Верх совершенства

3

Видимо, то обстоятельство, что приезд Совершенного в Брум Холл предварялся обстановкой горячечного ожидания, было неизбежным. Молодой господин Миклби, сын сквайра, смог сообщить своим друзьям о том, что сэр Уолдо выслал своих лошадей вперед. Он сам видел двух грумов, которые въезжали в ворота Брум Холла. Впрочем, лошади, которых они вели с собой, не вызвали бурного восторга. Неплохие жеребцы, но в общем ничего особенного. К тому же всего два. За лошадьми показалась коляска. Обычная коляска для долгих разъездов. Как потом оказалось, в ней было всего лишь несколько довольно просто одетых слуг. Скромное же количество багажа просто разочаровывало. Вскоре стало известно о том, что сэр Уолдо едет из Лондона не торопясь и с остановками. И хотя это сообщение в общем вписывалось в ту систему представлений о знаменитом наезднике, которая сложилась у местной молодежи, слова «с остановками» как-то не легли на их слух, испортив всю воображаемую картину спортивного экипажа, нахлестывания лошадей с мощным отзвуком и клубов пыли из-под колес, которую так лелеяли молодые люди все последние дни в ожидании приезда звезды общества.

Въезд сэра Уолдо в Оверсетт остался практически незамеченным. Эту картину наблюдал всего-навсего конюх из «Короны», и его отчет об этом событии был обескураживающим. Вместо парного двухколесного экипажа, который был последним писком моды, – об этом знали даже в провинции, – сэр Уолдо приехал в обычном фаэтоне. Все думали, что он стремительно промчится по главной улице как вихрь, а он проехал по ней на спокойных рысях. Остановив упряжку перед «Короной», он спросил, как проехать к Брум Холлу.

– Нет, – говорил конюх Том, – если бы там были высокие козлы, я бы это сразу заметил. Обычный фаэтон. С обычными козлами. В упряжке четыре коняги. Неплохие, что тут скажешь? Первый сорт! Кровь с молоком!

Оказалось, что вместе с сэром Уолдо сюда пожаловал и еще один джентльмен. А сзади еще ехал грум. Речь сэра Уолдо была приятна, но совсем не походила на ту, которую ожидал от него услышать конюх. Что же касается его одежды, то она была нисколько не красивее, чем у господина Эша. И даже чем у господина Андерхилла-младшего.

Это обескураживало, но дальше было еще хлеще! Сквайр, который нанес-таки сэру Уолдо визит вежливости, был приятно удивлен личностью гостя. Это обстоятельство могло значить только одно: сэр Уолдо придется по душе сверстникам сквайра, но вот что касается господ Андерхилла, Баннингхэма, а также господина Артура Миклби… В их головах это вызвало смятение. Все отлично знали, что нет такого великосветского щеголя и денди, который бы снискал своей персоной одобрение такого человека, каким был сквайр.

Артур рискнул спросить, является ли сэр Уолдо светским человеком и денди.

– Откуда мне, черт возьми, знать?! – раздраженно ответил отец. – Во всяком случае, он не похож на попугая, если ты насчет этого. – Он оглядел сына с ног до головы, особенно задержавшись взглядом на безупречно накрахмаленных кружевах сорочки и на великолепном узле шейного платка Артура, и прибавил с нескрываемым сарказмом: – Можешь не сомневаться, по этой части ты его затмишь без всякого труда! По сравнению с тобой он будет выглядеть как свеча за один фартинг на ярком солнце!

В разговоре со своей женой он был деликатнее. Миссис Миклби также горела желанием узнать, каков собой сэр Уолдо, и оборвать ее было не так просто, как сына. Подстрекаемый своей половиной, сквайр сказал:

– Модник, спрашиваешь ты? Ничего подобного! В нем чувствуется хороший стиль и выглядит он как джентльмен, в отличие от нашего Артура, который только и знает, что обезьянничать!

– Не надо вымещать свое раздражение на собственном сыне! – воскликнула миссис Миклби. – Мой кузен говорил, что сэр Уолдо – сама элегантность! «Самой высшей пробы!» Вот как он сказал! Ну, ты знаешь, как чудно он выражается.

– На это я могу ответить только то, что его нельзя обозвать «элегантностью самой высшей пробы». Он не похож на хлыща, который тут же стал выставлять себя напоказ перед такими тихими людьми, как мы.

Миссис Миклби уже раскрыла рот для возражений, но, заметив зловещий блеск в глазах мужа, примолкла. Ободренный своим успехом, сквайр смягчился.

– Меня бессмысленно расспрашивать о том, какое на нем надето пальто или каким узлом он завязывает свой шейный платок, ты же знаешь. Потому что я никогда не обращал внимания на подобную мишуру. Хватит с меня любования тем жилетом, который был на Эше в нашу последнюю встречу! Впрочем, если бы на сэре Уолдо была бы надета подобная глупость, я бы это сразу заметил! Он выглядел так, как ему и следует выглядеть. Вся одежда нормальная. Без всяких идиотских пелериночек и оборочек. – Он сделал паузу и задумался. Потом добавил: – В нем что-то есть такое… Не знаю, как это можно назвать… Словом, пригласи его на ужин и увидишь сама. Кстати, я ему сказал, что он может как-нибудь заглянуть к нам и умять свой кусок баранины.

– Что?! Ты сказал ему… О, боже! Ты шутишь, наверное! Умять свой кусок баранины?! Господи, такого образца низкого и вульгарного отношения к человеку я еще не встречала! И что он ответил?

– Он ответил, что с радостью примет наше приглашение, – наслаждаясь своим триумфом, объявил господин Миклби.

– Очень любезно с его стороны! Я надеюсь, что смогу показать ему, мой дорогой Нед, что несмотря на то, что мы «тихие люди», нас все-таки нельзя назвать дикарями! Кого это он привез с собой? Какой-то молодой человек?

Но сквайр не смог просветить в этом вопросе свою жену. Сказал только, что сэр Уолдо назвал юношу своим кузеном, который пожелал составить ему компанию в этой поездке. Сам господин Миклби не видел молодого кузена, а расспрашивать о его личности было просто неприлично.

Чуть позже миссис Миклби раздраженно сказала миссис Чартли о том, что ее мужу вообще нельзя было подходить к сэру Уолдо, ибо он не умеет должным образом разговаривать с такими утонченными людьми. Она вообще не понимает, о чем могли беседовать эти два совершенно разных человека в течение целого часа.

Следующий человек, который увиделся с сэром Уолдо, был Кортни Андерхилл. И произошло это про таких обстоятельствах, которые рассеяли в душе молодого человека все сомнения относительно знаменитых талантов высокого гостя, которые уже успели было поселиться в его неокрепшем сознании. По какому-то счастливому знаку судьбы Кортни был удостоен чести своими глазами наблюдать демонстрацию сэром Уолдо одного из невероятных трюков, в котором полностью подтвердился его талант управлять конной упряжкой. За это зрелище не жалко было дать денег, если бы явилась такая необходимость.

После этого молодой Андерхилл счел своим долгом тут же поделиться своим восторгом с приятелями.

Он ехал по дороге, когда увидел приближающийся фаэтон сэра Уолдо. Он безошибочно определил принадлежность лошадей хотя бы потому, что не узнал их.

– Какая упряжка! Я никогда еще не видел таких великолепных скакунов! Подобраны друг к другу до мельчайших деталей! Вплоть до грив! Идеальная упряжка! Панорама была великолепная, потому что дело было как раз на прямом полумильном отрезке дороги в Лидс. Короче, Совершенный мчался во весь опор, стремительно нагоняя фермерскую повозку, с которой я разминулся за минуту до этого. Парень, который сидел в ней, прижался к самой обочине, освобождая пространство для фаэтона, но вы же знаете, какая узкая дорога в том месте! Да к тому же вся в рытвинах! Честно говоря, я думал, что Совершенный притормозит лошадей, но он только продолжал их нахлестывать! Когда он промчался мимо меня, я не поверил своим глазам и даже обернулся назад, чтобы удостовериться в том, что он не опрокинул фермерскую повозку и не свалился в канаву!

– И он даже не обратил на повозку внимания?! На такой дороге?! – вскричал распираемый восторгом Баннингхэм. Молодой Миклби покачал головой.

– Я бы даже и не пытался пробовать повторить это… Во всяком случае, не в том месте!

– Еще бы попробовал! – невежливо усмехаясь, вскричал Баннингхэм.

Это был прозрачный намек на последнюю неудачу Артура в обращении с конной упряжкой. Молодой Миклби залился краской. Однако, прежде чем он успел достойно возразить обидчику, Кортни нетерпеливо махнул рукой.

– Да ладно вам! Он не обратил внимания на повозку, как будто… как будто между ними было несколько ярдов свободного пространства! Ничего подобного я в жизни не видел, клянусь чем хотите! И вот еще что я подметил: он ловит над головой конец своей плети. Хочу вот тоже попробовать.

– А, – закивал головой Баннингхэм. – Черт возьми! Мой кузен говорит, что это самый неприметный прием, но мало кто умеет сделать его, как надо. Боюсь, у тебя ничего не выйдет. А была на Совершенном специальная одежда?

– Нет… Точно не знаю, потому что на нем было накинуто кожаное пальто. Такое бело-коричневое. Телячья кожа. Хорошая вещь, но ничего особенного. Грег говорит, что у светских людей по десять или даже больше пелеринок на кожаных пальто, но у Совершенного я не заметил ничего подобного. И букетика в петлице не было. Что-то такое непонятное просунуто и все.

В это самое время Совершенный, еще не сознавая всеобщего интереса, который был вызван в округе его приездом, познакомился с Брум Холлом и понял, что задержаться ему придется в Йоркшире на много дольше, чем он первоначально предполагал. Сам дом оказался в лучшем состоянии, чем он ожидал увидеть, и большая его часть, хотя и требовала значительного обновления, но по сообщению осторожно-пугливого Ведмора, была по крайней мере сухой. О восточном крыле особняка, где было несколько необставленных комнат, и о служебном крыле Ведмор сказать того же не рискнул. В последние годы, как явствовало из его объяснений, хозяин не уделял внимания этим помещениям. На крыше не хватало шифера как раз в восточном и служебном крыльях особняка. Ведморы сделали все, что было в их силах, а именно поставили кадки для сбора воды под наиболее крупными дырами, но это не могло помочь радикально. Словом, в этой части дома было весьма влажно.

– Я надеюсь, что мебель еще не успела загнить, – сказал сэр Уолдо. – Мы должны пригласить специалиста, который бы проверил все. И медлить с этим нельзя. Ваш хозяин нанимал управляющего имением?

– Сейчас у нас его нет, сэр! – печально ответил Ведмор, виновато потупившись. – Был сначала один… господин Хакинг. Очень уважаемый человек, но…

– Но потом его не стало? – догадался сэр Уолдо.

В принципе ни протекающая крыша, ни отсутствие управляющего не имели никакого отношения к компетенции старого швейцара. Но он был мягким, нервным человеком, который привык принимать на себя упреки за все недостатки в имении. Он стоял, понурив голову, и потому не сразу увидел, что сэр Уолдо ободряюще улыбается ему. Увидев это, он облегченно вздохнул, улыбнулся в ответ и сказал:

– Хозяин был весьма эксцентричным человеком, извиняюсь за выражение, сэр. Господин Хакинг считал, что здесь требуется провести кое-какие работы, но он так и не смог убедить хозяина выделить на это предприятие денег. В конце концов у него опустились руки. Он говорил, бывало, что у плохого домовладельца плохие жильцы, и надо вам признаться, сэр… Впрочем, вы ведь сами все увидите!

– Я уже успел увидеть достаточно, чтобы понять, что в ближайшие несколько недель я не буду сидеть без дела, – мрачно проговорил сэр Уолдо. – А теперь я бы хотел обсудить с миссис Ведмор вопрос о том, что требуется в первую очередь. Не будете ли вы так любезны пригласить ее ко мне?

– Уолдо! Ты ведь не собираешься угрохать все свое состояние на то, чтобы придать этим руинам жилой вид?! – вскричал лорд Линдет, когда Ведмор удалился. – Я, конечно, еще очень молод и недостаточно много сидел в седле, но по крайней мере меня нельзя назвать дикой уткой! А только дикая утка не увидит с первого взгляда, что наш скупердяй-кузен, мир его праху, запустил имение до последней степени! Мы, конечно, еще не осмотрели тут все в деталях, но, по-моему, уже сейчас все ясно! Наш старик-кузен не потратил на свою землю ни одной монеты добровольно! Из него все приходилось вытягивать клещами! Ясно, что он сдавал фермы на короткие сроки всяким грязным проходимцам, которые вытаскивали из земли все, что могли взять, но ничего ей не давали взамен! И я их не виню! Как же им было не воровать?! Представим, что я владелец земли и заставляю жить арендаторов в развалинах! Неудивительно, что они отплатят мне той же монетой! Словом, на всем этом можно смело ставить крест!

– Я не удивился бы, если бы узнал, что ты поставил на этом крест, будучи владельцем. Но при разумном управлении имение может приносить умеренный доход. По крайней мере окупить себя. Почему бы и нет? Не вижу причин, препятствующих этому.

– Тебе придется грохнуть в эту дыру собственные денежки! – парировал Джулиан.

– Возможно, дружище. Но ты что же думаешь, что я посмею выставить эту собственность на рынок в ее нынешнем виде? Плохого же ты, оказывается, обо мне мнения, юный друг!

– Да, именно такого! – смеясь, ответил Джулиан. – За то, что ты думаешь, что сможешь обмануть меня, заставить меня поверить в то, что ты серьезно надумал привести здесь все в порядок и в скором времени продать имение с большой прибылью! Не надо, не маши рукой! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы меня можно было вот так просто одурачить! Ты собираешься привести имение в порядок, чтобы оно кормило очередную ораву твоих несчастных сирот! Вариант этот, пожалуй, выполним, но ты ужаснешься, когда поймешь, сколько денег придется ухнуть на его реализацию! Не возрадуешься!

Ах, если бы только старик Джозеф знал, как много общего у тебя с ним! – качая головой, сказал сэр Уолдо. – Только не пытайся отговорить меня. Ты же знаешь, что у тебя ничего из этого не выйдет. Не будем продолжать этот разговор – с минуты на минуту должна подойти миссис Ведмор. Утешься пока мыслью о том, что я еще не решил, подходит ли это имение для осуществления моей идеи относительно «оравы несчастных сирот». Ты, помнится, называл их еще негодными. Пока же я решил только одно, что это пойдет вразрез с моими принципами, если я просто так стряхну с себя заботу об этом… приятном предприятии.

– Приятном предприятии?! Неприятном долге! – воскликнул Джулиан.

– Хорошо! – дразня юношу, согласился сэр Уолдо. – Пусть будет по-твоему. Ты всегда попадаешь точно в мишень. Только не отговаривай меня, самоуверенный молодой отговорщик! У тебя ничего не выйдет!

Лорд Линдет понял, что сэр Уолдо прав по крайней мере насчет этого, и сказал:

– Но я хотя бы пытался это сделать. Может, несколько неуклюже.

– Топорно было сработано! По-деревенски! – смеясь, сказал сэр Уолдо.

Тут открылась дверь. Он, увидел, кто стоит на пороге, и сказал:

– А, миссис Ведмор! Заходите!

– Да, сэр, – сказала экономка, склоняясь в реверансе. – Если вы говорили о той несчастной простыне, которая порвалась у ее светлости ночью, то мне очень жаль, сэр. Они такие тонкие, полотняные…

– Об этом и о многом другом, – прервал ее сэр Уолдо, ободряюще улыбаясь. – Почему ты мне не сказал о простыне, Линдет? Как мужчина, а? Боялся, что миссис Ведмор намылит тебе голову? Ладно, уйди с глаз долой! А уж я сделаю, что смогу, чтобы примирить тебя с этой милой женщиной.

– О, сэр! – запротестовала было экономка, залившись краской. – Что вы, я уж и забыла об этом! Просто хотела объяснить вам…

– Я понял, что вы просто хотели объяснить мне. Можно было этого и не делать. А сейчас я хотел бы поговорить с вами вот о чем. Что бы вы посоветовали в первую очередь купить из того, что сделало бы эти хоромы пригодными для жилья? И где это все можно побыстрее достать?

Миссис Ведмор уже и забыла, когда в последний раз с ней разговаривали столь любезно. Она от изумления открыла рот и, безуспешно пытаясь справиться со своими чувствами, сдавленно проговорила:

– О, конечно, сэр! Я с радостью… Если вы серьезно, сэр…

Взглянув на выражение его лица, она поняла, что он вполне серьезен, глубоко вздохнула и тут же стала перечислять все вещи, в которых дом больше всего нуждался.

Если бы сэр Уолдо мог предвидеть результат этого разговора, то это вызвало бы на его лице гримасу неудовольствия, по крайней мере. Его прислуга в Манифолде, например, сразу же покупала необходимые для дома вещи и считала это само собой разумеющимся. И никому из его соседей и в голову не пришло бы проявлять хоть какой-нибудь интерес к тому, например, что в дом привезена самая современная кухонная печь (прихоть матери сэра Уолдо). Но он и представить себе не мог, что свобода действий, которую он предоставил миссис Ведмор в деле благоустройства дома, тут же станет предметом живейшего интереса и страстных дискуссий во всей округе.

В Степлз эти удивительные новости принесла миссис Андерхилл, которая навещала перед этим дом приходского священника, где вдоволь поболтала с миссис Чартли. Миссис Ведмор из Брум Холла и миссис Хоневик, которая служила в доме священника, были старыми приятельницами, поэтому экономка не замедлила, захлебываясь от восторга, рассказать своей подружке во всех деталях о своем походе за покупками в Лидс, который можно было смело назвать настоящей оргией денежных трат!

– Что говорить о полотняных тканях и фарфоре, если он даже пожелал нанять в Брум Холл строителей, чтобы они посмотрели, что можно сделать с крышей, и проверили каждую балочку во всем доме! Словом, по всему видно, что он думает остаться, не правда ли, дорогая? – сказала миссис Андерхилл, пересказывая сведения, почерпнутые в разговоре с миссис Чартли.

Мисс Трент согласилась с этим выводом.

– Да, но с другой стороны, – решила поспорить миссис Андерхилл, – он сказал Ведморам, что не собирается принимать гостей, поэтому не станет нанимать расторопных лакеев. Он, конечно, одинокий человек, но… Как вы думаете, может, он будет приглашать к себе своих друзей?

Мисс Трент как-то не задумывалась над этим и поэтому была не готова к такому вопросу. Ей оставалось только согласно кивнуть и на этот раз.

– Да, – кивнула в ответ миссис Андерхилл. Ее лицо затуманилось. – Но есть одно обстоятельство, которое мне совсем не нравится, мисс Трент! Совсем не нравится! С ним приехал лорд!

– В самом деле? – спросила мисс Трент. При этом выражение ее лица даже не дрогнуло. – Какой… В смысле, как фамилия этого лорда?

– Не могу вам сказать, дорогая. Миссис Хоневик не запомнила его имени и поэтому не назвала его своей хозяйке, когда рассказывала ей о своем разговоре с миссис Ведмор. Известно только, что это кузен сэра Уолдо и к тому же очень симпатичный юноша. Да! Представляю, что сейчас творится с супругой сквайра! Ведь вы знаете, милочка, она считает себя образцом знатной дамы! И вот вам пожалуйста! В наших местах впервые объявился настоящий молодой и красивый лорд! Нет, я не скажу, что мне нет никакого дела до модной компании. Когда господин Андерхилл был жив, мы год от года только увеличивали расходы на гостей. Я уж не говорю о том, что мы посещали «Ассамблеи» в Хэрроугейте и Йоркские скачки. И я уверена, что вполне смогу организовать вечер не только для одного лорда, но для целого десятка! Кроме того, моя дорогая, несмотря на весь тот вид, который она на себя напускает, миссис Миклби никогда не сможет устроить для этого лорда такой ужин, который устроила бы я, можете не сомневаться! Да, и это, кстати, наводит меня еще на одну мысль! Она разослала уже свои пригласительные открытки и, представьте себе, не зовет к себе Теофанию! Она сказала миссис Чартли, что, по ее мнению, я, видите ли, не хотела бы, чтобы она приглашала Теофанию на светский вечер. Видите ли, я считаю, что она еще недостаточно взрослая для этого. Ну, если она и вправду так думает, то надо будет как-нибудь хоть раз показать ей Теофанию во время ее очередного буйства! А дело-то все в том, что она просто не хочет, чтобы Теофания своим видом затмила ее собственных дочерей. И, надо признаться, ее можно понять: на фоне нашей Фанни ее две простенькие невесточки станут просто незаметны.

Было очевидно, что она разрывается между надеждой сохранить богатую наследницу для своего сына и сильным желанием досадить жене сквайра. Миссис Андерхилл не отличалась тонким умом, но ее сообразительности вполне хватало, чтобы понять, что изящество манер миссис Миклби – это выражение не любезности, а снисходительности. Миссис Миклби действительно выигрывала происхождением перед миссис Андерхилл и с этим последняя, – как она призналась мисс Трент в минуту откровения, – не собирается мириться. Но пусть так! Несмотря на то, что у миссис Миклби ходит в родственниках много светских людей и она является женой сквайра, Степлз больше ее Мейнора. Пусть у миссис Андерхилл не такое блестящее происхождение, но она по крайней мере сумеет приготовить шикарный обед для себя и гостей, а не заказывать для этого никому не известную кухарку!

Мисс Трент не сомневалась в том, что миссис Андерхилл неспроста все это говорит, поэтому совершенно не удивилась, когда та тут же перевела беседу на обсуждение тех, кого следует пригласить к ужину, количества перемен блюд, которые нужно будет произвести за столом, и стоит ли увенчивать ужин танцами или нет. Вопрос стоял так: что будет предпочтительнее для сэра Уолдо. И как смотрит на это мисс Трент?

– На мой взгляд, предпочтения сэра Уолдо не играют тут никакой роли, мэм, – откровенно ответила Анцилла. – Вопрос надо поставить так: что будет предпочтительнее для вас самой?

– О, Господи! Даже не думала, что вы можете сказать такое, милочка! – воскликнула в изумлении миссис Андерхилл. – Ведь ужин-то делается в его честь! С какой стати я буду руководствоваться своими вкусами, которые наверняка отличаются от вкусов сэра Уолдо? Ведь я даю вечер не для того, чтобы тешить саму себя. Если кто-то так и поступает, то только не я!

– Совершенно с вами согласна, мэм! – мягко сказала Анцилла. На ее губах играла улыбка, которая делала ее моложе, в глазах мелькали озорные огоньки. – Вы даете вечер для того, чтобы потешить Фанни! Хоть и не следует посвящать его специально этой цели, вы знаете.

– Да, вам хорошо говорить, милочка… Лично я думаю, что было бы совершенно естественно, если бы она хотела развлечься. Ведь тетушка Берфорд не сочла нужным вывозить ее в свет в этом году. Как, впрочем, и раньше. Более того, милочка, – не стану скрывать от вас этого, ибо считаю, что могу говорить с вами обо всем без всякого вреда! – если Фанни вдруг покажется, что здесь для нее слишком скучно, я совершенно уверена в том, что она станет просить дядюшку забрать ее отсюда, и дядюшка это с радостью сделает, потому что я не сомневаюсь, что он отправил ее ко мне обратно с большой неохотой, лишь уступив настояниям своей жены. И неудивительно, почему ему не хотелось расставаться с ней!

Анцилла с минуту медлила с ответом, а затем, глянув прямо в лицо миссис Андерхилл, сказала немного застенчиво:

– Конечно, я понимаю вас, мэм! Конечно! Но… Но вы в самом деле думаете, что господин Кортни Андерхилл имеет интерес к своей кузине и подумывает на сей предмет серьезно? И подумайте: вам бы приятно было иметь ее своей невесткой?

– Я этого не говорила, но это здесь совсем ни при чем. Это было желание их отцов, к тому же она еще молода! Думаю, со временем и с возрастом она станет более спокойной и смирной, – с оптимизмом в голосе сказала миссис Андерхилл. Ее сознание тут же переключилось на более насущную проблему. Немного подумав, она сказала: – В моей гостиной могли бы одновременно разместиться двадцать четыре пары гостей и, возможно, даже больше, но… Боюсь, нам никак не набрать столько молодых людей, как Баттерлоу, нам этого не сделать никогда в жизни!.. Ну, хорошо. Сэр Уолдо, положим, после ужина сядет сыграть партию в вист, а вот как быть с этим его молодым лордом? Я прямо не знаю, что тут будет лучше… Так волнуюсь!…

– А если вам, мэм, не принимать заранее никаких решений, а положиться на волю судьбы? Если вам кажется, что у гостей после еды появится желание поразмяться, я бы могла поиграть им.

Но у миссис Андерхилл был другой взгляд на этот предмет.

– Если я решу, что у нас будут танцы, я найму музыкантов из Хэрроугейта. Как я делала это на Рождество! – объявила она. – Мои вечера всегда проходят так, что потом за них не бывает стыдно, так они будут проходить и впредь! И потом я не хочу, чтобы вы унижали себя! Уж не думаете ли вы, что я ставлю вас наравне с той пухлощекой гувернанткой, которая служила здесь до вас? Нет уж, вы займете свое место за столом и будете помогать мне развлекать гостей. Словно вы член нашей семьи… Кстати, мне часто кажется, что так и есть на самом деле. Вы всегда со мной так добры и любезны, моя дорогая!

Анцилла порозовела, но покачала головой.

– Спасибо вам! Это вы ко мне добры, мэм! Слишком добры! Но так не пойдет! Вы только представьте, какие глаза будут у миссис Миклби! Мы с Шарлоттой поедим в классной комнате и после этого я сведу ее вниз, в гостиную, как и должна делать гувернантка.

– Господи, все это вздор, милочка! – взмолилась миссис Андерхилл. – Ну зачем вы такое говорите! Вы были наняты не только в качестве гувернантки Теофании, но и ее подруги, не забывайте! Это ведь совсем другое дело! Кроме того, вы были так любезны, что стали учить мою Шарлотту. И я вам за это очень признательна.

– Я не чувствую, что заслуживаю такой признательности! – печально проговорила Анцилла. – Я пока не добилась в ее обучении большого успеха.

– Ничего! – горячо ответила миссис Андерхилл, которая была в эту минуту сама терпимость. – Я против того, чтобы девушка все время сидела взаперти в классной комнате. И на мой взгляд, вовсе не нужно особенно загружать ее головку всевозможными науками. Просто научите ее благопристойным манерам, и я скажу вам спасибо! А что касается жены сквайра – пусть смотрит! Хотя я не думаю, что у вас в роду есть генерал. Честно говоря, меня бы нисколько не удивило, если бы она пригласила вас к себе на вечер. – Она запнулась, внезапно наткнувшись на самую больную проблему. – Ох, уж этот вечер! Что же мне делать, милая мисс Трент? Фанни просто взбесится, когда узнает, что она не пойдет туда! Такую пыль поднимет, вы себе не представляете! Честно признаюсь, мне страшно даже подумать о том, что будет!

– Да, она склонна к бурному выражению своих чувств, – признала Анцилла. – Но думаю, мне удастся успокоить ее. Надо просто показать ей, что для нее лучше. Ибо… конечно, не совсем хорошо так говорить, но… Словом, до других ей часто нет дела.

Миссис Андерхилл что-то невнятно и без энтузиазма пробормотала в знак протеста, но отрицать правду было бессмысленно, и она умолкла. В самом деле, Теофании, несмотря на все «поставленные» в женской школе манеры, было в значительной степени плевать на других.

Миссис Андерхилл не стала расспрашивать гувернантку о том, каким образом та рассчитывает успокоить Фанни, а сама мисс Трент пояснить это не пожелала. Ясно было только то, что ее методы были необычны и в принципе должны были вызывать предубеждение у любой матери, желающей видеть свою дочь скромной, добропорядочной девушкой, милой и утонченной как внешне, так и по характеру. Но миссис Андерхилл доверяла мисс Трент.

Сама же мисс Трент уже давно поняла, что ее подопечная привыкла руководствоваться в своих поступках в первую очередь эгоизмом. Возможно со временем она познает глубокую, настоящую любовь, и тогда ее характер претерпит изменения, но пока самое лучшее, что могла для нее сделать добросовестно выполняющая свой долг наставница, это внедрить в ее голову мысль о том, что элегантные манеры настолько же важны для общественного успеха, как и миленькое личико; не позволять ей переступить определенные границы и не давать ей ссориться со всем домом, когда ей кажется, что члены семьи поступают вопреки ее воле.

Так что когда Теофания словно вихрь ворвалась в классную комнату, – Анцилла давно уже ждала ее там, – чтобы излить свое возмущение низким поступком миссис Миклби, мисс Трент слушала ее с видом искреннего изумления на лице, а потом воскликнула:

– Но… Боже мой, Фанни, надеюсь, ты не хочешь сказать мне, что хотела бы пойти на тот вечер?! Ты, наверно, шутишь!

Грудь Теофании мощно вздымалась, однако, она тут же осеклась и непонимающе уставилась на свою наставницу.

– Ч-что т-ты хочешь этим сказать?..

Мисс Трент изумленно вскинула брови и сделала вид, будто не верит своим ушам.

– Ты хотела оказаться на этой безвкусной толкучке?!.. О, Господи, что я сказала… Шарлотта, не сиди с открытым ртом, галка влетит! Ты ничего не слышала. А если ты где-нибудь посмеешь повторить это слово, я тебе покажу!

Шарлотта захихикала, но мисс Трент строго топнула ножкой.

То же самое, но уже с возмущением сделала Теофания.

– Этот вечер устраивается в честь сэра Уолдо и его кузена! Там все будут!

– Именно так! Только не надо есть меня глазами. Если ты действительно очень хочешь попасть туда, то мне остается только выразить свое искреннее сожаление! Потому что этот… вечер – совсем не то мероприятие, на котором бы тебе было, по моему мнению, прилично появиться! Ты была бы там самой юной дамой, если бы тебя пригласили, и можешь не сомневаться в том, что миссис Миклби уж позаботилась бы о том, чтобы посадить тебя в самый дальний угол от высоких гостей! Боюсь, за столом за тобой бы ухаживал только Хэмфри Коулбатч, этот косноязычный бедняга! И еще. Я уверена, что об этом ты также не задумывалась! Ты бы не смогла надеть на этот вечер самое свое лучшее платье, которое тебе больше всего к лицу. Я имею в виду то, с бантами и поясом под цвет твоих глаз.

– Я бы надела его!

– И появилась бы в нем в гостиной миссис Миклби?! – с горькой усмешкой воскликнула Анцилла. – Ты только подумай о всех тех зеленых занавесочках и стульях! Весь эффект ушел бы в землю, как только ты бы переступила порог той комнаты в своем платье, неужели не ясно?!

Теофания задумалась, но потом проговорила, надув губы:

– Да, но я не понимаю, почему Мэри Миклби должна быть на этом вечере и Софья Баннингхэм тоже, а я нет! Их ведь тоже еще не вывозили в свет! У них не было ни одного лондонского сезона!

– Да, они там будут, но я им искренне сочувствую, потому что уверена на сто процентов, что после ужина миссис Миклби распорядится отослать всю молодежь в беседку, чтобы она не мешала высоким гостям. И никаких танцев там не будет. Вечер, наполненный одной болтовней. Да плюс еще, может быть, партия в вист для джентльменов. Все!

– Да?! О, как скучно! Ты в самом деле уверена, что там все именно так и будет? Представляю себе, как заскучают сэр Уолдо и его кузен!

– Еще как заскучают! И как они будут приятно удивлены, придя на вечер, который дает твоя тетушка!

– Да, правда! – вся осветившись, воскликнула Фанни.

– Сэр Уолдо! – поморщившись, проговорила Шарлота. – Господи, до какой же глупости могут опускаться люди! Все носятся с ним так, как будто он бриллиант какой-нибудь! Все, кроме мисс Трент и меня! Вы ведь не хотите знакомиться с ним, мэм?

– Не особенно, хотя это вроде бы большая удача в глазах окружающих. Но я полагаю, что он вправе проявлять ко мне не больше интереса, чем я проявляю по отношению к нему, – весело проговорила Анцилла.