Три желания

Глава 15. Воришка

— Свекр? — удивился мистер Бейлис.

— Разве могут восточные мужчины оставить женщину без присмотра? — сыронизировала я.

— Вы не похожи на женщину, которая нуждается в присмотре, — он задорно улыбнулся и сама не поняла, как улыбнулась ему в ответ. — Я займу ваших родственников.

Он подхватил мои пальцы и поцеловал, словно я была знатная дама, и встретились мы не среди песков, а на каком-нибудь английском приеме. И сделал он это так легко, так ненавязчиво, что я даже не подумала оскорбиться. Хотя, глядя как исчезает цветастая рубашка за тканью шатра, я вдруг подумала, что рискую сравнять счеты с Якубом. У него две жены, у меня…

— Не смотри на него, — вернул меня в реальность Петр, — за этим сэром все лондонские охотницы гоняются.

— У моего мужа две жены, чем меня могут удивить лондонские охотницы? — театрально закатила глаза и подошла к другу. — Давай рассказывай, что у вас тут интересного.

Петр вдруг замялся. Я сунула руки в карманы и подошла к другу. Его неловкое выражение лица насторожило.

— У тебя условия контракта те же? — осторожно спросил друг.

— Расходы, предоплата, двойной тариф, если нет ничего сверхъестественного, — перечислила стандартные условия.

— Хорошо, — выдохнул Петр. — Дай реквизиты на оплату.

— Я еще не согласилась на работу.

— Пойдем.

Мы вышли из шатра через заднюю стенку, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Может, посвятишь меня в детали?

— Не могу.

— Почему?

— Потому что я не знаю, как это объяснять.

Дорога заняла минут тридцать. Когда мы ушли достаточно далеко от лагеря, Петр сказал:

— Мы нашли ее вчера. Здесь, где-то в часе езды, есть деревня. Закария считает, что ребенок оттуда.

— Ребенок?

— Мальчик. Я никогда такого не видел.

То, что ребенок оказался один среди пустыни, я не удивилась. Для местных краев это было обычным делом. Здесь мамы не ходили за своими малышами по пятам, не обклеивали углы мебели мягкими накладками и не глушили розетки. На все была воля Всевышнего.

Мы повернули за угол песчаной скалы и пролезли к узкой расщелине. Пробраться в полость можно было только боком, прижавшись к стене. На голову посыпалась песчаная пыль. Мне стала немного не по себе. Я не страдала клаустрофобией, но замкнутых пространств не любила. Вдали послышались голоса. Один из них принадлежал Закарии, второго я не знала.

— Нужно оставить его здесь и заложить проход, — говорил неизвестный. — Это все шайтан!

— Он ребенок! — возражал Закариа. — Это мог бы быть твой сын!

— Мой сын истинно верует! Аллах никогда не допустит, чтобы с ним такое произошло!

Услышав наши шаги, мужчины замолчали. Через секунду, я увидела на полу каньона ребенка. Мальчик в черной футболке с выцветшим на солнце медведем и потертых джинсах, лежал на полу, раскинув руки в разные стороны. Его глаза заволокла черная пелена, а из грудины, прямо насквозь, пробивались черные лианы. Зрелище было настолько жутким, что я не сразу поняла, что эти лианы вижу только я. Остальные мужчины, включая Петра, видели только ребенка, с почерневшими белками глаз и неестественно бледной для этих краев кожей.

— Мы его нашли… — неуверенно начал Закариа. — Мы сюда ходили за водой. Еще после прошлых дождей осталась.

Мужчина показал в сторону, и я действительно увидела природный резервуар, где скапливалась дождевая вода. Это только нам казалась, что пустыня мертва, местные же знали, что все не так безнадежно.

— Ты можешь ему помочь? — с надеждой спросил Закариа.

Петр просто молчал. Третий мужчина старался держаться от тела ребенка как можно дальше.

— Подождите нас снаружи, — попросила мужчин.

Петр сделал несколько шагов в сторону, чтобы дать посторонним выйти. Только убедившись, что мы остались одни, я спросила, перейдя на польский:

— Что произошло?

— Думаешь, они подслушивают?

— Думаю, что вы с мистером Бейлисом не хотите, чтобы ситуация с ребенком стала достоянием общественности. Что случилось?

Пока Петр собирался с мыслями, я осмотрелась. Подобные щупальца я видела впервые. Это не было похоже ни на порчу, ни на проклятье. Вообще ни на что, с чем я, когда либо, сталкивалась до этого дня. Я не помнила описаний подобного ни в одной религиозной книги, ни в одном мифе и даже в сказках не могла припомнить похожего явления.

— Этот ребенок, — начал Петр и осекся.

— Говори как есть.

— Мы не продумали охрану раскопок. Никогда с таким не сталкивались. Было трое детей. Двое не успели ничего взять, а этот схватил один из сосудов. Какой-то недоумок оставил артефакт в открытом боксе. Закариа нашел его тут… В общем, ты видишь.

— Что за сосуд?

Петр подошел к одному из валунов и достал оттуда что-то, что напоминало погребальную вазу. Только сделана она была из той же синей глины, с теми же огненными прожилками. Бок был разбит. На донышке обнаружились капли воды.

— Ваша версия для остальных?

— Они ходили за водой, и нашли ребенка в каньоне. Если явятся его родители, или он умрет, то…

— А зачем вам ходить за водой в каньон, если у вас налажены поставки жидкости? — подбросила другу пищу для размышлений.

— Потому что мы не рассчитали запасов технической воды для работы?

— Может быть, — произнесла я и опустилась на колени, чтобы ближе рассмотреть лианы. — Найди Якуба и объясни ситуацию так, чтобы отец ничего не услышал, и никого не пускай сюда.

Петр возражать не стал и вышел прочь. Я села, скрестив ноги, потерла виски, и попыталась нарисовать в голове картину, произошедших событий: ребенок пробирается на раскопки, убегает, прячется в каньоне. Пустыня, бег, вода. Эта посудина для воришки ценности явно не имела. Но, он набрал в нее воду. Попить? Мою догадку подтвердила едва заметная ранка на губе. То, что пил он со стороны битого края, тоже меня не удивило. Местные дети не обращают внимания на такие мелочи.

— Вода и кровь… — задумчиво произнесла я, пытаясь понять, что это все мне напоминает.

— Лучший активатор для любого заклинания, — голос джинна раздался в другом конце помещения. Через секунду появился и он сам.

Демон подошел ближе к ребенку и присел, чтобы лучше рассмотреть лианы. Его, в отличие от меня, эта картина не пугала, а местами, даже, завораживала. Он поднял руку и прикоснулся к одной из веток. Та тут же отреагировала на прикосновение переливом огненных жил.

— Вор получил свое, — не отрывая завороженного взгляда от лиан прошептал джинн.

— Он ребенок, — напомнила я.

— Я не утверждал, что он взрослый. Я сказал, что он вор.

Его слова меня покоробили. Задела меня не жестокость джинна, насчет его теплых чувств к людям я особых иллюзий не питала. Меня возмутило то безразличие, с которым он говорил. И то внимание с которым он наблюдал за лианами. Они интересовали демона намного больше, чем умирающий ребенок.

— Он мог пойти на кражу из-за нужды, — продолжала защищать ребенка, пытаясь понять, какие у меня шансы уговорить ифтира помочь.

Справиться без него было почти невозможно. Я понятия не имела с чем столкнулась, а на поиски ответа ушло бы время. Время, которого у меня не было. Невооруженным взглядом было понятно, что жить малышу не долго.

— Из-за нужды воруют хлеб или деньги, — все также спокойно говорил собеседник. — А этот ирс (прим. перевод с египетского диалекта: вор (ругательная форма)) действовал по зову крови. Как и его предки.

— Дети не в ответе за грехи отцов.

— Твое стремление защищать ублюдков и убогих меня умиляет. Сначала эта девка бесхарактерная, теперь воришка, чья жизнь стоит меньше, чем твой шампунь. Та сделаешь миру одолжение, если плод гнилого семени покинет ваш мир.

— А меня умиляет твое наивное желание спасти людей от воров и злодеев. Необычно для шайтана.

Он усмехнулся, но взгляд от лиан не отрывал. Одна из веток дернулась, ребенок слабо застонал от боли. Так стонут те, у кого сил даже на это проявление слабости уже не осталось. Джинн на стон внимания не обратил. Он был похож на игромана, наблюдающего за тем, как прыгает шарик по колесу рулетки.

— Мне плевать на людей. Если хочешь его спасти, заключи со мной договор. Обещаю, щенка избавлю от смерти в подарки. В знак доброй воли.

Несколько лет назад я бы не раздумывая согласилась на его предложение. Тогда я была глупа, самонадеянна и не так цинична. Но сегодня, я понимала, что не рискну своей жизнью даже ради праведника, которому суждено спасти мир от апокалипсиса. Я могла попробовать убедить себя в том, что нужно дать мальчику шанс, что он может исправиться, что жизненные уроки нам даны для того, чтобы становиться лучше. Но жестокая правда состояла в том, что рисковать собственной жизнью ради сомнительного эксперимента я не была готова.

— Что скажешь?

— Скажу, что риск связи с демоном неоправданно велик.

Джинн кивнул. Ребенок снова застонал. Моя убежденность в собственном хладнокровии дала трещину. Это было то мерзкое чувство, которое я ненавидела всей душой. Оно было похоже на то неприятное ощущение из далекого студенчества, когда я спускалась в метро, имея в кошельке денег впритык до стипендии и видела нищую старушку просящую милостыню. Пройти мимо не могла, осознанно делилась копейками, а потом искренне ругала себя за эту слабость, когда средств не хватало даже на метро и идти на занятия приходилось пешком.

Сейчас, глядя на ифтира, я мысленно пыталась просчитать ситуацию так, чтобы не стать жертвой и дать шанс мальчику. Даже понимая, что во многом этот демон был прав.

— Зачем тебе мое тело? — открыто спросила, понимая, что в этот момент сделала неосторожный шаг в сторону соглашения.

— Нет сделки, нет информации.

Лиана снова дернулась и потянулась к джинну, ребенок снова застонал. Сначала, я почувствовала острый укол вины, и только когда смогла отмахнуться от него, и увидеть картину глазами демона — поняла: с ним можно договориться. Ребенок для него ничто. Муравей под ногами человека. А вот лиана…

— Тебе нужна лиана?

— Это не лиана.

— Почему ты ее не заберешь? Она же тебе нужна.

— Смелые выводы.

Только в этот момент, не без труда, он смог оторвать взгляд от призрачного растения. А я нащупала слабое место демона.

— Что это за растение? Это же не проклятье, верно?

— Огненный цветок, — произнес демон.

— Оно тянется к тебе.

— Я его создатель.

— И ты можешь его забрать.

— Не могу. Семена проросли не в моем мире, а в твоем. Щенку придется стать удобрением. Мне жаль терять такой экземпляр, но…

— Я могу его забрать. И передать тебе. Ты взамен исцелишь ребенка.

— Ты плохо понимаешь о чем идет речь, женщина. Но, твои наивные попытки выкрутиться мне нравятся. Еще раз попробуешь?

Он поднялся с колен. Я чувствовала, что зацепка была где-то близко. Ему нужно было это растение. Мне нужно было понять, что это существо из себя представляет. Оно было дорого джину. Ну, или просто нравилось. В этой демонической психологии даже Иблис не разберется. А я была должна.

******

— Вы были хранителями рая… — задумчиво произнесла я.

Мне нужно было понять, что это за цветок и его ценность для демона.

— Рая не существует. Тебе ли этого не знать?

Теперь его внимание полностью переключилось на меня. Стало немного не по себе: черные глаза скользили по лицу. Он знал каждый мой шаг, мог предугадать каждую манипуляцию, знал наперед каждую фразу. К сожалению, пока связь между нами не окрепла, ее плюшками мог пользоваться только он. А я как будто отдала ему все козыри, которые были у меня в руках. Временно, конечно. Но все равно было жутко.

Мальчику становилось хуже, но я пыталась отмахнуться от этого обстоятельства, чтобы не нервничать и продолжать искать варианты.

Рая действительно не существовало. По крайней мере, того “все включено” который себе представляли люди во влажных фантазиях. Христианские, исламские и иудейские обещания вечного блага были всего лишь обманом, призванным заставить людей соблюдать хоть какие-нибудь правила. Некоторые учения, конечно, пытались внести разнообразие, но суть от этого почти никогда не менялась: веди себя хорошо и будешь жить там, где достаточно еды, вина и нет риска сдохнуть от сифилиса к 30 годам несмотря на беспорядочный секс или прыгай голыми пятками по раскаленной сковороде. И в то же время, понятия райских кущ и адского пламени родились не на пустом месте.

— И тем не менее, вы охраняли прекрасный сад, — я почему-то была уверена, что если узнаю, что-то о пошлом демона, то ребенок выживет.

— Я не охранял сад, — помотал головой джин. — Я создавал этот сад. Впрочем, к знаменитому “Эдему” он никакого отношения не имеет.

— Если я достану семена и отдам тебе… Ты…

— И как ты собираешься достать то, что проросло в нем?

На этот вопрос я не знала ответа. Но, зато теперь точно знала механизм магического действия. То, что находилось в сосуде активировалось кровью ребенка. Лианы выходили строго из солнечного сплетения мальчика. НО! Ни одно магическое существо не могло выжить в нашей реальности без подпитки.

— Если я отделю тело от стеблей?

— Мое предложение в силе. Ты можешь попробовать спасти его, но я тебе без сделки помогать не стану. Семя воров должно быть уничтожено.

Почему джин так хотел смерти мальчика, я не знала. Вряд ли его интересовал чей-то моральный облик.

— Можешь не помогать. Ты сказал достаточно.

Только сейчас я сняла с плеча сумку и, стоя на коленях, начала в ней рыться в надежде, что совершенно случайно, там окажется мамин дневник.