Тот самый сантехник 5

Глава 5 — Вызывай специалиста-4

День у Биты сразу не задался. Хоть начинай верить в гороскопы, где рыб последовательно выебут и высушат, но им это не понравится. А рождённым в год дракона напихают по самые помидоры ещё до обеда, но на шашлыки так и не позовут… Скорей всего, из-за погоды.

Сергей Евгеньевич Битин в бытность свою отслужил артиллеристом. Но решение это далось ему не просто. Вопрос перед ним стоял ребром: надеть форму цвета хаки на два года или накинуть робу арестанта на семь лет?

Ответ имел очевидное решение. Пошёл Битин по пути наименьшего сопротивления.

Первый десяток лет после армии он даже спал как убитый. Хоть под грохот посуды над ухом, когда молодая жена расстраивалась его позднему возвращению домой, хоть под выстрелы перестрелки в салоне, когда уходили от погони и всё того же срока «от пяти до десяти с конфискацией имущества».

Но второй десяток после службы обнажил профдеформацию. Подсознание как бы начинало намекать, что «начинаешь давать слабину, старичок. Не тот ты уже. Смирись».

К своим сорока годам Бита стариком, конечно, не выглядел. Внешне крепкий мужчина в самом расцвете сил. Потому к психологам не ходил, в корне не замечая проблему.

В баню, правда, ходил, но помогало мало. Один два-раза душу подлечишь, на третий печень лечить надо. На пятый — триппер.

В поисках решения со сном, Битин и сам по себе напивался с вечера. Без всяких бань. Но организм со временем адаптировался и перестал обращать на стопку, другую, бокал, стакан.

Конечно, это могло закончиться и литром. И однажды он мог просто начать бухать столько же, сколько жители Ватикана на душу населения. А там и печень окончательно откажет. Но вмешалась жена и сказала своё решительное «нет».. Попутно сломав ему три ребра скалкой, выбив зуб и два пальца. Так сказать, тщательно профильтровала счётчик входящих рюмок.

Зуб Бита вставил, но без алкоголя с ужина загрустил. А без ночных рабочих часов и подавно плохо стало. Потому спал он всё реже и реже. Урывками. Вскользь. При случае. Чем порядком бесил не высыпающуюся рядом на кровати жену, которую могли потревожить любые шевеления.

Зара Давидовна Битина хоть и не была уже так молода и красива как в день свадьбы, но с глубоким сном проблем не знала. Однако, раздражитель рядом вертелся, крутился, вздыхал, стонал и чего уж скрывать, иногда даже пукал.

Хуже того, всякий раз, когда просыпалась из-за его суеты в комнате, она поднималась и шла к холодильнику «молочка попить». Потом к молочку, правда, добавлялась булочка, печенька, профитроли, кусочек тортика. Но что теперь, Битина из-за этого постоянно бить?

«Скалка здесь уже не помогла бы», — прекрасно понимала Зара: «Все болезни от нервов, а не насилия в семье».

За какой-то десяток лет усиленной работы над собой, Бита вдруг осознал, что его суженная супруга превратилась в расширенную версию. Такую уже не подхватить на плечо вместе с ящиком пива и не унести на второй этаж. Всё чаще за ручку приходится сопровождать. Поясница не железная, всё-таки.

Но хуже того, Зара занимала всё больше и больше места на умном матрасе. Чёртов спально-пружинный выкрутас с эффектом памяти просто оставлял эту вмятину и супруг скатывался в неё, как в траншею. Спал, можно сказать, возле окопа. В лучшем случае, забрасывал руку или ногу на холм или пригорок.

Измученный бессонницей, бесконечно устав от таких альпинистских занятий, Бита проваливался в короткий сон перед самым рассветом.

Как следствие, поутру просыпался под звонок с заметным трудом. И только фыркал на любые попытки супруги завести разговоры о детях.

— Ты же всё равно ночью не спишь, хоть с пользой будет, — заявляла Зара и разводила руки в стороны, словно пытаясь охватить весь их огромный двухэтажный дом в элитном посёлке. — Или у нас места мало?

— Да нормально у нас места, — бурчал муж, ожидая кофеварку.

— Так может, с деньгами проблемы? — плавно наводила на мысль супруга.

— Нет никаких проблем, — ответил раздосадованный мужик. — Что ты от меня хочешь? Шубу новую? Машину? На острова отдохнуть?

— Я сына хочу от тебя, дебила ты кусок! — вспыхивала в ответ жена и чуть тише добавляла. — И дочку. Чтобы ножки такие маленькие по коврику бегали… Мне уже сорок почти, ты плодиться и размножаться вообще собираешься? Мне семья уже всю плешь проела. Я волосы теряю на нервной почве.

И супруга действительно показала волосинку, забрав её с плеча на халате.

Но волосину Бита не видел. Под утро снова снились кошмары. Ладно бы ночь, лопата, поле, перестрелка… То дело привычное, работа, ничего сложного. Но мозг изгалялся как мог, отсыпая цветных картинок с эффектом полного присутствия. Порой шандарахнет так, что невольно подкидывало с кровати!

Конкретно сегодня для Биты поле усеивало снарядами 122-ым калибра, а ему вместо каски и броника выдали почему-то лишь щит. Средневековый такой, с гербом из улыбчивой залупы и с острыми краями снизу. Таким удобно добивать поверженного противника, но от осколков помогает мало.

Пока он пытался понять, кроет ли самоходными гаубицами или реактивной системой залпового огня, оказалось, что привычных окопов поблизости нет. Как и воронок. Нет даже холмов и гор, на которые можно взобраться.

Стой себе в поле, в лыжи обутый, со щитом, в шлеме и семейных трусах и решай текущую задачу.

Бита и решал. Пока шлем снимал, чтобы больше разглядеть и оценить тактические действия вероятного противника, оказалось, что из леса на него мчится вепрь. Здоровая такая детина с клыками у носа. А на нём сидит голый мужик. С чубом. Машет дубинкой, понукает кабана в атаку идти.

— Ты чего делаешь? — спрашивает его ещё Битин, шлемом кидая. — Брось ствол! — следом говорит.

Шлем в самый пятачок кабану и прилетел. Тот резко остановился, а мужик дальше полетел по инерции. Только мудями за холку зацепился и кабану в качестве украшения оставил. Заколка там, или бантик.

Стоит Бита в поле, смотрит на причёску новую у кабана. На мужика-бедолагу с чубом взгляд переводит, потом на щит свой.

Сошёлся пазл.

— Слушай, ну тебе нужнее, — помнил Бита свои последние слова и щит с эмблемой протянув, проснулся.

И вот что такие сны значат? Вещие ли? В руку ли?

«Или проще пулю в лоб, а жена пусть сама потом плодится и размножается?» — прикинул даже Бита, кофе горький как уголь хлебая.

Какие тут могут быть дети? Поспать бы неделю. А то под глазами уже синяки начинают собираться.

А жена, что тоже не выспалась, только сурово на него так посмотрела. Синяков у неё, конечно под глазами, нет, замазать успела тонаком. Но на лице как будто написано: «всё равно всё будет так, как я МОЛЧУ!».

Бита не жену не смотрел, приближающейся опасности не замечал в упор. Для него неприятности этим днём началось с кружки кофе, пролитой на брюки. Жена следом на завтрак подгоревшие блинчики подала.

— Что? — ответила она на его осуждающий взгляд. — Я тоже из-за тебя, мудака, не сплю. Да и яйца у нас кончились… И, походу, не у тебя одного, да?

Бита явный намёк мимо ушей пропустил. Хрен с ним, с завтраком. Переоделся. Машину в гараже прогрел. На работу в офис пора.

Но неприятности продолжилось проколотым колесом по дороге. Вместо того, чтобы захватить завертона на пит-стоп-кафе, он с грустным, обмороженным лицом смотрел на пустынную трассу. Менять запаску пришлось самому, быстро промерзающими на ветру руками в перчатках с пупырышками.

Провозился почти до обеда. Снег ещё посыпал такой, что все службы встали. Чем ближе к городу, тем больше аварий. Помощи можно до вечера ждать.

С трудом добравшись до офиса, Биту третий сюрприз ожидал. Сразу и не понятно, как относиться.

Князь сидел с гитарой в руках его кабинете и с озадаченном видом дёргал то одну, то другую струну.

— Слушай, Бита, а чем мы вообще занимаемся? — спросил довольно грустный шеф.

И не было ему никакого дело до того, позавтракал ли партнёр, теплы ли его пальцы.

Сразу видно — свои проблемы гложут.

— Как чем? Бизнесом! — ответил очевидное Битин.

Если обратиться к памяти, то не часто к нему в кабинет Артём Иванович заходил. А если заходил, то стулья летали. Столы падали. А один раз даже на пару секретаршу отодрали, но к перестановке мебели это мало относилось.

«Может, с дочкой чего?» — сразу подумал Бита, так как Князев на его памяти мог расстраиваться только из-за Киры: «Но так тебе и надо, жопа с глазами. Могли и потерпеть. За меня бы вышла!» — тут же додумал напарник с лёгким привкусом мести в мыслях.

— И куда нас этот бизнес заведёт? — обронил тихо Князь.

— Как куда? Желательно на строчки Форбса, — поддержал разговор напарник. — Я тут…

Он хотел сказать «детей собираюсь заводить, пригодится», но начал слишком тихо.

Босс не расслышал, и вставил своё:

— Бита, тебе вот сорокет, а как мыслил пацанскими категориями, так и мыслишь. — Князь даже с кресла поднялся и гитару на стол отложил.

Та обиженно струнами звякнула.

— Что не так-то? — на всякий случай поинтересовался Бита, в уме подбирая веские доводы для четырёх из пяти косяков, которые случилось в этом месяце по его недосмотру.

Сложно работать, когда спать хочется.

— Да всё не так! — отмахнулся Князь. — Мы же, блядь, оружие перепродаём!

— А кто сейчас не продаёт? — не понял Бита, но гитару со стола подальше убрал.

— А гуманитарку мы зачем пиздим? — надавил шеф. — Нам больше всех надо?

— А кто сейчас не пиздит? — снова переспросил Бита, заходя с привычной позицией в стиле «мы ничуть не хуже».

— Да в том-то и дело, что из оружия людей убивают, а пока ты склады тушёнкой забил, другие галету на троих делят из армейского сухпая. Так хоть цену на обвес снизь, алчный ты человечек.

Так и сказал «алчный человечек».

А пока Бита пытался это переварить, Князь вышел из кабинета с видом «я всё сказал».

Бита от обилия впечатлений на стол присел, так как до стула не дотянулся.

«Странный какой-то босс в последнее время. Слабину даёт. Может, тоже не высыпается?», — ещё подумал Бита: «Кто ж цену снижать будет, когда и так берут?»

Но додумать не дали, телефон зазвонил. А на дисплее телефон неизвестный.

— Ало, — ответил Бита, выстроив для себя два диалога.

Один начинался «с чей Донбасс?» и заканчивался пожеланием далёкого пешего в сторону заката. А другой сразу начинался с концовки, без прелюдий.

— Бита! Корешок. Здорова! — послышался хриплый, прокуренный, но подозрительно-знакомый голос на ветру.

— Здоровей видали, — ответил Битин. — Кто это?

— Ты чего, земеля? Не признал. Моня это, — выдавил динамик и закашлялся. — Мы тут с Нанаем откинулись. Вот решили, тебя навестить. По старой-то памяти. Адресок не подскажешь? Сам понимаешь, на баланде какая память?

У Биты сердце дало сбой.

Моня и Нанай — пара отморозков «со школьного двора». С ними по молодости разбой начинал, ещё до встречи с Князем. Но поймали всех и пути разошлись. Семнадцатилетнему призывнику с достойными физическими показателями службу предложили по причине недобора в военкомате, а пару ребят постарше, девятнадцати и двадцати, закрыли на сроки от семи до десяти. Потом, вроде, вышли, но снова обоих закрыли. За поножовщину.

«А теперь, походу, снова вышли… и снова досрочно», — прикинул Бита, смахивая пот.

Если на улице его едва не проморозило, то теперь в жар бросило. Моня с Нанаем были из той категории существ, что за пайку на зоне на «мокруху» не гнушались. Про таких часто уборщики говорили: «убьют, потом разбираться будут, а мне убирать за ними».

— Вы как меня вышли-то?

— А ты что, неприкасаемый? — хохотнул рядом голос не менее прокуренный. Судя по всему, рядом, в салоне. — В элиту подался, что ли?

Бита на миг даже представил пару бритых крепышей в какой-нибудь угнанной иномарке. У Мони, как водится, в шрамах всё ебало ещё с драк во дворе. То палкой с гвоздём в переносицу заедут, то цепью по скуле получит.

А Нанаю изначально не повезло. Природное косоглазие делало из него человека, которому объективно было всё равно на кого смотреть свысока.

Напротив, глядя на него, уже все прочие задавались вопросами: «Кому это он?» и «куда уебёт в следующий раз?».

Стрелка из Наная, впрочем, не вышло. Поэтому и брали за жопу при любой облаве.

— Пустой базар! Есть чё по делу? — скорее по старой привычке спросил Бита, чем предпочитал так разговаривать в последнее время. Всё-таки даже шеф на человечков переходит. А на зимний корпоратив походу, вместо стрип-клуба в оперу пойдут.

Но если оба собеседника только откинулись, то иных слов не знают.

— Бита, ты чё напрягся-то? — чуть понизил градус более миролюбивый Моня, что как раз отменно стрелял. — Мы пустые вышли почти. Нам бы в дело… Есть работа? Сам понимаешь, тех кто откинулся, только в таксисты без проверки берут. А с такими ценами на бензин какой смысл?

— Твоя работа — не моя забота, — хмыкнул Бита. — У меня перед вами долгов нет. Сами всплывайте.

И он отключил связь.

Это же сейчас надо Князя догонять, в курс дела вводить. А человек и так чем-то расстроен. Да и у самого проблем хватает. Хоть тех же яиц жене купить и колесо-«банан» на запаске на новую шину сменить.

«Да и пожрать бы не помешало», — зевнул Бита, вышел в коридор и поплёлся к лифту. Тот вёл в подземный кафетерий их бизнес-центра. На минус втором этаже. Кормили там лучше, чем могла предложить секретарша на этаже с её вечными чаями-кофе и старыми печеньками. Ещё и страшная, с кожей обвислой. Князь как специально на работу взял, чтобы не отвлекала от дел.

Желудок урчал. Голод после доброй работы на морозе себя не просто обозначил, а настоятельно требовал, как следует подкрепиться.

Пока подходил к лифту, вновь зазвонил телефон. На этот раз без сюрпризов. Жена звонила.

— Слушай, да помню я про яйца, — ответил он сходу. — Вечером привезу.

— Да какие яйца, придурок?! — сразу обозначила свою позицию жена. Расстроена, мол, и не спорь. — У нас труба потекла!

— Какая труба?

— Радиаторная. Горячего отопления!

— Так это же батарея.

— Да мне насрать, как это на называется. На кухне лужа уже.

— А, ну перекрой трубы в подвале, — отреагировал вполне вяло Бита и даже украдкой зевнул. Нервы ещё шеф взвинтил, потом подельники расшатали. Считай, и не осталось ничего.

— В смысле перекрой? Это трубы отопления! — возмутилась Зара, недовольная пассивной реакцией супруга. — Если я их перекрою, замёрзнем!

— Вызови сантехника!

— Ты на улицу вообще смотрел? Он же до вечера добираться будет! У нас ведь подвал уже затопит.

— А… ну… я далеко… — промямлил Бита.

Он хотел есть, а вот проблемы решать не хотел, не выспавшись. Сейчас в кабинет вернётся, вздремнёт пол часика и решит все текущие задачи.

— А мне что делать? Тут кипяток херачит! — не унималась жена. — Ты же самый умный у нас. Ты что тогда сказал? «Светом топить дорого! Бла-бла-бла! Водное отопление сделаем, бла-бла-бла!». И что теперь? Декабрь начался! Дубак, а ты мне дуба предлагаешь следом дать? Аквариум помёрзнет. О рыбках ты подумал? Или мне их тоже в шубу одеть?

Бита вздохнул и треснул ладонью по открывающейся двери приехавшего лифта. Подумав, всё же зашёл в кабинку.

— «Джан».

— Что ты сказал?

— Когда мы повстречались, ты называла меня Серёжа-джан… Помнишь?

С этим вопросом он отключил связь, чтобы не накричать в ответ.

«Джан» в армянском языке, независимо от обращения к мужчине или к женщине, употреблялось в значении «дорогой-дорогая», «милый-милая». И где-то в глубине души Бита хранил образ прекрасной молодой девочки сорока килограмм с блестящими карими глазами, которая вилась вокруг него во дворе всё лето.

Сначала перед суровым мужланом в дембельской форме, потом перед крепким, уверенным в себе парнем в старых джинсах с фингалом, а потом уже перед человеком в представительном пиджаке.

Не устоял. Но теперь-то что?

Конечно, Бита переживало за свою Зару и в двойном весе. Где-то среди восьмидесяти килограмм, за щеками, тонаком и пузом, всё ещё пряталась его молоденькая девчонка. Поэтому первым делом позвонил Борису Глобальному. Человеку, по слухам, безотказному. Ещё и надёжному.

— Алё, Борь? Ты как там? Бодрость ловишь? Жизнь без напрягов? Чифирь в радость? — с ходу выпалил Бита, заходя в кафетерий. — Ой, это я так, задумался.

— Здорова, Бита, — донёс спокойный голос динамик с шумом мотора. В дороге где-то едет. — Слушаю тебя. Чего-то хотел?

— Слушай, жена звонила. В истерике там сидит, орёт чего-то. Подсоби, а? Она, когда на ультразвук переходит, я через слово понимаю. А я её и так давно не слушаю, — тут Бита сделал заказ, потыкав в меню пальцев и добавил. — Ты где вообще сейчас?

— В коттедж к Шацу еду. Боцмана покормить и… — связь на секунду прервалась. — По делу.

— О, Борь! Как совпало-то! — обрадовался Бита, но посмотрев на одно деление связи, быстро пошёл обратно к лифту.

Кормили в кафетерии здорово, а вот связь была на любителя. Подземный этаж как бы подразумевал зону, свободную от видеоконференций. Здесь даже вай-фай не раздавали.

— Мой дом на соседней улице. Десятый. После Осенней сразу Лепестковая идёт. Не Берёзовая, где Князь живёт, и не Сосновая, где зампредседателя местного жилфонда, хернёй который постоянно мается, живёт, — раскладывал как по нотам Бита, уверенный в том, что его хорошо слышат. — Майбах у него во дворе ещё стоит. Такой коров не пасёт, сам понимаешь. А если к Заре не приедешь, то мне дома пиздец, сам понимаешь. Жопа. Будет дуться до самых майских. А там, когда шашлыки с майонезом на веранде пожрём, сама все трубы разломает. А ещё тестя всё никак не мог понять, почему её кентавром в семье называют. А вот разузнал, поди ж ты. Всё приходит с опытом. Так что едешь от баб, прячь трусики.

Связь пропала окончательно. Но Бита, уверенный, что его расслышали как следует, прошёл за заказом и присел как следует позавтракать. Пусть время к обеду ближе, но должно же что-то в жизни стабильно радовать.

Блинчики, например. Не подгоревшие.

После трапезы Бита поднялся с минус второго этажа на минус первый. Подошёл к автомобилю. Заглянул внутрь. Никого. Прилёг пошарил рукой под колёсной аркой. В одном месте проверил, где сам бы заложил. В другом.

Лучше испачкаться, чем взлететь на воздух. Если косой и хромой народные мстители телефон его нашли, могут и про автомобиль узнать. Лишней предосторожность не будет.

Сел за руль и без всяких приключений повёз автомобиль менять колесо. Но от очереди в мастерской едва челюсть не уронил. Словно весь город колёса попротыкал, переморозил двигатели и реанимировал аккумуляторы.

Потеряв немало драгоценного времени, вышел на улицу, когда уже смеркаться начало.

— Блядь, ещё и про яйца забыл, — пробубнил Бита и сев за руль, сначала почесал яйца, а затем вновь достал телефон.

Семнадцать пропущенных от жены.

«Явно, не сошлось с сантехником», — промелькнуло в голове.

Чтобы не перезванивать, написал ей сообщение. Вроде как отправил давно, а дошло не сразу. За отмазку дойдёт. Связь у них всё-таки не очень. Ещё и погода. Если и побьёт, то не так сильно.

«Боря-сантехник в доме у Шаца, если что. Восьмой дом. На соседней улице. А соседняя улица у нас одна. Справишься».

А сам побыстрее напрямую Глобальному позвонил:

— Боря!

— Да.

— Ты где шляешься? У меня там из рыбок теперь только уху варить. Или лунку хуярить, как на зимней. Я же тебя попросил!

— В каком плане, где, Бита? Я уже тут, — ответил сантехник.

— А, ты подъехал всё-таки? — тут же сменил гнев на милость Бита. — Так что, занимаешься вопросиком?

Но связь была не очень и у мастерской неподалёку от военной базы. Собственно, сама мастерская и располагалась на её бывших армейских складах, где раньше хранились танки и грузовики снабжения, а последние тридцать лет дикого капитализма частники ремонтировали всё, что на колёсах. А если принести что-то без колёс, то всё равно прикрутят и отремонтируют.

— Суета нездоровая, — ответил сантехник.

— Жену-то мою нашёл?

— Знакомимся, — уверил его Боря и с лёгкой насмешкой в голосе добавил. — Не думал, что у тебя столько родственников.

«Каких ещё нахрен родственников?» — только и подумал Бита. И на всякий случай уточнил:

— Десятый дом, Боря! Улица Лепестковая. Повторяю, Лепестковая, там трубе пиздец. Жена ждёт. Если не хочешь, чтобы моё очко было с ведро, а потом твоя дырка с кратер, займись уже делом, иначе нам всем пиздец. Безрадостен будет наш конец. Зальют бетоном армяне по самые уши. У меня на этот счёт баклажка с ядом есть. Если что, поделюсь. Но ясен хуй, не спасёт. Нас и с того света достанут. У армян и там связи. Не ангелы, так какая-нибудь мартышка сдаст. И всё, хоть лапки к верху, хоть ссы в трусики, мольбы не помогут. Они очень древние, понимаешь? Связи у них давно налажены. И за тысячи лет истории мало что меняется.

Тут Бита понял, что уже некоторое время говорит в телефон со сброшенным звонком. Кинув телефон на соседнее сиденье, он добавил скорости и гнал на пределе. Конечно, не скоростного режима, а насколько позволяла дорожная обстановка с заснеженными, местами обледенелыми дорогами.

Как оказалось, на этой скорости в сто двадцать километров в час, не сразу получается затормозить, когда перед тобой на трассе появляется старая иномарка и резко начинает тормозить с выключенными габаритами.

Успев сбросить лишь часть скорости, Бита ощутил удар и одновременно то, как его откидывает подушка безопасности.

Дальше было как в тумане. Рядом вдруг открылась дверь.

— Долгов, говоришь, нет? — усмехнулся Моня, отстёгивая ремень безопасности. — Что ж, мы так и думали.

— Бита, а ты чё побледнел-то? — добавил Нанай и перед тем, как выбросить его на трассу, улыбнулся остатками зубов. — Давай с нами теперь поплыли… наверх!