В объятьях звёзд

Глава 37

— Лан, — в комнату заходит Макс. Сам ко мне пришёл. Удивительно. Нужно было согласиться замуж за другого выйти, чтобы этот внимание уделил. Вскидываю голову. Да, я зла и раздражена. Имею, чёрт возьми, право! — Привет.

— Упрекать будешь? — скрещиваю руки на груди и губы поджимаю.

— Нет. Подумал, тебе захочется поговорить или помолчать, — пожимает плечами, грея в ладони пузатую чашку. Киваю. Поговорить или помолчать. Я согласна. Макс пересекает комнату и, сев рядом, передаёт бокал мне.

— Спасибо, — улыбнувшись, делаю глоток. Мой кофе. Сладкий. Крепкий. — Вся моя новая жизнь похожа на американские горки. Это, знаешь, такие качели. Вагонетки едут на специальных рельсах, резко меняя скорость и направление. Вот и моя жизнь точно такая же. То тихо и медленно идёт всё к лучшему. Налаживается быт. А в следующую секунду меня берут и наотмашь бьют под дых, прижимая к полу. И я не знаю, сколько ещё скачков выдержу, прежде чем сорвусь, сломаюсь и сдамся.

— В мире много зла. Столкнувшись с ним, ты нарастишь броню, но не сломаешься.

— Откуда ты знаешь? — усмехаюсь и кладу голову на плечо парня.

— Просто знаю.

Молчу. И Макс молчит. Он всегда умел молчать, когда слова не нужны. Мы просто сидим рядом. Плечом к плечу. Я пью кофе и смотрю на пустую стену. И сейчас. В эту минуту. Ощущаю себя дома. В нашей квартире. На Земле.

— Спасибо, Макс, — выдыхаю, отложив пустой бокал.

— За что? — удивляется он, встрепенувшись.

— За то, что ты есть. И за поддержку.

— Это в любое время, — хмыкает он. — Ты не обязана делать то, что не хочешь. Не обязана жертвовать собой. Это не твоя война.

— И что мне сделать? Отойти в сторонку и не мешать?

— Да, чёрт возьми!

— Поздно отходить в сторонку. Я заварила всю эту кашу, мне и расхлёбывать.

— Хватит уже жертву из себя строить, Лана! — срывается Макс и вскакивает. — Что ты сделала? Нейрограф отдала в чужие руки?! Так это мог сделать и я, будучи репликантом. Так и планировал, между прочим. Исключим из уравнения твоих подруг. Передал бы я прибор. Дальше что? Не послушала старуху и нарушила договорённость, сказав эмиссару? Так он и без тебя всё знал, потому что прослушка стояла. И точно так бы поступил. Навесил маячок, и Тома, разозлившись, дала объявление на твою персону. Не пошла овцой на заклание и пряталась от убийц. Тогда бы Гелю не похитили?

— Да! Не похитили бы!

— Уверена? Думаешь, устранив тебя, Тома остановилась бы? — выгибает бровь Макс.

— Нет, — выдыхаю, запал иссяк. — Я вообще не знаю, чего хочет Тома. Что ей ещё нужно. Она уже сменила внешность, добилась своего, стала молодой. У неё есть деньги и возможности. Уезжай в какую-нибудь глушь и живи спокойно.

— Не дадут ей жить спокойно. Стейбек не даст. И это она знает. Найдёт рано или поздно. И сейчас Тома совершила фатальную ошибку. Если до этого Стейбек наблюдал сквозь пальцы, давая возможность проявить себя Старкару и остальным. То теперь ради своей жены он её не просто достанет и убьёт. Он её замучает до самой старости и показательно казнит.

— Ты откуда знаешь? Только не говори: просто знаю.

— Потому что видел сам, что бывает с теми, кто его предал. Вчера, когда Корпус закрылся железным занавесом, он остался, чтобы допросить весь штат.

— Расскажи, что было.

— Нет, не расскажу. Он твой будущий свекр, — покачав головой, Макс отходит к картинке с пегасами.

Он прав, лучше мне не знать тех ужасов, на которые способны эти гуманоиды.

— А что ты утром нашёл-то? Ты Регору показывал, — меняю тему, взбираясь с ногами на кровать.

— Запись одну, по которой, возможно, мы сможем найти Тому, — охотно переключается Макс и тоже садится рядом.

Около двух часов мы самозабвенно общаемся, как в старые времена, когда ещё не встречались, а просто дружили. Строим догадки. Все тридцать лет Тома раз в месяц ездила по одному и тому же маршруту. Дни всегда разные и спонтанные. Поэтому никто особо не обратил внимания. Мало ли куда едет старушка раз в месяц. А вот дотошный Макс от скуки занялся вычислением её передвижения. Это всё детективные фильмы повлияли на него, что мы пачками смотрели по вечерам. Не иначе.

Так вот, как оказалось, старуха ездит на кладбище. Регор уже занимается этой зацепкой и выясняет, чью могилу она посещала. Мы много теорий выдвинули. От умершей мамы до ребёнка. Но мне вспоминаются её слова, сказанные у могилы Макса. И я почему-то уверена: это муж, жених, любимый. Тот, кому она подарила крылья, а он улетел.

— Стой! А откуда ты вообще помнишь, что бы сделал, будучи репликантом? — останавливаюсь я.

— Не помню, записи из лаборатории просмотрел. Эта старая всю информацию вытянула из меня. Дотошно спрашивала каждую мелочь, пока свои испытания проводила и устанавливала фаервол, чтобы я восстание машин не начал. Не знаю, была ли в курсе о камерах в лаборатории. Про Землю, про репликантов, про корпорации, про челнок и почему были выбраны именно эти колонисты. Единственное — репликант не давал ей никаких формул и чертежей, упрямо твердя, что это твоя собственность.

— Сейчас скажу глупость, — выдыхаю, грустно улыбаясь.

— Ну-ка, удиви, — вскидывается Макс.

— Я скучаю по репликанту, — признаюсь, отслеживая реакцию. А мужчина недоумённо удивляется и не знает, как реагировать. Хихикаю глупо. Сама знаю, дурость полная.

— Ну, знаешь, я думал, скажешь: по тебе скучаю там. А ты по железяке тоску гоняешь, — усмехается он.

— Ничего ты не понимаешь, железяка заботился обо мне, законы заставлял учить, режим требовал не нарушать.

— И даже кофе варил? — посмеивается Макс.

— Вот к кофеварке ему нельзя было притрагиваться без посторонних, — сдуваюсь я, и мы хохочем. — Ладно, ты победил эту битву!

— Благодарю великодушно, — фыркает брюнет. — И какой приз?

— Выбирай, — развожу руками. У меня ничего нет, но я куплю и подарю.

— Поцелуй! — выпаливает он. Ну точно, брат Регора!

Не успеваю ответить, Макс притягивает к себе и закрывает рот поцелуем.

Тёплые губы на моих губах. Поцелуй совсем ласковый, изучающий. Мужчина совершенно не напирает, гладит, пробует. И это так щемяще нежно. Будто я вновь на первом свидании с ним. И это наш первый настоящий поцелуй. Как в старых фильмах. На ступеньках подъезда.

Всхлипнув, жмусь крепче, обнимаю сильнее за шею и тихо умираю в его руках. В любимых руках. Не думать о прошлом. Наслаждаться настоящим.

— Нужно ещё пару битв, — шепчет Макс, слизывая свой вкус с моих губ.

— Зачем?

— Чтобы тебя поцеловать на правах победителя, — прикусывает нижнюю губу и тянет немного.

— Ты выиграл ещё одну, — выдыхаю, трепеща, и тянусь за новым поцелуем.

— Какую? — отвечает с жаром Макс, переплетая наши языки.

— Потушил мою злость, репликант почти всегда раздражал и... — мысль теряется, потому что губы Макса творят что-то невероятное.

Нас отвлекает вибрирующий коммуникатор мужчины. Он нехотя отстраняется и отвечает на звонок. Поправляю причёску, глупо улыбаюсь, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Главное сейчас — ничего не испортить своими ожиданиями и надеждами. Всего лишь поцелуй. Первый для Макса... Для нас.

— Прости, Лан, мне нужно списки проверить. Поговорим позже? — извиняется Макс, зажимая плечом ком.

— Да, конечно, — киваю слишком воодушевлённо.

Мужчина быстро выходит, продолжая общаться с абонентом. Но на пороге останавливается и, вернувшись, целует меня в губы. Три раза. Обычный простой чмок. Три раза. Чёртовых три раза! И я опять вся в слезах. Потому что так делал жених. Когда мы прощались, он уезжал куда-то без меня, всегда три поцелуя перед выходом.

Дышим, Лана. Просто дышим. Собираемся. И пора выйти из комнаты. Поесть чего-нибудь, пообщаться с кем-нибудь. Лишь бы в четырех стенах не сидеть и не накручивать. Да и узнать последние новости.

Умывшись, переодеваю дурацкое платье обратно в спортивку. И выхожу в коридор. В кабине лифта народу что-то слишком много. Четверо работников линкора.

— Подождёшь? Мы вниз, — спрашивает один из подчинённых Асада.

— Да нет, прокачусь с вами, — пожимаю плечами и захожу. Мужчины широкие все, теснее жмутся и не ворчат. — Есть какие-нибудь новости?

— Сейчас узнаем вместе, — хмыкает второй товарищ.

Кабина останавливается на последнем этаже. Тут у них ангар. Значит, кто-то прилетел. Двери открываются, и я замечаю десяток разных и незнакомых космолётов. Ангар у линкора большой и личные корабли сотрудников обычно под специальными чехлами. И все белые. А эти разных цветов и с непонятными гербами.

— Тебе лучше подняться поскорей наверх, — тревожно обращается один из ребят, пока остальные пытаются закрыть меня.

Только вот я сталкиваюсь взглядом с Эгордом, выходящим из джета. Тяжёлый, цепкий взгляд будто стальным прутом приковывает. Отвожу глаза в поисках своих. Замечаю Марса с Ансером и Стейбека со Старкаром.

В мозгу будто тумблер щёлкает. Вряд ли бы Стейбек и Эгорд встретились на нейтральной территории. Ага, линкор очень нейтрален. Но раз Эгорд ещё жив и не в наручниках, значит, будут переговоры. Если сейчас просто останусь в кабине лифта и сбегу наверх, то вызову подозрения и могу сорвать эти переговоры.

Что я делаю, дура? Ласточкой лечу в объятья Старкара. Хотела изначально к Ансеру, но нет. Обойдётся. Я его, конечно, отлупила за вольности и обругала, даже пообещала отбить причинное место, если будет наглеть.

Стар, как всегда, ловит меня сразу же. Оплетаю его руками, ногами, зарываюсь носом в шею, вдыхаю запах.

— Я обижена, — капризно тяну.

— Колючка моя шипастая, — урчит ласково Стар, растирая спину. — У нас дел много. Ты претензии подкопи к вечеру.

Выпутываюсь из рук и с широкой улыбкой иду к хмурому Ансеру. Он явно не ожидал, что спектакль не окончен. Подхватывает на руки. Звонко целую в губы и останавливаю за подбородок, чтобы не лез с языком ко мне.

— Зачем ты пластырь снял? — строго отчитываю, разглядывая синячище со скобами.

— Лапуль, чешется, — явно развлекается брюнет.

— Значит, заживает.

— Поцелуешь — совсем пропадёт, — играет бровями Ансер.

— Поцелую. Вечером. Как ему претензии все выскажу, — хмыкаю и сползаю с рук.

— Здравствуйте, — на Стейбеке смелость заканчивается, он выглядит очень грозным.

— Привет, принцесса, — правда, вот голос у него почти тёплый. И улыбка даже не вымученная.

— Я не принцесса, — бормочу, пятясь.

— Невеста принца, значит, принцесса, — хмыкает Стей и проходит мимо меня к лифтам, возле которых их уже ждёт Эгорд. Вслед за ним уходят Ансер со Старкаром, а меня за талию придерживает Марс.

Как только команда эмиссара забирает всех наверх, мы с Марсом тоже заходим в лифт и поднимаемся на жилой этаж. Мужчина провожает до каюты и тянет свою армиллу. Без слов, обнимашек и лишних ухмылок. Она у него цвета пламени, оранжево-жёлтая, а вот герб тоже инопланетный лев.

— Через полчаса зайдёшь в зал для переговоров в седьмом секторе и пригласишь всех на ужин. Хорошо? — серьёзно и тихо инструктирует, киваю.

— Марс, — останавливаю за руку, сама заглядывая в глаза и прижимаясь, — есть хоть какие-то новости? Регор с Асадом улетели сразу за вами. И.. Я в неведении просто съедаю себя.

— Пока нет, и это тоже хорошо, не так ли? — Марс гладит большим пальцем по щеке, будто невидимую соринку убирает. — Мы найдём их обеих.

Кивнув, отпускаю мужчину, он подмигивает и исчезает в коридорах.

Эти полчаса тянутся бесконечно долго. Я перебираю немногочисленные вещи, решаю надеть очередное платье, чтобы как-то соответствовать таким «завидным» женихам. Верчу три браслета на руках и очень хочу к Регору. Мне нужна его монументальность, серьёзность и поддержка. Только он может найти нужные слова, чтобы успокоить метания.

Бросив очередной взгляд на часы, понимаю, что уже прошло тридцать пять минут. Быстро выскакиваю в коридоры, распрямляю подол сарафана. Платья не нашлось, но зато точно такой же сарафан нежно-голубого цвета лежал в упаковке и даже с биркой. Не знаю, кто именно купил его. Марс, который сжёг. Или Регор. А может, и вовсе Асад. Но приятная мелочь слегка подняла настроение.

Жду лифт, прикрываю глаза и делаю дыхательное упражнение. И как только двери открываются, шагаю в кабину.

— Вот мы и встретились вновь, — с картавым хрипом растягивая слова, мурлычет совершенно не тот, кого я ожидала увидеть. Испуганно распахиваю веки и отшатываюсь обратно, но Эгорд быстро перехватывает за талию и тянет на себя, а за спиной закрываются створки. — Ну куда же ты, лапуля? – будто специально копирует Ансера. – Такая храбрая, дерзкая, испугалась?

— Отнюдь. Просто не ожидала, — очень стараюсь казаться уверенной в себе, поднимаю руку с браслетами двух братьев, показательно заправляю волосы за ухо. — Не боитесь лишиться мира?

— Из-за того, что проехался в одной кабине лифта с чужой Вейлой? — расплывается в улыбке Эгорд. — Это ведь ты зашла.

— Но ваша рука на моей талии, — храбрюсь из последних сил.

— О, и правда, — усмехается мужчина, плавно оглаживая бок и нехотя убирая. — Она бионическая, иногда живёт своей жизнью. Так что? Повторишь мне в глаза?

— Конечно, — вскидываю повыше подбородок, заглядывая в лицо бандита. Он не так ужасен на самом деле. Бородатый и шрам тянется от брови до скулы. Но даже он не уродует, а делает его опасным скорее. Глаза не чёрные, как были у голограммы. А скорее тёмно–пурпурные, почти аметистовые. Необычный цвет. И самое главное — искр нет. Поэтому теперь совершенно искренне и с улыбкой выдаю:

— Увы…

— Увы… — повторяет Эгорд, растягивая губы в улыбке. — Странно, что твой эмиссар не убил с особой жестокостью Отступника. Ведь с ним у тебя тоже молний нет, Лапуля.

— Что? — опешив, теряюсь немного. Просто не понятно, кто такой отступник. Ансер? Это его кличка? Странная какая-то. И ведь правда нет. И я даже не задумалась, что будет, если отсутствие молний кто-то заметит? А вот и ответ, блин. Заметили.

— Какое искреннее удивление! — каркающе хохочет бандит и теснит меня к стенке кабины. — Знаешь, что больше всего выводит меня из себя, лапуль?

Мотаю головой. Страшно немного. Чёрт! Когда уже лифт приедет на седьмой этаж. Где, блин, все? Почему никто не охранял его!

— Не знаешь? Я скажу, — усмехается Эгорд, прижимаясь ещё ближе, задевая широкой грудью мою небольшую, — Ложь. Я ненавижу, когда мне лгут и водят за нос.

— Понимаю, меня тоже это дико бесит, — соглашаюсь, вроде где-то вычитала, что с преступниками лучше соглашаться. — Но вы ошиблись.

— Неужели? Что ж, проверим прямо сейчас. Ты ведь хотела присоединиться к жениху за столом переговоров? — опять улыбается паскудненько Эгорд, вынимает из-за спины кастет и надевает его на пальцы. Показательно так, поправляет, играет пальцами, сжимает, разжимает кулак. И отступает на шаг назад, занимая другой угол лифта.

Чёрт. Чёрт! И коммуникатора нет, чтобы как-то знак подать. Теперь я просто мечтаю, чтобы кабина застряла между этажами. Не хочу, чтобы кто-то пострадал. Отвернувшись к дверям, просто молюсь всем всевышним. Не знаю о чём. Чтобы молнии появились? Или чтобы Ансер внезапно куда-то по делам ушёл? Что угодно, лишь бы быстрее этот Эгорд убрался и не лез к моим мальчикам.

Двери лифтов открываются, и я уже по ботфортам понимаю, кто стоит перед нами, широко расставив ноги. За спиной покашливает Эгорд, будто смешок прячет. А мне страшно голову поднять. Хочется, чтобы и у меня, как у Марса, белесая пелена на глазах появилась.

Медленно поднимаю голову, скольжу взглядом по ногам, бедрам, торсу, торможу на вздымающейся грудной клетке и мощной шее с выпуклыми венами. Секунды превращаются в вечность. У стоящего напротив мужчины кадык дёргается. Он у него тоже выдающийся. Ансер весь большой. Опасный. Бандит. Вот только страшит меня тот, кто стоит за спиной.

Облизнув губы, продолжаю осмотр, щетинистый квадратный подбородок, пухлые губы изогнуты в зверино-яростной улыбке. Такой фальшивой. Прямой нос. И наконец… Глаза… Горчичное–медовые, словно раскалённая медь.

Ансер смотрит сейчас на Эгорда. Препарирует всем своим видом, но вот его взгляд перемещается на меня. Из-за слёз дурацких мне мерещатся искры в его глазах. Яркие, почти ослепляющие.

— Стервятник, блять! Ты берега попутал?! — рычит Ансер, заметив слёзы и грубовато притягивая к себе. — Тише, маленькая, просто скажи, что он сделал, и я его убью.

— Какая нежная у тебя Вейла, Сер, испугалась бионической руки, — усмехается Эгорд и, хлопнув по плечу Ансера, выходит из лифта.