Викинг. Во власти огня

4 глава

Странное, совершенно непередаваемое чувство — доверять тому, кто превратил твою жизнь в ад.

А я шла за Варгом и верила ему.

Потому что не было еще ни одного раза, чтобы он солгал.

И это вызывало уважение, даже несмотря на то, кем он был и что творил.

Кажется, понятия чести и правды были важны для него самого, оттого он и себе не позволял упасть в грязь лицом.

Я едва успевала за его длинными стройными ногами, всеми силами сдерживая в себе эмоции, как это делал он. Потому что чувствовала где-то глубоко внутри, что если разрыдаюсь, то ничем хорошим это не закончится.

Варгу было тяжело.

Только неживой бесчувственный камень мог бы не понять его состояния сейчас.

Но именно в эту минуту, как никогда ранее, я понимала, что… хочу быть с ним здесь и сейчас, чтобы разделить этот ужас. Чтобы он не закрылся в своем ледяном аду еще сильнее, когда спасти его продрогшую душу будет уже просто невозможно.

До этой трагедии остался всего лишь шаг.

Небольшой и смертельный, где будет только обрыв и тьма, в которой Варг сгинет, став тем, кого так все боялись.

Мы молча прошли мимо скованных викингов в большом главном зале, а затем по длинному темному коридору и снова вниз.

На подземную парковку.

Но не остановились даже здесь, в конце концов оказавшись в гараже, где Варг включил свет.

Здесь было много разных машин.

От самых простых и недорогих до крутых джипов, которые стоили целое состояние.

А еще здесь стояли мотоциклы.

— Это всё твое? — тихо выдавила я, потому что это молчание сводило с ума и заставляло мои бедные нервы буквально звенеть.

— Нет. Это общий гараж, — как всегда, коротко и лаконично отозвался Варг, нажал кнопку на брелоке и зашагал туда, откуда прозвучал сигнал машины.

А я пошла за ним, понимая, что теперь пришла моя очередь удивляться ему. Снова.

Общая кухня, где его ледяное величество ело вместе с простыми викингами и где готовилась еда для смертников, стала для меня полным откровением.

Честно говоря, я до сих пор не представляла, как Варг вот так спокойно позволял всем входящим на кухню черпать ложками икру, которая стоила, наверное, как весь этот гараж со всей техникой!

И вот снова.

Он не проводил черту между собой и теми парнями, что работали на него.

И это никак не могло уложиться в моей голове, как бы я ни пыталась сейчас.

Он казался мне слишком холодным и, наверное, высокомерным в общении с остальными, чтобы вот так спокойно делиться всем, что было у него, с простыми смертными.

Впрочем, едва ли сейчас я могла думать и размышлять адекватно, пока мое сердце колотилось глухо и болезненно, а душа стонала при мысли о том, что я увижу своих родных. Вот так неожиданно.

— Это машина Бьёрна?

— Одна из машин.

Я быстро заморгала, пытаясь представить в ней огромного мужчину, кто был правой рукой не самого последнего бандита в Ванкувере.

И у меня не получалось.

Обычный, ничем не приметный седан.

Серебристого цвета.

С каким-то простым номером без этих блатных нолей и одинаковых цифр.

На таких машинах обычно катаются молодые родители с маленькими детьми, но уж никак не вооруженные опасные мужчины, которые убивают людей пачками и при этом получают много денег за незабываемое шоу для богачей.

— У Бьёрна есть семья?..

И снова мне казалось, словно я ударила Варга.

Он даже не смог сразу ответить, только сжал челюсти и открыл переднюю пассажирскую дверь, молча кивая мне сесть, когда я услышала отрывистое и холодное:

— Нет.

Спрашивать в этом состоянии о судьбе Бьёрна было не самым лучшим вариантом.

Это было ясно даже мне.

И потом, где-то внутри я понимала, что едва ли в жизни этого мужчины могло быть что-то хорошее, как случилось в тяжелой и одинокой жизни самого Варга.

Я была уверена, что именно поэтому мужчины настолько хорошо понимали друг друга и поддерживали, несмотря на внутренние разногласия. А порой даже мордобой.

Поэтому молча забралась в машину, сцепив побелевшие руки на коленях и боясь оглохнуть от того, как снова заколотилось сердце.

Варг занял место за рулем, и, будь ситуация иной, я бы, наверное, улыбнулась, потому что этому двухметровому длинноногому великану в этой машине явно было тесновато.

Поэтому Варг первым делом отодвинул кресло, но делал всё сосредоточенно, молча и даже не ворчал.

— Пристегнись.

— Хорошо… — пробормотала я в ответ, потянувшись к ремню безопасности, но руки дрожали настолько, что сделать это простое и незамысловатое движение и попасть в сцепление до характерного щелчка я не смогла.

Варг пристально наблюдал за мной, потянувшись вперед медленно и явно делая это именно так, чтобы я не вздрогнула и не отскочила от неожиданного прикосновения его рук к моим.

Я не дрогнула, но замерла, снова с удивлением ощутив, насколько горячие у него руки.

Он всегда казался мне совершенно ледяным, и каждое прикосновение его к себе я воспринимала с неизменным шоком.

Наверное, даже ждала, что он не остановится на этом и коснется меня, когда ремень был надежно застегнут, но Варг тут же отвернулся и повернул ключ в зажигании, отчего машина ожила и мягко заурчала.

— Ты уверена, Лиза? Будет еще больнее.

Варг смотрел прямо перед собой в этот момент, но я чувствовала его взгляд в темном отражении лобового стекла.

— Пусть будет, — прошептала я.

Он только кивнул, не говоря больше ничего, и машина плавно двинулась вперед.

Не считая своего неудачного побега, это был первый раз за долгий жуткий месяц, когда я оказалась на улице и в относительной свободе.

А потому город казался какой-то нереальной картиной из глянцевого журнала: снежный, с яркими вывесками о том, что скоро Рождество и Новый год, с красочными подарками в больших витринах магазинов, где можно было увидеть множество людей.

Эти люди улыбались, шутили, разговаривали друг с другом, проживали свою жизнь и даже не подозревали о том, что рядом с ними могут находиться те, кто умирает по воле случая…

Они казались ненастоящими.

Слишком сладкими и счастливыми.

Словно боль и беда никогда не касалась их, свалившись на наши головы в переизбытке.

Варг долго молчал, пока мы ехали, сворачивая с одной улицы на другую.

С окраин в самый центр другой стороны Ванкувера, где стало многолюднее и гораздо больше машин.

— В машине холодно?

Я вздрогнула, услышав его слова, когда мы остановились на светофоре как раз почти у самого моста, откуда и начался мой срыв в бездну другой жизни.

Этот простой вопрос застиг меня врасплох.

Я слышала его, понимала, о чем Варг спрашивает, но почему-то не знала, что ответить.

Лишь бросила растерянный взгляд на его чуть приподнятые брови в ожидании моего ответа, когда поняла, что он смотрит на мои руки, крепко сжатые в замок.

Бледные и дрожащие.

— ...Нет, не думаю, что холодно, — нервно пожала я плечами, вдруг осознав, как именно задал свой вопрос Варг. — …А ты сам не чувствуешь?

— Нет.

— Совсем не чувствуешь холода?

— Нет, Лиза.

Еще одно откровение Варга, которое я не ожидала услышать, а потому на секунду задохнулась, но так и не нашлась, что сказать ему в ответ на это.

Я просто понимала, почему так случилось, и это было воистину жутко.

То, что нужно было лечить с помощью психологов много лет, Варг навсегда похоронил в душе, сделав фундаментом для своей неприступной ледяной крепости, где было место только Бьёрну и Роме.

Когда-то лед спас его жизнь, не отдав в руки жестокой смерти.

Но именно лед сделал Варга таким, каким он был сейчас.

Мужчиной с ледяным сердцем.

— …Ты словно Кай, — прошептала я, вдруг смутившись, оттого что сказала свои мысли вслух.

Варг услышал, но промолчал, а я сжала руки сильнее, подумав о том, что теперь и сама стала воспринимать холод иначе.

Я уже не боялась его.

Принимала как должное.

Как то, что никогда не подведет и не обманет, каким бы жестоким он ни был.

Странно, но сейчас, когда мы проезжали по тому самому мосту, на котором я остановилась месяц назад в попытках спасти девушку, я думала о том, что сказал мне Варг.

О том, что жизнь учит меня очень жестоко и что я вешаю на себя чужие проблемы и поэтому сама иду ко дну.

Ощутив его пронзительный взгляд на себе и понимая, что он думает, скорее всего, о том же, я тихо и твердо выдохнула:

— Я бы всё равно поступила так же. Меня учили, что нужно помогать людям.

Губы Варга чуть дернулись, выражая не то нервную улыбку, не то ухмылку, но в этот раз он ответил:

— У тебя хорошие родители, Лиза. И они учили тебя правильным вещам. Но запомни только одно: в этом мире очень важна взаимность. Ты можешь вбухать в человека все свои эмоции, весь позитив и всю помощь, на которую только способна твоя душа. Но если человеку это будет не нужно, то ты останешься пустой и разбитой, а человек просто продолжит жить, как и прежде.

У меня выступили мурашки от этих слов.

Варг говорил спокойно и, как всегда, холодно, но в каждом его слове я слышала горький опыт его жизни, которым он делился со мной.

И это было чертовски ценно.

Едва ли я бы стала прислушиваться к кому-то еще настолько сильно, как к Варгу.

По мере того как мы проезжали мост и обстановка становилась до боли знакомой и родной, дрожь в теле становилась всё сильнее и сильнее, и я никак не могла бороться с этим, как бы ни старалась.

Это был самый настоящий мандраж.

Я снова была в русском квартале, где знала каждую улицу, каждый закоулок, но теперь всё это выглядело словно мой далекий сладкий сон, продолжения которому уже никогда не будет.

Магазины, в которые я так любила заглядывать.

Дома и здания, откуда раздавалась русская речь и сейчас.

Люди, чьи лица мне были знакомы.

Они улыбались, куда-то спешили.

Они готовились к Новому году в предвкушении радостного чуда, а я… Я медленно умирала внутри, сгорая каждую чертову секунду и кусая губу, чтобы не разрыдаться, потому что чувствовала, что Варг смотрит на меня, иногда отвлекаясь от дороги.

— Еще не поздно вернуться назад, Лиза.

— Нет. Я хочу увидеть свою семью.

Он только кивнул в ответ, а я затаила дыхание, потому что машина сбросила скорость и теперь не спеша подкрадывалась к моему дому, чтобы остановиться в тени противоположной улицы и замереть.

Варг выключил фары, но не стал глушить двигатель, а я поняла, что не настолько сильная, как думала сама о себе, потому что слезы тут же потекли по холодным щекам, стоило мне только увидеть родной дом и свет в окнах.

Мои любимые.

Мои самые родные.

Те, за кого я отдала бы свою жизнь, даже не задумываясь.

Сердце захлебывалось болью и кровью при одной только мысли о том, что пришлось пережить им всем, когда они узнали, что я якобы покончила с собой на том проклятом мосту.

Не было ничего ужаснее того, чем понимать, через какой ад пришлось пройти родителям, и я бы отдала всё на свете, чтобы хоть как-то облегчить их боль и слезы.

В окне первого этажа горел свет.

Это была кухня, и мама, как всегда, была там.

Я тихо всхлипнула, зажимая рот рукой, когда увидела ее в окне — как всегда, с аккуратно собранными волосами и в красивом светлом переднике… Но в черной одежде под ним и с бледным осунувшимся лицом.

Господи, как же она похудела!

Словно из нее высосали всю жизнь, оставив лишь невесомую телесную оболочку!

Она что-то делала у плиты, когда на кухню буквально ворвалась моя младшая сестра, обнимая маму и что-то быстро заговорив, показывая в зал, а я больше не могла сдерживаться, разрыдавшись и глотая слезы, от которых совсем не становилось легче.

Моя маленькая бойкая сестричка, которая так хотела вырасти и соблазнять викингов.

Ей было всего пятнадцать, но теперь она выглядела так, словно за месяц стала старше на десяток лет: серьезная, собранная, без грамма косметики и с простым хвостом на макушке.

Она стала вместо меня поддержкой и опорой для потерянных и сломленных родителей, взвалив на свои плечи хозяйство и не позволяя маме и папе окончательно забыться в скорби.

В доме не было елки.

Не было украшений и ярких гирлянд.

Не было песен, которые мы всегда пели, когда лепили всей семьей пельмени.

Варг ничего не говорил.

Не мешал и не прикасался ко мне: наверное, потому что понимал, что нет такой силы, которая способна склеить мою израненную душу и поднять с колен.

Я думала, что стала валькирией и теперь смогу справиться с любой болью.

Но всё это было не так… Убитая и окровавленная, она лежала на льду этой чертовой жизни, глядя неживыми глазами в небо, откуда упала.

Не знаю, сколько времени мы провели в машине, пока я рыдала, а потом тихо плакала, не боясь казаться при нем страшной и опухшей.

Не боясь показать свою слабость и уязвимость.

Свернувшись на своем сидении и подтянув колени к груди, я прижималась щекой к запотевшему стеклу, чтобы снова и снова искать глазами в окнах силуэты своих родных, до тех пор, пока в доме не стало совсем темно.

Моя семья легла спать, но я чувствовала душой, что никто из них не спит.

Что их души разрываются сейчас так же, как моя.

Странно, что Варг всё это время не подгонял меня, не пытался сказать, что нам пора и я просто использую его время.

Можно было подумать, что он даже уснул, чуть откинувшись назад в своем кресле.

Но стоило мне обернуться, как я поняла, что всё это время, пока я рыдала, он смотрел на меня.

Как смотрел и сейчас.

— …Поехали обратно, — сипло прошептала я, смутившись и чувствуя себя неловко, вдруг подумав о том, что он, как никто другой, способен понять меня и всё, что я чувствовала сейчас.

А еще, что он может обнять… если я только скажу об этом.

Только я бы ни за что не решилась на подобное.

Варг снова кивнул в ответ, не проронив ни слова, только потянулся вперед, чтобы сесть и привести машину в движение.

Это был еще один жуткий день, который опустошил нас обоих.

День, который сделал нас ближе так неожиданно и странно.

Я часто слышала фразу, что объединяет общий враг, но лишь сегодня поняла, что боль делает это куда сильнее.

Тихо урча, машина снова кралась по спящим переулкам, огибая дома и здания, и я поспешно вытерла мокрые ресницы, размазывая слезы по холодным щекам, когда Варг вдруг включил печку и теплый ветер стал попадать мне на лицо.

— Я не замерзла.

Он протянул ладонь, неожиданно касаясь моей сжатой руки и буквально обжигая жаром своей кожи.

— Ты холодная.

— Я не чувствую холода, — прошептала я, но почему-то не стала отталкивать его руку, которая согревала и касалась так мягко и осторожно, что снова заставляло меня теряться.

Я знала, что если просто шевельну рукой, показывая, что я не хочу сейчас этого прикосновения, то он уберет ладонь.

Но я не шевелилась.

И старалась не думать, почему делаю это.

Варг управлял машиной легко и уверенно одной рукой, продолжая молчать, и нахмурился, когда извне раздался громкий и резкий звук бьющегося стекла, отчего я вздрогнула, в первый момент даже решив, что это в машине.

Но скоро увидела, что несколько человек в черном разбивают витрины магазинов, вваливаясь туда нагло, хамски и по-хозяйски, чтобы забрать всё, что им нужно.

Не нужно было понимать много в этом бандитском мире, чтобы осознать: всё это происходит потому, что кто-то уверовал в свою безнаказанность, оставшись без руки Алексея-старшего.

Непередаваемое щемящее чувство зародилось у меня внутри, пока я смотрела на эту человеческую наглость и жестокость, понимая, что простых людей могут защитить только такие, как Варг, потому что в их руках были власть, ярость и сила.

Жестокая подавляющая сила.

Да, она пугала, но этим заставляла вот таких ублюдков останавливаться в нужный момент, что бы там они ни замышляли.

Машина плавно остановилась, и в холодных голубых глазах Варга я увидела мрак и ярость, с которыми он снова выключил фары и подался в сторону, явно собираясь выходить из машины.

— Не надо!

Я сжала его пальцы, почувствовав, как он вздрогнул и остановился на половине движения.

Мужчина медленно моргнул и перевел взгляд на мою руку, что крепко сжимала его, не давая покинуть машину, чтобы пойти одному против толпы ненормальных людей, уверовавших в свою безнаказанность.

Нет, я не сомневалась в силе Варга.

Просто тех ублюдков было много, и наверняка они были вооружены.

Я правда не думала, что он послушает меня и остановится.

В конце концов, кем я была для него?

Но Варг вернулся корпусом на прежнее место, не убирая руки, только теперь потянулся свободной к телефону, где буквально сразу нашел номер, который был ему нужен.

Вот только позвонил он не Бьёрну, как я думала.

— Жень, в вашем квартале завелись крысы, — коротко, но весьма красноречиво проговорил Варг и добавил, на какой улице, прежде чем отключил телефон.

— Женя? Русский?

— Начальник охраны семьи Морозовых.

— Звучит серьезно, — пробормотала я, старательно делая вид, что ничего странного не происходит и Варг не продолжает держать меня за руку.

Как и я — его.

Мы снова замолчали, когда машина двинулась вперед по темным спящим улицам, не став дожидаться момента, когда люди этого самого Жени прибудут, чтобы поставить на место выскочек, что не давали жить спокойно обычным мирным людям, не замешанным во всех этих разборках.

В машине тоже было темно.

И спокойно.

Меня не угнетало это молчание, но мучил вопрос, который едва ли следовало задавать именно сейчас, потому что рана Варга была открыта и пульсировала от боли.

Я знала это.

Потому что сама чувствовала то же самое.

Как знала и то, что он не тот человек, которого можно испугать болью.

— …Как убили дядю Лёшу?

Наверное, с моей стороны это было слишком самонадеянно — называть вот так человека, которого я совсем не знала, но кто был таким для Варга.

Рука мужчины на моей руке не дрогнула.

Не сжалась сильнее.

Только взгляд стал тяжелым и холодным, когда он ответил:

— Взорвали машину вместе с ним и парой охранников, которые выполняли свой долг.

Я тяжело сглотнула, осознавая, что едва ли от мужчины что-нибудь осталось, и теперь понимала, почему от Варга пахло гарью и сажей. Пусть не сильно. Но эти запахи настолько отличались от привычного холодного аромата его тела, что мне сразу же бросались «в глаза».

— Мне очень жаль, что всё так вышло…

— Мне тоже, Лиза.

Больше мы не пытались заговорить, думая каждый о своем… Только горячая большая ладонь Варга продолжала лежать на моей руке, согревая и словно поддерживая в этот непростой момент.

Мы оба делали вид, что не происходит ничего особенного.

Но, когда мост закончился и мы попали на другую сторону Ванкувера, всё встало на круги своя.

Это было место, где Варг был хищником и богом, а я — смертницей в его ледяных владениях.

Я убрала руку первой, пытаясь понять реакцию мужчины, глядя в темное окно на его отражение, но Варг, как всегда, был слишком холоден и неприступен, чтобы выражать хоть что-нибудь.

В молчании, скованно и смущенно я вышла из машины, не дожидаясь его, и сама пошла по уже знакомому маршруту, чтобы скорее вернуться в свою каюту, но буквально спиной ощущала, как Варг следует за мной, возвышаясь и отбрасывая тень впереди меня.

Думаю, что все викинги уже знали, что мы уезжали куда-то вдвоем, но, к их чести, совершенно никто не выразил никаких эмоций. Думаю, потому что боялись нарваться на неприятности с Варгом.

Но и это мне было на руку.

Сейчас я была слишком раздавленной и сломленной, чтобы рассуждать о чем-то.

Хотелось просто упасть в свою кровать и погрузиться в тихий сон без единой мысли и картинки сновидений.

Варг продолжал идти за мной, но свернул у своего кабинета, так ничего и не сказав… Хотя я и сама не знала, каких слов ждала от него.

Этот день совершенно запутал меня, заставляя сделать то, о чем наутро я, вероятнее всего, пожалею.

Но, оказавшись в своей каюте и пару минут походив от одной стены до другой, я поняла, что уснуть просто не смогу.

Было чувство какой-то недосказанности.

Неоконченности этой ночи.

И я хотела поставить эту самую точку, но на доброй, хорошей ноте.

Поэтому, недолго думая, вышла из каюты и зашагала уже по привычному и знакомому маршруту вверх по железной лестнице и на пару этажей выше — прямо в кабинет Варга.

Я хотела просто войти, сказать ему спасибо, посмотреть в глаза и уйти.

Он мог бы даже не отвечать, но для меня было важно, чтобы он знал: я действительно увидела его порыв сделать что-то хорошее. И приняла его с благодарностью, даже если не ожидала от Варга ничего подобного.

Уже у кабинета я остановилась и набрала в легкие побольше воздуха, чтобы протяжно выдохнуть, ощутив вдруг волнение внутри себя.

И едва ли оно было похоже на страх.

В кабинете было непривычно темно.

Горела только лампа на рабочем столе, когда я постучала и вошла, почему-то не дожидаясь разрешения на это.

Глаза не сразу привыкли к новой обстановке, но, когда я смогла наконец рассмотреть темную фигуру, сидящую на диване справа от меня, то ощутила, как по позвоночнику прошел озноб.

Это был не Варг.

Пусть даже мужчина, сидящий там и явно смотрящий сейчас на меня, был такой же высокий и длинноногий.

А еще очень пьющий, потому что следующим, что я ощутила очень остро, был запах спиртного.

— Куколка пришла, чтобы утешить папочку? — раздался хриплый голос, но его невозможно было не узнать.

Слишком уж он был низкий и отличающийся от всех голосов, что я слышала.

Так говорил только Лекс.

— Вопрос только в том, пришла ко мне или к своему ледяному викингу?

— Он не мой, — тихо отозвалась я, нахмурившись теперь, когда поняла, что Лекс был чертовски пьян.

Говорил он в целом как обычно, но вот когда попытался встать с дивана, его просто повело в сторону, и он рухнул на место, издав хриплый смешок.

— Значит, всё-таки ко мне! Ну так иди сюда, утешь папочку, как ты умеешь.

Он пошло и нахально похлопал ладонями по своим бедрам, а я содрогнулась от омерзения, понимая, чего именно он ждет в данный момент, едва ли соображая своим глубоко одурманенным разумом, что творит.

Но даже в этой ситуации его можно было понять…

Каждый борется с болью по-своему.

И для Лекса, видимо, был только такой выход.

— Послушай, я понимаю, что тебе больно, но то, что ты гов…

— Понимаешь? — резко и хрипло оборвал он мои слова, так и не услышав, что я хотела сказать, и подался вперед и чуть вниз, словно готовился к прыжку.

Его тело напряглось, и теперь в неясном свете от лампы я смогла увидеть его лицо, внутренне содрогнувшись.

С одной стороны, это был всё тот же Лекс.

Те же черты лица, тот же голос.

Но трагедия изменила его глаза настолько, что в первую секунду хотелось отшатнуться.

В них был кромешный ад.

Черная выжженная пустыня, которая темными кругами расходилась под глазами, врастала колючей щетиной в осунувшееся лицо и отдавала дрожью в руках, что были сжаты в кулаки.

Его руки были просто в ужасном состоянии: красные, обожженные, с водянистыми волдырями, из которых сочилась жидкость.

Страшно было даже представить, какие муки могли причинить эти раны, но едва ли сейчас Лекс ощущал их за растерзанной душой, которая умирала и кровоточила.

— Понимаешь?! — закричал он вдруг так неожиданно и громко, что я подскочила на месте, в первую секунду заметавшись взглядом, чтобы понять, чем смогу защитить себя. — Что ты, черт побери, можешь понимать?! Что ты можешь знать об этом?!

Лучше было молчать, ведь, что бы я ни сказала сейчас, всё было напрасным и лишним.

Всё, что я смогла сделать, так это кинуться к столу, где увидела наполовину пустую бутылку водки, и лишь чудом успела ее схватить в руку, потому что Лекс кинулся за мной с прытью, о которой я не подозревала.

— Я знаю, что тебе больно, — проговорила я твердо, вытянув свободную руку вперед в предупреждающем жесте, чтобы он не подходил ближе, но смотрела на мужчину и понимала, что он не слышит меня. Не понимает. Он горит в своем личном аду и поэтому способен на поступки, о которых было лучше не думать в этот момент.

— Ты ни черта не знаешь!

Он шарахнул по столу с такой силой, что глухой хлопок раздался даже в коридоре.

— Нет, не знаю. Мои родители живы. Но я бы не хотела, чтобы эту боль узнал ты…

Лекс застыл на пару секунд, словно задохнулся. Или проглотил кинжал и вот теперь не мог сделать ни вдоха, ни выхода, но, когда издал отрывистый хриплый звук, мне показалось, что он был похож на рыдание.

Только вместо того, чтобы успокоиться и сесть на диван снова, Лекс словно сошел с ума, принявшись крушить кабинет с оглушительным душераздирающим криком.

А я стояла и не знала, что могу сделать, хотя понимала, что самым правильным решением сейчас будет уйти как можно быстрее и не оборачиваться.

Вот только когда я делала то, что нужно, отбросив все эти чертовы внутренние метания о том, что я могу помочь тому, кому сейчас очень плохо?

Я только испуганно взвизгнула, когда Лекс слишком ловко и неожиданно оказался возле меня, вероломно и с силой хватая за руку, чтобы дернуть на себя.

Такого я не ожидала, полетев и пытаясь затормозить, а еще взмахнув бутылкой так, чтобы огреть ею мужчину и привести хоть немного в себя.

Я отчетливо понимала, что он не в себе, а моей силы не хватит, чтобы зарядить бутылкой настолько, что он потеряет сознание, но всё равно закричала, когда алкоголь полился на меня сверху, на секунду просто ослепляя, а потом раздался глухой тупой звук, оттого что стекло с размаху приложилось ко лбу озверевшего Лекса.

Он взвыл и смачно выругался на русском, но своих рук не разжал.

Напротив, схватил так, словно я оказалась в железных тисках, которые могли раздробить и кости!

— Убери от меня свои руки! — завопила я, принявшись отбиваться просто на голых инстинктах, что разливались в крови яркой кусающей вспышкой, оттого что я понимала: пощады не будет.

Я кусалась, пиналась, молотила руками и ногами, но сдаваться не собиралась!

Напротив, в какой-то момент адреналин настолько зашкалил в крови, что я сама кинулась на Лекса, не сразу понимая, что он буквально улетел в другую часть кабинета не от моего удара.

А от удара Варга.

Когда я почувствовала его за своей спиной — такого огромного, высокого, с разъяренным взглядом, оттого что меня посмели тронуть, — я не смогла сдержать дрожь.

Теперь я была не одна.

Теперь я могла не бояться, что со мной может что-то случиться.

— Иди к себе, Лиза.

Всего несколько слов, сказанных всегда холодным и сдержанным Варгом, прозвучали сейчас словно выстрел, потому что я видела, как тяжело ему дается это напускное спокойствие.

Слышала, как дрожит от ярости его голос.

И понимала, что всё это из-за меня.

Из-за того, что Лекс посмел тронуть меня.

Я даже не кивнула в ответ, только разжала ладонь, отчего бутылка с грохотом упала на пол, и вышла из кабинета, прикрывая за собой дверь.

Но сразу уйти не смогла. Стояла и чувствовала, как внутри меня всё задрожало и отчего-то сжалось в комок от рычания Варга:

— Не смей прикасаться к Лизе. Никогда!

И снова послышались грохот и отчетливые глухие звуки сильных ударов.

Мужчины дрались, и никто из них не собирался отступать.

Возможно, именно это нужно было каждому из них.

Может, так они думали, что смогут заглушить это раздирающее, убивающее всё живое чувство внутри себя.

Уже через пару секунд в коридоре раздался топот, и из-за угла буквально вылетели с десяток викингов во главе с Эйнаром и Бьёрн, который кинулся первым делом ко мне, осматривая быстро, цепко и начиная хмуриться, когда проговорил:

— Ты в порядке?

— Да.

Было ощущение, что мужчина не поверил.

Но спорить не стал, только рявкнул остальным викингам: «Не лезьте!» и ворвался в кабинет, захлопывая дверь с силой, отчего там стало еще более шумно.

Кажется, эту комнату Варгу придется оставить на некоторое время, пока ее не приведут в нормальный вид. А судя по тому, что сейчас в ней что-то нещадно билось, ломалось и грохотало сквозь ругательства русские и, видимо, шведские, ремонт предстоял глобальный.

— На тебя полез? — Эйнар подошел ближе и коснулся моих мокрых волос, убирая их с лица, когда я поняла, что сейчас похожа на кошку, которую обмакнули в ведро с водкой. Но мужчину не смущал ни этот жуткий запах, ни мой вид.

— Попытался, — тихо отозвалась я, чуть улыбнувшись, когда тот самый кабан, любитель татушек и друг Джо, пробасил, не скрывая своих эмоций:

— Отрублю ему член по самые уши!

— Едва ли там останется, что рубить, после Варга, — хмыкнул кто-то еще за спиной Эйнара, а я только выдохнула:

— Я к себе пойду.

— Тебя проводить?

— Нет, не нужно. Дорогу я знаю.

— Не боишься идти одна?

Я фыркнула на этот вопрос, на что мужчины разразились довольным низким гулом, явно поддерживая мой настрой, и я чувствовала спиной, что все они смотрели вслед до тех пор, пока я не скрылась за поворотом, где стихли и звуки драки.

Но, оказавшись в тишине каюты, я поняла, что сердце продолжает биться часто-часто.

Не от страха.

От слов Варга.

— …Пусть этот день скорее закончится, а утро всё расставит на свои места, — пробормотала я себе под нос, искренне надеясь на то, что смогу уснуть и просто не думать ни о чем.

Проблем было только две — сначала нужно было как-то раздеться. И помыться.

И если со вторым было куда проще, то первый пункт заставил меня поморщиться.

Из-за ранения двигать рукой получалось с большим трудом, и поднимать ее выше бедра я просто не могла физически, потому что иначе боль становилась не просто ноющей, а невыносимой. Но лечь спать без душа было равносильно смерти, потому что «неземные» ароматы, что шли от меня, были просто убийственны.

Я прыгала, пытаясь стрясти кофту с себя.

Тянула здоровой рукой за ворот и капюшон.

Пыталась подцепить за край, чтобы стянуть хотя бы с головы, но у меня ни черта не получалось!

В итоге, плюнув на все свои попытки раздеться, я просто вошла в ванную, как была, стащив не без труда одной рукой только штаны и носки.

И в таком виде встала в ванну, когда ощутила, что уже не одна в этом маленьком холодном пространстве, где не ледяном кафеле всегда были капельки влаги.

Я не слышала, как он вошел, но почувствовала, как Варг подошел ко мне и теперь стоял за спиной.

А я скованно повернулась, делая это медленно и впервые настолько неуверенно, пытаясь себя убедить в том, что дело в скользкой ванне, куда я категорически не хотела бы свалиться.

Только всё это было неправдой.

Дело было в нем.

То, что драка удалась на славу, стало ясно, когда мой взгляд остановился на лице мужчины.

Пробитая бровь. Царапина на шее. И синяк на скуле, что уже сейчас стал синеть и расползаться.

Но, по крайней мере, он казался сейчас довольно спокойным и собранным.

— Я помогу, — проговорил он немного хрипло, и от этих низких ноток в его голосе меня пробрало до дрожи.

А ведь я стояла перед ним в теплой кофте и одних трусиках и, наверное, осознавала, что этот мой вид задевал в нем самые потаенные и горячие струны.

Но не рискнула опустить ресницы и посмотреть на бедра, чтобы убедиться в том, что он возбужден.

Что Варг всё еще хочет меня так же сильно, как раньше.

— Я сама справлюсь, — отозвалась я тихо и скованно, задержав дыхание, когда Варг сделал шаг ко мне, подцепив длинными сильными пальцами край кофты, и легко потянул ее вверх, наконец избавляя меня от одежды, что сама я сделать так и не смогла.

Он понимал эту боль, что скрутилась в моем плече и не давала покоя сутками напролет, поэтому всё делал медленно и осторожно, стараясь не задевать моего плеча.

Но когда он повесил кофту на крючок рядом с полотенцем, то я осталась перед ним в одном нижнем белье.

— Дальше я сама, спасибо…

Варг не шелохнулся в ответ.

Но и не опускал своих глаз, чтобы окинуть мое тело жадным взглядом, в котором загоралось то, что я уже знала, — этот голубой огонь в глубине черного зрачка полыхнул не просто так.

— Боишься меня?

Мужчина потянулся ко мне, неожиданно касаясь горячими ладонями моих обнаженных плеч и поворачивая к себе спиной, чтобы одним ловким умелым движением расстегнуть застежку на бюстгальтере, отчего я вздрогнула, но упрямо выдохнула:

— А должна бояться?

Варг ответил не сразу.

Он ступил в ванну, снова став гораздо выше меня, и аккуратно подцепил бретельки, чтобы спустить их с моих плеч, обнажая грудь.

Я слышала, чувствовала кожей, как он задержал дыхание, когда избавил меня и от этого предмета одежды, но не попытался развернуть к себе.

— Я не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты сама этого не захочешь, Лиза.

Я медленно и ошарашено моргнула.

А ведь это сказал бандит, чье сердце считали ледяным, а помыслы настолько жестокими и кровавыми, что никто не смел просто смотреть в его глаза!

Но я позволяла себе играть с его выдержкой и проверять на прочность раз за разом.

Зачем я делала это?

Играла с лютым хищником, дрожа каждый раз, когда в его глазах загоралось возбуждение, а в моей крови — азарт.

Как сейчас, когда я сама повернулась к нему, больше не скрывая своей наготы и видя, как черный зрачок в голубых глазах мужчины словно вспыхнул и расширился.

— А если я не захочу этого никогда?..