Учебные часы

Глава 38

Наблюдая за Джеймсон через переполненный зал, мне на ум сразу же приходят несколько вещей:

1. Я трахнул её четыре раза за последние двадцать четыре часа.

2. Четырежды.

3. Лучший секс в моей жизни — и, поверьте мне, у меня его было много.

4. Она такая же похотливая и развратная в постели, как и я. Спасибо. Боже.

5. Я питаю к ней серьезные чувства.

Самодовольная ухмылка появляется на моем лице, как будто я наткнулся на нетронутую золотую жилу, которую до меня не обнаруживала ни одна живая душа. Потому что никто, и я имею в виду никто, не посмотрит на Джеймсон и не заподозрит того, что я уже знаю: она прячет охренительное тело под этой консервативной одеждой. Чертовски фантастические сиськи. Круглую, подтянутую задницу. Плоский живот.

Тугую киску.

Быть внутри неё? Охренительное наслаждение.

Мужчины обходят ее стороной; они видят модные кардиганы и изящные туфли. Они видят скуку. Уравновешенность. Застегнутую на все пуговки ханжу с очень острым языком. Они предполагают, что она сексуально подавлена, слишком много работы для недостаточной отдачи.

Так думал и я.

Приятный бонус: больше Джеймсон Кларк для меня.

Каждый дюйм ее тела принадлежит мне.

В окружении своих почитателей возле кухни, маленькая лисичка отрывает взгляд от разговора, и я наблюдаю, как она скользит своими экзотическими голубыми глазами вверх и вниз по моему телу, раздевая меня глазами. Её рот изгибается в понимающей ухмылке Она ухмыляется над своим красной пивным стаканчиком.

Я отвечаю тем же, оценивающе, оглядывая ее: светло-розовый, плотно облегающий свитер с V-образным вырезом, показывающим только немного декольте. Обрезанные узкие штаны. Высокие сандалии на ремешках, над которыми она думала целых десять минут, прежде чем решила, что там не слишком холодно, чтобы надеть их.

Вместо жемчужного ожерелья? Тонкая золотая цепочка со словом карма.

Ее соседка по комнате, Эллисон, наклоняется к ней и что-то говорит ей на ухо, отчего Джеймс весело смеется. Она откидывает голову назад, обнажая шею, которая пахнет сладким кокосом и по вкусу напоминает десерт, когда её посасываешь.

— Почему ты все время смотришь на Паркера и его игрушку? — добродушно спрашивает мой товарищ Пэт Питвелл. Несмотря на резкость, он действительно хороший парень. Порядочный. Он здесь, в колледже, чтобы бороться, получить степень и уйти. Он не спит с кем попало и не создает проблем.

Так что я с ним честен:

— Я встречаюсь с девушкой в розовом.

— Без балды? — Черные брови Питвелла взлетают прямо к косичкам в волосах. — Серьезно?

— Серьезно.

— С той пай-девочкой?

Я пропустил комментарий мимо ушей.

— Да. Думаю, она моя девушка.

— Подружка? Молодец, мужик. — Он отхлебывает из красного стаканчика. — У розового свитера есть имя?

Розовый свитер— это заставляет меня улыбнуться.

— Джеймс.

— Серьезно? — снова спрашивает он. — Реально? Ее зовут Джеймс?

— Да, реально.

— Это мужское имя.

— Я знаю. — Мы оба изучаем ее с другого конца комнаты. — Но ей идет.

— Классная девчонка, — замечает Питвелл поверх своего пива.

— Так и есть.

— Все еще удивляешься, как она оказалась с таким, как ты?

— Каждый день.

— Молодец, парень. — Он оглядывает ее. — Она действительно хорошенькая.

— Конечно, — киваю я.

— Она не может отвести от тебя глаз, братан. Ты должен пойти туда и предъявить права на нее.

Его рука, сжимающая мое плечо, подталкивает меня вперед. Я пересекаю комнату широкими, целеустремленными шагами и пробираюсь к Джеймсон в пятнадцать шагов. Подхожу к ней сзади. Обнимаю ее за талию, переплетаю пальцы под грудью, прижимаюсь губами к изгибу шеи и киваю Паркеру и Эллисон.

— Что за взгляд ты бросила на меня с другого конца комнаты? — Шепчу ей на ухо.

Она прижимается ко мне, но закатывает глаза.

— Пфф, какой взгляд?

— Ты знаешь этот взгляд.

Джеймсон постукивает пальцем ее подбородку.

— Ты должен быть более конкретным. Был ли это мой взгляд «меня мучает жажда и я хочу еще выпить», или мой взгляд «я раздеваю Себастьяна глазами»?

— Да. — Не обращая внимания на Паркера и Эллисон, я не могу оторвать от нее рук и тащу их вниз по ее грудной клетке, устраивая их на шлейках ее джинс. Тяну и притягиваю её ещё ближе к себе.

Она не пытается отстраниться, скорее, похоже, растворяется во мне.

Уложить ее в постель позже будет проще простого.

— Хорошо, тогда да. Виновата, — поддразнивает она. — Это ты виноват, что притащил меня сюда. Я просто думала, что проведу вечер в пижаме, смотря фильм.

— Ты хочешь сказать, что хочешь вернуться в постель? — мурлычу я ей в ухо так тихо, что только она может меня слышать, хотя нас все равно никто не смог бы услышать, потому что музыка гремит из динамиков высокого разрешения. Комната практически вибрирует.

Я ощущаю ее смех.

— О боже, нет, моя промежность больше не выдержит Себастьяна Осборна.

— Хочешь поспорить?

Это вызывает у нее еще один смех; мягкий и сексуальный, ее блестящие волосы манят. Я поднимаю руку, чтобы провести ладонью по локонам, пальцы интимно просачиваются сквозь каждую атласную прядь, как песок в песочных часах.

Черт, даже ее волосы меня возбуждают.

Я нетерпеливо дергаю ее за пояс джинсов.

— Пошли отсюда, вернемся ко мне, пока мои соседи не вернулись домой.

Я молодая, похотливая, ходячая эрекция; она вряд ли может винить меня за это. Джеймсон приоткрывает рот, чтобы опровергнуть или согласиться, но ее ответ обрывается её проклятой соседкой по комнате, выбравшей не лучшее время.

— Это веселая вечеринка! — пронзительно кричит Эллисон, не обращая внимания на переговоры, и я недовольно ворчу в волосы Джеймсон.

— Заставь ее уйти.

— Спасибо за билеты на вашу встречу на прошлой неделе, Оз. Я отлично провела время, правда, Джеймс? — Она толкает Джеймсон локтем, сильно подталкивая ее. — Это были потрясающие места. Разве это не потрясающие места, Джеймс?

Отлично. Она пьяна.

Говоря о пьяных, несносных друзьях: через плечо Эллисон я вижу нескольких парней из команды по борьбе, любопытство гонит любопытных ублюдков вперед. Они не теряют времени, вторгаясь на мою территорию.

Потрясающе.

— Внимание, дамы, приближаются придурки. — Я делаю шаг к Джеймсон и крепче обнимаю ее за талию.

Защищая.

Единым фронтом.

Возглавляет стаю Зик Дэниелс, вечный засранец, проталкивающийся сквозь толпу, как гладиатор, направляющийся на битву. Решительный и гордый, и затаивший обиду.

Его жесткий, стальной прицел направлен на Джеймсон, затем бросается к Эллисон, отмахиваясь от неё. Эти недоверчивые серые глаза начинают изучать Джеймсон, начиная с ее ног, быстро двигаясь вверх по ногам, обтянутым джинсами. Остановились на вершине бедер. Слишком долго задержались на ее груди. Лицо. Волосы.

Циничный взгляд Зика не упускает ни клочка ткани, ни дюйма обнаженной кожи на теле Джеймсон.

Моя настороженность возрастает, когда ледяной взгляд касается ее безупречно розового свитера… элегантного ожерелья… блестящих губ. Они раздраженно сужаются. Ноздри раздуваются.

Дерьмо, он действительно не хочет, чтобы я встречался с этой девушкой. Я не знаю, почему или в чем его проблема, но у меня такое чувство, что в какой-то момент я это выясню.

На горьком опыте.

— Парк. Оззи. Познакомите нас со своими игрушками? — Угрюмые серые глаза Зика скользнули по моей руке, лежащей под грудью Джеймсон, и он ухмыльнулся.

Чувак просто чертовски несчастен.

— Ребята, это Джеймсон, — я сжимаю ее тонкую талию. — Вы знаете ее соседку по комнате, Эллисон.

Эллисон приветливо машет рукой.

— Привет, ребята. Поздравляю с победой на этой неделе.

Мы не просто победили Стэнфорд, мы уничтожили их, индивидуально и как команда.

— Привет. — Один из моих товарищей по команде делает шаг вперед, протягивая руку в приветствии, как будто он встретился с королевой, выражение его лица нетерпеливо. — Я Гандер, то есть Рекс. Рекс Гандерсон. Привет.

Восторженность не позволяет судить о Гандерсоне.

Борясь в легком весе, Рекс может быть победителем на коврике (мате), но он явно не практиковался с дамами; я практически могу представить растущий стояк в его штанах и услышать внутренний диалог: «Привет, я Рекс. Ты красивая. Могу я отвезти тебя в общежитие и сходить с тобой на свидание? Я никогда не прикасался к сиськам. Мы сходим на свидание? И под свиданием я подразумеваю трах».

— Рекс, приятно познакомиться. — Джеймсон протягивает руку для рукопожатия, и Гандерсон работает ею, как водяной насос. Раз, другой. Три раза.

Четыре.

Пять.

Я хмурюсь.

— Ладно чувак, это чертовски круто.

Рядом с ним делает свой ход Зик.

— Джеймсон, Джеймсон, где я видел тебя раньше? — спрашивает он, небрежно потирая щетину на квадратном подбородке, который не брил уже несколько дней. Мясистые пальцы щелкают в ее сторону. — Точно! Сексуальная библиотекарша. Я почти не узнал тебя без всех этих книг. Ты, должно быть, фантастически трахаешься, раз наш мальчик Оззи ходит за тобой по пятам, как собака в период течки, да еще и не получая платы.

Мои руки падают с талии Джеймсон, готовый…

— Я все знаю о том, что ты поспорил с ним о поцелуе, так что не утруждай себя. — Вздернув подбородок, Джеймсон с неприкрытой враждебностью выпускает паруса.

Эллисон фыркает и становится следующей мишенью отвращения Зика.

— Эллисон, Эллисон, Эллисон. Ты совсем другая история. Хочешь знать, как мы называем тебя за спиной?

О черт, он собирается сказать это.

На глазах у всех.

— Зик, чувак, не надо. — Я протягиваю руку, чтобы остановить его, пальцы, в протесте уперлись в его твердую, как камень, грудь.

Он смеется, отталкивая меня.

— В нашем заведении мы зовем тебя подружка для траха.

Блядь.

— Вау. Просто… в-вау. — Губы Эллисон дрожат, но она не сдается. — Т-ты… ты грубиян. Я должна дать тебе пощечину, — упрекает его Эллисон, сжимая маленькие загорелые кулачки. — Я хочу дать тебе пощечину. Джеймс, можно я его ударю?

Пьяная Эллисон — тигрица.

— Я знаю, что я грубиян. — Зик пожимает плечами, окидывая странными серыми глазами ее тело, входя в ее личное пространство, наклоняясь ближе. — Я просто… Плевать.

Эллисон делает шаг назад, переводя взгляд с меня на Зика и обратно.

— Не могу поверить, что этот придурок, сосед Паркера по комнате.

Я тоже не могу в это поверить и отчаянно хочу все уладить.

— Кто-нибудь может найти Паркера? Гундерсон. Иди. И поторопись.

— Ты кусок дерьма, — кричит Эллисон, перекрывая музыку. — Что ты о себе думаешь?

Все смотрят спарринг между Зиком и Эллисон, очарованные живым развлечением. Кто-то даже выключает звук стереосистемы, превращая его в глухой рев.

Эллисон продолжает бесстрашно бросать вызов Зику.

— Что у тебя за проблемы с нами? А? Ответь мне!

Обычно вспыльчивый Зика определенно спокоен.

— Когда ты заслужишь мое уважение, я дам тебе ответ. Его взгляд скользит по Джеймсон. — Она — золотоискательница, бьюсь об заклад, он не должен был выигрывать спор, а ты просто Тиндер свайп[32].

Скрестив руки на груди, Джеймсон удивляет нас всех своим смехом.

— Кстати, ты до сих пор не заплатил ему за пари, которое я помогла ему выиграть, — невинно вмешивается она. — Ты должен ему пятьсот баксов.

Бесстрастные серебряные радужки скользят в мою сторону.

— Понимаешь, что я имею в виду? Ей нужны только твои деньги.

— Какие деньги? — смеется Джеймсон. — Ты паразит. В отличие от тебя, Оз на самом деле хороший парень, который надрывает задницу для вашей команды, и посмотри, как ты относишься к людям, которые ему небезразличны.

— Люди, которые ему не безразличны? — скрипит зубами Зик. — Ты пустая трата его времени.

— Эй, сынок, прояви уважение, — вмешивается Пэт, прежде чем я сбиваю Зика с ног, прижимая его руку к груди и заставляя его отступить. — Брат, по-моему, твое время истекло. Уходи, пока Осборн и его девчонки не вышибли тебе все зубы. — Большой черный борец толкает Зика мясистой рукой. — Извините, дамы. Мама никогда не учила его хорошим манерам.

Эллисон продолжает смотреть в сторону Зика с неприкрытой ненавистью, салютуя ему средним пальцем. — Пока, Дэниелс. Приятно было познакомиться.

На кончике его острого языка вертится ответ, но он колеблется, достаточно долго, чтобы Питвелл оттолкнул его в сторону кухни, подальше от конфронтации, женщин и всех людей в целом. Дэниельс поворачивается, шаркая по ковру в другую комнату, но не раньше, чем бросает взгляд через плечо.

На Эллисон.

На Джеймсон.

— Он реально зол на весь мир, — говорит Джеймсон, прижимаясь к сгибу моей руки. — Интересно, в чем его проблема. Серьезно.

— Очевидно, комплекс заброшенности, — теоретизирует ее соседка по комнате, когда Паркер, наконец, тащит свою жалкую задницу. Эллисон икает, вспоминая весь обмен любезностями, прищурившись в сторону двери, за которой исчез Зик. — Я хочу выцарапать его мертвые безжизненные глаза.

— Он может быть приличным парнем, когда вы его узнаете, — дипломатично вставляет Паркер, пропустив все действие.

— Нет, он большой придурок, — возражает Эллисон. Она вскидывает руки. — А ты! Ты слышал, как он меня назвал? Может, мне и на тебя злиться? Что с тобой? Как ты смеешь так не уважать меня?

— Я ничего не сделал! — Спорит Паркер, покраснев.

— Он назвал меня подружкой для траха!

— Я играл во дворе в пив понг, детка. — Паркер идет в защиту. — И я никогда в жизни не называл тебя подружкой для траха!

— Это правда, Эллисон. Он этого не делал.

Но опять же, он никогда не защищал ее, когда мы это говорили.

— Давай просто уйдем. Эта вечеринка провал. — Джеймсон выходит из моей хватки и обнимает Эллисон. — Что ты хочешь делать?

— У меня болит голова. Я хочу домой, — бормочет Эллисон, толкая Паркера локтем в грудь. — Паркер, отвези меня домой. И на этот раз ты останешься на ночь.

Я желаю удачи Паркеру и стукаюсь с ним кулаком, радуясь, что мы с Джеймсон не были в центре всей этой драмы, радуясь, что я не нахожусь на стороне того, что наверняка будет чертовски дерьмовым.

Несколько быстрых кивков, еще несколько объятий.

— Мы уходим. Я вытащу отсюда Джеймс. — Я пристально смотрю на Эллисон и перевожу взгляд на Джеймс. — Не ждите нас.