Ты мне нужен

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Несколькими днями позже Кэйдж предложил взять ленч и совершить небольшую прогулку верхом на дальний луг. Поначалу Дженна воспротивилась, страшась представить Лили на одном из этих громадных животных.

— Не волнуйся, — успокоил он. — У меня есть специальная корзина для нее. Я сам ее повезу. Все будет отлично. — Потом его темные глаза прищурились. — Ты ведь не боишься ехать верхом?

Дженна хмыкнула:

— Если только чуть-чуть.

Следуя несколько позади, Дженна отметила, как ловко Кэйдж приподнимается в седле при каждом шаге лошади и держит Лили, словно она легче перышка.

Поняв его решимость не поддаваться существующему между ними влечению, она тоже старалась игнорировать его. Иногда ничего не замечать было легко. Обычно это было в те дни, когда Кэйдж проводил долгие часы на конюшне. Но даже тогда она постоянно ловила себя на том, что выглядывает в окно, надеясь его увидеть, хотя и знала, что впустую. В другие дни влечение было настолько сильно, что Дженна совершенно выматывалась, делая вид, будто его не существует. Как будто вокруг них возникал гигантский водоворот, толкающий их друг к другу. К сожалению, сегодня был именно такой день.

Интересно, что будет, если погладить мускулы его голой спины, провести по позвоночнику? У нее вырвался непроизвольный вздох.

— У тебя все в порядке? — спросил он, быстро глянув через плечо.

— Замечательно. Все хорошо. Далеко еще?

— Не очень. — Он осадил лошадь, задержавшись рядом с ней. — Ты уверена, что все хорошо?

— Да. Я немного устала, и ногам пришлось изрядно потрудиться.

— Видишь то дерево у ручья? — Мотнув подбородком, он указал направление. — Вот наша цель.

Минут через двадцать они добрались до места. Дженна мешком свалилась вниз и не удержалась от облегченного «уф», когда ноги коснулись земли.

Если Кэйдж собирался подавить смешок, то ему это не удалось. Перекинув ногу через седло, он спрыгнул вниз так плавно, что Лили даже не шелохнулась. Мягкое покачивание быстро убаюкало ее.

Дженна положила племянницу на расстеленное в тени одеяло.

— Это сооружение, — махнула она в сторону люльки, — просто чудо.

— Индианки прошлого носили в таких детей, занимаясь работой по дому и на полях. Так руки остаются свободными. — Он отстегнул вторую сумку и принялся опустошать ее. — Эту сделал мой отец. Я использовал ее для Ски. Хотя не многие следуют традициям. Теперешние пластиковые и холщовые куда легче и значительно дешевле. Надо просто зайти в детский отдел магазина.

— Сколько времени потребуется, чтобы сделать такую люльку? — поинтересовалась женщина.

— Несколько недель точно. Но сам я никогда их не делал. А отец умеет. Он может сделать что угодно! — гордо сообщил Далтон.

На землю ложились солнечные лучи. Весело журчал по камешкам ручей. Чудесное место для пикника.

Она налила им обоим по стакану холодного сока из термоса.

— Кстати о семье. Ничего, если я спрошу, что случилось между тобой и твоим дедушкой? Ханна говорила, что вы не общаетесь. — Отщипнув кусочек хлеба, она положила его в рот.

Кэйдж развернул свой сандвич.

— Он осудил моих родителей за то, что они остались в Аризоне. Ему хотелось, чтобы они жили тут. Не считаясь с тем, что маме нужен сухой теплый климат.

Далтон откусил от сандвича, проглотил.

— Я понимаю, что дед — наш шаман. Что его обязанности…

— Ши-паи? — поразилась Дженна. — Ши-паи твой дед?!

— Да.

— Почему ты раньше не сказал? Ты же знал, как я сражалась со старейшинами.

Он пожал плечами.

— Ничего хорошего из этого не вышло бы. Кстати, меня не удивило, что именно из-за него тебе отказывали в опеке. Он очень болеет за род. Старается удержать нас вместе. Хочет, чтобы все оставалось по-старому. И хотя цели у него благородные, сомневаюсь, что они достижимы. Теперь — не то, что раньше. Он обижает людей жестокими словами, хотя его намерения и чисты.

Дженна вспомнила свои споры со старейшинами. Ши-паи не задевал ее чувств, но определенно расстраивал до крайности.

— Твой дедушка придет на субботнее празднество?

Кэйдж кивнул.

— Будет рассказывать истории. Надо признать, оратор он одаренный.

— Если тебе очень не хочется…

— Нет, нет, — он промокнул рот салфеткой. — Я пойду. Как сказала Ханна, когда-то надо налаживать отношения. Да ведь дед и не сумел переубедить родителей. Они счастливо живут на новом месте.

Пока Дженна пила сок, Лили сладко спала. Но уж, раз открыв глаза, она дала всем понять, что проголодалась и требует всеобщего внимания.

Дженна усадила девочку, открыла баночку фруктового детского питания и приступила к кормлению.

— Как легко сделать ее счастливой. — Женщина сменила позу, вытянула ноги и жалобно ойкнула.

— Что такое?

— Похоже, судорога, — ответила она. Оставив ложку в банке, наклонилась, чтобы размять ногу. Лили недовольно завозилась.

Кэйдж пришел на помощь.

— Ты корми. А я буду растирать.

Ощущение его рук было поистине благословением, но и проклятьем одновременно. Даже через ткань джинсов проникало тепло его пальцев. От боли в мышце она временами морщилась.

— Сейчас пройдет, — успокаивал он. — Обещаю.

Дженна попыталась превратить гримасу в улыбку, сосредоточилась на кормлении Лили, засовывая ложку за ложкой в широко открытый ротик, пока не показалось дно банки. Лили, расшалившись, ухватила ложку, размахивая ею, как дирижерской палочкой, потом принялась стучать ею по своим ботинкам. Мышца наконец расслабилась.

— Ой-ой, — произнесла женщина, — так куда лучше.

Откинувшись назад, она перенесла вес на локти. Подняла глаза, и вновь их взгляды не просто пересеклись — слились. Желание отражалось на лицах.

Его руки остались лежать на ее икре. Хотя пальцы больше не шевелились, напряженность чувствовалась во всем теле. Жар, исходящий от него, просто сжигал. Даже солнечные лучи не могли палить сильнее.

Сердце молодой женщины учащенно забилось.

Было предельно ясно — он желал ее. Так же ясно, как безоблачное небо над головой.

— Прошу прощения, — промямлил он. — Не знаю, что со мной такое.

Дженна не удержалась:

— Почему ты считаешь, что это неправильно? То, что мы чувствуем, совершенно естественно. Может, мы и не хотим этого чувствовать, но от нас ничего не зависит.

Он стиснул зубы.

— Я должен уметь контролировать себя. Вскочив на ноги, он зашагал прочь. Остановился на берегу ручья, провел рукой по волосам.

От этой выходки парня она едва не ругнулась.

Как же легко можно испортить замечательный день!

Далтон самому себе не желает признаваться в своих желаниях. И обсуждать это тоже не намерен. Просто глупец! Сгорать в жару у воды и не напиться!

Что ж, придется подстраиваться под него. Или… Еще один ребенок появился у нас? Только очень уж взрослый?

— Кэйдж, — позвала она. — Иди сюда. Не переживай по пустякам. — В жизни не произносила ничего подобного. Но если он решил притвориться слепым, пусть будет так. — Давай приберем тут да поедем домой.

Вечером перед танцами Кэйдж заскочил в домик, оборудованный им под мастерскую, и вынес оттуда две коробки с подарками — одну для Дженны, другую для Лили. Он ощущал неловкость, представляя, как будет вручать их, но подарить собирался несмотря ни на что.

Последние три недели, проведенные рядом с Дженной и ее племянницей, изменили его жизнь, взгляды. Его самого.

Хорошие изменения и… не очень.

Каждое утро что-то обещало. Жизнь становилась полнее. Ярче. Но что готовит будущее?

Ничего подобного он не чувствовал долгое время.

Еще недавно он боялся оказаться рядом с Лили, боялся, что она разбередит боль по его погибшей маленькой дочке. Вместо этого пробудились воспоминания — о звонком смехе Ски, ее первых попытках ползать, изумительном запахе только что выкупанного младенца, пухлых пальчиках, ухватившихся за его ладонь.

За какие-то недели Лили раскрыла для него сокровища драгоценных мгновений, проведенных со Ски, погребенные раньше под отчаянием и сердечной мукой. И потому Кэйдж в благодарность собирался сделать подарок малышке. Конечно, она пока не поймет. Но это не имеет значения. Для него самого важно принести ей дар, по праву заслуженный милой крохой.

Как и Дженной. Она тоже сыграла свою роль в произошедших с ним изменениях. Разбудила желания, возвращения которых он уже не ждал. Не поддаваться им стало самым сложным за всю его жизнь. Но Далтон решил не уступать. Потому что не готов еще.

А подарком для Дженны хотел выразить свою признательность. В день, когда он потерял семью, ему казалось, что душа разбилась вдребезги. Целый год прошел в самобичевании, гневе, тяжких размышлениях. Он даже не прочувствовал, как удалось Дженне вывести его из темноты.

Еще снаружи Кэйдж услышал играющую в доме музыку. Вытер ноги о коврик, открыл дверь и увидел Дженну, танцующую со смеющейся Лили на бедре. Поглощенная танцем, женщина даже не заметила, как он вошел.

Каштановые волосы рассыпались по плечам, счастье било из нее ключом. Лили радостно верещала.

Ему представлялось, что так же и Мэри Линн могла бы танцевать со Ски. Удивительно, что сейчас он может думать об этом, не впадая в отчаяние.

— Привет.

Дженна ойкнула, испуганно повернулась к нему.

— Я не слышала, как ты вошел.

— Это очевидно, — засмеялся он. Шагнул вперед, намереваясь отдать коробки раньше, чем лишится смелости. — У меня есть кое-что для тебя и Лили.

Ее раскрасневшееся, радостное лицо просияло от удовольствия. И тотчас его тело отреагировало на ее красоту: грудь стеснилась, мышцы напряглись, всепроникающее тепло затопило душу. Он опустил глаза, попытался как можно незаметнее глотнуть воздуха. Протянул ей коробки.

Дженна приняла их, но они оказались слишком громоздкими, чтобы удержать подарки и Лили. Кроха прочувствовала ситуацию лучше взрослых и протянула руки.

Кэйдж подхватил малышку, и Лили немедленно запустила руки ему в волосы. Они, несомненно, сильно привлекали ее, и, как только представлялся случай, она не упускала его. Пожалуй, Кэйджу даже нравилось такое внимание.

Дженна открыла одну коробку, ту, что поменьше.

— Какие хорошенькие, — выдохнула она, вытаскивая крохотные мокасины. — Лили, гляди! — и показала девочке замшевые ботиночки.

Лили потянулась, полагая, что это новая игрушка.

— Мы наденем это тебе на ножки, солнышко, — объяснила ей Дженна, стаскивая сандалики племянницы.

— Надеюсь, они впору, — сказал Кэйдж.

Лили стала весело болтать ногами, разглядывая свои новые «туфельки».

— В самый раз, — объявила Дженна. — И они ей нравятся. Ты поцелуешь Кэйджа?

Поцелуй крошки больше напоминал нежный укус, но его грудь переполнилась радостью.

— Я рад, что они тебе понравились, — мягко сказал он Лили.

Дженна взялась за другую коробку.

— Можно открыть?

Он кивнул.

На сей раз ее реакция была не столь живой, но искренней.

— Они прекрасны, Кэйдж. — Она провела пальцем по мягкой замше. — Такая тонкая работа. Должно быть, они очень дорогие. Откуда ты их взял?

— Сделал.

Изумление отразилось на ее лице.

— Мой дедушка научил меня делать мокасины, когда я был подростком, — объяснил он. — Нас, детей, приучали избегать праздности. Поощряли находить себе полезное хобби. Одно время я его забросил, а после аварии вернулся вновь. Мне нужно было что-то делать. У меня в мастерской есть еще несколько пар.

— И что ты собираешься с ними делать?

— Понятия не имею.

— Могу я предложить их на продажу на сайте?

— Люди не заинтересуются.

— Ты что! Я уже разузнала кое-что, пока готовила сайт. — Она держала мокасины бережно, словно они были сделаны из хрусталя. — Предметы народных промыслов берут нарасхват. Туфли вроде этих стоят огромных денег.

— Мне не нужны деньги. Я же сказал, это хобби. Чтобы занять свободное время.

Она чуть приподняла одно плечо.

— Тогда пожертвуй деньги в общий фонд племени.

Он согласился.

Воздух был наполнен соблазнительными ароматами и веселой музыкой. После заката солнца и фейерверка современные инструменты — гитары, скрипки и электронные клавишные — уступят место традиционным барабанам и флейтам. А сейчас длинные ряды столов были уставлены самым разнообразным угощением: сочными жареными цыплятами, свининой и говядиной, кукурузным пудингом и зелеными бобами с кусочками ветчины, спаржей, маринованной в специях, лепешками и булочками.

Дженна поставила на стол свое блюдо с еще горячим печеньем с черной патокой, которое принесла в качестве доли от молодой семьи.

Кэйдж, Дженна и Лили посидели на траве, уплетая за обе щеки. Потом влились в гуляющую толпу, слушая музыку и приветствуя знакомых. Кэйдж представил ее своим друзьям. Солнце опустилось за горизонт, появились первые звезды. Несколько мужчин собрали группу подростков и занялись дровами для костра. Когда пламя разгорелось, забили барабаны и меж людьми промелькнула одинокая фигура. Начался танец вокруг костра. Лицо неизвестного было прикрыто маской. Тщательно сделанный костюм — белоснежные перья головного убора, рыжевато-коричневые куртка и штаны, вышитые бусинами мокасины — невольно напоминал романы Купера и Майн Рида.

Кэйдж склонился к Дженне, прошептал:

— Это дедушка. Он шаман, поэтому его обязанность начинать все празднества.

Старик склонился и словно бы зачерпывал что-то одной рукой, затем другой, потом воздевал обе руки к небу, не упуская ни единой детали запутанного танца. На какое-то время Дженна потеряла его из виду за костром. Но скоро он снова появился.

— Дедушка славит наших предков, — сказал Кэйдж. — Дает им знать, что мы помним.

Зачарованные старые и молодые мужчины и женщины наблюдали за танцем Ши-паи — все вместе обратились взорами к прошлому.

Дрожь прошла по телу Дженны, когда она поняла сюжет танца. Шаман усердно трудился не только сегодня, но и каждый день своей жизни, делая все, чтобы сохранить доверенное ему сокровище — наследие линейпов.

Она вспомнила рассказ Кэйджа, как была украдена земля, как честь племени ленапе использовали против них, давая одно лживое обещание за другим, лишь бы оттеснить законных хозяев земли дальше на запад. На погибель.

И все равно они выжили.

Хотя шаман не произнес ни слова, Дженне стало ясно, что шаман и каждый здесь присутствующий сознают великую честь называться ленапе.

Неудивительно, что шаман так возмущался на собрании Совета молодыми людьми, покинувшими резервацию. Неудивительно, что так жестко распорядился: Лили должна остаться. Неудивительно и то, что взялся за обучение внука искусству шитья мокасин. Он выполнял свою работу. Пытался защитить то, что почитал священным. Род. Историю. Память.

Кэйдж ранее пытался растолковать ей это. Но, видимо, ей следовало дойти до всего самостоятельно.

Когда первый танец вечера закончился, у Дженны в глазах стояли слезы. И она прониклась уважением к Ши-паи.

— Ты что-то призадумалась. — Темные глаза Кэйджа смотрели озабоченно.

— Да. Это так возвышенно.

Барабаны забили вновь. Толпа зашевелилась.

К ним подошла Арлен.

— Это танец женщин, — сказала она, тронув Дженну за руку, — не хочешь присоединиться?

— Ой, нет. Я сегодня только посмотрю, если можно.

К Арлен подбежала возбужденная Ханна.

— Идет? — спросила она мать.

— Не сейчас. — Арлен взглянула на Дженну. — А маленькую можно взять?

Ханна рассмеялась.

— Да. Мисс Лили хочет танцевать.

— Конечно, — Дженна протянула Лили Арлен. Даже Ху-ма участвовала в танце. Приподняв юбку, откинув голову назад, она вышагивала в такт барабанной дроби.

Комок подступил к горлу Дженны.

— Удивительно, — сказала она Кэйджу. — Они все знают танец. Все эти женщины кажутся… единым целым. Мне бы хотелось, чтобы и Лили стала его частью. Нет, ты только взгляни… это как… — она запнулась, слишком переполненная чувствами.

— Мы одна большая семья, — пояснил Кэйдж.

Она кивнула, боясь произнести хоть слово.

Он взял ее за руку.

— Пойдем. Найдем что-нибудь выпить. Думается, тебе нужен перерыв.

Они отошли от толпы. Дженна была благодарна Далтону за несколько мгновений, необходимых, чтобы прийти в себя. Она взглянула на горизонт и глубоко вздохнула.

— Лучше?

Она кивнула.

Вспомнив, каким колючим был Кэйдж сперва, она удивилась, как легко с ним теперь. Он ей нравился. Более, чем нравился. Не потому, что он самый симпатичный парень из всех, кого она знает. Не потому, что невозможно пройти мимо обладателя такой фигуры. Нет. Обнаружилось, что он ей интересен. Что он добрый, заботливый, умный.

Эй! — проснулся внутренний голос. — Продолжай в том же духе, и сама не заметишь, как влюбишься в него по уши.

Не будет такого. Кэйдж этим не интересуется. Ничего долговременного. А судя по тому, как он старательно давит любые ростки взаимного влечения, то и мимолетного тоже.

Кэйдж замедлил шаги раньше, чем они добрались до стола с прохладительными напитками. Развернул ее к себе.

— Ты особенная женщина, Дженна Батлер, — пробормотал он.

Онемев от изумления, она глядела ему в лицо.

Выпустив ее руку, он провел ладонями по ее плечам, изгибу шеи, заглянув в глаза, затягивающие в свою глубину словно магнитом.

Она моргнула раз, другой, понимая, что Кэйдж наконец определенно созрел для решительных действий.