Вечер медведя

Глава 4

Территория Северных Каскадов — ночь после Полной луны.

Запах готовящегося мяса вернул Эмму в человеческий лагерь. С каждым шагом ее сломанная нога цеплялась за кусты и поваленные бревна. Боль пронзала ее снова и снова, и агония становилась все сильнее.

Осознание того, что она долго не протянет, на самом деле было облегчением.

С тех пор как она была ранена полмесяца назад, она не могла охотиться. Даже сходить к ручью за водой было почти невозможно. Под тусклым мехом ее мышцы обвисли от обезвоживания и потери веса. Ей становилось все труднее двигаться. Но в медвежьем обличье ее животная природа не сдавалась, несмотря на неизбежный исход.

Сожаление о том, что ее жизнь так рано оборвется клубилось в ней, как дым от костра. Когда-то у нее были мечты: как она найдет любящих супругов, будет лелеять своих детенышей, радовать свой клан песнями и историями. Вместо этого она стала причиной смерти двух оборотней.

Если бы Богиня сочла спасение человеческих детей адекватным балансом, Эмма могла бы назвать себя довольной… потому что у нее больше не осталось времени.

Под прикрытием леса она осмотрела поляну. У костра сидели двое крупных мужчин. Намек на знакомый животный запах привлек ее внимание. Она принюхалась, но неуловимый запах исчез за тяжелыми запахами древесного дыма и жарящегося мяса.

Мясо.

Несмотря на непреодолимый голод, осторожность придала ей терпения. Она была слишком слаба, чтобы бороться, слишком слаба, чтобы бежать. Да, терпение даст ей все.

Двое мужчин неторопливо потушили огонь, прибрались и сложили еду в медвежий капкан. Вместо того, чтобы поставить палатку, они просто разделись и забрались в спальные мешки.

Она ждала очень долго. Неподалеку ухнула сова. Она уловила запах скунса, вероятно, такого же падальщика, как и она. Мимо прошла ласка, вероятно, погнавшись за крошечной землеройкой в опавших листьях.

Дыхание мужчин замедлилось. Они уснули.

Эмма медленно вышла на поляну, держа раненую заднюю ногу так, чтобы не слишком шуметь. Это было так больно, что она едва чувствовала колющую боль от сломанных пальцев передних лап. Шаг за шагом она продвигалась вперед.

Контейнер с защитой от медведей лежал на боку под деревом. Она колебалась, борясь с огненной пульсацией в ноге и болью в левой передней лапе. Где же монета или ключ, чтобы открыть металлический ящик?

Ее внимание привлекла кучка медных монет. Теперь ей нужны были пальцы. Все, что ей нужно было сделать, — это стать человеком.

Когда она представила себе трансформацию, в глубине ее сознания вспыхнула дверь — такая тусклая. Магия умирала. Она умирала. Она открыла дверь и шагнула внутрь. Магия пробежала по ее коже восхитительным покалыванием, которое на одну чудесную секунду стерло ее боль.

Сделав глубокий вдох, она уставилась на свои растопыренные пальцы, лежащие на редкой траве. Грязь и сосновые иголки впились в ее голые колени. Не в силах не смотреть, она проверила свою голень и вздрогнула. Сочащиеся, зияющие раны обнажали мышцы и зазубренные концы костей в жутком, мучительном месиве.

Когда она потянулась за контейнером с едой, ее раздробленная нога заскрежетала, как будто в кости вбивали тупые гвозди. Она стиснула зубы, когда слезы хлынули из ее глаз и закапали на сухие листья и грязь.

— Ребенок. — Низкий голос раздался у нее за спиной.

Нет, нет, нет. Мужчины уже проснулись.

Она резко обернулась. Ее сломанная нога зацепилась, подвернулась. О, Богиня! Когда агония захлестнула ее, она потеряла контроль над своим телом и рухнула в дверь, ведущую в дикую природу. Ее плоть расплылась, преобразилась. Мех. Клыки. Когти.

Когда боль утихла, ее охватил ужас. Она же перевоплотилась на глазах у людей. Она резко обернулась.

Перед ней стоял мужчина. Оливковая кожа. Темные волосы. Никакого оружия. Его темные глаза становились все чернее и чернее.

Медвежьи инстинкты взяли верх. Она встала, пытаясь удержать равновесие на одной ноге, и издала гневный рев.

Беги, человек. Пожалуйста, беги.

Вместо этого сбоку раздалось ответное рычание. Еще один медведь.

Она упала на четвереньки и попыталась убежать, но ее больная нога ударилась о контейнер. Вспышка боли пронзила ее красной молнией. Зрение затуманилось и…

Хлопок.

Медведь ударил ее по плечу и сбил с лап. Прежде чем она успела пошевелиться, огромный гризли навалился на нее, выбив воздух из ее легких.

Пойманная. Поверженная.

Охваченная паникой, она боролась, хрипя и рыча.

Человек бесстрашно опустился на одно колено рядом с ее головой. Он крепко схватил ее за морду и заставил встретиться с ним взглядом. Его глаза стали черными, как зимняя ночь.

— Превращайся. — В его голосе звучала сила Бога.

Какая-то сила в ее голове толкнула ее через дверь в человеческий облик и заперла ее за собой. Ее мех, когти, ее размер сливались в человеческую фигуру. Он заставил ее измениться. Как он смог…?

Новый страх пронзил ее. Она не могла дышать.

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Проваливай, Бенджамин, пока ты ее не задушил.

С рычащим веселым фырканьем гризли поднялся, встряхнул своей шерстью и превратился в человека.

Они не люди; они — оборотни. Знакомый дикий запах, который она уловила, принадлежал им. Пока нога Эммы пульсировала от боли, она смотрела на них затуманенными слезами глазами.

На скуле медведя-оборотня красовался синий шрам в форме ножа. Он был кахиром, поклявшимся защищать клан.

А другой мужчина? Только один тип даонаинов обладал властью трансформации. Он был Козантиром территории и представителем Херне на земле.

Ее судьба нашла ее. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, зная, что теперь количество ее вдохов можно пересчитать по пальцам одной руки. И, несмотря на ее боль и печаль, воздух был сладким, благоухающим вечнозелеными растениями и древесным дымом, а также запахом других оборотней.

Тем не менее, она действительно была благословлена. Ее смерть будет быстрой от руки Козантира, и… она будет не одна.

Она встретилась взглядом с Козантиром. Черным из-за присутствия Бога.

— Отправьте меня обратно к Матери, — прошептала она. — Я уже готова.

К ее удивлению, он отрицательно покачал головой. Серебристо-серый цвет пробивался в темноту его глаз.

— Боюсь, что нет. — Он взглянул на ужасающего медведя-оборотня, который натягивал джинсы. — Бенджамин, собери информацию. Я принесу аптечку из рюкзака.

Она попыталась сесть, когда медведь-оборотень приблизился. Самец — Бенджамин — был огромен. Больше шести с половиной футов. Его прямые каштановые волосы были подстрижены до ушей и короче, чем предпочитало большинство оборотней. Вьющиеся волосы на груди образовывали треугольник над его широкими грудными мышцами. Его угловатые черты лица были крупными, челюсть квадратной и сильной. Не красавец, но уж слишком неотразим.

— Меня зовут Бен. — В его глубоком голосе слышался Техасский протяжный акцент. — У тебя есть имя, девочка? Как тебя зовут?

— Эмма. Почему он не убил меня? — прошептала она. — Я нарушила закон.

— Красивое имя, дорогая. — Он опустился на одно колено рядом с ней. — Козантир не торопится в принятии решений.

Должна ли она… может ли она… бежать?

Она взглянула на джинсы Бена. Одежда станет помехой, если он снова превратится в медведя. Сначала ему придется снять джинсы, иначе он будет путаться в них до тех пор, пока не сможет их сорвать. Она была обнажена, так что вполне могла трансформироваться в медведя и попытаться сбежать. Не раздумывая, она слегка отодвинулась.

Смех Бена напоминал грохот падающих с обрыва камней.

— Ты не сможешь двигаться достаточно быстро, чтобы убежать, медвежонок. Ни от меня, ни от Калума. Он же кот.

Пантера? Холод исходил не только от покрытой инеем травы под ее телом. На трех ногах она не смогла бы убежать от пантеры. И гризли тоже. Значит, она умрет. Пожалуйста, пусть она хоть немного сохранит достоинство.

Но страх и боль подрывали ее решимость. Отвернув лицо, она сморгнула слезы.

С ворчанием Бен устроился рядом с ней, его тело было достаточно близко, чтобы передать тепло ее обнаженному телу. Одна большая рука легла на ее лодыжку ниже раны. Его брови сошлись вместе, когда он оценил степень повреждения.

— Это следы от укусов. Что же, во имя земель Охотников, случилось с твоей ногой?

— Действительно, у меня тот же вопрос. — В звучном голосе Козантира слышался едва заметный британский акцент, резко контрастирующий с медленным протяжным голосом медведя. Он нес два прямых куска дерева, каждый из которых был прикрыт разорванной футболкой.

Он положил по одному с каждой стороны ее сломанной ноги.

— И это ты называешь первой помощью? — запротестовал Бен, хотя и удерживал деревяшки на месте, пока Калум закреплял их новыми полосками ткани.

Вся ее нога словно погрузилась в огненную лаву. По мере того, как путы затягивались, агония росла. Сжав кулаки, она раз за разом пыталась не закричать. Наконец, боль отступила настолько, что она смогла слышать голос Козантира.

— Я не собираюсь предпринимать более никаких попыток, кроме как передать ее нашему целителю. Это, — он указал на ее ногу, — самый серьезный перелом, который я когда-либо видел. Все, что мы здесь делаем, может привести к ухудшению ситуации или возобновлению кровотечения.

— Но… — она была изгнана, и все даонаины должны были ее избегать.

Почему они вообще с ней разговаривают? Она прикоснулась к выступающим параллельным шрамам вдоль линии подбородка. Неужели они не видели этих отметин? Понимают же, что означают черные шрамы? Этот Козантир наверняка изгонял людей раньше.

Она изо всех сил попыталась сесть.

— Оставайся на месте, медвежонок. — Бен положил свою огромную руку ей на плечо, и тепло его ладони обожгло ее замерзшую кожу.

— Разве ты не собираешься убить меня? Я не понимаю.

Козантир поднялся с непроницаемым выражением лица.

— Ты нарушила закон, совершая набеги на лагеря людей. Однако я не слышал никаких слухов об оборотнях, только предположения об умных медведях или бродягах. — Он сделал долгую паузу. — Последствия будут, но смерть не будет одной из них.

Она не умрет? От прилива надежды у нее перехватило дыхание.

Козантир взглянул на Бена.

Квадратная челюсть оборотня-гризли напряглась.

— Приготовься, дорогая. Это будет очень больно. — Его руки скользнули под ее тело, и он поднял ее в воздух.

Боль стала невыносимой, и она закричала, прежде чем темнота унесла ее прочь.