Вдохновение любви

8

Дейзи поправила выбившуюся прядь, глубоко вздохнула и постучала в деревянную дверь.

— Кто там? — раздался недовольный голос.

— Филипп, открой. Это я. — Дейзи улыбнулась, представив выражение его лица.

Послышались быстрые шаги — через мгновение дверь распахнулась.

Дейзи едва не прыснула от смеха. Перед ней стоял растерянный, взлохмаченный Филипп.

— Я тебя разбудила? — не сдержав улыбку, спросила она.

— Нет-нет, я работал.

Значит, витал в астрале, подумала Дейзи. Все художники не от мира сего. Она же насильно выдернула его из параллельной реальности. Наверное, все-таки стоило позвонить и предупредить о своем визите.

Дейзи гуляла по кварталу Маре, посетила музей Пикассо и дом Виктора Гюго и вдруг с удивлением обнаружила, что находится в двух минутах ходьбы от дома, где располагалась студия Филиппа. Поразило Дейзи в первую очередь не то, что в Париже все так близко находится, а то, что она узнала это место. Ведь накануне, когда Филипп привез ее к себе, было уже темно.

— Не против поработать теперь со мной? — Дейзи кокетливо улыбнулась.

Что ты творишь, бесстыдница? — упрекнула она себя. Прекрати флиртовать!

— Проходи. Что же ты стоишь? — словно опомнившись, поспешно сказал Филипп, пропуская ее в мастерскую.

Дейзи вошла и распахнула от удивления глаза.

— Нравится?

— Ты еще спрашиваешь?! Филипп, когда ты успел принести сюда столько цветов?

Вся студия была убрана разноцветными, благоухающими цветами. Он пожал плечами.

— С утра сбегал на цветочный рынок к Маделине и… Подумал, что тебе придется по вкусу. Рад, что не прогадал. Ведь так? — заискивающе заглянув в ее глаза, спросил Филипп.

— Это… божественно. Очень красиво. По сравнению с этим мой сюрприз покажется тебе пустяком.

— Сюрприз? Обожаю сюрпризы! — оживился Филипп.

Дейзи протянула ему бумажный пакет.

— Вот, я принесла булочки и круассаны, чтобы нам не пришлось прерывать работу.

— Спасибо. Очень благоразумно.

Неожиданно Филипп поцеловал ее в щеку.

Вернее в уголок рта. Дейзи замерла. Как ей реагировать на столь непосредственное проявление чувств? Возмутиться или сделать вид, что не произошло ничего особенного? В конце концов, Филипп всего лишь поблагодарил ее. Возможно, во Франции поцелуи означают нечто иное, нежели в Штатах, где за подобную выходку малознакомого мужчины Дейзи вполне могла подать на него в суд иск о защите своей чести и достоинства.

От Филиппа не укрылись ее колебания.

— Я сделал что-то не так? — он помедлил, попытавшись угадать по выражению лица Дейзи, что ее смутило и насторожило. — Извини.

— Нет, все в порядке. — Дейзи улыбнулась. — Над чем ты работал?

Филипп подошел к холсту, стоявшему на мольберте. Однако вместо того чтобы развернуть его к Дейзи, он накрыл его белой тканью.

Дейзи вскинула брови.

— Не хочешь показывать?

Филипп молча покачал головой.

— А мой портрет я хотя бы увижу?

— Безусловно. Как только он будет готов. Ты станешь первым критиком.

— Какая честь! — воскликнула Дейзи. — Неужели ты собираешься прятать его от меня до завершения?

— Именно так, — подтвердил Филипп. — Не хочу, чтобы ты видела полдела.

— А если мне что-то не понравится? Исправить уже ведь будет нельзя.

— Боишься, что люди будут пугаться твоего изображения?

— Дело не в этом, Филипп!

— А в чем же?

— В том… том…

— Вот видишь, тебе нечего возразить. Скидывай скорее жакет и располагайся.

Дейзи послушно сняла жакет, а затем, осмотревшись, спросила:

— Куда мне сесть или встать?

— Дейзи, ты уже большая девочка, — Филипп усмехнулся, — неужели ты не можешь самостоятельно решить столь простенькую задачку?

— Хорошо. Тогда я сяду здесь. — Дейзи пристроилась на маленьком диванчике в стиле модерн.

— Отлично. Мне не нравится лишь одно, — сказал серьезным тоном Филипп, внимательно изучив ее.

— Что? — Дейзи опустила глаза и осмотрела себя. — Неподходящий наряд? Ты ведь не предупреждал…

— Нет, у тебя очаровательная блузка. Как, впрочем, и все остальное.

Филипп окинул ее оценивающим взглядом, настолько откровенным и заинтересованным, что Дейзи смутилась. Особенно, когда взор Филиппа остановился на ее груди, взволнованно колыхавшейся под легкой полупрозрачной тканью блузки.

— Ты напряжена. Расслабься.

— Я… я не могу, — призналась Дейзи.

Она действительно волновалась, как школьница перед первым свиданием. У нее даже ладони вспотели, чего с ней вообще никогда прежде не случалось.

Филипп направился к ней, и сердце Дейзи едва не выскакивало из груди.

— Я тебе помогу. — Он обошел диванчик и остановился за ее спиной.

— Что?..

— Тсс, тихо, — прошептал Филипп, опустив руки на ее плечи. — Слушай тишину.

Круговые движения сильных уверенных пальцев разминали окаменевшие мышцы шеи и плеч, и Дейзи ощутила приятное тепло, которое излучали руки Филиппа. Она закрыла глаза, полностью отдавшись приятному ощущению. Однако в тот самый момент, когда она почти потеряла контроль над собой и уже с трудом смогла бы сходу ответить на вопрос, где она находится, Филипп отстранился. Дейзи разочарованно вздохнула, как недовольный котенок, которого перестала ласкать хозяйка.

— Так-то лучше.

— Филипп, — прошептала Дейзи.

Но он уже снова стоял у мольберта и смотрел на нее, лишь как на очередную натурщицу. Во всяком случае, так показалось Дейзи. Более того, ее это расстроило и разозлило.

Она надула губы и уставилась в противоположный угол немигающим взглядом. Если Филипп не дурак, то он поймет, что обидел ее. Однако прошел час, другой, а Филипп, похоже, так и не понял или делал вид, что поведение Дейзи для него загадка.

— Вот уж не думал, что ты такая молчунья, — заметил Филипп, отложив кисть и вытерев руки испачканной красками тряпкой.

Дейзи смерила его презрительным взглядом.

— Ни единого слова за несколько часов! Ты настоящее сокровище, а не женщина! Все-таки я в тебе не ошибся.

— Филипп, если ты не понял, то я… то есть ты…

Она не знала, как выразить словами ту обиду, которую он нанес ей. А за что, собственно, она дулась на него столько времени? За то, что он сделал ей расслабляющий массаж? За то, что не потащил ее в постель, а приступил к работе, как они и договаривались? Да она бы первая подняла крик, если бы он позволил себе нечто большее. У Дейзи до сих пор мурашки пробегали по коже, когда она вспомнила его целомудренный поцелуй в знак благодарности за булочки.

Филипп рассмеялся.

— Дейзи, если ты думаешь, что объяснила мне, то ты ошибаешься. Теперь я понимаю тебя еще меньше. Постой-ка. — Он приложил палец к губам, изобразив глубочайшую задумчивость, и вынес вердикт: — Ясно, ты проголодалась. Поэтому и капризничаешь.

Она сжала кулаки. Филипп что, принимает ее за избалованного ребенка?! С нее довольно этого фарса! В конце концов, он должен благодарить ее за помощь. Ведь это он мечтал написать ее портрет. Она вовсе не напрашивалась, не умоляла его об этом. Жила она двадцать семь лет без портрета и еще столько же благополучно проживет. Она не настолько тщеславна, чтобы запечатлевать свой образ на века.

Когда Дейзи отрешилась от своих мыслей и снова взглянула на Филиппа, то с удивлением обнаружила, что он снова взялся за кисть. Видимо, Филипп добавлял те самые спонтанные детали, о которых упоминал прежде. Хороша же я буду, подумала с усмешкой Дейзи, злая красавица со сжатыми кулаками!

— Филипп, я действительно проголодалась, — жалобно произнесла она через час.

Однако художник был настолько поглощен работой, что не обратил ни малейшего внимания на ее слова.

— Филипп!

Снова ноль реакции.

— Филипп, очнись! — повысила голос Дейзи.

— Что? — встрепенулся он, словно его только что грубо разбудили или вывели из транса.

— Я устала и проголодалась. К тому же уже очень поздно. Мне пора возвращаться в отель.

Филипп рассеянно осмотрелся.

Дейзи еле сдержала улыбку. Теперь понятно, почему у него нет спутницы жизни. С таким неординарным человеком довольно сложно построить прочные серьезные отношения, почти с сожалением подумала она. Однако тут же попыталась убедить себя, что это не должно ее волновать, поскольку она вовсе не претендует на роль спутницы Филиппа. Правда, все доводы ей же самой показались не особо убедительными.

— Поужинаем? — спросил он, наконец осознав, к чему клонила Дейзи.

— Да! — она вскочила с дивана и поспешила к мини-бару, возле которого Филипп оставил принесенный ею пакет. — Надеюсь, у тебя есть чай?

— Только кофе, — виновато ответил он.

— Еще лучше! — обрадовалась Дейзи. — Ставь скорее чайник.

Филипп послушно воткнул вилку в розетку, и электрический чайник тихо заурчал.

— Кстати, ты так и не объяснила, почему пришла ко мне раньше времени. Не могла дождаться вечера?

Прямой взгляд Филиппа смутил Дейзи, правда, не настолько, чтобы она в очередной раз лишилась дара речи.

— Я гуляла неподалеку и решила зайти. Честно говоря, еще одну поездку на твоем мотоцикле я бы просто не перенесла.

Филипп усмехнулся.

— Мне показалось, что вчера тебе понравилось. Ты так нежно обхватила меня за талию и так крепко прижалась к моей спине грудью… — Филипп мечтательно закрыл глаза, рискуя снова вывести Дейзи из себя.

Похоже, именно этого он и добивался: хотел лишить ее душевного равновесия, достигнутого, между прочим, с большим трудом.

Странно, но за весь сегодняшний день она ни разу не вспомнила об Алексе. Словно его и не существовало никогда. Однако забыть, выбросить из своей жизни и из своих мыслей, вовсе не означает решить проблему. Она могла не вспоминать об Алексе, однако от этого он не становился менее реальным. Его нет в ее жизни, но он бродит где-то по земле, а возможно, даже и идет по ее следу. Рано или поздно ей придется встретиться с ним лицом к лицу. Вот тогда и начнется настоящая проверка ее силы воли и способности держать себя в руках, сохранять хладнокровие и душевное равновесие.

В таком случае, Филипп — неплохая тренировка, репетиция. Еще немного, и Дейзи действительно научится управлять своими эмоциями.

— Тебе не удастся вывести меня из себя! — твердо заявила Дейзи, с вызовом взглянув на Филиппа.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Ты сейчас с кем разговариваешь?

Дейзи улыбнулась. Перед ней сидел Филипп, человек, которого она практически не знала, а не Алекс Стэнтон, предавший ее лучшие чувства.

Чайник запыхтел и отключился. Филипп сделал кофе и достал из пакета булочки и круассаны.

— Приятного аппетита, милая.

Дейзи удивленно посмотрела на него. «Милая»? Филипп спятил? С каких это пор она стала для него милой? Дейзи приказала себе не заводиться. Это всего лишь манера общения Филиппа. Ничего больше. Правильнее всего не обращать внимания, просто пропустить мимо ушей.

Филипп изучающе смотрел на нее, словно ждал взрыва, бури. Однако, к его изумлению, Дейзи как ни в чем не бывало отпила из чашечки кофе и взяла булочку, не сказав ни слова в ответ на его дерзкое замечание.

— Любимая, осторожнее: кофе очень горячий.

Он специально провоцирует меня! — догадалась Дейзи. Пытается пробить ту броню, которую я с таким трудом обрела.

Дейзи улыбнулась и предельно ласково ответила:

— Дорогой, не беспокойся за меня. Хотя я очень ценю твою заботу, любимый!

Последнее слово далось ей с огромным трудом, хотя Дейзи и убеждала себя, что это всего лишь игра, шутка, розыгрыш, обмен «любезностями». Она вовсе не любит Филиппа. Впрочем, как и он ее.

Ему нравится эпатировать публику, шокировать, вводить в заблуждение относительно собственной персоны. На жизненном опыте Дейзи уже убедилась, что люди, имевшие репутацию дебоширов, скандалистов, хвастунов или честолюбцев, на самом деле оказывались ранимыми и стеснительными романтиками. Эпатаж и бравада — всего лишь способ как-то обезопасить себя от человеческой жестокости и трудностей жизни. Эскапизм чистой воды, бегство в себя или в творчество.

Филипп ничем не лучше нее. Она прячется от сложного разговора с Алексом, а он и вовсе пытается убежать от жизни.

— Чего ты боишься? — спросила Дейзи, поставив полупустую чашку на стол.

Филипп пожал плечами.

— Не знаю. Никогда не задумывался об этом.

— Значит, пришло время задуматься, — настаивала Дейзи.

— Меня страшит мысль о том, что я так и не найду свое счастье.

— А что для тебя счастье? — Дейзи решила дойти до конца. Не все же Филиппу ставить ее в тупик своими вопросами и откровениями!

— Любовь, взаимопонимание, близость, творчество…

— Именно в таком порядке? — удивилась Дейзи. — Я полагала, что творчество для тебя на первом месте.

— Пока да. При отсутствии остальных пунктов, — печально заметил Филипп. — А ты? Чего боишься ты?

— Все люди боятся одного и того же.

— Весьма уклончивый ответ. Ну да ладно, — сдался Филипп.

Похоже, вопросы Дейзи задели его за живое. От его блистательного богемного имиджа не осталось и следа. Перед Дейзи сидел всего лишь печальный одинокий человек.

Как непохож он был на Алекса, не привыкшего задумываться над столь серьезными вопросами! Главной и чуть ли не единственной проблемой его жизни была задача разбогатеть, прославиться и напакостить как можно большему числу уважаемых людей.

— Я провожу тебя, — тоном, не допускавшим возражений, сказал Филипп, когда Дейзи натянула жакет.

— Я возьму такси. Жутко устала за день. Нога немного побаливает.

— Хорошо, я поеду с тобой, а затем отправлюсь к себе.

— Филипп, не надо.

Он подошел к ней ближе, обнял за талию и притянул к себе.

— Не надо? А что тогда надо?

Дейзи опустила глаза. Губы Филиппа такие притягательные… и они так близко…

Безумие… — последнее, что она успела подумать, прежде чем слиться с ним в страстном поцелуе. Это и впрямь было похоже на сумасшествие. Самое прекрасное. Мир перевернулся. Предметы обстановки и картины Филиппа закружились, словно на карусели. Боже, она сошла с ума и… ей это нравилось, черт побери! Верно говорят, что безумцы не отдают отчета в своих поступках. Вот и Дейзи не желала сейчас задумываться о том, правильно или нет поступила, поцеловав Филиппа. Он сделал все, чтобы это наконец произошло, но первой поцеловала его тем не менее она.

Через минуту они обескураженно смотрели друг на друга.

— Признаться, не ожидал, — наконец произнес Филипп:

— Я тоже. Извини.

Он приложил палец к ее губам.

— Не порти все своими никчемными извинениями. Разве это было не прекрасно?

— Филипп, сейчас не время… — Дейзи высвободилась из его объятий.

— Думаешь, мы слишком спешим?

— Нет… тороплю события я. Не забывай, что я еще не выяснила отношений со своим… любовником.

— Дейзи, милая, — Филипп снова прижал ее к груди, однако на это раз в его объятии была не столько страсть, сколько нежность и чуть ли не отеческая забота. — Ты справишься. Главное — не сдавайся и не позволяй обмануть себя вновь. Я люблю тебя. Я буду всегда рядом. Если тебе понадобится помощь…

— Я знаю.

Дейзи понятия не имела, откуда в ней взялась эта уверенность, но она действительно нисколько не сомневалась в том, что всегда сможет положиться на Филиппа. Как бы ни сложились дальше их отношения, связь, установившуюся между ними, не сможет разорвать ни один человек.

— Помни об этом, ладно? — Филипп поцеловал ее в макушку.

Дейзи уткнулась носом в его широкую грудь.

— Обязательно, любимый.

Поразительно, но на этот раз, Дейзи не составило никакого труда произнести слово «любимый». Более того, оно показалось ей естественным и незаменимым. Она готова была просто стоять в объятиях Филиппа и без конца повторять, глядя в его глаза: люблю, люблю, люблю…