У роз нет запаха и вкуса

Глава 20

Вильем стоял перед дверью городского архива, слегка покачиваясь с носка на пятку. Он не соврал отцу Роуз о том, что обладающие магическим даром иллюзий дети должны состоять на учёте в МАГистрате, правда обычно речь шла всё-таки о детях старше семи лет. Роуз весьма способная девочка…

Но ни в каких списках Роуз Белтейль — а именно такую фамилию носили унылые Саманта и Тревер, родители рыжеволосой девочки — не значилась. И в принципе, прямого нарушения закона в том не наблюдалось. Вот если бы она была старше… Да и в этом случае у семьи Белтейль был шанс отделаться просто штрафом — закон был принят не так давно и сформулирован довольно расплывчато.

Но зачем это всё ему, премагистру Хоринту? С какой радости ему выискивать имя Роуз в пыльных списках несовершеннолетних магов, с какой стати прикидывать, когда он снова сможет оказаться в Экрейсте, где они встретились в первый раз — он-то был там проездом, но семейство Белтейль жило неподалёку.

Вильем даже узнал их домашний адрес. Нет, он однозначно сошёл с ума.

…До Экрейста от МАГистрата оказалось всего полтора часа езды. Но отправился туда он не в тот же самый день, а через неделю — это был тот самый предел его терпения. Всю это неделю Вильема изводили предсвадебными хлопотами Веронелла, мать Веронеллы, отец Веронеллы и даже её старший брат, а вишенкой на торте оказался Дирк Ходдинг, его старый друг по Академии, тот самый, которого он как-то посылал в Койнохолл и потому немного понимающий, что к чему. Веронелла не нравилась Дирку, и этот брак, договорной и поспешный — тоже не нравился. В последнее время приятель превзошёл себя, отпуская едкие несмешные шуточки в адрес того, как Нелл начёсывает волосы, становясь похожей на птицу-секретаря, и тому подобное. «Можешь оставить ей денег побольше и свою полупрозрачную иллюзию, сидящую в кресле у камина, так она обнаружит подмену не раньше, чем через год!» — утверждал Дирк, но Вильем обычно только махал на него рукой.

В этот раз, обдумывая свою грядущую вылазку, бессмысленную и ненужную, Вильем не обращал внимания ни на кого и ни на что, и не хотел делиться даже с другом. Чем меньше людей будет знать об этой странной блажи, тем лучше. Однако поделиться всё же пришлось, потому что он собирался поехать с раннего утра, и кто-то должен был прикрыть его отсутствие на кафедре.

Дирк выслушал его более чем скептически, задал примерно полсотни уточняющих вопросов, в результате которых Вильем и сам совершенно ясно осознал, что ехать, разумеется, никуда не нужно. И когда на редкость скрипучий, чудом не рассыпавшийся в дороге экипаж высадил его в Экрейсте, он был готов побежать за ним следом, уговаривая забрать его и отвезти обратно. Но вспомнил опять-таки о словах Дирка:

— Да ладно, съезди, развейся. На тебя ж смотреть тошно, скучный, как умертвие, и вялый, как рука утопленника.

— Я всегда такой и был, — огрызнулся Вильем.

— Не всегда. Только с тех пор, как… А вот сейчас хоть какой-то огонёк в глазах проявился. Да, кстати, если решишь сбежать от своей кикиморы с начёсом, я готов укрывать тебя в подвале собственного дома. Дед устроил там тайное убежище ещё со время войны с ласкальцами. Обращайся. Дом выдержит несколько месяцев вооруженной осады.

Вильем даже руку приподнял, чтобы привычно махнуть на Дирка, но неожиданно для себя остановился на полпути.

— Может быть, и обращусь.

А потом поехал в Экрейст.

Дом Белтейлей оказался старинным особняком, принадлежавшим, как ни странно, леди Саманте, в девичестве Рейгроф. Вильем постоял у ограды, силясь выбрать подходящий предлог для визита — судя по недоброжелательности прошлой встречи, встретят его крайне неласково. У него было заготовлено несколько вариантов, в том числе с этими злосчастными списками, но ни один из них не казался лучше другого.

Он стоял так уже, наверное, час, когда в сад вышли гулять шумные галдящие дети — мальчики-погодки под присмотром няни и гувернёра, сурового мужчины средних лет с военной выправкой и скучающим пустым лицом. Сперва Вильем услышал их голоса, а потом и разглядел между ветвями и красноватыми листьями густо оплетавшего ограду винограда.

И сердце тут же тревожно и зло сжалось: где девочка? Почему не гуляет с братьями? Заболела? Наказали? Или мальчишки обижают её настолько, что их прогулки развели по времени? Странно всё-таки, что в мальчиках, похоже, нет и крупицы дара. Всё-таки они старше…

Хлопнула дверь ограды, Вильем резко обернулся и увидел удаляющуюся по протоптанной, почти сельской улочке женскую фигурку. Несмотря на скромное платье, широкополую шляпу, прикрывавшую голову и даже плечи женщины с маленькой котомкой под мышкой, он — не иначе как по походке, небольшой сутулости, манере поджимать подбородок — узнал леди Белтейль.

Куда это она идёт?

Вильем вдруг подумал, что, похоже, семейство не так уж нуждалось, во всяком случае, за детьми присматривало двое слуг. Почему же леди ходила в лавку за снотворным сама? Могла бы запросто послать слугу… И сейчас, идёт пешком и одна, словно скрываясь, и вовсе не в сторону центра города, где располагались торговые ряды.

Он снова посмотрел в сад. Девочки однозначно там не было. Можно попробовать окликнуть няньку… или даже обратиться с вопросами к кому-то из братьев, вряд ли отец, даже если он в доме и присматривает за детьми, поглядывая в окно, успеет остановить его. Но…

Леди Белтейль стремительно удалялась, и Вильем, ругая себя последними словами, двинулся за ней следом.

Они шли, пожалуй, около получаса, удаляясь в довольно-таки заброшенную часть города. Леди шла целенаправленно, не оглядываясь, не отвлекаясь на лавки. Уж не к любовнику ли собралась средь бела дня? — мелькнула абсурдная мысль. А если и так? Супружеская верность госпожи Саманты никак не его дело, он не собирается сдавать её супругу.

А что он собирается? Узнать, что она продала Роуз в рабство местной ведьме?

Он сам бы первый посмеялся над собой, да и домик, к которому в итоге привела его леди Белтейль, на обиталище жуткой лесной колдуньи никак не походил. Вполне себе уютный небольшой домик за деревянным забором безо всякой зелени. Леди открыла калитку ограды своим ключом, проскользнула внутрь, а Вильем остался снаружи.

…всё-таки любовник?

Таинственность встречи указывала на это. Надо же! Впрочем, возможно, унылость и серость леди были не более чем маской, под которой пылал незаметный ему огонь?

От мыслей об огне он тут же незаметно для себя перешёл к воспоминаниям о пожаре в Койнохолле. Сцепил зубы.

Прошло не больше десяти минут, как леди бесшумно выскользнула из домика и направилась прочь. Для встречи с любовником маловато… На крыльцо выглянула черноволосая женщина, тоже в шляпе, торопливо захлопнула распахнувшуюся было дверь. Вот и всё. Отдавала подруге забытую книгу?

Обратно за леди Самантой Вильем не пошёл. Устало прислонился к забору, чувствуя щекой шершавое необработанное дерево.

Понастроил проблем на ровном месте! Девчонка Роуз один раз не вышла на улицу, только и всего. Чужая посторонняя девчонка.

Купленный ободок с розами лежал в кармане. Даже просить передать не стоит — заподозрят чего неладное, выбросят…

— Эй! — голосок раздался откуда-то сверху, и это было так странно, что в первый момент он вообще подумал, что этот звук тоже иллюзия — слуховая. — Привет!

Вильем задрал голову: свесившись по пояс, на заборе висела рыжая курносая девчонка. С кончиков её пальцев слетела иллюзорная сине-васильковая бабочка.

— Ты что здесь делаешь? — глупо спросил он, и мысли о проданной в рабство ненужной дочке снова заметались в его голове.

— Висю! — она захихикала. — Пока мама не видит. Она не разрешает. Говорит, что забор обвалится, а он очень крепкий.

— А где твоя мама?

— Дома.

— А та… женщина, с которой ты была в лавке… Она твоя мама?

Девочка нахмурилась, словно вспоминая, между бровей собрались забавные морщинки.

— Нет. Это тётя Санти. Я с ней не дружу! Джук и Ллюр меня обижают! Это мои братья.

Имена она произнесла очень невнятно, хотя в остальном речь ребёнка была очень чёткой.

— Позови маму, Роуз?

Всё сразу стало на свои места. Крючконосая Саманта — сестра матери девочки. Или мать девочки — сестра её мужа. Никаких секретов, никаких страшных тайн. Раз так — он может быть свободен. Но всё-таки неплохо было бы предупредить мать про необходимость подать данные девочки в МАГистрат. А заодно и то, что тётка обращается с ней не самым лучшим образом, внушая глупые мысли о некрасивой внешности…

Девчонка соскользнула с забора рыбкой, бросилась к двери дома. Споткнулась — и стукнулась коленкой. Вильем наблюдал за ней и ухватился за забор, чувствуя, как у него самого резко заныла нога. Девочка же как ни в чём не бывало поднялась и шмыгнула в дом. В очередной раз передумав вмешиваться в чужую жизнь, Вильем пошёл было прочь, но остановился, подумав о неподаренном украшении — надо всё же отдать, не носить же с собой, сожалея о несбыточном.

Дверь домика открылась, и на пороге снова появилась стройная черноволосая женщина, на этот раз без шляпы. У подола её длинного платья весело крутилась рыжая девочка.

Неотрывно глядя на них, Вильем медленно двинулся обратно.