В огне страсти

Глава 8

Глаза и горло Дункана горели от едкого порохового дыма, нависшего, как саван, над полем кровавого сражения. Он обливался потом. Он был измучен, грязен, а из бесчисленных ран текла кровь.

— Назад! — заорал Дункан группе воинов, наступавших перед ним, но опоздал. Прямо перед ними разорвалось пушечное ядро, унеся две жизни. Вслед за этим ядром разорвались еще пять с тем же убийственным результатом.

Поначалу вид оторванных конечностей и летающих по воздуху частей тел пугал его, как и остальных воинов Кэмпбелла. От Дункана потребовалось все его умение командовать, чтобы не дать чуть не половине войска разбежаться при первом же выстреле ужасающего орудия, косившего их ряды с неведомой до сих пор разрушительной силой.

Теперь, несколько часов спустя, когда многие воины дезертировали с поля боя, от авангарда остались только люди его отца и правое крыло под командованием Маклейна из Дуарта.

Однако уничтожила их не пушка Хантли, а предательство.

Рот Дункана искривился в мрачной усмешке. Их предал отец Джинни, вождь Грантов. Он отступил при первом же пушечном выстреле и увел с собой весь левый фланг, непоправимо смяв весь авангард.

Знала ли Джинни, что задумал ее отец? Весь долгий день этот вопрос — точнее, уже известный ему ответ — не давал Дункану покоя.

Когда рассеялся дым от последнего выстрела, он огляделся в поисках графа. На этот раз проклятый кузен выслушает его, это уж точно. Аргайллу необходимо отступать. Слишком опасно оставаться так близко к передовой. Численного преимущества больше нет. Люди, столь охотно откликнувшиеся на призыв в надежде поживиться, передумали при первых же признаках угрозы. У них осталось около двухсот пятидесяти верховых конников и примерно тысяча пехотинцев против полутора тысяч кавалерии Хантли, хотя большинство оставшихся закаленные бойцы. Но аркебузы и мечи, пусть и в руках опытных воинов, не могут победить пушку. Единственное, что удерживает центр авангарда от полного уничтожения, — их удачная позиция на холме и то, что солнце у них за спиной.

Дункан повернул коня и всмотрелся в шеренги сзади, с облегчением увидев Аргайлла рядом со своим отцом.

Кузен неплохо стреляет из мушкета, но в ближнем бою требуется умение обращаться с мечом — человека можно заколоть, прежде чем он успеет перезарядить оружие. К счастью, отец Дункана владеет мечом достаточно хорошо, чтобы защитить их обоих.

Как это и происходило весь день, люди Хантли атаковали сразу после выстрела из пушки, пользуясь возникшими брешами в рядах неприятеля. Но Дункан увидел, что сейчас происходит нечто невообразимое. Большинство конников и пехотинцев устремились по направлению, к его отцу и Аргайллу.

Дункан заорал, предостерегая, но его крик был поглощен лязганьем оружия и грохотом битвы. Он схватил поводья, чуть не вывернув запястье, и вонзил шпоры в бока коня, пуская его в галоп. Слишком далеко. Сердце его учащенно забилось. Он не успеет.

Должно быть, он снова заорал, потому что отец поднял голову, заметил, как Дункан во весь опор мчится в их сторону, и мгновенно понял, в чем дело. Подняв меч, он кинулся на противников Арчи с такой силой, что сшиб их обоих с коней. К тому же отец умудрился еще нанести удар, располосовав надвое человека, выстрелившего в него из ружья. Но после этого сам упал на землю.

Со свирепым боевым кличем Дункан на веем скаку подлетел к ним, сразив по дороге еще двоих. Следом подоспели охранники отца, и нападение было отражено.

Гордоны отступили, чтобы дождаться следующего залпа. Дункан спрыгнул с коня и протиснулся сквозь кольцо людей, окруживших его отца и Аргайлла.

На пути оказался кузен. Облегчение от того, что Арчи жив, сменилось гневом. Может быть, теперь он его послушается?

— Черт побери, Арчи, тебе нужно было отступить. Тебя могли убить!

— Дункан, мне очень жаль… — При взгляде налицо Арчи кровь в жилах Дункана похолодела.

Он долгим взглядом посмотрел в глаза кузена, а потом перевел взгляд на раненого отца.

Нет! Грудь стиснуло так сильно, что он не мог дышать.

Отец ничком лежал на земле. Один из охранников стоял рядом с ним на коленях, прижимая кусок ткани к его ране на боку, чтобы остановить кровь. Пуля, не задев кольчугу, нашла узкую щель и поразила незащищенную плоть.

— Отец! — Дункан упал на колени.

— Со мной все в порядке, — ответил отец сдавленным голосом. Видимо, даже дышать ему было больно. Горло Дункана сжалось. Они оба знали, что он лжет. Рядом разорвалось еще одно ядро, осыпав их грязью, камнями и затянув все вокруг дымом. Дункан должен что-то сделать раньше, чем все они погибнут. Он хотел бы сам проводить отца в безопасное место. Но пока люди сражаются, его долг — находиться на поле боя.

— Мы должны отнести тебя в замок. — Дункан встал и быстро отдал распоряжения.

— Где Колин? — выдохнул отец. Наследник… В груди защемило.

— Он в безопасности, — заверил Дункан отца, несмотря на душевную боль. — Я отправил его за боеприпасами. Я пришлю его к тебе, когда он вернется.

— Присмотри… ты… ему… нужен…

Дункан хотел возразить, отказываясь признавать, что отец умирает, но вместо этого только кивнул. Отцу потребуются все силы, чтобы справиться с раной.

Внезапно в глазах отца заплескалась паника.

— Должен… сказать… тебе… прости…

Новый взрыв заглушил его слова, и отец, лишившийся последних сил, потерял сознание.

Его понесли в тыл. Дункан повернулся к Аргайллу, строго приказал:

— Иди с ним.

На этот раз граф не стал спорить, но лицо его исказилось гневом. В один прекрасный день Арчи станет великим пождем, но пока он был еще слишком молод, чтобы с достоинством выдержать такой сильный удар по самолюбию. Его лицо побагровело, глаза напились яростью.

— Это несправедливо! Если бы не предательство, это был быы миг моего триумфа! — По щекам кузена потекли слезы унижения. — Во всем виноват Грант. Я его уничтожу!

Дункан мрачно кивнул, но в эту минуту он не думал о Гранте, не сомневаясь, что лэрд Фруи получит то, что заслуживает. Он думал о дочери Гранта. Измена отца Джинни лишила их последней возможности пожениться с согласия семей.

Но дело не только в этом. Грудь опять стиснуло. Она знала, другого объяснения тому, что она примчалась за ним ночью, нет.

А теперь его отец умирает.

Он стиснул зубы. Сейчас нет времени думать о заговоре. Люди Хантли, снова атакуя, прорвались на холм.

Краем глаза Дункан заметил серебряный блеск. Меч отца был там, где тот его оставил, и торчал, как крест, из груди выстрелившего в отца человека. Огромный двуручный меч, почти шести футов длины, передавался по наследству вождям клана Кэмпбеллов из Охинбрека со времен Брюса. На лезвии было выгравировано единственное слово: «Непреклонный».

Взявшись одной рукой за роговую рукоятку, Дункан медленно вытащил меч из тела мертвого Гордона и, размахнувшись, повернулся лицом к нападающим. Они уже были рядом.

Дункан сражался как одержимый. Возможно, он таким и был в тот момент. Внебрачный он сын или нет, но в его жилах течет кровь отца, и Дункан чувствовал силу своих предков, нанося один смертельный удар за другим, сокрушая любого, оказавшегося на его пути.

Они в жаркой схватке отразили атаку и ждали следующей, когда заметили одного из Маклейнов, пробиравшегося к ним, пригнувшись. Он огляделся в поисках предводителя. Дункан шагнул вперед. Раз отцу пришлось покинуть поле боя, он, как капитан, отвечает за членов своего клана.

— В чем дело, Фергус?

Если Маклейн и удивился тому, что Дункан принял командование на себя, то виду не подал.

— Макинтош. Он со своими людьми окружен. Мой лэрд делает все, что может, чтобы задержать Эррола.

Эррол был верным сторонником Хантли и беспощадным воином. Маклейн должен его удержать; если Эррол прорвется, им конец. Кто-то должен пойти на помощь Макинтошу. Дункан не колебался ни мгновения.

— Где?

Фергус показал на ту сторону речушки.

Сквозь дымку боя Дункан с трудом различал сражающихся воинов. Около дюжины людей оказались отделены от остального войска и были зажаты в узком овражке между двумя холмами — полностью окружены солдатами Хантли, набросившимся на них, как грифы.

Быстрая оценка обстановки не предвещала ничего хорошего. Все, кто пойдет на помощь, будут уничтожены точно также, как и те, кого попытаются спасти. Единственный шанс — резко атаковать левый фланг Хантли и отвлечь противника, чтобы дать возможность Макинтошам отступить сквозь ту брешь, которую они сумеют пробить. С большим отрядом это было бы несложно, но Дункан мог взять с собой всего лишь несколько человек, остальные должны защищать свою позицию. Если они отдадут холм, битва будет проиграна.

Дункан принял решение и обернулся к людям отца, теперь находившимся в его подчинении. Он объяснил свой план, назвав пятерых самых преданных воинов — он знал, что на них можно положиться. Дункан стиснул зубы.

— Я не заставляю вас, — сказал он. — Скорее всего никто из нас оттуда не вернется.

Дункан посмотрел на пятерку и не заметил ни капли сомнения ни на одном покрытом ссадинами лице — только отчаянную решимость. И кое-что еще. Доверие. Они доверяли ему — не только вести их в бой. Они верили, что Дункан вернет их домой или погибнет вместе с ними. И его охватило волнение, вселяющее мужество. Дункан без тени сомнения понял, что такова его судьба.

Нейл, один из самых старых воинов, сплюнул на землю.

— Капитан, точно говорю — эти проклятые Гордоны будут сегодня ужинать с дьяволом.

Дункан ухмыльнулся:

— Верно. Значит, нам лучше не тянуть — мы же не хотим, чтобы они опоздали к ужину?

И с неистовым боевым кличем Дункан повел их в атаку.

Шесть горцев, сломя голову мчавшихся верхом, высоко подняв мечи, в самое сердце левого фланга Хантли, должны были в этот день погибнуть.

Вместо этого они стали легендой.

Джинни, вздрогнув, проснулась. Сквозь грязное маленькое оконце в комнату проникали первые утренние золотые лучи и протягивались по полу. Но солнце не могло согреть холодной пустоты, сжавшей ее сердце.

Даже не проверяя, Джинни знала — Дункан ушел.

У нее ничего не получилось.

Это был самый долгий день в ее жизни. Джинни то и дело отбрасывала шитье и спешила к окошку — туда и обратно, туда и обратно, не в силах усидеть на месте. Господи, как она ненавидела ожидание! Ненавидела полную свою беспомощность! Там, на поле боя, решается ее судьба, а ей остается только сидеть тут и ждать. Что происходит? Кто вернется с победой? Придет ли он за ней? И самый мучительный вопрос: останется ли он жив, чтобы вернуться? Он не может погибнуть. И как раз перед тем как окончательно пала ночь, Джинни увидела на холме с восточной, стороны белый штандарт вождя Грантов. А чуть позади — своего отца.

Она вознесла благодарственную молитву за его благополучное возвращение, помчалась вниз по башенной лестнице и дальше, по ступеням крыльца, и выскочила во двор. Сердце ее отчаянно колотилось. Удрученные лица членов клана, въезжавших под железные ворота, ответили на первый вопрос: Кэмпбеллы потерпели поражение.

Теперь оставалось только ждать и надеяться: если Дункан жив (мысль о том, что он погиб, была просто невыносимой), он не винит ее за предательство отца.

Ликование по случаю чудесного спасения Макинтошей было коротким. Дункан сражался вместе с Маклейном до последнего, но в конце концов их вынудили отступить, поскольку силы оказались неравны. Не важно, насколько храбро и отчаянно они сражались, — кавалерия Хантли и его пушка были несокрушимы. Если бы Кэмпбеллы не потеряли половину своего авангарда в первые же часы битвы, они могли бы на что-то рассчитывать. Но сегодня удача изменила им. Знаменосец Аргайлла, Роберт Фрейзер, пал от рук врага. Правда, для этого потребовались три копья.

Последний лучик дневного света погас, когда Дункан проехал в ворота замка Драмин, измученный и чуть живой.

Его ждали в покоях лэрда. Вожди, державшие вчера ночью военный совет, сегодня казались совершенно другими людьми — угрюмыми, ошеломленными. В комнате стояла невыносимая тишина, пронизанная атмосферой общего уныния. Эти люди не привыкли проигрывать. И хотя ни один из них не высказывал свои мысли вслух, каждый понимал, что случилось то, о чем многие из них предупреждали. Но никто не мог предвидеть измены Гранта.

А ведь следовало. Во всяком случае, Дункану точно следовало…

Он взглянул на кузена и понял, что Арчи взбешен. Растянутые в злобном оскале губы, прищуренные в гневе глаза — Арчи со своими резкими гэльскими чертами лица напоминал обезумевшего волка, готового укусить первого же, кто посмотрит на него косо.

Но Дункан не торопился успокаивать оскорбленную гордость кузена.

— Как отец? — спросил он Колина, с облегчением увидев, что брат послушался его приказа и вернулся в замок.

Лицо Колина было бледным, в потеках грязи и крови, взгляд блуждающим. Похоже, его потрясли события дня. Что ж, Дункан не мог винить брата за это.

— Он жив, — ответил Колин. Дункан с облегчением вздохнул, однако следующие слова брата все испортили. — Но не приходил в себя с тех пор, как его унесли с поля боя.

— Где он? Я должен пойти к нему.

— В спальне лэрда, — отозвался Аргайлл. — Но сначала и хочу услышать твой доклад.

Дункан перечислил события, происшедшие после того, как кузен покинул поле боя, особо подчеркнув мужество и силу духа Маклейна и его людей.

— А где Маклейн? Почему он не явился сюда, чтобы самому обо всем доложить?! — сердито воскликнул Арчи.

— Его ранили в руку, сейчас обрабатывают рану.

— Наши потери?

Дункан посмотрел ему в глаза.

— По меньшей мере пятьсот человек. — Упоминать о неопытных ополченцах, тысячами бежавших при первом же пушечном выстреле, он не стал.

— А у Хантли?

— Намного меньше. — Дункан предполагал, что не больше двух десятков, причем половину он приписывал себе со своими людьми.

Взгляд Арчи посуровел, глаза сверкали, как черный оникс.

— Они знали наши позиции. И наш план сражения. Послышалось согласное бормотание, а Кэмпбелл из Коудора сказал:

— Да. Как будто у них была карта, с такой точностью они предвидели все наши передвижения. Наверное, это дело рук Гранта. — Он пожал плечами. — Должно быть, вчера после совета он послал к ним человека.

Упоминание о Гранте окончательно выбило Аргайлла из колеи. Его лицо побагровело.

— Грязная лживая гадина! — Он ударил кулаком по столу. — Надо выяснить, кто вчера вечером куда-то отъезжал!

Дункан беззвучно выругался, понадеявшись, что никто не видел, как он покидал позиции. Ему не хотелось объясняться по поводу свидания с Джинни. Особенно сейчас.

— Если это все, кузен, я пойду к отцу.

— Иди, — ответил Аргайлл, махнув рукой. Дункан уже подошел к двери, когда Арчи остановил его: — Погоди. Сначала оставь здесь карту.

Дункан вытащил из сумки пергамент, протянул его кузену и снова повернулся к двери, но Аргайлл произнес:

— Что это? Записка?

Проклятие! Торопясь увидеть отца, он, должно быть, случайно отдал Арчи записку Джинни.

С бесстрастным лицом Дункан снова открыл сумку и начал перебирать содержимое. И нахмурился. Где она?

— Что-то не так? — спросил Аргайлл, и в его голосе послышалась неуверенность.

— Не могу найти карту. Вероятно, я выронил ее во время сражения.

Если в комнате и раньше было тихо, то теперь повисла мертвая тишина. Дункану не требовалось смотреть по сторонам, он и так знал, что все взгляды устремлены на него. Дункана охватила ярость. Многие в этой комнате подозревают его только потому, что у него нечистая кровь! Но Арчи никогда не усомнится в его верности. Действия Дункана на поле боя говорят сами за себя, и пусть хоть кто-то из них осмелится сказать что-нибудь другое.

Он протянул руку, чтобы забрать свою записку, но кузен колебался. Дункану захотелось вырвать ее, но если так поступить, они решат, что он что-то скрывает.

— От кого она? Похоже на женский почерк. Дункан стиснул зубы и выпятил челюсть.

— Это мое личное дело.

И только когда кузен развернул записку и начал ее читать, Дункан вспомнил, что там написано. «Приходи скорее… мы должны действовать немедленно». Эти слова возбудят вопросы даже у самых верных людей.

Кузен посмотрел на него со странным выражением.

— Когда это доставили?

Дункан не стал врать и выкручиваться:

— Вчера вечером. — После совета? — Да.

— Я предупреждал тебя — ничто не должно мешать тебе выполнять свой долг. Может быть, тебе следовало больше заниматься отцом, а не дочерью? Убедить Гранта присоединиться к нам было поручено тебе.

Дункан услышал, как громко вздохнул Колин — тот понял, на что намекает Аргайлл. Проклятие! Он не хотел, чтобы Колин вот так узнал об этом.

На лице брата отразилось настоящее потрясение.

— Джинни Грант? Вчерашнюю ночь ты провел с девушкой, с которой я обручен? — спросил Колйн, и в голосе его звучало обвинение.

— Ты ни с кем не обручен. Все очень сложно, я объясню, клянусь, но позже. — Дункан снова посмотрел на Аргайлла. — Мои отношения с дочерью Гранта никак не связаны с этим. — Не так-то легко преодолеть недоверие кузена. — Если ты хочешь в чем-нибудь обвинить меня, Арчи, — говори. Иначе я пойду к отцу. — «Который принял на себя пулю, предназначенную тебе». Впрочем, об этом Дункан промолчал.

Он подождал. Кузен так ни слова и не сказал, и тогда Дункан повернулся и вышел из комнаты. Арчи ни в чем его не обвинял, но и защищать не стал. После всего пережитого за этот день было особенно больно осознавать, что кузен может его подозревать.

Неужели Аргайлл в самом деле думает, что он способен на предательство? Нет, причиной тому его отчаяние и гнев. Когда кузен успокоится, он увидит правду. Арчи никогда не приносит извинений, но Дункан знал, что кузен найдет способ загладить свою вину.

Следующие два дня Дункан не отходил от постели отца, отлучившись только для того, чтобы смыть со своего измученного тела следы сражения.

Отец лежал на огромной кровати неподвижно, обескровленный, и казалось, что он усыхал на глазах. Кровотечение прекратилось, но он так и не приходил в сознание. Лекарь предупредил, что может и не прийти. Однако Дункан не отходил от отца в надежде, что тот все-таки очнется.

Послали за Джейми и Элизабет, но они пока не приехали. Аргайлл и Колин заходили часто, но почти не разговаривали. Похоже, пока Дункан отсутствовал, Аргайлл приказал Колину сопровождать его, когда прибудет король Яков. Король был в ярости — его привело в бешенство преждевременное нападение Аргайлла, а также предательство Гранта. Сейчас он направлялся на север с тысячей своих воинов, твердо вознамерившись окончательно подчинить себе Хантли.

Никто ни словом не заикнулся о том, что было сказано — или осталось невысказанным — после сражения. Но когда вернулся Маклейн, быстро распространились слухи о том, как Дункан доблестно спас Макинтошей, и это сняло с него подозрения.

Во всяком случае, Дункан так думал. Но ближе к вечеру третьего дня в спальню ворвался Колин.

— Тебе нужно немедленно уходить! — задыхаясь, выпалил он.

— Успокойся, Колин. Что случилось?

— Они его нашли. Дункан нахмурился.

— Нашли что?

— Золото.

Дункан расхохотался:

— Ну, если кто-то и нашел золото, можешь быть уверен, что ко мне оно не имеет никакого отношения.

— Что за легкомыслие? Разве ты не понимаешь, что теперь тебя считают виновным? После совета ты ушел злой, потому что тебе не доверили командование, а отец запретил жениться. Все думают, что ты сговорился с Грантом.

Дункан больше не смеялся.

— Кто так думает? Только не Арчи. Колин покачал головой:

— Нет, он тебя защищал, но даже Арчи не смог ничего возразить, когда они нашли сумку с золотом. Трудно объяснить появление сорока золотых дукатов.

Дункан почувствовал, что его охватывает настоящая тревога. Сорок дукатов — это целое состояние! Но принадлежат они не ему.

— Это какая-то ошибка.

— Если бы! Они обыскали наш шатер и нашли золото в мешке, притороченном к твоему седлу.

Кто-то незаметно положил его туда. Кто-то, хотевший, чтобы Дункана сочли виновным. Грант?

— Кто угодно мог засунуть его туда. Пусть выскажут обвинения мне в лицо.

— Король на пути сюда, и все вожди жаждут крови. Тебя арестуют. Ты должен немедленно уходить.

Арестуют?

— Я не собираюсь убегать. Я останусь и докажу, что невиновен.

— Откуда, из тюрьмы? Челюсть Дункана закаменела.

— Я не оставлю отца.

— Он бы не хотел, чтобы ты остался. Во всяком случае, не сейчас.

Со двора донеслось лязганье оружия. Несомненно, это шли солдаты.

— Уходи, — повторил Колин. — Я останусь с отцом до твоего возвращения, клянусь.

Дункан не хотел уходить, но Колин прав. Он не сможет доказать свою невиновность, сидя в тюрьме. А без отца кто станет за него бороться? Арчи будет занят собой, оправдываясь перед королем.

Дункан сжал плечи брата.

— Спасибо за предупреждение, братишка. Жаль, что я не успел тебе ничего объяснить про Джинни. Прости, если я причинил тебе боль. Я не хотел.

Колин отмахнулся от извинений.

— Нас обоих одурачили.

Дункан вопросительно посмотрел на него.

— Ты что, не слышал? — Дункан помотал головой. — Джинни Грант помолвлена с Френсисом Гордоном, сыном Хантли.

Дункан застыл на месте, оцепенев от потрясения. Это невозможно.

Невозможно?

И в первый раз в его сознание закралась тень подозрения, и он позволил себе задуматься над тем, от чего так старательно отмахивался все эти дни. Почему она ему ничего не сказала? И что случилось с картой? Он все время держал ее при себе, отложив только на время сна. Дункан вспомнил свою сумку, аккуратно лежавшую на его сложенных вещах.

А теперь она помолвлена с Френсисом Гордоном.

Внезапно все, что между ними произошло, стало выглядеть совершенно в другом свете — в самом зловещем.

Сердце словно перевернулось. Неужели его мозги были так одурманены страстью, что он не увидел правды? Неужели Джинни лгала ему? Использовала его? Дункан не думал, что такое возможно, но будь он проклят, если не выяснит это.

Оставив Колина ухаживать за отцом, Дункан выскользнул из спальни, пробрался по коридору, незаметно проскользнул мимо шедших его арестовывать людей и скрылся в ночной тьме.