Три звездочки для принцессы

Глава 18. Айлин. Утро

Утро встретило тёплыми лучами солнца, прорывающимися сквозь щели в сводах пещеры. Огонь давно догорел, чувствовался острый запах гари и остывшего пепла.

В пещере было всё ещё прохладно, но я совсем не замёрзла. Меня грел Сергей… Я прижалась к нему, словно птичка, слушая размеренное биение сердца в его широкой, твёрдой и теплой груди. В эти моменты я была самой счастливой девушкой на свете… нет… теперь уже женщиной.

В эту ночь случилось волшебство, которое не описать словами, и присутствие рядом Сергея умиротворяло меня. Его объятья были такими тёплыми, что мне хотелось, чтобы время замерло, оставив нас в этом мгновении навсегда.

Мне так нравился запах этого мужчины: немного терпкий, немного усталый, но настолько притягательный, что я до последнего старалась не засыпать, чтобы подольше вдыхать его, навсегда запомнив крепкие желанные объятья.

Вот только усталость взяла своё, и я провалилась в глубокий сон прямо под размеренный треск костра, и проснулась уже, когда солнце взошло очень высоко. Сергей поцеловал меня в макушку, думая, что я всё ещё сплю. А я не шевелилась… боялась спугнуть волшебство прошедшей ночи.

Не пошевелилась я и когда он осторожно освободился от легкого, но до ужаса пышного одеяла, начав собираться в утренней тишине.

В этот момент мне вдруг стало очень холодно. Нет, не физически, а на душе — ночь прошла, мы не погибли от вспышки, а дальше… Сергей Витальевич выполнил свой долг, он больше не мой мужчина, который самый прекрасный рыцарь на свете. Он — капитан, ведущий нас сквозь джунгли на спасение потерпевших крушение.

Ещё пятнадцать минут, пока Сергей собирался, проверял остальных и периметр, я лежала, притворяясь спящей, и глотала горькие слёзы. Только иногда украдкой открывала глаза, чтобы посмотреть, какой Сергей великолепный.

Он отважен, а я просто глупый ребёнок. Права была моя маменька — я ещё слишком наивна для этого мира…

— Принцесса? — услышала я над ухом, а потом почувствовала знакомые объятья прекрасного мужчины. — Вставай, Айлин… нам нужно двигаться дальше. Позавтракаете и…

— Как вы меня назвали? — всхлипнула, протирая заплаканные глазки.

— Айлин… — опешил Сергей. — Ты что, плачешь?

— Нет, не Айлин. Вак вы меня назвали до этого?

— Принцесса.

— Вот… называйте меня так всегда.

— Если ты хочешь, принцесса, но не при остальных.

— Потому что не положено? — всхлипнула и вдруг поняла, как глупо выгляжу.

Да, влюблённая глупая дурочка, которая поверила в сегодняшнюю ночь.

И вдруг я оцепенела — влюблённая? О чём я таком думаю? Неужели я… влюбилась?!

Перед глазами вдруг возник мой неудавшийся жених, которому я призналась в любви и который обманул меня, бросил одну в беде. Нет-нет, чтобы признаться в любви, нужно что-то очень грандиозное, что-то невероятно глобальное, а не первая ночь с мужчиной. Хоть и самая первая, хоть и с самым удивительным мужчиной на свете…

— Айлин… впереди сложный день, я понимаю, что тебе трудно, — Сергей вдруг, нарушив любую субординацию, прильнул ко мне и обнял крепко-крепко. — У тебя что-нибудь болит? Я был груб?

— Нет, что вы… было прекрасно, даже великолепно.... просто… мне немного грустно. Хотя, нет. Не думайте об этом, Сергей Витальевич…

— Я хотел сказать, — Сергей взял моё лицо в ладони и посмотрел мне в глаза. Какой у него был взгляд… совсем не отстранённый, и не сердитый. Он был очень уязвим. — Это была самая лучшая ночь в моей жизни. И плевать на субординацию. Я не жалею, надеюсь, и ты тоже.

— Я не жалею, — всхлипнула.

— Тогда почему же ты плачешь?

— Потому что у нас не будет больше таких ночей.

Замерла, задержав дыхание. Что же он ответит? Мне казалось, что сейчас от этого ответа зависит вся моя жизнь, и не важно, что было до этого, важно, что случится после этих слов…

— Ты мне очень нравишься, Айлин, — вдруг говорит Сергей, и я оказываюсь в совершенном замешательстве.

— Но? — спрашиваю я.

— Ты о чём, принцесса? — Сергей ласкает мой слух этим великолепным словом, и я на мгновение действительно чувствую себя принцессой.

— Обычно после слов «ты мне очень нравишься», следует «но» и очень большое расстройство, — освобождаюсь от нежной хватки, с грустью опускаю глаза, хлюпаю носом, — Так меня жених бросал, и во всех романах так бросают.

— В моих словах нет никаких «но».

Сердце пропускает удар, и я резко поднимаю голову, чтобы посмотреть в глаза Сергею, но не успеваю — он вдруг наклоняется и перехватывает моё дыхание своими губами.

Поцелуй… долгий… страстный… наполненный утренним пением райских птиц.

Никаких «но», никаких! Тут даже испугаться можно, не то что радоваться. После этих слов для меня открылся целый мир, а после жаркого поцелуя развеялись все сомнения. Я нравлюсь ему, нравлюсь!

Ой… а что же потом? Я вдруг испугалась. Действительно, а что потом?

— Айлин… — Сергей подаёт мне вещи. — Мы обязательно поговорим об этом позже. Но сейчас нам нужно идти.

— Да-да, конечно, — быстро засобиралась, румяная от счастья и, стесняясь, прятала счастливую улыбку. — Сейчас я соберусь!

Хотелось ещё немного побыть в этом счастье, между прекрасной ночью и трепетным разговором, который изменит всю мою жизнь. Эти несколько часов эйфории и предвкушения чего-то невероятно приятного…

Вышли мы ещё до зенита. Алан с Верданом шли рядом с Натти, чтобы она не улизнула куда-нибудь. Хотя куда ей было бежать?

Вердан шёл какой-то задумчивый, и улыбался так загадочно — он всё время поглядывал на Глорию, краснел сильно и пытался говорить важным голосом. Хоть у него и без того был такой бас, что, казалось, это и не его голос вовсе — выглядел он как очень высокий, и до ужаса худой заучка, а говорил как опытный боевой штурмовик. Этот диссонанс даже меня ставил в тупик.

А вот Алан шел мрачный. Он сказал, что ночью Натти весь мозг ему вынесла, уговаривая сбежать вместе в сторону лагеря, и там помочь ей сесть на межзвёздный космолёт. Конечно, Алан отказался. Сергей сказал ещё тогда Натти, что если она предпримет что-нибудь незаконное, ей удвоят срок наказания.

— Ну, как всё прошло? — спросила Глория, выглядевшая довольно выспавшейся.

Мы шли через джунгли, Сергей, как и полагается, шёл впереди, продираясь через заросли.

— Хорошо, — опустила взгляд, покраснев.

— Что, настолько хорошо? — хихикнула Глория.

— Угу, — смутилась очень сильно.

— Что-то не верится, — с сомнением сказала Глория. — Ты же у нас девочка была. — Я вспыхнула. — Ой, Айлин, да ведь не секрет ни для кого. По тебе же видно, что девочка. — Глория вздохнула. — А вот Вердан тоже был девственником. У него вообще не с первого раза получилось. Вернее, получилось слишком быстро… но второй раз вроде ничего, терпимо… но я не сержусь, он же не опытный. Главное, что он счастлив. Есть в этом даже какой-то прикол. Хоть и было очень средненько.

— А мне показалось, что я увидела звёзды, — тихо прошептала, сама не зная почему. Даже испугалась такой своей откровенности, но так хотелось с кем-то поделиться своей радостью и посекретничать.

— Да ты что! — прыснула Глория. — Правда?

— Самая чистая правда. Было очень хорошо, — смущённо сказала. — Прямо очень…

— Ой, Айлин, а что это Сергей Витальевич делал такое, что девственнице так хорошо было? — Глория даже встала на цыпочки, высматривая в джунглях Сергея. — Точно не врешь?

— Угу. Зачем мне врать?

— А больно не было?

— Ни капельки. Если только в конце… ну… сама понимаешь… — очнулась я. — Хватит, Глория, я очень смущаюсь.

— Да погоди ты. Не хватался за что попало?

— Нет... только за нужное.

— А Вердан хватался... Слушая, а капитан тебе лифчик не перетянул?

— А это как?

— Ну все понятно, — выдала вердикт Глория. — Сергей Витальевич такой ерундой маяться не будет, он-то у нас умелый...

— Глория, ну хватит уже, — я прямо до невозможности смутилась.

— Да-да, — отмахнулась Глория, не переставая высматривать Сергея в джунглях с крайним любопытством. — Развели тут сплетни… и всё-таки интересно, что он такое делал… очень интересно…

А чего это Глория так заинтересовалась Сергеем Витальевичем? Ну кто же меня тянул за язык? Нужно было сказать, что всё прошло просто ужасно, и мне было так больно, что хотелось плакать, тогда Глория не проявила бы к Сергею такой интерес. Какая же я дурочка!

Теперь я вспыхнула не от смущения, а от ревности. Да, теперь я точно понимала, что это ревность — Сергей Витальевич мой, мой! Я отдала ему свою невинность, своё сердце и своё будущее. И я готова была его защищать получше всякого рыцаря.

— Глория, до следующей вспышки три дня. Но данные могут измениться, если погода будет непредсказуема, — строго сказала Глории. — И я не намерена меняться мужчинами. Во-первых, это не этично, во-вторых…

— Какая ты грозная, — хихикнула Глория. — Ой, Айлин, я не трону нашего капитана, он твой, это понятно. Он так смотрел на тебя с утра, что я сразу поняла — тут всё серьёзно. А ты не волнуйся, меня сейчас другой «проект» интересует. Вердан забавный. Попробую из него что-нибудь слепить. Хотя он ещё ребёнок совсем, двадцать два года всего. На полгода меня старше — прямо ерунда.

— Ты сказала между нами все серьёзно? — спросила я Глорию с замиранием сердца. — Ты действительно так думаешь?

— Конечно. Ты посмотри, как капитан глядит на тебя, — Глория вздохнула. — Так смотрят только влюблённые мужчины. Ты осторожней, Айлин. Пропадёшь совсем. И потом… он капитан, а мы его команда. Что будет, когда мы вернёмся?

— Что ты имеешь в виду? — спросила с непониманием, чувствуя, как ко мне подбирается тревога.

— Одно дело переспать, чтобы выжить, а другое дело переспать — чтобы переспать, — покачала головой Глория, подкинув на спине рюкзак. — И видно, что у вас второй вариант. Вряд ли вы захотите прекратить... кхм... обещние после возвращения в лагерь. Сергея за это по головке не погладят, — пожала плечами Глория и поскакала вперед.

А я осталась одна, в полном замешательстве.

Когда мы вышли к цветущей поляне у подножия плоского холма, почувствовала, что совсем запуталась. Осталось около суток пути, и мы будем на месте. Но… что потом?

И эти слова Глории... У Сергея что, из-за меня будут большие проблемы?