Унесенные страстью

Глава 3

Остров Эрент, Мэн

Всадник стремительно, словно на Пегасе, взлетел на гребень зеленого холма. Августовский воздух, теплый и спокойный только секунду назад, дрожал теперь от грохота копыт белого жеребца Эйкена Мак-Лаклена. Они летели вниз по размокшей дороге, мимо скалистой вершины острова, где в ясный день, такой как сегодня, черные длинноносые бакланы сидят, расправив крылья, на белых уступах скал, а чайки пронзительно кричат, качаясь на волнах.

Эйкен перелетел через каменную ограду, промчался сквозь густые заросли в ущелье, где его конь поднял тучу брызг, проскакав по холодной воде ручья, потом перемахнул еще через одну изгородь, вдвое выше, чем предыдущая. Они промчались мимо пруда с утками-каменушками и белыми лебедями-кликунами, скользившими по стеклянной глади воды к маленькому деревянному мостику, перекинутому через ручей, подобно радуге.

Когда он мчался вот так и копыта его коня едва касались влажной под травянистым покровом земли, они вместе – всадник и его белый конь – казались единым существом невероятной мощи и грации; они точно летели в соленом морском просторе. Опушка густого болотистого леса, поросшая невысокими елочками и соснами, сменилась низиной, где они свернули на тропинку среди берез, кленов и осин, листья которых уже начинали желтеть. Каждый год, когда листья облетали, устилая землю слоем чуть ли не в фут толщиной, дорога становилась оранжево-красной, точно полыхала огнем.

Он попридержал лошадь, когда извилистая тропинка пошла под уклон, к морю, где маленькая узкая бухта была укрыта за выступом скалы, тянувшимся вдоль северного берега залива. Но, едва оказавшись на белом песке, всадник и конь снова взвились, пролетая по мелководью бешено вспененных бурунов, так что брызги взлетали у них за спиной, сверкая в ослепительном солнечном свете, точно сноп светлячков.

У маленькой деревянной пристани, почти в самом конце бухты Пайпера, стояло небольшое парусное судно; сейчас его парус был спущен. Однако путь всадника лежал вовсе не к морю. Напротив, он повернул и помчался по другой, уходившей наверх извилистой тропе, мимо высокого дерева гемлока, росшего прямо из скалы, скрывая то место, где тропинка становилась пологой и вела к длинному и низкому каменному дому.

Если смотреть с залива, дом внизу, казалось, вырастал из склона холма. Вдоль заднего подъезда тянулись ряды гранитных арок; их мягкие, волнистые переходы обрамляли выходивший во двор фасад дома так естественно, что окна и двери казались высеченными из единой гигантской глыбы розовато-коричневого гранита.

На заднем дворе Эйкен остановился. Это был высокий, мускулистый мужчина; его светлые волосы золотом отливали на солнце, плечи были широкие, могучие, точно крылья у беркута. Однако он спрыгнул на землю с легкостью, необычной для такого громадного человека.

Жеребец его вскинул голову и ударил копытом о землю, словно все еще рвался куда-то. Но Эйкен дважды прищелкнул языком, и конь, еще раз закинув голову, неохотно застыл; на какую-то долю секунды все вокруг них умолкло, лишь море грохотало вдали.

Мгновение – столь же краткое, как вскрик чайки, – конь и всадник стояли неподвижно, глядя на залив и на судно, стоявшее у причала; затем исчезли во мраке под аркой.