Тысяча и один день

2

Говард так вцепился в руль, будто от этой его хватки зависела чья-то жизнь. И буквально силой заставлял себя смотреть на дорогу, а не в зеркало заднего обзора, хотя то, что происходило у него за спиной, вызывало несравнимо больший интерес.

О Господи, какое тело у этой женщины! Говард почувствовал, как на лбу выступили капли пота. О чем он только думал, заставив ее перелезать через спинку переднего сиденья? И пока она это проделывала, то случайно несколько раз дотронулась до его уха, причем теми частями тела, к которым его уши не прикасались, в общем, никогда. Он не считал себя безрассудным любовником-донжуаном и вовсе не собирался становиться таковым в дальнейшем, но, ей-богу, его правое ухо горело, словно обожженное.

Он еще не забыл шелковистую гладь почти нагих бедер и длинных ног, когда нес эту сонную женщину в машину. Конечно, тогда ему приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не поддаться воспламеняющему импульсу…

Сделав последний поворот и увидев замаячившую впереди церковь, Говард взглянул в зеркало заднего обзора. И едва не въехал в телеграфный столб. Интересно, эта девица имела хоть малейшее понятие о том, как выглядит в этом платье? Оно сидело на ней внатяжку. Ну и дела!

Это же все-таки свадьба, а не ночное телешоу «Веселые девчонки»! Неужели Джойс одобряет такой стиль в одежде своей подруги? И разве будут теперь глаза всех присутствующих обращены к невесте? Ведь плоть этой молодой женщины выставлена напоказ самым вопиющим образом. Так что ни один теплокровный самец просто не сумеет отвести от нее глаз на протяжении всей церемонии. Темные локоны до плеч, чуть надутые губки и шоколадного цвета глаза не могли оставить спокойным нормального мужчину. Да эта Пэтти — просто само воплощение секса, подумал он.

Какого черта Джойс допустила, чтобы ее отодвинули на задний план? Или, быть может, она одобрила такой наряд, чтобы вызывающий вид подруги создал у ее бывшего мужа сексуальную перегрузку, и тот безропотно вернулся бы к ней? Хотя, как справедливо заключил Говард, крыша у него, наверное, все-таки поехала, раз он в свое время бросил такую женщину.

— Хочу, чтобы вы знали, — насильно доставляя меня на свадьбу, вы совершаете тем самым грандиозную ошибку. И я собираюсь сполна насладиться эффектом, вызванным вашим дурацким поступком, — донеслось из-за спины Говарда.

Оглянувшись, он увидел злорадную ухмылку своей очаровательной пленницы.

Что бы это значило? Возможно, этот Оливер оказался куда умнее и прозорливее, чем о нем думали другие. Пэтти всем своим видом напоминала крупного хищника из рода кошачьих, скорее всего пантеру. Вполне возможно, наряду с прекрасным изящным телом она обладала острыми зубами и когтями.

— Вам не следует совершать резких движений в этом платье, — на всякий случай предупредил Говард, бросив на нее через плечо сочувственный взгляд. Он сомневался, что женщина сможет без мучений просто сидеть и дышать в таком одеянии, а тем более быстро ходить или танцевать.

Говард остановил машину прямо перед церковью, припарковавшись позади большого лимузина для молодоженов. Видимо, остальные подружки невесты уже все собрались, так что Пэтти могла запросто скользнуть в толпу и затеряться в ней. И никому бы и в голову не пришло, что она здесь по принуждению. Джойс может дать сигнал к началу церемонии, а он сам наконец-то займет свое место рядом с женихом.

Говард, закатив глаза, мысленно помолился за своего друга, отважившегося взвалить на себя целый ворох семейных и прочих проблем. Потом тихо извинился перед Оливером. Он никогда не встречался с ним, но даже при всем при этом не мог одобрить принудительного возрождения семейного союза, в воссоединении которого только что принял активное участие.

Говард отстегнул ремень безопасности, вышел из машины и, хлопнув дверцей, облегченно вздохнул. Через час с небольшим, он произнесет тост за молодоженов, и эта пытка для него навсегда закончится.

Он хотел было открыть заднюю дверцу, но Пэтти уже распахнула ее и попыталась выйти. Это оказалось нелегко, поскольку узкое платье стесняло движения настолько, что выбраться наружу без посторонней помощи было делом почти безнадежным. Мягко отведя руки женщины в стороны, Говард вынул ее из машины, как манекен.

— Пустите меня, я сама, — выдавила она.

— Конечно, мэм.

Она скорчила гримасу, а Говард вдруг ощутил, что едва сдерживает улыбку, опуская Пэтти на подкашивающиеся в коленях ноги, поскольку огромные каблуки вынуждали ее ступни принять почти вертикальное положение. Из-за его объятий платье на ней поднялось, почти обнажив бедра. Декольте же было настолько глубоким, что женщина не могла наклониться и поправить подол, не рискуя при этом обнажить грудь.

Уставившись на него, она жестом попросила помочь ей. Почему-то ее властная безмолвная команда подействовала на него безотказно.

— Могу ли еще быть чем-нибудь полезен, мэм?

— Сами знаете, что можете, черт бы вас побрал, — ответила она. — Я ведь здесь по вашей милости, поэтому самое меньшее, что вы должны сделать, так это придать моему наряду хотя бы видимость приличия.

Годы интенсивных тренировок по самообладанию помогли ему сдержать приступ смеха.

— Так разве не вы сами выбрали себе такое платье?

Она в ответ обнажила зубы, что едва ли могло сойти за улыбку. Разве что у хищников.

— Оттяните край платья. Пожалуйста… — попросила она, и последнее слово было произнесено так, словно его вытащили из нее под пыткой.

Посмотрев еще раз на Пэтти, туго обтянутую платьем, Говард поверил в то, что инициатива в подборе наряда принадлежала не ей.

— Сейчас, мэм, — ответил он, опустившись перед ней на одно колено и стараясь не обращать внимания на гладкие ноги спутницы и на то, как они вздрагивали от прикосновения его пальцев.

Женщина дернулась, когда он, осторожно взявшись за край платья, потянул вниз. Потом она отшатнулась, слегка вскрикнув. Говард поднял голову.

— Пожалуйста, не волнуйтесь. Платье пока что не поддается, сейчас повторю попытку…

Фыркнув в ответ, она вдруг хихикнула и, хлопнув его по плечу, заставила остановиться.

— Стоп, прекратите, а не то задушите меня. Или оторвете подол. Сил-то у вас на десятерых хватит, я знаю. Ну же, достаточно!

На этот раз он не поднял взгляд. И напрасно.

— Прошу… — Слова застряли у Говарда в горле, когда его взгляд задержался на одном из многочисленных мест на теле женщины, где ткань платья расходилась по шву. — Прошу прощения!

— Вообще-то я боюсь щекотки. А вы уж чересчур вежливы для похитителя, — смутившись, заметила она.

Говард открыл было рот, чтобы ответить, но женщина не дала ему этого сделать.

— Ладно, оставьте в покое мой наряд. Чувствую, мне не придется носить его слишком долго.

— Слушаюсь, мэм.

Он выпрямился и пристально посмотрел на спутницу, подумав, мол, счастливчик тот, кому доведется с нее это одеянье снимать.

— Ну что же, пора покончить со всей ерундой, — сокрушенно произнесла она. Но когда собралась сделать шаг, они оба вдруг поняли, что платье не позволяет ей даже этого, поскольку с каждым движением все упорнее ползет вверх, стремясь скрутиться на талии. А тесные туфли на высоких шпильках еще больше усугубляют положение.

Говард обреченно вздохнул. Но время неумолимо таяло, да и Билл скорее всего уже начал беспокоиться о том, куда запропастился его друг. Про то же, что творилось на душе Джойс, ему и думать не хотелось… Надо было действовать, не теряя больше ни минуты. И он сгреб девушку в охапку, не обращая внимания на ее протестующий крик и неистовые попытки вырваться, и начал подниматься вверх по ступенькам к входу в церковь.

— Ты еще сильно пожалеешь об этом, — процедила она сквозь зубы. — Если бы мне не было сейчас так трудно дышать в этом наряде, я бы…

Он внес ее в церковь, в которой колыхалось море сверкающих блестками желтых платьев, пышных причесок и букетов, и остановился. Из праздничной толпы вдруг, словно белая лебедь, вынырнула Джойс в подвенечном наряде.

— Слава Богу! Наконец-то! А я так боялась, что не дождусь своей подружки и самого надежного друга жениха! — полуистерически вскрикнула она.

Однако энтузиазм и приподнятое настроение ее разом улетучились, как только ей стало понятно, кого он принес.

— Постой, да это же Синди Хауэлл! — Джойс ошалело посмотрела на Говарда. — Что здесь происходит?

Женщина, которую он держал в руках, язвительно улыбнулась, сделав неопределенный жест.

— Ты не ошиблась, Джойс. Это действительно я.

— Но… Дьявольщина! — Говард едва сдержал себя, чтобы не выругаться, как полагается, даже сознавая, что церковь для этого не самое подходящее место. Обычно ему удавалось контролировать свои эмоции. По сути дела, служба в морской пехоте требовала сохранять хладнокровие в любых, даже самых трудных и щекотливых обстоятельствах. Но отработка нештатных ситуаций на флоте не включала в себя техники предотвращения эксцессов на свадьбах и правил утешения хныкающих невест. Он осторожно поставил женщину на ноги.

— Я отправился по адресу, который вы сами мне указали, и забрал…

— Похитил, — уточнила Синди.

— Забрал, — повторил Говард, — единственную обитательницу квартиры, которая, как я вполне естественно предположил, должна была быть именно Пэтти. И привез ее сюда, как вы и просили.

Джойс в ту же секунду перевела взгляд на женщину, стоящую рядом с ним. Синди пошатнулась, и Говард инстинктивно подал было ей руку. Но суровый взгляд жертвы мнимого похищения заставил его удержаться от оказания помощи. Превосходно, тогда ему лучше оставить все, как есть. Пусть сами разбираются. Но что-то в душе запротестовало против такого решения. Он ведь насильно притащил ее сюда, отказавшись выслушивать любые объяснения. Теперь по крайней мере нужно хотя бы побыть рядом с ней, пока ситуация не прояснится.

— Почему ты не сказала ему, что ты не Пэтти? — раздраженно спросила Джойс, в то время, как несколько подружек невесты с неподдельным интересом наблюдали издалека за тем, что происходит, старательно вслушиваясь в разговор.

Синди глубоко вздохнула и сцепила руки, почувствовав, что ее грудь уже не помещается в узком платье.

— Я пыталась, уж поверь мне, — ответила она, стараясь сохранять спокойствие.

Но Джойс, казалось, не слушала, и, похоже, начинала выходить из себя.

— А почему на тебе платье Пэтти? Я не могу допустить, чтобы ты участвовала в церемонии в таком виде.

Говард даже прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку при виде того, как все сильнее закипала Синди. Интересно было понаблюдать за ней. Сам, конечно, виноват во всем случившемся, но, когда буря уляжется, он принесет ей свои извинения.

— Да я и не собиралась принимать участие в этом торжестве без приглашения! Меня просто вытащили из моей постели, вернее, из постели Пэт…

— Что ж, очень жаль, что тебя привезли сюда без всякой на то необходимости. Я понятия не имела, что ты можешь оказаться в квартире у Пэтти. Но, послушай-ка, а где же она сама? — вдруг решительно спросила Джойс.

Глаза Синди сузились.

— Ты, должно быть, совсем спятила, если решила, что от меня узнаешь об этом. Сама же нарушила данное ей слово, пригласив сюда Оливера, а теперь удивляешься, почему ее нет. Да я, признаться, не видела никакой такой причины, по которой она должна была соблюдать свои обязательства по отношению к тебе…

— Не видела никакой причины? — переспросила Джойс, шагнув вперед. — Так это ты сообщила ей про Оливера? Как ты узнала?

— Да он сам мне все рассказал и попросил помочь ей собраться на свадьбу… Но я-то всегда была на стороне Пэт и считаю, что нечего ею манипулировать!

Джойс, уткнувшись в носовой платок, разрыдалась.

Синди тяжело вздохнула. И Говард, взглянув на нее, понял, что женщина действительно устала, измождена до крайности и могла бы уснуть прямо здесь среди бела дня. Та, пошатнувшись на тесных высоких шпильках, шагнула к Джойс и доверительно коснулась ладонью ее плеча.

— Послушай, я в душе понимаю, что ты поступила правильно, — произнесла она, пытаясь успокоить плачущую невесту. — Уверена, что после медового месяца вам с Пэт удастся все уладить. А сейчас самое главное для тебя — это свадьба…

— Думаешь, Пэт простит меня? — всхлипнула Джойс, прекратив рыдать.

— Конечно!

Синди уверенно кивнула и легонько подтолкнула ее локтем. И сама едва не свалилась, когда Джойс, улыбнувшись, отступила от нее и двинулась к толпе родственников и друзей, ожидавших начала церемонии.

Быстрая реакция подоспевшего Говарда спасла Синди от неминуемого падения.

— Мне на самом деле очень жаль, что произошло такое недоразумение… — бросила Джойс через плечо.

Синди устало отмахнулась, и ее улыбка мгновенно улетучилась, когда она повернулась к Говарду.

— А тебе разве не нужно присоединиться к остальным, чтобы помочь, наконец своему другу жениться? — спросила она, заметив его руку, до сих пор сжимающую ее локоть.

— Молодец, ты только что сказала ей очень нужные слова. Теперь мне хотелось бы перед тобой…

— Послушай, прибереги свои извинения на будущее, — прервала его Синди. — Попытки вымолить у меня прощение продолжишь, когда повезешь после церемонии домой, ладно?

Говард даже не знал, как ему реагировать на это, — смеяться или ругаться. Он понял только, что не очень-то спешит расстаться с ней.

— Где я смогу тебя отыскать после венчания?

— А вот тут, возле стенки, к которой ты меня приставил, — усмехнувшись, ответила она.

— Может быть, сядешь на скамью?

— Ну, уж нет, спасибо. Платье и так трещит по швам. К тому же не хочу лишний раз никому мозолить глаза.

Тут они едва не вздрогнули от неожиданности, поскольку орган грянул свадебный марш.

— Все, тебя там ждут. Уже нет больше времени, иди… — сказала Синди.

— Ну, в общем, я пошел…

Говард медлил, чувствуя себя неловко оттого, что оставляет ее здесь одну. Она, должно быть, прочитала его мысли, поскольку на ее лице возникла злорадная улыбка, напомнившая ему о недавнем сравнении ее с оскалом пантеры…

— Если, вернувшись, вдруг обнаружишь, что я сплю, как лошадь, стоя, тебе снова придется будить меня. Боюсь, проблема не из легких, я на грани летаргического сна.

— А ты уверена, что…

— Уверена, уверена, — отрезала она, и глаза ее непроизвольно закрылись.

— А что, если тебе снять туфли? Может быть, так будет полегче?

— Они на ремешках. Долго возиться. Слушай, иди же, наконец! — взмолилась Синди, даже не потрудившись открыть глаза.

Ему нужно было торопиться. Он знал об этом, но ужасно не хотел покидать ее, явно задремавшую возле стены.

— Синди…

— Пожалуйста, не торчи здесь, тебя давно ждут, — почти приказала она.

— Да-да, сейчас, — ответил он и неожиданно для себя коснулся завитков ее волос, прилипших к щекам, и нежно расправил их.

От этого прикосновения глаза Синди вдруг широко раскрылись.

— Что это ты делаешь?

Говард усмехнулся при виде ее расширившихся зрачков.

— Хотелось бы встретиться с тобой в более благоприятной обстановке, — пробормотал он и, прежде чем она успела ответить, коротко отсалютовал. — Я скоро вернусь.