Три звездочки для принцессы

Глава 24. Сергей. Непристойное предложение

Морозный воздух планеты Баллу ринулся мне в лицо сжатым кулаком, как только я оказался на трапе космического корабля, приземлившегося на центральном космодроме города Шейна.

Ещё в космосе я наблюдал эту снежную планету, не сулившую мне ничего хорошего. Единственное, что было ценным в ней, — Айлин, ждавшая где-то там, внизу, в одной из маленьких точек светящихся городов. Холодная планета. Неприветливая.

У самой развитой цивилизации во всей Вселенной не хватило достаточных ресурсов, чтобы переселить перспективный homo sapiens на какую-нибудь цветущую планету, и будущие керимы вынуждены были выживать в бесконечной череде ледяных метелей и коротких весен. Неудивительно, что здесь остались одни мудаки. В таких условиях с хорошим характером не выстоять.

Неизвестно, как среди керимов затесалось такое прекрасное создание, как Айлин. Видимо, во всемирной матрице произошёл какой-то сбой, и среди высоких гор и снегов родился нежный комочек солнечных лучей и счастья, смотревший на мир через призму наивной любви.

Так получилось, что Айлин доверила мне эту любовь и самое дорогое, что есть у неё на свете, — своё искреннее сердце. Мог ли я обмануть её доверие? Вопрос, конечно, риторический. Нет, не мог. И не собирался.

У этой девушки получилось то, что не получилось до сих пор ни у кого — заставить меня чувствовать. Сильно, отчаянно, жгуче. Я скучал и не спал ночами, мысли в моей голове роились, когда по обыкновению своему я ни о чём не думал, или спал с такой безмятежностью, что не проснулся бы, даже если рядом взорвалась бы атомная бомба. Таковы были генсолдаты — стабильные. Вот только Айлин кинула меня в пучину чувств одним своим взглядом, лишив меня всякой стабильности. Она заставляла меня изнывать от ревности, от беспокойства, от воспоминаний, от любви. Она — моя атомная война.

Как только мы сошли с трапа, повторилась до боли знакомая мне картина: люди в форме, неизвестная мне доселе (скорее всего какая-то баллуанская), провели меня до частного транспортника и усадили внутрь под молчаливые взгляды прибывших пассажиров. Но в отличие от заключения на Земле, мне хотя бы не надели наручники и не вели, как самого опасного преступника. И на том спасибо.

Весь путь до резиденции Индилов я провёл практически слепым. Вернее, окна были наглухо тонированы, и я не мог полюбоваться на красоты этой «гостеприимной», с огромными кавычками, планеты. Не велика потеря — глазеть на этот сплошной холодный кусок камня я вообще не собирался. Мне нужно было запомнить дорогу до космодрома, отправные точки для бегства. Не исключал, что и такой исход придётся применить — я не настолько наивный, чтобы поверить в скорую свадьбу и «все жили долго и счастливо».

Кишками чуял, что где-то кроется подвох. Да такой, что ростом он будет с целую гору Килиманджаро. Или какая тут, на Баллу, самая высокая гора?

— Прошу, господин Белевский, вы на месте, — передо мной открылась дверь транспортника, и я увидел чопорного камергерa в чёрном фраке и белых перчатках.

Первой белой перчаткой он держался за ручку, второй указывал куда-то вдаль. О как. Надеюсь, послал он меня не слишком далеко, а то с такой обходительностью потом, бывает, сдирают шкуру.

Моя чуйка опасности подскочила примерно на десять пунктов и была уже где-то семьдесят из ста.

Под подошвами зашуршала галька — я вышел на хорошо оформленную дорожку, ведущую к главному входу особняка. Дневной свет ослепил глаза, и я сощурился, отвыкая от тусклого света транспортника.

Снаружи, на удивление, оказалось лето. А я-то думал буду щеголять в футболке посреди зимы.

Загородный дом, говорите? Да это целый чёртов дворец, не иначе. Трёхэтажный особняк был выполнен из серого камня с высокими арочными окнами на каждом этаже — от стены до стены. Также имелось несколько башенок с покатыми крышами, большая лиственная шапка, растущая наискось с самого первого этажа и до последнего, мраморный центральный вход с коваными вратами, фонтан во дворе и, насколько я подозревал, большой сад за самой резиденцией. Все при нем. Верхушки пышных деревьев, аккуратно подстриженных прислугой, были видны даже отсюда. Да, эта резиденция имела все признаки шикарного дворца.

Интересно, они все здесь подстерегают и укорачивают? Не укоротили бы и мне кое-что, исключительно ради соблюдения традиции. Поймал себя на мысли, что мне абсолютно плевать — пусть укорачивает. Дать в морду я могу и без рук, лоб у меня даже крепче, чем кулак.

Я пошёл вслед за молчаливым камергером, который сказал свои единственные слова, поприветствовав меня. Больше встретить меня никто не удосужился. Интересно, Айлин здесь? В каком из этих окон бьётся о стекло моя милая птичка?

Очень переживал за свою малышку, но чтобы вызволить её из заточения, нужно было немного потерпеть. Я был совершенно уверен, что в очень скором времени встречу главного зачинщика всей той ерунды — августейшего министра внутренних дел Индила, по совместительству отца Айлин. Чёрт бы его побрал.

Меня завели в особняк, провели по широкому коридору, устланному узорчатым ковром. Сквозь высокие арочные окна бил дневной свет, рисуя на полу тени из паутины — на окнах стояли стальные кованые решётки. Тонкие, словно колоски пшеницы, но факт оставался фактом — это место было сущей тюрьмой, а мы с Айлин здесь заключённые.

Мне почему-то казалось, что она где-то здесь. Плачет и тоскует без меня, а наш ребёнок нуждается в моей любви. Не больше, не меньше — именно любви отца. Олег просветил меня по кое-какой части физиологии керимов, и я нехило так испугался. Если Айлин потеряет ребёнка, я себе этого не прощу.

— Прошу, пройдите сюда, — камергер снова ожил, проводя меня в просторное воздушное помещение с длинными колоннами. Место походило на кабинет, чёртовски большой кабинет — с массивным столом посередине из красного дерева, с длинными шкафами с книгами и здоровенным проектором у дальней стены. Ага. И среди всего этого они умудрились втиснуть ещё и колонны.

Меня посетило чувство, что в этом доме собрались люди, очень любящие помпезность, даже если это идёт вразрез с практичностью. Если честно, крайне тревожный звоночек. Что-что, а правильно делать выводы — мой главный конёк, и я, не будь дураком, прекрасно понимал, что такие люди сделают всё для своей репутации. Даже если придётся укоротить что-то одному очень упрямому генсолдату.

— Я вижу, вы уже освоились, — прозвучал позади голос спокойный, томный, будто кто-то вонзил когти мне в спину.

И я сразу понял — папаша. Обернулся. Передо мной предстал невысокий мужичок лет так пятидесяти, плешивенький — куда же без этого, но в дорогом костюме, с баллуанскими примочками и идеально начищенных туфлях из какой-то диковинной кожи. Надеюсь, это хотя бы было животное, а не человек. Мужчина держал в руках бокал вина, камергер за его спиной держал какой-то листок бумаги. Не к добру это. Впрочем, всё с самого начала к этому шло.

— Позвольте представиться, — плешивый поднял бокал вина, будто решил выпить глоток за моё здоровье. Я решил, что скорее всего — за упокой, настолько хищно он выглядел.

— Вы Элеата Индил, отец Айлин, — опередил я его, не желая уступать ни пяди своей воли.

— Да, какой вы догадливый, — слегка улыбнулся Элеата. — Это очень хорошо. Я получил ваши характеристики из центрального генетического бюро — и мне нравится то, что я увидел.

— Это хорошо или плохо? — спросил с подозрением я.

— Всё зависит от вас, — сказал Элеата и пригласил присесть жестом руки.

На самом деле — приказал. Чуял, что всё, что здесь будет происходить, я должен буду выполнять беспрекословно, иначе просто не увижу Айлин. Это я прочитал в холодном, беспрекословном взгляде Элеата, который держался за честь и статус своего рода зубами, а всё остальное для него было расходным материалом. Включая меня. Включая Айлин.

Я сел туда, куда указал Элеата — за стол из красного дерева, который оканчивался в другой части просторной комнаты. Но я не гордый, занял только уголочек. Элеата не соизволил присесть, он воткнул руку в карман брюк, не отпуская бокал из другой, и дал знак камергеру показать мне листок бумаги, что тот держал в руках. И почему я был уверен, что этот листок бумаги по мою душу?

— Прочитайте, — спокойно сказал Элеата. — И прошу прощения, что не встретил вас должным образом. Вы, наверное, устали с дороги? Как долетели?

— Вас это так сильно заботит? — спросил я.

— Нет, — рассмеялся Элеата. — Но вежливость. Привычка. Как вы думаете — вредная?

— И как у такого отвратительного папаши могла родиться такая прекрасная дочка? — скривился я, не скрывая своей брезгливости. О вежливости и соблюдении приличий я и не думал даже — после всего того, что случилось, мы с Элеатом, даже будучи абсолютно незнакомыми людьми, уже пришли к обоюдному консенсусу. Мы ненавидели друг друга. И принимали эти позиции — это было единственное, что нас объединяло.

— Читайте, — усмехнулся Элеата и сделал глоток вина. — Не желаете выпить?

— С ядом?

Элеата громко рассмеялся.

— Нет… если прочитаете, что написано в договоре, навсегда перестанете так думать. Мне не нужен отравленный семенной материал. Мне нужен здоровый отец моих внуков.

Кое-что начало проясняться. Я опустил голову и начал внимательно читать строки, которые с каждой своей буквой заставляли меня всё больше хмуриться. Как хорошо, что я изначально не надеялся на свадьбу, потому что там ей и не пахло. Профессионально составленный договор имел весьма однозначные пункты, оговаривающие моё так называемое «рабство»:

... «Контракт на один и более плодов»…

.... «Оплата с предоставлением жилья и полное обеспечение сроком на восемь баллуанских лет»…

«…предоставление высокой должности в качестве благодарности и статусности наследников Индилов»…

... «отказ от прав на детей»...

Последние строчки меня добили окончательно, и всё, на что я был способен, — это задать один-единственный вопрос:

— Какого хрена?

Элеата глубоко вздохнул, разочарованный моей крайне солдатской реакцией:

— Я предлагаю вам отличную сделку, господин Белевский, — Индил соизволил оказать мне честь и приземлился рядом — на соседний стул с позолоченными резными ножками. — Доктора провели ряд осмотров моей дочери, и анализы показали, что мой внук… да-да, это мальчик, какая удача, правда? Так вот, мой внук имеет исключительные параметры. Во-первых, он здоров — уже само по себе отличная новость, а во-вторых, он имеет телепатию. Да не простую телепатию… а очень важную. По тестированию лютэн-энергии мы можем сделать вывод, что с вероятностью 80 % это будет тактическая телепатия. Воин! Невероятное стечение обстоятельств… хотя, не удивительно… ведь его отец — капитан. Видимо, он пошёл в вас.

— И вы хотите, чтобы я питал Айлин до рождения сына, а потом выкинете меня на помойку? — мои глаза налились кровью, руки сжались в кулак.

Думал, что этот проныра испугается, или хотя бы отстранится — ведь я мог и в морду дать, а Индил вместо этого достал из внутреннего кармана ручку и сунул её мне в дырочку от кулака — я аж офигел.

— У вас очень хорошие генетические данные и качество спермы, — вывалил он на меня правду-матушку без прикрас. — У вас получаются очень хорошие дети, я предполагаю, исключительно сыновья. Я определённо согласен на такой подарок судьбы. И поэтому запросил «право анпейту" у Верховного суда.

— Что за "право анпейту"?

— Аристократки могут родить без вступления в замужество, если это вопрос продолжения телепатии рода, и это не будет считаться позорным прелюбодеянием. Право анпейту — священно для баллуанцев. Никто не посмеет сказать, что Айлин пала и стала какой-то ветреной потаскухой. Она будет гордостью нашего рода.

— А нельзя просто выдать её за меня замуж? — прогремел я.

А по взгляду Индила видел — нельзя. Никак нельзя. Выдав Айлин за меня, он унизит свой род, и в меня будут вечно тыкать как в зятя, который пробился наверх через постель его премиальной дочурки, заделав ей здорового ребёнка с телепатией. А потом будут говорить, что министра внутренних дел можно обвести вокруг пальца, как последнего дурака, раздвинув ноги его дочке, которая не отличается умом и целомудренностью. Гораздо легче запросить право анпейту, чтобы изначально всё выставить в таком свете, что род хотел получить телепатию, и выбрал для этого определённого человека, а чувства и нравы Айлин тут не причём.

Вот только у нас была любовь, но на это, естественно, всем было просто плевать.

— Я не намерен останавливаться на одном ребёнке, — сказал Индил. — Мне нужно как минимум ещё один. Если вы подпишете контракт, вы сможете быть с Айлин ещё несколько лет — чтобы зачать второго ребёнка, и, если понадобится, ещё и третьего. У вас будет всё — статус, деньги. Вам только нужно согласиться.

— Вы хотите сказать, что будете использовать меня как быка-осеменителя? — сказал я с яростью.

— Почему сразу быка? Вы слишком утрируете. Донора. Как донора с отличным качеством семенного материала. В наше время трудно найти здоровых, сильных мужчин. Настоящих воинов. Уверен, ваши дети прославят род Индилов.

— А не пойти ли вам нахрен? — спросил закономерно, разжал кулак, схватив ручку между пальцами и сдавил её так, что металл потеплел в моих руках. Выбросил ручку на стол, не собираясь ничего подписывать.

Подпиши я документ — потерял бы всё и предал Айлин.

Встал, со скрипом отодвинув стул.

— Сильно же вы устали с дороги, — усмехнулся Индил, абсолютно уверенный в своей правоте. Он с интересом, даже с восхищением смотрел, как я с легкостью переламываю его ручку из литой стали двумя пальцами, согнув металл в смятку. Видимо, его это впечатлило, и еще больше понудило добиваться моего отцовства. Индил прекрасно знал, что мы с Айлин в ловушке, и, скорее всего, думал, что я всего лишь выкабениваюсь перед тем, как согласиться. Кто отказывается от богатства, статуса в будущем, не прилагая никаких усилий? — Ну, вы подумайте, подумайте… время есть. Вам ещё нужно встретиться с Айлин, понять, как вы сильно соскучились… и как не хотите с ней расставаться. Ребёнку нужна энергия отца — это несомненно. Не хотите же вы, чтобы он погиб.

— Нет. Не хочу, — отчеканил я, а у меня ёкнуло сердце.

Наверное, взгляд мой изменился, и я сам того не желая выдал собственную уязвимость. Индил ухмыльнулся, поняв, что нажал на мою самую болезненную точку. Да, теперь я не один, не одинокий воин и волк, и у меня есть слабые места.

— Аварес, проводи господина Белевского до его покоев, — нахально сказал он. — Пусть он подумает. Вечером ему встречаться с матерью своего ребёнка, в конце концов.

Я выскочил из кабинета, словно ошпаренный. Этот урод хочет, чтобы я предал свою девочку, продал своих детей и перестал уважать самого себя. И причём он полностью уверен в том, что я именно так и поступлю. Видимо, он не знает пацанов из седьмой штурмовой бригады, которые слагали головы на подступах Кроноса, борясь с космическими пиратами и вулканическими червями. Такие никогда не предадут и всегда найдут выход из самой патовой ситуации. Так что пошёл он в задницу.