Великолепный любовник

Глава третья

У Кэтрин замерло сердце. Она ждала этого момента с той самой минуты, когда впервые села в его пикап. Но проходило время — он молчал, и она постепенно начала успокаиваться. И вот теперь он сидит напротив нее — внимательный и спокойный — и ждет ответа. А ведь он полицейский! От этой мысли она снова похолодела. Насколько ей было известно, Слоун не обращался в полицию, чтобы вернуть ее, однако это могло случиться в любую минуту.

Размышляя над тем, что ответить Колину, она сделала несколько глотков из стакана с ледяной водой и опустила глаза в тарелку.

— Я в разводе, но у меня ужасный муж.

— Если вы развелись, то почему его боитесь?

Кэтрин лихорадочно пыталась придумать историю, которая бы смогла удовлетворить его любопытство, но затем, подняв голову и посмотрев в его настороженные карие глаза, решилась сказать правду.

— Я беременна, и мой бывший муж хочет, чтобы я вернулась.

— Он хочет получить своего ребенка?

— Это мой ребенок! — яростно огрызнулась Кэтрин. — Я завтра уеду, так что давайте лучше оставим этот разговор.

После этого она затаила дыхание, ожидая, что он скажет, и моля Бога, чтобы он согласился прекратить этот мучительный допрос.

— Послушайте, я сам видел, как за вами гнались три головореза, — нетерпеливо начал Колин. — Нетрудно предположить, что их послал какой-то богатый и влиятельный человек. Мне надо знать наверняка степень риска, которому я подвергаюсь. Я вовсе не собираюсь звонить вашему бывшему мужу, но я хочу знать: кому я перешел дорогу тем, что приютил вас под своей крышей?

— Это совсем не обязательно, поскольку я уеду, как только стихнет метель, а до того времени они не смогут нас найти.

— Кэтрин, у меня воображение богатое, и я могу себе представить любой сценарий. Если вам что-либо известно о краже миллиона долларов, то даже после того, как вы уедете, эти ребята могут нагрянуть по мою душу, решив, что вы мне обо всем рассказали.

— О нет, ничего похожего! Дело обстоит именно так, как я уже говорила. У меня ужасный муж, который хочет, чтобы я вернулась, — только и всего.

Заметив, что он по-прежнему сомневается, она снова призадумалась — как же его убедить? Наблюдая за красными языками пламени, весело плясавшими на поленьях, Кэтрин задумчиво прикусила нижнюю губу.

— Ведь мое имя вам ни о чем не говорит, не так ли?

— Нет. А что?

— Моего бывшего мужа зовут Слоун Манчестер.

Это уже было что-то более знакомое, и Колин напрягся, пытаясь вспомнить. Так, так... «Манчестер ойл»... Ага!

— Луизиана, — вслух произнес он. — Он — кандидат от какой-то партии. Нефть и большой бизнес...

— Верно. Его отец — Тайсон Манчестер из «Манчестер ойл». Существует немало политиков, которые хотели бы видеть Слоуна губернатором Луизианы.

— Мне кажется, что человек, собирающийся баллотироваться на такой пост, не станет рисковать, гоняясь за своей бывшей женой, да еще пытаясь силой заставить ее вернуться. На этот случай существуют законы.

— Он надеется, что его людям удастся вернуть меня незаметно, так что никто ни о чем не узнает.

— Тогда обратитесь к прессе. Или давайте я отвезу вас в полицию.

— Нет! — Побледнев, Кэтрин отодвинула стул и резко встала.

Теперь, даже несмотря на продолжавшуюся бурю, она чувствовала в себе силы немедленно двинуться в путь. Колин тоже поднялся, приблизился и мягко обнял ее за плечи. Она вздрогнула и отпрыгнула в сторону, вскинув руки, словно защищаясь.

— Ну-ну, — мягко заговорил он, — успокойтесь, Кэтрин. Клянусь, я не причиню вам вреда.

Кусая губы, она продолжала смотреть на него потемневшими от гнева и страха глазами, а он мысленно поражался тому, каким же подонком должен быть этот самый Слоун Манчестер.

— Садитесь, и давайте поговорим. Но для начала постарайтесь расслабиться. Если вы не хотите, я не буду звонить в полицию. — Колин старался говорить как можно спокойнее, чтобы не вспугнуть ее снова.

Бывший муж этой беременной женщины, что сейчас находилась в его доме, собирался баллотироваться в губернаторы. Получалось, что он, Колин, взялся защищать ее от одного из самых могущественных людей в стране. Как же он ухитрился впутаться в эту историю и какую глупость намеревается сделать дальше? Не проще ли предоставить женщину ее собственной участи?

— Как только буря утихнет, я исчезну из вашей жизни, — словно бы угадав его мысли, быстро проговорила Кэтрин.

— Сначала сядьте. Если вам нравится, можете повернуться к огню.

Она кивнула, однако не сделала ни шага к стульям, которые стояли напротив очага. Неужели она боится пройти мимо него? Колин обошел вокруг стола и подложил в огонь еще одно полено.

Кэтрин уселась в кресло-качалку и поджала под себя ноги.

— А вы действительно развелись?

— Да. В тот момент, когда я подала на развод, в жизни Слоуна уже была другая женщина. — Рассказывая, она смотрела на свои руки, лежавшие на коленях. — Тогда его частной жизнью еще никто не интересовался, поэтому Слоун легко согласился на развод, и мы тут же развелись. Однако он почти сразу же пожалел об этом. Кажется, что он жаждет лишь того, что недоступно, — с горечью добавила Кэтрин. — Я отказалась брать у него деньги, хотя собственных сбережений у меня было маловато. В момент развода родители Слоуна находились в Европе, иначе отец непременно отговорил бы его от этого шага. Он уже давно мечтал о политической карьере для своего сына.

Почувствовав жар, Колин пересел подальше от камина в кресло-качалку. Если все, что она ему рассказывала, правда, то ей нечего опасаться полиции.

— Кэтрин, — мягко заговорил он, чувствуя неодолимое желание коснуться ее руки и пряча свои руки в карманы от греха подальше, — если Слоун дал развод, он никак не сможет заставить вас вернуться к нему.

Она с горечью взглянула на него и покачала головой:

— Они с отцом слишком могущественные люди, привыкшие с помощью взяток и давления добиваться всего, чего хотят. У Слоуна есть влиятельные друзья в высших эшелонах власти, в том числе и среди судей. Он и раньше прибегал к взяткам, когда хотел чего-то добиться в своем бизнесе.

— Тогда ему никогда не стать губернатором!

— Но я не могу с ним бороться! Он обернет все против меня.

— Однако в глазах его будущих избирателей все это будет выглядеть не слишком-то привлекательно. Если его головорезы заставят вас вернуться, то это будет называться похищением.

— Моего отца посадили в тюрьму за растрату. У меня не слишком законопослушная семья, и Слоун неоднократно напоминал мне об этом. Мы южане, и в Гражданской войне наши предки сражались на стороне Конфедерации. Выйдя замуж, я была принята как в его семье, так и в высших кругах Нового Орлеана, однако Слоун заявил, что всегда сможет изобразить меня самой последней стервой, имеющей коррумпированных родственников. А ведь теперь я жду ребенка.

Закусив губу, она вновь опустила глаза на свои руки. Колин потянулся было к ее подбородку — ему хотелось поднять ей голову и заглянуть в глаза, однако стоило Кэтрин почувствовать его легкое прикосновение, как она вздрогнула и моментально отпрянула. Ему пришлось снова спрятать руки в карманы.

— Вы напрасно боитесь, — мягко заметил он, мысленно обругав Слоуна Манчестера, — я вас не обижу. Еще никогда в жизни я не обижал женщин, даже когда исполнял обязанности полицейского.

— Извините, — она виновато посмотрела на него. — Это непроизвольная реакция.

И вновь ему захотелось привлечь ее к себе, заключить в объятия и нежно уверить в том, что она в полной безопасности. Впрочем, некоторая доля цинизма, присущая его мужской натуре, заставила Колина слегка усмехнуться. Ну да, в такой же безопасности, как мышь, находящаяся в одном помещении с котом. Да еще те три головореза продолжают свою охоту. Метель затруднит их поиски, но рано или поздно они выяснят, кто является владельцем голубого пикапа, и где он живет. Кстати, они могут узнать это даже несмотря на бурю.

Так что же ему делать с этой женщиной, которую он инстинктивно начал защищать с той самой минуты, как впервые увидел? Колин задумчиво потер шею.

— Я знаю нескольких адвокатов, которые согласятся выслушать вашу историю.

— Это бесполезно! — с досадой отмахнулась Кэтрин. — Я же говорила: у Слоуна могущественные друзья. Вы и представить себе не можете, на что он способен. Я сама думала, что сумею найти защиту от его жестокости, пока не убедилась в обратном.

— Но его влияние вряд ли распространяется на этот штат, — усомнился Колин.

— Если бы меня похитили и увезли обратно в Луизиану, то первое, что сделал бы Слоун, — объявил бы во всеуслышание, что я больна, или что у меня психическое расстройство. Он на это способен. Вот почему я не хочу обращаться в полицию.

— Хорошо, обойдемся без полиции, хотя мне кажется, что вы совершаете ошибку.

— У меня уже есть печальный опыт, — упрямо заявила она.

— Ну и что вы намерены делать дальше?

— Я собираюсь отправиться в Калифорнию. Там живет подруга, на помощь которой я могу рассчитывать. Чтобы найти меня в Калифорнии, Слоуну потребуется немало времени — а это сейчас самое важное. Вне зависимости от того, выиграет он выборы или проиграет, после них ему будет не до меня. Если он проиграет, то не сможет так просто вернуть меня назад, если же выиграет, то утратит ко мне всякий интерес. Я нужна ему только в данный момент, как часть имиджа. И я уверена — он уже немало раздражен тем, что не в состоянии меня контролировать.

— И все-таки — вы действительно развелись?

— Я сказала вам правду и повторяю еще раз — да, я в разводе.

— В таком случае должны существовать официальные документы, подтверждающие факт вашего развода, и газетчики обязательно до них докопаются, когда начнут выяснять его семейное положение.

— Слоун имеет полный контакт с прессой и всегда сможет рассказать о моем мнимом душевном недуге. Как только начнется избирательная кампания и его биографией всерьез заинтересуется общественность, он непременно это сделает.

После такого заявления Колин заметно помрачнел.

— Я не собираюсь доставлять вам беспокойство и завтра уеду, — медленно сказала Кэтрин, по- своему истолковав его реакцию. — Так что с теми людьми у вас не будет проблем. — «Каким же яростным и сердитым он сейчас выгладит!» — отметила она про себя.

— Они наверняка выяснят, кто является владельцем голубого пикапа... — (Кэтрин вздрогнула, как от пощечины.) — Однако сегодня ночью они нас еще не найдут. Это я вам гарантирую. — Его глаза задумчиво скользнули по ее фигуре. — Когда должен родиться ребенок — в марте или апреле?

— На следующей неделе.

— На следующей неделе! О! — Колин был искренне потрясен. — По вашему виду не скажешь.

— Это из-за моего роста.

Колин не расслышал ответа, поскольку им овладел приступ гнева. Но на этот раз он был направлен против самой Кэтрин — почему она так безответственно относится к предстоящему событию?

— Вам не следует постоянно находиться на ногах, — начал выговаривать он, — вам нужны друзья или родственники. Вы должны жить в непосредственной близости от больницы, а не бегать по всей стране, спасаясь от трех негодяев.

В качестве полицейского Колин немало повидал всяких смертей и катастроф. Сейчас он достиг того состояния, когда начинаешь испытывать тихую радость, наблюдая за чудом рождения, когда не можешь сдержать улыбки при виде новорожденного теленка или жеребенка, нетвердо стоящего на тонких ножках. Ему хотелось внушить свои чувства этой женщине, потрясти ее этим... впрочем, меньше всего она сейчас нуждается в потрясениях. Ей нужны сильные руки и забота любящего мужа — вот что ей нужно!

— А где сейчас находится ваша мать?

— Она умерла год назад. У меня больше нет семьи. Вам не стоит за меня волноваться. Когда придет время, я сама поеду в больницу.

— Но вы бываете у врача?

— Да, я обращалась в клиники тех городов, где останавливалась.

Он запустил пальцы в свои густые волосы.

— Черт побери! У вас должен родиться ребенок, а у вас нет для него никакой одежды, если только она не в вашей сумке? Что вы будете делать, например, в случае детского поноса? А ведь те люди хотят увезти в Луизиану не только вас, но и вашего малыша.

Она вскинула голову и вызывающе посмотрела на него.

— Они не смогут похитить ребенка прямо из больницы. Я надеюсь, что, несмотря на метель, мне удастся добраться до Калифорнии прежде, чем начнутся роды. До утра меня никто не найдет, а завтра я сяду на самолет в Тулсе, долечу до Денвера, а оттуда до Сан-Франциско. Если мне повезет, то уже на следующий вечер я буду в Калифорнии.

— Хотелось бы надеяться... Кстати, а что вы говорили о своей подруге?

— Ее зовут Пола Курчак, и она умеет обращаться с новорожденными. У нее самой маленькая дочь, так что она снабдит меня всеми необходимыми детскими вещами.

— Но как вы можете быть уверены, что ребенок родится точно в назначенный день? — Он старался говорить спокойно и сдерживать раздражение, которое она в нем вызывала.

От улыбки у Кэтрин образовались соблазнительные ямочки на щеках. Теперь она выглядела настолько очаровательной, что он вполне мог понять ее бывшего мужа, желающего вернуть жену любой ценой.

— Со мной и моим ребенком все будет в порядке, — заверила она.

— А вы уже ходили на ультразвук — знаете, кто родится?

— Да, ходила, хотя и не знаю результатов. Я сказала врачам, что люблю сюрпризы и буду обожать своего ребенка, какого бы пола он ни оказался.

— Когда буря стихнет, — задумчиво пообещал Колин, — я отвезу вас в Тулсу и посажу на самолет до Калифорнии.

— Это было бы очень благородно с вашей стороны.

— Не хотите позвонить своей калифорнийской подруге?

— Пола уже знает, что я приеду на этой неделе. Я сказала, что позвоню ей из аэропорта, сразу по прилете на место.

Про себя Колин несколько усомнился в существовании этой подруги, хотя, с другой стороны, зачем бы она стала ему лгать? Он едва знал эту женщину, и ему не было до нее никакого дела. Но всего через неделю она должна родить! Мысль об этом нервировала его сильнее, чем ее преследователи. Дети рождаются по собственному графику, не считаясь с ожиданиями матерей...

— Хотите горячего шоколада? — предложил он, пытаясь разрядить напряжение и успокоить собственные нервы.

— Да, это было бы неплохо.

Кэтрин встала и пошла вслед за ним на кухню. Пока он подогревал напиток и наливал его в чашки, она протерла стол.

— А как насчет вашей машины, которую вы оставили в Стилуотере? — спросил Колин.

— Я взяла ее напрокат и должна агентству лишь за сегодняшний день. Вышлю деньги по почте. Я им позвонила из ресторана и сообщила, где припаркована машина. Поскольку я брала ее на чужое имя, с этой стороны мне ничто не угрожает.

— Отлично. Кстати, а где вы познакомились со Слоуном?

— О, это было еще тогда, когда я заканчивала школу. Он был лучшим игроком в баскетбольной команде штата, и я была просто поражена, когда он начал за мной ухаживать. Через год, когда я поступила в колледж, мы поженились. Сейчас мне двадцать три года.

«Еще один сюрприз!» — отметил Колин. Строгая прическа, яркий макияж и огромные очки делали ее намного старше. Ему захотелось снять с нее эти дурацкие очки, из-за которых она была похожа на сову, однако, он не решился это сделать, помня ее постоянную настороженность. И все же желание оказалось сильнее.

— Вы позволите?

Несколько мгновений она колебалась, а затем кивнула и затаила дыхание. Он осторожно, слегка коснувшись пальцами ее висков, снял очки и водрузил их себе на нос. Стекла оказались без диоптрий.

— Я пыталась изменить свою внешность, — пояснила Кэтрин, — хотя при таком росте, как у меня, это не так-то просто сделать.

Сняв очки, Колин положил их на стол.

— Если вы вышли замуж на первом курсе колледжа, то ваш брак продолжался достаточно долго.

Она вспыхнула и нервно потерла кончики пальцев.

— Трудно рвать сразу. Кроме того, поначалу я еще надеялась что-то изменить.

— Впрочем, это не мое дело. Извините.

— Можете спрашивать о чем хотите. Слоун был таким красивым, сильным, здоровым, преуспевающим, знаменитым, что им нельзя было не увлечься. Но он слишком часто давал мне понять, что я его не стою.

— Если вам придется предстать перед судом, то у вас имеются какие-либо доказательства его жестокого обращения с вами?

— Нет, да это и не важно. Они с отцом все равно бы смогли подкупить множество свидетелей, которые показали бы обратное.

— Но должен же существовать хоть один неподкупный! — Колин вновь почувствовал ненависть к человеку, которого он совсем не знал. — И если хотите, я постараюсь найти такого свидетеля.

— Нет! — испуганно воскликнула она. — Пожалуйста, не делайте этого. Слоун может быть безжалостным. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал из-за меня. Тем более что Слоун придет в ярость, если узнает, что кто-то интересовался его семейной жизнью.

— Плевал я на вашего мужа, — разозлился Колин.

— Пожалуйста, обещайте мне никого не искать и не задавать ненужных вопросов.

— Хорошо. Я вам уже говорил, что со мной у вас не будет проблем.

Она удивленно взглянула на него, и он с некоторым опозданием осознал двусмысленность своей фразы, ведь это обещание подразумевало продолжение их отношений.

— Вы поняли, что я имел в виду?

Она лукаво улыбнулась, и от этой улыбки у него вновь перехватало дыхание. Глядя на эту странную женщину, он забывал о ее прошлом, в котором царил какой-то там Слоун. Его тянуло к ней, ему хотелось узнать ее лучше, хотелось заботиться о ней и ее будущем ребенке. Интересно, а как она будет выглядеть, если смоет этот макияж и распустит волосы? Любопытство было столь сильным, что он вновь не смог удержаться.

— Могу я распустить ваши волосы?

Он понимал, что его вопрос выглядит довольно по-дурацки и может ее испугать. Кстати, последний раз он задавал подобный вопрос женщине не менее десяти лет назад.

Ее глаза широко раскрылись от изумления, однако она вновь кивнула. Тогда он приблизился к ней и, осторожно вынув первую заколку, бережно, стараясь не причинить ни малейшей боли, расправил прядь волос. Она не сводила с него глаз, и он поневоле подумал, скольких мужчин мог свести с ума их изумрудный блеск.

У Кэтрин учащенно билось сердце, однако она заставляла себя сидеть спокойно. Ведь если в его движениях появится что-то угрожающее, она всегда сможет отпрянуть в сторону. Интересно, пробудилось ли в нем желание? Согласившись приехать сюда, она поневоле отдала себя во власть этого человека — и как бы теперь не пришлось за это расплачиваться. Тем более что метель не утихала...

От прикосновения его осторожных пальцев она ощущала какое-то странное, непривычное покалывание. Слоун уже давно убил в ней всякое желание физической близости, сделав супружество тягостной обязанностью. Даже прикосновения мужа вызывали у нее отвращение. Других мужчин у нее никогда не было, и никто еще не высказывал желание распустить и погладить ее волосы!

Облизывая пересохшие от волнения губы, она смотрела в непроницаемые глаза Колина и никак не могла понять, о чем он сейчас думает. Тем временем Колин вынул вторую заколку, положил ее на стол и продолжил свои нежные поглаживания. Его движения были столь осторожны и деликатны, что Кэтрин постепенно начала успокаиваться.

Нет, его все же нельзя было назвать красивым — черты лица слишком резкие, кожа смуглая, на правой скуле небольшой, заметный лишь с близкого расстояния шрам.

— Зачем вы это делаете? — тихо спросила она.

— Мне интересно, как вы выглядите с распущенными волосами.

Странное желание и странная сцена! За всю ее супружескую жизнь у нее никогда не было ничего подобного. И все же окончательно расслабиться не удавалось — сказывался суматошный день. Но до чего бережно и ловко этот мужчина обращается с ее волосами — глядя на его огромные руки, трудно было ожидать от них подобной деликатности.

Наконец Колин окончательно распустил ее волосы и удивился, увидев, что они достают ей почти до талии.

— Какие длинные! — произнес он хриплым от волнения голосом. — И какие шелковистые...

Про себя он подумал, какое чудесное, невероятно эротическое зрелище представляла бы собой обнаженная Кэтрин, прикрытая лишь распущенными волосами.

— Вы еще не видели их натурального цвета.

— Они рыжие, правда?

— Да. Я перекрасилась в надежде скрыться от людей Слоуна, но это оказалось бесполезным.

— А иначе и быть не могло — вы слишком яркая и высокая женщина, чтобы остаться незамеченной... А теперь повернитесь ко мне спиной, и я помассирую нам плечи. Это поможет расслабиться. — Он старался говорить спокойно.

Кэтрин внимательно посмотрела в его темные глаза, и он терпеливо выдержал ее взгляд. Вот именно такого терпения и не хватало ее бывшему мужу.

— Спасибо, но мне и так уже хорошо.

— Позвольте мне сделать это, — продолжал настаивать он, — и вы увидите, насколько вам станет лучше.

Слегка усмехнувшись и качнув головой, она выполнила его просьбу. Действуя так осторожно, словно она была не живой женщиной, а хрустальной статуэткой, он медленно поднял тяжелую завесу ее волос и положил руки ей на плечи. Чтобы помочь ему, Кэтрин сама убрала волосы, перекинув их через правое плечо.

Как только Колин начал массаж, она напряглась и затаила дыхание. Заметив это, он перестал массировать и наклонился к ее уху:

— Доверьтесь мне, ничего с вами не будет. Представьте, что это ваша калифорнийская подруга.

В очередной раз он мысленно послал к черту Слоуна Манчестера и поклялся как можно скорее избавить от страха его бывшую жену.

А Кэтрин вдруг вспомнились первые дни ее супружеской жизни. Слоун тоже начинал с осторожных ласк, но потом его словно прорывало, и в нем просыпался дикий зверь. В такие моменты он ругал ее последними словами и стремился причинить боль. Это воспоминание оказалось столь сильным, что она задрожала и поежилась.

— Кэтрин! Все хорошо, но вы чертовски напряжены. Сколько раз повторять, что ничего с вами не случится! — пробормотал он, продолжая осторожно массировать ей плечи и основание шеи. Стоило ему приложить чуть больше усилий, как Кэтрин принималась глубоко вздыхать. И все же его старания не пропали даром — постепенно она начала расслабляться и избавляться от страха. Закрыв глаза, Кэтрин целиком сосредоточилась на своих ощущениях.

— Я доверяю вам, Колин, — прошептала она не столько для него, сколько для себя. — Надеюсь, вы не заставите меня пожалеть об этом. Честно говоря, я даже не помню, когда в последний раз доверяла мужчине.

Услышав, что она что-то говорит, Колин наклонился и уловил последнюю фразу, от которой у него екнуло сердце. Как же ему хотелось заключить ее в объятия и самым нежным тоном, на который он только способен, заверить, что она находится в полной безопасности! Однако он не посмел этого сделать. Она отдала себя под его защиту — и он не имеет права предлагать ей ничего большего, пока она находится в его доме!

Кэтрин оглянулась через плечо, и его вновь охватило волнение. В этих зеленых глазах таилось типично женское любопытство, а в уголках губ застыла легкая усмешка.

— Вы говорили, что не женаты, но ведь у вас наверняка есть какая-то женщина?

Глядя ей прямо в глаза, полуприкрытые густыми темно-рыжими ресницами, Колин отрицательно покачал головой. Только теперь он вдруг понял, что она не стала их красить. Да, она густо накрасила брови, наложила на лицо толстый слой тональною крема, но ресницы почему-то не тронула, оставив их такими, какие они были от природы. Ему захотелось взять носовой платок и стереть с нее весь нелепый грим, однако он вновь не посмел этого, чтобы не пугать ее по пустякам.

— С тех пор как умерла моя жена Дана, я больше ни с кем не встречаюсь.

— А давно это случилось?

— Два года, пять месяцев и десять дней тому назад.

Она резко обернулась.

— Вы ее очень любили?

— Да, любил.

— Извините меня.

Она снова отвернулась, а он продолжил массаж, предварительно разделив ее волосы пополам и перекинув одну прядь через левое, а другую через правое плечо. При этом обнажились ее шея и мягкие рыжеватые завитки волос. Ему страстно хотелось погладить открытые места пальцами, чтобы ощутить теплоту атласной кожи, но вместо этого он продолжал массировать ее плечи, делая это прямо через грубый свитер. А у нее, наверное, прекрасная фигура...

— На что вы собираетесь содержать своего ребенка?

— Я изучала бухгалтерию, а когда жила в Луизиане, даже ходила на специальные курсы. Со временем надеюсь получить диплом. Спасибо. Это было замечательно. — Она тепло улыбнулась Колину.

Кэтрин сняла обувь и с наслаждением протянула ноги к огню. Глядя на ее круглый живот, Колин снова вспомнил о том, что она должна родить на следующей неделе.

— Вы сказали, что были у врачей. Они ничего не говорили вам о ребенке, который должен родиться?

— Последний доктор уверял, что он будет весить не менее трех килограммов.

— Вы не производите впечатление женщины, которая готова к родам.

— А откуда вы знаете, как они должны выглядеть?

— Я не только общался с беременными женщинами, но два раза даже принимал роды.

— Какое счастье! — воскликнула она, одаряя его такой ослепительной улыбкой, что у него неистово забилось сердце. — Значит, если мой ребенок вдруг решит поторопиться с появлением на свет, я окажусь в хороших руках!

— Тут нечему радоваться. Оба раза я ужасно боялся.

— Расскажите!

— Первый раз это произошло во время наводнения, когда не было возможности добраться до больницы, второй раз — прямо в машине, на пути туда. Тогда, в благодарность за мои акушерские усилия, мальчика назвали Колином.

— А в первый раз?

— Родилась девочка.

Кэтрин засмеялась, а Колин мысленно пожелал ей не расставаться с этой ослепительной улыбкой на протяжении всего вечера. Сев на пол у ее ног, он обхватил колени руками и повернулся к огню спиной, чтобы иметь возможность следить за выражением ее лица.

— У вас замерзли ноги? Я могу подбросить поленьев.

— Спасибо, но уже и так достаточно тепло.

— А что, если вы позвоните в редакции ваших луизианских газет и расскажете им о человеке, который собирается баллотироваться в губернаторы?

Я уже пыталась это сделать, — сразу перестав улыбаться, заявила Кэтрин. — Но мой муж полностью контролирует местную прессу. У него повсюду друзья.

— Да не может у него сидеть по другу в каждой луизианской газете! Давайте попробуем?

— Мне тошно рассказывать всем о том, что вытворял со мной мой муж. У меня нет доказательств, да я и не хочу лишний раз злить Слоуна, — она передернула плечами. — Он пойдет на все, чтобы отнять у меня ребенка, потому что это единственный способ заставить меня вернуться.

У Колина так зловеще сузились глаза, что Кэтрин невольно задрожала. Как же она забыла, что находится в обществе человека, привыкшего сражаться за то, что он считает справедливым!

— Так вы думаете, он представляет опасность для вашего малыша?

— Уверена. С помощью своих денег Слоун сможет отнять все. Его девиз — «цель оправдывает средства». Он жесток, амбициозен, самолюбив. Расчетливый бизнесмен или умный лидер, но без сердца. Кстати, в этом он — точная копия своего отца.

— Значит, его отец не будет против похищения ребенка?

— Наоборот! Тайсон Манчестер наверняка решит, что они смогут сделать для малыша гораздо больше меня. Конечно, рано или поздно я найду своего ребенка, но могут пройти годы! И вообще, я не хочу мешать избирательной кампании своего мужа. Мне нужно только одно — убежать от него как можно дальше и сохранить малыша у себя.

— Я вас почти не знаю, Кэтрин, так что не обижайтесь на мой следующий вопрос. Вы уверены, что именно Слоун — отец вашего ребенка?

Она раздраженно взглянула на него, но через мгновение смягчилась.

— У меня никогда не было и никогда не будет других мужчин! Слоун изнасиловал меня, и я забеременела прямо перед самым разводом.

Колин выругался и с ожесточением запустил пальцы в собственную шевелюру.

— Извините за мое бестактное любопытство.

Кэтрин перевела взгляд на пламя, и он увидел в ее зеленых глазах отражение пляшущих оранжевых искр. Протянув руку, Колин осторожно коснулся ее ступни — и она впервые не вздрогнула, ощутив его прикосновение. Обрадованный, он принялся осторожно поглаживать ее ногу, одетую в черный носок, выглядывавший из-под вытертой бахромы джинсов. Затем он взял ее в руки и легонько пощекотал ступню. Кэтрин фыркнула.

Сейчас она выглядела настолько красивой, что у него перехватило дыхание.

— Что за смех?

— Вы всегда сначала массируете женщин, а потом щекочете им пятки?

Добравшись пальцами до ее лодыжки, он отрицательно покачал головой.

— Никогда прежде я не делал ничего подобного. Просто это единственный способ прикоснуться к вам, не испугав.

— Мне кажется, я никогда больше не смогу иметь дела с мужчинами, — вдруг сухо заявила она, и улыбка сбежала с ее лица. — Более того, я даже не могу себе этого представить!

Он осторожно поставил ее ногу на пол и придвинулся ближе. Зрачки ее глаз расширились, однако в них не было прежнего страха.

— Вас больше не пугает, что я сижу так близко?

Поджав губы, она покачала головой, и он, медленно протянув руку, коснулся и слегка погладил пальцем ее щеку.

— Что скрывается под вашим макияжем? Как вы на самом деле выглядите?

— Не уверена, что теперь сама это знаю. Наверное, я похожа на старую клушу. Впрочем, поскольку развод уже позади, я надеюсь измениться к лучшему.

— Хотите спать? — только сейчас пришел ему в голову этот вполне естественный вопрос.

— Пожалуй, — неуверенно ответила Кэтрин.

— Помните, что вы в безопасности. Если вдруг начнете беспокоиться, напоминайте себе о том, что вы и ваш ребенок находятся под защитой полицейского.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — улыбнулась она.

— Однако это так, — сердито заявил Колин, мысленно давая самому себе страшную клятву — защищать ее, не щадя своей жизни. — Между прочим, вспомните о моих собаках! Они прекрасно знают, что каждый, кого я привожу в дом, — мой друг. — Он сделал паузу и заглянул ей в глаза. — Но на самом-то деле гости у меня бывают редко. С друзьями собаки ласковы, с врагами — беспощадны. Так что можете на них положиться.

— Даже в такую метель?

— Разумеется. Кроме собак, у меня есть система световой сигнализации, реагирующая на все перемещения. Я редко ею пользуюсь, поскольку здесь постоянно кто-то входит и выходит, но сегодня ночью мы ее обязательно включим.

— Значит, вы живете как в осажденной крепости?

— Вы забываете, что я — полицейский и у меня много врагов. И хотя я всегда стараюсь вести себя максимально вежливо, некоторые люди почему-то на меня очень сердиты. Не хочется давать им ни малейшего шанса поквитаться со мной. Кроме того, я должен жить ради своих родителей, которые во мне нуждаются... К чему я все это говорю? — Колин наморщил лоб. — Да к тому, что вы находитесь в самом безопасном месте, которое только можно придумать. Те ребята вполне могли меня выследить, поскольку мой голубой пикап выделяется из остальных машин, как белокурая блудница в толпе черных монахинь. Но даже если бы он был черным, как сотни других, они могли запомнить его номер. Так что мы имеем все основания ожидать их визита.

— Я не хотела причинять вам беспокойство.

— Я сам предложил вам сесть в мою машину. Если я выйду из дома, чтобы накормить скот или по каким-то другим делам, и именно в этот момент здесь объявятся ваши преследователи, звоните в 911 и скажите, что в дом забрались воры. Там никто не будет интересоваться вашим прошлым — все просто решат, что я привел к себе подружку.

— А я думала, что у вас нет подружки.

— У меня нет подружки, но вся округа ждет, когда же я ее наконец заведу. Вы когда-нибудь звонили в 911?

— Да.

— Ну вот и отлично. Затем, как только повесите трубку, бегите в соседнее здание и, если там кто-нибудь есть, попросите разыскать меня. Вы умеете пользоваться пистолетом?

— Я купила себе пистолет и три раза ходила в тир тренироваться.

— Значит, он у вас при себе? Когда останетесь одна, выгатите его из сумки и положите рядом. Только меня не подстрелите!

— Не уверена, что смогу хоть кого-нибудь подстрелить.

— Но они-то об этом не знают! Один только вид оружия заставляет людей отказываться от большинства преступлений. Даже если они вас выследят, отсюда им вас не похитить. Как только они поймут, что риск слишком велик, они уберутся обратно и сядут в засаду, надеясь схватить вас в каком-нибудь другом месте. Они же понимают, что вы не можете остаться у меня навсегда.

У Кэтрин вспыхнули глаза.

— Следовательно, я здесь в абсолютной безопасности?

— Конечно, — подтвердил он, прекрасно сознавая, что полной — то есть стопроцентной — безопасности не бывает, однако ей нужна уверенность в обратном. Увы, когда метель кончится, и он повезет ее в Тулсу, положение станет гораздо хуже.

В этот момент зазвонил телефон. Колин быстро пересек комнату и схватил трубку. Пока он разговаривал, Кэтрин отвернулась и стала смотреть на огонь. Поленья уже догорали. Услышав, что Колин положил трубку, она повернулась и вопросительно посмотрела на него.

— Звонили от шерифа. Сегодня в городе какие-то люди расспрашивали обо мне.