Вернуться навсегда

Глава 5

Уилл издал громкий захлебывающийся звук, когда лошадь перешла в галоп.

— Нет! — крикнул ему Мэтт. — Работай легкими. Как настоящий ковбой.

— И-яяя! — завопил мальчик, тряся кулачком в воздухе.

Сьерра сидела на заборе и, смеясь, наблюдала за ними. Мэтт работал на ранчо уже неделю. Уилл, как завороженный, все время после школы ходил за ним следом. Мэтт разрешил мальчику чистить стойла, и Уилл теперь появлялся за ужином, благоухая навозом.

Он даже заявил Сьерре, что она может уволить младшего конюха. Сын перестал напоминать обиженного маленького старичка. Щеки порозовели, глаза блестели. Сьерра вынуждена была признать, что появление Мэтта — лучшее, что произошло в их с сыном жизни за последнее время. Она иногда даже забывала беспокоиться о будущем и вспоминать о прошлом. Но когда оставалась одна, нерешенные проблемы донимали ее, и Сьерра становилась раздражительной.

К ее радости, Мэтт не сомневался в отцовстве Бена. Догадайся он и спроси, ничего ведь не останется, как признаться.

Она всего лишь хотела новой жизни для себя и сына, свободной от прошлой путаницы. Если бы только ее сердце не трепыхалось, как лист на ветру, когда Мэтт был рядом. В школе он ей нравился. В двадцать она посмела в него влюбиться. Стараться сдержать эмоции, которые он пробуждал в ней, было равносильно попыткам повернуть вспять водопад. Со временем тяга не уменьшилась. После той встречи в квартире она старалась не оставаться с ним наедине, не подходить чересчур близко. Слишком велик был шанс оказаться в его объятиях.

Мэтт повернулся, заметил, что Сьерра следит за ними, улыбнулся и помахал рукой. Он так прекрасно смотрелся на фоне бескрайнего пастбища. Жаль, что он сам не понимает, какой на самом деле человек. Если бы Мэтт мог посмотреть на себя глазами собственного сына… Нет. Он не должен знать, что она его обманула. Сколько раз Сьерра воображала себе такую картину, как сегодня, — он вместе с сыном? Ее сердце разрывалось от невозможности сказать ему правду, но эту тайну она должна хранить вечно. Он никогда не простит ей такой лжи.

Улыбнувшись, она тоже помахала рукой, потом сжала ладони в перчатках. Настоящая зимняя прохлада, небо серое, того и гляди пойдет дождь.

— На сегодня хватит, — крикнул Мэтт Уиллу и направился к Сьерре. Поднял глаза к свинцовому небу. — Пора заводить лошадей.

— Ты учишь его вопить по-ковбойски? — спросила она. — Что дальше? Пить пиво из бутылки?

Тут как раз подбежал Уилл.

— А можно, мам?

Глаза Сьерры сверкнули:

— Ну как же — лет эдак через десять-одиннадцать.

Уилл повернулся к Мэтту.

— Можно, я поставлю Фантазию в стойло, Мэтт?

— Нет, погоди. Раз твоя мама в таком хорошем настроении, придется ей прокатиться.

Она испугалась.

— Не сейчас. Того и гляди пойдет дождь.

— Еще есть время, — настаивал он, берясь за поводья.

— Давай, мам, — поддержал его Уилл. — Это легко.

Сьерра перевела взгляд с Мэтта на сына и обреченно пожала плечами.

— Ладно.

Мэтт улыбнулся и игриво провел тыльной стороной ладони по ее подбородку. Сьерра вздрогнула, встретившись с его взглядом.

Он быстро отпустил ее руку.

— Когда окажешься в седле, сразу поймешь, что ничего тут нет сложного. Фантазия — очень смирная лошадка.

Он подвел Сьерру к лошади с левой стороны.

— Сунь ногу в стремя, затем рывком перекинь другую ногу, — велел он.

— Что ты сказал?

Мэтт крепко взял ее за талию и посадил на лошадь. Он не сразу убрал руки, и Сьерра подивилась, насколько знакомым было ощущение. Она опустила глаза и прочитала в его взгляде желание.

Ее охватили противоречивые чувства. Вдруг показалось, что ему противно будет снова до нее дотрагиваться. Но Мэтт обращался с ней так, будто она всегда принадлежала ему. Сьерра сообразила, что желание в его глазах может быть отражением ее собственного, и смутилась. Она не имела права сдаваться. На мгновение она забыла, что сидит в седле.

Но тут Фантазия двинулась вперед. Сьерру охватила паника, затем она услышала голос Мэтта, спокойный, ласковый, каким он говорил с лошадьми и… в некоторых других случаях. Но не время сейчас об этом вспоминать. Хотя ей с трудом удавалось выбросить эти мысли из головы в любое время. Мэтт был не из тех, кто долго будет обходиться без женщины. Есть у него кто-нибудь сейчас? Он редко остается ночевать на ранчо. Может быть, он встречается с кем-нибудь в городе? Сьерра надеялась, что помощь Лиэнн занимает все его свободное время. Ей неприятно было в этом признаться, но мысль о том, что он может заниматься любовью с другой женщиной, была ей противна, хотя она сама уже давно на него не претендовала.

Даже когда был ее любовником, Мэтт никогда не впускал ее в свою жизнь, не знакомил с друзьями. Странный же у них был роман — буйная смесь взаимной тяги и желания бунтовать. Неудивительно, что все так печально закончилось.

— Расслабься, Сьерра. Ты слишком напряжена. Держи бедра свободнее.

Сьерра покраснела и послушалась, позволив телу следовать за движениями лошади.

Мэтт вел кобылу в поводу, и она чувствовала себя ребенком, которого катают на пони.

— Дождь начинается, — заметила она, ощутив первые капли на лице.

— Ладно, — кивнул он. — В другой раз.

Обрадовавшись концу испытаний, она попыталась слезть, но Мэтт поймал ее за талию и поставил на землю. Долю секунды Сьерра стояла нос к носу с ним, чувствуя, как стучит сердце, но тут же одернула себя — не следует придавать слишком большого значения вежливым жестам. Она вспомнила, что за ними наблюдает сын.

Мэтт выпрямился и отпустил ее.

— Мама, какао сваришь? — спросил Уилл.

— Конечно. — Она взглянула на Мэтта. Почему она его так боится? Нет, не его. Своих глубоко запрятанных чувств. Он тут ни при чем. Он просто вел себя вежливо. — Ты тоже приходи, Мэтт.

— Хорошо, — согласился он и повел Фантазию в конюшню. — Я скоро.

Гром побежал за ним.

— Пойду с Мэттом, — пробормотал Уилл и рванул за ним, не дожидаясь ответа.

— Тебе еще надо собрать вещи! — крикнула Сьерра вслед.

Когда Уилл догнал Мэтта, тот отдал ему поводья.

— Путешествовать собрался, Уилл? — спросил он.

— Нет. Я на выходные должен ехать к Люку. Это мой друг. Вы, вроде, его видели.

— Второй охотник на коров?

— Ага.

Они вошли в конюшню, и Уилл завел Фантазию в стойло.

— Я бы хотел, да и мама не возражает, но я не люблю оставлять ее одну.

— Уилл, твоя мама — взрослая леди. Полагаю, с ней за одну ночь ничего не случится.

Уилл покачал головой.

— Она нервничает. Особенно после того, как папу убили.

Мэтт присмотрелся к мальчику и понял, что тот говорит правду. Он так и не потрудился спросить, как умер Бен. Думал, если будет нужно, кто-нибудь да скажет. Но ведь Бен был всего на несколько лет старше него. Никто ни разу не говорил об убийстве.

Мэтт наклонился, чтобы заглянуть в лицо мальчика. У Уилла были по-девчоночьи длинные ресницы и цвет лица матери, так что первое впечатление создавалось, будто он похож на Сьерру. Но теперь Мэтт разглядел: на самом деле это не так.

— Ей, верно, трудно привыкнуть к его смерти.

— Да нет. Он ведь редко бывал дома. Она боится, потому что в дом влез бандит и застрелил его.

Мэтт не знал, что сказать, потому промолчал.

— Не в этом доме. Мы переехали.

— Знаешь, Уилл, я буду рядом в своей квартире, так что не беспокойся за маму. Так тебе спокойнее?

— Вы не оставите ее здесь сегодня одну?

— Нет, не оставлю.

Мэтт вздрогнул от неожиданности, когда мальчик порывисто обнял его за шею.

— Спасибо! — сказал Уилл.

— Да ладно, не стоит…

Мэтт неловко высвободился из рук Уилла. Что за проклятый мир, где даже детям приходится помнить о бессмысленном насилии? Есть повод порадоваться, что у него никогда не было детей. Что может быть хуже постоянного страха за их жизнь? Он почувствовал внезапное восхищение Сьеррой, которая решила воспитать сына одна. И некому ей помочь за ним присматривать. Хорошо, что он не рассказал еще, как Уилл гонялся за быком. Повезло, что сам оказался рядом. А может, неплохо, что вообще здесь?

Мэтт выпрямился.

— Надо позаботиться об этой лошадке, а то не видать нам какао.

Он наблюдал за тем, как Уилл расседлывал лошадь.

— Тебя напугало то, что случилось с отцом? — спросил он.

Уилл пожал худенькими плечами:

— Я ничего не боюсь.

Мэтт присмотрелся к мальчонке. Странно, подумал он, как сильно, черт побери, сын Бена Давенпорта напоминает его самого в детстве. Мальчику всего девять, а он уже научился бороться с переживаниями, не давать им причинить себе боль.

Вообще-то Мэтт предпочел бы холодное пиво, но все равно было приятно сидеть, вытянув ноги, в ярко освещенной кухне Сьерры и наблюдать, как она деловито достает из шкафчика кружки, наливает в них горячую воду из чайника. На ней были джинсы и белый, отороченный кружевом свитер, который подчеркивал ее приятные формы. В присутствии Уилла она держалась значительно свободнее.

— Мило у тебя тут, — заметил Мэтт, оглядывая обшитую деревянными панелями кухню. На окнах висели прозрачные зеленые занавески, а к потолку был привязан медный горшок с землей, где рос плющ. Шляпу свою Мэтт бросил на соседний стул. — Уютно.

— Это еще что! — возразил Уилл. — У нас был хороший дом с балконом и витражами. Папе бы не понравилось, что мы живем в такой лачуге.

— Уилл! — укорила его Сьерра.

— Он бы не позволил нам здесь жить, и ты это знаешь!

Мэтт опустил глаза.

— Знаешь, Уилл, есть люди, которые рады и спальному мешку, где можно спрятаться в такую холодную ночь.

— Ясное дело — бродяги. Люди бывают бедными, потому что ленятся и не хотят работать.

Мэтт потер щеку:

— Значит, если муж моей сестры не работает, ты скажешь, что у него нет денег по его собственной вине?

— Ну да…

— Но видишь ли, ты ведь не знаешь, что у него сломаны обе ноги. Ты вообще ничего о нем не знаешь, чтобы делать выводы. Ты не можешь судить о людях, с которыми ты даже не знаком.

— Это другое. И вы меня надули, не сказали, что он калека.

Тут вмешалась Сьерра.

— Уилл, иди и собери свои вещи. Люк с матерью вот-вот за тобой заедут. — Говорила она не допускающим возражений тоном, и Уилл послушался, но перед уходом бросил сердитый взгляд на Мэтта.

— Ты должен его извинить, Мэтт. Что на него нашло? Наслушался всякого от Бена, а тот был не слишком милосердным человеком.

Мэтт старался говорить потише.

— Мне думается, я знаю, в чем дело. Он как раз рассказывал, как умер его отец. Вероятно, на него это подействовало сильнее, чем кажется.

— Уиллу здорово досталось.

— Может быть, ему чаще надо об этом говорить, освободиться от воспоминаний.

— Он так и сделает, когда будет готов.

— Мне кажется, когда ребенку больно, он держит это в себе, потому как считает, что никому не хочется его слышать.

Сьерра круто повернулась к нему и оперлась ладонями о стол.

— Думаешь, все так просто? Воспитывать детей немного сложнее, чем ездить верхом. И хотя это не твое дело, могу сказать, что водила Уилла к психиатру.

— Ты таскала его к врачу?

— К профессионалу, который понимает, что переживает Уилл.

— Хоть это и не мое дело, но что сказал тот профессионал?

— Что Уиллу прежде всего нужна стабильность. Именно это я и пытаюсь ему дать. — Она посмотрела ему в глаза. — Он пробует тебе подражать, Мэтт. Пожалуйста, не обещай ему того, чего не сможешь дать. Дети ведь не лошади. Их кусочком сахара или яблоком не успокоишь.

Лицо Мэтта потемнело под стать небу за окном.

— Полагаю, разницу между детьми и лошадьми я знаю. Ты можешь вспомнить хоть один случай, когда я не выполнил своего обещания?

Сердце ее упало. Сьерра понимала, что, с его точки зрения, это она не умеет выполнять обещания.

— Нет. Ты мне никогда ничего не обещал.

Это было правдой лишь частично, но в данный момент она не собиралась напоминать ему, что он когда-то поклялся любить ее всю оставшуюся жизнь. Впрочем, ее замужество освобождало его от этой клятвы.

— Хозяин — барин. Если хочешь, я буду держаться от него подальше.

— Нет, ты на него хорошо действуешь. Правда. Ему нравится быть рядом с тобой. Я тебе благодарна, Мэтт.

— Боишься, что он слишком привяжется к кому-то ниже вас по общественному положению?

От удивления Сьерра открыла рот. Но тут же спохватилась.

— Для меня это никогда не имело значения.

Он прищурился. Казалось, глаза его жгут ей кожу.

— Разве в наших отношениях все не свелось к этому? Сегодня вечером я держу в объятиях теплую и любящую женщину, а на другое утро читаю, обрати внимание, читаю, что она выходит замуж за представителя одной из лучших семей города. Ты сказала, что поступила так, потому что любила его, а я никак не могу разобраться. Не то чтобы ты не могла его любить… Но тогда какого черта мы с тобой делали все лето у ручья?

— Мэтт, мне казалось, я все объяснила…

— Ты много чего говорила, Сьерра, но я так и не понял. Я начал копить деньги, складывал их в банк, чтобы мой старик не мог наложить на них лапу, мечтал о дне, когда смогу купить землю и построить для нас дом. Ты была для меня утренней звездой, с тобой моя жизнь приобрела смысл. Да, у меня были мечты. Но ты их у меня отобрала. Ты просто играла со мной, Сьерра? Вот что мне надо знать.

Она закусила губу.

— Если я была частью твоих планов, мог бы и меня просветить. Бен предложил мне выйти за него замуж. Ты этого не делал.

— Разве я мог? Какую жизнь я мог тебе предложить? У меня Ничего не было. Фантазии, но ничего реального. Может быть, я должен был пригласить тебя домой на воскресный ужин, чтобы ты посмотрела на отца, сидящего в нижнем белье и плюющегося пережеванным табаком?

Сьерра так впилась зубами в нижнюю губу, что поморщилась от боли.

— Я всегда знала, кто ты и какая у тебя семья, может быть, даже лучше, чем ты сам. — Она тряхнула волосами. — Наверное, я была слишком молода и восторженна, чтобы понять, что нам невозможно быть вместе. Но я никому не хотела причинить боль.

Мэтт слабо улыбнулся:

— Не невозможно — невероятно.

Она вопросительно взглянула на него:

— Не поняла.

— Нет ничего невозможного. Если только не убедить себя в этом.

Сьерра принялась убирать посуду.

— Думается, хватит об этом.

— Наверное, нам надо было об этом поговорить давным-давно. Господи, мы вели себя так, словно находимся в сказке, не обращали внимания на наше происхождение. Как будто оно не имело значения. Здесь-то и была собака зарыта. Вот мы стоим тут, каждый занимает свое действительное место в мире. Тебе кажется, у тебя сейчас трудности, но ведь у тебя есть дело, дом, дорогая машина. С точки зрения таких, как я, бедность — это таскать морковку с грядки и готовить из нее обед, потому что папочка не явился домой в конце месяца и не принес зарплату. Если бы моя сестра была на твоем месте, ей бы казалось, что она умерла и попала в рай.

— Ты не знаешь, что значит быть на моем месте, пока не попробуешь. Я пытаюсь вести дело на деньги от страховки Бена, а от нее уже почти ничего не осталось. Так что с финансовой точки зрения я от Лиэнн недалеко ушла. По крайней мере, у нее есть Джерри и ты.

Сьерра покраснела. Знала, что жалость к себе унижает человека, да и пользы от нее никакой. Она редко позволяла себе эту роскошь и смутилась, что так распустилась в присутствии Мэтта.

Гудок машины у калитки заставил ее вздрогнуть.

— Уилл, Люк за тобой приехал, — крикнула она сыну.

Из спальни с сумкой в руке появился Уилл. Сьерра с явным облегчением пошла за ним к двери, наклонилась и поцеловала сына.

Он попытался вырваться.

— Мам, они увидят.

— Желаю хорошо провести время. Зубную щетку взял?

— Да. — Он было вышел, но задержался и взглянул на нее. — Не бойся, Мэтт обещал остаться здесь на ночь.

Она повернулась, удивленно взглянула на Мэтта. Уилл захлопнул за собой дверь. Распрямив плечи, Сьерра вернулась на кухню.

— Ты остаешься сегодня на ранчо? — тихо спросила она.

— Завтра выходной. Мне бы пришлось ранним утром возвращаться, чтобы вывести лошадей на пастбище…

Мэтт знал, признайся он, что знает от Уилла о ее страхах, Сьерра станет настаивать, чтобы он вернулся в дом Лиэнн.

— Хочешь еще какао? — Его чашка была наполовину полной.

Он отрицательно покачал головой.

— Лучше бы пива, — признался он.

— У меня есть вино.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, вернусь в квартиру.

— Там еще недостаточно утеплено. Дам тебе побольше одеял.

— Не стоит. Меня холод не беспокоит.

— Посмотрю, что можно наскрести на ужин.

— Валяй.

Она потянулась к чашке, но он перехватил ее руку. Сьерра сразу почувствовала, как жар от его ладони распространяется по всему телу.

— Извини, я тут всякого наговорил. Ты здорово трудишься. Уилл должен тобой гордиться.

— Он еще мальчик, не понимает, что иногда приходится от чего-то отказываться… — Она с трудом отвела взгляд.

Мэтт наконец отпустил ее руку, потянулся за шляпой, надел и встал.

— Постепенно научится. Иногда отказываясь от одного, ты приобретаешь другое, — заметил он.

Сьерра проводила его до порога. В открытую дверь ворвался поток холодного воздуха. На улице моросил дождь.

— Мэтт, все же взял бы одеяла, — попробовала настоять она.

— Я не боюсь холода. — Он слегка приподнял шляпу. — Спасибо за какао. Если что-то нужно, знаешь, где меня найти.

Мэтт ушел, не дав ей возможности поинтересоваться, что он имеет в виду.

Сьерра сидела задумавшись одна в темной гостиной на диване. Она думала о Мэтте в его холодной, тесной квартирке. Клянет ее, наверное, за то, что пришлось остаться ночевать. Ну, она его об этом не просила. Хотя и подозревала, что остался он из-за нее.

Сьерру мучила вина. Если бы он поехал к Лиэнн, наверняка сейчас бы ужинал. И Мэтт прав, черт побери. Она должна найти разумное объяснение своему поведению.

Сьерра решительно поднялась с дивана, на ощупь подошла к камину, где на каминной доске нашла фонарь, чиркнула спичкой, зажгла, прошла в кухню, открыла холодильник и соорудила два толстых бутерброда с ветчиной. Уложив их в пакет, достала из стенного шкафа два толстых одеяла. В ящике разыскала огарок свечи.

Ухватив все, она накинула куртку на голову, как шаль, открыла дверь и выбежала в холодную ночь.

К двери Мэтта Сьерра подбежала вся мокрая, дрожа от холода. Неожиданно ей захотелось вернуться в дом. Но раз уж пришла, надо оставить принесенное, это займет не больше минуты.

Сьерра постучала в дверь и услышала бормотание Мэтта.

— Какого черта?..

После нескольких секунд возни с замком он появился перед ней на пороге.

— Навеса над дверью не было, так что она стояла под ледяным дождем.

— Я тут принесла… — начала она.

В этот момент Сьерра сообразила, что он стоит перед ней в нижнем белье. Она так смутилась, что можно было подумать — никогда не видела раздетого мужчину. И тем не менее не могла отвести глаз от сильного, мускулистого тела рабочего человека, поросли волос на груди, образующей коричневатую полоску, ведущую к выпуклости в плавках.

Она почувствовала теплую руку на своем плече, тянущую ее в дом.

— Бог мой, Сьерра! Ты же замерзнешь.

Он захлопнул за ней дверь.

— Не ожидала, что ты откроешь дверь голым.

Мэтт опустил взгляд, будто только что сообразил, как мало на нем надето.

— Прости. Не ждал гостей. Услышал стук, решил, что-то случилось.

Сьерра стояла перед ним в темноте, ощущая исходящую от него теплоту. Чувствовала запах мыла и шампуня, смешанного с запахом пива. Подняла глаза и увидела, что он заметил, как она на него смотрит.

— Тебе в таком костюме не холодно?

— Нет, если никто не открывает дверь и не впускает вьюгу с улицы.

— Вот как, — заметила она, отступая, и тут же уперлась спиной в дверь. — Я тебя разбудила?

— Нет. Я только что вылез из душа, хотел почитать, но погас свет.

Она услышала звуки радио, доносящиеся из спальни. Снова музыка кантри, только на этот раз что-то более современное. Хэнк Уилльям-младший, решила Сьерра.

Она мягко улыбнулась:

— А радио работает.

— На батарейках. У тебя губы посинели, дорогая, да и зубы стучат. Какого рожна тебе понадобилось высовываться в такую мерзкую погоду?

Сьерра протянула сумку.

— Электричества скорее всего до утра не будет. Я принесла свечу, бутерброды и одеяла. Одеяла, очевидно, тащила зря.

Мэтт снова взглянул на себя.

— Слушай, не могу разговаривать с тобой в таком виде. Располагайся. Я только надену джинсы.

— Не беспокойся. Я все оставлю и пойду.

— Ты вымокла до нитки. Тебе сейчас нельзя выходить. Немного будет Уиллу от тебя пользы, если схватишь воспаление легких.

Ей показалось его упоминание о благополучии Уилла запрещенным приемом.

— У меня дома есть сухая одежда.

— Найду что-нибудь.

Она не успела возразить, как Мэтт исчез, но тут же снова появился уже в джинсах и протянул ей сухую рубашку.

— Кроме того, — добавил он, — я бы не возражал против твоего общества. Здесь в темноте нечего делать, разве что говорить с самим собой. Скучное занятие.

Сьерра рассмеялась.

— В доме тоже довольно тоскливо, — призналась она.

— Не предполагал, что что-то, кроме пожара, может привести тебя сюда. Я рад тебе. Давай зажгу свечу, ты сможешь взять ее с собой в ванную.

— Мне, правда, надо возвращаться.

— Можно подождать, пока не кончится дождь. По крайней мере, здесь есть музыка.

Сьерра дрожащими руками протянула толстую оранжевую свечу. Мэтт зажег ее. Наклонившись над мерцающим язычком пламени, она встретилась с ним взглядом, и сердце ее затрепетало. Глупо было приходить сюда, но вот не смогла удержаться.

— Пойду переоденусь, — быстро сказала она. — Там в пакете бутерброды с ветчиной. Бери, если есть хочешь. Я знаю, что ты проголодался.

Держа перед собой свечу, Сьерра направилась в ванную комнату и там поставила ее на край раковины. Стянула мокрый свитер и лифчик, повесила их вместе с курткой на перекладину для полотенец. Когда надела и застегнула рубашку, уловила чуткими ноздрями тот же свежий аромат мыла, который несколько минут назад исходил от Мэтта.

Хлопчатобумажная рубашка была очень велика, но хоть сухая. И она пахла Мэттом, так что у нее закружилась голова.

Сбросив мокрые туфли и носки, но оставив мокрые джинсы, Сьерра взяла свечу и вернулась в гостиную. Мэтт сидел на полу, прислонившись к дивану, и жевал бутерброд.

— Ты все же проголодался, — заметила она, ставя свечу на кофейный столик и садясь рядом с ним.

— Немного, — согласился он. — Ты делаешь вкусные бутерброды. — Потянулся он за свечой и поднялся. — Сейчас вернусь.

Мэтт исчез в кухне и тут же снова появился с двумя открытыми бутылками пива. Одну поставил перед ней.

— Спасибо, — сказала Сьерра, затрудняясь вспомнить, когда в последний раз пила пиво.

Подняв бутылку, она с удовольствием отпила глоток холодной, горьковатой жидкости.

— Тебе не обязательно было здесь оставаться, Мэтт.

— Я пообещал мальчику.

— Зря он вытянул у тебя это обещание. Я не нервничаю, оставаясь одна. Убийца Бена получил, что хотел. Сомневаюсь, чтобы он вернулся.

— Что украдено?

— Ничего. Уилл думает, будто отца убил вор. Он слишком мал, чтобы понять, в какую беду попал Бен. Он ведь играл, много задолжал. Превратил нашу жизнь в хаос. Все эти телефонные звонки среди ночи. Иногда Бен уходил и не возвращался до утра. Чужие люди приходили к нам, искали его. Он связался с дурной компанией.

— Думаешь, его убили из-за долгов?

— Это единственное приемлемое объяснение. Тот, кто это сделал, представил дело так, будто Бен случайно вспугнул грабителя. Слава Богу, мы с Уиллом были тогда у отца.

Мэтт отложил остаток бутерброда.

— Ты действительно должна была его любить, чтобы позволить втянуть себя и мальчика во всю эту неразбериху.

Сьерра глубоко вздохнула.

— Все уже позади. Я уплатила долги Бена после его смерти. Именно поэтому мне и пришлось продать дом и некоторые вещи. Я привыкла думать, что мое будущее обеспечено, что у меня всегда будет хороший дом и достаточно денег. Больше мне ничего не требовалось. Теперь все изменилось. Я поняла, что положиться можно лишь на свою способность себя прокормить. Ты, верно, знал это с детства. Мне всегда импонировала твоя внутренняя сила.

— У битой лошади самая твердая шкура.

Сьерра отпила глоток пива. Ей нравилось ощущение тепла внутри.

— Надеешься, я тебя пожалею? Ты всегда был способен о себе позаботиться.

— Нет, мне твое сочувствие никогда не требовалось.

— Прекрасно. Потому что я и не собираюсь тебя жалеть. Только мне хотелось бы иметь хоть половину твоей решительности. И еще я завидую твоей свободе.

— Насчет решительности у тебя всегда все было в порядке, Сьерра. Тебе просто не было нужды ею пользоваться. Ты проявила завидную смелость, пойдя против отца. Немногие мужчины в этом городе решились бы на такое.

— Не слишком-то я смелая.

Он легко провел пальцами по ее волосам. Она наклонилась к нему, прислушиваясь к стуку дождя по крыше.

— Я пришла, потому что должна объясниться.

— Ничего ты не должна. Тебе не надо оправдываться ни передо мной, ни перед кем-то еще за тот выбор, который ты сделала. Я ведь всегда знал, что рано или поздно тебя потеряю. Это случилось быстрее, чем я успел себя подготовить.

Он уверенной рукой массировал ей плечо. Сьерру охватил жар.

— Я знаю, как это выглядело в твоих глазах. Я ведь не говорила тебе, что продолжаю встречаться с Беном. Я бы сказала, если бы это хоть что-то для меня значило.

— Сьерра, все это уже не имеет значения. Много воды с той поры утекло. Хотя как не значило? Ты ведь вышла за него замуж?

— Я хочу, чтобы ты понял. Не хочу бросать тень на то, что когда-то было между нами. Наши отношения были для меня дороги. В то лето я начала встречаться с Беном еще до знакомства с тобой. Отец постоянно следил за мной. Даже если он был в отъезде, экономка обо всем ему докладывала. Мне пришлось продолжать назначать свидания Бену, иначе отец бы догадался, что я встречаюсь с кем-то другим. Уж он обязательно бы выяснил, с кем именно.

Мэтт впился в нее внимательным взглядом, в оранжевом свете свечи она увидела, как исказились при воспоминании о прежней боли его красивые черты. Он положил ей руки на плечи.

— Перестань, Сьерра, — потребовал он. — Разве ты не поняла? Я не хочу слушать про тебя и Бена.

Она моргнула, чтобы спрятать набежавшие слезы.

— Все не так, как ты думаешь. Мы с Беном ходили вместе на вечеринки. Наши отношения были… совсем не такими, как у нас с тобой. Я о нем в этом смысле вообще не думала.

— Если все было так невинно, отчего ты не рассказала мне, что встречаешься с ним?

— Ты бы не понял.

— Нет, но, возможно, не было бы ощущения, что мне дали хорошего пинка. Что произошло? Ты решила, что раз уж вы всюду ходите вместе, почему бы не пожениться?

— Разумеется, нет. Бен сделал предложение, и когда отец узнал, что я ему отказала, пришел в бешенство.

Мэтт скептически взглянул на нее.

— Ты ему отказала?

— Да. Отец потребовал объяснений, и я все рассказала. Я рассказала ему про нас, Мэтт.

В комнате повисла тяжелая тишина. Мэтт изумленно смотрел на нее.

— Твой отец все знал?

— Я думала, он смирится, когда узнает тебя, но все вышло из-под контроля. Отец потребовал, чтобы я вышла за Бена, и я сдалась.

— Тому, кто предложил больше?

— Нет. Отец гневался. Я была расстроена. Ты должен понять, Мэтт, всю жизнь он был для меня семьей. Отец человек жесткий, меня часто возмущало его явное давление. Но он также и умный, компетентный человек. Я с уважением относилась к его суждениям и доводам. Я была молода… запуталась и позволила убедить себя.

— Ты можешь говорить до посинения, радость моя, но для меня это все полная чушь.

— У меня с отцом были другие отношения, чем у тебя со своим. Мне нелегко было идти против него.

— Я безмерно уважал свою мать, но я не позволил бы ей указывать, на ком мне жениться. Да она бы и не стала этого делать.

— Но если бы сделала, ты призадумался бы, понимая, что у нее есть веская причина.

— Возможно. Но поступил бы так, как считал нужным.

— Ты привык решать за себя, когда был таким маленьким, как Уилл, или даже раньше. Мэтт, всю жизнь отец говорил мне, в какую ходить школу, в каких магазинах делать покупки, приглашения на какие вечеринки принимать. Я была воспитана слабой, неспособной жить самостоятельно и боялась лишиться поддержки, на которую привыкла рассчитывать.

— Я бы сумел о тебе позаботиться.

— И я превратилась бы для тебя в слишком тяжелый груз. Я не хотела тебе мешать, Мэтт, никогда не хотела, чтобы ты думал обо мне плохо. Смешно, правда?

— Недавно ты сказала, что любила Бена.

— Я по-своему хорошо к нему относилась. Он старался быть хорошим отцом, хотя идеального мужа из него не вышло. Были отдельные нюансы в нашем браке, о которых Уилл не подозревает, и я сделаю все, чтобы он не догадался, что мы с Беном не были безоблачно счастливы.

Мэтт покачал головой:

— Наверное, люди в больших, красивых домах живут по другим правилам, чем мы, простые работяги. Ты сделала то, что считала правильным, Сьерра. Я бы не смог жить в мире с самим собой, если бы вынудил тебя от всего отказаться.

— Но ты сам от всего отказался. Почему ты уехал, Мэтт?

— Не хотел болтаться здесь и смотреть на тебя с Беном. Но не только из-за этого. По сути дела, если бы не ты и Сэм, да еще школа, я бы уехал намного раньше. Мы с отцом разве что не дрались, так что я уже дошел до предела. Мне казалось, он с каждым днем все больше меня ненавидел.

Сьерра протянула руку к бутылке, как потерявшийся человек в пустыне тянется к фляжке с водой, но Мэтт удержал ее.

— Только опьянеешь, а это ничего не решит, — предупредил он. — Ты ведь не привыкла к пиву?

Она согласно кивнула головой.

— Тогда зачем ты пытаешься напиться?

Сьерра не ответила, и он пристально посмотрел на нее, потом наклонился и поцеловал ямочку на шее между отворотами рубашки. От прикосновения его губ у нее перехватило дыхание и потеплело в груди. Она откинулась на диван, когда губы Мэтта завладели ее губами, и, закрыв глаза, провела пальцами по его густым волосам.

Давно подавляемая тоска вырвалась наружу. Она так долго отказывала себе в мужских ласках, так долго пыталась забыть, что Мэтт умел заставить ее почувствовать себя самой красивой и желанной женщиной на земле. Видит Бог, сегодня он был ей нужен. Ей хотелось снова испытать взлет.

Теперь Сьерра поняла, зачем на самом деле пришла сюда.