В огне страсти

Глава 15

Все случилось мгновенно. Джинни просто глазам своим не поверила — так быстро действовал Дункан. Она даже не успела открыть рот и крикнуть ему «Берегись!», а кинжал уже вонзился в шею противника, попав в единственное не защищенное место над доспехом.

Вспышка страха за Дункана оказалась ничтожной в сравнении с благоговением и восхищением, которые Джинни испытала, когда он точно рассчитанным движением избавился от угрозы. Она никогда раньше не видела, как он сражается, но если судить по его мрачному, безжалостному лицу, становилось понятно, каким образом Черный Горец заработал свою грозную репутацию.

Она даже думать не хотела, что могло бы случиться, не появись Дункан вовремя.

И хотя Джинни ничуть не скорбела о смерти негодяя Макинтоша, пытавшегося ее похитить, она искренне сожалела, что погиб он от руки Дункана. На мгновение Джинни испугалась, что начнется сражение, что Макинтоши пожелают отомстить за гибель своего предводителя, но после напряженной минуты те просто забрали его тело и уехали прочь. Опрометчивый молодой капитан подписал себе смертный приговор, попытавшись выстрелить в спину Дункану. Что заслужил, то и получил.

К тому времени, когда они миновали ворота замка, там уже горели факелы, а на серые каменные стены опустился призрачный туман. Джинни не стала дожидаться ничьей помощи. Когда грум подбежал к ее коню и взял его под уздцы, она спрыгнула на землю и помчалась вверх по лестнице.

Джинни ворвалась в замок и сразу же увидела свою дочь. Элла стояла у дверей, глядя на нее широко распахнутыми глазами, щеки ее раскраснелись от огня камина, а лицо было таким смущенным, какого Джинни у нее никогда не видела. Крохотные губки дрожали.

— Прости меня, мама!..

Глаза Джинни наполнились слезами. Эмоции захлестывали ее большой жаркой волной. Только теперь она поняла, что могла потерять. Не говоря ни слова, Джинни опустилась на колени и обняла свое дитя, прижав девочку к себе с такой силой, словно решила никогда больше не выпускать из объятий.

Посмотрев вверх, она увидела, что подошел Дункан. Их взгляды встретились.

— Спасибо, — прошептала Джинни. Он молча склонил голову.

Слезы все текли и текли, и наконец Элла начала вырываться. Джинни взяла ее за хрупкие плечики и слегка отодвинула от себя, приняв самый строгий вид, на какой была сейчас способна.

— Даже не вздумай снова выкинуть что-нибудь подобное. Ты вообще представляешь, что могло случиться?

Элла закусила губу.

— Я же не думала, что меня могут спутать с оленем. Джинни побледнела.

— Что?! Дункан вздохнул:

— Деревья засыпало снегом, так что видно было плохо. Элла спряталась за кустом, а на ней была одежда такого цвета, — тут Джинни заметила, что девочка так и не сняла одежду, которую стащила из сундука брата, — что один из моих людей принял ее за оленя.

Джинни обессилено опустилась на пол и подняла глаза на Дункана.

— Ты его вовремя остановил. — Ей не требовалось ответа, она и так все поняла. Дункан кивнул. Не в силах справиться с собой, Джинни сидела на полу и молчала.

Элла настороженно посмотрела на нее.

— Мама, тебе нехорошо?

Джинни замотала головой. Ее душили слезы, в горле стоял горячий комок. Он спас жизнь ее дочери! Дункан протянул ей руку и помог встать на ноги.

— Кажется, мне здорово влетит, да? — спросила его Элла. И Дункан серьезно кивнул.

Джинни успела немного прийти в себя.

— Ты не послушалась меня, Элла. Я говорила, что не разрешаю тебе охотиться. Нельзя вот так убегать и делать все, что взбредет в голову. Один человек потерял жизнь, и только чудом не погибли двое — Уильяма нашли со стрелой в спине, но он еще дышал.

Элла склонила голову набок, явно о чем-то раздумывая.

— Ты тоже попала в беду, потому что убежала…

Дункан издал какой-то неопределенный звук, тут же сделав вид, что просто закашлялся, но Джинни все равно метнула на него сердитый взгляд. Элла была очень смышленой девочкой — даже слишком, прямо скажем. Ее невинное замечание оказалось неприятно верным.

— Я взрослый человек, Элла, и сама могу принимать решения. Кроме того, я сообщила, куда направляюсь.

Девочка покорно кивнула.

К ним подошла маркиза.

— Слава Богу, ты благополучно вернулась! — Она взглянула на Дункана. — Возникли какие-нибудь сложности?

Джинни оцепенела, готовясь выслушать нотацию, которая непременно последует, когда свекровь узнает о нападении.

Дункан шагнул вперед раньше, чем она успела ответить.

— Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.

И хотя Джинни понимала, что это всего лишь временная передышка, она все равно была ему благодарна.

— Ну все, мне, пожалуй, пора, — сказал Дункан. Джинни заметила, что он старается избегать маркизы. Достаточно того, что у нее уже пробудились подозрения, поэтому ни к чему их усугублять. — Между прочим, Элла права. Тебе не следовало уезжать. Нужно было дождаться меня.

Он ее не осуждал и не бранил — в его голосе слышалась искренняя забота. Обычно такие намеки на безрассудство сердили Джинни, и она начинала возражать, но сейчас просто хотела, чтобы он понял.

— Я должна была поехать. — Она подняла на Дункана глаза. — Каждая минута ожидания была мучительной. Ты не представляешь, каково это — сидеть и ничего не делать. Я чуть с ума не сошла из-за этой девчонки.

— Ты не будешь ее очень сильно ругать? Малышка поняла, что поступила неправильно.

— Надеюсь. Теперь я разрешу ей выйти из замка лет через десять.

Дункан хмыкнул:

— Будь она моей дочерью, я бы, пожалуй, поступил так же. Клянусь, эта девчонка отняла у меня десять лет жизни, когда там, в лесу, я понял, что это она, а вовсе не олень.

«Будь она моей дочерью…» Сердце Джинни болезненно сжалось. Из него получился бы чудесный отец. Он так много сделал для них с дочерью. Но можно ли ему довериться целиком и полностью?

От этого решения зависело слишком многое. Джинни не могла решать такие проблемы под влиянием нахлынувшего чувства. Хоть раз в жизни следует хорошенько все обдумать.

Сделав глубокий вдох, надеясь, что Дункан не заметил ее смятения, Джинни снова подняла на него глаза.

— Тот человек тебя узнал?

— Да. — Похоже, смена темы его несколько разочаровала. — Я сражался с ним при Гленливете.

— Он кому-нибудь расскажет?

— Сперва я бы сказал «нет», но теперь… — Дункан пожал плечами.

Потому что возникнут вопросы по поводу гибели сына Макинтоша.

— И что ты будешь делать? — спросила Джинни. Дункан хмуро посмотрел на нее.

— Не знаю.

Дункан медлил у двери и прислушивался, пытаясь уловить хоть какой-то посторонний звук. Ему нужно было убедиться, что все обитатели замка крепко спят. Но черноту ночи нарушало только потрескивание огня в камине.

И все-таки он колебался. Ему не нравилось то, что он задумал, все эти хитрости и ухищрения. Не в его духе рыскать ночами и действовать тайком. Но он ждал слишком долго и откладывать больше не мог. В глубине души он надеялся, что Джинни все-таки передумает и поможет ему.

Он подавил разочарование. Может, он и дурак, но после охотничьего приключения Эллы и попытки Джинни отыскать дочь (чуть не кончившейся катастрофой) Дункан позволил себе поверить, что она немного смягчилась. Что, может быть, она наконец расскажет ему все, что знает.

Тогда ему не пришлось бы под покровом ночи проникать в покои лэрда и рыться там в бумагах ее покойного мужа.

Дункану казалось, что Джинни уже готова была предложить свою помощь, но что-то ей помешало. Преданность семье? Мужу? Или что-то другое? Он не знал, но понимал, что нельзя так долго тянуть. С каждым днем угроза разоблачения становилась все сильнее.

А после того, что случилось сегодня утром, Дункан понял: время его истекло — псы уже спущены с поводков, и охота началась. Он послал Коналла в Инверери проверить, не пришел ли из замка Данун ответ Лиззи на его письмо, посланное на этой неделе. В нем Дункан просил сестру о помощи и сообщал, что весточки для него можно оставлять в гостинице. К счастью, его люди были отлично вышколены, и Коналл по пути сразу учуял ловушку. Из пивной через дорогу он заметил солдат в надетых для маскировки потрепанных пледах.

Дункан нахмурился. Кто-то наверняка перехватил его записку; сестра предать не могла. Но кто? Колин сейчас капитан замка Данун. Неужели брат отправил за ним солдат? После того как Колин десять лет назад его спас, Дункан даже думать не хотел, что такое возможно. Но из писем, полученных им от Лиззи за эти годы, складывалось впечатление, что сестра сильно отдалилась от Колина. Она восхищалась Джейми, доверяла Джейми, умоляла Дункана поговорить с Джейми. И хотя обычно в это время года Аргайлл находился в отъезде, Дункан предполагал, что охоту на него начал кузен.

Но кто бы это ни был, значение имело только одно — его возвращение перестало быть тайной. Теперь его разыскивают, и куда бы он ни направился, нужно быть предельно осторожным. Там, в пивной, Коналл выяснил, что слухи о возвращении Черного Горца уже разлетелись по всей стране. Стоит им достичь Эбойна, и маркизе не потребуется много времени, чтобы понять, кто он. А судя потому, как она на него смотрит, не исключено, что уже и поняла. Дункан не мог рисковать и выяснять, так ли это. Здесь дольше задерживаться нельзя.

Они уедут завтра.

Сначала он собирался поехать в замок Фруи, но теперь это слишком опасно. Раз слухи о его возвращении уже разошлись, замок Грантов — это первое место, где его будут ждать. Всякий поймет, что Дункан ищет способ вернуть свое доброе имя. Только Лиззи знает об узах, связывающих его с Джинни, но из-за маркизы рисковать нельзя.

Все эти годы Лиззи умоляла его обратиться к Джейми, и похоже, выбора у него нет. Но Дункан, черт возьми, хотел бы предоставить младшему брату что-нибудь еще, кроме своего честного слова.

Он обыскал покои лэрда в ночь, перед тем как заболел, но ничего не нашел. Не нашел и никакой личной переписки, и вот это его сильно беспокоило. Когда Джинни привела его сюда, он случайно увидел какую-то странность на деревянной стенной панели у камина — щель в резьбе, причем почти незаметную. У него даже волосы на затылке зашевелились — а вдруг слухи о потайной комнате правдивы? Прежде чем перейти в собственность Гордонов, замок Эбойн принадлежал рыцарям-тамплиерам, и слухи о секретной «комнате монахов» не прекращались годами.

Дункан осторожно открыл дверь и проскользнул в покои. Во внутренней комнате без окон было темно, только угли светились в камине. Дункану потребовалось несколько минут, чтобы отыскать подсвечник, но свечку он зажег быстро.

Еще какое-то время он дожидался, пока свеча разгорится, а глаза привыкнут к полутьме, потом огляделся и направился прямо к той неровности на панели у камина, которую заметил раньше. Провел пальцами по месту, где сходились две сосновые планки, и не только нащупал щель, но и почувствовал, что одна из планок немного приподнята. Наверняка это и есть скрытая панель, то есть дверь. Значит, должен быть способ ее открыть, но как?

Дункан нажимал на все розочки и ракушки — на все выступающие части резьбы. Потом начал последовательно искать любую подвижную часть… ничего. Он уже собрался схватить свой кинжал и открыть чертову дверь силой, но все таки решил на всякий случай проверить внутри камина — и угадал. Потянув за небольшую деревянную ручку, Дункан услышал негромкий щелчок.

Небольшая дверца — около четырех футов в высоту и трех в ширину — распахнулась. Просунув свечу в темноту, Дункан с трудом различил узкий каменный проход. Судя по запаху сырости, толстому слою пыли и паутине, им давно не пользовались. К счастью, проход оказался достаточно высоким, чтобы Дункан мог в нем стоять.

Пригнувшись, он прошел в дверь и немного помедлил, давая глазам привыкнуть, а потом осторожно шагнул вперед. Хорошо, что не поспешил, потому что ровный пол неожиданно сменился ступенями. Вероятно, это была полая часть внешней стены замка. Казалось, что лестница бесконечна. Оказавшись наконец внизу, Дункан понял, что находится под землей — под ногами был не камень, а грязь. Потолок стал низким, и ему пришлось идти, пригнувшись, все десять футов тоннеля. Он кончился внезапно, и Дункан оказался в небольшом помещении, посреди которого стоял старый стол. Должно быть, он нашел «комнату монахов».

Но на столе и нескольких стоявших в беспорядке стульях лежал такой толстый слой пыли, что было ясно — комнату не посещали очень давно. Воспользовавшись двумя канделябрами, в которых до сих пор стояли свечи, Дункан осветил помещение ярче. Он сразу начал искать место, где могли храниться документы. Заметил на столе шкатулку, открыл ее и увидел, что она набита бумагами. Пульс участился. Теперь Дункан не сомневался, что вот-вот найдет нечто крайне важное. Он вытаскивал пергамент за пергаментом, быстро просматривал их и откладывал, стремясь как можно скорее добраться до бумаг десятилетней давности. В шкатулке хранилась переписка Френсиса Гордона с едва ли не каждым лэрдом Шотландского нагорья, но никаких сведений о самом Дункане или о битве при Гленливете. Чуть позже Дункан понял, что смотрит на деревянное дно пустой шкатулки. Этого не может быть. Он был так уверен, что найдет нужные документы!.. Может, Джинни права и ее муж не имел никакого отношения к тому, что с ним случилось? Складывая бумаги на место и закрывая шкатулку, Дункан испытывал чувство вины. Может, проще было поверить Джинни?

Но чутье редко его подводило. Он еще раз окинул взглядом комнату и остановился на сундуке, засунутом в небольшую нишу в стене. Подняв крышку, Дункан увидел толстую стопку пергаментов.

Нервы его внезапно напряглись. Вот оно! Он вытащил бумаги и начал их читать.

В самом низу обнаружилась пропавшая карта, свернутая в несколько раз и помятая на сгибах. На ней остались капли воска на месте печати, а на обратной стороне одной из складок было написано: «Это попало ко мне совершенно неожиданно. Считай это подарком к помолвке».

Грант.

Мысли обгоняли одна другую. Что означает «подарок к помолвке»? Так, выходит, Джинни все время об этом знала? Он-то решил, что ошибался, что она его не предавала! Он хотел ей поверить!

Через несколько страниц нашлось короткое послание, снова от Гранта к Френсису Гордону, датированное тремя днями позже битвы, тем самым днем, когда в его вещах нашли золото. В нем речь шла о приезде короля, а в конце Дункан прочитал несколько слов, от которых похолодел: «Пусть слухи, на которые ты намекал во время нашей последней встречи, тебя больше не тревожат. Я разобрался с этим делом и могу заверить тебя, что ничто больше не помешает твоей помолвке».

«Этим делом» был он.

Все внутри словно скрутилось жгутом. Найденные доказательства оказались слабым утешением.

Дункан почувствовал легкое движение воздуха, а на его плечо упал луч света.

— Что ты здесь делаешь?

Он окаменел, услышав голос Джинни. Он был так поглощен найденными бумагами, что не услышал приближающихся шагов. Держа карту в руке, Дункан медленно обернулся. Джинни стояла у входа в тоннель, держа в руке свечу.

Длинные рыжие локоны, сверкавшие золотом в свете свечи, беспорядочно обрамляли ее лицо и падали на плечи, обтянутые мягким бархатом домашнего платья. Господи, она такая красивая! Настолько красивая, что на нее больно смотреть. Дункан с отвращением подумал о вновь закравшемся в его душу сомнении.

— Что ты здесь делаешь? — повторила Джинни. Тут взгляд ее упал на бумаги у него за спиной, и лицо ее исказилось от ужаса. — Боже, ты за мной шпионишь?!

Дункан не стал ничего отрицать, а просто протянул ей несколько документов, глядя на Джинни жесткими ледяными глазами.

— Ну-ка объясни мне вот это!

Не зная, чего ожидать, она взяла смятый пергамент. Пальцы ее дрожали.

А сердце глухо бухнуло, стоило Джинни понять, что она держит в руках ту самую карту, которую Дункан якобы продал ее отцу. Она перевернула ее, прочитала записку, а потом и письмо.

Ничего не сказав, Джинни протянула все ему обратно. Ее знобило. Боже милостивый, что же натворил ее отец? Ей так хотелось думать, что он тут ни при чем, что карта случайно попала к нему в руки. Неужели и Френсис был в это замешан? Даже сама мысль об этом казалась ей предательством.

— Почему ты так стараешься впутать в это Френсиса? Даже мой отец пишет, что карта попала к нему неожиданно.

— И как же?

В груди все сжалось.

— Не от меня, если ты на это намекаешь.

— А от кого?

— Неужели больше ни у кого не было такой возможности?

— Я снимал с плеча сумку всего дважды. Один раз, когда был с тобой, и второй — когда вернулся в шатер.

— И ночевал ты там один?

Дункан посмотрел на нее долгим взглядом.

— В шатре спали мой отец, брат и несколько ближайших соратников отца.

— Однако ты сразу решил, что виновата я? Он долго молчал.

— Мне не хочется так думать.

Их взгляды встретились. Дункан смотрел на нее так, словно очень хотел ей поверить.

— Ну хорошо, а письмо? Ты все равно утверждаешь, что твой отец никак не связан с тем, что случилось со мной?

Джинни потупилась.

— Это могло означать все, что угодно. — Собственные слова показались ей фальшивыми. Отец был в этом замешан, и Джинни знала это так же хорошо, как и Дункан.

Он еще какое-то время продолжал смотреть ей в глаза, словно ждал, что она опомнится. И наконец скажет правду.

Господи, как ей этого хотелось! Стоя так близко к нему, ощущая исходящую от него силу, Джинни мучительно хотела к нему прикоснуться, броситься к нему в объятия, прижаться щекой к плечу, вдохнуть его теплый пряный запах и забыть о своих бедах.

Но пусть инстинкты требуют забыть об осторожности, опыт научил ее держать себя в руках. Дункан имеет право вернуть себе честное имя, он заслуживает этого, но Джинни должна защищать сына. Она понимала, что теперь, когда Дункан нашел документы, все значительно усложнится. Ей казалось, что она живет в карточном домике и что он вот-вот развалится, поскольку Дункан выдергивает из него карты одну за другой.

Он никогда не поймет, почему она на это пошла. Он сочтет очередным предательством то, что она по-прежнему поддерживает отца и мужа, хотя уже подозревает, что именно они его и погубили. Джинни знала, чем жертвует, но стоило подумать о сыне, которому придется страдать из-за ее ошибок…

Если Дункан докажет причастность Френсиса, лучшее, на что может надеяться ее семья, — это обвинения графи Аргайлла в измене. В худшем случае король откажется утвердить ее сына в правах собственности. А уж если Дункан узнает правду о рождении Дугалла…

Скандал будет ужасным — и последствия его тоже. Джинни тут же вспомнила, как ей жилось, когда мать сбежала. Косые взгляды, пересуды, внезапная тишина в комнатах, куда она входила. А получить клеймо «незаконнорожденный» еще ужаснее. Она не может так поступить с сыном.

Должно быть, это решение отразилось на ее лице. Она почувствовала, как Дункан отшатнулся. Почувствовала, как лопнула связывавшая их невидимая нить. Лицо его замкнулось. Он сделал шаг назад и сунул карту и письмо в мешок.

— Я уеду завтра же. — Голос его звучал ровно, бесстрастно.

Джинни вздрогнула. Уедет. Опять. Сердце словно сжало в тисках. Ну почему же ей так больно? Она знала, что это случится. Она сама сделала свой выбор, и жить с этим ей придется долгие годы.

— Понятно. — Джинни подняла на него глаза, чувствуя, как мучительно болит сердце. — Куда ты направишься?

— К брату. Джейми сейчас ближайший советник Аргайлла.

Джинни в ужасе отпрянула. Должно быть, Дункан сошел с ума!

— Если ты ищешь милосердия, то у дознавателя его не найдешь.

— Я ищу не милосердия, а справедливости! — отрезал Дункан, глядя на нее жесткими, будто стальными глазами. — И мой брат поможет мне.

Упрек попал в цель, чего Дункан и добивался. Но как же ей сказать, что она и хотела бы помочь ему, да не может?

— Я расскажу ему все, что выяснил, и тогда будет понятно, достаточно ли этого, чтобы убедить кузена.

— Ты думаешь, он поверит тебе? Дункан пожал плечами.

— Конечно, хорошо бы еще знать, откуда появилось золото.

— И кто тот человек, что украл карту, — подсказала она негромко.

Дункан посмотрел ей в глаза.

— Да, и кто тот человек, что украл карту, — эхом повторил он.

Вряд ли Дункан считал ее полностью искренней, но довольно и того, что он готов признать — карту мог взять кто-нибудь другой. Он так долго был убежден в ее вине — и не без оснований! — что Джинни и рассчитывать не могла так сразу его переубедить. Как бы ей этого ни хотелось.

. — Ты поедешь в замок Аског? — «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи «да»!!!»

Дункан кинул на нее странный взгляд.

.— Нет. В последнем письме Лиззи говорила, что Джейми с молодой женой решили провести зиму в Каслсуине.

Нет! Джинни похолодела. Дугалл воспитывается в Каслсуине.

Сердце ее бешено колотилось, наверняка Дункан это слышит. Ей казалось, что оно грохочет, как барабан. Несмотря на ночную прохладу, ладони ее увлажнились, и на лбу выступил пот. Дункан увидит Дугалла. Ее пальцы невольно сжались, сминая бархат платья. Все инстинкты кричали: «Ни в коем случае!»

— Я поеду с тобой! — выпалила Джинни.

Он прищурился. Такая странная перемена опять возбудила в нем подозрения.

— Это еще зачем?

Джинни не знала зачем, но понимала, что должна сделать хоть что-нибудь. Может быть, она и не сумеет помешать им встретиться, но зато сможет отвлечь Дункана. Одно она знала точно — невозможно оставаться дома и ждать, когда разразится катастрофа.

Тщательно следя за лицом, стараясь оставаться невозмутимой, Джинни сказала:

— Если ты будешь путешествовать как один из моих стражей, меньше опасности, что тебя узнают. После того, что ты сделал для меня и Эллы, это самое малое, чем я могу тебя отблагодарить. Кроме того, — как бы между прочим добавила она, — я с удовольствием повидаюсь с сыном.

Он посмотрел на нее долгим взглядом. Проницательные синие глаза стали совсем темными.

— Поэтому ты и решила поехать со мной, Джинни? Чтобы не дать мне бросить тень на отца и мужа?

Джинни поморщилась. Об этом она совершенно не думала, но пусть он лучше считает, что так оно и есть. Все, что угодно, лишь бы Дункан не догадался о настоящей причине: стоит ей представить, что он подойдет к ее сыну ближе чем на милю, и становится так страшно, словно кто-то забивает ей в позвоночник железные гвозди.