В объятьях звёзд

Эпилог. Марс.

Лана спит так сладко в самой любимой позе — на животе. Обняв подушку, скомкав одеяло где-то между ног. Сорочка задралась почти до талии, открывая её округлые бедра. Красивая. За семь лет можно было бы, наверное, налюбоваться собственной женой. Но нет. Ею невозможно насытиться. И с каждым годом любовь к ней только растёт. Никогда не считал себя семейным разумным. Даже представить не мог, что буду наслаждаться вот такой тихой жизнью в глуши. В компании собственных братьев, побратимов, жены и двух очаровательных дочек.

— На хрена вы опять столько шаров набрали?! — басит где-то внизу Ансер.

— Заглохни, девочек разбудишь! — громко шепчет на него Регор, — Помогай Асаду, пока они не проснулись раньше времени.

Жена ворочается, но не просыпается. Сегодня у неё День рождения. Седьмой, которой мы отмечаем вместе всей семьей. Большое застолье устраиваем, собираем друзей и самых близких. Жена любит такие торжества. В остальное же время мы редко куда выбираемся, разве что только семейные прогулки да походы на природу. Светские мероприятия её не прельщают и вызывают глухое раздражение.

Лана очень домашняя. По вечерам встречает нас с дочерьми на террасе. Обожаю этот миг. Когда после тяжелого дня выходишь из аэрокара и первое, что видишь, — любимые глаза жены, что ярко вспыхивают, встречаясь с моими. Красивая улыбка заставляет сердце бешено биться. И она бежит. Нет. Будто над землёй летит. В мои объятья. На всей скорости впечатывается.

За ней две маленькие копии с тёмными и светлыми кудряшками с криками: «Па-аа-па!».

Бездна! Вот оно, счастье.

Пересекаю комнату и аккуратно ложусь рядом. Убираю волосы, упавшие на щеку. Лана морщится, сонно мычит и улыбается. Видно, что проснулась, но изо всех сил делает вид, что спит. Тёплая такая. Жена. Моя.

— Доброе утро, Огонёк, — шепчу, целуя в щеку.

Что-то неразборчиво мычит, теснее прижимаясь и ножку закидывая на бедра. Придерживаю и глажу под коленкой. Ладонью вверх веду. У Ланы дыхание сбивается.

— С Днём рождения, любимая, — под сорочку пробираюсь, молочную грудь с тугими вершинками сжимаю. Жена не сопротивляется, лишь шумно выдыхает в рот, прогибаясь. Внимание приковывает. Безумно красивая. Особенно сейчас. Податливая. Горячая.

Лана в волосы зарывается, сама тянется для новых ласк. За её спиной матрас прогибается, глаза открываю, встречаясь взглядом с Максом. А жена вздрагивает и, оторвавшись от моих губ, поворачивает голову. Краснеет немного. После семи лет брака до сих пор смущается. Очаровательно так.

— С днём рождения, Лан, — урчит побратим, притягивая к себе. — Готова подарки получать?

— Сейчас? — пищит жена и гуще краснеет. Интересно, о чём она подумала? На меня взгляд переводит и губы облизывает.

— Сейчас самое подходящее время, — усмехается Макс. — Пока наши маленькие монстрики ещё спят. Вставай.

Лана со вздохом разочарования садится. Хмыкаю, понимая её чувства. Та, кто ещё семь лет назад, заикаясь, убегала и зажималась, если в комнате на одного мужчину больше становилось, сейчас разочарована тем, что мы её обломали. Ничего, такой подарок оставим на попозже. Дочери действительно скоро проснутся и все декорации уничтожат своим неуёмным исследовательским вихрем.

Мы выходим из спальни, и Лана замирает в коридоре. С детским восторгом осматривая шары с ленточками и светящиеся звёзды на потолке по всему дому. Цветы украшают перила до самой прихожей. Побратимы на славу потрудились. Жена медленно спускается, восхищённо озираясь и ярко светя молниями.

— На кухню, — подсказывает Макс, и мы заворачиваем.

Небольшой обеденный стол накрыт для завтрака. Побратимы с цветами стоят. По помещению запах выпечки плывёт. Смотрю на жену, а она плачет. К себе прижимаю, остальные хмурятся.

— Я же говорил — беременная, — вставляет свои пять копеек Стар. Задолбал уже. Два года после рождения Тианы, его биологической дочери, молчал. А последнюю неделю изводит всех своей чуйкой. Хотя мы предохраняемся. Два года всего прошло. Жена хочет немного для себя пожить, а мы и не против. Только один побратим никак не угомонится.

— Я не беременна, — шмыгает носом женщина и, отстранившись, осматривает присутствующих. — Вы просто так всё красиво устроили. Я безумно счастлива. И люблю вас. Вот.

— Харэ сопли пузырить, завтрак остынет, — басит Ансер, забирая под свой бок Лану.

— Ты торт печешь? — восклицает жена, заглядывая в духовой шкаф.

— Он на вечер, не подглядывай, — хмыкает побратим, и мы рассаживаемся за стол.

— Спасибо, — улыбается она, целуя Регора и Ансера и взглядом лаская остальных. — Спасибо за самые прекрасные семь лет.

На самом деле больших изменений в наших жизнях не произошло. Мы всё так же работаем, а по вечерам возвращаемся домой к любимой жене. Ужинаем вместе. Планируем выходные и отпуски. Воспитываем двух девочек. Самых очаровательных созданий во всей галактике.

Если с Тианой всё было сразу понятно. Она вылитая Старкар. И по всем тестам, и по внешности, даже характер его. Такая же упрямая и деспотичная. То с Адарой были вопросы. Она у нас брюнетка с голубыми глазами. Красавица. И Рейгхарт предлагал провести полную проверку геномов, чтобы выяснить раз и навсегда, чья она биологическая дочь. Регора или Макса. Но побратимы единогласно отказались. Решив, что она просто наша, остальное не важно. Впрочем, обе девочки и вправду просто наши. Мы их любим одинаково сильно. И не делим.

После завтрака все расходятся по делам насущным. Кто-то детей будить, кто-то печь дальше торт на вечер. А я Огонька на терасу утаскиваю. Чтобы посидеть наедине немного. Мы редко остаёмся один на один. И я скучаю по жене. Лана не сопротивляется. Давно поняла, что я очень тактильный. Мне её пальчиков всегда мало.

Жена ближе поддаётся, целует в губы, ноготками шею корябает. Всю выдержку ломает. Обожаю, когда она проявляет инициативу. С пол-оборота завожусь. И мозги отшибает напрочь.

Бёдра оглаживаю и, сжав ягодицы, к себе прижимаю. Показываю, как её ласки на меня действуют. Бездна, как сильно хочется в ней оказаться. Толкаться, срывая все тормоза. Целуя, оставляя метки на её теле. Подол платья задирается почти до талии.

— Марс, не здесь же, — стонет, когда добираюсь до влажных складочек.

— Ты первая начала, — шепчу, языком в рот толкаясь, затыкая её. Пока мои пальцы скользят между ног.

— Нас могут уви…. А-аа-ах! — выгибается, сама насаживаясь на пальцы.

Царапает спину, комкая футболку и стягивая её. Жмётся теснее и сама целует. Жар мой забирает, ёрзает. И сильнее заводит.

С кухни раздаются детские голоса. Девочки проснулись. Бездна! Вся тераса просматривается с кухни, там панорамные окна.

— В гараж! — приказывает жена, ошалело смотря на меня.

Раскрасневшаяся, возбуждённая, чертовски сексуальная.

Молча поднимаюсь и несу её в мастерскую Макса. Хлопаю дверью и, больше не сдерживаясь, набрасываюсь на жену.

— Марс! — вскрикивает и смеётся. Сама тянется к ремню на брюках. Пока я с неё платье срываю и в волосы зарываюсь, чтобы вкус её губ ощутить.

Меня разрядом тока прошибает, когда тоненькие пальчики на стволе смыкаются. Кровь в венах кипит и молнии под кожей проносятся. Подсаживаю её на стол, вклиниваюсь между ног и плавно толкаюсь. Больше нет сил ждать. Хочу.

Лана чувствует меня. Выгибается. Оплетает сильнее роскошными ножками. Сжимает мышцами. Двоих родила, а всё такая же тесная. Бездна, какая идеальная.

— Марс... — зовёт тихо, откидываясь назад.

Толкаюсь глубже. Вырывая крик удовольствия. Лана руки тянет. Зовёт и молчаливо требует. Накрываю собой, выше двигаю нас, коленом упираюсь об столешницу. Ловлю её губы, стоны выпиваю и тараню её.

— А-ах! Да-а-а! — вскрикивает, выгибаясь.

Подаётся бёдрами сама. Кусает. Царапает. Всего меня желает. Она и вправду, словно огонёк, вспыхивает и меня поджигает.

— Ещё, Марс! Сильнее! Быстрее! — бормочет, и я ускоряюсь.

Жмурюсь от её ярких молний в глазах. Толкаюсь. Мощно. Глубоко. На пределе сил. Лана вся дрожит, кричит громко от моего напора. Иногда перебарщиваю и стараюсь тормозить себя. Но с ней не получается. Жена сама кайфует и стонами крышу срывает.

— Марс! — вскрикивает, ногтями в щеки впивается.

Задыхаюсь, но сдерживаю себя. Бездна, как же в ней кайфово. Это чистая зависимость. Я зависим ею. Хочется постоянно её любить. Обнимать. Целовать. Ласкать. Просто касаться. Детей от неё хочется. Своих собственных. Наших. Прожить всю жизнь вместе. Состариться вместе. Слышать из её уст своё имя. И смех, и стоны. Особенно стоны.

— О боже, Марс! — вот опять хрипло просит.

И я всего себя отдам ей. Лишь бы рядом была. И так же сильно любила, как сейчас. Чтобы смотрела на меня вот так. С любовью и яркими молниями. Со страстью и желанием.

— Твои глаза, — шепчет Огонёк, тормозя меня и в грудь ладонью упираясь. — Марс! Твои глаза!

Барахтается подо мной. И вскрикивает. Потому что не даю сбежать. Перехватываю её кисти и прижимаю к столу чуть выше головы. Губы сминаю, целую неистово.

Толкаюсь глубже. Быстрее. И чувствую, как она замирает подо мной. Член просто в тисках зажимает. С моих губ стон срывает. Бездна, я умру в ней, и это будет самая прекрасная смерть.

— Давай, Огонёк, — шепчу, рвано целуя, — сожги меня дотла.

— Ещё, — выдыхает, корябая по шее.

В глаза заглядывает, меня от её искр всего коротит. Громко застонав, выгибается и рассыпается в моих руках. Так красиво кончает, что меня кроет следом за ней. Будто шокером под дых бьёт.

Наваливаюсь на неё, упираясь локтями, чтобы не придавить. Жена у меня очень миниатюрная. Восстановить дыхание пытаюсь. Не особо получается. Лана тоже дрожит подо мной, по волосам влажным гладит. Зарывается и тянет.

— У тебя очень красивые глаза. Янтарно-солнечные, с вкраплениями, — шепчет с закрытыми веками.

— Откуда ты знаешь? — усмехаюсь, целуя в уголок губ.

— Вижу, — хмыкает Огонёк, распахнув свои глаза и посмотрев прямо в душу.

Быстро перекатившись, вскакиваю, схватив какой-то хромированный диск Макса, смотрю на своё отражение. Пелена прошла. Она рассосалась? Вот так просто?

— Мы забыли о защите, — вздыхает жена, садясь и накидывая валяющуюся клетчатую рубашку Макса.

— Хватит с нас защиты. Я хочу сына и дочь, и ещё дюжину детей, — отбрасываю в сторону диск и подхватываю на руки Лану.

— Нет, явно рановато пелена спала, — хихикает женщина, ударяя по плечам. Но охотно льнёт к груди, явно не прочь продолжить начатое.