Училка для маленького бандита (СИ)

Глава 8

Большой бандит

Вся проблема в том, что мой сын слишком серьезен для своих лет.

Говорят, девочки взрослеют быстрее мальчиков, и, наверное, это действительно так.

Но не тогда, когда отцом мальчика выступает такой человек, как я.

В десять лет я уже видел многое. Отец ограждал меня как мог, чтобы я не вырос социопатом или психом-крошителем, но как бы он ни закрывал меня от реального мира, он то и дело просачивался в мою жизнь.

Тогда были другие времена, более жестокие. Я помню то, что хотел бы не знать в свои десять, двенадцать лет.

Но, увы, когда твой отец вертится в кругах, где убивают, беззаботным ребенком остаться невозможно.

Сейчас дела обстоят иначе, но и у детей есть возможность почерпнуть недостающие знания в интернете. И да, как бы я ни пытался оградить своего сына от деталей моей работы, он все понимает.

Едва я покидаю стены школы, набираю номер Константина, своего человека, который присматривает за Вовой. Да, я знаю, что это вмешательство в личную жизнь, именно поэтому лезу туда не я, а человек, отвечающий за сына. Именно он контролирует его передвижения, общение и сообщает мне только ту информацию, которая действительно важна.

Я бы мог посадить сына в клетку, но это не приведет ни к чему хорошему.

Ему нужна свобода и воздух. И возможно, однажды он вырвется из этого порочного круга и будет жить той жизнью, которой захочет. Станет инженером, архитектором, врачом — в общем, тем, кем сам выберет.

— Клим Миронович, приветствую вас, — тут же отвечает Костя.

— Привет. Скажи, ты знаешь, что у сына новая училка?

— В этом году у Владимира два новых учителя: учительница английского и географии.

— Досье на англичанку есть?

— Да, Веста как-то там. Чудное имя.

— Что известно о ней?

— Да ничего такого, босс. Простая семья, из работяг. Ни в чем таком не замечены. Мать медсестра в больнице, отец развозит продукты для местных супермаркетов.

В принципе, примерно так я и думал. Именно такое впечатление и производит Веста. Простая девочка из простой семьи.

— Пришли мне досье на нее.

— Сделано.

— Финансовые траты Вовы отслеживаешь?

— Да, там почти все деньги уходят на девочку.

— Девочку? — переспрашиваю.

— Ну я так понял, он влюбился в какую-то девчонку, шлет ей цветы, медведей. Сообщения пишет, но она не отвечает ему взаимностью.

— Почему не сообщил? — спрашиваю строго.

— Так а что сообщать-то? — голос Кости начинает дрожать. — Ну влюбился пацан. Ну знаки внимания оказывает. Я не увидел повода для того, чтобы информировать вас.

— А надо было, Костя. Потому что если бы ты сверил адрес доставки с адресом школьной училки, то узнал бы, что уже несколько недель мой сын оказывает ей знаки внимания.

— Я думал, это просто девчонка… — бормочет.

— Плохо думал. Жду тебя через час у себя.

Такие работники для деликатных дел мне не нужны.

Слить — нет, но понижу. Первый прокол прощаю, но так просто дело не оставлю.

Набираю следующий номер, это моя правая рука.

— Лёнь, через два часа подъезжай ко мне домой.

— Случилось что? — реагирует тут же.

— Случилось. Но не по твою душу.

— Буду.

Дома я сразу иду в комнату к сыну.

Вернее, это даже не комната, а мини-дом. В одной комнате Вова спит, другая заставлена всякими приборами, станками. Он любит экспериментировать, ставить опыты. Третья — библиотека и рабочее место.

Я поощряю его стремление изучать, исследовать. Это лучше, чем залипать в видеоиграх или заниматься всякой дичью.

— Вов! — зову сына с порога.

— Я тут! — кричит со стороны библиотеки, и я иду туда.

Вовка лежит на небольшом диванчике с книжкой в руках.

— Что читаешь?

— «Северное сияние» Пулмана, — показывает мне обложку книги.

Когда-то я тоже много читал, пытаясь спрятаться в других мирах, но это не помогло. Реальный мир меня настиг.

Я подкатываю небольшой стульчик и устраиваюсь на нем напротив сына.

Вовка откладывает книгу и садится ровнее, готовый слушать.

— Раз ты приехал домой в три часа дня, значит, что-то случилось, — говорит спокойно.

Обычно я возвращаюсь домой вечером или ночью, так что действительно в это время я редко бываю дома.

— Догадываешься, о чем пойдет разговор? — стараюсь говорить без эмоций.

Вовка вздыхает и отводит взгляд к окну.

— Про Весту Егоровну? Я думал, твой Костя нароет инфу раньше. Он тебе рассказал?

Умный пацан. Все знает. Это хорошо, это полезно. Больше знаешь — значит, лучше подготовлен ко всему.

— Нет, не он.

Вовка резко поворачивается ко мне.

— А кто?

— Веста Егоровна.

Сын подбирается, садится на диване:

— Ты… ты говорил с ней? И видел ее?

На секунду я замираю.

Это что сейчас было? Ревность?

— Да видел, и да говорил.

Вовка трясет головой и со злостью усмехается.

— И что она тебе сказала?

— Скорее показала, Вов. Подарки и сообщения.

— Ладно, я не буду ей больше писать, и посылать подарки тоже перестану, — откидывается на диване и смотрит на меня с таким выражением лица, мол «ты не скажешь ничего из того, чего бы я не знал».

— Любить — это прекрасно, Вов. — Наверное… хотя, конечно, поспорить можно.

— Но? Давай, начинай говорить про разницу в возрасте и про то, что она не пара мне, — хмыкает.

— Дело не в возрасте. А в том, чтобы вовремя остановиться. Когда тебе сказали нет один раз, можно попытаться еще. Но когда тебе постоянно говорят нет, когда каждое твое действие вызывает у женщины страх, надо остановиться. Ты не можешь продолжать дальше в том же духе.

— Если любишь — отпусти? — хмыкает.

Я отпустил его мать?

Хрена с два. Нет, эта история совсем не про то.

— Есть такая вещь, которая называется обоюдное согласие. Если его нет, то все происходящее будет называться другим термином: насилие. Сейчас ты переходишь границы дозволенного. А Веста Егоровна четко обозначила тебе эти границы.

— Для меня же это не изменит ничего, — смотрит исподлобья.

— Вов, — я подкатываюсь на стуле ближе, — порой я задумываюсь над тем, как у меня мог получиться такой сын. Умный, чуткий, серьезный. Не всегда любовь взаимна и приносит радость. Никто не запрещает тебе любить, а вот совершать действия, которые наносят урон объекту любви нельзя. Надо остановиться, Вовка, — кладу руку ему на плечо.

Психолог из меня хреновый, но надеюсь, что все сказал верно и, что самое главное, донес до сына смысл.

— Я все равно буду любить ее и, когда мне исполнится восемнадцать, вернусь за ней, — Вова говорит это уверенно, глядя прямо мне в глаза.

Эх, Вовка-Вовка. Пройдет четверть, вам поставят в расписании нового учителя, а о Весте ты забудешь уже через четыре месяца. Подростковая влюбленность проходит очень быстро. Хоть и кажется в жизни чем-то важным, по факту является лишь опытом.

Поднимаюсь со своего места. В голове цветочек. И фамилия у нее соответствующая — Цветкова. Надо же, символично, как по мне.

— Пап.

— Да? — оборачиваюсь.

— Ты же ведь не станешь подкатывать к ней?

А что поделать, если стану?

Будь мой сын старше, я бы уважал его выбор, но двенадцатилетний подросток не может любить свою двадцатичетырехлетнюю учительницу. Это противоестественно.

Даю ему полгода.

И он забудет о своих чувствах, переключившись на одноклассницу.