло в голове официантки, и она снова покраснела: «А самое главное, что сказал — придёт и проверит. Просто попозже… Видно ждёт, что подарком воспользуется».

От дальнейших мыслей Олю было не остановить.

Он ведь по сути сказал, что будет ждать её здесь, в укромном месте, а ей следует подготовится к приходу. А что здесь произойдёт — теперь от неё одной зависит.

Уложив последний подарок в уголок помещения на столик, предприимчивая официантка решила направить все зигзаги удачи в одно направление. А чтобы судьба была благосклоннее, тут же начала наводить марафет и готовится.

А тем рецепт простой: волосы распустить, побольше помады на губы и верхнюю пуговицу расстегнуть, чтобы…проще дышалось.

Но едва официантка расправилась с собой, как тут же сама углубилась в детали. Заботиться надо о Боре так же, как он о ней!

С этой мыслью она перевела взгляд на новый стол.

«Как же она будет соблазняться, если он не застелен? Ни скатёрки на нём, ни подстилочки. Неудобно!» — возмутилась старательная Оля и тут же пошла добывать то, что можно расстелить.

А если ещё добудет и то, чем можно укрыться потом, то цены ей не будет.

* * *

О новой интриге Боря даже не подозревал. Зато пока персонал подавал первые блюда, гости всё прибывали и прибывали. Вот и Шац с Алексашкой прибыл. А с ними дочь его — Вика, которую сантехник по воле случая у самой Москвы отбил. А это хоть и небольшая, но всё же победа провинции и регионов над столицей.

— Поздравляю, Боря, — первым приобнял его Матвей Лопырёв и следом вручил нож в красивых ножнах, на которых было пришито «Собственность Шутника», намекая на позывной. — Обычно ножи не дарят, но если добыт в бою, то можно. Ведь это уже не нож, а трофей. Мне пригодился, тебе послужит. Оберег, считай. А вот эту зарубку на стальной рукоятке видишь? Обмотку порвало, но сердцевина осколок выдержала. Я пока в разгрузке был, сразу и не заметил, а как снял — удивился. Считаю, что нож удачливый. Пусть и тебе удача улыбнётся с ним.

— Да куда уж более, — улыбнулся сам сантехник, пожал руку, поблагодарил, а чтобы не расстраивать друга, сунул нож во внутренний карман пиджака. Со стола подарки всё-таки уже убрали, только цветы остались.

«Значит, нужно самому в зал для важных персон закрытый отнести или Вике отдать», — подсказал внутренний голос, пока Боря фокусировался уже на Алексашке, которая следов подарила красивую, широкую золочёную ручку-паркер.

— Будете ей документы важные подписывать, — заверила охранница с поста Жёлтого золота с протезом руки, на этот раз вовсе не прикрытом платьем, словно поверила в свои силы и больше ничего не собиралась стесняться.

«Молодец, поборола свой стыд и страх», — откровенно радовался за неё Боря.

По итогу она оказалась ближе к Шацу, чем уехавшая по рабочим вопросам обратно в Москву Валерия Пинигина.

«И судя по тому, что последней тут нет, а Алексашка есть, с работы рядом с Шацем она никуда уходить не собирается, как и от самого Матвея Алексеевича», — подсказал внутренний голос.

— О, отличный подарок, спасибо! Проходите, присаживайтесь, где удобно, — снова поблагодарил владелец заведения и указал на стол, за который пора было присоединяться.

Но следом подошла с подарком в красивой праздничной упаковке Вика. Блондинка протянула подарок и даже прочистила горло, уже собиралась произнести заготовленную речь. Но тут в Малый зал вбежал розовощёкий бармен Илья и закричал:

— Помогите! Он задыхается!

— Кто? Где? — только и спросил Боря.

— Радя! На проходной!

С подарком подмышкой именинник рванул в холл, морально готовый ко многому. Например, сунуть палец в рот и начать немедленно извлекать всё посторонее из горла, зачищая дыхательные пути. По этой части два десятка видеороликов на видео-хостингах посмотрел, пока ресторан открывал. К разным случаям в жизни нужно быть готовым всё-таки.

Но Боря никак не ожидал увидеть сто двадцать килограмм живого веса на полу с оплывшим, синюшным лицом, что теперь больше походило на надутый к празднику шарик. Радя лишь беспомощно тянул руку куда-то вверх, а другой пытался бить себя по горлу, чтобы протолкнуть воздуха. Но даже по внешнему виду каждый мог сразу понять, что дело не в том, что подавился. А в том, что дышать не позволяет спазм.

— Здесь есть доктор? — крикнул Боря повысыпавшим из Малого зала следом людям.

На что психотерапевт Цветаева лишь развела плечами. К такому гештальт-терапия докторов психологии не готовит.

— Я вызвал скорую первым делом, но… пока доедут, — добавил вспотевший от переживаний Илья, не зная, чем ещё помочь коллеге и другу. — А у него спазм! Анафилактический шок!

«Вот бы где Лера пригодилась», — некстати мелькнуло в голове Глобального, который лишь склонился над Ратибором.

Судя по лицу, спазм раздутой гортани не позволял поступать воздуху в лёгкие. Радя сипел, хрипел, по щеке текла слюна, но ничего не мог с собой поделать из-за аллергической реакции.

«Засор же!» — мелькнуло в голове бывшего сантехника, и Боря начал действовать интуитивно, так как бывших сантехников не бывает.

— Ему надо помочь! Держите его! Надо что-то делать, а то задохнётся!

Шац, Лаптев, Стасян и даже Лёха тут же разобрали по руке, кто-то сел на ногу, кто-то потянул за вверенную ему конечность. А Боря, достав нож и ручку, тут же принялся разбирать паркер, приговаривая:

— Я в одном ролике видел, как ручкой гортань пробили и человек задышал. Только… куда тыкать? Пометье хоть фломастером!

— А с чего ты решил, что ударишь ручкой с такой силой, что проткнёшь? — приподнял бровь невозмутимый Шац, который крови на своём веку насмотрелся. Да и синюшной кожей его было не удивить.

— Давайте я ударю! — тут же предложил помощь Стасян. — Я кабана в деревне с одного удара вырубаю, а если мне ещё и нож дать…

Охранник лишь беспомощно переводил глазами с одного на другого.

— Ну тебя нахуй, Стасян, — тут же добавил Лаптев и сам забрал у Бори нож. — Проткнёшь ещё его ручкой насквозь. А мы даже выпить не успели за здравие, как сразу придётся за упокой.

С этими словами Лапоть сам сделал аккуратный надрез ножом не более сантиметра чуть в стороне от горла охранника и следом забрав у Бори ручку из трясущихся рук, извлёк стержень, вытряхнул пружинку, а корпус ручки ловким движением вонзил в оплывшую гортань охранника.

Ратибор задышал! Широкий корпус ручки протолкнул достаточно воздуха, чтобы жить. От резкого вдоха, казалось бы, даже воздуха в помещении стало меньше. А когда выдохнул вместе с редкими каплями крови и задышал как следует, словно следом все зрители выдохнули.

— Ну вот, жить будет, — хмыкнул Лаптев и первым слез с руки Ратибора. — Но лучше не вставай. Лежи так и жди, дыши спокойно и жди, пока скорая не приедет. А там уколют, отвезут, зашьют. Как новенький будешь… Укройте его, что ли! А то продует.

Сам Лаптев с невозмутимым видом отдал Боре нож, а поднявшись, показал руки в редких каплях крови.

— А где руки можно помыть?

— Там, — неопределённо махнул в сторону коридора Боря, у которого начался мандраж.

Только что сам готов был вскрыть человека и прочистить как засор в трубе. А теперь медленно накатывало понимание, что мог попасть не туда, навредить, а то и вообще — убить. А это уже мало подходит под категорию «праздник состоялся». И на суде долго спрашивать не будут.

Лаптев кивнул и держа руки чуть перед собой, пошёл в указанном направлении, да сразу же свернув не туда. Перед глазами всё ещё стояло порезанное горло. Но совсем не охранника, а старшины, которому он далёкие двадцать пять лет назад помочь не смог в схожих обстоятельствах. Но медицинские курсы и практика, которой нахватался позже, пригодились. Знания просто всплыли из подсознания и фактически на приобретённых рефлексах сработал как по учебнику. Как учили.

Только потому Ратибор будет жить и ничего не омрачит праздника юбиляру.