В объятьях звёзд

Глава 26

Дорога домой не занимает много времени. Такси до первого телепортатора. И меня эта быстрота раздражает. Не даёт подумать. Не даёт принять решение и успокоиться. И сидящий рядом в салоне аэрокара Регор тоже не помогает. Он не отстранился полностью. Не закрылся, не превратился в мрачного коммодора. Всю дорогу держит мои чуть подрагивающие пальцы в тёплой ладони, поглаживает большим пальцем, разнося остаточное возбуждение по венам, и окутывает своим запахом, аурой монументальности.

Да и в такси приобнимает, растирает предплечья и целует в макушку. Невинная ободряющая ласка. Что он не злится и всё понимает. Что не давит ни в коем разе. А мне хочется переложить эту ответственность на его плечи. Хочется, чтобы он просто всё решил и взял. Сметая все хлипкие барьеры. Просто потому, что так будет легче. Потом себя оправдать. Глупо, знаю. И я не ханжа. Секс любила. И не пряталась, не зажималась. Наоборот, легко зажигалась и экспериментировала. Только вот партнер был один-единственный.

Выходим из такси. Опять рука в руке. Заходим в один из филиалов Корпуса. У Регора здесь много знакомых, и нам приходится останавливаться, чтобы они перекинулись парой фраз. Это даёт небольшую отсрочку. Я не мешаю. Стою рядом. Разговоры чужие не слушаю. Не потому, что не хочу. Просто мысли о другом. О мужчинах. Обо всех. Почему-то я точно знаю, что бы сделал Старкар на месте Регора. Почувствовав мою капитуляцию, довёл бы всё до логического конца. Асад? Он загадка. Холодная остроухая загадка. А новый Макс? Ну… Я его поцеловала, он ответил. Если бы в ночь его пробуждения он удержал, я бы осталась с ним. Точнее, я этого желала. И сейчас понимаю, что тогда бы мне было в сотню раз хуже. Вряд ли воспоминания и чувства передаются половым путём. Господи, Лана! Мысль утекла в совершенно другое русло.

Не сдерживаю смешок, чем привлекаю внимание Регора и двух его коллег. Обо мне вспоминают, хотя вряд ли забывали, так как моя рука в его руке. Он не отпускает, держит всю дорогу. Поглаживает большим пальцем, вырисовывая узоры на тыльной стороне ладони. Дарует своё тепло. И сейчас смотрит на меня так пронзительно своими невозможно тёмно-карими глазами, в которых вспыхивают мои молнии.

Просто смотрит, просто держит за руку. А мне чудятся его губы на моих губах, его горячее прерывистое дыхание, его пальцы на груди. И томление тягучей патокой стягивается внизу живота.

– Понял тебя, – резковато чеканит Регор. Будто мне говорит. В дрожь бросает, краснею, закусываю сильнее губу. А перед глазами наши переплетенные тела. Но коммодор поворачивается к знакомым, с которым общался. – Обсудим всё завтра, набери меня.

– Конечно, – усмехается один из незнакомцев и хлопает Регора по предплечью. Вроде как дружеский жест перед прощанием, но мне опять чудится, что он всё понял и поддерживает товарища.

Дурацкое правило – действовать по велению души, не думать о прошлом и наслаждаться настоящим. Зачем я его придумала себе? Меня уже снедает совесть. А мы опять идём коридорами, точнее, я бегу за Регором. У коммодора очень широкий шаг. И он торопится.

У телепортатора мужчина приподнимает голову за подбородок. Осматривает с тревогой лицо, прикладывает ладонь ко лбу. Приятно. Прикрываю глаза.

– Бездна, – чертыхается он отрывисто. Отшатываюсь, не понимая его злость. – Нужно было раньше подумать. Идиот.

– О чём? – вырываюсь и отступаю. Голос предательски хриплый, и опять к щекам приливает стыдливый румянец. Неужели жалеет.

– Мы долго гуляли под солнцем. У тебя тепловой удар, – отвечает Регор, отвернувшись к панели и настраивая телепортатор.

– Тепловой удар? – туплю, прижимая ладони к щекам.

– Да. Ты не привычна к Вальдосу, он ближе к нашему местному светилу. И не так защищён от его лучей. Большинство землян, переехавших сюда, первые дни постоянно обращались в медцентры. Никак не могли адаптироваться. Погода не жаркая, но солнечные удары получали, пока привыкали. Я совершенно забыл укрыть тебя от палящего солнца, но всё поправимо. Дома есть аптечка и хладагенты. Заходи.

Регор поворачивается с протянутой рукой. А мне почему-то так смешно. Я хохочу. Громко, заливисто. Мужчина непонимающе выгибает бровь и подходит ближе.

– А как ты понял? – икаю, пытаясь унять небольшую истерику.

– Ты вся красная и возбуждённая. Пульс и дыхание учащены. Небольшие судороги. Да и температура повышена, – перечисляет симптомы и, подхватив на руки, заходит на платформу.

Через несколько долгих неприятных минут мы оказываемся дома у Регора. Я тесно прижата щекой к его плечу и глупо улыбаюсь. Пусть это будет тепловой удар. Согласна.

– Голова не болит? Не тошнит? Если ещё нет, избежишь похода в медкапсулу, – продолжает мужчина, пересекая небольшой холл.

– У меня не болит голова и не тошнит. А всё, что ты перечислил, – это реакция на тебя, – признаюсь и, вскрикивая, хватаюсь за шею. Так как Регор спотыкается на ровном месте, благо не падает и не роняет.

Он опускает меня возле лестницы, до которой добрался. Пытливо всматривается в глаза. Ногой нахожу ступеньку и, пятясь, поднимаюсь. Чтобы быть с ним приблизительного одного роста. Но дальше сбежать мужчина не даёт, ладонь на спине прижимает, не оставляя шанса.

– Потом будешь жалеть об этом.

Ему тяжело даются эти слова, он буквально проталкивает их через себя. Рублено, тяжело, с горечью. И ведь прав, так и будет. Мужчина слишком хорошо изучил меня. Изведу себя муками совести и вопросами: а правильно ли я поступила?

Вот только в этот миг он думает не о сиюминутных желаниях, а о моём душевном состоянии. И теплое чувство нежности к этому суровому сильному мужчине перевешивает все внутренние противоречивые чувства, метания и сомнения. И я пожалею, что отступила под доводами собственной совести, морали и чести.

Улыбаюсь и легкими прикосновением глажу от виска к скуле, расправляю глубокую морщинку между чёрными бровями. Регор прикрывает глаза и поджимает губы. Покачнувшись, целую поджатые губы едва-едва и выдыхаю:

– Я много о чём пожалею. Но только не о нас.

Ладонь на спине каменеет, придавливая сильнее к твёрдому телу. Регор резковато распахивает веки и хмурит брови. А ведь я только разгладила морщинку. Не успеваю укорить. Мужчина сминает мой рот в жадном и столь желанном поцелуе. Поднимает за талию. Сама оплетаю его торс ногами, зарываюсь пальцами в жёсткую щетину на щеках и принимаю его горячий язык.

Он, словно одержимый мной, целует жадно, шепчет на незнакомом языке и перепрыгивает ступеньки. Добирается до моей комнаты. Она ближе. И прижимает к стене, перехватывает за подбородок и отстраняется, чтобы посмотреть в глаза, чтобы удостовериться. Дышит тяжело, а глаза потемнели, стали почти чёрными.

Сама тянусь к его губам, царапаю смуглую кожу, глубоко вдыхая чуть терпкий дубовый запах. Его запах. Он куда-то идёт. Комната кружится, плывёт, и только удерживающий меня на весу Регор статичный. Монументальный. Настоящий.

Моя верхняя одежда летит в сторону, а губы смещаются к ключице. Поднимаю голову, открывая доступ. Зажмуриваюсь, просто растворяясь в грубоватых ласках. Таких необходимых. Дорожка поцелуев оставляет горячий след, и мужские губы смыкаются на чувствительной вершинке. Вскрик застревает в горле. Прижимаю его голову к себе сильнее.

Регор терзает мою грудь, бьёт языком, лижет, прикусывает, сжимает, выкручивает. Доводит до исступления. Просто топит в желании. Продлевая эту муку. Шершавые пальцы касаются живота, вызывая трепет и перехватывая дыхание. Плавно оглаживают живот, спускаясь ниже, проникая под брюки, скребут по лёгкой поросли лобка. Легко проскальзывают ещё ниже, задевая клитор, посылая разряды удовольствия.

– А-аа-х, – вскрикиваю и жмурюсь.

Там мокро. Очень. Его пальцы просто утопают во влаге. Размазывают и вторгаются глубже. В меня. Вытягиваюсь в струнку, выгибаюсь, насаживаюсь сама.

Мир переворачивается в одночасье. Я лежу на собственной кровати. Почти раздета, распалена до одури. Тронь и взорвусь. Мужчина почти одет. Держит себя в руках даже сейчас. Он нависает, обволакивает своей аурой. Пытаюсь унять ноющую боль от потери его губ и рук. Свожу коленки, плоть требует продолжения. Накрываю ладонями грудь и сжимаю её. Знаю, как выгляжу. Как распутная бесовка. У Регора кадык дёргается, а в глазах просто буря желания и чего-то ещё. Это что-то глубинное, потаённое. Что сдерживает его, не даёт сорваться с цепи.

– Регор, – зову сипло, закусываю губу.

Мужчина склоняется и тянет за брюки, снимает последние барьеры и накрывает собой.

Его пальцы вновь во мне. Волшебные, длинные. Он медленно распаляет меня, покрывая всё тело поцелуями. Выпивает все стоны и вскрики. Дышит в унисон.

– Податливая. Горячая. Моя, – шепчет прерывисто, продолжая таранить, возносить до небес, толкать в самую бездну.

Выгибаюсь, прижимаюсь всем телом к большому и горячему мужчине. Глажу его каменные плечи, спину. Он всё ещё не раздет, только торс оголён. Мне этого мало.

– Регор, пожалуйста, – хнычу, подаваясь тазом. – Нет!

Коммодор отстраняется. Жмурюсь. Чувствую некое предательство и пустоту. Будто я вновь в космосе. В темноте. Одна. А вокруг только звёзды. Под закрытыми веками и вправду вспыхивают световые червячки, создавая иллюзию звёзд.

– Тише, маленькая, я здесь.

Горячее дыхание опаляет губы, и меня накрывает мужское тело. Глупо улыбаюсь, кажется, даже плачу.

– Я рядом, Лана. Ты больше не одна, – шепчет Регор, сцеловывая с щёк эти дурацкие капли слёз. Обнимает голову ладонями, фиксируя. – Посмотри на меня.

Распахиваю веки, попадая в плен его тёмных глаз. Дыхание перехватывает от бушующей гаммы чувств в них.

– Ты. Не. Одна, – произносит чётко, твёрдо, выделяя каждое слово. Проникая под кожу, прямо в душу. Точно уловив самый мой большой страх. – Поняла?

Киваю и получаю поцелуй. Короткий, обжигающе быстрый.

– Ты не одна, – повторяет Регор. И одним толчком заполняет меня.

– Да-аа! – вскрикиваю, раскрываясь, выгибаясь.

Тянусь за новой порцией поцелуев. Мужчина тут же отвечает, сталкивается с моим языком, прикусывает губу. Так остро, желанно и необходимо.

– Смотри на меня, Лана, – мягко приказывает, распахиваю глаза, жмурюсь немного от яркости искр. – Не закрывай глаза.

Киваю, утопая в его взгляде. Он гладит горячими ладонями, не останавливается ни на минуту. Я растекаюсь патокой в его руках. Под кожей печёт и зудит.

Хочется закрыть глаза и полностью раствориться в этих ласках. Но не смею. Смотрю. Его радужка темнеет и вспыхивает. Дыхание тяжелое. Он слишком медлителен. Наслаждается мной. Растягивает удовольствие, мучает. Как я его в парке.

– Регор! – зову. Царапаю шею, выгибаюсь, тяну на себя. Лихорадочно прошу большего.

Томительно, медленно отстранившись, Регор обрушивает свою страсть. Меня расшибает от его напора. Плавные движения превращаются в неудержимые толчки. Он непредсказуем и этим полностью разрывает меня в клочья. Подбрасывая к самому небо. Глубоко, быстро, мощно. И роняя в самую бездну, тормозя, останавливаясь на самом пике.

– Ещё, Регор! – повторяю, вновь хватая за щёки и оставляя борозды от ногтей.

– Только со мной, Лана, – урчит с надрывом мужчина, вновь ускоряясь.

Дыхание сорвано. Голос охрип. Мир сузился лишь до этих тёмных глаз со вспышками молний. Всё тело дрожит, горит и трепещет, когда коммодор вновь и вновь проводит ладонями. Ласкает. Трогает. Впивается пальцами.

Он мой личный спаситель и палач. Чистый экстаз течет по венам. Ещё немного подводит к краю. Ещё чуть-чуть до столкновения.

– Рег… – чувствую, как подхожу к краю, и боюсь: если он остановится – убью. Впиваюсь ногтями в смуглую кожу. Задыхаюсь от жара, от скрутившего все мышцы напряжения.

– Со мной, – выдыхает в губы Регор, передавая нужный кислород.

Мотаю головой и зажмуриваюсь. Хочу сейчас. Умру. И его убью. Мне почти больно. Но, слава всему космосу, коммодор больше не останавливается. Грубовато целует, прося открыть глаза. Подчиняюсь и получаю желаемое.

Регор вторгается без капли жалости. Нет больше нежности. Лишь голод. Животная похоть. Страсть. И безумная химия между нами. Неистовые грубые движения.

Ещё один толчок. Глубокий поцелуй. Мужской рык. И меня разметает на мириады песчинок. Всё тело сводит судорогой. Я теряюсь в пространстве. Лишь горячие руки крепко держат моё трепыхающееся тело. И я знаю: так будет всегда. Всю жизнь. Просто знаю.

Не чувствую ничего, кроме сладкой неги. Приятная истома пропитывает каждую клеточку. Насыщает. Наполняет. Беспрестанно облизываю губы. Очень пить хочется, но двигаться – нет.

Медленно моргаю, обретая способность вновь видеть. Регор не отстранился, всё также лежит на мне, смотрит. Глаза в глаза. Ласкает дыханием кожу и гладит.

Прикасаюсь к алым царапинам на щеках. Ещё на виске и на губе ранка. Это я его так исполосовала и укусила. Большим пальцем оглаживаю эту ранку и, потянувшись, целую в губы.

– Прости, – голос сорван, получается лишь шёпот. Да и тело ещё подрагивает.

– Мне понравилось, – улыбается он, тревожа эту ранку. – Дикая, со мной никогда не сдерживайся.

Что-то царапает меня. Вот эта приставка «со мной». Прогоняю ненужные сейчас мысли и просто киваю.