1adef622e3ca25c70884958354179136

ПРОЛОГ

ПОСТ В БЛОГЕ ЛЕДЯННОЙ КОРОЛЕВЫ

Покончим со старым. Возьмемся за новое.

Привет, зайцы с шайбой! С вами Ледяная Королева, ваша главная помощница, которая

сможет найти самые крутые ответы на все вопросы о «Барракудах».

Феррис Бьюллер был прав: жизнь действительно движется очень быстро. Разве не только

вчера мы готовились к первой заброшенной шайбе сезона? А сейчас мы греемся в лучах

еще одной невероятной победы в «Замороженной четверке».

Я знаю! Я тоже не мог в это поверить, и все же это случилось. Наши парни дошли на

вершину, оставив за собой след из побитых рекордов и разбитых сердец.

Мне было очень приятно следить за их путешествием в течение последних двух лет. И я

горжусь тем, чего они добились. Но среди всей этой славы и конфетти, один игрок

привлек мое внимание, как никто другой.

Жерард Гуннарсон, или, как его называют самые преданные фанаты, Гуннарсон Великий.

Он – наследник престола; его отец выступал на этом же катке двадцать лет назад. Хотя

Жерар обладает теми же навыками, он смог отличиться от своего отца так, как никогда не

удавалось другим наследникам.

Итак, что же привлекло мое внимание к Джерарду? Возможно, это его тлеющая

внешность. Или то, как он покоряет лед одним шагом. А может быть, это намек на тайну, окружающую его.

Джерард - закрытый парень. У него нет девушки, и никто никогда не ловил его за шайбой, выскользнувшей из его спальни на следующее утро после бурной вечеринки в Хоккейном

доме. А если он не веселится и не играет в хоккей, то посещает все занятия, как хороший

студент колледжа.

Так в чем же дело? Должно же быть что-то большее в этом мощном форварде, чем просто

его убойные броски и нокаутирующая улыбка, верно?

Хотя лезть в чужую жизнь - не моя основная работа, я бы соврала, если бы сказала, что не

думал о том, чтобы изменить ситуацию в своем блоге. В конце концов, мы начинаем

третий год в БГУ. Перемены могут быть хорошими, если мы их принимаем.

Так что усаживайтесь поудобнее, расслабьтесь и наслаждайтесь летним солнцем. Потому

что как только листья и вода замерзнет... я вернусь!

До следующего раза.

Ледяная королева на коньках!

Глава один

ЖЕРАРД

В два часа ночи я, как голый, лишенный сна зомби, спотыкался в коридоре, чтобы сходить

в туалет. Пять часов спустя я все еще не спал и смотрел на беспорядок эпических

масштабов. Джинсы и рубашки устилают паркетный пол. Толстовки синего и серых

оттенков под тусклым светом. А мои разноцветные носки, эти не очень маленькие

дьяволята в клубочках, превратились в импровизированные мины.

Я никогда не был самым аккуратным человеком. Спросите мою маму: у нее, наверное, было десять аневризм в месяц, когда она убирала за мной, когда я был ребенком. В свою

защиту скажу, что какой мальчик захочет убирать в своей комнате, когда он может

гоняться за шайбой на льду?

Порыв прохладного воздуха из открытого окна обдувает мою кожу, но это никак не

успокаивает мое беспокойство.

Куда могла исчезнуть эта чертова клюшка?

Следить за своими вещами никогда не было моей сильной стороной. Идти на занятия без

мобильного телефона для меня так же привычно, как забивать голы на льду, то есть

постоянно.

Но забыть телефон вполне логично. Он маленький и компактный, и его легко потерять.

Хоккейная клюшка, с другой стороны, большая, длинная и - Боже мой, я описываю свой

пенис?

Я опускаю взгляд и... действительно описываю.

Сосредоточься, Жерард.

Моя клюшка, мой верный спутник на льду, может быть погребена под горой Клотсмор.

Или она застряла между «Уолл Джинс» и «Крепостью одиночества». Одиночества - это, кстати, моя кровать. Есть только один способ это выяснить.

Я спускаюсь на землю и начинаю ползти по коварному ландшафту носков, где каждый

дюйм таит в себе опасность и потенциал для взрывоопасных открытий. Носок с

сомнительными пятнами цепляется за мою руку, и я с гримасой сдираю его, наполовину

ожидая, что вместе с ним уйдет и слой кожи.

Боже, эта штука покрылась коркой больше, чем недельный хлеб. Как я позволил своей

комнате докатиться до такого состояния?

Уворачиваться от носков-изгоев напоминает мне продирание через нападающих на льду.

Каждое мое движение рассчитано на то, чтобы избежать смертельного для карьеры удара

- или, в данном случае заражения «носочной Эболой».

Я добираюсь до горы Одежмор, которая не является обычной кучей одежды. Это Эверест

забытого белья, потому что мои навыки промедления первоклассные. Изучая ее, как

изучают башню Дженги, я замечаю пару глаз смотрящих на меня. «Святая мать Гретцки!»

Я прижимаю руку к груди, а сердце подскакивает к горлу. Но при ближайшем

рассмотрении я понимаю, что это не монстр, а самодельный кролик из носков. Не

спрашивайте меня, почему у меня есть кролик из носков; я делаю странные вещи, когда

мне скучно. Я выхватываю его из кучи одежды и бросаю в кучу белья. Он кувыркается в

воздухе и приземляется с тихим стуком.

Мой телефон на тумбочке жужжит, и я бросаюсь к нему, думая, что это Хоккейные боги

звонят, чтобы сообщить мне о местонахождении моей клюшки. Но вместо этого это

напоминание: GAME DAY!!!

Как будто я мог забыть. Это не просто игра, это открытие сезона. За которой будут

наблюдать скауты со всего мира. В ней я должен дебютировать мой новый поворот, а у

меня даже клюшки нет.

Я плюхаюсь животом на кровать и заглядываю между Уолл-Джинс и Крепостью

одиночества. Может, она провалилась в трещину? Я протягиваю руку вниз, пальцы

шарят в темноте, как слепой в поисках своей трости. Но все, что я нащупал, - это

достаточно пыльных зайцев, чтобы создать хоккейную лигу.

Боже, я в полном дерьме.

Все еще лежа на животе, я стучу босыми ногами по полу, как ребенок устраивающий

истерику. Звук эхом разносится по моей просторной комнате, смешиваясь с ранним

утренним щебетанием птиц за окном.

Вот и все. Вот так я и пал - побежденный собственной неорганизованностью.

Думай, Джерард, думай!

Последний раз я помню, что клюшка была у меня после тренировки. Я игриво ткнул ею

Оливера в задницу, когда мы с командой отправились в ближайшую бургерную.

После бургеров? Там все неясно.

Внезапное желание закричать прорывается сквозь меня, но я прикусываю язык. Я не хочу

разбудить весь дом. В последний раз, когда я это делал, это был настоящий цирк.

Все началось довольно невинно. Я готовился к важному тесту, и мне пришла в голову

гениальная идея сварить кофе - много кофе, чтобы не заснуть. Я на цыпочках, как ночной

вор, прокрался на кухню, и все шло как по маслу, пока я не уронил банку с кофейной

гущей.

Звон металла о кафель вполне мог быть сиреной воздушной тревоги. Мгновенно зажегся

свет, а затем парад растерянных и раздраженных хоккеистов, спускающихся по лестнице.

Представьте себе: почти тридцать не выспавшихся гигантов в разном состоянии раздетых, волосы разметались во все стороны, а лица помяты не только от сна, но и от

зарождающегося гнева.

Дрю, центровой нашей команды, первым добрался до меня, протирая глаза своими

массивными руками, пытаясь осмыслить то, что лежало перед ним - море кофейной гущи

и одного невероятно виноватого товарища по команде.

«Джерард, - вздохнул он, наполовину в раздражении, наполовину удивленно. «Что за...»

Не успел он договорить, как на вершине лестницы появился Оливер, похожий больше на

мифологическое чудовище, чем на студента колледжа и моего лучшего друга. Можно

было услышать, как падает булавка - или, в данном случае, как бисеринка пота с моего

лба падает на пол - так тихо стало в доме.

Оливер был не из тех, кто часто злится. Поэтому я знал, что я покойник. Мое наказание?

Неделя уборки в Хоккейном доме, включая мытье ванных комнат и кухни, пока они не

засияют так же ярко, как чемпионские трофеи, которые мы все так жаждали.

И позвольте мне сказать, что убирать за группой спортсменов колледжа - это не шутка.

Это все равно что пытаться стереть улики на месте преступления, где каждый постоянно

совершает новые преступления.

Я знаю, о чем вы думаете. Физически невозможно, чтобы в доме на Братской улице, поместилась целая хоккейная команда. Но я здесь, чтобы сказать вам, что это вполне

возможно, если дом высотой в четыре этажа и шириной с «Титаник».

Единственный минус жизни в доме, который, возможно, принадлежит Whoville, - это

ситуация с ванной. Четвертый этаж, где живут пожилые люди это кусочек рая. В каждой

комнате есть ванная - полное уединение, никаких очередей в душ и никаких споров о том, кто оставил раковину похожей на место обитания болотного существа.

Но для всех остальных? Это совсем другая история.

Думайте об этом как об экстремальном упражнении по сплочению команды -

первокурсники, второкурсники и юниоры делят одну ванную комнату на первом этаже.

Это практически кошмар во время утренней спешки или перед сном, когда никто не хочет

бодрствовать до полуночи, чтобы почистить зубы.

Вы узнаете много нового о своих товарищах по команде, когда боретесь за место у

зеркала или, когда борешься за место у зеркала или договариваешься о времени для

принятия душа. И не дай бог вам понадобиться в туалет за пять минут до начала собрания.

К счастью, в этом году все будет по-другому. И все благодаря Оливеру. На нашем первом

собрании в этом семестре Оливер представил нам расписание ванных комнат, в котором

расписано время принятия душа каждым игроком, крючок для полотенец и полотенца с

цветовой кодировкой.

Мое - прекрасного светло-голубого оттенка, знаю, очень мужественно. Я бы предпочел

розовый, но, видимо, в Walmart его не было в наличии. Единственная часть расписания

ванной комнаты, которая заставила меня покраснеть сильнее, чем монахини на огуречной

грядке, было добавление Оливером «личного времени».

То есть, я понимаю. Мы - парни, мы мастурбируем. Но видеть это официально в

расписании, да еще и аккуратным почерком Оливера, - это почти больше, чем я могу

вынести.

У меня запланирован душ на 6:30 утра и «личное время» на 6:45 утра. К счастью, я не из

тех парней, которые могут делать это только стоя вверх. С тех пор как у нас появилось

такое расписание, я стал дрочить по ночам в своей постели.

Конечно, теперь я перебираю больше носков, чем раньше, но это небольшая цена за то, чтобы парни знали, чем я занимался без четверти семь.

Несмотря на мастурбацию, я должен отдать должное Оливеру. Он продумал все до

мелочей, включая лист регистрации для «экстренных какашек». Потому что, когда надо

идти, надо идти.

Вся система гениальна, и именно поэтому команда выбрала его капитаном в этом году. Он

не просто хитер, он из тех, кто хочет, чтобы мы жили в мире и гармонии.

Стук в дверь застает меня врасплох. Я оглядываюсь через плечо, гадая, кто еще может

быть на ногах в этот ужасный час. Это Оливер, который не может не радовать глаз. Его

короткие черные волосы взъерошены от сна, а зеленые глаза полуприкрыты, как у

человека, который не хочет сейчас просыпаться.

Он также без рубашки, и я не могу не заметить, как нелепо он набрал за лето. Серьезно, его руки толстые, как бревна, а грудные мышцы - гигантские пушистые подушки.

Мой взгляд задерживается на нем дольше, чем следовало бы, и я делаю мысленную

пометку больше жимов лежа в следующий раз, когда приду в спортзал.

«Ты в порядке?» Он потирает затылок, когда переступает порог в мою комнату. От этого

движения мышцы его плеч вздрагивают, и я заставляю себя вернуть взгляд на его лицо.

«Я нормально выгляжу?»

Оливер качает головой в сторону, и я вижу, как в этот момент его осеняет для него. Его

глаза чуть расширяются, а затем сужаются от удовольствия.

«Чувак!» Он подавляет смех. «Ты выглядишь так, будто занимаешься любовью со своим

матрасом».

Я переворачиваюсь на спину, позволяя всему этому болтаться, и подбрасываю его птичку.

«Ревнуешь?»

Он хихикает и поднимает руки в знак капитуляции. «Эй, все, что угодно, лишь бы ты был

в тонусе перед большой игрой». Он выдвигает мой стул, разворачивает его и садится.

«Что происходит, Джи? Обычно ты встаешь последним, а не первым».

Узел тревоги закручивается в моем нутре, и я отвечаю: «Она исчезла. Я искал везде».

«Что исчезло?»

«Моя палка!»

Он вскидывает бровь и опускает взгляд на мои колени. Я закатываю глаза, точно зная, куда ушли его мысли.

Это не то, чего я стыжусь, как такового. Но это и не то, чем я размахиваю, как флагом на

параде. Это просто еще одна часть тела, как нос или ухо, которыми одарил меня Господь.

Опять же, я знаю, о чем вы думаете. «Джерард, хватит ходить вокруг да около и скажи

нам, о чем ты говоришь».

И на это я отвечаю: «Справедливо». Хотя я люблю ходить вокруг да около, нет смысла

откладывать неизбежную правду.

Так что... ничего.

У меня, Жерарда Энтони Гуннарсона, большой пенис.

Я знаю, знаю. Об этом не принято говорить в вежливом разговоре. Но когда ты постоянно

находишься в раздевалке с кучей других парней, об этом становится известно.

Это началось еще в школе, когда половое созревание обрушилось на меня, как товарный

поезд. Одним летом я был пухленьким малышом, а следующим - возвышался над своими

товарищами по команде с глубоким голосом и выпуклостью, которую невозможно было

не заметить.

Когда мои товарищи по команде в БГУ впервые увидели мое, скажем так,

«впечатляющее» снаряжение, челюсти упали, глаза расширились, а в комнате воцарилась

тишина.

Затем начались насмешки.

Все, начиная от классического: «Это у тебя клюшка в штанах или ты просто рад меня

видеть?» до крика Дрю через всю комнату: «Черт, Джи! Может, нам начать называть тебя

Лодыжкой Шлепальщика? Или как насчет «Короля Донга»?».

С того самого дня я внезапно стал главным специалистом по всему, что связанные с

пенисом. Нужен совет, как впечатлить девушку в постели? Спросите у Джерарда.

Итак, а что, если он все еще девственник? Интересуетесь, нормальна ли эта шишка на

вашем члене? Джерард - ваш человек. Я словно стал неофициальным врачом команды по

членам. И позвольте мне скажу вам, это не тот титул, к которому я стремился.

Но насмешки и вопросы были лишь верхушкой айсберга - каламбур очень кстати.

Настоящим испытанием стала зависть со стороны некоторых моих товарищей по команде.

Я помню один случай в душевой после изнурительной тренировки. Я занимался своими

делами, намыливая волосы шампунем, когда почувствовал чье-то присутствие позади

себя. Обернувшись, я обнаружил, что один из старшекурсников, разглядывающих мои

причиндалы.

«Чувак, серьезно. Какого размера эта штука становится?»

Я вздохнул, понимая, что этот разговор неизбежен. «Не знаю, чувак. Я никогда его не

измерял».

Чувак насмешливо хмыкнул. «Чушь собачья. Ты думаешь, я поверю, что ты никогда не

доставал линейку и не проверял?»

Я покачал головой, разбрасывая повсюду мочалки. «Не-а. Я никогда не видел в этом

смысла».

«Смысл в том, что у тебя там очень жарко. И пытливые умы хотят знать».

Я закатил глаза. «Отлично. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что это, вероятно, около восьми дюймов. Может, восемь с половиной в хороший день».

Его челюсть чуть не упала на пол. «Восемь с половиной? Господи, Джи. Ты мог бы

сниматься в порно с таким членом».

Я скривился от этой мысли. «Не моя чашка чая, большое спасибо».

Чувак ушел, бормоча под нос что-то о несправедливости жизни и распределении размеров

пенисов. Мне оставалось только качать головой и хихикать.

Каждый сезон - одна и та же старая песня и танец. В команду приходят новые парни; они

мельком видят мой пакет в душевой, и я снова становлюсь предметом обсуждения в

раздевалке. «Ты познакомился с чуваком с огромным шлангом?»

Со временем я стал ценить славу своего пениса, хотя до сих пор не до конца понимаю его

очарование. Может быть, это потому, что мы живем в мире, где все так неопределенно, а

мой пенис - это константа. Он всегда рядом, готов произвести впечатление и стать темой

для разговора.

А может, потому что в спорте, где размер имеет значение - размер мускулов, размер

сердца, размер решимости - иметь большой член - это просто еще одно перышко в вашей

шапочке.

Но никто из них не понимает, что большой пенис - это еще не все солнечный свет и

радуга. Во-первых, найти подходящие брюки - это кошмар. Я не могу рассказать вам, как

часто я рассекал промежность своими джинсами, садясь слишком быстро. И не стоит

говорить о нижнем белье.

Боксеры - единственное, что позволяет моему приятелю дышать. Трусы-боксеры или

обтягивающие трусы? Забудьте об этом. Я бы попал в травмпункт. Когда речь заходит о

трусах, можно подумать, что со всеми достижениями в спортивных технологиях, кто-нибудь придумал, как сделать такие, которые подходят для парня моих пропорций.

Но нет. Каждый раз, когда я пытался втиснуться в него, это было все равно что запихивать

арбуз в наперсток.

Пришлось прибегнуть к заказу по интернету трусов XXXL. И позвольте скажу вам, когда

я в первый раз отправлял запрос на экипировку, взгляд менеджера по экипировке, был

бесценен. Он сделал двойной дубль, его глаза чуть не вылезли из его головы, когда он

прочитал «XXXL» рядом с «трусами».

Видимо, он не понимал, что не только моему члену нужно больше места. Хоккейная

задница - это реальная вещь, и она у меня в полном порядке. Годы катания на коньках и

приседаний привели к тому, что мои ягодицы могут раздавить череп человека.

А еще у меня руки размером с медвежью лапу и ступни, которые могут дать снежному

человеку по сравнению с ним. Мне пришлось стать спонсором нескольких крупных

компаний, чтобы купить подходящие коньки, а найти перчатки, которые не перекроют

кровообращение в пальцах, - это постоянная борьба.

Иногда мне кажется, что Вселенная увидела, как Бог создал меня, и подумала: «Знаете

что? Знаешь что? Давайте сделаем этого ребенка самым большим, самым неловким

человеком из всех возможных. Это будет уморительно».

И это действительно уморительно - по крайней мере, для всех остальных.

Несмотря ни на что, я научился использовать свою крупность в своих преимуществах.

Моя длинная рука помогает мне забирать шайбы у других команд, мои длинные ноги и

большие ступни помогают мне добираться с одного конца катка на другой, прежде чем

кто-либо успеет моргнуть, а моя массивная рама не дает другой команде отобрать шайбу.

Но я отвлекся. Разговоры о моих талантах, данных Богом, не спасут меня от гнева

тренера, если я приду сегодня на игру с пустыми руками. Я бросаю на Оливера взгляд, который, наверное, выглядит грозно, как у щенка. «Я говорю о своей клюшке, придурок».

«Хм...» Он задумчиво потирает челюсть. «Она была у тебя с собой в бургерной. А когда

ты выходил из библиотеки, она все еще была при тебе?»

«Библиотека?»

«Да... ты сказал, что тебе нужно взять книгу для занятий».

Я вскакиваю на ноги. «Святые сникерсы! Ты права!»

Книги и я? Мы сочетаемся примерно так же, как арахисовое масло и соленые огурцы.

Если выбирать между тем, чтобы зашнуровать коньки или смотреть на слова на странице, я всегда выберу первое. Так что простите меня за то, что я забыл, куда я пошел после

тренировки.

Я бросаюсь в дальний конец комнаты, перекидывая хлам через плечо, пока не нахожу то, что ищу. Потрепанный экземпляр книги «Оно» Стивена Кинга, который триумфально

возвышается над моей головой.

Оливер с интересом рассматривает супердлинный роман. «Я всегда хотел прочитать эту

книгу». Он подходит ко мне и берет ее из моих рук. Когда он открывает ее и читает

первую главу. Этот чувак - тайный ботаник. Проходит несколько минут, прежде чем он

возвращает мне книгу. «Тебе следует заглянуть в бюро находок библиотеки. Может, кто-то сдал ее туда».

«В библиотеке есть бюро находок?»

«Чувак, в каждом месте есть бюро находок. Ты не поверишь, сколько ключей от комнат

оставляют в «Пивоварне».

«А, «Пиво». Работодатель Оливера и версия Центрального университета БГУ. Плюсы. Это

тусовочное место в кампусе, где студенты могут расслабиться до, между и после занятий.

«Хорошо. Первая остановка - «Пивоварня». Прежде чем я успеваю выйти, Оливер

останавливает меня обхватив рукой мое запястье.

«Э... Жерард?» Его глаза скользят по моему телу, и я провожаю его взглядом.

Ого! Я все еще голый. Могу только представить, какой звонок получили бы мои родители

от декана, если бы не быстро соображающий Оливер. «Здравствуйте, мистер и миссис

Ганнарсон. Это декан БГУ. Ваш сын был арестован за публичные непристойности».

Я нервно хихикаю, краснея с ног до головы. «Точно. Одежда. Наверное, это хорошая идея, прежде чем я выйду на публику, да?»

Оливер хмыкает. «Ты думаешь? Я знаю, что ты гордишься тем, что у тебя есть, Джи, но я

сомневаюсь, что библиотекари оценят этот вид так же, как и зайчики».

Я застонал и закрыла лицо руками. «Пожалуйста, только не зайчики с шайбами прямо

сейчас. Мне и так стыдно».

«Эй, я просто пытаюсь помочь. Мы оба знаем, что тренер оторвет тебе член если ты

окажешься в тюрьме до большой игры. И тогда мне придется называть тебя «Безмозглый

Джерард».

«Ха-ха, ты уморительный». Мои глаза сужаются. «Ты также наслаждаешься этим

слишком сильно».

Оливер поднимает руки в жесте «что поделаешь» и ухмыляется. «Не каждый день мне

удается увидеть, как Гуннарсон Великий волнуется».

Я отмахиваюсь от него и осматриваю комнату в поисках чего-нибудь чистого, что можно

было бы надеть. «Продолжай и дальше, Джейкоби, и я оставлю гигантскую какашку в

унитазе до твоей очереди в ванной».

Он смеется и направляется к двери. «Ладно, ладно, я оставлю тебя в покое. Только помни, что ношение одних трусов все еще считается неприличным».

«Вон!» Я швыряю ему в голову скомканный носок, от которого он легко уворачивается

выскользнул из комнаты.

К тому времени, как солнце полностью взошло, я наконец-то оделся в розовые носки, получистые шорты и толстовку БГУ, которая едва прошла тест на нюх. Получи, Оливер.

Сунув ноги в поношенные кроссовки «Адидас», я выбегаю из комнаты, только чтобы

вернуться и взять свой мобильный телефон. Удовлетворенный тем, что на этот раз у меня

все в порядке, я мчусь вниз по лестнице, едва избежав столкновения с одним из

первокурсников, и выбегаю через парадную дверь.

Направляясь в библиотеку, я молюсь, чтобы моя хоккейная клюшка была там. Иначе,

«Гуннарсон Великий» скоро станет известен как «Гуннарсон Безнадежный».

Глава два

ЭЛЛИОТ

Я близок к тому, чтобы вырвать свои волосы. То, что должно было быть мирным утро на

работе, превратилось в сплошной кошмар.

Студенты колледжа в хоккейных майках заняли каждый дюйм библиотеки. И хотя я ценю

этот вид спорта не меньше других людей, сейчас не время и не место делать ставки на то, что Гуннарсон Великий сделает еще один хет-трик.

Я уже собираюсь отчитать нескольких придурков за попытку поискать порно на

компьютере, когда две большие руки нависают над моими очками и закрывают мне обзор.

«Угадай, кто!»

Я знаю, кто это - веселый голос безошибочно угадывается, - но все равно подыгрываю.

«Райан Рейнольдс?»

«Нет».

«Райан Гослинг?»

«Нет, опять».

«Райан Филлипп?»

«Боже, Эллиот. Тебе что, нравятся парни по имени Райан или что?»

«Может, да, а может, и нет. А тебе-то что?» Я поворачиваюсь и мигаю своему лучшему

другу Джексону Монро редкую улыбку. Он - звездный квотербек БГУ и единственный

парень в кампусе, который не вызывает у меня желания выколоть себе глаз ржавой ложкой.

Если принять во внимание его внешность, то может быть только одна причина, почему он

весь в поту и тяжело дышит. «Пробежался?»

«Ты знаешь это!» Я получаю большой палец вверх за свою правильную догадку. «Не

хочешь присоединиться ко мне как-нибудь?»

Я насмехаюсь. «Когда свиньи полетят». В библиотеку входит еще одна группа хоккейных

фанатиков, и мой глаз дергается. «Что привело вас в мою часть леса?»

«Разве парень не может навестить своего лучшего друга на работе?»

«Можно... если от него не воняет до небес».

У Джексона отпала челюсть. «Ты хочешь сказать, что тебе не нравится этот запах?»

«Я говорю, что этот запах не может понравиться даже матери».

Не обращая внимания на его взгляд, я подхожу к столу, где я раскладывал флаеры о

мероприятиях, пока весь кампус не решил, что мое рабочее место до того, должно стать

местом встречи.

«Чувак, почему ты в нескольких секундах от того, чтобы получить аневризму мозга?»

Джексон запрыгнул на стол с ухмылкой. Он знает, что я ненавижу, когда он относится ко

всему так, будто это его королевство.

Он также знает, что я ничего не сделаю, чтобы остановить его.

Я провожу руками по волосам и взъерошиваю их. «Ты видел это место, Джексон? Это

зоопарк, но вместо милых животных здесь... они».

Он следит за моим взглядом, смотрит на хаос и хихикает, что только бесит меня еще

больше.

«Тебе это смешно?»

«Немного». У него хватает наглости подмигивать мне, крысиный ублюдок. «Они

взволнованы, Эллиот. Сегодня вечером открытие сезона. Я думал, ты это знаешь».

«Знаю». Все, кто не живет под камнем, знают, что сегодня вечером версия Марди Гра в

Беркли Шор.

БГУ - маленькая школа, но мы массивны, когда дело доходит до хоккея. Этот вид спорта

здесь практически религия, а «Инфинити Арена» служит студентам импровизированным

кафедральным собором. Хотя я понимаю школьный дух, уровень фанатизма в отношении

«Барракуд» БГУ не знает границ.

Нынешняя команда считается не иначе как легендарной. Они два года подряд становились

чемпионами «Замороженной четверки», и все ждут от них трехкратного повторения. Что

делает этот сезон еще более примечательным это то, кто играет на первой линии: Жерар

Гуннарсон, Оливер Якоби, Дрю Ларни и Кайл Грэм.

Бесстрашная четверка.

Из этой четверки Жерард Гуннарсон - самый популярный. Почти каждый студент здесь

сейчас носит его майку. Его прозвище Гуннарсон Великий, и он, безусловно, соответствует

ему.

Жерард - правый нападающий; благодаря своим габаритам и силе он - силач на льду. Я был

на нескольких играх с Джексоном, и всегда остаюсь потрясен тем, как Джерард может

бульдозером пройти сквозь защитников другой команды, словно они сделаны из палок. Но

он не только мускулистый: его контроль шайбы и умение читать игру делают его

смертельно опасным в атаке.

В центре играет Дрю Ларни. Он стратег и настоящий плеймейкер. Его способность

предугадать, где окажутся игроки, прежде чем они сами поймут и это делает его

незаменимым. Он организует игры, за которыми большинство из нас едва уследить глазами.

Единственное, что все знают о Дрю, так это то, что он законченный подонок. Я уже сбился

со счета, сколько раз я видел, как он тайком выбирался из подсобных помещений в разных

зданиях кампуса, а за ним следовали девушки, а иногда и парни, которые выглядели по-настоящему затраханными.

Я не понимаю его привлекательности. Конечно, он условно привлекателен со своей

точеным подбородком и вечной прической, но кто в здравом уме захочет стать еще одной

зарубкой на чьем-то поясе?

«Земля - Эллиоту». Джексон взмахивает рукой перед моим лицом. «Ты отстраняешься от

меня?»

«Я просто не понимаю, как один человек может спать с половиной кампуса и при этом

успевать тренироваться», - говорю я скорее себе, чем Джексону.

«О ком мы сейчас говорим?»

«Ларни. Клянусь, у этого чувака настоящий гарем».

Джексон пожимает плечами. «Некоторые люди просто очень рационально используют свое

время».

Я бросаю на него взгляд. «Ты же не защищаешь его, правда?»

«Для разных людей - разные штрихи. Не все хотят одного и того же не все хотят одного и

того же».

«Да, но некоторые из нас хотят большего, чем быстрый секс в шкафу с метлами».

Джексон поднимает на меня бровь, но не настаивает на продолжении, потому что две

девушки в обтягивающих леггинсах и топиках подходят к столу с книгами.

Я сразу же узнаю в них двух «зайчиков-шайбочек» Оливера Джейкоби. Их типаж легко

определить: голубоглазые, сплетницы и одетые на убийство. Я провожу пальцем по

студенческому билету первой девушки и отмечаю штрих-код на верхней книге.

«Химия для не-мажоров. Звучит заманчиво».

Джексон спрыгивает с парты, и я практически вижу, как его хвост виляющий. «Привет, дамы».

К несчастью для него, они слишком поглощены своим тихим разговором, чтобы даже

бросить на него беглый взгляд.

«Как думаешь, он заметит меня, если я надену его майку?» - говорит первая девушка.

Вторая девушка насмехается. «Он обратит на меня больше внимания, если я нарисую его

номер на щеке».

Я закатываю глаза так сильно, что мне становится больно. Джексон наклоняется над партой, пытаясь попасть в поле их зрения. «Ребята, вы говорите об игре сегодня вечером?»

Девочки приостанавливаются, моргают на Джексона, как растерянные котята, а затем

возвращаются к своему щебетанию.

«Оливер просто такой мечтательный», - говорит первая девушка со вздохом, который мог

бы привести в действие ветряную электростанцию.

«Да, я не могу дождаться, когда он забьет гол и покажет на нас», - говорит вторая.

Я заканчиваю сканирование последних книг и кладу их на стол.

«Сдать через две недели».

Девочки забирают свои вещи и уходят, все еще болтая об Оливере, как будто он - второе

пришествие Уэйна Гретцки. Джексон почесывает голову, искренне недоумевая. «Что это

было? Я что потерял дар речи или что-то в этом роде?»

«Ты им не интересен, Казанова». Я начинаю разбирать стопку возвращенных книг. «Они

нацелились на более крупную добычу».

Джексон надувается. «Я думал, что хоккей и футбол вращаются в одних и тех же кругах.

Разве мы не должны быть союзными спортсменами или что-то в этом роде?»

«Может быть, если бы это был плохой подростковый фильм 80-х». Я бросаю взгляд на

Джексона, который все еще дуется. Боже, у него такое хрупкое эго. «Не принимай это на

свой счет. Эти двое одержимы Джейкоби».

«Разве он не...?» Джексон осекается, но я понимаю, к чему он клонит.

«Ага. Такой же гей, как музыкальный номер в «Хоре».

«Так почему...»

«Потому что они заблуждаются», - вклиниваюсь я. «Они думают, что он волшебным

образом перейдет в другую команду, если они достаточно сильно на него набросятся».

Джексон снова пожимает плечами. Он часто так делает, когда ему нечего сказать, но при

этом хочет казаться сговорчивым.

Я думаю о том, чтобы сказать ему, как глупо с их стороны возлагать свои надежды на парня, который даже не интересуется их полом, но потом вспоминаю, сколько раз люди пытались

дать мне «полезный» совет о вещах, которые они не понимают.

«Они просто тратят свое время», - неубедительно заканчиваю я.

Оливер Джейкоби держит оборону в качестве левого нападающего и капитана команды.

Его лидерство не такое громкое и экстравагантное, как у капитанов до него, но он все равно

может командовать командой. Отчасти благодаря своему громкому голосу, отчасти из-за

его мускулистого тела, а отчасти из-за его добрых глаз.

И все же, несмотря на его безумное телосложение и мужественную энергию на льду должно

быть совершенно очевидно, что он гей. То, как он ведет себя вне льда, говорит о том, что

он гей, большинство людей, похоже, этого не замечают.

Возможно, это потому, что они слишком ослеплены его грубой внешностью и мифом о

гетеросексуальности, который окружает культуру качков. Или они так же заблуждаются, как те девушки, отказываясь видеть то, что находится прямо перед ними.

Я вижу это, потому что он напоминает мне моего школьного бывшего. Спортсмен, о

котором мечтает каждая девушка, был натуралом

Но кого я обманываю? Даже если бы кто-то вроде Оливера уделил мне время, вряд ли могло

что-то случится. Во мне нет ничего особенного.

«Эллиот?» Джексон снова прерывает мои мысли. «Ты пялишься».

«Я думал о том, как Джейкоби все уравновешивает», - вру я. «Школа, тренировки, а теперь

еще и капитанство».

«Да, у Олли много забот», - говорит Джексон, и я на мгновение удивляюсь тому, что он

называет Оливера по прозвищу - как будто они друзья. Но опять же, Джексон любит

«Барракуды» БГУ так же сильно, как кролики шайбу.

Я помню, как у Джексона чуть не лопнула барабанная перепонка от крика, когда вратарь

Кайл Грэм, сделал кувырок, чтобы блокировать бросок, который принес нашей школе еще

одну победу в «Замороженной четверке».

Это его фирменный прием, которого никто не ожидает. Смотреть, как мускулистый

шестифутовый хоккеист широко расставляет ноги, как гимнаст, - это нечто иное, особенно

когда он делает это с такой точностью и скоростью.

Шайба срикошетила от его щитка и безобидно улетела в угол, и толпа пришла в восторг.

Хоккеисты, особенно вратари, удивительно гибкие. Со всеми этими можно подумать, что

они жесткие, как доски, но нет. Они гибкие как черти.

Это один из тех скрытых аспектов спорта, которые не оценишь, пока не увидишь его

вблизи. Ловкость и баланс - это почти как смотреть балет, если балет включает в себя

высокоскоростные столкновения и выпавшие зубы.

Спасение Кайла несколько недель непрерывно показывали по всем телевизорам в городе, включая тот, что был в общежитии Джексона. Каждый раз, когда я приходил к нему, его

глаза были приклеивались к телевизору, а его рот открывался от чистой, нефильтрованной

фанатской радости.

Если бы я не знал его лучше, я бы подумал, что он влюблен в Грэма. Его уши стали

розовыми, когда я спросил, что он думает о том, как Кайл растягивается как артист Цирка

дю Солей.

«Это был впечатляющий сейв», - пробормотал он.

Ага. Конечно.

«Сейчас не самое подходящее время сказать тебе, что у меня есть билеты на сегодняшнюю

игру и хотел узнать, не станешь ли ты моим «плюс один»?» Джексон скрестил пальцы и

закрывает глаза.

Я хочу отказаться и сказать, что у меня есть планы, но мы с ним оба знаем, что у меня

никогда нет планов. Я живу и дышу школой. Если я не учусь, то работаю в библиотеке. А

если я не работаю, я все равно в библиотеке, теряюсь в романтических романах и гадаю, когда же я влюблюсь в мужчину своей мечты.

«Не знаю», - отвечаю я. «В последний раз, когда я ходил с тобой на игру, ты в итоге устроил

мне кровавую бойню».

Глаза Джексона распахиваются и становятся широкими от тревоги. «Это был случайность, Эллиот, клянусь! Я был... слишком увлечен игрой и, знаешь, выпил слишком много пива».

Я ухмыляюсь. «Конечно, Джексон. «Слишком увлекся игрой». Это один из способов

сказать это».

Но внутри я не так неумолим, как может показаться по моему тону. Инцидент на хоккейном

матче был случайностью - хаотичное сочетание волнения, алкоголя и невезения, которое

закончилось тем, что у меня пошла кровь из носа и поездкой в травмпункт.

Джексон был в экстазе. «Барракуды» забили победный гол, и в своем ликовании, вызванном

выпивкой, он слишком быстро повернулся, и его локоть угодил мне в лицо.

Несмотря на боль, ситуация показалась мне несколько забавной. В конце концов, как часто

вы оказываетесь в реанимации вместе с лучшим другом из-за неудачного празднования?

«Я обещаю, что этого больше не повторится». Джексон сжимает руки в кулаки, на его лице

серьезное выражение на лице. «Ну, что скажешь? Я даже куплю тебе начос и твоим

любимым «Slurpee» по завышенной цене».

Я закатываю глаза, но втайне радуюсь этому предложению. «Ладно, хорошо. Но если ты

еще раз ударишь меня локтем...»

Улыбка Джексона озаряет его лицо, и он поднимает три пальца. «Нет этого не случится!

Слово скаута».

Вот и все. Мы готовы к сегодняшней игре.

Несмотря на мои сомнения, одно неоспоримо: нет никого другого с кем бы я хотел

посмотреть хоккейный матч БГУ.

Когда мы встретились в первый раз, я был уверен, что это будет катастрофа. Месяц спустя

на первом курсе БГУ я должен был взять интервью у футболиста для журналистского

задания. Из всех игроков команды Джексон был единственным, кто согласился со мной

побеседовать.

Я был как рыба в воде, разыскивая Джексона в раздевалке, в которой отчетливо пахло

потными трусами и дешевым одеколоном. Все, что у меня было чтобы сориентироваться, была размытая фотография, которую я нашел на школьном сайте.

«Привет! Ты, должно быть, Эллиот». В голосе Джексона звучала мелодичная нотка, которая

быстро успокоила мои нервы. Он легко ухмылялся и на нем не было ничего, кроме

полотенца, низко наброшенного на бедра.

Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку, пока я приближался к нему. Это меня

пугала не обстановка. Я боялся, что выставлю себя дураком.

Впрочем, Джексон не обращал внимания на мою нервозность. Как и то, что я едва мог

встречаться с ним взглядом, не краснея. Он усмехнулся и сказал: «Не волнуйся, парень, мы

будем вести себя спокойно. Притворимся, что мы лучшие приятели, которые встречаются, да?»

С Джексоном было удивительно легко разговаривать. Он умел разрушать стены, даже не

замечая, что он это делает. Когда мы закончили он все еще был в этом нелепом полотенце, а я - со страницами удивительно хороших записей, он похлопал меня по плечу.

«Видишь? Неплохо для твоего первого спортивного интервью». Он подмигнул, и я почему-то знал, что в итоге мы станем друзьями.

Звук падающих на пол книг возвращает меня в настоящее.

«Ради всего святого!»

Я бросаюсь в исторический отдел, где нахожу спутанное месиво из конечностей и книг в

мягких обложках, раскинувшихся под поваленным книжным шкафом.

«Серьезно?» Я сдвигаю очки на переносицу, пока разочарование бурлит внутри меня.

Всегда что-то происходит.

Джексон следует за мной по пятам. Его улыбка ослабевает, когда он осматривает сцену.

«Ребята, идемте». Его тон легкий, но достаточно властный, чтобы заставить виновников

приостановиться.

Самый высокий из них, парень с усами, напоминающими порнозвезду, озорно ухмыляется

Джексону с пола. Когда его взгляд падает на меня, он хихикает. «О, остынь, библиотекарь».

Он встает и чистит рубашку, не заботясь о том, что чуть не уничтожил библиотечную

собственность. Мое терпение, которое все утро было на исходе, наконец-то лопнуло.

«Вон. Сейчас же.»

Это моя территория - книги, порядок и тишина, и я буду защищать ее более яростно, чем

Кайл Грэм защищает ворота. Группа не двигается с места, пока Джексон не делает шаг

вперед. Его присутствие даже без щитков и шлема. Его руки находят мои плечи жестом, который успокаивает мой кипящий гнев. «Да, вы его слышали. Уберите и извинитесь».

Один за другим они бормочут извинения, которые звучат скорее забавно, чем искренними, проходя мимо нас. Тишина воцаряется в проходе, как только они уходят, и напряжение

спадает с моих плеч под ободряющей хваткой Джексона. Он слегка сжимает их, прежде чем

отпустить.

«Спасибо, - бормочу я, хватая разбросанные книги. Их названия расплываются перед

глазами - истории войн и революций, ставшие на мгновение тривиальными после нашей

крошечной стычки.

«Без проблем». Он широко улыбается.

Натренированными руками я кладу книги на место. Джексон тихонько помогает.

«Ты всегда меня спасаешь». Я сосредоточенно слежу за тем, чтобы идеально выровнять

корешки на полке, зная, что сломаюсь, если мы встретимся взглядами.

«Это потому, что я всегда тебя прикрываю».

«Да.» Я слабо улыбаюсь. «Я знаю».

Глава три

ЖЕРАРД

Бегать по кампусу в шортах и шлепанцах - не самая лучшая из моих идей. К тому времени, как я добрался до площади, я уже был уверен, что получил обморожение.

Погода в Беркли-Шор так же непредсказуема, как и выигрышные лотерейные номера.

Вчера было достаточно жарко, чтобы загорели мои ягодицы, но сегодня, боюсь, мой член

превратится в сосульку к тому времени, как я доберусь до библиотеки.

Но это не значит, что я несчастен, это далеко не так. Я люблю это время года. Деревья

всевозможных цветов, от красного и оранжевого до желтого и оттенков коричневого.

Листья хрустят под ногами, когда я спешу мимо старых кирпичных зданий, которые

составляют большую часть кампуса.

Даже фонарные столбы тоже в духе: вокруг них привязаны маленькие тыквы и маленькие

украшения в виде пугала. Это пошловато, но так, что заставляет вас чувствовать себя

теплым и пушистым внутри. Ну, может, не тепло - я все еще отмораживаю свой пенис, но

вы поняли идею.

Доски объявлений, обклеенные миллионом различных листовок, усеивают дорожку как

разноцветным конфетти, и я с визгом останавливаюсь, чтобы просмотреть наиболее

интересные из них.

Одна из них посвящена поэтическому слэму в эти выходные в «Пивоварне», другая - клубу

вязания, и даже одно - о поездке на выходные в Бостон, чтобы посмотреть на аквариум. На

последнем я задерживаюсь чуть дольше: мне всегда хотелось увидеть пингвинов.

Как бы весело все это ни звучало, большую часть моего времени занимает хоккей.

Тренировки, игры и случайные встречи с командой оставляют мене расписание плотнее, чем новая пара коньков.

Я думаю о том, чтобы сорвать флаер поэтического слэма. Оливеру наверняка понравится

такое мероприятие, и это может стать поводом потусоваться с ним за пределами

Хоккейного дома. С другой стороны, он может подумать, что я пытаюсь подкупить его, чтобы освободить от уборки ванной или еще чего-нибудь. Я оставляю это и продолжаю

двигаться.

Если тренер узнает, что я потерял клюшку, он оторвет мою голову. Папе тоже наверняка

будет что сказать по этому поводу. Ведь из-за него причина, по которой я здесь, в конце

концов.

Выпускник БГУ, он прославился как звездный центр «Барракуды» в начале 90-х годов.

Когда он рос, наш дом был святыней его студенческих лет: футболки в рамке, фотографии

команды и его коллекция хоккейных клюшек занимал каждый дюйм свободного

пространства на стене.

Мои самые ранние воспоминания о том, как он держал меня за руку, когда я ковылял как

новорожденный жираф, на замерзшем озере за нашим домом. С того момента я подсел на

него.

Есть что-то такое в том, чтобы быть на льду - как он скользит под тобой, резкий укус

холодного воздуха в легких, звук лезвий, прорезающих дорожки. Это заставляет меня

чувствовать себя живым. Порыв ветра обрывает мои шорты, и я бегу быстрее. Библиотека

так близко, что я почти чувствую, как ее тепло проникает в мои кости.

Когда БГУ предложил мне стипендию, это не было большой неожиданностью. Имя

Гуннарсон все еще имеет здесь вес, и я знаю, что большая часть этого - наследие отца. Но

я не наивен: знаменитая фамилия поможет мне продвинуться только вперед. Мне нужно

проявить себя на льду и в классе, если я хочу, чтобы он гордился мной, и если я хочу сделать

себе имя.

Но в последнее время я оказался на волоске от гибели, имея две постоянные работы - хоккей

и школа. Если первое дается мне легко, то второе на сто процентов нет.

Назвать меня старательным так же точно, как сказать, что хоккейная шайба мягкая. Моя

учительница в шестом классе, миссис Хенли, благослови ее душа, проводила со мной

больше времени, чем на разгадывание кроссвордов, пытаясь вдолбить в мою тупую

белокурую голову тайны дробей.

«Запомни, Джерард», - говорила она, указывая на цифры, как будто это были позиции в

пьесе. «Нижняя цифра - это твоя команда, она решает, как ты играешь». В ее словах был

смысл.

На уроках английского я был тем учеником, который всегда старался не отклоняться от

темы. Я писал о своих летних каникулах, а в итоге три абзаца о том, почему собаки гоняются

за своими хвостами. Или о том, что облака похожи на зефир, если сильно прищуриться.

Шли годы, а мир образования продолжал ставить меня в тупик.

Возьмем, к примеру, прошлый семестр. Статистика надирала мне задницу сильнее, чем мул во время истерики. Я был близок к тому, чтобы провалиться, когда Оливер усадил

меня и показал, как вычислять средние показатели, используя наши сезонные статистики.

Все защелкало, как хорошо смазанная шестеренка, и я отделался тройкой с минусом.

Теперь я так поступаю со всеми своими предметами. Я нахожу способ связать их с чем-то, что меня волнует - обычно хоккеем, - и продираюсь через все, что могу. Конечно, это

требует больших усилий, чем простое передвижение, но ничего никогда не дается легко.

Я огибаю угол здания и вижу студентов, сидящих на скамейках, наслаждаясь утренним

кофе и прижимаясь друг к другу, чтобы не замерзнуть. Запах мокрой листвы и эспрессо

наполняет воздух, и я делаю глубокий вдох, смакуя его.

Зайцы-шайбы из моего класса социологии замечают меня и хихикают. Они манят меня, но

я не останавливаюсь, чтобы пофлиртовать. Вместо этого я улыбаюсь и продолжаю бежать.

Мои товарищи по команде влепили бы мне пощечину за то, что я не уделил им времени.

Они красивые, с длинными волосами и грудью, между которой можно затеряться, но я не

хочу вести их за собой. Другие парни, может, и не против. Я хочу, чтобы мой первый раз

был с кем-тос обенным. С кем-то, кто мне дорог изнутри, а не снаружи.

Сентиментальный? Может быть.

Когда я иду по тротуару, пара крепких парней пересекает мой путь, и я чуть не споткнулся.

Я сразу же узнаю их - они из команды БГУ по регби. Эти парни построены как кирпичные

дома, их плечи широкие, как дверные проемы, и руки, способные раздавить кокосовый

орех.

«Эй, там!» - говорит тот, что повыше, поддерживая меня мясистой лапой.

«Где огонь, Гуннарсон?»

Я перевел дыхание, чувствуя себя ничтожным смертным в присутствии полубогов.

«Просто пытаюсь добраться до библиотеки, пока у меня не отвалились пальцы на ногах».

Я подпрыгиваю на ступнях, чтобы согреться.

Тот, что пониже, но все равно выше меня на целых шесть дюймов, усмехается.

«Разве вы, хоккеисты, не должны быть привычны к холоду?»

«Обычно да». Я озорно ухмыляюсь. «Но на мне нет сотни слоев».

Их глаза проходят по всему моему телу, и по какой-то странной причине это приятно. Они

не проверяют меня так, как это делают зайцы с шайбой. Они ценят то, что я привношу в

телосложение.

«Я не могу найти свою хоккейную клюшку». Я продолжаю. «Думаю, я мог оставить ее в

библиотеке».

Их брови взлетают вверх в унисон.

«Чувак, это отстой». Высокий сочувственно качает головой. «Я бы пропал бы без своего

мяча для регби».

«Точно», - соглашается его приятель. «Это как часть тебя, понимаешь?»

Я киваю, чувствуя прилив братских чувств. Эти ребята все понимают. Они понимают связь

между спортсменом и его снаряжением.

«Ну, удачи тебе в поисках, парень», - говорит высокий, протягивая кулак для удара. «Я

уверен, что она найдется».

Я смотрю на его вытянутый кулак, удивляясь его размерам. Если мои кулаки считаются

большими, то его - просто колоссальными. Каждая костяшка похожа на небольшой валун, а кожа натянута на твердые мышцы и кости.

Парень пониже ростом делает «дай пять», и я готовлюсь к удару.

Его ладонь сталкивается с моей, и сила удара отдается в моей руке и плече. Я вздрагиваю, пытаясь притвориться, что ухмыляюсь, но, черт возьми, как же больно!

«Спасибо, ребята», - говорю я, чувствуя в себе новую решимость. «Я ценю поддержку».

Когда они уходят, я сгибаю руку, чтобы проверить, все ли пальцы еще прикреплены. Не

секрет, что хоккеисты строятся по-другому - мы высокие, широкие и полные мышц. Но эти

парни из регби? Они в лиге собственной.

Я видел их в действии на регбийном поле, они прорывались сквозь соперников как стадо

разъяренных быков. Удивительно, что кто-то выживает в таких матчах не расплющившись

как блин.

В каком-то смысле я им завидую. Не поймите меня неправильно, я люблю свою хоккейную

команду. Они - моя семья, мои братья по оружию. Но есть что-то в регбистах, что кажется...

другим. Как будто в них пробудилась какая-то первобытная сила природы, о которой все

остальные могут только мечтать.

Я хихикаю про себя, продолжая свой поход в библиотеку. Посмотрите на меня поэтично

рассуждаю о кучке парней в коротких шортах. Если бы парни могли слышать мои мысли, они бы ни за что не дали мне это пережить. Но я ничего не могу с собой поделать. Просто

есть что-то такое в присутствии сырой, необузданной силы, что заставляет застыть кровь в

жилах. Это как стоять у подножия горы и чувствовать себя абсолютно подавленным ее

величием.

Когда я иду, то потираю все еще болящую ладонь о бедро, пытаясь стереть покалывание.

Заметка для себя: никогда не вызывайте игрока в регби на соревнование «дай пять». Вы

проиграете и пожалеете об этом.

Хлебные крошки хрустят у меня под ногами, и я в замешательстве опускаю взгляд.

«Что это такое?»

Внезапно меня осеняет. Вчера вечером всем студентам было разослано электронное

письмо, в котором говорилось, что мы можем кормить голубей хлебными крошками.

Думаю, некоторые переборщили.

Мои ноги дробят хлебные крошки в пыль, и голуби обратили на это внимание. Они

обращают на меня свои маленькие глазки-бусинки, и в следующий момент они взмывают в

воздух, хлопая крыльями, как тысяча мокрых полотенец, и целятся прямо в мое потрясающе

красивое лицо.

Я взвизгиваю, как девчонка. «Гах! Кыш! Отойдите от меня, летающие крысы!»

Как по команде, их атака усиливается. Клювы и когти впиваются в мои волосы, уши, нос.

Я вскидываю руки, чтобы отбиться от них, но они слишком быстры. Слишком решительны.

«Ну же! Я не хотел...» Острая боль пронзает мой скальп, когда один из них дергает меня за

клок волос. «- Растоптать твой дурацкий хлеб!»

Я попятился назад, отплевываясь, как пьяный. Девушка на велосипеде вильнула, чтобы

объехать меня, и чуть не съехала на тротуар.

«Извините!» кричу я, пригибаясь, когда голуби проносятся мимо. Их шелест крыльев

создает вокруг меня миниатюрный ураган, и я мельком вижу сердитые мордочки и клювы, раскрытые в беззвучном крике.

Не так я представлял себе свое утро. Все, чего я хотел, - это найти свою палку и немного

поспать перед сегодняшней игрой. А теперь я попаду в пятичасовые новости как мальчик, которого заклевали до смерти.

С последним отчаянным рывком я вырываюсь из стаи и бегу, спасая свою жизнь. Голуби

преследуют меня на протяжении нескольких ярдов, но потом решают, что я больше не их

усилий.

Я перехожу на бег, потом на ходьбу, тяжело дыша и бормоча выдуманные проклятия. Это

моя странная причуда, не спрашивайте.

Впереди маячит библиотека, стеклянные двери сверкают в лучах утреннего солнца.

Обычно я избегаю этого места как чумы - слишком много плохих воспоминаний о том, но

сегодня это моя единственная надежда.

Я прохожу через входные двери, и волна теплого воздуха ударяет мне в лицо, заставляя

все тело покалывать, когда кровь приливает к конечностям.

Я опускаю взгляд на пальцы ног, чтобы проверить, могу ли я снова пошевелить ими, и, конечно же, все десять пальцев исполняют счастливый танец.

Библиотека - самое высокое здание в кампусе. В ней пять этажей и больше пять этажей и

больше закоулков, чем в особняке, здесь легко заблудиться. Поверьте мне, я знаю. К

счастью, я парень, который усваивает уроки и знает, куда идти на этот раз.

Информационная стойка.

Она не такая шикарная, как в некоторых других местах, но свою работу выполняет. На

столе достаточно места для компьютера и, возможно, для человека, который может

расположиться на нем, пока они разговаривают с бедной душой, работающей за ним.

Сегодня эта бедная душа - парень с черными волосами и в очках. У него глубокий загар, кричащий о лете, и хмурый взгляд, напоминающий о зимнем морозе. Его внимание

погружено в книгу, и он не замечает меня, когда я подхожу к нему с бодрым шагом.

«Извините», - говорю я, возможно, слишком громко для библиотечных стандартов.

Парень не вздрагивает. Я прочищаю горло и повторяю попытку, даже добавляю

дружескую волну.

«Эй, вы не могли бы мне помочь?»

Ничего. Он словно впал в читательскую кому.

Скрестив ноги в лодыжках, я опираюсь одной рукой на стол, другую засовываю другую -

в карман и пытаюсь подсмотреть, чем он так увлечен.

Может, это один из тех парных романов с пиратом без рубашки на обложке. Я ухмыляюсь

этой мысли, но потом вспоминаю, зачем я здесь.

«Чувак!» Я постучал костяшками пальцев по деревянной поверхности. «Я вроде как

тороплюсь».

Он наконец поднимает взгляд, и я поражаюсь тому, что его глаза похожи на две темные

шоколадные крошки, тающие и теплые. Я неосознанно облизываю губы, пока мой

желудок тихонько урчит.

Судя по тому, как он продолжает смотреть на меня, я думаю, что он собирается сказать

мне отвалить, но вместо этого он откладывает книгу и вздыхает.

«Что тебе нужно?» Его голос мягкий, почти скучающий, но в нем есть и край.

«Вы не видели, как здесь бродит хоккейная клюшка? Она большая, похожа на меня, и ее

трудно не заметить».

Его глаза опускаются к моей руке, лежащей на столе, а затем снова устремляют на меня

долгий оценивающий взгляд.

Никогда раньше я не чувствовал себя так пристально. Я не знаю, что сказать или сделать.

Что-то подсказывает мне, что он убежит, если я сделаю хоть одно резкое движение.

Поэтому я не дышу. Не моргаю.

Я даже не почесываю зуд на яйцах. Спустя, казалось бы, несколько часов, без каких-либо

изменений в выражении его лица выражении лица, он наконец нарушает молчание. «Разве

я сказал: «Я могу помочь тому следующему?»

Черт. Это одно из тех мест, где нужно взять номер и ждать своей очереди? Я оглядываю

стол в поисках таблички или автомата для продажи билетов, но ничего не нахожу. «Э...

нет?»

«Именно. Так что отойдите на десять шагов и ждите... своей... очереди».

Я почесал голову, пытаясь прикинуть, что такое десять шагов для парня моего размера. Я

ношу обувь пятнадцатого размера, так что десять шагов могут вернуть меня в вестибюль.

А может, и на улицу, в зону голубиной войны.

Библиотекарь хмурится еще сильнее и возвращается к своей книге. Я начинаю скучать по

голубям. Выпрямившись, я делаю десять изящных, размером с малыша, шагов назад и

сжимаю руки за спиной.

Проходит несколько мучительно молчаливых секунд, и я начинаю раскачиваться на

качаться на пятках и свистеть. Библиотекарь перелистывает страницу, потом другую, не

утруждая себя вступать со мной в дальнейший разговор.

Мой взгляд блуждает по доске объявлений, рекламирующей учебные группы и занятия

йогой. На одном из них изображена кошка в позе «собака вниз головой», и это заставляет

меня улыбнуться. Это простые вещи, понимаете?

Внезапно мой желудок снова заурчал, но на этот раз громче. Я пропустил завтрак в

спешке, чтобы найти палку, что совершенно не в моем стиле. Я тот, который может съесть

лошадь и все равно спросить: «Что дальше?», потому что у меня бездонная яма там, где

должен быть желудок.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь сдаться и найти ближайший торговый автомат, библиотекарь с грохотом закрывает свою книгу. Звук эхом разносится по библиотеке

как выстрел, заставив нескольких студентов пригнуться в укрытии.

Он потягивается, натягивает толстовку, обнажая небольшой участок плоского живота. Его

кожа гладкая, и мне интересно, как она будет ощущаться под моими пальцами.

Я прочищаю горло. «Итак... вы знаете, как долго ждать?»

Библиотекарь пожимает плечами и поправляет очки, а затем сканирует вестибюль. Он

намеренно избегает смотреть мне в глаза.

«Зависит от времени», - говорит он.

«От чего зависит?»

«От того, сколько времени мне понадобится, чтобы помочь следующему человеку».

Неужели этот парень на самом деле? Я единственный в очереди.

«Здесь больше никого нет», - говорю я, констатируя очевидное.

Он поднимает бровь. «А разве нет?»

Я вскидываю руки вверх в знак поражения. «Да ладно, чувак! Мне есть куда идти».

Библиотекарь откидывается на спинку стула и сцепляет пальцы. A медленная, зловещая

улыбка расползается по его лицу.

«Ты один из Бесстрашной четверки». Это не вопрос, но я все равно киваю. «Это многое

объясняет».

Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, молодая женщина, одетая в

кардигане и со стопкой книг в руках подходит к стойке информации.

«Я бы хотела взглянуть на эти книги, пожалуйста».

Парень любезно улыбается женщине и сканирует ее книги в компьютерную систему.

Мои глаза сужаются, когда я смотрю на него, изучая, как изгибаются его тонкие губы и

изгибаются, а темные глаза морщатся в уголках. Это обезоруживает, особенно когда его

взгляд и его улыбка снова превращается в ухмылку.

Я должен быть в ярости. Я хочу разозлиться. Но вместо этого я чувствую странный

толчок...что-то в моем нутре, от чего у меня подгибаются пальцы на ногах.

Что, черт возьми, со мной не так? Может, я просто устал. Или голоден. Или и то, и

другое. А может, это потому, что я не дрочил со вчерашнего вечера.

Да, скорее всего, так и есть. Мое тело просто сбито с толку, и в нем накопилось

напряжение.

Женщина уходит с книгами в сумке, оставляя меня с мистером Джекилом и Хайдом.

Он берет ручку и постукивает ею по столу, все еще ухмыляясь. «Итак...» Он растягивает

слово, как будто это самый красивый слог, который он когда-либо слышал.

«На чем мы остановились?»

Я собираюсь сделать шаг вперед, но не решаюсь. «Слушай, мне действительно очень

нужно найти свою хоккейную клюшку. Тренер убьет меня, если я не возьму ее на игру».

Он снова пожимает плечами, и от этого раздражающе непринужденного движения мне

хочется потрясти его за плечи. «Не моя проблема».

«Ты можешь хотя бы проверить бюро находок?»

Он скрещивает руки на груди, откидывается на спинку стула и закрывает глаза. «Может

быть, позже. Пора вздремнуть».

Странный толчок снова ударяет меня, на этот раз сильнее, как будто мое тело восстает

против попыток моего мозга сохранять спокойствие.

Почему меня так волнует, что думает этот придурок? Он не более чем просто

раздраженный библиотекарь. На льду мне приходилось сталкиваться и с худшими, чем он.

Но эти тающие шоколадные глаза... ух.

Я провожу рукой по волосам, раздражаясь больше на себя, чем на него. ним. «Чувак, пожалуйста? Я твой должник».

При этих словах его глаза распахиваются, и он садится прямо. «Ты будешь мне должен?»

«Да. Все, что захочешь».

Он наклоняет голову в одну сторону, как любопытная птица, обдумывая мое

предложение.

«Интересно».

Я жду, затаив дыхание. Это должно сработать. Это моя последняя попытка.

«Хорошо. Я проверю бюро находок».

Меня охватывает облегчение, но оно быстро сменяется подозрением. Это было слишком

просто.

«Но...» Он поднимает палец, и по какой-то причине я завороженно смотрю на то какой он

тонкий и длинный. «Я решаю, когда и как ты отплатишь за услугу».

Это звучит опасно, как сделка с дьяволом, но какой у меня выбор? «Хорошо.

Договорились».

Он встает и жестом просит меня подождать, пока он исчезнет в кабинете неподалеку.

Мой телефон жужжит в кармане, и я достаю его, чтобы увидеть новое сообщение от

Оливера.

Есть успехи в библиотеке?

Я

Чувак сейчас ищет мою клюшку.

ОЛИВЕР

Скрестим пальцы, чувак!

Я

Глаза и пальцы на ногах тоже!

Библиотекарь возвращается, прочищает горло, чтобы привлечь мое внимание, и я достаю

свой телефон. «Извини, чувак. Я проверил бюро находок и увидел только пару

бумажников, школьный билет и наушники».

Черт. «Я ценю, что ты проверил. Если она найдется, не могли бы вы ты...»

«У меня есть идея».

Прерывает разговор другая женщина, подходящая к столу. Но эта ведет себя так, словно

она здесь хозяйка. Когда она смотрит на меня и улыбается, у меня возникает сильнейшее

желание крикнуть, «Ууу!», а затем скосить глаза и надуть губы, как Багз Банни. Но это

выставит меня полным ничтожеством, поэтому я этого не делаю.

Эта женщина, кем бы она ни была, потому что на ней нет бейджа с именем... и, если

подумать, на нем его тоже нет, — красива. У нее темно-каштановые волосы, которые

заканчиваются у плеч. Кожа молочно-белая, а губы такие же красные, что очень даже

неплохо.

«Ты ведь был здесь вчера?» - спрашивает она.

«Да! Я брал...»

«Книгу Стивена Кинга. Может, вы оставили свою палку на третьем этаже в нашей секции

ужасов?» Она пожимает плечами. «В этой части библиотеки не так много посетителей, потому что у большинства этих книг жуткие обложки». Эллиот может взять вас с собой, если вам нужна компания».

А, так его зовут Эллиот. По какой-то причине я отложил это на хранение.

Взгляд, которым Эллиот смотрит на женщину, просто злобный. Я говорю Клоун

Пеннивайз и Ганнибал Лектер - это уровень чистого зла.

Мой бедный пенис, уже сбитый с толку присутствием Эллиота и женщины, решает, что не

хочет принимать в этом никакого участия, и отступает так далеко что, клянусь, теперь он

соседствует с моей селезенкой.

Удивительно, но женщина встречает смертельный взгляд Эллиота в упор, и это похоже на

то, наблюдать за двумя стрелками в полдень, но вместо пистолетов они вооружены

библиотечными карточками и штрафами за просроченные книги.

Я переношу вес с одной ноги на другую и думаю о том, чтобы нарушить тишину. Но что

говорить в такой ситуации?

Эллиот отрывает взгляд от женщины, и на его лице мелькает смущение. Но оно исчезает

так быстро, что я не уверен, показалось ли мне это.

«Хорошо. Следуй за мной».

Он идет к лифту, и я следую за ним по пятам, как как хороший мальчик.

Глава четыре

ЭЛЛИОТ

«Кто была эта девушка?» спрашивает Жерард, когда мы заходим в лифт, и двери

закрываются, задерживая нас внутри.

«Это... была Сара. Она работает здесь».

«Я понял. Она друг?»

Я решаю не отвечать на этот вопрос. Если бы он спросил меня вчера, я бы ответил бы

«да». Но сейчас, потому что она вмешалась, когда не имела права волшебный восьмерной

шар подсказывает, что нужно переспросить позже.

«Девушка?» пискнул Жерард, когда тишина стала слишком напряженной.

Я понимаю, что никто из нас не нажимал на кнопку третьего этажа, и не обращаю на него

внимания, размышляя о том, смогу ли я дотянуться до кнопки, не столкнувшись с ним в

процессе.

Лифт маленький, а Жерард, кажется, занимает каждый сантиметр. Тепло излучаемое его

телом, и тонкий аромат его одеколона - мускусный с ледяной мятой - заставляет мою

голову кружиться.

Я не слепой. Жерард очень красивый мужчина. Я видел, как девушки фанатеют от по

нему, парни боготворят его, а учителя преклоняются перед ним, словно он второе

пришествие Иисуса.

Но это не значит, что сегодня я хочу иметь с ним что-то общее. Я уже провел время с

одним качком; мне не нужно делать это снова.

«Родственник?» спрашивает Жерард, когда я все еще не отвечаю ему.

Решив избавить его от страданий, я просто говорю: «Коллега».

Я не считаю озадаченное выражение на его лице восхитительным. Я серьезно.

«Я...»

«Я знаю, кто ты».

«Точно. А ты...»

«Эллиот. Библиотекарь».

«Верно. И как давно вы здесь работаете, Эллиот-библиотекарь?»

Похоже, Жерард хочет завязать светскую беседу. Он не знает, что это одна из вещей, которые я ненавижу, наряду с качками, которые не Джексон.

Глядя на него сквозь ресницы, я шокирован тем, что он пытается установить со мной

зрительный контакт со мной. Большинство спортсменов, которые едут со мной в лифте

проводят время, разглядывая свое отражение в блестящих металлических дверях.

«Это будет мой третий год».

«Вау». Его глаза незаметно расширяются. «Значит, ты младшекурсник?»

«Да».

«Мило. Я...»

«Я знаю».

«Точно». Он нахмуривает брови, придумывая, о чем бы еще спросить. Я молюсь. чтобы

он этого не сделал, но Бог меня не слышит. Ничего удивительного. «Какая твоя любимая

часть работы?»

«Когда тихо». В моем тоне чувствуется раздражение, и я надеюсь, что он понял намек и

замолчит.

«А разве нет?»

«Обычно да. Но в такой день, как сегодня...»

«Что сегодня?»

Мои брови зарываются в волосы, когда я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на

него. «Ты шутишь, да?»

«Нет?» Он почесывает голову указательным пальцем, и снова я не назвал это

восхитительным.

«Открытие сезона? Того, в котором ты играешь?»

«О, точно!» Его щеки становятся рубиново-красными. «Это если я найду свою чертову

клюшку».

Чёртову? Какой студент колледжа намеренно подвергает себя цензуре?

«И тут у меня возникает вопрос. Как можно потерять хоккейную клюшку? Разве эти

штуки не большие и длинные?»

Его щеки краснеют, и я не знаю, почему.

«Д-да. Хоккейные клюшки не маленькие. Но я склонен к забывчивости. Особенно если у

меня на уме другие вещи».

«А вчера вечером ты был занят... чем?»

«Честно? Я не могу вспомнить».

Лифт останавливается на третьем этаже, и звонок звенит громче, чем должен заставив

меня вздрогнуть.

«Ты в порядке?» спрашивает Жерард, явно все еще наблюдая за мной.

«Кажется, у меня начинается мигрень».

«Ой. У меня такое уже было. Это отстой».

«Расскажи мне об этом».

Двери раздвигаются, и я выхожу, глубоко вдыхая, теперь, когда я не зажат в крошечной

коробке с массивным хоккеистом.

Жерард встает рядом со мной и кладет руки на бедра. Это действие источает

мужественность, и я отвожу взгляд, пока не выставил себя дураком и не начинаю пускать

слюни.

У одних людей фетиш на ноги. У других - фетиш на мускулы. У меня, Эллиота Джером

Монтгомери, фетиш на руки. А руки Жерарда размером с мою голову. Не могу сказать, когда я впервые понял, что мне нравятся руки.

Однажды я насмотрелся видео, где один парень обхватывал другого за талию, и я

взорвался, как Везувий. Никто об этом не знает. Ни Сара. Ни Джексон. Даже мой

школьный бывший.

«Хорошо. Веди, Эллиот». Он делает жест вперед правой рукой, и мне требуется вся моя

сила воли, чтобы не схватить ее. Почувствовать ее.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем двинуться вперед.

Планировка на каждом этаже намеренно запутанная. Она создана для того, чтобы вы

потеряли себя в стопках - в прямом и переносном смысле. Учебные уголки, вырезанные в

стенах, с письменными столами и лампами, словно что-то из академической сказки. А для

тех, кому тесно, расставлены плюшевые кресла клаустрофобии.

Я веду Джерарда по извилистой дорожке к секции ужасов. Он следует за мной, его шаги

тяжелы на тонком ковре. Его присутствие нависает надо мной, не то, что дружелюбный

великан, не знающий, как взаимодействовать с деревенскими жителями.

«Здесь мы откладываем все по жанрам», - объясняю я, скорее для того, чтобы заполнить

тишину, а не потому, что считаю, что ему нужно это знать. «Художественная литература

занимает почти весь этот этаж. Нехудожественная литература - внизу, на втором».

Жерард кивает. «Круто. Я нечасто читаю художественную литературу».

Конечно, не читает. Я представляю, что его вечера заполнены ESPN и протеиновыми

коктейлями. А не романами.

Когда мы поворачиваем за угол, я оглядываюсь на него. «Что ты тогда читаешь?»

«Учебники, в основном». Он пожимает плечами. «Все, что мне нужно для занятий».

Это понятно. Впрочем, если честно, большинство студентов колледжа находятся в той же

лодке. Найти время для приятного чтения сложно, когда ты тонешь в заданиях.

Мы доходим до секции ужасов, и я сканирую полки в поисках любого признака

хоккейной клюшки. Ничего не бросается в глаза.

«Я думал, твоя коллега сказала, что она здесь», - хнычет Джерард, в голосе которого

звучит скорее озадаченным, чем обвинительным.

«Она сказала, что, возможно, здесь. Наверное, кто-то переложил ее». Я начинаю идти к

столам в дальнем конце зала.

Пока мы пробираемся через стопки, я думаю о романтике, секцию, мимо которой мы

только что прошли. Корешки этих книг для меня как старые друзья.

Джексон всегда высмеивает меня за то, что я читаю их - называет домохозяйкой, но

именно они дают мне надежду.

Надежду на то, что однажды у меня будет свой собственный пылкий роман, полный

страстными поцелуями под дождем и искренними признаниями во время прогулок по

пляжу на закате.

Мы доходим до столов, и я спрашиваю у работника, распыляющего дезинфицирующее

средство на все вокруг, не сдал ли кто-нибудь хоккейную клюшку. Она качает головой.

«Похоже, тебе не повезло», - говорю я Жерарду.

«Черт», - повторяет он. Серьезно. Кто этот парень?

Я иду к лифту, полагая, что наши дела закончены, но Джерард задерживается. «Ты так и

не сказал, увлекаешься ли ты хоккеем».

«Я смотрю достаточно, чтобы не отставать от Джексона». Я лгу, потому что ему не нужно

знать правду. «Он одержим». Я одержим.

«Джексон Монро?» Лицо Жерарда озаряется, как рождественская елка.

«Ты его знаешь?»

«Нет, не лично. Но я был на нескольких футбольных матчах. У этого чувака у него

убийственная рука».

«Это точно».

Джексон был звездой нашей команды в колледже с первого курса, а теперь, когда мы

стали юниорами, на него начали обращать внимание скауты. Он даже получает

электронные письма от команд НФЛ, выражающих заинтересованность в подписании

контракта.

Он все это преуменьшает, но я знаю, что он в восторге. Он так много работал, чтобы до

этого момента, и я всем сердцем надеюсь, что у него все получится».

«Этот парень будет на высоте», - говорит Джерард, все еще ухмыляясь.

Я киваю. «Да. Так и есть».

Между нами воцаряется неловкое молчание. Я не знаю, что еще сказать этому огромному

солнечному лучу, который, похоже, решил завести со мной светскую беседу. Я хочу

спросить его, почему он вдруг так интересуется моей жизнью, но боюсь ответа.

«Можно мне воспользоваться туалетом, прежде чем я уйду?» спрашивает Жерард, нарушая тишину.

Я пожимаю плечами. «Это публичная библиотека».

«Точно». Он идет к туалетам, кладет руку на дверь, и снова поворачивается ко мне. «Я

очень ценю твою помощь, Эллиот».

«Не стоит благодарности».

Он исчезает в туалете, а я спорю с собой, стоит ли мне вернуться в отдел распространения

или подождать, не вернется ли он и попытаться поболтать еще.

«Моя палочка!»

На долю секунды мои мысли уносятся куда-то в грязные дали. Но потом меня осеняет, и

мои глаза закатываются так сильно, что чуть не вываливаются из головы. Жерард

выбегает из туалета и размахивает своей клюшкой так, как Король Артур размахивает

Экскалибуром. Его лицо сияет, и я борюсь с улыбкой, которая грозит вырваться у меня.

«Представляешь? Я оставил ее здесь!»

«Только представь», - говорю я.

Он бежит ко мне, и я готовлюсь к тому, что последует дальше. Дай пять. Братские

объятия. Чмок в нос.

К счастью, он останавливается и улыбается мне. «Я твой должник».

«Ты мне ничего не должен». Хотя эта сделка звучит мило, я не думаю, что когда-нибудь

смогу его принять. Что мне вообще может понадобиться помощь в Гуннарсоне Великом?

«Нет, серьезно. Спасибо.» Он колеблется, потом добавляет: «Увидимся ли мы сегодня

вечером? На игре?»

«Посмотрим». Я не решаюсь сказать ему «да». Нельзя, чтобы он подумал, что мы вдруг

стали лучшими подружками, которые будут сплетничать и заплетать друг другу волосы.

Хотя с его кудряшками он был бы симпатичным мальчиком. Его улыбка на мгновение

исчезает, а затем возвращается в полную силу.

«Береги себя, Эллиот». Я смотрю, как Жерард уходит, и мой взгляд сразу же

притягивается к его заднице. Его хоккейная задница натягивает тонкий материал

спортивных шорт до предела. Когда он делает первый шаг вниз на второй этаж, его

упругие чаши дрожат, словно две огромные миски с желе, которые несет неуклюжий

официант.

Я бы отдал руку и ногу, чтобы зарыться лицом в эти массивные ягодицы, ощущать их вес

по обе стороны от моей головы и вдыхать его мускусный аромат.

Я бы поставил все свои сбережения на то, что под всеми этими выпуклыми мускулами и

бравадой, он втайне жаждет, чтобы его прижали к себе и оттрахали языком до

беспамятства.

Боже, чего бы я только не отдал, чтобы стать тем, кто познакомит его с этим

удовольствие. Я бы начал медленно, дразня его через шорты нежными поглаживаниями, пока не открою нетронутую кожу его идеальных ягодиц.

Он задрожит от моих прикосновений, когда мои пальцы проведут по расщелине его

задницы. Мурашки покрывали его плоть, когда мое дыхание обдавало его.

Не в силах больше сопротивляться, я погрузился в него лицом вперед, раздвигая сочные

ягодицы и проведя плоским языком от промежности до копчика. Он задыхался и стонал, ошеломленный чужими, но возбуждающими ощущениями.

Я повторял это снова и снова, облизывая его, словно он был моим любимым мороженым.

Когда он стал блестящим от моей слюны, я высунул язык и сосредоточился на его

пульсирующую розовую дырочку. Я обвожу тугие круги вокруг взбугрившихся мышц, уговаривая его расслабиться и впустить меня внутрь. Пройдет совсем немного времени, и

он станет достаточно свободным и податливым, чтобы я мог провести языком по

сопротивляющемуся кольцу и погрузиться в его обжигающий жар.

Я трахал его языком глубоко и грязно, держа его задницу широко раскрытой, чтобы

проникнуть в него как можно глубже. Он бы рухнул бы подо мной, руки в поисках опоры, бедра дрожат, с губ срываются прерывистые мольбы.

Я буду продолжать, пока он не зарыдает от напряжения. До тех пор, пока он больше не

смог бы этого выносить и не взорвался бы, нетронутый, прямо на библиотечном ковре.

Блять. Я поправляю джинсы, пытаясь прогнать возбуждение. Последнее, что мне нужно, -

это чтобы меня застукали со стояком посреди толпы. Особенно, если у меня стоит на

Жерарда, черт возьми, Гуннарсона.

Неважно, насколько аппетитно выглядит его задница в шортах, как бы мне ни хотелось

съесть его до слез, я не могу позволить себе этого.

Он натурал, и, что еще важнее, он качок. Такие парни, как он, не подходят для на таких, как я.

__________

«БРАТ! ТЫ ГОВОРИЛ С ЖЕРАРДОМ ГУННАРСОНОМ?» ДЖЕКСОН ОСТАЕТСЯ

шокировано смотрит на меня с жима лежа.

Я перевожу взгляд на него и захлебываюсь слюной, когда понимаю, какой вес он

поднимает. «Черт, Джексон. Разве Арнольд Шварценеггер мог поднять столько?»

Джексон щелкает пальцами перед моим лицом, чтобы вернуть мое внимание к нему.

«Эллиот. Жерард. Ты говорил с ним?»

«Да, Джексон». Я закатываю глаза, что, похоже, я делаю сегодня очень часто. «И нет, мы

не говорили о тебе... подожди. Вообще-то, говорили».

«Что?!» визжит Джексон, вскакивая на ноги и вызывая любопытные взгляды других

спортивных крыс, которые представляют собой особую породу студентов.

Они носят майки с короткими рукавами и компрессионные шорты, а их кожа вечно

блестит от пота. Вены выступают, как переполненные водяные шары, а их шеи почти

исчезли в складках. Они общаются на ворчании и иногда на братанском языке, которым

Джексон стал свободно изъясняется.

Я же, напротив, здесь совершенно не в своей тарелке. Мой жилистый каркас и похожие на

птичьи конечности делают меня похожим на фигурку, которую кто-то впихнули в картину

эпохи Возрождения. Я одет в свой обычную тренировочную толстовку БГУ и спортивные

штаны, которые не скрывают отсутствие мышц.

Джексону лучше не просить меня заниматься с ним. В тот раз, когда я не смог поднять

больше пятифунтовой гантели без того, чтобы мои руки не стали бы как мокрая лапша.

Вместо этого я обычно просто смотрю, как он тренируется, и читаю книгу, которая

попалась мне под руку.

Сегодня это «Портрет Дориана Грея». Я на полпути к главе, где Дориан начинает свое

падение по спирали, когда Джексон прерывает меня своим визгом.

«Успокойся, - шиплю я, запихивая книгу в сумку. «Все, что он сказал, что был на

нескольких твоих играх и знает, что у тебя убийственная рука».

Глаза Джексона стекленеют, как будто он пересматривает каждый момент, проведенный

на футбольном поле, ища точные моменты, когда Жерард мог быть там. «Он говорил о

моей руке-убийце?»

«Да. Поздравляю. Ты знаменит».

Джексон опустился обратно на скамейку с глупой ухмылкой на лице. «Подожди. Почему

Жерард вообще с тобой разговаривал?»

Я не обращаю внимания на то, что это звучит так, будто Жерард ни за что на свете не стал

бы разговаривать со мной без причины, потому что это не может быть далеко от правды.

«Он потерял свою хоккейную клюшку и пришел в библиотеку, чтобы найти ее».

«И ты помог ему найти ее», - заявляет Джексон, как будто это неоспоримый факт

природы, как гравитация или анаболическое окно.

«Мне нечем было заняться». «Конечно». Джексон начинает нагружать штангу

пластинами, гораздо большими, чем человек может поднять без механической помощи.

«Мы все еще на сегодняшнюю игру, верно?»

Я колеблюсь. «Может быть».

«Эллиот». Джексон бросает на меня строгий взгляд. Комически серьезный, учитывая, что

он исходит от человека, который обычно излучает веселье. «Ты сказал, что будешь. Я

знаю, что тебе нравится наблюдать за их игрой, даже если ты никогда не признаешься в

этом».

Он, конечно, прав. Смотреть хоккей - одна из немногих уступок, которые я сделал

культуре качков. Но Джексон не знает, что я люблю смотреть его, потому что есть что-то

эротическое в скорости и жестокости в этом виде спорта.

Видеть, как мускулистых парней из колледжа впечатывают в борта, снимают с них шлемы

после игры и кровь и пот стекают по их лицам.

Иногда, когда я остаюсь один ночью, я представляю себя в гуще событий. Не в качестве

игрока - потому что кого мы обманываем? Я бы продержался всего две секунды на льду, в

качестве какого-то извращенного спортивного тренера.

Я бы держал свою маленькую аптечку, наполненную марлей и антисептиком, прикладывая ее к разбитым губам и опухшим глазам. Мои руки задерживались дольше, чем нужно, чувствуя, как жар от их усилий излучается через кожу.

В моих фантазиях они благодарны мне за внимание, но этого недостаточно, чтобы

исцелиться. Им нужен выход их сдерживаемой агрессии, и я готов помочь.

Один за другим они по очереди издевались надо мной в раздевалке - швыряли меня о

шкафчики, наносили удары, от которых у меня дрожали кости. Каждый вечер я

возвращался домой с новым созвездием синяков, каждый из которых сувенир от разных

игроков.

Я знаю, что это извращение, но боль заставляла меня чувствовать себя живым.

Но теперь, когда я встретил одного из «Бесстрашной четверки», все изменилось.

«Земля - Эллиоту». Джексон машет рукой перед моим лицом. «Ты совсем отключился. Ты

думала о Жерарде?»

«Нет», - вру я. «Я думал о том, успею ли я закончить домашнее задание по статистике до

игры».

Джексон пожимает плечами. «Ты же ботаник. Ты сделаешь его за десять минут».

И снова он прав. Большинство моих курсовых работ сейчас до смешного просты, что

оставляет мне избыток свободного времени, которое я обычно трачу на чтение или

размышления - или, как сегодня, на фантазии о заднице Жерарда Гуннарсона.

«Знаешь что? Отлично». Я щипаю себя за переносицу, чтобы не допустить второю

мигрень за день. «Я пойду на игру».

«Да!» Джексон поднимает кулак в воздух. «Будет здорово увидеть Жерарда в действии

после того, как вы сблизились».

«Мы не сблизились».

«Как скажешь». Джексон приступает к следующему подходу, хрюкая при каждом

повторении.

«Может, ты попросишь его об одолжении», - говорит он между подходами.

«О каком одолжении?»

«Например... дать мне автограф или что-то в этом роде».

Я фыркнул. «Ты ведь понимаешь, что ты такая же важная персона, как и он? Может, даже

больше, учитывая, что футбол в колледже показывают по национальному телевидению

чаще, чем хоккей».

Джексон заканчивает свой сет и садится, чтобы вытереть пот со лба полотенцем. «Да, но

он был моим кумиром с первого курса. Было бы странно, если бы я просто подошел к

нему и стал фанатеть на всю катушку».

«Значит, вместо этого ты хочешь, чтобы я фанател от тебя? Вполне логично».

Джексон одаривает меня своей однобокой ухмылкой. «Ты лучший, Эллиот».

«Я ни на что не соглашался».

«Но ты согласишься». Он встает и вытягивает руки, его торс удлиняется, как резинка. «Я

собираюсь пойти в душ. Ты идешь?»

Я бросаю взгляд на свою сумку, из которой соблазнительно высовывается Дориан Грей.

Я не поднял ни одного веса, поэтому не вспотел. Тем не менее, я собираюсь сегодня

вечером на матч и хочу пахнуть как можно лучше.

«Хорошо. Но лучше не показывай мне свой член».

«Эй!» Джексон нахмурился, положив руки на бедра. «Я не показывал тебе свой член. Я

поскользнулся на мокром полу, полотенце упало, и мой член случайно выскочил».

«Все, что помогает тебе спать по ночам, «братан».

Я хватаю свою сумку и бегу в душ, гогоча как гиена, когда Джексон бежит за мной, после

того как говорю ему, что видел и побольше.

ПОСТ В БЛОГЕ ЛЕДЯНОЙ КОРОЛЕВЫ#1

Задница Жерарда Гуннарсона: Наглый пост благодарности

Привет, зайцы с шайбой! С вами Ледяная Королева, ваша главная помощница в поисках

самых крутых вещей о «Барракудах».

Надеюсь, вы все насладились своими летними каникулами, освежились и готовы к работе.

Ведь это новый семестр, новый сезон, и в этом году все изменится!

Если вы помните, в конце прошлого семестра я решила посвятить свое время этому

сезону, чтобы рассказать вам все подробности о человеке, мифе, легенде -Жерарде

Гуннарсоне. Потому что, имея за плечами несколько «Замороженных четверок». Жерард

быстро стал «тем самым мальчиком» в кампусе. А кем бы я была если бы игнорировал

такой горячий товар?

А теперь, для тех из вас, кто в комментариях говорил, что это изменит блог в худшую

сторону, не волнуйтесь. Вы по-прежнему будете получать множество сплетен, как о

Жерарде, так и о других! Но на этот раз мне понадобится ваша помощь.

Третий год обучения в колледже означает, что курсовая работа будет намного сложнее и

отнимать больше времени. Поэтому я создала новый раздел в этом блоге, куда вы можете

присылать мне советы, фотографии - все, что угодно! Будь то доброжелательная встреча в

раздевалке с тренером по хоккею или бурная ночь в городе - неважно. Вы присылаете, я

читаю.

С учетом сказанного, давайте начнем это шоу!

К этому моменту вы уже хорошо рассмотрели название этого поста. Вы, вероятно

думаете, что я говорю о заднице Жерарда не на вашей карте бинго. Я уверена, что это не

так. Но я был бы дурой, если бы не посвятила свой первый пост самой важной

особенности Жерарда.

Да, у него кристально-голубые глаза и убийственная улыбка, от которой тают трусики и

боксеры, но я всегда была любительницей попок, а у Жерарда Гуннарсона есть попка, которая заслуживает своего времени под солнцем. Никому не нужна пастообразная белая

задница, верно?

Мы все видели Жерарда в действии - это сила, с которой нужно считаться. Но знаете ли

вы, что его идеально округлые формы представляют собой идеальное сочетание

упругости? Я не удивлюсь, если эти ягодицы могут выполнять функцию подушки

безопасности, если Джерард когда-нибудь упадет спиной вперед на неумолимый лед.

А поскольку я обожаю моду, мы не можем забыть обсудить, гардероб Жерарда, когда он

демонстрирует его ценное качество.

1. Джинсы.

Они не просто обнимают его задницу - они ей поклоняются. Джинсы на Жерарде -

задерживают движение в кампусе, создавая аварийные ситуации и близкие к ним, куда бы

он ни пошел. Я знаю это, потому что мне довелось присутствовать в первом ряду на

уроке, который я делила с Жерардом в прошлом году.

На нем были самые узкие джинсы, известные человечеству, - я имею в виду вакуумные, нарисованные, ничего не оставляющие для воображения джинсы, и я пыталась

сосредоточиться на лекции. Но потом Жерард пошел и уронил свой карандаш.

Когда он наклонился, чтобы поднять его, клянусь, время остановилось. Ткань натянулась

до предела, швы вопили в знак протеста, мужественно борясь за сохранить целостность

структуры. В классе воцарилась тишина - так мне показалось, все (ну, может быть, только

я) затаили дыхание, гадая, наступит ли этот день, когда джинсы Жерарда наконец-то

подойдут ему по размеру.

Дюйм за дюймом джинсовая ткань вытягивалась наружу из расщелины задницы Жерарда, напрягаясь... напрягаясь... пока, наконец, его пальцы сомкнулись вокруг карандаша, и он

выпрямился. Джинсы остались целы, но навсегда изменились от пережитого. Как и я.

Можете поверить, что я не только никогда не прогуливала этот урок, но и всегда садилась

на одно и то же место прямо за Жерардом - на случай, если молния решит ударить

дважды. Потому что в этом мире мало вещей, которые вызывают больший трепет, чем

наблюдать, как джинсы Жерарда Гуннарсона с трудом сдерживают великолепие его

хоккейной задницы.

2. Тренировочные штаны

Чемпионы по комфорту в повседневной жизни. Если вы когда-нибудь увидите Жерарда в

серых хлопковых штагах, сделайте себе одолжение и понаблюдайте, как мягкая ткань

облегает булочки Жерарда.

Но настоящее волшебство происходит, когда он двигается в этих трениках. С каждым

шагом ткань поднимается... и поднимается... и поднимается, пока не упирается так

глубоко в щели Жерарда, что практически разделяют его ягодицы, как Моисей разделил

Красное море.

И что самое удивительное? Джерард совершенно не замечает, как его задница в трениках

действует на окружающих. Он идет по своим делам, целеустремленно шагает по кампусу, а позади него клинообразные булочки устраивают шоу, которое заставило бы

Чиппендейлс плакать от зависти.

3. Шорты

Я знаю, что до этого еще далеко, но теплая погода - это божий дар для нас зайчиков.

Когда это время года снова наступит, посмотрите, как и без того скандально короткие

шорты Жерарда и без того возмутительно короткие шорты обтягивают его бедра, похожие

на стволы деревьев, и обнажают едва заметный намек на незагоревшую попку.

Это прекрасное зрелище, особенно когда Жерард наклоняется, чтобы завязать шнурки или

поднять упавший учебник. Потому что бам! Привет, булки!

Не стесняйтесь оставлять в комментариях свои мысли о заднице Жерарда, фотографиях, которые вы тайком сделали из всего барахла в его багажнике, и ваши предположения о

том, кто первым увидит, что под ней находится. Я буду рада, если мы все объединимся и

разделим нашу любовь к пухлой попке Жерарда.

До следующего раза.

Ледяная королева на коньках!

Глава пять

ЖЕРАРД

Вот, собственно, и все. Я знаю, когда кто-то меня рассматривает. Волоски на затылке

встают дыбом, а тело гудит от восторга.

Когда я отошел от Эллиота в библиотеке, все признаки были налицо. Он смотрел на мою

задницу так же, как я смотрю на жареного цыпленка в супермаркете.

Я не виню чувака. Моя задница, без сомнения, самая лучшая и самая большая во всем

кампусе. У Оливера, наверное, вторая по величине и качеству, но только не говорите ему, что я так сказал. Он заставит меня чистить туалеты до конца семестра.

Нечасто случается, что на мою задницу пялятся, но когда это происходит, я всегда

заставляет меня хихикать. Я и сам пялился на задницы, так что понимаю, что это

привлекает. И если бы это был любой другой день, я бы не задумывался.

Но по какой-то причине, как только я выхожу из библиотеки, я понимаю что-то не так.

Глаза устремляются на меня со всех сторон. Люди, разговаривающие по своим телефонам, останавливаются и говорят тому, кто на другом конце, что им придется перезвонить.

Студенты, переписывающиеся по смс, нависают большими пальцами над экранами своих

пальцы зависают над экранами телефонов, дергаясь рефлекторно.

Я изо всех сил стараюсь не смотреть никому в глаза, потому что это не обычное «Давайте

поглазеем на Джерарда, потому что он мини-знаменитость в кампусе». Они не хотят, чтобы я признал их или остановился для селфи. Они хотят, чтобы я продолжал идти, чтобы они могли продолжать глазеть.

Послал ли Эллиот призыв пялиться на мою задницу? Это сделал кто-то другой, а Эллиот

просто выполнял приказ?

Я спешу мимо огромного фонтана с водой у административного здания, где толпа

девушек нежится на солнце. Когда они видят меня, их соски затвердевают, превращаясь в

тугие узелочки под футболками. Я улавливаю, как несколько из них шепчутся и

хихикают, их глаза задерживаются на моем затылке, когда я прохожу мимо.

Должно быть, прохладный ветерок, дующий от фонтана, заставил их соски затвердеть, говорю я себе. Ведь сегодня прохладный день. Но маленький, настойчивый голосок в

глубине моего сознания говорит об обратном. Может быть, вид меня и моей великолепной

хоккейной задницы - вот что заставило их тела отреагировать таким образом.

Как правило, от такой мысли у меня сразу возбуждается член. Знать, что я могу возбудить

группу горячих студенток, даже не пытаясь? Поговорим о повышении самооценки. Но

сейчас, даже когда все эти взгляды устремлены на меня, мой член остается таким же

вялым и незаинтересованным, как переваренная лапша.

Я ускоряю шаг, пробираясь между глазеющими студентами и преподавателями. Задняя

часть моей шеи колючая от осознания, как будто тысяча крошечных пальцев, поглаживающих мою кожу. Я знаю, что все они пялятся на мою задницу, но не могу

понять почему.

Я что, сел на что-то в библиотеке? Я порвал шорты, когда нагнулся чтобы поднять

хоккейную клюшку с пола в ванной? Это напомнило мне... Мне нужно принять душ

«Силквуд», когда я вернусь в Хоккейный дом.

Пока я спешу к Хоккейному дому, пытаясь укрыться от неустанных взглядов, до моего

слуха доносятся обрывки тихих разговоров.

«...последний пост Ледяной Королевы...»

«...все о заднице Гуннарсона...»

«...не могу поверить, какая она большая...»

Ледяная Королева? Пост о моей заднице? Что, черт возьми, происходит?

Мои щеки пылают от смущения и растерянности, когда я набираю темп и практически

бегу по площади. Мне нужны ответы, и нужны немедленно.

Но сначала мне нужно найти зеркало и осмотреть свою, очевидно, заслуживающую

внимания задницу. Если она вызывает такой такой ажиотаж, то она должна быть еще

более впечатляющей, чем я думал.

Я осматриваю окрестности, и тут мое внимание привлекает The Brew. В этот час там

должно быть довольно пустынно, так как большинство студентов - ну, тех, кто не

слюнявят мой зад - находятся на занятиях.

Распахнув дверь, я проскальзываю внутрь. Аромат кофейных зерен и теплых специй

обволакивает меня теплыми объятиями. Я не успеваю оценить его по достоинству, потому

что место не такое уж и мертвое, как я надеялся.

Зрелище, которое встречает меня, - это что-то прямо из мультфильма. Каждый человек в

«Пивоварне» застыл на месте. Кексы подвешены на полпути ко рту, кружки

приостановились у губ, все глаза устремлены на меня со смесью любопытства, веселья и

чего-то еще, что я не могу определить.

Я вежливо улыбаюсь им - так, как вы бы улыбнулись пожилой соседке, которая только

что рассказала вам, что занялась танцами на шесте, и направляюсь к туалетам в задней

части зала.

Этот день становится все более странным, и я не уверена, как я к этому отношусь. Такое

внимание к моей заднице просто смешно. Неужели я проснулась в какой-то

альтернативной вселенной, где ягодицы заменили лица в качестве основного фокуса

человеческого общения?

Я подхожу к зеркалу над раковиной, поворачиваюсь и вытягиваю шею, чтобы взглянуть

на свое отражение. Моя попа выглядит так же, как и всегда: большая, круглая и

мускулистая. Обтягивающие спортивные шорты, в которые я одет, не оставляют места для

воображения, но в них нет ничего непристойного.

Ни пятен, ни разрывов, ни следов туалетной бумаги за спиной.

Я направляюсь в кабинку, чтобы уединиться, достаю телефон и открываю свои аккаунты в

социальных сетях. Может, там есть какая-то зацепка.

Выскакивает уведомление - десять новых запросов на добавление в друзья. Все девушки, из БГУ. Это типично для меня. Я прокручиваю свою ленту и нахожу то, что искал. Одна

из девушек из фонтана поставила статус несколько минут назад: Только что увидел задницу Жерарда Гуннарсона ИРЛ! Еще более эпичная, чем на

фотографии! #HockeyButt #GunnarsonGlutes

Фотографии? Какие фотографии?

Нежный голос раздается из кабинки рядом с моей, когда я ударяюсь головой о дверь

кабинки. «Эй, ты там в порядке?»

Я замираю. Вот черт. Как я не проверил, что я один? Какой-то парень наверняка слышал, как я стонал, словно сумасшедший. Отлично, просто замечательно.

Я раздумываю, стоит ли отвечать. Может, если я буду хранить полное молчание, он

подумает, что ему показалось, и оставит меня в покое. Но мне отчаянно нужны ответы, и

если этот парень не живет под камнем, он может знать что, черт возьми, происходит.

Полагаю, сейчас мне нечего терять.

«Ну, не совсем». Мой голос слегка отдается эхом, и я говорю мягче. «Это прозвучит

странно, но ты не заметил ничего... необычного в кампусе сегодня?»

Наступает пауза, и на секунду мне кажется, что парень ушел, не заметив меня. Но потом

он снова заговорил, и в его тоне появилось понимание. «Подожди минутку. Ты ведь

Жерард, не так ли? Хоккеист?»

Я удивленно моргаю. «Да, это я. Мы знакомы?»

«Нет, но я знаю о тебе. Все знают после той записи в блоге».

«Заметка в блоге? Какой записи в блоге?» Мои брови сошлись в замешательстве.

«Ты его не видел? Тот, который написала Ледяная Королева? Это все, о чем сегодня

утром в кампусе только об этом и говорят».

«Я понятия не имею, о чем ты говоришь, чувак. Можешь меня просветить?»

«Конечно». Парень прочистил горло. «Ледяная королева - это анонимная студентка, которая пишет блог сплетен о хоккейной команде БГУ, и сегодня она опубликовала

длинную, подробную запись о твоей...»

«Заднице?»

«Да».

Мое лицо пылает от смущения. «Ледяная королева написала в блоге о моей попе?

Почему?!»

«Не знаю. Она все время рассказывала, как она выглядит в трениках и джинсах. Она даже

приложила несколько фотографий».

«Что она?! Вот почему все пялятся?»

«О тебе говорит весь БГУ, чувак. Ледяная Королева объявила твою задницу лучшей в

кампусе. Это высокая похвала от нее».

Я ударился головой о дверь кабинки, внезапно обессилев. «Этого не может быть. У меня

сегодня игра! Как я могу сосредоточиться на ней, когда все сосредоточены на... этом?»

«Без понятия. Но посмотри на это с другой стороны - всегда может быть хуже».

«Как? Как может быть хуже?»

Я не ожидал, что парень ответит на мой риторический вопрос. Он ведь не Бог. У него нет

ответов на все жизненных проблем, особенно тех, что касаются моей задницы. Но к моему

удивлению, он отвечает после небольшой паузы.

«Вместо этого ты мог бы быть известен тем, что у тебя маленький член».

Я фыркнул. Он не ошибается. По большому счету, я полагаю, быть известным благодаря

своему обширному заду лучше, чем быть известным благодаря детской морковкой между

ног.

Наступившее молчание наполнено неловким напряжением, и я понимаю, что он, вероятно, думает, что мое отсутствие реакции объясняется тем, что он попал точно в цель.

«Уверяю вас, это не так. Хоккейные боги благословили меня в обоих отделах».

«Приятно слышать», - отвечает он с улыбкой в голосе. «Не то, чтобы я интересно или что-то в этом роде».

«Конечно, нет». Я ухмыляюсь. «Я благодарен тебе за то, что ты ввел меня в курс дела

насчет Ледяной Королевы. Теперь я чувствую себя чуть менее сумасшедшим».

«Без проблем. И постарайся, чтобы это не слишком тебя волновало. Люди скоро найдут, о

чем посплетничать».

«Надеюсь, что так. Но, зная мою удачу, Ледяная Королева, вероятно, уже печатает

продолжение, пока мы говорим. «101 вещь, которую я хотела бы сделать с славными

ягодицами Жерарда Гуннарсона» или еще какую-нибудь чушь».

Парень смеется. «Если она это сделает, ты всегда сможешь найти меня, чтобы это

повторить».

«Правда. Еще раз спасибо...» Черт. Я не знаю его имени.

«Мэтт», - говорит он. «Я Мэтт».

«Спасибо, Мэтт. Я твой должник».

Я отталкиваюсь от двери кабинки и отпираю ее, чувствуя себя легче, чем когда я впервые

ворвался сюда. Разговор с Мэттом, даже через кабинку туалета, помог немного ослабить

тревогу, бурлящую в моем нутре.

Я выхожу из кабинки и подхожу к раковине, чтобы плеснуть немного прохладной воды на

свое разгоряченное лицо. Я вытираю кожу насухо грубым бумажным полотенцем, и как

раз в тот момент, когда я собираюсь как раз собирался уходить, Мэтт окликнул меня. «Эй, Жерард? Я думаю, лучший способ чтобы это прошло, - принять это».

«Принять? Ты имеешь в виду... выставить напоказ мою задницу?»

Мэтт хихикает. «Не обязательно выставлять ее напоказ, но и не прятать. Владей ею, понимаешь? Покажи всем, что их взгляды и хихиканье тебя не пугают».

Я обдумываю его слова. Он прав. Убегать и прятаться - это только подливать масла в

огонь сплетен. Но принять это? Легче сказать, чем сделать.

«Как именно я должен понимать свой зад?»

Я замечаю, как ноги Мэтта двигаются под перегородкой кабинки, пока он

перестраивается. положение на унитазе. «Я слежу за тобой в социальных сетях. Ты всегда

выкладываешь фотографии своих ног, и твои поклонники сходят по ним с ума».

Я медленно киваю, понимая, к чему он клонит. «Ты думаешь, мне нужно выложить

фотографию своей задницы?»

«Да, и приписать к ней что-нибудь в знак признания записи в блоге Ледяной Королевы.

запись в блоге Ледяной Королевы. Покажи всем, что ты не против этого поста. Что ты

участвуешь шутке».

«Мэтт, ты гений! Что бы я без тебя делал?»

«Эй, все, что я делаю, - это помогаю однокурснику».

«Серьезно, Мэтт, я бы сделал тебе «дай пять» прямо сейчас, если бы ты не...ну, знаешь, не

сваливал».

Смех Мэтта отражается от плитки в ванной. «Знаешь что, в следующий раз. когда я увижу

тебя в кампусе, я сделаю тебе «дай пять». Звучит хорошо?»

«Ты заключил сделку, чувак». На моем лице появляется улыбка. «Спасибо еще раз за

совет».

«Без проблем, Жерард. Удачи с почтой. И на сегодняшней игре. Я буду болеть за тебя».

«Ценю это. Увидимся позже, Мэтт». Помахав напоследок рукой, которую он не видит, я

выхожу из ванной, чувствуя себя гораздо спокойнее, чем когда входил в нее.

___________

ПРОГУЛКА ОБРАТНО В ХОККЕЙНЫЙ ДОМ ПРОХОДИТ В МОЗГОВОМ ШТУРМЕ

идеи для надписи к посту. К тому времени, как я поднимаюсь по ступенькам, у меня уже

есть довольно неплохой вариант.

Гостиная пуста, и это радует. Последнее, что мне сейчас нужно чтобы меня завалили

вопросами товарищи по команде о том, почему я вдруг стал самым обсуждаемым парнем

в кампусе. Я уверен, что все они уже видели запись в блоге.

Взлетев по лестнице, я направляюсь в свою комнату и закрываю за собой дверь. Я кладу

клюшку в шкаф вместе с остальными вещами, радуясь, что эта загадка решена. Теперь

наступает самое сложное: сфотографировать свою задницу.

Я встаю перед зеркалом в полный рост, висящим на задней стенке двери моего шкафа.

Потребуется несколько попыток покрутиться туда-сюда, но в конце концов я делаю

несколько снимков, на которых моя попа предстает во всем своем округлом

совершенство.

Я смотрю на лучшую фотографию из всей подборки, мой большой палец завис над

кнопкой «Опубликовать». Неужели я действительно собираюсь выложить фотографию

своей попы в интернет, чтобы весь мир увидел?

Прежде чем я успеваю усомниться в себе, я набираю идеальную подпись:

Слышал, вы все говорили о моей попке. Так вот она во всей своей красе! Поклон Ледяной

Королеве за то, что она ценит то, что дал мне Господь. #HockeyButtsMatter

#BlessedByTheHockeyGods #IveGotBackAndImNotAfraidToShowIt Я вчитываюсь в слова, и по моему лицу расползается ухмылка. Это дерзко (каламбур), игриво и вполне в моем стиле. Я нажимаю кнопку «Опубликовать» и смотрю, как

фотография и надпись появляются в моей ленте.

Отложив телефон в сторону, я поворачиваюсь к зеркалу, стягиваю шорты и боксеры до

щиколоток и критически оцениваю свою заднюю часть. Я никогда раньше не уделял

время ее изучению. Конечно, я видел ее мельком, когда одевался, и невинно щупал ее, принимая душ, но я никогда не обращал на это внимания.

Он большой, этого нельзя отрицать. Каждая ягодица круглая и твердая, гордо торчит. Я

неуверенно сжимаю одну из них, поражаясь тому, как она заполняет мою ладонь. Плоть

под моими пальцами упругая и в то же время мускулистая.

Я понимаю, почему Ледяная королева и все остальные в кампусе одержимы на ней. Это

чертовски хорошая попка. Пышная, пухлая, практически умоляющая о том, чтобы ее

сжимать, шлепать и поклоняться.

Пока я продолжаю разглядывать свою задницу в зеркале, как самовлюбленный чудак, из

двери доносится хихиканье из дверного проема и пугает меня. Я оборачиваюсь и вижу

Оливера, прислонившегося к приоткрытой двери с забавной ухмылкой.

Он без рубашки, в низко натянутых трениках и с оборчатым белым фартук, повязанный

вокруг талии. Надпись «Поцелуй повара» на передней части заляпана, похоже, мукой.

«Любуешься товаром?»

Жар заливает мои щеки в миллионный раз за сегодня, когда я пытаюсь натягиваю шорты.

При этом я чуть не спотыкаюсь о собственные ноги.

«Олли! Я не слышал, как ты вошел».

Оливер заходит в комнату и скрещивает руки на груди. Фартук с рюшами делает его вид

нелепым, но каким-то образом ему это удается.

«Очевидно. Ты был слишком занят тем, что разглядывал свою задницу».

Я потираю затылок, кожа становится горячей от смущения. «Я... пытался понять, из-за

чего вся эта суета, понимаешь? Из-за записи в блоге Ледяной королевы и все такое».

«Ах, да. Пресловутый пост в блоге. Я его видел. И команда тоже».

Я застонал и плюхнулся лицом вперед на кровать, зарывшись лицом в подушку.

«Фан-фрэкинг-тастик. Я никогда не услышу конец этого, не так ли?»

Матрас прогибается, когда Оливер садится рядом со мной. Он похлопывает меня по спине

с сочувствием. «По крайней мере, они будут говорить о твоей заднице, а не о твоем члене, для разнообразия».

Я поднимаю голову, чтобы бросить на него полусерьезный взгляд. «Ну и ну, спасибо за

ободряющую речь, капитан».

Он хихикает. «В любое время, Джи. Но если серьезно, постарайся не позволять этому

задевать тебя слишком сильно. Да, парни будут тебя драть, но они перейдут к

следующему достаточно скоро».

Я вздыхаю и переворачиваюсь на бок, лицом к Оливеру. Уставившись в стену, я

удивляюсь, как мой день дошел до такого состояния. «Я знаю. Просто это...странно, понимаешь? Когда все вдруг пускают слюни на мою задницу».

«Разве можно их винить? Это хорошая попа». Оливер игриво по попе, заставив меня

вскрикнуть от удивления.

«Чувак!» Я потираю обиженную щеку. «Руки прочь от товара».

Оливер поднимает руки вверх в знак капитуляции и ухмыляется. «Извини, извини. Не

смог удержаться. Но если серьезно, Джи, тебе нечего стыдиться. И что с того, что люди

ценят твою задницу? Владей ею».

«Мэтт тоже так сказал», - бормочу я, скорее для себя, чем для Оливера.

Брови Оливера нахмуриваются в замешательстве. «Кто такой Мэтт?»

Я пренебрежительно машу рукой. «Какой-то парень, которого я встретил в туалете в The Brew». Он услышал, как я психую, и дал мне несколько советов».

«Совет, да? Что за совет?» Оливер вздергивает брови многозначительно.

Я закатываю глаза и приподнимаюсь, чтобы ударить его по руке. «Не такого рода совет, извращенец. Он сказал, что я должен принимать внимание, а не прятаться от него».

«Мэтт кажется умным парнем».

«Да», - говорю я с улыбкой. «Это не все, что он предложил. Он также сказал, что я должен

выложить фотографию. Своей задницы. В социальных сетях».

Глаза Оливера комично расширяются, прежде чем он разражается смехом. «Подожди, подожди. Давай-ка я проясню ситуацию. Какой-то случайный чувак, с которым ты

познакомился в туалете, сказал тебе выложить фотографию своей задницы в сеть, и ты это

сделал?»

Я пригнул голову, внезапно почувствовав себя глупо из-за того, что послушал совета

незнакомца. «Ну, когда ты так говоришь, это звучит нелепо. Но я не знаю, Олли. В то

время это имело смысл. Если все уже говорят о моей заднице, я могу дать людям то, что

они хотят, верно?»

Оливер покачал головой, продолжая хихикать. «Не могу поверить, Джи. У тебя серьезные

яйца, друг мой». Он достает мой телефон, который лежит на кровати между нами. «Дай

мне посмотреть на этот шедевр».

Он быстро разблокирует его, зная мой пароль наизусть после многих лет дружбы. Я

нервно наблюдаю, как он переходит к моему профилю в социальных сетях и находит этот

пост.

«Ни хрена себе, Жерард!» Его глаза чуть не выскочили из головы, когда он уставился на

экран. «Это... вау. Я имею в виду, я видел твою задницу много раз, но черт. Ты точно

знаешь, как работать с углами, да?»

Я выхватываю у него телефон, и все мое лицо становится пунцовым.

«Заткнись». Я отбрасываю устройство в сторону. «Не то, чтобы у меня была привычка

делать селфи».

«Мог бы меня обмануть. Это фото практически профессионального качества освещение, поза, как твои шорты прижимаются к ягодицам? Я впечатлен, Джи. Правда».

Я зарываю лицо в руки и мечтаю, чтобы матрас проглотил меня целиком. «Не могу

поверить, что я это разместил. О чем я думал?»

«Ты думал о том, что у тебя потрясающая задница, и самое время мир узнал об этом», -

говорит Оливер без обиняков. Он отводит мои руки от моего лица и заставляет

посмотреть на него. «Серьезно, Жерард. Я знаю, что вся эта история с Ледяной Королевой

- это не то, что тебе сейчас нужно, но тебе нечего стесняться. У тебя отличная задница, и

люди хотят оценить. Это не меняет тебя как человека или игрока».

Я ищу в глазах Оливера хоть намек на насмешку или осуждение, но все, что я вижу

искренность, нотки гордости и, возможно, похоти. Этот чувак такой же странный, как

трехдолларовая купюра доллара, а моя задница размером с Эверест. Не могу сказать, что

виню его за то, что он немного возбужден.

Но он прав. Я не могу позволить этой ситуации с «Ледяной королевой» овладеть мной. Ну

и что, если весь кампус вдруг одержим моей задницей? Это не определяет меня как

человека или спортсмена.

Я все тот же Жерард Гуннарсон - хоккеист колледжа и просто хороший парень. Просто у

меня есть немного лишнего барахла в багажнике. «Спасибо, Олли. Ты всегда знаешь, что

сказать, чтобы отговорить меня от с карниза».

Оливер хлопает меня по плечу. «Для чего нужны лучшие друзья? Кроме того, кто-то

должен удерживать твою большую голову от взрыва».

Он встает и поправляет фартук, который задрался, открывая взгляду его подтянутый

пресс. «Кстати, о больших головах, мне лучше спуститься на кухню, пока Дрю развел

огонь. Нам нужно накормить голодную хоккейную команду».

«С каких это пор Дрю готовит?»

«Я наказываю его за ту выходку, которую он устроил Натану на прошлой неделе».

Я хихикаю при воспоминании о том, как Дрю заменил протеиновый коктейль Натана

Пейсли на коктейль собственного приготовления, дополненный щедрой слабительным.

Бедняге пришлось бежать со льда в середине тренировки, чтобы не наделать в штаны на

глазах у всей команды. Классический Дрю.

«Удачи с этим».

Он останавливается у двери и оглядывается на меня, выражение его лица становится

серьезным. «Но, если серьезно, Джи, ты в порядке?»

Я киваю и показываю ему большой палец вверх. «Я в порядке, Кэп. Еще раз спасибо за

ободряющую беседу».

«В любое время, приятель. В любое время». Улыбнувшись напоследок, Оливер исчезает в

коридор, снова оставляя меня наедине со своими мыслями.

Я падаю обратно на кровать и смотрю в потолок, прокручивая в голове утренние события

от моей пропавшей хоккейной клюшки до пристальных взглядов и перешептываний на

площадке. От моей импровизированной исповеди в ванной с Мэттом до неожиданных, но

очень нужных слов мудрости Оливера.

Боже, день уже прошел, а еще не наступил полдень. В порыве вдохновения я понимаю, что есть еще один человек, которого я должен поблагодарить за всю эту шумиху, связанную с задницей, - саму Ледяную Королеву.