В огне страсти

Глава 23

Когда люди Колина вернулись из замка Данивэг с пустыми руками, Дункан вздохнул свободнее. Леди Макдоналд заявила, что Джинни покинула остров рано утром. Правда ли это, Дункан не знал, но хотел, чтобы Джинни оказалась как можно дальше от его брата.

Для них обоих будет лучше, если он уплывет с острова без нее. Дункан сомневался, что Колин поверил в его равнодушие, и не хотел, чтобы тот начал проверять, вправду ли ему все равно. Если Джинни здесь нет, Колин не сумеет использовать ее против Дункана. Более того — может быть, бежать и не придется, но уж если такая Необходимость возникнет, без Джинни все пройдет намного проще.

И все-таки очень не хотелось покидать остров без нее. Он рассердился на Джинни за то, что она не рассказала ему про Дугалла раньше, но больше всего злился на себя. Только он виноват в том, что бросил беременную Джинни. Недостаток доверия стоил ему не только любимой женщины, но и собственного сына. Эту ошибку исправить трудно, но Дункан поклялся, что сделает для этого все, что в его силах.

Он вспоминал прошлую ночь, раскаиваясь в том, что произошло. Нужно было упасть перед ней на колени, умолять о прощении, а он просто ушел, хлопнув дверью и угрожая уничтожить все то, что Джинни сделала для их сына.

Если она уплыла с острова, он не будет ее за это винить.

Но зато клянется, что все исправит и помирится с Джинни, если представится хоть малейшая возможность.

На вельботе Дункан внимательно наблюдал за отношениями брата с его людьми, и то, что он увидел, ему не понравилось. Колин легко впадал в гнев и был скор на кулачную расправу. Его люди между собой почти не разговаривали, но Колина подавленное настроение на судне ничуть не беспокоило. Похоже, он наслаждался высоким положением, которое ему обеспечивал статус вождя.

Они плыли на север, огибая остров Гиха, ветер дул им в лицо, и пришлось браться за весла. Небо потемнело, поднявшееся волнение сулило скорый шторм. Высокие, вскипающие волны делали плавание опасным, и Дункан надеялся только на то, что Джинни сейчас в безопасности в Данивэге.

Погода все ухудшалась. Настроение брата тоже. Колин никогда не был хорошим моряком, и вскоре лицо его приобрело нездоровый зеленый оттенок. К тому времени, как они пришвартовались в гавани западного Тарберта, наступил вечер. Их встретил густой темный туман и моросящий дождь.

Колин, не горевший желанием продолжать плавание ночью по штормящему морю, приказал своим людям позаботиться о лошадях. Остаток пути до Инверери можно проделать и по суше. Если погода не станет хуже, они доберутся до замка еще до полуночи.

Пока выгружались из вельбота, Дункан успел переглянуться с Коналлом, взглядом приказывая ему ничего не предпринимать, — только в случае крайней необходимости.

Вскоре стало понятно, что побег — это именно то, чего ждет от него брат. Колин будто предоставлял ему для этого все возможности. В суматохе разгрузки и пока люди Колина седлали коней, Дункана много раз оставляли под присмотром единственного юного члена клана. У юноши только-только начинала пробиваться щетина на подбородке. Дункан был по меньшей мере на голову выше его и значительно тяжелее и мог со связанными руками и ногами легко побороть этого мальчика.

Один раз Колин вообще усадил брата у дерева, рядом с острым камнем, об который Дункан мог за считанные минуты перерезать свои веревки.

Хотелось бы ему думать, что так выражается братская преданность, но он боялся, что за этим кроется весьма подлая причина. Скорее всего Колин хотел, чтобы Дункан попытался бежать — тогда он мог бы со спокойной совестью его пристрелить.

Они скакали на север по дороге, с двух сторон обрамленной деревьями, и Дункан все больше убеждался в подлых намерениях брата. Вместо того чтобы закинуть Дункана в седло и вести его коня под уздцы, Колин приказал ослабить ему путы, чтобы тот мог сам ехать верхом. Хотя ширины дороги хватало для того, чтобы ехать по трое в ряд, Колин распорядился выстроиться в две колонны, причем Дункан оказался позади, а Колин все время держался на расстоянии ружейного выстрела от него. Брат изо всех сил изображал рассеянность, но Дункан чувствовал его постоянную настороженность. Колин напоминал ему змею, свернувшуюся кольцами и ждущую малейшего движения, чтобы кинуться и укусить.

Ночь сгущалась, и беспокойство брата усиливалось. Он вздрагивал при каждом звуке. То и дело опасливо всматривался в темноту. Взгляд его метался, словно он ждал, что из-за деревьев вот-вот выскочит призрак.

Дункан вспомнил, что рассказывал Джейми про Макгрегоров и Нилла Ламонта. Беспокойство Колина было вполне оправданно. Дункан не раз отчётливо ощущал, что за ними наблюдают.

Когда Колин поскакал быстрее, приказав тому, кто ехал рядом с ним, приотстать и посмотреть, что там сзади, Дункан воспользовался этой возможностью и поравнялся с братом.

— Тебе так хочется поскорее доставить меня в Инверери или просто не терпится закончить путь?

Колину не понравилось это замечание. Не понравилось ему и то, что Дункан обнаружил его слабое место.

— Зато ты, брат, выглядишь на удивление спокойным для человека, которого от петли отделяют всего несколько часов.

Дункан пожал плечами:

— Я считаю, что правда все равно выплывет наружу. И заметил внезапную вспышку тревоги в глазах брата.

— Какая правда?

— Я не предавал клан. Карту украл кто-то другой, и он же передал ее Гранту.

— Кто?

— Не знаю.

— И что у тебя за доказательства?

— Никаких, кроме моего слова. Колин расхохотался. С облегчением?

— И ты думаешь, этого будет достаточно, чтобы сохранить тебе жизнь? Ты забыл, каков наш кузен. Будь я на твоем месте, я бы придумал что-нибудь другое, чтобы выбраться из этой передряги.

Дункан внимательно посмотрел на него.

— Не знай я тебя, брат, я бы решил, что ты хочешь, чтобы я попытался бежать.

Колин даже глазом не моргнул.

— С чего это ты взял?

— Вот ты мне и скажи. Зачем тебе все это, Колин? Чего ты надеешься добиться, сдав меня Аргайллу?

Колин побагровел.

— Я ничего не хочу. Просто выполняю свой долг перед кузеном. Мне все это не доставляет никакого удовольствия.

— Разве? — Ах, как хотелось Дункану в это поверить! — А ведь ты знаешь, что я не делал того, в чем меня обвиняют.

— Я знаю, что тебя судили и сочли виновным.

— Скажи, а для чего мне было предавать клан?

— Причина — простая ревность. Ты разозлился из-за моей помолвки. Вышел из себя, когда отец запретил тебе жениться на любимой девушке.

— Только потому, что ты успел подойти к нему первым. Зачем ты это сделал, Колин? Для чего устроил это обручение, хотя знал, что я ее люблю? — Колин сильно сжал губы, на его лице появилось упрямое выражение. — Ты так сильно меня ненавидел? — напрямик спросил Дункан.

В темноте синие глаза Колина гневно сверкнули.

— Да! — рявкнул он. Эта вспышка враждебности удивила Дункана, но Колин мгновенно взял себя в руки. — Нет! Просто ты должен был знать свое место.

Он пришпорил коня и вырвался вперед, лишив Дункана возможности расспрашивать дальше. Впрочем, он уже выяснил достаточно. Корни обиды Колина крылись очень глубоко — намного глубже, чем сознавал он сам.

Колин мчался вперед сквозь тьму и дождь, подгоняя коней сверх всякой меры, но в конце концов был вынужден остановиться.

Люди, посланные им на разведку, вернулись и сообщили, что ничего не заметили, но брат решил не рисковать. Он расставил часовых по периметру, а вторую половину людей отправил следить за лошадьми.

Дункана отделили от остальных пленников. Он сел у воды, прислонившись спиной к дереву. Дункан не ел целый день, но все равно удивился, когда молодой воин предложил ему кусок сушеной говядины и кружку эля. Поблагодарив, Дункан принялся за еду.

Юноша огляделся по сторонам.

— Правда то, что о тебе говорят?

— Что именно? — сухо уточнил Дункан. — Рассказывают-то много всего.

Юноша безуспешно попытался скрыть смущение.

— Что ты и есть знаменитый Черный Горец. Величайший воин…

— Довольно, Гиллис! — Дункан услышал раздражение в голосе брата. — Не важно, какая у него репутация на континенте. В Шотландском нагорье он преступник, осужденный за измену.

— Да, вождь, — нервно ответил Гиллис. — Простите, вождь.

— Займись лошадьми, — приказал Колин. — Пора ехать дальше.

Все чувства Дункана обострились. Вот оно. Никто на них не смотрел — все оказались чуть впереди и готовились отправиться в путь.

— Вставай, — велел Колин.

Дункан медленно поднялся. Краем глаза он видел, как рука брата тянется к поясу — к пистолету.

Брат ненавидит его так сильно, что готов убить! Эта мысль разъедала душу, как кислотой, но Дункан уже приготовился. Несмотря на связанные руки, он резко повернулся и изо всех сил ударил ногой. Башмак попал в уже поднятую руку Колика, выбив пистолет. Прежде чем Колин успел прийти в себя, Дункан пнул его еще раз, на этот раз в голову, потому что Колин невольно пригнулся к ушибленной руке. Этот удар оглушил брата, и Дункан ринулся на него со свирепым боевым кличем. Оба рухнули на землю.

Колин тоже издал боевой клич, и началась драка. Несмотря на слухи, возможности Дункана были не безграничны. Если бы Коналл сумел освободить стражников Гордона, их шансы хоть немного уравнялись бы.

Колин зарычал от боли, когда Дункан, саданув его локтем в живот, потянулся к кинжалу брата. Он выхватил его и сумел разрезать путы на руках. К этому времени Колин слегка пришел в себя и нанес Дункану удар в висок. Кожаный жилет и нагрудная пластина были по-прежнему на нем, но стальной шлем остался в гостинице, и от удара брата голова загудела. Недостатков у Колина хватало, но на нехватку силы он пожаловаться не мог.

Дункан ответил ударом в челюсть и с удовлетворением услышал, как что-то хрустнуло:

Зажав кинжал в руке, Дункан вскочил на ноги — он слышал вокруг шум сражения и хотел оказаться в такой позиции, чтобы отразить любое нападение.

Было темно и туманно, но он видел очертания приближающихся людей.

Колин с трудом поднялся на ноги и посмотрел Дункану в лицо.

— Будь ты проклят! — воскликнул он, потирая челюсть.

— Это не я пытался убить собственного брата, — процедил Дункан сквозь стиснутые зубы.

Однако неприглядная правда только сильнее разозлила Колина. Он выдернул из-за пояса второй пистолет, вскинул руку для выстрела, но Дункан ударил его по руке, и пуля пролетела над плечом, не попав в сердце. Колин выругался и потянулся за мечом — отцовским мечом! Но выхватить его не успел — Дункан метнулся вперед, одной рукой придавил брата за плечи к дереву и прижал к его горлу длинный острый кинжал.

Колин пытался вырваться, но не мог сдвинуть Дункана с места. Тот стоял, как скала, хотя его обуревало желание нанести ответный удар человеку, только что пытавшемуся его убить. Дважды. Вот это брат!

— За что? — спросил он, слегка вдавив острие кинжала в шею Колина.

Если он надеялся на признание, то его ждало разочарование. Дункан знал, что брат унесет свои тайны в могилу.

— Ты этого не сделаешь, — издевательски протянул Колин.

Дункан посмотрел в сторону шумного сражения и заколебался. Только сейчас он понял, почему никто не спешит на помощь Колину. Люди, чье приближение он чувствовал всю дорогу, вышли из тени. Их вождь был так похож на свою сестру, что Дункан узнал его сразу.

Он повернулся к брату, чувствуя, как его охватывает бесконечная печаль.

— Ты прав, — сказал он. — Я этого не сделаю.

— Зато я сделаю, — отозвался мужской голос. Колин дернул головой в ту сторону и побледнел. Дункан отступил назад, отпустив Колина.

— Ламонт? — спросил он.

Человек, поставивший себя вне закона ради того, чтобы отомстить за поруганную честь любимой женщины, склонил голову, не отводя хищного взгляда от Колина. Несмотря на темноту, ярость и ненависть, исходившие от Нилла Ламонта, были буквально осязаемы.

Двое вытащили мечи и приняли боевую стойку. Ламонт поднял над головой свой двуручный меч и атаковал со свирепостью, казавшейся сверхчеловеческой. Сталь ударялась о сталь с грохотом, напоминавшим удары грома. Ламонт нападал на Колина неистово, неумолимо, нанося один мощный удар за другим. Брат не успевал их отражать. Казалось, что Ламонт черпает откуда-то все новые и новые силы.

Исход у этого поединка мог быть только один. Дункан это знал, и, судя по глазам Колина, брат знал это тоже.

Не желая видеть неизбежного, Дункан повернулся и пошел прочь. Ему бы хотелось испытывать сочувствие, но Колин сам выбрал себе такую судьбу, и теперь наступил час расплаты.

Колин погиб.

Ламонт и шайка разбойников Макгрегоров растворились в темноте так же быстро, как возникли из нее. Похоже, их сражение с гибелью единственного врага завершилось.

Прежде чем их успели снова повязать, Дункан отправил Коналла и Гордонов назад на остров Айла, чтобы отыскать Джинни. Гигант ирландец не очень обрадовался этому приказу, но он знал, что предстоит Дункану, и понимал, что тот должен это сделать. Час расплаты Дункана, как и Колина, настал, но он все же надеялся на более благоприятный исход.

Дункан горевал не по брату, пытавшемуся его убить, но по мальчику, который когда-то ходил за ним по пятам, с которым они вместе росли.

Если бы не Гиллис, Дункану пришлось бы нелегко — попробуй убедить оставшихся в живых членов клана не убивать его на месте!.. Но юный воин обернулся как раз в тот момент, когда Колин пытался застрелить брата. Бесчестье вождя не могло понравиться ни одному горцу, а поскольку Дункан выразил готовность признать их власть над собой, угроза немедленной казни миновала.

Позаботились о раненых, собрали тела убитых. Время шло к рассвету, когда угрюмая процессия вошла в ворота замка Инверери, грозной крепости графа Аргайлла.

Дункан ожидал, что его сразу бросят в яму, и очень удивился, когда его повели в покои лэрда.

Он давно не был в Инверери и успел забыть пристрастие своего кузена к роскоши. Замок годился и для короля — правда, Аргайлл грешил дурным вкусом. Тяжелый бархат, дорогая парча, богато украшенная мебель, серебряные блюда и канделябры. Все предметы кричали здесь о богатстве, но плохо сочетались друг с другом.

Однако Дункана сейчас заботило только одно: что он может сказать человеку, державшему в своих руках его жизнь?.. Появление здесь — большой риск, но на него пришлось пойти. Остается верить, что правда и справедливость восторжествуют. Хотя следовало признать, что неплохо бы иметь что-то еще, кроме своего слова и неубедительной записки.

Дункан замер, когда дверь распахнулась, и медленно повернулся. Сердце его остановилось.

— Джинни?

Она закусила губу и сделала несколько осторожных шажков ему навстречу. Похоже, Джинни ждала, что сделает Дункан. И он не заставил себя ждать — обнял ее и прижал к себе.

Джинни прильнула к нему. Ее облегчение было почти осязаемым. Дункан поцеловал ее в макушку, вдыхая нежный цветочный аромат волос, наслаждаясь тем, что снова может обнимать ее.

Чуть отодвинув Джинни от себя, он внимательно посмотрел на нее, словно желая убедиться, что она настоящая.

— Как ты сюда попала?..

И замолчал. Лейф! Лицо Дункана помрачнело. Чертов северянин мог в такую бурю погубить Джинни! Лейф считал, что может справиться с чем угодно — с ветром, со штормом, и не важно, насколько опасно море.

Прочитав его мысли, Джинни сказала:

— Не вини Лейфа. Мы должны были это сделать. — Она кинула на него страдальческий взгляд. — Если б не он, я бы плыла до сих пор.

Дункан поморщился, вспомнив свои жестокие слова.

— Ты все слышала, да? Она кивнула.

— Я притворялся, — сказал он. — Пытался отвлечь от тебя Колина.

— Я знаю. — Джинни робко улыбнулась. — Во всяком случае, я надеялась, что это так. Но после того, что я тебе рассказала, все-таки сомневалась, захочешь ли ты меня снова увидеть.

Ее робкий взгляд проник в самое сердце. В груди все сжалось. Дункан снова привлек ее к себе, крепко обнял, сознавая, что если бы это зависело только от него, он бы никогда ее не отпустил.

— Прости… Господи, мне ужасно стыдно! Я не должен был так нападать на тебя. Я разозлился скорее на себя, чем на тебя. — Он взял Джинни за подбородок и заглянул в ее глаза. — Я знаю, на что ты пошла ради нашего сына, и никогда этого не забуду. Я люблю тебя, Джинни.

— И я тебя люблю, — ответила она. — А от сына нельзя скрывать правду, это только причинит ему боль. Дугалл имеет право узнать своего отца.

На этот раз удивился Дункан:

— Ты уверена? — Он серьезно смотрел на нее. — Мы не должны ничего решать прямо сейчас. Может быть, ты передумаешь, — если не удастся убедить кузена в моей невиновности?..

Улыбка Джинни стала еще шире.

— Но он…

Она не закончила фразу, потому что дверь распахнулась и в комнату вошел его кузен, Арчибальд Угрюмый, седьмой граф Аргайлл.

Дункан непроизвольно толкнул Джинни к себе за спину, закрыв ее своим могучим телом.

Как ни счастлив он был видеть ее, до него вдруг дошло, что должно означать ее присутствие здесь. И если Арчи решил, что может выместить свой гнев на ней, то лучше бы ему, черт побери, еще раз хорошенько подумать!

Он храбро встретил холодный взгляд кузена, отметив, что угловатые черты смуглого лица заострились с возрастом. Хотя они были почти одного возраста, Арчи выглядел старше. Лицо покрылось морщинами, волосы поредели, особенно на висках, в заостренной бородке проглядывала седина. Прожитые нелегкие годы брали свое. Дункан отметил дорогой костюм кузена — любовь Арчи к роскоши распространялась и на одежду.

Арчи перевел взгляд на Джинни.

— Думаю, я дал вам достаточно времени, — произнес он. Джинни покраснела.

— Я как раз начала объяснять…

— Она не имеет к этому никакого отношения! — перебил ее Дункан.

Аргайлл прищурился.

— Только благодаря леди Гордон ты сейчас не сидишь в подземелье. — Внезапно выражение его лица изменилось, и Дункан увидел, что кузен очень огорчен. — Это правда — про Колина?

Дункан кивнул:

— Да.

Джинни, похоже, еще ничего не знала.

— А что случилось?

Дункан быстро поведал об их путешествии с острова Айла, рассказал о попытке Колина убить его и о своевременном появлении Нила Ламонта.

При упоминании о нем Арчи нахмурился.

— Король не обрадуется, услышав об очередном случае «правосудия горцев».

По голосу Арчи невозможно было понять, что у него на уме, но Дункан хорошо знал своего кузена и понял, что тот что-то задумал.

— Джейми привез тебе найденные документы?

— Да, твои брат с сестрой внезапно свалились на меня несколько дней назад с запиской Гранта и пропавшей картой. — Арчи небрежно отмахнулся. — Эту записку можно толковать по-разному.

Дункан усмехнулся:

— Значит, ты по-прежнему хочешь повесить меня за преступление, которого я не совершал?

— Дункан! — попыталась вмешаться Джинни, но он отодвинул ее в сторону.

Сделав несколько шагов по направлению к кузену, Дункан навис над ним, возвышаясь не меньше чем на полфута. Надо отдать должное Арчи — он не дрогнул.

— Черт, Арчи, да как ты вообще мог подумать, что я предал тебя?

Губы Аргайлла дрогнули в усмешке.

— Я и не думаю.

— Не думаешь? — растерянно повторил Дункан. Джинни за его спиной сердито топнула ногой:

— Если бы ты дал мне договорить, ты бы узнал, что помилован!

— Что?

Сказать, что он потрясен, — значит ничего не сказать, поняла Джинни. На лице Дункана отобразилось недоверие.

Дверь снова распахнулась. На этот раз в комнату ворвалась Лиззи, а за ней по пятам спешили ее муж, Джейми и Кейтрина. Лиззи кинулась в объятия Дункана.

— Разве это не чудесно?! — воскликнула она. Джинни рассмеялась:

— Боюсь, он еще ничего не знает. Джинни посмотрела на Дункана.

— Ты так и не спросил, зачем я приехала в замок.

Он пожал плечами:

— Решил, что у тебя были на это веские причины. Честно говоря, больше всего я обрадовался тому, что тебя не оказалось в гостинице, когда появился Колин со своими людьми.

Джинни объяснила Дункану, как горничная упомянула о цвете волос Катрины Макдоналд. Дункан нахмурился.

— Она перепутана?

— Так подумала и я, но это же бессмыслица какая-то. Мне показалось, что это очень странная ошибка, но выяснилось, что у твоей матери и в самом деле были черные волосы. — Она вытащила пергамент и протянула его Дункану. — Твою мать звали Анна. Анна Макдоналд.

Дункан прищурился, неуверенно взял пергамент и прочитал написанное. Кровь отхлынула у него от лица. Он уставился на Джинни.

— Я не понимаю.

— Твои отец и мать были женаты. Твоя мама была католичкой, поэтому они обвенчались тайно, в церкви на другой стороне острова.

Она увидела его растерянность, заметила, как его лицо искажается от нахлынувших противоречивых чувств, и поспешила объяснить:

— Твоя мать была младшей сестрой Мэри Макдоналд, хотя при разнице в двадцать лет могла бы быть и ее дочерью. Она была самой младшей дочерью старого вождя. Они с твоим отцом встретились при дворе, но из-за жестокой родовой вражды не могли попросить разрешения на брак и поженились тайно, взяв в свидетели только няню и Мэри.

Они надеялись, что в конце концов, смогут обо всем рассказать родителям, но до тех пор вынуждены были держать все в секрете. Твой отец хотел бежать, но Анна отказалась. Она не желала всю жизнь провести вдали от семьи. Но двусмысленность положения давила, напряжение взяло свое, и они ужасно поссорились. К тому времени как твой отец вернулся с твердым намерением предъявить права на свою жену, было поздно — она умерла родами, и семья «избавилась от «ублюдка», отослав тебя к няньке на воспитание. Твоя мать отказалась назвать имя отца ребенка. Но твой отец отыскал няньку и забрал тебя домой, в Каслсуин.

Если учесть, что только что пришлось услышать Дункану, он вел себя на удивление хладнокровно, и обуревавшие его чувства проявились лишь в голосе:

— Но как же мог отец так поступить со мной? Как он мог мне так лгать?

Ему ответил Джейми:

— Из-за нашего деда. — Дункан повернулся к нему. — Дед ненавидел Макдоналдов. Только вспомни, как он к тебе относился, считая тебя всего лишь внебрачным сыном от прислуги. Он бы никогда не допустил, чтобы отпрыск Макдоналдов унаследовал звание вождя.

— Должно быть, отец пытался уберечь тебя, — предположила Джинни.

Она увидела гнев, запылавший в глазах Дункана, и сердце ее рванулось к нему. Не важно, какими причинами руководствовался его отец, — так или иначе он предал его.

— Можно объяснить, почему он лгал вначале, — упрямо сказал Дункан. — Но не дальнейшее вранье.

— Чтобы объявить тебя законным наследником, он должен был лишить наследства другого сына. Кроме того, следовало думать и о моей матери, — объяснил Джейми.

— Должно быть, он изменил свое решение, — вмешался Аргайлл. — Но я понял значение этого только после того, как леди Гордон принесла мне документ. В ночь перед сражением Охинбрек сообщил мне, что решил назначить своим наследником тебя.

Джинни почувствовала, как мышцы на руке Дункана дернулись под ее пальцами. Он ждал продолжения.

— Неслыханное дело — назначить наследником незаконного сына, и я сказал Охинбреку, что его ждут неприятности. А он ответил, чтобы я об этом не беспокоился, что он все объяснит, когда придет время. — Аргайлл пожал плечами. — После того как он умер, а тебя обвинили в измене, я обрадовался, что он не успел всем сообщить о своих намерениях.

— Думаешь, Колину он сказал? — спросила Лиззи. Дункан поразмыслил и вздохнул:

— Вполне возможно — после того, как я попросил у него разрешения жениться на Джинни. Я чувствовал, что они с Колином из-за чего-то сильно поссорились.

— Колин наверняка что-то узнал, — вмешалась Джинни. — Вскоре после Гленливета он отправился в Данивэг и начал там задавать вопросы.

Дункан с подозрением посмотрел на нее.

— Он убил Катрину?

— Не знаю, но Мэри Макдоналд думает именно так. Церковь, где венчались твои родители, сгорела неделей раньше исчезновения Катрины — всего через несколько дней после того, как Колин якобы покинул остров. И если бы не страница из церковной книги, которую Мэри вырвала, чтобы дед Макдоналд не узнал правду, мы бы никогда ничего не выяснили.

— А почему леди Макдоналд обманула нас в первый раз?

— Она боялась. Колин просто не знал, что об этом известно еще кому-нибудь, кроме няни. Я не могу ее за это винить.

Дункан посмотрел на кузена.

— И что, даже без признания Колина ты поверил, что я не брал карту и не отдавал ее Гранту? Ты удовлетворен?

Аргайлл поморщился.

— Да, ведь мотив имелся не только у тебя.

Дункан изогнул бровь, глядя в глаза кузену. Первым сдался Аргайлл:

— Ну ладно. В те дни я находился не в самом хорошем расположении духа, но мне не следовало так поспешно признавать тебя виновным.

Аргайлл посмотрел на кузину, и Джинни поразилась, увидев нежность в его взгляде.

— Пойдем, Лиззи, я тебе кое-что расскажу. Думаю, что твой брат не отказался бы остаться наедине с леди Гордон. — Он взглянул на Дункана. — Будь я на его месте, я бы придумал способ отблагодарить ее.

Лиззи серьезно кивнула, вероятно, поняв, что именно расскажет ей кузен, и вышла вслед за ним из комнаты вместе с остальными.

— Такая чуткость совсем не в духе Арчи, — удивленно произнес Дункан. — С годами он немного смягчился.

Джинни улыбнулась.

Дункан сел в кресло и посадил ее к себе на колени. Она прижалась щекой к его груди, наслаждаясь его близостью. Джинни никакие могла поверить, что все позади.

— Даже странно, насколько жизнь отца, словно в зеркале, отражала мою жизнь. — Дункан посмотрел ей в глаза. — За исключением одного.

— Чего именно? — негромко спросила Джинни.

— У меня есть шанс все исправить — у отца его не было. — Он поднес руку Джинни к губам, нежно целуя каждый палец. — Десять лет назад я просил тебя выйти за меня замуж. Я недостоин тебя, но повтори еще раз, что ты выйдешь за меня, и я проведу остаток жизни, пытаясь загладить свою вину.

Джинни попыталась проглотить вставший в горле комок, но ей это не удалось. Неужели все ее мечты теперь осуществятся?

Она кивнула. По щекам ее струились слезы.

— Да, я выйду за тебя замуж.

Дункан просиял и прильнул к ее губам, И на этот раз никто не помешал их поцелую.