Ты - моя паранойя

48

Зак

Неделю спустя

- Вот, возьми. Я приготовила для Камиллы, - Мама протягивает мне пару ланчбоксов с мясом и ризотто, - Она и есть поди нормально перестала.

Утвердительно киваю. Я вижу мать Тары каждый день, и это больше не та оптимистичная женщина, которую я знал.

- Спасибо, ма.

Жду пока мама сложит ужин в пакет и отправляюсь к машине.

После случившегося в нашей семье всё вернулось на прежние места. Мама уговорила меня вернуться домой на время до учёбы. Снова возвращаться сюда не было огромного желания, но сам бы в общаге я себя сожрал заживо. Чувство вины долбит меня в темечко двадцать четыре часа в сутки.

Завожу тачку и выезжаю за ворота. Мой старенький Бьюик, который теперь возит меня, пока мой Мустанг на «реабилитации», не вытягивает тех мощностей, но теперь я не гоняю. Всякий раз, когда сажусь за руль в голове всплывают кадры того, как рядом сидит Тара. Слезы в её глазах, наши обоюдные крики. Эти демоны выползают наружу и пока я еду находятся рядом. Шипят, кусаются, вонзаются в кожу.

Мобильный начинает вибрировать на консоли, хоть как-то отвлекая меня. Бросаю взгляд на экран.

Макс.

Зажимаю телефон плечом, внимательно следя за дорогой. Почему блядь человеку, чтобы правильно себя вести на дороге нужно влететь в аварию? Иногда мы забываем, что мы не бессмертные, и пусть сами водим нормально нужно всегда помнить о других водителях. Человеческий фактор – его сука никто не отменяет. И иногда он стоит целой жизни.

- Да, Макс?

- Здоров, братец ты как?

- Да как обычно. Сам как?

- Неплохо. Хотим с пацанами тебя вытащить проветриться. Дилан предлагает боулинг, но я думаю, что можно и просто ко мне.

- Я уже уехал, Макс.

- Опять в больницу?

- Да.

На том конце повисает тишина, а потом щёлкает зажигалка. Макс закурил, и я хочу.

- Слушай, я понимаю всё, но может не надо туда ездить каждый день? Ты ничем не поможешь ей. Как только что-то будет известно тебе позвонят.

- А пока неизвестно предлагаешь мне шляться по боулингам и жить дальше? – выплевываю жёстко.

- Не бесись сразу, - наеживается Макс. – я просто говорю, что нет никакого смысла в твоих туда поездках.

- А в том, что я буду сбивать кегли есть?

- Да. Ты отвлечешься.

- Я не хочу отвлекаться. Я блядь не знаю очнется она или нет. Засыпаю каждый раз и боюсь утром встать, чтобы этот день не принёс новостей, от которых я сдохну. Поэтому пока она хотя бы как-то функционирует, пусть и с помощью аппаратов, я буду туда ездить, Макс.

Сбрасываю вызов и кидаю телефон на соседнее сиденье.

До хруста сжимаю руль. Несколько глубоких вдохов и пока стою на светофоре, достаю сигарету и подкуриваю.

Нервно затягиваюсь, заполняя лёгкие дымом. Всякий раз, когда меня кто-то хочет «отвлечь», я срываюсь. Как они вообще это представляют? Идти дальше, пока она застряла в этой сучьей временной петле?

Когда Камилла не в ночную смену я еду в больницу и ночую с Тарой. Не могу оставить её там одну. Физически не получается. А вдруг что-то за это время произойдёт? Очнется, или…

Крепко стискиваю челюсти, выпуская дым через нос. Об этом я стараюсь не думать, но мысли лезут всякие.

Как оказалось, Тара вылетела не сразу на асфальт. Скорость, на которой ехал задремавший водитель была низкой, да и я тогда не зашкаливал. Ехал в дозволенных девяносто, даже меньше. На эмоциях даже не понял, что не вдавил на полную. Вероятно, ссора отвлекла. Когда водила понял, что летит в меня, он развернул машину боком, чтобы избежать лобового, и только благодаря этому Тара сначала ударилась о его багажник, и только потом упала на асфальт. Можно сказать – Бог подставил подушку. Из-за этого основной удар пришелся на левую часть туловища. У нее сломано несколько ребер и левая ключица, закрытая черепно-мозговая травма.

Меня осведомили о последствиях комы. Они всегда непредсказуемы - от лёгких до самых тяжёлых. Я уже сказал Камилле, что буду рядом в любом случае. Не брошу их и, если потребуются какие-то очень дорогие лекарства, я буду им их предоставлять. Не из-за чувства вины. А просто потому что это Тара. Девочка, без которой я не живу уже шесть дней. Я существую. Просыпаюсь, делаю какие-то абсолютно бессмысленные дела, читаю статьи про кому, так, словно каждый день там может что-то измениться и появится новая обнадеживающая информация, а потом еду в больницу.

- Привет, - здороваюсь с Камиллой, входя в палату.

- Здравствуй, Зак.

Привычно осматриваю мирно спящую Тару. Если бы не перебинтованная голова и рука, можно было бы подумать, что она просто спит.

- Как она?

- Стабильно.

- А ты? – сощуриваюсь, осматривая постаревшую лет на пять женщину.

Под глазами мешки, привычный огонь из глаз пропал. Выглядит как бледная тень самой себя.

- Я тоже. День был сумасшедший. Зайду куплю что-то перекусить и сразу спать.

- Я кстати, привёз. Заходить не придётся.

Протягиваю ей пакет с передачей от матери. Это не первый раз, когда мама что-то готовит для Камиллы, поэтому она не удивляется. Благодарно прижимает руку к груди.

- Спасибо, Зак. Маме привет передай и спасибо от меня.

Утвердительно киваю.

- Беги отдыхай. Пост сдал, пост принял.

Натянуто усмехаюсь, но Камилла не уходит. Смотрит на меня и несколько секунд молчит.

Иногда мне кажется, что она еле сдерживается от того, чтобы вывалить на меня обвинения. И будет права. Я её не остановлю. На самом деле не понимаю почему она до сих пор этого не сделала. Может, потому что я единственный, кто есть у неё в эту минуту? А может весь гнев направила на водителя? Но я-то виноват не меньше. Я бы выдержал её гнев. Я бы сейчас что угодно выдержал, кроме разве что того, что она могла бы запретить мне приходить сюда.

- Если бы не твоя семья, Зак, я не знаю как бы я пережила этот период, - вдруг говорит тихо, смаргивая выступившие слезы.

Я не знаю каково это для матери – смотреть на своего ребёнка и не знать какое будущее вас ждёт. Но я очень хорошо чувствую это по себе. Незнание и непонимание тупой болью живёт в груди и режет сердце ржавым ножом.

- Камилла, я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь тебе. И ей, когда она придёт в себя.

Я стараюсь быть оптимистичным. Камилла же слишком давно работает в больнице, чтобы знать, что далеко не всегда следует положительный исход.

- Я поехала, Зак, - берет меня за руку и ободряюще сжимает пальцы.

- Давай. Постарайся поспать!

По себе знаю, что этот совет чисто слова. Я перестал спать шесть дней назад.

Когда Камилла уходит, я скидываю ветровку, мою руки и подхожу к койке.

Осторожно прохожусь большим пальцем по бледной прохладной щеке.

- Привет, маленькая. Сегодня у нас в планах просмотр твоего любимого мультика.

Усевшись рядом в кресле, через вайфай подключаю к висящему на стене телику изображение, и палату озаряет звук интро Белоснежки.

Телик сюда повесили специально для меня. Я приношу фильмы, которые любила Тара. И те, которые нравятся мне. По началу мне хотелось, чтобы она их услышала и проснулась. Ткнула бы в плечо, и сказала – какую фигню ты смотришь. Но этого не происходит.

- Смотри, ты теперь тоже как Белоснежка, малыш, - говорю, скашивая взгляд на мою не подающую жизненных признаков девочку.

К горлу ком подступает. Тянусь к обездвиженным губам и осторожно прижимаюсь к нижней в самом уголке. Провода в её рту не позволяют сделать это нормально. Спазм сводит грудную клетку. Глупо, конечно. Как будто мы в сказке, мать её, и я могу хоть как-то помочь. Принц, блядь, который имеет прямое отношение к тому, что она сейчас здесь лежит.

- Но ты упрямее Белоснежки, правда? Тебя так легко не разбудить, - шепчу, упираясь своим лбом в её.

До боли в ребрах хочется почувствовать на своей щеке теплое дыхание, тихий шепот «Зак». Я бы жизнь отдал, чтобы она сейчас проснулась.

- Или просто я не твой принц, маленькая, да?

Зажмуриваюсь, в сотый раз испытывая эту невозможную агонию в районе сердца. Будто его выдирают изо дня в день по сантиметру и никак не вырвут.

Выдыхаю и падаю обратно в кресло.

После Белоснежки, включаю Ходячих мертвецов. Их она так и не досмотрела.

- Привет, Зак, - здоровается Кэйси, входя вечером в палату.

Отвожу глаза от экрана и приветливо киваю медсестре Тары.

- Привет.

- Принесла тебе батончик, - светловолосая девушка в голубом халате улыбается, протягивая мне Сникерс, - заметила, что ты ничего не ешь, когда приходишь.

- Это потому что я дома ужинаю. Спасибо, но съешь сама.

Она ещё с первого вечера проявляет ко мне заботу. Или это интерес, я не вдумывался. Мне фиолетово.

- Уверен?

- На сто процентов.

Медсестёр тут несколько, и я со всеми уже знаком. Каждый вечер и утро они делают обход. Записывают показатели, и совершают некоторые процедуры. На это время я выхожу из палаты и отправляюсь за кофе.

Когда возвращаюсь, в палате уже снова никого нет.

Падаю в свое место обитания, листаю новости инсты.

Читаю вслух Таре статьи и какие-то бредовые приколы.

Когда глаза уже устают от экрана, откладываю мобильный и придвигаюсь ближе к койке. Сжимаю тонкие холодные пальцы.

Я здесь уже столько времени, а все никак не могу поверить, что все происходит в реале.

О причинах произошедшего не думаю. Как и том, что для неё я значил всегда меньше, чем она для меня. Тара была центром моей вселенной. Да что там была – она до сих пор им является. И вряд ли когда-то это изменится. Наверное, она не виновата, что не испытывала ко мне того же, что и я к ней. Сердце болезненно сжимается, и я тянусь к её пальцам. Прижимаюсь к ним губами.

- Хватит спать, маленькая. В мире столько прекрасного, а ты все пропускаешь, - говорю, всматриваясь в спящее лицо, - Скоро начнётся учебный год, ты же не хочешь потом догонять? Тебя столько всего ещё ждёт. Новые знакомства, друзья, развлечения, танцы. Кэтрин передавала, что ждет тебя у себя, как только разрешат врачи. Ты всегда была общительной и яркой. Не лишай мир себя. Борись, слышишь? Выплывай оттуда, где ты сейчас находишься! Там тебе не место!

А в ответ только монотонный писк аппарата…