Укради меня у судьбы

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Следующие десять дней стали для Шерри источником опустошающего отчаяния и невыразимого ликования. Она много работала, размышляла, получая истинное наслаждение и от того, и от другого. Тишина стала врагом Шерри и пустая одинокая квартира больше не радовала ее, потому что здесь теперь жило слишком много мучительных мыслей о Клинте.

Первые два дня она провела в тщательной работе над резюме, которое собиралась разослать работодателям в надежде получить место учителя в начальной школе Армодейла. Правда, решила подстраховаться и обратилась в школы соседних районов.

Составив и разослав резюме, Шерри распаковала коробки, в которых хранились книги и учительские пособия. Вынимая предметы, которые относили ее к клану учителей, она вспомнила, как любила свою работу.

Шерри листала старые записи и перебирала подарки от учеников, жалея о том, что потеряла пять лет. Ей нравилось работать с детьми, видеть, как их глаза начинают светиться пониманием, когда она объясняла им что-то новое. Шерри нравилось участвовать в их жизни, быть наставницей. Хорошо, что ей еще не поздно вернуться к делу, которое она любила.

Но предвкушение новой работы не смягчило боли разрыва с Клинтом. Любовь Шерри пребудет вовеки так и не спетой песней в ее сердце, не написанной лирической поэмой, и ни дня не пройдет без мысли о Клинте, значит, без постоянной боли. Аминь.

Шерри не видела Клинта последние десять дней и не разговаривала с ним. Несколько раз на дню она поднимала трубку телефона, желая просто услышать его голос. Но так и не набрала номер.

Шерри сожалела не только об утрате любимого, который мог стать ей мужем, но и о том, что дружба тоже принесена теперь в жертву. Однако надо было жить дальше.

Но сегодня был не такой день, чтобы растравлять душевные раны. Сегодня есть повод к радости. Шерри собирается стать крестной матерью Кэтрин Элейн Дженкинс.

Шерри вглядывалась в свое отражение в зеркале, все еще не в состоянии поверить, что судьба позволила ей стать частью жизни ребенка, которого она полюбила.

Мэнди Дженкинс вернулась в Армодейл через два дня после своего отъезда. Она приехала к Шерри сообщить, что человек, который угрожал ей, арестован и признался в попытке залезть в дом Клинта. Теперь, когда он был надежно упрятан за решетку, Мэнди решила начать новую жизнь в Армодейле.

Не имея ни семьи, ни настоящих друзей, она попросила Шерри стать крестной матерью Кэтрин, объяснив, что сразу почувствовала ее любовь к девочке.

Шерри улыбнулась себе. Она правильно сделала, решив надеть шелковый костюм персикового цвета. Элегантный и эффектный, он как раз подойдет к данному случаю.

Шерри отвернулась от зеркала и взглянула на часы. Наверное, этим утром в церкви соберется больше половины города, чтобы присутствовать на крестинах маленькой Кэтрин. За ту неделю, что Мэнди с Кэтрин прожили в Армодейле, приняв его в качестве своего дома, город в ответ принял мать и дочь с распростертыми объятиями.

Да, это был радостный день. И только одно темное облако омрачало его горизонт. Мэнди попросила Клинта быть крестным отцом.

Сегодня во время службы Клинт и Шерри будут сидеть бок о бок, а во время крещения будут стоять рядом и клясться в любви и помощи маленькой девочке.

Шерри придется пережить его близкое присутствие, суметь, не дрогнув, смотреть на него, впитывать знакомые запахи, и только чудо позволит ей держать себя в руках.

Шерри взглянула на часы еще раз и вспомнила, что опаздывать нельзя. Она так ждала и так боялась наступающего события!

Парковка перед церковью была почти совсем заполнена. Шерри все же нашла местечко и втиснула туда машину. Идя к церкви, она кивала и махала приветливо друзьям и знакомым.

Посещение церкви было еще одним звеном, выпавшим из жизненной цепочки ее бытия. Она так долго злилась на судьбу, что обиделась и на Бога за свое бесплодие.

Скользнув на переднюю скамью, которую указала Мэнди, Шерри погрузилась в забытую, но знакомую атмосферу. На алтаре горели свечи, и украшавшие помещение букеты наполняли воздух цветочными ароматами. Бормотание и шепот людей, приветствующих друг друга, смешивались с тихой органной музыкой.

Шерри охватил совершенный покой, и она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы справиться с чем угодно… даже с присутствием Клинта.

Шерри улыбнулась радостно, когда рядом с ней села Мэнди, держа на руках одетую в белое платьице Кэтрин. Та улыбнулась и протянула к Шерри пухлые ручки. Шерри засмеялась и взяла счастливую девочку на колени.

— Даже не могу выразить, как благодарна вам, что вы приняли мое приглашение, — сказала Мэнди. — Я буду крепче спать ночью теперь. Если со мной что-нибудь случится, у Кэтрин останутся крестные родители, которые позаботятся о ней.

Шерри взяла руку Мэнди и крепко ее сжала.

— С вами ничего не случится в течение многих, многих лет. И спасибо за то, что позволили мне разделить отчасти жизнь с Кэтрин и делитесь со мной ее любовью.

Шерри печально улыбнулась молодой женщине, которая за последнюю неделю стала ей другом.

— У вас все в порядке? — В голосе Мэнди звучала озабоченность.

Поддавшись слабости, Шерри призналась ей в своей душевной драме, и женщина забеспокоилась о Шерри: не будет ли та чувствовать себя слишком неловко рядом с Клинтом?

Шерри улыбнулась ей:

— Не волнуйтесь. Я в порядке, и ничто не испортит этот день. Так ведь, милая? — Шерри поцеловала Кэтрин в пухлую щечку и засмеялась, когда девочка захлопала в ладоши.

К ним подошел Клинт. Шерри и Мэнди одновременно подняли на него глаза. Сила духа, которая, как надеялась Шерри, поддержит ее в этот день, мгновенно куда-то пропала.

Клинт был высоким мужчиной и красивым. По-мужски красивым. Он надел темно-синий костюм с накрахмаленной белой рубашкой, волосы аккуратно зачесал назад.

— Шерри… Мэнди. — Он приветствовал обеих женщин полупоклоном, потом присел на корточки перед Кэтрин: — И тебе привет, маленькая мисс Солнышко.

Кэтрин потянулась к нему, и, взглянув на Шерри, он взял девочку из ее рук. Клинт прошептал ей что-то на ушко, заставив Кэтрин засмеяться. Шерри жадно впитывала его глазами, вглядывалась в каждую черту.

Прекрасный как смертный грех, Клинт выглядел усталым. Напряжение собрало морщины вокруг его глаз и в уголках рта.

Когда музыка зазвучала громче, символизируя начало службы, Клинт передал Кэтрин матери и сел рядом с Шерри.

Она пыталась сосредоточиться на церемонии, но это было практически невозможно. Клинт находился так близко от нее, что Шерри ощущала жар и запах его тела. В сердце ее снова ожила боль.

После службы Шерри встала рядом с Клинтом, и они были признаны крестными родителями Кэтрин Элейн Дженкинс. Свидетели церемонии приветствовали их радостными возгласами. Затем все двинулись из церкви.

Так было заведено в их городке: никто не торопился расходиться, все приветствовали друг друга как старые друзья, обменивались сплетнями и наслаждались духом общности, царившим вокруг Шерри стояла с Клинтом, Мэнди и Кэтрин, принимая добрые пожелания от друзей и соседей. Они с Клинтом обменялись удивленными взглядами, когда к ним пришаркал поздороваться Уолт Клэри под руку с Бетти Уэйд.

Клинт кивнул в знак приветствия.

— Бетти… Уолт… хорошо, что вы укротили свои ненавистнические наклонности в отношении друг друга на время посещения церкви.

Уолт фыркнул.

— Мы заключили перемирие. Она собирается попробовать выдрессировать Ровера. — Он наклонился к Клинту и заговорщически подмигнул. — Хотя у меня такое чувство, что она попытается приручить меня.

— Не волнуйся, Уолт. — Клинт легонько похлопал старика по спине. — Я слышал, что старого пса по-новому брехать не выучишь.

— Это ты так думаешь, — подмигнула ему Бетти и подхватила Уолта под руку. — Пойдем, Уолт. Ты пригласил меня на обед в кафе.

Шерри в изумлении смотрела вслед удаляющейся под руку парочке.

— Клянусь, я впервые видела, как Уолт улыбается, — выговорила наконец она.

Без всякого предупреждения Клинт взял ее за руку и отвел в сторону.

— Шерри, мы должны поговорить. Это важно.

Она вырвала свою руку — даже невинное прикосновение Клинта было чистой мукой.

— Нам не о чем говорить, — возразила она.

— Пожалуйста, давай проедемся. Удели мне несколько минут своего времени. — Его глаза впились в ее. — Шерри, прошу… Мне необходимо кое-что сказать тебе, объяснить.

Шерри знала: ей следует ответить отказом. Ехать куда-то с Клинтом, говорить с ним стало бы безумием. Но… Прежде чем Шерри поняла, что делает, она кивнула в знак согласия.

Через несколько минут они сидели в его машине, направляясь к окраине города.

— Куда мы едем? — спросила она.

— К озеру, — ответил он.

Внутри Шерри зазвенела струнка страха. Озеро — их святая обитель, где они провели столько счастливых часов, где он когда-то давным-давно, в далеком прошлом делал ей предложение руки и сердца.

Шерри закрыла глаза, желая оказаться где-нибудь подальше отсюда, понимая очень хорошо, что впереди ее ждет только новая боль.

Клинт ехал медленно, стараясь привести все мысли и доводы в порядок, прежде чем они достигнут озера. Пройдет еще несколько минут, и он начнет самый болезненный за всю свою жизнь разговор.

Но Клинт надеялся, что дело того стоит. Он вытащит на свет божий свою затаенную боль, чтобы Шерри поняла наконец его. Может быть, его исповедь станет началом их счастливого будущего.

— Клинт… я не думаю, что это такая уж хорошая идея, — прервала молчание Шерри. — Зачем нам ехать к озеру? Мы могли бы поговорить в церкви.

— Нет, мы должны говорить именно там, где все началось. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Там я впервые сказал тебе о любви. Уверен, что озеро — самое подходящее место, чтобы освободиться от всего.

— Клинт, — Шерри тяжело вздохнула, — все было кончено в ту ночь, когда я покинула твой дом.

— Не совсем. Поверь мне. Я должен еще сказать нечто важное, ты имеешь право это знать.

Снова воцарилось молчание. Клинт почувствовал, как напряжение, излучаемое Шерри, наполняет машину. Он украдкой бросил на нее взгляд, и его сердце переполнилось нежной любовью.

Она была так прекрасна! Персиковый костюм окрашивал щеки в мягкие тона и оттенял зелень глаз. Легкие блестящие волны светлых волос обрамляли нежный овал лица. Пряди были слегка спутаны ветром, словно она только что покинула спальню. Вид у нее был весьма эротичный. Клинт крепче сжал руль.

Он представил себе реакцию Шерри на его историю. Шерри никогда не нравились люди, которые лгут, а последние пять лет Клинт жил в некоем подобии лжи.

Возможно, выслушав его, Шерри отвернется и навсегда вычеркнет его из своей жизни. Но есть слабая надежда, что, когда тайна откроется, она все-таки согласится выйти за него замуж. Господи, пусть будет так, молил он, нет больше сил провести хотя бы один день без нее.

Клинт припарковал машину на том самом месте, где они всегда останавливались на час-другой тихо побеседовать и вполне невинно пообниматься.

Выключив двигатель, Клинт опустил стекло, и Шерри последовала его примеру. Свежий, чистый ветерок проник в машину.

После всех своих длительных размышлений Клинт все равно не знал, с чего же ему начать. Он отодвинул сиденье назад, отстегнул ремень безопасности, повернулся вполоборота к Шерри и устремил на нее взгляд, вкладывая в него всю свою любовь и надеясь встретить ответное чувство.

— Последние десять дней были для меня ужасными, — начал он. — Я никогда не подозревал, что мой дом может быть таким оглушающе тихим.

Шерри кивнула.

— Очень понимаю тебя. Мне моя квартира кажется такой же. — Она сложила руки на коленях и смотрела прямо перед собой. — Думаю, это происходит потому, что мы привыкли быть вместе, а Кэтрин дополняла наше общение смехом.

Клинт покачал головой.

— Согласен, что с исчезновением Кэтрин мир наш изменился, но я тоскую по тебе, Шерри. Когда я просыпался, я всегда думал, что ты будешь первым человеком, которого я рад увидеть. Мне так не хватает тебя по утрам, когда я пью свою первую чашку кофе! — Клинт взял руку Шерри в свои, побуждая ее взглянуть на него. — И вечерами мне очень тоскливо было все прошедшие десять дней, потому что не говорил с тобой на сон грядущий, а я так привык к этому.

— Это то важное, что ты должен был сказать мне? — Шерри отняла у него свою руку.

— Нет. — Клинт глубоко вздохнул, отвернулся к окну и стал смотреть на гладкое зеркало озера, снова подыскивая нужные слова. — Шерри, мои родители не умерли.

— Что ты говоришь? — изумилась Шерри, и Клинт повернулся к ней. — Ты же говорил мне, что они погибли в автокатастрофе еще до того, как ты перебрался в Армодейл.

— В автокатастрофе погибли мои настоящие родители. Тогда мне было два года. Люди, которые растили и воспитывали меня, и по сей день живут в Канзас-Сити.

Клинт наблюдал за сменой чувств на лице Шерри, пока до нее медленно доходил смысл его слов.

— Тебя усыновили? — наконец вымолвила она.

Он кивнул.

— Мне было три года, когда меня усыновили Роберт и Мэри Грэм. И мне очень повезло — так все считали. Они были такой прекрасной супружеской четой! — Он старался побороть горечь в голосе, но ему не удалось. — Роберт владел двумя банками, а Мэри занималась благотворительностью. Да, мальчику чертовски повезло, что его усыновила такая видная пара.

Воспоминания детства всколыхнули в Клинте чувства, которые он пытался забыть всю свою взрослую жизнь. Он даже открыл дверцу машины, чтобы впустить побольше свежего воздуха, так ему стало не по себе.

— Давай пройдемся, — предложил он.

Клинт вышел из машины и подождал, пока Шерри присоединится к нему.

Они пошли вдоль берега озера по дорожке, выложенной гравием.

— Клинт… я не понимаю. Зачем ты солгал тогда? Почему сразу не сказал, что тебя усыновили?

Солнце пекло его плечи, но ему стало зябко от нежеланных воспоминаний, словно его пронизывал ледяной ветер.

— Уезжая из Канзас-Сити, я желал забыть все об этих людях и о своем детстве.

— Оно было настолько плохим? — прошептала Шерри.

Он коротко кивнул.

— Не проходило и дня, чтобы они не заставляли меня почувствовать себя недостойным их. Говорили, что не должны любить меня, поскольку я им не родной сын. Причиной моего плохого поведения являлось только то, что я не их ребенок. Когда же я вел себя хорошо, это объяснялось их благотворным влиянием и воспитанием, исправлявшим мои природные дурные наклонности.

— О, Клинт, — Шерри протянула руку к его руке.

На миг он закрыл глаза и позволил теплу женской ладони утишить боль, которую он снова испытал, не будучи уже ребенком. Потом открыл глаза, и Шерри увидела в них эту боль.

— Каждый день я проклинал свое ненавистное положение приемного сына, проклинал родителей, заставлявших меня чувствовать мою никчемность. Я рос с сознанием того, что они никогда не полюбят меня по-настоящему, что бы я ни сделал, потому что не был их родным сыном.

— Вот почему ты не хотел усыновлять ребенка. — Понимание вспыхнуло в глазах Шерри. — Ты боялся, что поступишь с приемным ребенком так же, как поступили с тобой в детстве.

Клинт горько улыбнулся.

— Все свои навыки и чувства я приобрел у них, поэтому не только не хотел усыновлять чужих детей, но никогда даже не думал о том, чтобы иметь собственных. — Он пригладил волосы ладонью. — Дети — такие хрупкие существа, их так легко обидеть.

Они остановились: Клинт встал против Шерри, преградив ей дорогу. Ему нужно было задать вопрос, который мучил его уже в течение пяти лет.

— Шерри, позволь спросить тебя об одном деликатном обстоятельстве.

— Каком? — Она смотрела на него с любопытством.

— Когда ты обнаружила, что не сможешь иметь детей, почему ты разорвала нашу помолвку? — Нелегко было спрашивать о таком, и голос Клинта непрестанно прерывался. — Разве тебе было недостаточно одного меня?

Шерри уставилась на Клинта расширившимися глазами и медленно качала головой из стороны в сторону, не отрывая от него взгляда.

— Клинт, дело не в том, что мне было мало тебя. Это тебе хотелось большего. — Шерри отстранила его рукой и пошла вперед, пытаясь разобраться с тем, что он рассказал ей. — Понимаешь, когда я обнаружила, что не смогу иметь детей, у меня внутри словно что-то умерло. — Шерри глубоко вздохнула. — Из меня ушла способность любить. Ты заслуживал большего. Что я могла тебе дать, такая опустошенная? Вот и подумала, что самым правильным будет отпустить тебя.

Клинт снова преградил ей путь, вынудив остановиться.

— Зачем ты так поступила? Ты же разбила мне сердце, украла мои мечты о жизни с тобой, любимой, до конца моих дней.

Шерри улыбнулась. Но улыбка была грустной, она даже не оживила черты ее лица — в ней не светилась энергия.

Шерри медленно протянула руку к щеке Клинта, ладошкой вверх, словно показывая, сколько еще любви осталось в ее сердце.

— Теперь ясно, почему ты никогда не желал серьезно даже поговорить об усыновлении ребенка, — с грустью произнесла она и уронила руку, пожав плечами. — Положение безвыходное.

— Нет, ничего подобного. — Клинт взял ее за плечи. — Шерри, сегодня в церкви, когда я стоял рядом с тобой и клялся в своей любви к Кэтрин, произошло нечто удивительное. Сначала я полюбил ее, думая, что она моя дочь. Потом, когда выяснилось, что это не мой ребенок, решил, что моя любовь к ней изменилась. На церемонии, всмотревшись в ее милое личико, вспомнил минуты, которые мы провели с нею за прошедшую неделю, и понял, что люблю эту девочку всем сердцем и совершенно не важно, что не я ее отец.

Взгляд Шерри согрелся любовью. Она ступила назад, вздрогнув от явного восторга, пронизавшего ее тело.

— Ч-что ты говоришь? — не могла поверить женщина.

— Я признаюсь тебе в любви и предлагаю усыновить или удочерить ребенка. Я хочу быть его отцом, таким отцом, которого у меня никогда не было. — Он рассмеялся. — Черт, я знаю все о том, каким не должен быть отец.

— Когда мы жили втроем, — напомнила ему Шерри, — я увидела, что ты знаешь все о том, каким должен быть прекрасный отец.

Клинт притянул Шерри к себе, крепко обхватив ее за плечи.

— Выходи за меня замуж, Шерри. Стань моей женой. Мы создадим семью и воплотим все свои мечты в жизнь.

Глаза ее превратились в лесные озера, но огоньки, засветившиеся в их глубине, подсказали Клинту, что это слезы счастья.

— Ты говоришь серьезно?

— Никогда еще я не был так серьезен. — Он засмеялся и обнял ее. — Так что ты решила? Выйдешь за меня? Сделаешь нас обоих счастливыми?

— Да, да, — выдохнула Шерри и, вся дрожа, приподнялась на цыпочки встретить поцелуй Клинта, дабы он укрепил возрождение надежд на чудесную и страстную любовь до скончания века.