Вернуться навсегда

Глава 1

Мэтт Роллинз поднял голову как раз вовремя, чтобы заметить медленно едущую по проселочной дороге белую старенькую «вольво», резко выделяющуюся на фоне темнеющего техасского неба. Когда машина подъехала ближе, его голубые глаза потемнели, сравнявшись с цветом джинсовой рубашки.

Что теперь? — раздраженно подумал он. На сегодняшний день ему неприятностей хватало. Он узнал машину, которую видел сегодня припаркованную в городе, в ней — Сьерру с красивым темноволосым мальчиком.

Она должна была бы сообразить, что не стоит сюда приезжать. С другой стороны, со здравым смыслом у Сьерры всегда было туговато. В противном случае она никогда бы не спуталась с таким, как он. Мэтт не мог позволить себе думать о ней. Он выбросил ее из головы десять лет назад и не собирался снова впускать.

Резкий порыв холодного ветра взъерошил ему волосы и едва не унес шляпу. После теплого ноябрьского дня налетел холодный арктический ветер, способный за несколько минут снизить температуру воздуха градусов на сорок. Перемена в погоде как нельзя лучше гармонировала с его дурным настроением.

Он продолжал смотреть на дорогу, надеясь, что машина проедет мимо. Но она замедлила ход и замигала подфарниками.

— Погода портится, — заметила стоящая рядом с ним у забора сестра. На Лиэнн все еще было воскресное платье, которое она надела, чтобы навестить лежавшего в больнице мужа. От одежды слегка пахло антисептиком.

— Иди в дом, — с отсутствующим видом распорядился Мэтт, бросив взгляд на играющих за домом племянницу и племянника. — Забери детей.

Лиэнн нахмурилась и испытующе взглянула на брата. Она тоже узнала машину и насупилась.

— Черт бы меня побрал! — изумленно воскликнула Лиэнн. — Она думает, что может сюда приехать? Поверить не могу такому нахальству. Ведет себя, будто все ей принадлежит. Ну ладно, у меня есть некоторые новости для миссис Давенпорт…

— Иди, Лиэнн. Я сам от нее отделаюсь.

— После всего что она тебе сделала, Мэтт? Понять не могу, как ты сможешь с ней разговаривать. Ты иди в дом. Ты приехал из-за меня, так что я не позволю ей тебя беспокоить. Скажу, что-нибудь.

Мэтт тяжело вздохнул:

— У нас маленький городок, Лиэнн. Если я здесь на время останусь, рано или поздно столкнусь с ней. Лучше сразу с этим покончить.

Но Лиэнн не отступала:

— Она изменила тебе, Мэтт, сделала выбор, даже не сказав, что полюбила другого, а теперь, когда он умер, она заслуживает свое одиночество.

Он бросил на нее взгляд, так напомнивший отца, что она отпрянула.

— Никто не остается один, потому что этого заслуживает, — заявил Мэтт, но, заметив реакцию Лиэнн, понял, что напугал ее, и смягчил тон. — Уж не думаешь ли ты, моя полоумная сестренка, что после десяти лет брака и рождения ребенка она пришла умолять меня вернуться?

Лиэнн пнула ногой палку.

— Если у нее есть хоть капля здравого смысла, то наверняка. Ты слишком хорош для нее, Мэтт. Так было всегда. Говорила же тебе, ничего, кроме неприятностей, не будет, если путаешься с богатенькими. Неважно, зачем она приехала, я не хочу, чтобы она здесь торчала. Знаешь, когда мы встречаемся в городе, она даже со мной не разговаривает.

— А ты встречаешь ее с распростертыми объятиями?

— Не верю своим ушам, ты ее защищаешь!

— Я хочу лишь все забыть. Видит Бог, если смог я, ты наверняка справишься. Все быльем поросло, стоит ли вспоминать. Мое возвращение не имеет к ней никакого отношения. А теперь иди к детям. Хочу поговорить с ней наедине. Я приду через минуту.

Лиэнн скептически посмотрела на него и неохотно двинулась к дому.

— Будь осторожен. А то она заставит жалеть себя.

Мэтт выпрямил плечи. Ему никогда не хотелось снова видеть Сьерру Давенпорт или представлять ее в объятиях Бена Давенпорта, вспоминать, что он зачал ей ребенка. Но машина уже остановилась в нескольких ярдах от забора. Какого черта она приперлась?

Поборов внезапное желание закурить, он глубоко вздохнул и пошел к машине. Каждый шаг приближал прошлое, то самое, которое, как он считал, осталось далеко позади.

Сьерра остановила машину и уставилась на приборную доску, сомневаясь, сможет ли она пройти через все это. Черт бы побрал Сэма! Зачем только он ей сегодня позвонил? Наверняка хотел как лучше: мол, никто не разбирается в лошадях так, как Мэтт Роллинз. И Сэм слышал о ее затруднениях. Он здорово расстроился, когда его внук отказался взять на работу такого трудолюбивого человека, как Мэтт, тем более что все в городе знали, что муж его сестры лежит в больнице святого Антония с перебитыми ногами. Но он не стал спорить с Данканом, который утверждал, что Мэтт просто визитер и нанимать его не стоит. Кроме того, Сэм уже почти передал ранчо в руки Данкану, да и дела шли ни шатко ни валко, и к тому же все нужные работники были уже наняты.

Сэм не стал бы звонить ей из Хьюстона, кабы это не было для него чрезвычайно важно. Она чувствовала себя обязанной помочь старику выполнить данное Мэтту обещание. Да и выбора у нее, по сути, не было.

Последние восемь месяцев она во всем полагалась на своего управляющего, Тома Уэйлинга. Для нее было настоящим потрясением, когда вчера приехал шериф Боулдер и арестовал его. У нее до сих пор сжималось в груди при мысли, что она пригрела самого известного на юго-западе уголовника и позволила ему жить рядом с собой и Уиллом. Воспоминание об этом заставило ее поежиться. После трагической смерти Бена она и без этого чувствовала себя достаточно уязвимой.

К счастью, она все еще находилась под впечатлением внезапной смерти Бена, чтобы обратить внимание на такого красивого мужчину, как Том. Сьерра могла думать лишь о сыне и о том, как управиться с конюшнями. Меньше всего ей был нужен еще один мужчина в жизни. Том же, по-видимому, выбрал ее ферму, чтобы спрятаться. Она не знала, что он увивался за богатыми женщинами, пользовался их деньгами, и восприняла предположение шерифа насчет того, что он надеялся поиметь что-то и с нее, как дурную шутку. Все ее достояние — пустой кошелек, таящий счет в банке, старая машина и несколько акров земли.

После ареста Тома она осталась с конюшней, полной лошадей, требующих постоянного ухода, с группой обучающихся верховой езде — уроки должны начаться завтра — и с недоверием к посторонним.

Такое больше не повторится. На этот раз она сама изучит дело и не будет ни от кого зависеть. Всю жизнь она от кого-то зависела — от отца, Бена, Тома, чувствуя себя беспомощной перед их причудами. Но теперь все! Ее единственным настоящим богатством был Уилл, и она твердо собиралась сама содержать себя и своего сына.

Но пока ей снова придется еще раз поклониться людям, на этот раз Мэтту. Как он, наверное, ее презирает. Она боялась встречаться с ним. Но ему она доверяла, а с незнакомыми людьми связываться страшилась. Когда-то давным-давно Сьерра не задумываясь доверила бы ему свою жизнь. Но что сейчас об этом — только осложнять себе задачу. Любовь к Мэтту была ее самой большой ошибкой. И не потому, что, по словам отца, семья Мэтта была неприемлемой с социальной точки зрения. Нет, она знала, прежде чем отдалась ему сердцем, душой и телом, что ей его не удержать. Но Сьерра тогда была молода и беспечна, будущее ее не волновало.

Она выросла в стерильном отцовском доме с чередой безликих экономок, и ей всегда хотелось иметь много детей. Когда она рассказала о своей мечте Мэтту, тот возразил, мол, ее воображаемая большая и любящая семья — чистая фантазия. И вообще поклялся никогда не иметь детей. Тогда между ними возникла стена. Но Сьерра понимала, что вряд ли сможет выйти замуж за Мэтта, так что по молодости его заявление ее не остановило. Сьерру слишком привлекали его грубая мужская аура, нежность, которая проявлялась лишь в самые интимные моменты, целеустремленность и решительность. Она могла думать лишь о тех украденных часах, когда он посвящал ее в тайны любовных игр, давал то, чего не могло дать все богатство ее семьи.

Когда же Сьерра поняла, что не может представить будущего без Мэтта, она стала молиться, чтобы, открыв ей свое сердце, он понял, сколько в нем любви, которой можно поделиться. Но ее время быстро истекло, возникли непреодолимые помехи. Возможно, самой судьбой им предопределено быть врозь.

Теперь, резко подняв голову, она смотрела на приближающегося Мэтта. Он был мрачен, но весь его вид пробудил в ней противоречивые эмоции, на которые, ей казалось, она давно была не способна. Несмотря на страх, тело потеплело, будто в нем жили отдельные воспоминания.

Ее поразила перемена в его внешности. Если бы Сьерра не узнала Мэтта по решительной походке и высоко поднятой голове, то вполне могла бы принять за бродягу. Красивое лицо закрывала кустистая борода, скулы заострились. Рубашка и джинсы — поношенные и выгоревшие. Погас свет в глазах.

Когда он приблизился к машине, Сьерра ощутила его силу и мужественность. Здесь ничего не изменилось. Мэтт Роллинз сохранил в себе то ценное и гордое, что редко кто давал себе труд заметить. Она всегда это чувствовала и не понимала, почему он старается скрыть свое благородство.

Внезапно она почувствовала, что больше не может просто сидеть и ждать. Открыв дверцу, Сьерра вылезла из машины.

Несмотря на внешнюю невозмутимость, она дрожала, когда Мэтт подошел. От такого знакомого запаха мускуса и кожи с небольшой примесью табака у нее закружилась голова. В быстро остывающем воздухе она ощутила жар его тела, увидела презрение в ясных, как весенняя вода, глазах, которые когда-то смотрели на нее с удовлетворением и гордым обожанием.

Ей стало жарко. Она знала, что заслуживает все то презрение, которое он готов на нее излить. Ей лишь хотелось, чтобы скорее все осталось позади.

— Сьерра, — безразлично приветствовал он несколько хрипловатым голосом, но не коснулся полей своей шляпы, надетой слегка под углом поверх вьющихся каштановых волос.

Налетел резкий порыв ветра.

— Привет, Мэтт, — ответила Сьерра, напомнив себе, зачем сюда явилась. Она не должна ничего чувствовать после целой жизни в качестве жены Бена Давенпорта. Но, наверное, от первой любви что-то остается с тобой навсегда, как бы печально она ни закончилась. Тоска по прошлому — что-то вроде старой песни по радио. Впрочем, как бы ни хотелось, она не могла делать вид, что он всегда был ей безразличен.

Мэтт рассматривал стоящую перед ним изящную женщину с внимательными карими глазами, обрамленными пушистыми ресницами, овальным хорошеньким личиком и губами Цвета спелой малины. Густые темные волосы с рыжим отливом уже не струились по ее спине, а были модно подстрижены и едва доходили до плеч. Она напомнила ему маленькую девочку, старающуюся казаться взрослой, — туфли на низком каблуке, серая юбка и серебристая блузка, слишком тонкая, чтобы защитить ее от холодного ветра. На золотой цепочке висел круглый кулон с бриллиантовой крошкой, хорошо видный в вырезе ее блузки. Он уловил исходящий от нее аромат жасмина и имбиря.

Обжигающий жар в паху убедил его, что физически он хочет ее не меньше, чем раньше. Господи, отказаться от нее труднее, чем от наркотиков. Но у него были свои принципы и гордость. И, как он сказал сестре, вдова Давенпорт наверняка приехала в такую даль не в поисках развлечений.

— Ты классно выглядишь, — заметил он без воодушевления.

Чтобы защититься от холода, Сьерра сложила руки на груди. Соски затвердели, и она не была уверена, что виной тому лишь резкое похолодание.

Она оценивающе посмотрела на него.

— А ты выглядишь как старый тертый геолог, слишком долго пробывший в поле.

В его глазах появился огонек, уголки губ слегка изогнулись. Он поднял руку и потер заросший подбородок. Она всегда отличалась прямотой и ехидством. Но он не намерен сегодня играть в эти игры.

— Вряд ли ты приехала, чтобы обсудить, как я слежу за собой, — заметил он.

Встретившись с ней взглядом, он понял: что-то в ней изменилось, кроме новой прически и одежды, которая ее старила. Она всегда легко смеялась, была открытой и любящей, импульсивной, как дикий мустанг. Теперь же была подавленной и тихой, как наказанный ребенок.

— Верно, — согласилась она. — Сэм Бурк сказал, что ты ищешь работу.

Он воинственно поднял подбородок:

— Сэма даже в городе нет.

— Данк сказал ему, что ты сегодня будешь здесь. А Сэм звонил мне из Хьюстона.

Мэтт пожал плечами:

— Ну и что? — Да, ему не удалось получить работу, на которую уверенно рассчитывал. Зачем напоминать? Разве не обещал ему Сэм, что, если потребуется, даст ему эту работу? Сэм был одним из двух людей, кто когда-либо что-то обещал ему, и уж точно не был первым, кто его подвел. Сэм остался для него единственным человеком, на которого, он думал, можно положиться. Наверное, давно пора перестать полагаться на честное слово.

— Ну так у меня есть работа. — Она поежилась от холода.

— Шутить изволишь.

— У нас неприятности — мой управляющий исчез. Нужен кто-то вместо него. Никто не знает лошадей лучше тебя.

Он сжал губы:

— Да нет, Сьерра, вряд ли ты думаешь, что я пойду к тебе в наемные работники. Мне не нужны подачки и деньги Давенпортов. И будь я проклят, но не собираюсь облегчать тебе муки совести, работая на тебя. Я вернулся лишь из-за сестры и ее семьи. Как только буду уверен, что Лиэнн и дети в порядке, уеду. Не надо меня оскорблять. И себя. А теперь уезжай. Лиэнн не хочет тебя здесь видеть.

Сьерра не тронулась с места. Она и не надеялась на сердечную встречу.

— Высказался, теперь послушай меня. Я знаю, что ты должен обо мне думать, и не приехала бы, будь у меня другой выход. Я не в состоянии сейчас заниматься благотворительностью. Бен нам почти ничего не оставил. Мне уже пришлось продать двух лошадей. Больше не хочу продавать. Все изменилось в моей жизни. Мне надо растить сына. Как ты не понимаешь, я прошу от отчаяния, а не по прихоти? Думаешь, мне нравится стоять здесь и выдерживать твои презрительные взгляды?

Кожа ее приобрела синеватый оттенок. Пусть стоит пока не замерзнет, если ей так хочется, решил Мэтт. Его самого холод почти не беспокоил. Он сомневался, что ей действительно туго приходится, ведь в ее распоряжении деньги отца и семейства Давенпортов.

И все же он слегка смягчился:

— Почему ты не попросишь помощи у семьи?

Она нетерпеливо вздохнула и переступила с ноги на ногу.

— Я здесь сама по себе. Никого просить не собираюсь.

Мэтт хорошо знал, что это значит. Сам почти всю свою жизнь бился в одиночку.

— Почему?

— Длинная история, да и все сугубо личное.

— Почему ты не обратишься в бюро по найму?

— Потому что не могу допустить, чтобы кто попало жил на нашем ранчо. Уилл сейчас очень впечатлителен. Кроме того, мне нужен человек, у которого достанет терпения научить меня управлять фермой. На этот раз я не могу позволить себе нанять не того человека.

Мэтт смотрел, как бьется пульс в ямочке на ее шее. Он знал: она говорит правду, иначе ни за что бы не стала умолять его. И он не мог забыть о мальчишке, совсем недавно потерявшем отца. Но Мэтт не собирался поступаться своими принципами из жалости. Это не означало, что он все еще к ней неравнодушен. За эти годы у него было много женщин. Он говорил им, что любит, потому что им хотелось это слышать, но никогда не спал с женщиной, к которой не чувствовал влечения. Сьерра была единственной, кому он признавался в любви всерьез. И Мэтт подозревал, что, несмотря на все старания выбросить ее из сердца, она все еще жила там, мешая полюбить другую. Позволить себе полюбить Сьерру было для него равнозначно прыжку в пропасть, на дне которой он в результате оказался. Наверное, он был слишком наивен и верил в ее любовные клятвы. Молодости кажется, что все возможно. Теперь же он считал, что есть ошибки, а есть грехи. Грехом, по его мнению, являлось повторение ошибок. Ему определенно нет необходимости видеть ее каждый день, вспоминать, как ему было с ней хорошо и как она его обманула.

Нет, он не может работать на человека, которому не доверяет. Ему лучше держаться подальше и не видеть этого высокого бюста, обтянутого тонкой блузкой, не поддаваться дурману тропических ароматов, не смотреть на ее губы и не вспоминать, каковы они на вкус.

— Надеюсь, ты кого-нибудь подыщешь, — сказал он, касаясь рукой полей ковбойской шляпы и поворачиваясь. — Но не меня.

— Мэтт, пожалуйста, — взмолилась она, следуя за ним.

Он остановился, не желая, чтобы Сьерра зашла за ним в дом, где на нее может наброситься Лиэнн. Сейчас его младшая сестренка напоминала львицу в клетке, ищущую, на ком бы отыграться. Она беспокоилась, удастся ли ей справиться с домом и семьей до выздоровления мужа. Это никак не касалось Сьерры, так что Мэтт не собирался позволить сестре отвести на ней душу.

Сьерра легко коснулась его рукава. Он взглянул на нее с тем же спокойным раздражением, с каким посмотрел бы на ползущего по рукаву тарантула. Она быстро убрала руку.

Глядя на это ангельское личико, Мэтт чувствовал, что начинает сдаваться. Но он помнил о предостережении сестры.

— Я тебе сочувствую. Но, во-первых, я должен быть здесь, чтобы помочь сестре с детьми, пока она сидит у мужа в больнице. Во-вторых, если учесть наше прошлое, мне кажется, нам с тобой не стоит жить в одном доме без посторонних.

Сьерра старалась держаться спокойно, только щеки порозовели.

— Если тебя это беспокоит, то квартира для управляющего в отдельном доме. После того как лошади будут ухожены и уроки верховой езды даны, ты сможешь идти куда вздумается. Ученики приезжают после ленча, но их немного. У меня два работника и мальчик-конюх. Они будут работать под твоим руководством.

— Не кажется ли тебе, что там одной слишком одиноко? — насмешливо спросил он. — И ночи скоро будут холодными.

Увидев ужас на ее лице, Мэтт немедленно пожалел о сказанном. Он вовсе не был таким грубым, каким хотел казаться. Он внезапно понял, что любил ее еще очень долго, после того как потерял. Сьерра наверняка любила Бена, раз вышла за него замуж, и все еще о нем тосковала. По правде говоря. Мэтт весь кипел при мысли о том, что Бен пользовался правами, которые он когда-то считал своими.

Сьерра отвела руку, и Мэтт понял, что сейчас она залепит ему пощечину. Он успел вовремя перехватить ее руку.

— Прости, Сьерра, — быстро сказал он, все еще держа ее за запястье.

В темных глазах Сьерры стояла боль, боль не физическая. Видит Бог, он не хотел превратиться в монстра, набрасывающегося на каждого, кто когда-то его обижал. Он не станет таким, как отец, этот гроссмейстер словесной пытки.

Она выдернула руку, но продолжала смотреть ему в глаза.

— Не удивляюсь, что ты обо мне плохого мнения. Ты ничего не забываешь и не прощаешь. Но ты никогда не был жестоким. Ты не тот человек, которого я когда-то знала. Зря я сюда приехала. Мне казалось, мы можем быть друзьями. Я знаю, как все выглядело в твоих глазах, но собиралась рассказать тебе о Бене. Его мать поместила объявление о свадьбе в газете, ничего не сказав мне.

— При таких благих намерениях зачем вообще было выходить замуж за Бена? — спросил он.

Сьерра сжала руки в кулаки. Не могла же она ему сказать, что надеялась на чудо, которое избавит ее от необходимости делать это. Она никогда не сможет ему объяснить.

— Я любила мужа, — заявила она, не отводя глаз. — После его смерти я не взглянула ни на одного мужчину и не собираюсь. Так что не бойся, не стану тебя соблазнять. У меня хватает других забот.

— Бояться? Вряд ли. Я просто ставлю все на свои места.

— Если бы я искала мужчину, чтобы согреть свою постель, уверяю, мне не пришлось бы слишком усердствовать, чтобы найти менее заносчивого. Неужели за все это время тебе ни разу не приходило в голову, что не одна я виновата?

Мэтт передернул плечами:

— Значит, ты хочешь, чтобы я вытащил тебя из неразберихи, в которую ты попала, Делая вид, что мы случайные знакомые?

— Вот именно. Слушай, я не хочу спорить. И полагаю, тебе тоже не хочется. Мы оба совершили ошибки. Я предлагаю тебе работу. Не собираюсь к тебе приставать как к мужчине. Я понимаю, ты пытаешься помочь сестре, а в это время года я не знаю ни одного хозяина ранчо, который бы искал работника.

Мэтт прислонился к машине и поправил шляпу.

— Допустим, я подумаю над твоим предложением. Хочу только, чтобы ты мне кое-что прояснила. Чертовски трудно забыть то, чего не понимаешь.

Она глубоко вздохнула, заставив себя смотреть ему в глаза.

— Например?

— В последний раз мы встречались с тобой у ручья как раз накануне того дня, когда в газетах появилось объявление о свадьбе. Ты занималась со мной любовью так, будто завтра конец света, а сама уже пообещала Бену Давенпорту выйти за него замуж. Это всегда мучило, Сьерра. Пришла ли ты ко мне от него или направилась к нему позже?

Глаза Сьерры горели, но оставались сухими. Упоминание о том, как забывалась она в его объятиях, действовало ей на нервы. Ей не хотелось об этом вспоминать. Теперь она знала: то, чего она боялась все эти годы, было правдой. Он уехал из города, считая ее шлюхой.

Но она постаралась не подать виду, насколько глубоко это ее уязвило. Она давно выплакала все слезы и поступила так, как должна была поступить.

— Я с ним не спала.

— Да какая разница? Ты ведь уже решила выйти за него. Это что, какая-то игра, правил которой я не знаю? Вы с Беном вращались в другом обществе. Тебе, верно, просто захотелось проникнуть в запретную зону?

— Знаешь, я никогда не была легкомысленной.

— Ну, как бы там ни было, я ко всему относился серьезно. Если тебе требовались только развлечения, так бы и сказала. Я бы тебя ублажил.

— Хочешь дать понять, что, как только накопишь денег, уедешь из города? Если ты делал мне предложение, то я его не расслышала. Кончай, Мэтт. Не собираюсь извиняться за свой выбор. Ты меня уже достаточно унижал, будет. Сейчас ты зашел слишком далеко. Считаешь меня испорченной принцессой, всегда получающей желаемое? Возможно, я действительно легко относилась к жизни. И заплатила за это. Но клянусь, все было не так, как ты себе представляешь! Другие люди были замешаны — мой отец…

— Тебе было двадцать. Если отец или кто другой заставлял тебя выйти замуж за Бена, могла отказаться. Я бы помог. Тогда я передвинул бы для тебя Юпитер.

Сьерра подавила горькую усмешку. Насколько она помнила, он не раз это делал. Но, Господи, сейчас не время об этом вспоминать.

Она была честной по натуре. Но вот попала в паутину лжи, где одна невольная ложь влекла за собой новую. А Мэтт заслуживал правды, но сейчас она не могла рассказать ему всего.

— Я и в самом деле очень хорошо к тебе относилась, Мэтт. Но решила выйти за Бена. Я пришла не прощения просить. У меня деловое предложение. Сэм не забыл, что обещал работу. Но тебя долго не было. Теперь он не может вмешиваться в дела внука. Полагаю, Сэм решил, что я могу помочь ему сдержать слово. Прости, что я сюда приехала. Извинись перед сестрой и передай мои соболезнования по поводу несчастного случая с ее мужем. Я бы сама ей сказала, но знаю, как она меня не любит. И несмотря на твою враждебность, мне было приятно тебя видеть.

Мэтт бросил взгляд на стоящий рядом белый щитовой дом. Сьерра предала его, и, кабы речь шла лишь о нем, он никогда не появился бы на ее ранчо и не принял денег. Но он вспомнил о морщинах на лице сестры и двух ребятишках с круглыми глазами, не устающих спрашивать, когда вернется папа. Черт, если бы ему так срочно не требовались деньги! Она права, сейчас никто не нанимает работников. И, черт побери, она выглядит такой маленькой и потерянной в этом жестоком мире. Мэтт ничего не мог с собой поделать — ему хотелось защитить ее. Они могут обсуждать свое прошлое до вечера, но правда останется правдой: он родился не в той части города, чтобы иметь на нее права. Он нутром чувствовал это с самого первого дня.

Да она и не приехала бы сюда, не подверглась бы его нападкам, не будь в отчаянном положении.

Сьерра повернулась, чтобы уйти.

— Подожди!

Он бесстрастно взглянул на нее. Она предпочла бы презрение этому холодному выражению глаз.

— Ты права. Нет оснований из-за прошлого отказываться от честной работы. Давай договоримся. Я делаю это для сестры, не для тебя. Может быть, я поработаю несколько дней, пока ты не найдешь постоянного управляющего. Но я хочу в конце каждого дня получать наличными.

Она просияла:

— Конечно. Спасибо тебе, Мэтт. Тогда увидимся утром?

— Я сказал «может быть». Надо подумать. Есть серьезные причины, чтобы отказаться.

Ее лицо потемнело. Если бы не мысль об Уилле, Сьерра тут же велела бы ему забыть о своем предложении. Но вместо этого она открыла дверцу машины, вытащила сумку, достала оттуда ручку, листок бумаги, что-то на нем написала и протянула ему.

— Обещаю, ты будешь за все отвечать. Позвони и дай знать. Пожалуйста, сделай это как можно быстрее. Мне надо подготовиться.

Принимая листок, он слегка коснулся ее руки. Сразу почему-то стало теплее. Она боялась взглянуть в его глаза. Тело реагировало на него так, будто не было связано с рассудком. Сьерра встряхнулась. Она не могла себе позволить роскошь снова попасть под его очарование, за что уже дорого заплатила когда-то. Сьерра скорее умрет, чем позволит ему считать, будто она пытается заманить его к себе в постель. Но если ей не интересно, почему же она так упорно об этом думает?

Он кивнул, задержав на ней взгляд.

— В любом случае я дам тебе знать сегодня. Мне требуется лишь слегка поразмыслить.

— Спасибо.

— Жаль, что ты потеряла мужа. Когда я говорил…

— Я знала, что ты будешь злиться. У меня шкура теперь куда толще, чем раньше.

Он проследил за тем, как она села в машину, завела двигатель, потом погрела ладони у вентилятора и переключила передачу.

Мэтту требовалась минута передышки, прежде чем предстать перед Лиэнн. Он пересек двор и подошел к белому деревянному забору, отделявшему владения Уилтонов от открытого луга. Вдали, под мрачным свинцовым небом, паслись коровы.

Черт побери, нелегко смотреть на эту женщину и не желать обладать ею. Впрочем, находиться рядом с ней опасно. После того как он, считай, обозвал ее шлюхой, она скорее согласится побороться с медведем гризли, чем подойдет к нему ближе чем на пушечный выстрел. Одно очевидно: явись она сюда поразвлечься, вряд ли стала бы терпеть его оскорбления. Видимо, он ей действительно нужен до зарезу. Если Мэтт правильно понял, она едва могла отличить у лошади зад от переда.

К тому же Сьерра упорно настаивала на том, что любила Бена. Почему он в этом сомневался? Если честно, Мэтт всегда надеялся, что есть другое объяснение ее браку. Так меньше страдала его гордость.

Она сохранила достоинство, даже когда он нападал на нее. Мэтт не мог не восхищаться ее выдержкой. И все же он представить себе не мог, как будет смотреть на нее целый день, стараться подавить безумное желание коснуться ее еще раз. Зачем, черт побери, Сэм позвонил ей? Сэм ничего о них не знал, да почти никто не знал. Мэтт решил, что Сэм таким образом пытался сдержать свое обещание. Если он не поедет к ней, старинный друг примет его отказ на свой счет.

Мэтт достал из кармана мятую пачку сигарет, вынул одну, сунул в рот и чиркнул спичкой.

До настоящего момента он не позволял себе думать, что может означать его возвращение. Теперь, стоя на земле Техаса, он вспоминал давнюю свою мечту, которая когда-то дала ему возможность выжить. Он чувствовал родство с этой землей, ему хотелось назвать несколько акров этой земли своими. Постепенно Сьерра стала частью этой мечты, а когда все рухнуло, он мечтать перестал.

Он давно понял, насколько опасны такие мечты, и смирился с необходимостью отказаться от них. Возможно, отец был прав, обзывая его дураком. Слишком болезненны связанные с этим воспоминания.

Он и сейчас, бывало, слышал голос старика:

— Беда в том, парень, что твоя мамаша внушила тебе всякую чепуху. Ты и зазнался, думаешь, что ты лучше, чем сын простого рабочего. Еще увидишь, куда заведут твои великолепные мечты. Чем раньше поймешь, где твое место, и смиришься с этим, тем легче будет жить.

Но в нем всегда горел огонь, не позволяющий сдаться или смириться с уготованным ему местом. Отец презирал его за это.

Еще несколько дней назад Мэтт был уверен, что ничто не заставит его вернуться домой. И сейчас он считал возвращение ошибкой. Ему казалось, что нетрудно будет помочь Лиэнн и детям.

Чего же он ждал? Жизнь здесь продолжалась без него. Никто не собирался менять что-либо только из-за того, что он вернулся. Разве вправе он был требовать от Сэма выполнения так давно данного обещания?

Повернув голову, он оглядел низкий квадратный белый дом, спрятавшийся в кленовой и дубовой рощице. Над окнами висели резные наличники, а на передней веранде стояли кресла-качалки и разнообразные растения в горшках. Лиэнн в отличие от него получила то, к чему стремилась. Она и ждала немногого. Теперь же она осталась с двумя маленькими детьми на руках, при полном отсутствии денег. Да еще нужно оплачивать больничные счета. Вот так стал разваливаться фундамент той жизни, который они с Джерри строили.

Он пыхнул сигаретой, держа ее в длинных, огрубевших от работы пальцах. За последние три года ему удалось сократить курение иногда до двух-трех сигарет в день. Но сегодня Мэтт не мог сдержаться. Впрочем, он воздерживался от курения при детях и всегда выходил для этого на улицу.

Хлопнула дверь, и Мэтт замер.

К нему приближалась Лиэнн. Она переоделась. Теперь на ней были джинсы и байковая рубашка мужа. Короткие светлые волосы стянуты шарфиком на затылке, делая ее больше похожей на семнадцатилетнюю девчонку, чем на мать семейства, которой скоро будет тридцать.

Когда она подошла поближе, стала заметна большая разница в их росте. Хотя Лиэнн унаследовала роллинзовский нос с горбинкой и вздернутый подбородок, ямочки на щеках и широкая улыбка смягчали эти резкие черты.

Но ничто не смягчало грубых черт Мэтта. Он внутренне морщился, когда видел в зеркале свое отражение, все больше напоминавшее ему лицо отца. Лиэнн же была больше похожа на мать, но хоть и говорила тихо и вдумчиво, выдержкой обладала воловьей. Он очень сильно почувствовал, как ему недостает матери, когда вернулся сюда. Мать умерла несколько лет назад, а он все еще переживал утрату.

Голос Лиэнн прервал его раздумья.

— Долгонько же она здесь проторчала. — Лиэнн вытерла руки кухонным полотенцем и принюхалась. — Тебе курить вредно, — сказала она, забирая у него окурок, сделала глубокую затяжку и вернула.

Мэтт бросил окурок на землю, раздавил каблуком.

— Последняя, — заявил он. — Как, впрочем, и предыдущая. Покупаешь пачку и оказываешься в плену у этого проклятого зелья.

— Здорово она тебя, верно, достала, если закурил.

Мэтт присмотрелся к сестре. Под глазами темные круги, на лбу усталые морщины. Несмотря на долгую разлуку, они сохранили внутреннюю связь. Они вместе сумели выжить в семье Роллинзов и этого не забывали. Он всегда присматривал за ней, зная, что детям Роллинза легко пропасть в битве за выживание.

— Боюсь, я с ней скверно обошелся, — признался он.

Глаза Лиэнн округлились.

— Ты? С ней? Шутишь? — Она прищурившись посмотрела на него. — Дотянулась-таки до тебя. Все еще влюблен в свою богатенькую подружку? Даже после того, как она с тобой обошлась?

Мэтт рассмеялся:

— Уважение и любовь идут рука об руку. Нет, я в нее не влюблен. Но не понимаю, чего ты так заводишься.

— Потому что я видела, как тебе было тогда больно. Твое возвращение сюда — чудо, вот я и боюсь, что она проделает все это снова и ты опять уедешь.

Лицо Мэтта окаменело, голубые глаза превратились в льдинки. Лиэнн напомнила ему то, чем когда-то он с ней поделился. Это был удар ниже пояса. Ей единственной он признался, что любит Сьерру Росс, собирается купить собственное ранчо и когда-нибудь женится на ней.

Даже тогда еще совсем молоденькая Лиэнн сказала, что все это собачий бред. Она затащила его за покосившийся дом, построенный для них отцом, и показала на луну в небе, заметив, что расстояние до нее вдвое короче, чем то, что разделяет Россов и Роллинзов в Уинтере, штат Техас.

— Она симпатична, — признала тогда Лиэнн. — Но даже у самых красивых роз есть шипы, которые жалят до крови. Ты интересен ей только потому, что ей хочется сделать что-то наперекор отцу, попробовать жизнь среди низших слоев. Ты в нее влюбишься, а когда надоешь, она сотрет твое сердце в пыль.

Но с идеализмом, свойственным молодым, Мэтт не прислушался к словам Лиэнн. Ведь она не знала Сьерру, а он думал, что знал. В конечном счете Лиэнн оказалась права. Мэтт не знал ее вовсе. Он смог продержаться все эти годы, только напрочь выбросив Сьерру из головы.

— Я не собираюсь здесь оставаться. Сьерра тут ни при чем. Просто я уже не чувствую себя здесь дома. Ясно?

Лиэнн печально улыбнулась.

— Прости, Мэтт. Зря я затеяла этот разговор. Но я каждый раз злюсь, как ее вижу, вспоминаю, что она тебя обманула. Ведь пока ты был Бог весь где, Сьерра тут разгуливала королевой.

— Если думаешь, что я начну упаковывать вещи только потому, что она объявилась, выбрось эту мысль из головы. Я обещал тебе, что буду здесь, пока Джерри не встанет на ноги, и сдержу слово.

На глазах Лиэнн показались слезы.

— Если он встанет…

Он резко повернулся к ней, положил руку на плечо:

— Встанет. Кстати, я так и не успел спросить, как он себя сегодня чувствует?

— Вспыльчивый как медведь. Он ненавидит свою беспомощность.

Мэтт кивнул. Нелегко смотреть, как быстро стареет твоя младшая сестра. Едва услышав о несчастном случае с ее мужем, он рванулся в город, который старательно избегал почти всю свою взрослую жизнь, чтобы узнать, чем он сможет помочь. Мэтт всегда заботился о Лиэнн, даже когда она была совсем маленькой, а он ходил в детский сад. От семьи остались такие крохи, и он чувствовал ответственность за сестру, добившуюся его возвращения в эти места. Он презрел осторожность и уехал из Уоминга, бросив там маленькую квартиру и работу гида, которая его вполне устраивала, если не считать необходимости подстраиваться под вечно ноющих богатеньких туристов.

Лиэнн, закусив нижнюю губу, покачала головой. Ей пришло на мысль другое.

— Этот администратор в больнице сегодня спросил, не могу ли я оплатить хотя бы часть счетов. Это надо же! Муж лежит пластом, а они гоняются за мной по коридорам, будто я хожу с пачкой денег в руке. И врачи еще говорят, что Джерри придется несколько месяцев заниматься физической терапией, чтобы окончательно поправиться.

Мэтт слушал и начинал медленно закипать.

— Ты знаешь, я пробуду здесь столько, сколько потребуется. Не надо так волноваться, а то от тебя не будет никакой пользы ни детям, ни Джерри.

Лиэнн долго молчала.

— Извини. Я просто напугана, а детям этого показать не хочу. Все не верю, что ты вернулся. Я не знала, кому еще позвонить. Ты не приехал на мамины похороны, и я уже решила, что никогда больше тебя не увижу.

— Ради кого-то другого я не приехал бы. А почему я не был на похоронах, ты знаешь.

Лиэнн закусила травинку.

— Отец тоже не приехал. И слава Богу, маме меньше всего этого хотелось бы. Я обрадовалась, когда он наконец нас бросил.

— Все держалось на маме. Как ни тяжело ей приходилось, как ни надолго исчезал отец, она всегда верила, что все образуется. Она так верила своим гадальным картам и гороскопам! Почти так же, как в Бога. Я бы рискнул навестить маму, знай я, что она больна.

Мать неоднократно говорила ему, что он у нее особенный, что ждет его счастливое будущее, потому что родился одновременно с восходом солнца. Мэтт до сих пор будто слушал, как она описывает охватившее ее прекрасное чувство в тот момент, когда он появился на свет. Она даже забыла о боли. И хотя рожала мать в палате без окон, она позднее заглянула в справочник и убедилась, что солнце взошло именно в этот момент. И хоть всю жизнь они еле сводили концы с концами, мать верила, что обязательно разбогатеет.

— Никто не знал. Она ведь никогда не жаловалась. Наливала кофе и упала в обморок. Разве не странно: такая большая семья, а мы чувствуем себя одинокими?

Мэтт взглянул на нее. Он узнал, что такое одиночество, когда за полтора года до него уехал из дома старший брат Дилан. Так что он не находил в этом ничего странного, давно привык.

— У тебя семья, дети, родители мужа.

— Родители Джерри — замечательные люди, но я с ними не росла. Знаю, я эгоистка, но мне не хочется, чтобы ты уезжал, когда Джерри поправится.

Мэтт поднял взор к небу!

— Наверное, нам, Роллинзам, не следует слишком много вспоминать. Останусь по возможности подольше. Я ведь не из-за одной Сьерры уехал.

— Знаю. Почему отец так тебя ненавидел? Он всегда был с тобой жесток.

Мэтт пожал плечами.

— Наверное, потому, что я не Дилан. Эй, перестань переживать. Мы выжили!

— Тебе не надоело мотаться по свету? — Глаза ее загорелись. — Ты вернулся… Не надо уезжать! Это ведь и твой дом, Мэтт. Разве тебе не хочется назвать какое-то место своим? Ты раньше только об этом и говорил. Оставайся, построй себе дом.

Мэтт расправил плечи. Он вернулся вовсе не затем, чтобы вспоминать свои юношеские мечты, хотя ему казалось, что ветерок с прерий нашептывает их ему на ухо.

— Легко говорить, когда не соображаешь что к чему. Мне хотелось бы чего-то получше, но пока ничего не попалось.

— Тогда кончай искать и оставайся. Сэлли и Тэннер обожают дядю Мэтта. И я по тебе скучаю.

— Это твоя жизнь, Лиэнн, не моя.

— Ты можешь обосноваться здесь, как и в любом другом месте. Отец ведь не вернется.

— Меня он больше не волнует. Полагаю, мы его никогда не увидим. Но ведь я не только из-за него уехал. Это место для меня связано с плохими воспоминаниями. Начинать надо не здесь.

Лиэнн подбоченилась, задрала подбородок и прищурилась.

— Ты это говорил десять лет назад, и с тех пор я две страницы в записной книжке исписала, стараясь уследить за твоими передвижениями. Умолять тебя, что ли? Ты мне здесь нужен. И не только сейчас, когда моя семья в беде. Может быть, мы разыщем Дилана и остальных…

— Дилан не хочет, чтобы его нашли. Ты же умная девочка, Черепашка, и не станешь предаваться мечтам о дружном клане Роллинзов, сидящем у камина и жующем курицу с картошкой.

Она не обратила внимания на свое детское прозвище.

— Пора нам перестать винить друг друга в том, как туго нам пришлось в детстве. Но дело-то не в этом. Ты не хочешь жить поблизости от Сьерры, вот и все. Кстати, что ей было нужно?

— Она предложила мне работу.

Лиэнн удивленно посмотрела на него.

— Но ведь ты собирался работать на Сэма, разве не так?

— Сэм уже довольно стар. Наймом занимается его внук, он вообще сократил дело. Данк сказал, что у него сейчас рабочих хватает, но он даст мне знать, если что-то наклюнется.

— Так ты ей отказал?

— Сказал, что, может, временно соглашусь, пока она не найдет кого-нибудь.

— Не надо, Мэтт. От нее у тебя всегда одни неприятности. В городе есть пожилая пара, которым нужна экономка на часть недели. Я могу там поработать, пока ты ищешь.

Он потряс головой:

— Нет.

— Не могу же я взвалить все на тебя.

— Ты должна заниматься Джерри и детьми, а не рваться на части.

— День-два значения не имеют. Поищи другое ранчо.

— Я уже не мальчишка. На меня не действует ее потрясная внешность и происхождение. Нам нужны деньги. Я решил заработать их побыстрее, а если удастся при этом еще и доказать, что она мне теперь безразлична, я убью сразу двух зайцев.

— И все же я против, — с беспокойством сказала Лиэнн.

— Придется с тобой не согласиться.

— Тогда пошли в дом, здесь холодрыга, как на Северном полюсе. Дети смотрят по видео мультфильмы. Ужин уже в духовке. Потом я бы вернулась в больницу, если ты присмотришь за детьми. Мне бы не хотелось тащить их снова к родителям Джерри, они и так за ними весь день приглядывали.

— Я присмотрю, — пообещал он.

Позднее, уложив племянницу и племянника, он набрал ее номер. У нее сын на руках, у него — семья Лиэнн. Мэтт зажал свою гордость в кулак, как это сделала раньше Сьерра.

Ему казалось, он достаточно ожесточился, но ее голос сразу же проник в душу. Она рассказала, как доехать до ранчо, а он пообещал быть к десяти, потому что до того должен выполнить поручение Лиэнн в городе. Мэтт попросил лишь об одном — держать сына от него и лошадей подальше. Он не сказал, что думает не только о безопасности мальчишки. Как не уверяй себя, что безразличен к ней, ему не выдержать присутствия их сына — этого постоянного конкретного напоминания о ее счастливой жизни с Беном.

Он поклялся себе, что не допустит ее в свое сердце. Как всегда проповедовал его папаша, богатые держатся вместе и редко покидают свой круг, равно как и не допускают туда посторонних. Мэтт до сих пор слышал скрипучий голос Лестера Роллинза, предупреждающий его:

— Ты подальше держись от холмов, парень. Эти люди сдерут с тебя шкуру живьем. — Но Мэтт не обращал внимания на доморощенного философа. Как обычно случалось, ему пришлось во всем убеждаться самостоятельно и самым болезненным образом.

Он лег спать, размышляя, как завтра будет вести себя со Сьеррой. Когда закрыл глаза, нахлынули воспоминания…