очарован. Одно очко Гуннарсону Великому.


Далее - комплименты. Вы должны дать понять своему спутнику, что вы цените его

старания хорошо одеться. И поверьте мне, Эллиот одет более чем просто хорошо. Он

сменил свою обычную толстовку и джинсы на красивую рубашку и пару джинсов, которые обтягивают его стройные ноги во всех нужных местах.


«Кстати, ты отлично выглядишь», - говорю я ему, когда мы пристегиваемся. «Не то, чтобы

ты не всегда выглядишь отлично! Я просто имел в виду, что сегодня ты выглядишь

особенно великолепно. На уровне свидания».

Молодец, Жерард. Действительно молодец. Минус полбалла.

«Спасибо, Жерард. Ты и сам неплохо выглядишь».


Загоняя машину, я думаю о том, что комплименты прошли не совсем по плану. Но у меня

еще есть несколько романтических трюков в рукаве. Не волнуйтесь.


«У тебя есть какая-то конкретная радиостанция, которую ты хотел слушать?» Я бросаю на

него взгляд, прежде чем свернуть на дорогу, которая выведет нас за пределы кампуса.

Он пожимает плечами. «Я не привередлив. Хотя, если бы мне пришлось выбирать, я бы

предпочел поп-музыку».


Мы подъезжаем к красному светофору, и я вожусь с циферблатом радиоприемника, решив

найти идеальную станцию. Я попадаю на местную станцию, где играет песня Эда Ширана

«Lego House». Я постукиваю пальцами по рулю в такт ритму.


«О, я люблю эту песню». На лице Эллиота появляется редкая улыбка.

Я переглядываюсь с ним. «Да? Мне тоже. В ней есть отличный посыл о том, как строить

отношения кирпичик за кирпичиком и создавать что-то прочное и вечное».

«Именно. Дело не в великих жестах или ярких проявлениях. Речь идет о мелочах».


Пока проникновенный голос Эда Ширана поет нам серенаду, я думаю о том, как идеально

слова песни подходят к этому моменту. Мы с Эллиотом - два человека, которые едут по

улице и слушаем музыку. Просто, но эффективно.


На светофоре загорается зеленый, и я снимаю ногу с тормоза, позволяя машине

покатиться вперед. Над нами воцаряется уютная тишина. Такая тишина, которая

напоминает мне о хорошо поношенной толстовке или любимой паре кроссовок. Такую, которую не нужно наполнять постоянной болтовней или нервной энергией.


Такая тишина может быть только с тем, кто тебе нравится и кто, как ты знаешь, тоже не

против тишины.


Эллиот откидывает голову назад и закрывает глаза. Он выглядит умиротворенным, и я

смею предположить, что это одна из самых красивых вещей, которые я видел за всю

неделю.


Интересно, о чем он думает? Может, он мысленно просматривает меню? Размышляет о

тайнах Вселенной? Пытается понять, сколько звезд на небе или почему кошки всегда

садятся на лапы? А может быть... надеюсь, он думает обо мне.


«Хей, Жерард?»

«Да?»

«Ты поешь?»

Как голова дронта, я показываю на себя. «Я?»

Эллиот хмыкает. «Да, ты».

«Не профессионально, но бывало, что я напевал песню Карли Рэй Джепсен на вечерах

караоке, когда я выпью несколько кружек пива».

«Может, споешь для меня?»

От удивления я чуть не затормозил. «Прямо сейчас?»

Эллиот закатывает глаза. «Нет, в следующем году. Да, прямо сейчас».

Либо мои уши меня обманывают, либо Эллиот хочет, чтобы я пел ему.

«Я... да, я могу сделать это... для тебя». Мое сердце делает тройной аксель в моей груди, пока я обдумываю, что спеть. Все, что я могу придумать, не подходит для данной

ситуации. «Есть предложения?»

Эллиот достает радио и убавляет громкость. «Элтона Джона «Твоя песня».

Это... отличный выбор. Я хочу пнуть себя за то, что не додумался до этого сам.

«Хорошо. Начинаем.» Я прочищаю горло, увлажняю губы, а затем от всего сердца.

Для него.


___________


КОГДА МЫ ДОБРАЛИСЬ ДО РЕСТОРАНА, Я БЫЛ НА СЕДЬМОМ НЕБЕ ОТ

СЧАСТЬЯ. Я не только спел для Эллиота, но он сделал мне самый лучший комплимент в

мире. У тебя есть дар, Жерард.


Именно так. У меня есть дар. Я, Жерард Энтони Гуннарсон. Кто бы мог подумать, что я

могу делать больше, чем просто забрасывать шайбы в сетки? Я мог бы стать следующим

Американским Идолом. Следующим Голосом. Следующим американцем, у которого есть

талант.


Но я забегаю вперед. Сначала мне нужно закончить колледж. Когда я вхожу в ресторан, рука об руку с Эллиотом, нервная волна грозит превратить мои ноги в желе. Но тут я

вспоминаю мудрые слова Райана Гослинга мудрые в фильме « Безумная, глупая, любовь»:

«Будь лучше, чем разрыв».


Хотя я не совсем понимаю, что это значит, но думаю, что это как-то связано с тем, чтобы

быть идеальным джентльменом. Хостес ведет нас к столику, и я спешу вперед, чтобы

выдвинуть стул для Эллиота. Это движение удивляет его, и я мысленно бью кулаком по

воздуху.

Еще одно очко.


«Спасибо, любезный сэр», - говорит Эллиот с ужасным британским акцентом.

«Конечно, мой дорогой», - отвечаю я с таким же ужасным акцентом, садясь напротив

него.


Я занимаю место напротив него. Мы оба безудержно смеемся, и вдруг, я больше не

нервничаю. Я читаю меню. Все звучит очень аппетитно, и мне трудно принять решение.

«Ты знаешь, что будешь заказывать?»

«Я всегда беру феттуччине Альфредо, когда прихожу сюда».

«О, звучит неплохо. Думаю, я тоже возьму это».


Официантка подходит, чтобы принять наш заказ. Пока я протягиваю ей меню, я думаю о

том, что мне еще предстоит сделать в романтических фильмах - случайно задеть его руку, когда мы оба потянемся за хлебными палочками, и заплатить за ужин, даже если Эллиот

предложит разделить счет.


Я оцениваю обстановку, и должен признать, что сделал хороший выбор сегодня. Здесь не

слишком многолюдно, звучит приятная фоновая музыка, и обслуживание, похоже, проходит гладко. Проходит совсем немного времени, прежде чем нам приносят еду и мы с

улыбками на лицах принялись за нее.


В перерывах между едой мы заводим разговор о том, что Эллиот был усыновленным.

«Это не то, что я афиширую, но это и не секрет. Моя мама не могла иметь детей и

усыновила меня, когда я был еще младенцем. Она всегда делала все возможное, чтобы

обеспечить мне прекрасную жизнь».

«Я уверен, что так и есть». Я пытаюсь представить Эллиота маленьким ребенком.

Наверняка его большие карие глаза казались еще более огромными на его крошечном

лице.

«Думаю, именно поэтому она так тяжело переживала мое поступление в БГУ. Она

привыкла к тому, что может сама меня обеспечивать, но так как плата за обучение была не

по карману она хотел, чтобы я поступил в муниципальный колледж».


Я понимаю, к чему он клонит. Колледж - удовольствие не из дешевых; он может быть

огромным бременем, даже с учетом стипендий и финансовой помощи. Мне повезло, что у

меня не только родители могут позволить себе отправить меня куда угодно, но и талант, который может открыть передо мной двери.


Эллиот откладывает вилку и пристально изучает меня. «Она хочет лучшего для меня, но

иногда мне кажется, что она не совсем понимает, чего я хочу».

«Чего ты хочешь?»

«Принимать собственные решения. Идти своим путем. Моя мама хочет лучшего, но это

трудно, когда человек, который тебя вырастил, ждет, что ты будешь делать все по-своему».

Я делаю глоток воды, чтобы смыть соус «Альфредо». «Похоже. твоя мама очень любит

тебя. Может, она просто боится тебя потерять?»

Эллиот вздыхает. «Да. Я знаю, что так оно и есть. Просто это... сложно».

«В семьях всегда так. Но твоя имеет прочный фундамент».

«Да», - признает Эллиот. «Мне просто нужно, чтобы она увидела, что это важно для

меня».


Я протягиваю руку через стол, беру его ладонь в свою и легонько сжимаю ее. Иногда, чтобы утешить кого-то, не нужны слова. Нужно просто быть рядом.


Он смотрит на наши соединенные руки, потом снова на меня. Его глаза говорят все.

Спасибо.

«Расскажи мне о своей сестре. Какая она?»

Улыбка расплывается по моему лицу при упоминании моего любимого человека в мире.

«О, чувак, с чего бы мне начать? Она самый крутой ребенок на свете.

Умная как хлыст, дерзкая до невозможности, и у нее сердце размером со всю страны».

«Она звучит потрясающе».

«Так и есть. Всякий раз, когда я возвращаюсь домой на каникулы, мы с Лили становимся

как две горошины в стручке. У нас есть все эти маленькие традиции».

«Расскажи мне».

«Ну, для начала мы всегда устраиваем вечер киномарафона. Мы строим этот эпический

форт из одеял в гостиной, запасаемся всеми нашими любимыми закусками, и смотрим

классические диснеевские фильмы, пока не вырубимся».

Эллиот промокнул губы салфеткой. «Звучит очень весело».

«О, это так. Но не так весело, как ежегодный поход, который мы совершаем с родителями

весной. Мы посещаем это великолепное место, которое словно сошло со страниц сказки.

Мы берем с собой обед для пикника и часами говорим обо всем на свете -школе, работе, жизни».


Это одно из моих любимых мест, куда мы ездим с семьей. Солнце греет наши лица, ветерок шелестит в высокой траве, а заразительный смех Лили разносится по вершине

горы.


«Но я думаю, что моя любимая традиция - это наша субботняя блинная феерия. Я

просыпаюсь рано и пробираюсь на кухню, чтобы приготовить огромную порцию

блинчиков с шоколадной крошкой. Запах всегда выманивает Лили из постели, и она

спускается по лестнице с растрепанными от сна волосами».

«Это очаровательно», - мягко говорит Эллиот. «Ей повезло, что у нее есть старший брат».

«Нет, это мне повезло. Лили - моя опора. Неважно, что происходит в моей жизни или

насколько я напряжен из-за школы или хоккея, я знаю, что всегда могу позвонить ей, и

внезапно все становится лучше».


Я делаю паузу, понимая, что говорю о Лили. Мне нравится рассказывать о своей, но не

хочу доминировать в разговоре. Это же свидание, в конце концов, и я тоже хочу узнать

больше об Эллиоте.


«Но хватит обо мне. Расскажи мне о вас с Джексоном. Он ведь тебе брат, верно?»

Эллиот кивает, и на его лице появляется улыбка при одном только упоминании имени

Джексона. «Да. Мы очень близки. Я познакомился с ним во время проекта на первом

курсе».

Я ободряюще киваю, чувствуя, что в этой истории есть что-то еще, и я прав.

«Он самый лучший парень из всех, кого я знаю. Он защищает меня от хулиганов. Он

успевает поговорить со мной каждый день, даже при его плотном графике. Он видит во

мне личность, а не как карточку меньшинства, которую он может вычеркнуть из своего

списка».

«Я знаю, что знаком с ним всего чуть больше месяца, но я чувствую, что он тот, кого ты

хочешь видеть в своей жизни. Я рад, что он у тебя есть».

Эллиот улыбается. «Я тоже рад. Был один случай через пару недель после нашей первой

встречи, когда я возвращался в библиотеку после позднего вечернего занятий. Этот

парень выскочил из тени и попытался меня ограбить».

Мои брови удивленно взлетают вверх. «Вау, серьезно?»

«Да. К счастью, у меня с собой было немного - только бумажник с десять баксов и

мобильный телефон. Но этот парень был в отчаянии, я думаю. Он схватил меня и прижал

к дереву, требуя все отдать».

Меня охватывает чувство защиты, хотя я знаю, что это случилось много лет назад, и с

Эллиотом все в порядке. «Должно быть, это было страшно».

«Было», - признается Эллиот. «Но потом, словно из ниоткуда, Джексон пронесся по

тротуару, как какой-то супергерой. Он повалил парня на землю и удерживал его там, пока

не появилась охрана кампуса».

Я присвистнул. «Это смело. Он мог бы серьезно пострадать, если бы у парня был нож или

пистолет».

«Я знаю, правда? Джексон был моим рыцарем в сияющих доспехах. После этого мы стали

как бы неразлучны. Я не думал, что он останется, когда начался второй курс, но он

остался, и это заставило меня полюбить его еще больше».


Официантка возвращается и спрашивает, хотим ли мы десерт, но мы с Эллиотом уже

наелись. Нам приносят чек, я оплачиваю счет, и мы выходим на улицу. Рука Эллиота

находит мою, наши пальцы переплетаются, как будто это самая естественная вещь в мире.

Мы переходим улицу и входим в парк. Сияние уличных фонарей отбрасывает теплый, манящий свет на извилистые дорожки и ухоженные лужайки.


Мы не единственные, кому пришла в голову идея прогуляться после ужина. Парочки

появляются то тут, то там; некоторые держатся за руки, как мы, а другие сидят на другие

сидят на скамейках и тихо беседуют. Ночь спокойная, и тихий смех, тихие голоса и топот

наших шагов только дополняют саундтрек.


«Итак, расскажи мне», - говорю я, нарушая комфортную тишину, установившуюся между

нами. «Есть ли у тебя бывшие бойфренды, о которых мне следует знать? Кто-нибудь, кто

может прийти ко мне в дверь и угрожать увезти тебя?»

Я сохраняю легкий и дразнящий тон, но какая-то часть меня искренне любопытствует.

Эллиот смеется, и я крепче сжимаю его руку. «Нет, никакие бывшие бойфренды не будут

преследовать тебя, обещаю. Мои последние отношения были еще в старших классах

школе».

«Да?» Я поднимаю бровь, заинтригованный. «Расскажи».

«Его звали Лиам. Он был хоккеистом, хочешь верь, хочешь нет».

Я прекращаю идти и поворачиваюсь лицом к Эллиоту. «Подожди, серьезно? Ты

встречался хоккеистом?»

Эллиот ухмыляется. «Знаю, знаю. Учитывая мою первоначальную неуверенность в том, что ты есть в моей жизни, это иронично, ты не находишь? Но да, мы с Лиамом были

вместе почти год».

«Что случилось? Если ты не против, что я спрашиваю».

Эллиот пожимает плечами, его взгляд устремлен вдаль. «Я был молод и глупый и думал, что влюбился. Но Лиам всегда был больше сосредоточен на хоккею, чем на мне. Он

отменял свидания в последнюю минуту, и мне всегда казалось, что я на втором месте

после спорта».

Я понимающе киваю. Я слишком хорошо знаю, насколько поглощающим может быть

хоккей. Как легко позволить ему захватить всю вашу жизнь, если ты не будешь

осторожным. «Прости, Эллиот. Должно быть, это было тяжело».

«Поначалу да. Но потом я смирился и поклялся никогда не встречаться с хоккеистом до

тех пор, пока буду жив. А потом появился ты».

Нахальная ухмылка расплывается по моему лицу от слов Эллиота. «Ну, ну. Видимо, я

слишком неотразим для тебя, чтобы сдержать эту клятву, да? Обаяние Гуннарсона

наносит новый удар».

Я преувеличенно подмигиваю, и Эллиот закатывает глаза. «Не позволяй этому себе забить

голову, красавчик. Я сделаю для тебя исключение. Не заставляй меня жалеть об этом».

«О, я и не мечтал об этом». Я кладу руку на сердце. «Для меня большая честь и смирение, что вы сочли меня достойным нарушить ваше священное обещание. Я постараюсь

доказать, что достоин такой уважаемой должности».

«Ух ты. Это большие слова от тебя».

«Знаешь, что еще такого громкого я слышу от тебя?»

Эллиот завывает. «Боже мой, Жерард. Ты просто смешон».

«Невероятно обаятельный, ты хотел сказать».


Мы продолжаем идти, наши соединенные руки раскачиваются между нами. Прохладный

ночной воздух освежает мою кожу, а аромат свежескошенной травы наполняет мои

ноздри. Это идеальный вечер, который стал еще более идеальным благодаря

удивительному мужчина рядом со мной.


«Ну, а ты?» спрашивает Эллиот спустя мгновение. «Какие-нибудь бывшие девушки в

твоем прошлом, о которых я должен знать?»

Я качаю головой. «Нет, не особо. В смысле, я встречался с несколькими девушками в

старших классах школе, но ничего серьезного не было. Просто типичные подростковые

штучки. Фильмы, танцы, неловкие поцелуи на заднем сиденье моей машины. Но не было

никогда... искры. Никогда не было того чувства, когда ты с кем-то сходишься уровне».


Это правда. Да, я находил девушек привлекательными и наслаждался их обществом, но в

конечном итоге моей настоящей любовью всегда был лед.


До сих пор.


Эллиот - другой. Он заставляет меня чувствовать так, как никогда раньше. Он бросает

вызов, интригует и очаровывает меня так, как никто и никогда. И я знаю, что то, что у нас

есть, - особенное. Что он особенный.


«А что насчет...» Эллиот колеблется, и я сжимаю его руку, давая понять, что он может

спрашивать меня о чем угодно. «А как насчет секса? Ты когда-нибудь.., ну, знаешь...

проходил с кем-нибудь весь путь?»

Я потираю свободной рукой затылок и краснею. «А, нет. Нет. Ты первый, кто ко мне

прикоснулся».


Вот так. Я сказал это. Мой самый глубокий, самый темный секрет был выложен на

всеобщее обозрение. Я затаил дыхание, ожидая его реакции.


«Подожди, серьезно?» Его глаза расширились от шока. «Но ты же... ты же Жерард

Гуннарсон! Суперзвезда хоккея! Сердцеед кампуса! Я всегда предполагал, что у тебя была

интимная связь с кем-то до того, как я встретил тебя».

Я нервно хихикаю. «Я имею в виду, у меня было много возможностей. Я уже потерял со

счета, сколько девушек дали понять, что хотят... испачкаться со мной».

«И ты никогда им не предлагал?»

Я покачал головой. «Нет. Не знаю. Просто это никогда не казалось правильным. Мне

было тяжело конечно, я всего лишь человек, в конце концов. Но всякий раз, когда они

тянулись к моему стояку, я их останавливал».

«Правда? Почему?»

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь найти правильные слова, чтобы объяснить сложный

клубок эмоций, бурлящий внутри меня. «Наверное, я никогда не хотел заниматься этим с

кем-то, кто мне не нравился. Для меня секс - это большое дело. Считай меня

старомодным, но я хочу, чтобы мой первый раз был с кем-то особенным. С кем-то, с кем у

меня будет настоящая связь. А не с девушкой, которая бросит меня после того получит то, за чем пришла».

Эллиот смотрит на меня широко раскрытыми глазами. «Так почему же тогда со мной?»

«Ты умный, веселый, добрый. Ты видишь меня настоящего - не просто хоккеиста или

популярного парня, а придурковатого, любящего каламбуры тупицу, который вместе со

своей младшей сестрой смотрит ромкоры».

Я подхожу ближе и беру его свободной рукой. «Когда я с тобой, это как возвращение

домой. Я могу наконец-то дышать и быть собой».

В глазах Эллиота блестят непролитые слезы. «Жерард...»

«Я хочу тебя, Эллиот. Тебя всего. Твой разум, твое сердце, твое тело. Я хочу делиться

собой с тобой всеми возможными способами. Потому что ты для меня не просто кто-то.

Ты... все».

По щеке Эллиота скатилась одна слезинка, и я нежно смахнул ее большим пальцем. Он

откликается на мое прикосновение, уткнувшись лицом в мою ладонь. «Я тоже хочу тебя.

Так сильно. Ты даже не представляешь».


Радость и желание бурлят в моих венах, как жидкий огонь. Я наклоняюсь, чтобы поймать

губы Эллиота в обжигающем поцелуе, от которого у нас обоих перехватывает дыхание.

Когда мы наконец расстаемся, я прижимаюсь лбом к его лбу и вдыхаю сладкий аромат его

одеколона.


«О, у меня есть одна идея», - пробормотал я с игривой ухмылкой. «Довольно большая. И

все из-за тебя».


Глава двадцать семь

ЭЛЛИОТ


Знать гласит поговорка, «У стен есть уши»? Так вот, оказывается, у них также есть сучки

с телефонами.


Я пытаюсь перечитать книги из раздела психологии, но мне трудно сосредоточиться, когда за спиной раздается шепот и хихиканье. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что

группа подружек Жерарда сгрудились вместе и смотрят на меня. По-настоящему

пристально.


«Боже, что Жерард вообще в нем нашел?» - шепчет одна из них.

«У него нет мышечного тонуса».


Мое лицо пылает от гнева и унижения. Я не виноват, что у не обладаю телосложением

хоккеиста. Мы не можем каждый день проводить в спортзале, чтобы отточить ягодицы. У

некоторых из нас есть работа - важная работа, например, убирать книги, чтобы

неблагодарные придурки могли найти последний бестселлер по поп-психологии чтобы

оправдать свою ничтожную жизнь.


Я выпрямляюсь и поворачиваюсь, скрещивая руки. «Могу я помочь вам дамы? Это

библиотека, а не картинная галерея. Стопки книг предназначены для просмотра названий, а не для моей задницы».

Они хихикают и толкают друг друга локтями.

«О, у кошечки есть когти!» Главарь ухмыляется. Она платиновая блондинка в

дизайнерской одежде и от нее воняет самодовольством. «Лучше будь осторожен, а то нам

иначе нам придется сказать Жерару, что его маленькая игрушка - не более чем ребенок».

Ее подружки фыркают и хихикают.

«Смейтесь сколько угодно, но ничто из того, что вы скажете или сделаете, не заставит

Жерарда бросить меня. Он не поверхностный. А теперь, если вы не собираетесь ничего

проверять, я предлагаю вам уйти, пока я не вызвал охрану и она не выпроводила вас».

Королева пчел закатывает глаза. «Неважно. Все равно это место отстойное. Давайте, девочки, возьмем фраппе и придумаем еще несколько хэштегов для следующего поста

Ледяной Королевы о Жерарде».


Они уходят в облаке духов и презрения, но я знаю, что они вернутся. Они всегда

возвращаются. С тех пор как Жерард сообщил всему миру, что я его парень, моя жизнь

превратилась в реалити-шоу для его одержимых фанатов.

За мной постоянно наблюдают, фотографируют и сплетничают. Каждый мой шаг изучают

на предмет скрытого смысла. Что говорит о моих отношениях с Жерардом, что я надел

сегодня эту рубашку? Почему я заказал салат на обед - может, я втайне анорексичка? Кто

был тот парень, с которым я разговаривал.


Я ему изменяю? Это изматывает и приводит в ярость.


Но еще хуже знать, что Жерард изнутри разрывается от того, что видит, как меня

преследуют. Он считает себя виноватым - как будто это он виноват в том, что я слишком

знаменит и популярен. Но в свою защиту скажу, что он не может не быть таким

великолепным и талантливым, что у него легионы бешеных фанаток, готовых на все, чтобы добиться его внимания.


Вчера вечером, после особенно неприятного комментария в блоге Ледяной Королевы в

котором говорилось, что я, должно быть, шантажирую его, чтобы он встречался со мной, Жерард был вне себя от вины и гнева. Он расхаживал по своей спальне, его массивные

руки сжаты в кулаки, точеная челюсть напряжена.


«Все, с меня хватит», - прорычал он. «Я прямо сейчас выйду в Интернет и скажу этим

неудачникам, чтобы они отвалили. Они должны оставить тебя в покое и заниматься

своими делами».

Он потянулся за телефоном, но я остановил его, положив руку на его выпуклый бицепс.

«Не надо, Жерард. Оно того не стоит».

«Не стоит?» - недоверчиво воскликнул он.

«Эллиот, они делают твою жизнь несчастной! Они распространяют ложь и нападают на

твой характер. Я не могу сидеть сложа руки и позволять такому происходить с человеком, который мне дорог».

Мое сердце дрогнуло от его страстного заявления, но я устоял на ногах.

«Я ценю твое желание защитить мою честь, но, пожалуйста, подумай об этом. Если ты

вступишь с ними в бой, это только усугубит ситуацию».

«И что? Я должен ничего не делать, пока они рвут тебя на куски?»

Я вздохнула и провел рукой по волосам. «Я знаю, что это отстой, но в конце концов им

надоест, и они перейдут к следующему скандалу. Тогда я стану старой новостью. Мы

просто должны переждать это».

Плечи Жерарда опустились в знак поражения. «Я ненавижу, что это происходит с тобой

из-за меня. Мне так жаль».

Я обхватил его за талию и прижался щекой к его упругим грудным мышцам. «Тебе не за

что извиняться. Я знал, на что шел, когда согласился встречаться с самым сексуальным

хоккеистом в кампусе. Я могу справиться с несколькими злыми девчонками и геями, у

которых слишком много свободного времени».

Он рассмеялся и притянул меня ближе, окутывая своим теплом и силой. «Я уже говорил, какой ты замечательный? Я самый счастливый парень в мире».

Я откинул голову назад и ухмыльнулся ему. «Ты не так уж и плох, суперзвезда. А теперь, что ты скажешь, если мы перестанем беспокоиться о глупых блогах сплетен и

использовать твою двуспальную кровать по назначению?»

Его глаза потемнели от желания, и он игриво зарычал. Но я знал, что на этом все не

закончится. И уж точно не закончится.

«Привет, Эллиот».

Я оборачиваюсь и вижу, как Оливер занимает место за столом, за которым сидели

девушки. «Что ты здесь делаешь?»

«Э-э... смотрю книгу?» Его глаза шарят по сторонам в поисках книги. «Вот эту».

Я следую за его пальцем к книге, торчащей наполовину с полки. «Менопауза и вы: принимаете перемены?»

Щеки Оливера вспыхивают глубоким красным цветом, и он потирает затылок. «Э-э, да, это оно. В последнее время у меня были ужасные приливы жара».

Я скрещиваю руки и хмурюсь. «Прекрати нести чушь, Оливер. Почему ты действительно

здесь? Это Жерард попросил тебя проверить меня?»

Он вздыхает и бросает это занятие. «Да, просил. Он беспокоится о тебе, чувак. Мы все

волнуемся. Его фанаты в последнее время очень жестоки».

Я закатываю глаза. «Я в порядке. Мне не нужна нянька».

«Да ладно, Эллиот. Это не может быть легко для тебя. Внезапно оказаться в центре

внимания? Каждый твой шаг тщательно изучается и критикуется незнакомцами в

интернете? Для любого человека это очень тяжело».

Я пожимаю плечами. «Я знал, на что подписывался, когда начал встречаться с Жерардом.

Не то чтобы его слава была для меня новостью».

Оливер наклоняется вперед, опираясь локтями на стол, и мой глаз дергается. Ненавижу, когда люди так поступают - в том числе и Жерард. «Но знать о ней и испытать ее на себе -

две совершенно разные вещи. Когда случайные люди, рассуждающие о твоей сексуальной

жизни и проблемах с образом тела? Это должно больно».

Я поморщился, вспомнив некоторые из самых злобных комментариев, которые я читал о

себе в Интернете. «Да, это не очень хорошо. Но что я могу сделать? Если я позволю этому

задеть меня, они победят».

«Верно, но это не значит, что ты должен проходить через это в одиночку. У тебя есть

друзья, которые заботятся о тебе и хотят поддержать тебя. Например, я и Жерард».

Я слегка смягчаюсь при этих словах. «Я знаю. И я ценю это. Но я не хочу, чтобы вы, ребята, сражались за меня или были втянуты в этот бардак. Это плохо, что Жерард уже

стал мишенью».

«Я понимаю. Но хотя бы позволь нам быть рядом с тобой, когда тебе нужно выговориться

или отвлечься. Не отгораживайся от нас. Мы прикроем тебя, что бы ни говорили эти

ненавистники».

Меня охватывает чувство благодарности и привязанности к этому здоровяку. Ко всем им, правда.

К моему парню и его товарищам по команде. Его друзьям. Моим друзьям. «Спасибо, Оливер. Это много значит».

«В любое время, брат. Теперь об этой книге о менопаузе...»


____________


ДВА ДНЯ СПУСТЯ Я ВЫШЕЛ ИЗ ХОККЕЙНОГО ДОМА, ЧТОБЫ ОТПРАВИТЬСЯ НА

занятия. Холодный воздух щиплет меня за нос, и я потуже затягиваю шарф на шею.


«Эй, Эллиот! Подожди!»

Я оглядываюсь через плечо и вижу Кайла, который бежит ко мне трусцой. На нем пухлая

куртку North Face, которая делает его похожим на еще большего качка. Я поднимаю

бровь, когда он опускается на ступеньку рядом со мной. «Что случилось, Кайл? Тебе что-то нужно?»

Он качает головой, его дыхание вырывается маленькими облачками. «Нет, я иду в том же

направлении. Подумал, что мы могли бы прогуляться вместе».


Я недоверчиво смотрю на него. Кайл не очень-то известен своим теплым и пушистым

характером. Он скорее ворчит и кивает. Это что он добровольно ищет моей компании, вызывает у меня тревогу.


«Это Жерард тебя подговорил? Он все еще твердит, что мне нужен телохранитель?»

Кайл насмехается и закатывает глаза. «Нет, чувак. Вопреки распространенному мнению, не все крутится вокруг твоего парня».

«Извини. Я просто немного на взводе в эти дни».

«Да, я понимаю. Эти шайбы могут быть жестокими. Но на самом деле, я здесь не потому, что Жерард сказал мне быть здесь. Я просто...» Он прерывается и потирает неловко

потирая шею.

«Просто что?»

Он вздыхает и засовывает руки в карманы. «Ты напоминаешь мне Алекса, понятно? Вы

оба маленькие парни, идеальные мишени для хулиганов, но вы делаете все возможное, чтобы не дать им достать вас, даже когда они набрасываются на вас со всей силы. Это

достойно восхищения».

Я удивленно моргаю. «О. Вау. Спасибо, наверное?»

«Я знаю, что иногда бываю ворчуном...»

«Иногда?» Я прерываю его с ухмылкой.

Он бросает на меня полусерьезный взгляд, прежде чем продолжить. «Но это не значит, что мне все равно. Алекс мне как брат, и я сделаю все, чтобы защитить его. То же самое

касается и тебя.»

«Ух ты. Кто бы мог подумать, что у Ворчуна из хоккейной команды есть золотое сердце

под всем этим ехидством?»

Он пожимает плечами, но я вижу, как появляется намек на улыбку. «Да, ну, мы геи

должны держаться вместе, верно? Особенно перед лицом невзгод и прочей ерунды».

Я смеюсь и ударяюсь плечом о его плечо. И тут меня осеняет. Мы, геи? «Подожди, ты

гей?»

Кайл смотрит на меня с выражением, которое говорит, что я самый большой идиот на

планете. «Да? А ты думал, что я просто очень страстный союзник или что-то в этом

роде?»

Я зашипел, пытаясь осмыслить это откровение. «Но... но ты такой... я имею в виду, ты не

кажешься...»

«Что, я не соответствую твоим стереотипам о том, как должен вести себя гей? Новость, Эллиот, мы не все ходим в розовом и блестящем».

«Нет, я не это имел в виду! Я просто... я понятия не имел. А Жерард знает?»

Кайл насмешливо фыркнул. «Конечно, Жерард знает. Вся команда знает. И Алекс тоже».

У меня отпадает челюсть. «Даже Алекс знает? Вот это да. Кажется, я последний кто

получил памятку».

«Может, если бы ты хоть иногда вынимал голову из своих книг, ты бы понял эти вещи».

Он говорит это в шутку, но в его словах есть доля правды.

«Я наблюдательный!» слабо протестую я. «Я замечаю... всякое».

«Ага. Конечно, замечаешь». Кайл ускоряет шаг, его длинные ноги легко несут его впереди

меня.

Мне приходится делать неловкую полупробежку, чтобы не отстать от него. «Эй, подожди!

У меня так много вопросов! Например, как ты узнал? И когда ты узнал? А твои родители

знают?»

Кайл застонал и зашагал еще быстрее, оставляя меня следовать за ним.

«Боже, ты раздражаешь. Это не «Двадцать вопросов», Эллиот. Я не собираюсь

выкладывать всю историю своей жизни только потому, что мы случайно играем за одну и

ту же команду».

«Но...»

«Никаких «но»!» Он резко разворачивается и тычет пальцем мне в грудь.

«Слушай сюда, пискля. То, что мы оба геи, не означает, что мы теперь мы будем лучшими

подружками, заплетая друг другу волосы и разговаривая о мальчиках. Я все тот же

язвительный засранец, каким был всегда».

Я поднимаю руки вверх в знак капитуляции. «Хорошо, хорошо! Сообщение получено.

Никаких сердечек».

Он настороженно смотрит на меня, а затем отрывисто кивает. «Хорошо. Рад, что мы все

выяснили. Ну, или не совсем, но ты понимаешь, о чем я».


Я не могу удержаться от смеха, и через некоторое время Кайл присоединяется, хотя и

неохотно. И только когда я прихожу в класс, я понимаю, что пропустить эту маленькую

бомбу правды, было планом Кайла все это время. Я совсем забыл о том, что обо мне

говорят в кампусе.


_____________


ЧАШЕЧКА ТЕПЛОГО КОФЕ СДЕЛАЛА БЫ ДЛЯ МЕНЯ СЕЙЧАС ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ.

НО я не хочу заходить в «Пивоварню». Не после того дня, который у меня был. Сейчас до

Дня благодарения осталось всего несколько дней, и я надеялся, что слухи о том, что мы с

Жерардом встречаемся, уже развеялись.


Но они только усугубились.


То, что раньше было шепотом и ехидными замечаниями, теперь переросло в откровенные

комментарии в лицо о том, что Жерард заслуживает быть с кем-то лучше, круче и

привлекательнее. Я не знаю, потому ли это, что они сами хотят Джерарда, или же они

видят во мне угрозу для его шансов выиграть еще одну «Замороженную четверку». В

любом случае, это изматывает меня.


Жерард, благослови его сердце, делал все возможное, чтобы я улыбнуться. Вечера

свиданий, кино, даже чтение вслух моих любимых книг и как он краснел, глядя на

сексуальные моменты. Он был лучшим парнем, о котором я только мог мечтать, и по

сравнению с ним все мужчины из моих любимых романтических романов - просто позор.


Пока я продолжаю стоять у входа в «Пивоварню», раздумывая, стоит ли отважиться на

бурю осуждающих взглядов и ехидных замечаний внутри, ко мне подходит другой член

Хоккейного дома.


На этот раз это Дрю Ларни во всей своей наглой и кокетливой красе. На нем бейсболка

задом наперед, пара черных джоггеров и ухмылка, которая говорит о том, что он

прекрасно знает, как хорошо выглядит.


«Так, так, так. Если это не Эллиот Монтгомери, одна из половинок «той самой парочки» в

кампусе». Он останавливается передо мной и кладет руки на бедра. «Что ты делаешь, слоняясь здесь, как потерявшийся котенок?»

«Я не бездельничаю. Я... размышляю».

«Размышляю о чем? Стоит ли украсить «Пивоварню» своим очаровательным

присутствием? Уверен, они там умирают от желания ворковать над тобой».

«Скорее, они умирают от желания подарить мне кусочек своего разума».

Глаза Дрю сузились. «Да пошли они. Они ни черта не знают».

Я пожимаю плечами. «Может, они и правы. Может, я не...»

«Остановись на этом», - прерывает меня Дрю, поднимая руку. «Даже не заканчивай это

предложение, Эллиот. Ты более чем достаточно хорош для Жерарда. На самом деле, ему

повезло, что ты у него есть».

Напряженность в его голосе застает меня врасплох. Я никогда не видел Дрю таким

решительным. «Ты так думаешь?»

«Я так думаю. Он загорается всякий раз, когда ты рядом. Это отвратительно, правда. Но

это также доказательство того, что ты делаешь его счастливым. А это главное. Или, по

крайней мере, должно быть ей. А теперь, как насчет того, чтобы принести тебе кофе, по

которому ты явно умираешь?»

Я колеблюсь, оглядывая переполненный интерьер The Brew. «Я не знаю...»

«Вот что я тебе скажу. Ты подождешь здесь, а я возьму твое обычное. Я угощаю».


Прежде чем я успеваю запротестовать, он направляется к входу и распахивает дверь с

уверенной развязностью, присущей только Дрю Ларни. Через стеклянную витрину я вижу, как он подходит к стойке и одаривает очаровательной улыбкой, которая заставляет

баристу хихикать и хлопать ресницами.


Через несколько минут он снова выходит на улицу с маленькой, исходящей паром чашкой

кофе в своей большой руке. «Держи, котенок».

Я с удовольствием беру чашку, но хмурюсь от его ласкового обращения. «Я не котенок».

«Ты точно котенок». Он обнимает меня за плечи и идет обратно в «Хоккейный дом»

вместе со мной.

Я делаю глоток кофе, и именно так, как я его пью. Понятия не имею, откуда Дрю знает

мой обычный заказ, но я благодарен ему за неожиданное проявление поддержки.

«Подумай об этом, - продолжает Дрю. «Ты маленький, симпатичный и любишь

свернуться калачиком с хорошей книгой. Полное поведение котенка».

Я бросаю на него косой взгляд. «Я не маленький и не милый. И многим людям нравится

читать».

«Верно, но не у всех появляется эта очаровательная морщинка между бровями, когда они

сосредоточенно читают страницу». Дрю ухмыляется и тыкает меня в лоб. «Видишь? Ты

делаешь это прямо сейчас».

Я плюхаюсь на его руку, как котенок, и сдерживаю улыбку.

«Заткнись. У меня нет морщинок».

«У тебя есть. Я считаю это твоим фирменным приемом. Это и еще ворчливая гримаса».

«Я не ворчливый».

Дрю от души смеется над моей надутостью. «Ты как бы доказываешь мою точку зрения, котенок. Прими это. Прими свою внутреннюю кошачью сущность».

«Ладно, если я котенок, то кто тогда ты? Гиперактивный золотистый ретривер?»

«Пожалуйста», - насмехается Дрю. «Я точно павлин. Величественный, уверенный в себе и

меня невозможно игнорировать».

Я фыркнул в свой кофе. «Попробуй быть наглым, громким и постоянно пытаться

переспать».

«Именно!» Дрю ухмыляется, не показывая стыда. «Видишь, ты меня понял. Но если

серьезно, не позволяй этим придуркам достать тебя. Эллиот. Они просто завидуют, что

Жерард купил самого милого котенка в кампусе».

Я легонько пихаю его локтем в ребра. «Хватит уже про котенка».

«Никогда». Дрю ухмыляется. «На самом деле, ты классный. Не позволяй никому

заставлять тебя сомневаться в этом».

«Спасибо, Дрю. Я ценю твои слова».

«Я говорю только правду, мой друг. Если только я не пытаюсь залезть к тебе в штаны, тогда я точно приукрашу».


___________


Я РАСКИНУЛСЯ НА КРОВАТИ ЖЕРАРДА, ПОЛОЖИВ ГОЛОВУ НА РУКУ наблюдая

за его перемещениями по комнате. Я должен сосредоточиться на этом коротком рассказе

для творческого письма, но меня легко отвлечь.


Жерард весь день наводил порядок, собирал разбросанную одежду и напевал под нос

какую-то запоминающуюся поп-песню. Кажется, это «Shake It Off» Тейлор Свифт, но по

его уникальному исполнению трудно судить.


Но в чем я точно уверен, так это в том, что Жерард совершенно, великолепно голый. И я

не могу оторвать от него глаз.


Его широкая спина обращена ко мне, когда он наклоняется, чтобы схватить сбившийся

носок, и мне открывается оптимальный вид на его задницу. Она просто прелесть -

круглая, упругая и идеально пропорциональная. Почувствовав мой горячий взгляд, Жерард выпрямляется и поворачивается ко мне лицом.


«Ты чертовски великолепен, Жерард».

Румянец разливается по его шее и груди. Он потирает затылок шею - нервная привычка, которую я нахожу совершенно очаровательной, - и опускает взгляд на свои скрюченные

пальцы на ногах. «Ты говоришь так, потому что так надо».

Я хмурюсь и сажусь, похлопывая по месту рядом с собой. «Иди сюда».

Он подчиняется и садится на край кровати, все еще не встречаясь с моими глазами. Я

придвигаюсь ближе и беру его за лицо, заставляя посмотреть на меня.

«Нет», - твердо говорю я ему. «Я имею в виду каждое слово. Ты самый красивый

мужчина, которого я когда-либо видел, внутри и снаружи».

Его глаза ищут в моих любой намек на обман. Не найдя его, он наклоняется на мое

прикосновение.

«Думаю, пока что в комнате достаточно порядка, не так ли?»

Жерард следит за моим взглядом. «Но я еще не закончил. Мне еще нужно убрать мои...»

«Жерард, с комнатой все в порядке. Более чем в порядке. Она идеальна... как и ты. А

теперь давай займемся грязными делами».

Он моргает, удивленный неожиданным поворотом. «Ну, раз уж ты попросил так мило...»


Когда он встает и потягивается, мой взгляд останавливается на его твердых сосках

стоящие в центре внимания Жерарду всегда нужно открывать окно, потому что его тело

такое горячее, но я не жалуюсь.


«Я никогда не понимал соски, но твои мне нравятся».

«Мои соски?» Жерард удивленно поднимает брови и наклоняет голову.

«Эллиот Монтгомери, у тебя есть извращение с сосками, о котором я не знаю?»

Он медленно забирается на кровать, его высокое тело нависает надо мной. Он

расположился близко к моему лицу, позволяя мне видеть похоть в его глазах.

«Нет. У меня есть извращение Жерарда».

Его губы кривятся в довольной ухмылке. «Правда?»

«Мм.» Я протягиваю руку и провожу пальцами по его груди. Мои пальцы касаются на

твердый узелок в центре, и Жерард резко вдыхает. «Я уверен пристрастился к каждому

дюйму тебя».

«Боже, Эллиот», - простонал он, закрывая глаза, пока я продолжал исследовать его

грудные мышцы. «Ты не можешь просто так говорить такие вещи».

«Почему?»

«Потому что от этого мой член становится твердым».

Я смотрю вниз, и вижу, что пенис Жерарда оживает. «Мне нравится делать твой член

твердым».


Заглядывая ему через плечо, я наблюдаю, как его пальцы снова загибаются. Я ухмыляюсь, невероятно довольный собой за то, что произвел на Жерарда такой эффект. Но моя улыбка

исчезает, когда он стонет и опускается на кровать, зарываясь лицом в подушку.


Его большой член оказывается зажатым между телом и матрасом, а его большие руки

запутались в его светлых волосах. По тому, как сутулятся его плечи, я понимаю, что его

что-то беспокоит.


«Эллиот, - бормочет он, его голос заглушает подушка. «Нам нужно поговорить о том, как

ты справляешься со всем этим всеобщим вниманием».


Я вздыхаю, мое возбуждение остывает, когда разговор принимает серьезный оборот. Я

знал, что это произойдет. Жерард бесконечно беспокоился о том, с чем я сталкиваюсь. И

хотя я готов на все, лишь бы не обращать на это внимания и потерять в его обнаженном

теле, я знаю, что мы не можем избегать этой темы вечно.


Я падаю на спину рядом с ним и смотрю в потолок. «Я поговорил с Оливером об этом. И с

Кайлом. И с Дрю».

Жерард поворачивает голову в сторону и смотрит на меня. «И что они сказали?»

«Они все были на удивление благосклонны. О, и Дрю назвал меня котенком».

«Котенком?» Губы Жерарда дернулись.

«Ага. Видимо, я маленький, милый и люблю свернуться калачиком с хорошей книгой.

Полное поведение котенка».

Жерард громко смеется. «Он не ошибается. Ты просто прелесть».

«Заткнись. Я не восхитительный».

«Нет, очарователен. Мой очаровательный маленький котенок». Жерард протягивает руку, чтобы взъерошить мои волосы, но я отдергиваю руку.

«Я тебя укушу», - предупреждаю я, сузив глаза.

«Обещаешь?» Он многозначительно вздергивает брови.


Вот за это я и люблю Жерарда. Неважно, каким бы тяжелым ни был разговор, он всегда

находит способ заставить меня улыбнуться.


Он приподнимается на локте, положив ладонь на свое лицо и изучает меня так, как не

изучал раньше. «Если серьезно, как ты держишься?»

Я беру другую руку Жерарда и вычерчиваю на его ладони холостые узоры, собираясь с

мыслями. Его кожа теплая и невероятно гладкая. «Честно? Это отстой. Ненавижу

постоянно находиться под микроскопом».

Пальцы Жерарда обвиваются вокруг моих, успокаивая их беспокойные движения.

«Мне так жаль, Эллиот. Я не хотел, чтобы ты оказалась втянут во все это».

Я смотрю на него сквозь ресницы. «Я знаю, что ты не хотел. Это не твоя вина в том, что

Ледяная Королева вывела меня из себя».

«Но это так».

«Что ты имеешь в виду?»

Жерард садится и вытирает лицо руками. «Когда она написала о том, что я проследил за

тобой до библиотеки в ту ночь, когда мы вырезали тыквы с Алексом, я мог написать ей

ответ и случайно написать твое имя».

Я отпрянул назад, удивленный. «Ты что?»

«Я не хотел. Я просто хотел, чтобы она сосредоточилась на мне, а не на тебе».


Я хочу разозлиться на него. Я хочу сказать ему, что его глупость - это то, из-за чего он

втянул меня в эту историю. Но, по правде говоря, это не так. Я сам выбрал отношения с

единственным мужчиной в кампусе, который популярнее Зака Эфрона. Я хотел быть

парнем Жерарда. Я поцеловал его в ответ на вечеринке в честь Хэллоуина, прекрасно

зная, что за этим наблюдают другие люди.


«Что сделано, то сделано. Мы не можем вернуть джинна в бутылку, так что...»

«Мы можем извлечь из этого максимум пользы», - закончил за меня Жерард.

«И как мы это сделаем?»

«Пригласив тебя в Лосиную долину, чтобы познакомиться с моими родителями на День

благодарения на ужин?»


Он смотрит на меня с такой надеждой, что я никак не могу отказаться. Да и не смог бы, даже если бы захотел. Моя мама работает, так что у меня нет причин возвращаться домой

в Бостон.


«Ты, мой дорогой Жерард, просто гений».

На его лице появляется широкая ухмылка. «Гений с большим членом?»

Он напрягает мышцы таза и заставляет свой член, который на удивление, все еще

твердый, виляет, как хвост щенка.

«Не льсти себе. Я видел и побольше».

Жерард испускает сильнейший вздох, прежде чем рассказать мне о том, как он себе

льстит.


ПИСЬМО ОТ ЖЕРАРДА


От: gunnarsong@bsu.edu

Кому: theicequeen@blog.com

Дата: 25 ноября 2015 г.

Тема: Запись в вашем блоге


Привет, Ледяная Королева. Это Жерард.

Я хотел поговорить с тобой о твоем посте, раскрывающем личность Эллиота для всех.

Хотя я понимаю, почему ты это сделала, я не в восторге от этого.


Эллиот очень много значит для меня, и он никогда не хотел быть на виду. Он

библиотекарь, а не спортсмен. Он ценит уединение и возможность заниматься своей

жизнью незамеченным. Но ты лишила его этого.


Я не возражаю, что ты говоришь обо мне. Я дал на это согласие. Я всегда был легким и

беззаботным парнем. Но это не то. Эллиот не такой. Он никогда не будет таким, как я.

Потому, что он сам по себе, и именно поэтому он мне нравится.


На этой неделе мы с Эллиотом едем в Колорадо, чтобы навестить мою семью. Я надеюсь, что во время каникул ты подумаешь о том, чтобы изменить то, как ты пишешь о моей

жизни. Я знаю, что ты можешь сделать это, не привлекая Эллиота, но если ты не

сможешь, я буду невероятно разочарован и сообщу тебе об этом.


С учетом сказанного, я надеюсь, что ты отлично проведешь время со своей семьей. Если

ты выполнишь мою просьбу, я пришлю тебе несколько фотографий своих ног. Ты еще не

писала о них!


С наилучшими пожеланиями,

Жерард Гуннарсон


Глава двадцать восемь

ЭЛЛИОТ


Полеты должны быть запрещены. Нет причин, по которым люди должны летать над

облаками. Мы должны быть на земле, где нам и место. Но если я не хочу провести

тридцать часов в машине, единственный способ добраться до Колорадо - это самолет.


Мы все еще на асфальте, но это не мешает моим ладоням обильно потеть. Я прижимаю их

к джинсам, чтобы вытереть, и через несколько секунд они снова становятся липкими.

Рядом со мной Жерард - образец непринужденности.


Мы сидим в первом классе, потому что его тело не помещается в эконом. Его ноги

вытянуты, и он листает спортивный журнал, который купил в киоске в аэропорту. С таким

же успехом он мог бы отдыхать в Хоккейном доме, как ему удобно. Не сидя в

металлической трубе, которая вот-вот взлетит в небо на скорости пятьсот миль в час.


«Жерард, как ты можешь быть таким спокойным сейчас?» спрашиваю я, разминая руки.

Он смотрит на меня, оценивает мое волнение и ухмыляется. «О, кто-то нервничает?»

Я бросаю на него взгляд. «Я не нервничаю. Я просто рационально обеспокоен тем, что

доверяю свою жизнь огромному куску металла и паре незнакомцев в кабине».

Его ухмылка превращается в полноценную ухмылку. «Ты очаровательный, когда

рационально обеспокоен». Он делает ушки зайчика, когда говорит «рационально

обеспокоен».


Мне хочется засунуть эти пальцы в рот, чтобы он заткнулся. Но я этого не делаю, потому

что мы на публике. Вместо этого я смотрю, как стюардессы идут по проходу, проверяя, все ли уложили свои сумки и пристегнули ремни.


Наверное, мне тоже стоит это сделать. Я пристегивал ремни много раз в своей жизни, но

этот не дает мне покоя. Мне требуется три попытки, чтобы защелкнуть металлические

штыри на месте. Тем временем Жерард застегивает ремень безопасности быстрее, чем я

успеваю моргнуть. Выпендривается.


Заметив мое растущее напряжение, Жерард берет меня за руку.

«Эй, все будет хорошо. Я сотни раз летал без всяких проблем».


Я знаю, что он пытается успокоить меня, но его слова только усиливают мое

беспокойство. Сотни раз? Это сотни возможностей для того, чтобы что-то пойти не так.

Сотни шансов на шторм, отказ двигателя или ошибка пилота. Сотни способов умереть.

Боже, почему мне вдруг стало так тесно в груди?


Лицо Жерарда расплывается, и по краям моего зрения пляшут черные пятна. О, нет. Я

сейчас потеряю сознание. Им придется совершить экстренную аварийную посадку на

кукурузном поле посреди Канзаса, и это будет моя вина и...


«Эллиот. Эллиот, посмотри на меня». Голос Жерарда пробивается сквозь мою панику. Я

заставляю себя сфокусировать взгляд на его лице, на беспокойстве в его глазах. «Дыши

вместе со мной, хорошо? Вдох и выдох. Хорошие, глубокие вдохи, как сейчас».


Он делает глубокий вдох, его грудь вздымается, когда он наполняет легкие воздухом. Я

пытаюсь подражать ему, но получается так, будто я дышу через мешалку для кофе. Моя

грудь сжимается еще сильнее, и каждый выдох получается не более чем болезненный

хрип.


«Вот так», - подбадривает Жерард. «Вдох через нос, выдох через рот. Сосредоточься на

том, как воздух входит и выходит из твоего тела».


Я закрываю глаза и пытаюсь отгородиться от всего, кроме голоса Жерарда и ощущения

воздуха, проходящего сквозь меня. Входит и выходит. Вдох и выдох. Медленно, очень

медленно, тиски вокруг моих легких ослабевают, и черные пятна отступают.


«Вот так, Эллиот. Ты отлично справляешься. Просто продолжай дышать».


Я киваю, еще не веря, что смогу говорить. Несколько минут мы сидим молча, дыша

вместе. Когда я успокаиваюсь, я вытаскиваю свою руку из руки Жерарда и кладу ее на

свои колени.


По внутренней связи раздается голос пилота. «Доброе утро, дамы и джентльмены.

Говорит ваш капитан. Мы получили разрешение на взлет. Пожалуйста, убедитесь, что

ваши ремни безопасности надежно пристегнуты, а все электронные устройства

переведены в авиарежим. Бортпроводники, приготовьтесь к вылету».


Ох, блядь. Ох, блядь, блядь, блядь, блядь.


Все спокойствие, которое мне удалось собрать, исчезает без следа. Мое сердце колотится, ладони потеют еще больше, а буррито на завтрак, которое я съел пару часов назад, грозит

появиться вновь. Не задумываясь, я хватаю Жерарда за руку крепко. Мои ногти

впиваются в его кожу, заставляя его вздрогнуть. Но он не отстраняется. Он снова сжимает

мою руку, но уже более нежно.


Самолет начинает двигаться сначала медленно, потом все быстрее и быстрее по взлетной

полосе. Резкая смена направления вдавливает меня обратно в кресло, а мир за окном

становится все меньше. Вот и все. Мы взлетаем. Мы отрываемся от земли и взмываем в

небо, как птица. Только у птиц есть крылья и полые кости, и они созданы для такого

дерьма. У меня же хрупкая конституция и склонность к паническим атакам.


Когда нос самолета накренился, я задыхаюсь. В голове промелькнула сцена из Пункта

Назначения, и я чуть не плачу от страха. Думаю, можно с уверенностью сказать, что я не

люблю летать. Ни капельки.


Как раз в тот момент, когда я собираюсь поделиться своими опасениями с Жерардом, самолет выравнивается, и рев двигателя смягчается до более терпимого гула. Голос

пилота снова трещит по внутренней связи, сообщая, что мы достигли крейсерной высоты, но с таким же успехом он мог бы говорить по-гречески,мне все равно. Мои мысли все еще

зациклены на том, что мы больше не на земле.


Надпись «Пристегните ремни» гаснет, и Жерард высвобождает свою руку из моей, чтобы

расстегнуть свой. Он вытягивает руки над головой, задирая футболку вверх, чтобы

обнажить подтянутый пресс. При обычных обстоятельствах я бы отвлекся, но сейчас я

занят своей неминуемой гибелью.


Я принимаю мудрое решение не отстегивать ремень безопасности. Считайте меня

параноиком, но я не собираюсь рисковать. Если мне повезет, то в тот момент, когда я

отстегну пряжку, мы попадем в зону турбулентности, и я влечу в потолок.


«Ты ведь знаешь, что можешь снять его сейчас?» Жерард хихикает.

«Я в порядке, спасибо».

«Как хочешь». Он пожимает плечами, лезет в рюкзак и достает пару наушников. Он

надевает их на уши и закрывает глаза, с удовольствием погружаясь в музыку из…. Я

смотрю на экран его телефона и улыбаюсь. Жерард провел весь полет, слушая аудиокнигу

«На дороге».


С тех пор как я объяснил ему, как сильно люблю эту книгу, он проявляет к ней большой

интерес. Я решаю сделать то же самое и достаю книгу из своей сумки. Это экземпляр

книги Оливера «Над пропостью во ржи». Корешок потрескался, а страницы помяты от

бесчисленных перечитываний.


Я открываю книгу на случайном отрывке в середине и читаю. Это та часть, где Холден

говорит о том, как сильно он ненавидит обманщиков. Что все в его подготовительной

школе - фальшивки, и их волнуют только глупые вещи, например, какой у них багаж или

в каких клубах они состоят.


Вчитываясь в слова Холдена, я понимаю, что могу его понять. Временами я чувствую себя

сторонним наблюдателем в причудливом мире хоккейной культуры. Одержимость

клюшками, шайбами и статистикой. Странные ритуалы и суеверия. Их нестандартные

образы, которые парни принимают, когда выходят на лед.


Все это так чуждо мне. И все же я здесь, встречаюсь со звездным игроком и живу в

Хоккейном доме. Если бы кто-то сказал мне несколько месяцев назад, что я окажусь

именно здесь, я бы рассмеялся им в лицо. Я, Эллиот Монтгомери, сплю с кучкой качков?

Пожалуйста. Я лучше буду есть стекло.


Но как только я встретил Жерарда, все изменилось. Он не видит моей колючей внешности

и нашел время, чтобы узнать меня настоящего. Меня, который любит старые книги, инди-фильмы и может допоздна спорить о философии. Меня, который мечтает путешествовать

по миру и написать следующий великий американский роман.


С Жерардом мне не нужно притворяться тем, кем я не являюсь. Я могу быть собой - своим

ворчливым, саркастичным, слишком задумчивым «я». Он принимает меня таким, какой я

есть включая мои недостатки и неврозы.


Думаю, именно поэтому этот отрывок находит во мне отклик. Странно, но борьба

Холдена за свое место в мире отражает мою. Мы оба - неудачники пытаемся

сориентироваться в обществе, которое ценит поверхностность выше сути. Единственное

разница лишь в том, что мне удалось найти кого-то настоящего среди всей этой фальши.


Я смотрю на Жерарда, который задремал, уронив голову на плечо. Утреннее солнце

скользит по его лицу, превращая его волосы в золото. Он выглядит умиротворенным и

довольным. Как будто он больше всего на свете хотел бы оказаться на высоте тридцати

тысяч футов, рядом со мной.


Моя грудь сжимается, но на этот раз не от волнения. Это от прилива сильных эмоций, от

которых у меня перехватывает дыхание.


Любовь. Это единственное слово, которое можно подобрать.


С момента нашей первой встречи до сегодняшнего дня я по уши влюбился в Жерарда

Гуннарсона.


___________


ЖЕРАР ЛОВКО УПРАВЛЯЕТ ЭЛЕГАНТНЫМ АВТОМОБИЛЕМ, ВЗЯТЫМ

НАПРОКАТ, по извилистым горным. Пейзажи вокруг нас захватывают дух. Нет другого

другого слова, чтобы описать место, где вырос Жерард.


Высокие вечнозеленые деревья тянутся к небу, слегка сгибаясь под тяжестью

свежевыпавшего снега. Над нами парят орлы, а между деревьями, выстроившимися

вдоль дороги, бегают олени. Однако даже величественная красота природы не может

отвлечь меня от растущего узла тревоги в моем нутре.


Жерард напевает в радиоприемник песню Элли Гулдинг «Love Me Like You Do». Он -

идеальное определение счастья, и почему бы ему не быть таким? Это его родная

территория, где все знают его имя и историю. Но для меня это неизведанная территория.

Я здесь чужак, незваный гость. Городской парень, который ничего не знает о жизни в

маленьком городке.


Я прижимаюсь головой к прохладному стеклу окна машины и смотрю, как мир

проносится мимо нас. Вскоре я вижу большую деревянную вывеску, обветренную и

изношенную, но все еще стоящую во весь рост.


Добро пожаловать в Элк-Вэлли. Население 3 085 человек.


Три тысячи восемьдесят пять человек. Вот и все - весь мир Жерарда. Совокупность всех

людей, которые когда-либо имели для него значение. И я собираюсь встретиться с ними

со всеми.


Ну, может быть, не со всеми. Но так кажется, когда мы едем по Главной улице, или, как

называет ее Жерард, «сердце и душа Элк-Вэлли».


Причудливые маленькие магазинчики выстроились вдоль улицы, в их витринах

выставлены очаровательные изделия ручной работы и местные товары. Мы проходим

мимо пекарни с вывеской на меловой доске, рекламирующей свежий яблочный пирог, и я

борюсь с желанием опустить окно, чтобы почувствовать восхитительный запах корицы и

масла.


По соседству находится хозяйственный магазин, где продается все - от молотков до

шлангов. Перед входом группа стариков сидит в белых креслах-качалках, вырезая куски

дерева и рассказывая друг другу истории.


Когда мы проходим мимо, они поднимают голову и машут руками, и Жерард отвечает им

с ухмылкой. Дамы и господа, блудный сын вернулся.


Мы проходим мимо закусочной, которая существует, наверное, с 1950-х годов. На ее

парковке полно пикапов и внедорожников. Через широкое окно люди оживленно

беседуют за тарелками с яичницей и беконом.


Волнение Жерарда достигает пика, когда мы проезжаем мимо живописной белой церкви с

парящим шпилем, уходящим в небо. «Это церковь «Лосиная долина» Общественная

церковь Элк-Вэлли. Моя семья ходит туда каждое воскресное утром с тех пор, как я был в

пеленках».


Я восхищаюсь тем, как высоко и гордо стоит церковь на фоне заснеженных горы. Она

вписалась бы в декорации к фильму Hallmark, полная очарования и традиций маленького

городка. Но какой бы красивой она ни была, мне становится не по себе при мысли о том, что я когда-нибудь ступлю внутрь.


Церкви и я не сочетаются. С тех пор как мама однажды потащила меня на мессу в детстве.

Она запихнула меня в колючий свитер и заставила сидеть неподвижно в течение

несколько часов. Я всегда чувствовал себя не в своей тарелке, как будто все видели меня

насквозь.


Когда мы подъезжаем к красному светофору, к машине подходит группа горожан, Жерард

опускает окно, впуская холодный горный воздух, от которого я вздрагиваю.


«Смотрите-ка, кто это!» - восклицает седовласый мужчина в красной фланелевой куртке

восклицает. «Жерард Гуннарсон, как я живу и дышу. Добро пожаловать домой, сынок!»

«Спасибо, Эрл», - отвечает Жерард с широкой улыбкой. «Хорошо, что я вернуться».

Эрл заглядывает в машину. Его бледно-голубые глаза слегка сужаются, а кустистые брови

сошлись вместе. «А кто это с тобой?»


Я неловко отодвигаюсь под его пристальным взглядом, внезапно чувствуя себя как

букашка под увеличительным стеклом. Жерард, благослови его Господь, не упускает ни

единого шанса.


«Это Эллиот Монтгомери. Мы познакомились в БГУ».

На группу опускается тишина. Их глаза окидывают меня, оценивая и осуждая

одновременно.

«Ну, разве это не... что-то», - говорит женщина в пуховике тщательно нейтральным тоном.

Я не упускаю из виду, как она поджимает губы в знак того, что это «что-то» ей не совсем

по душе.

«Приятно познакомиться с вами». Я пытаюсь улыбнуться, но уверен, что это, больше

похоже на гримасу.

Спасение приходит, когда загорается зеленый свет. Жерард в последний раз машет рукой

и спускает ногу с тормоза. Когда мы оставляем их позади, я тяжело вздыхаю.

«Тебе не показалось это странным?» спрашивает Жерард, нахмурив брови в

замешательстве.

Он сворачивает на боковую улицу. «То, как они себя вели, я имею в виду».

Я смотрю в окно, понимая, что возвышающиеся сосны и снежные заснеженные горы

вдалеке внезапно потеряли свое очарование. «Не совсем».

«Что значит «не совсем»?»


Я прикусил губу, не зная, стоит ли делиться мыслями, которые крутятся у меня в голове.

Это нелегкая тема для обсуждения. Да и я не в том состоянии духа, чтобы объяснять

Жерарду, что люди, которых он знает, могут оказаться совсем не такими, какими они

кажутся на первый взгляд.


«Жерард, я латиноамериканец», - говорю я, решив сразу же сорвать пластырь.

«И, если ты не заметил, Лосиная долина - не самый лучший маяк разнообразия».

Он моргает, его рот открывается и закрывается в недоумении. «Но... какое это имеет

отношение к чему-то?»

Я борюсь с желанием закатить глаза. «Это имеет к этому самое непосредственное

отношение. Я другой. Я не выгляжу как они, я не говорю как они, и я, черт возьми не

вписываюсь в их маленькие аккуратные коробочки с «нормальными» понятиями».

Жерард хмурится. «Но это же смешно! Твоя раса не определяет тебя. Это часть твоей

сущности, как твои карие глаза или саркастическое чувство юмора».

Я улыбаюсь. Пусть Жерард сравнивает мою национальность с моей язвительностью. Но

как бы приятными не были его слова, они не меняют реальной ситуации. «Я знаю это. И

ты это знаешь. Но для них?»

Я дергаю подбородком в сторону окна, указывая на горожан, с которыми мы только что

столкнулись. «Для них я в лучшем случае диковинка, а в худшем - угроза».


Следующие несколько минут проходят в неловком молчании. Жерард постукивает по

рулю, обдумывая мои слова. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он

пытается примирить свои идиллические детские воспоминания с неудобной правдой.


«Я никогда не думал об этом в таком ключе», - признается он с грустью в голосе.

«Наверное. Я всегда был настолько захвачен хоккейным миром, что никогда не

останавливался и не задумывался о том, как это может выглядеть со стороны».

Мое сердце сжимается от потерянного выражения на его лице. Я протягиваю руку и

легонько сжал его бедро. «Это не твоя вина, Жерард. Ты вырос здесь. Это твоя норма».

Я не говорю ему, что хоккейный мир мало чем отличается от Элк-Вэлли.

«Мне просто неприятна мысль о том, что кто-то может относиться к тебе по-другому из-за

твоей расы», - говорит он.


На следующем светофоре я наклоняюсь над центральной консолью и целую его, выражая

свою благодарность за то, что он такой замечательный человек.


Глава двадцать девять

ЖЕРАРД


Узнав, что мой родной город не такой уж добрый, внимательный и гостеприимный как я

всегда считал, повергло меня в смятение. Я всегда очень гордился тем местом, где вырос.

Но теперь я не знаю, что думать и во что верить.


Ну, нет. Это не совсем так. Я верю Эллиоту и тому, что он говорит мне. Я знаю, что не

вижу цвета кожи, когда смотрю на него. Это никогда не было в моих чувствах к

ворчливому библиотекарю. Но я не могу зацикливаться на своих соседях, потому что

Эллиот в данный момент сходит с ума от желания ступить на замерзшее озеро за домом

моего детства.


Мои родители уже в отеле в Денвере на завтрашних соревнованиях Лили по черлидингу.

завтрашних соревнований Лили. Весь дом в нашем распоряжении. Когда я проводил

Эллиоту экскурсию, он заметил озеро на заднем дворе и вскользь упомянул, что не умеет

кататься на коньках.


Я тут же бросился в гараж, как будто бежал за шайбой в овертайме. Я прихватил пару

старых хоккейных коньков отца - да, у него тоже большие ноги, и нашел пару фигурных

коньков, которые принадлежали моей маме. У нее маленькие ноги, так что они должны

подойти Эллиоту, как стеклянные туфельки Золушке.


Я не могу сдержать огромную ухмылку, которая расползается по моему лицу, когда я

зашнуровываю свои коньки на скамейке у озера. Эллиот нервно смотрит на замерзшую

поверхность, как будто она может поглотить его в любую секунду. Он просто прелесть, закутанный в мою старую куртку Elk Valley Elks letterman jacket, запотевшими очками и

румяными от холода щеками.


«Ты уверен, что это безопасно?» - скептически спрашивает он после того, как я заставляю

его сесть на скамейку, чтобы я мог завязать ему шнурки. «Что, если лед треснет, и мы

провалимся в ледяную воду, получим переохлаждение и умрем?»

Я встаю и протягиваю к нему руки в перчатках. «Эллиот, я обещаю тебе лед очень

толстый. Я катался на этом озере с тех пор, как был достаточно взрослым чтобы ходить.

Поверь мне, хорошо? Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось».


Эллиот смотрит на меня, в его пленительных карих глазах плещется беспокойство. Но

через мгновение он кивает и кладет свои руки в варежках на мои, позволяя мне поднять

его на ноги. Он шатается, как новорожденный олененок, и я надежно обхватываю его за

талию, чтобы поддержать.

«Я держу тебя». Я прижимаю его к себе и шаркаю к краю озера. «Мы сделаем это

медленно и аккуратно. Просто держись за меня».


Эллиот хватает меня за руку, когда я направляю нас на лед. Его ноги дрожат и чуть не

выскальзывают из-под него при каждом малейшем движении, но я продолжаю крепко

держать за его стройные бедра.


«Видишь? Не так уж плохо, правда?» Я прижимаюсь щекой к шерстяной шапочке

Эллиота.

«Ладно, это не так страшно, как я себе представлял», - признает Эллиот нехотя. «Хотя, возможно, это потому, что у меня есть гигантский хоккеист за которого можно уцепиться, чтобы не упасть и не разбить себе голову».

«Рад быть полезным». Я целую Эллиота в покрасневший от холода нос, прежде чем кружу

нас по медленному кругу. «Подожди, пока я не заставлю тебя крутиться и прыгать. Ты

быстро станешь обычной Мишель Кван!»

Эллиот таращится на меня. «Давай не будем забегать вперед, Гретцки. Малыш маленькие

шаги».


____________


Я С ГОРДОСТЬЮ НАБЛЮДАЮ, КАК ЭЛЛИОТ ДЕЛАЕТ ПЕРВЫЕ НЕСКОЛЬКО

ШАТАЮЩИХСЯ ШАГОВ по льду без моей помощи. На его лице - смесь напряженной

концентрации и едва сдерживаемого ужаса, но он делает это. Он катается самостоятельно.


«Вот так, детка! Ты справишься».


Эллиот улыбается дрожащей улыбкой, но она быстро сменяется паникой, когда один из

его коньков выскользнул из-под него. Он машет руками, пытаясь восстановить

равновесие, но гравитация побеждает, и он приземляется на задницу с удивленным «Уф!»


Я быстро подбегаю к нему и опускаюсь на колени рядом с ним на лед. Я осматриваю его

на предмет признаков травмы. «Ты в порядке? Ничего не повредил?»

Он морщится, когда переходит в сидячее положение. «Только мою гордость. И, возможно, копчик».

Я хихикаю над его очаровательно недовольным выражением лица. «Прости, прости. Я

знаю это не смешно». Я делаю свои черты лица более сочувственными.

«Давай я помогу тебе подняться».

Осторожно я поднимаю Эллиота на ноги. Он качается и хватается за мои руки, чтобы

устоять на ногах. «Думаю, на сегодня с меня хватит. Катание на коньках - это явно твое, а

не мое».

«Эй, ничего подобного», - мягко укоряю я, пригнув голову, чтобы встретиться с ним

взглядом.

«У тебя все получалось! Падения - это часть процесса обучения. Когда я начинал, то

проводил больше времени, растянувшись на льду, как пингвин чем стоя на ногах».

«Как-то я в этом сомневаюсь, мистер НХЛ-перспектива».

«Ладно, ты меня раскусил», - признаю я с ухмылкой. «Я прирожденный хоккеист. Но если

серьезно, Эллиот, не сдавайся сейчас. Я обещаю, что чем больше ты тренируешься, тем

легче становится. Мы пройдем еще немного, хорошо? Пожалуйста? Ради меня?»

Я смотрю на него своими лучшими щенячьими глазами и выпячиваю нижнюю губу. Через

Эллиот вздыхает. «Хорошо. Но если в итоге у меня будет ушиб копчика, ты будешь ждать

меня до тех пор, пока он не заживет».

«Договорились». Я с радостью сыграю роль медсестры для Эллиота в любой день. В

течение следующего часа я веду его вокруг озера в темпе улитки, никогда не отпуская его

руку. Он падает еще несколько раз, но вместо того, чтобы бросить, он стирает с себя пыль

и пробует снова.


____________


ПОСЛЕ ИЗНУРИТЕЛЬНОЙ ПРОГУЛКИ ПО ОЗЕРУ МЫ С ЭЛЛИОТОМ ЗАШЛИ В

ДОМ, ЧТОБЫ согреться. Я делаю каждому по кружке горячего шоколада с горой мини

зефирками, а он берет мягкое флисовое одеяло с моей кровати.


Мы устраиваемся на диване в гостиной под знакомые звуки, по телевизору идет

футбольный матч. Это «Бронкос» против «Сэйнтс». «Бронкос» выиграли жеребьевку и, к

моей радости, получат мяч первыми.


Эллиот прижимается ко мне, и я обхватываю его за плечи, притягивая ближе. Он идеально

прижимается ко мне, как будто он всегда должен быть рядом. Я утыкаюсь носом в его

темные кудри и вдыхаю сладкий аромат его шампуня, смешанный с зимним воздухом, все

еще сохраняющимся на нем.


«Теплее?» спрашиваю я, касаясь губами его виска.

Эллиот удовлетворенно хмыкает. «Намного. Но, возможно, это больше из-за человеческой

печи, к которой я сейчас привязан, чем от горячего шоколада или одеяла».

Я усмехаюсь ему в волосы. «Не за что».


___________


ИГРА «БРОНКОС» - «СЭЙНТС» БЛИЗИТСЯ К КОНЦУ ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ, и я

нахожусь на краю своего кресла. Эллиот еще глубже зарылся в одеяло, его голова

покоится на моей руке. «Бронкос» ведут по полю, и с каждой игрой мое сердцебиение

учащается.


«Давай, давай», - бормочу я себе под нос, когда Квотербек «Бронкос» отступает назад и

симулирует пас. Он запускает ракету в сторону в конечную зону, и ресивер ловит его, ныряя. Стадион на экране вспыхивает, и я вскакиваю с дивана, едва не сбив Эллиота на

пол.


«Да! Тачдаун!» Я поднимаю кулак в воздух, как перевозбужденный малыш, который

только что выиграл свой первый приз на карнавале.

Эллиот зевает, раскинув свои крошечные ручки в стороны. «Значит ли это, что они теперь

выигрывают? Я не очень-то следил. Если это не Джексон, то меня это не волнует».

Мило. «Да, в перерыве они будут выигрывать три очка». Я практически подпрыгиваю, наблюдая за тем, как игроки «Бронкос» празднуют в конечной зоне. «Это грандиозно. В

прошлом сезоне у них не все получалось».


В этот момент один из судей поднимает в воздух желтый флажок. Шум толпы на

трансляции переходит в коллективный стон, и мой желудок опускается.


«Нет. Не может быть». Я смотрю на экран в недоумении, пока судьи собираются и

говорят в свои микрофоны. «Вы, наверное, шутите».

Глаза Эллиота перебегают с меня на телевизор и обратно. «Что происходит?»

Я провожу рукой по волосам, взъерошивая их еще больше, чем обычно.

«Похоже, они вызывают наступательную полицию. Если это правда, то это перечеркнет

тачдаун».

Судья выходит вперед и делает объявление. «Нападающий помеха. Номер восемьдесят

восемь. Штраф десять ярдов. Переиграйте третий даун».

Я вскидываю руки в отчаянии. «Ты что, серьезно? Это же хоккей с мячем! Эти судьи

слепые».

Губы Эллиота кривятся в забавной улыбке. «Ух ты, тебе это действительно нравится, да?»

Я опускаюсь обратно на диван, скрещивая руки на груди, как обиженный ребенок.

«Конечно, увлекаюсь. Это же футбол».

«Ты ведь понимаешь, что ты хоккеист?» Эллиот тычет меня в бок, пытаясь пощекотать

меня через толстый свитер.

«Мне может нравиться больше одного вида спорта», - защищаюсь я. Но я смягчаюсь, когда вижу игривое выражение лица Эллиота. «Мы с папой смотрели каждую игру

«Бронкос» вместе. Это что-то вроде нашей фишки».

Эллиот медленно кивает, вникая в смысл сказанного. «В этом есть смысл». Он делает

паузу, а затем добавляет: «Мне нравится видеть тебя с этой стороны».

«С какой стороны?»

«Со стороны бешеного спортивного болельщика». Он освобождает плечи из одеяла и

прислоняется ко мне.

«Это мило».

«Мило?» Я поднимаю бровь. «Я кричу на телевизор и дуюсь, как пятилетний ребенок, который потерял свою любимую игрушку».

Эллиот наклоняет голову и смотрит на меня, его карие глаза искрятся лаской. «Именно

так».


Я улыбаюсь ему. Разделить с Эллиотом такой уютный, домашний момент в доме моего

детства кажется невероятно правильным. Но когда начинается перерыв и марширующий

оркестр выходит на поле, воздух в комнате меняется, и Эллиот напрягается рядом со

мной.


«Эй, что происходит в твоей гениальной голове?» спрашиваю я, разглаживая складку

между его бровями большим пальцем.


Эллиот смотрит на остывающий горячий шоколад, который он держит в руках, и

вздыхает. «Я... я нервничаю из-за завтрашней встречи с твоей семьей. То есть, я знаю, что

они замечательные люди, потому что вырастили тебя, но я не могу не беспокоиться, что я

им не понравлюсь. Или что я скажу, или сделаю что-то, что чтобы поставить себя в

неловкое положение. Или что они посмотрят на меня и зададутся вопросом, какого черта

что, черт возьми, их сын делает с занудой-библиотекарем. Или...»


«Эй, эй, эй». Я осторожно беру кружку из его рук и ставлю ее рядом со своей рядом со

своей, пока он случайно не разлил ее по дивану в своем тревожном состоянии. «Эллиот, детка, послушай меня. Моя семья найдет тебя замечательным, понимаешь? Потому что я

нахожу тебя потрясающим. И они увидят в тебе то же, что и я - невероятно умного, заботливого и замечательного человека».

«Я... я не знаю, чем я заслужил тебя, Жерард. Ты добрый и терпеливый. Даже когда я в

тревоге».

Я провожу ладонями его лицо. «Я могу сказать то же самое о тебе. Я счастливчик. Я все

еще не могу поверить, что ты хочешь быть со мной».


Эллиот наклоняется и приникает к моим губам в нежном поцелуе, который быстро

становится жарким. Я запускаю руки в его волосы и наклоняю его голову, чтобы углубить

поцелуй.


Его руки обвиваются вокруг моей шеи. Он игриво покусывает мою нижнюю губу, а затем

успокаивает ее, проводя языком, и я стону у него во рту. Не разрывая поцелуя, Эллиот

сдвигается, устраиваясь на моих коленях, и одеяло падает на пол. Я обхватываю его бедра

и притягиваю к себе мы продолжаем исследовать рты друг друга.

Он крутит бедрами, прижимаясь своей растущей эрекцией к моей, и мы оба стонем от

восхитительного трения. Пальцы моих ног подгибаются в носках, когда он делает это

снова.


«Жерард». Эллиот прижимается к моим губам, его пальцы путаются в моих волосах.

«Можно я... я хочу, чтобы тебе было хорошо».

«Мне и так хорошо, детка». Мои руки скользят под его свитер и ласкают теплой кожи его

поясницы. «Видеть тебя таким? Это невероятно».

Эллиот вздрагивает и прижимается ко мне ближе. «Я знаю, но я имею в виду ртом. Можно

я пососу тебя, Жерард? Пожалуйста?»

В ответ на его просьбу в моем члене вспыхивает расплавленное желание.

«Боже, да. Я так сильно этого хочу».

«Ты уверен?» Он перестает целовать меня достаточно долго, чтобы посмотреть мне в

глаза. «Если ты хочешь ограничиться руками, я не против».

«Я уверен как никогда, Эллиот. Отсоси мне. Сейчас же».


Эллиот ухмыляется, слишком довольный собой, соскальзывает с моих колен и опускается

на пол между моих раздвинутых ног. Его проворные пальцы быстро стягивают мои трусы

и боксеры до лодыжек, освобождая мою ноющую эрекцию.


Он обхватывает основание моего члена одной рукой и несколько раз медленно двигает

им. На кончике быстро проступают капельки спермы, и Эллиот наклоняется, проводя

языком по щели, чтобы собрать солоноватую жидкость. Я издал сдавленный стон от

первого горячего, влажного прикосновения его языка ко мне.


Это забавно. Я всегда думал, что чувствовать чей-то рот на своем члене было бы

невероятно, но ничто не могло подготовить меня к тому, что язык Эллиота будет

скользить по моему члену. Это чистое блаженство, от которого по всему моему телу

пробегают искры удовольствия.


Он не торопится, облизывая от основания до кончика, и проводит языком вокруг

чувствительной головки. Он намерен исследовать каждый бугорок и вены, сосредоточившись на тех местах, которые заставляют мое дыхание сбиваться, а бедра

дрожать.


Мой рот приоткрывается, когда красивые розовые губы Эллиота раздвигаются, чтобы

взять головку моего члена в свой горячий рот. Его язык проводит по моей щели, всасывая

вытекающую струйку спермы.


Я выкрикиваю его имя, а мои пальцы чешутся, чтобы зарыться в его темные кудри.

«Твой рот... Боже, это невероятное ощущение».


Он мурлычет рядом со мной, и от вибрации мои яйца напрягаются. Я откидываюсь к

диванным подушкам, когда он начинает неглубоко покачиваться, принимая в себя все

больше головки моего члена. Он не может ввести меня дальше, потому что я слишком

большой и толстый, но это не страшно. Его правая рука с лихвой компенсирует это.


Двойная стимуляция восхитительна, и я стону все громче, когда мои бедра дергаются от

усилий, которые я прилагаю, чтобы оставаться неподвижным. Я не хочу задушить его.

Можете себе представить, что мне придется рассказать в «Скорой помощи»? «Да, мой

парень делал мне мой первый минет, и я вогнал в него свой пенис».


Эллиот делает что-то своим языком - ловко проводит и нажимает прямо под головкой

моего члена, и мои глаза закатываются назад. Прерывистый вздох вырывается вырывается

из моих легких, а мой член пульсирует между растянутыми губами Эллиота.


«О Боже, сделай это еще раз», - умоляю я, задыхаясь, глядя на него из-под

полуопущенных век.

Он подчиняется, повторяя движение и одновременно втягивая щеки, чтобы хорошенько

пососать. Удовольствие настолько сильное, что я вижу Иисуса.

«Эллиот, я уже близко». Мышцы живота вздрагивают, а яйца еще плотнее прижались к

моему телу. «Я сейчас кончу... отстранись...»


Он удваивает усилия, сильнее всасывая головку моего члена. Его палец щекочет место

под моими яйцами, и это все, что нужно, чтобы отправить меня в экстаз.


Я сжимаю подушки дивана в белых когтях, когда самое интенсивное удовольствие, которое я когда-либо имел счастье испытать, обрушивается на меня неумолимыми

волнами. Мои ноги отрываются от земли, пальцы выгибаются еще больше, а спина

выгибается дугой и вгоняет головку моего члена еще глубже в райский влажный жар рта

Эллиота.


Прерывистые, визгливые вздохи срываются с моих губ - единственные звуки, которые я

могу издавать пока я пульсирую, выпуская, должно быть, нескончаемый поток спермы на

жаждущий язык Эллиота. Он жадно глотает все это, его удовлетворенное хмыканье

продлевает мой кайф.


Я смутно осознаю, что дрожу как лист, пока Эллиот продолжает нежно сосать мой

размягчающийся член, стараясь получить все до последней капли удовольствия из меня.


Когда он с громким хлопком выпускает меня изо рта, я становлюсь не более чем просто

лапша - в прямом и переносном смысле. Он смотрит на меня остекленевшими, опьяненными похотью глазами, а его губы блестят и припухли. Несколько жемчужных

капель моей спермы прилипло к уголку его рта, и он смахнул их пальцем, прежде чем

слизать ее.


От этого зрелища я начинаю хныкать . Как он может заставить что-то настолько

грязное выглядеть так чертовски сексуально?


Он задорно хмыкает, и на его лице появляется блаженная ухмылка. «Ты на вкус

потрясающий, Жерард. Я бы с радостью прожил на одной твоей сперме всю жизнь».

Из моей груди вырывается задыхающийся, слегка бредовый смех. «Я уверен, что с точки

зрения диетологии это нежелательно, но я ценю твои чувства».


Из последних сил я затаскиваю Эллиота на диван и крепко целую его. Я чувствую на нем

свой вкус. Он соленый и слегка горький, но в то же время это странно эротично.


Когда мы наконец отрываемся друг от друга, Эллиот зарывается лицом в мою шею и

ласкает мою потную кожу. «Это было невероятно. Смотреть, как ты распадаешься на

части, зная, что это из-за меня... это самое сексуальное, что я когда-либо видел».

Я обхватываю его руками и прижимаю к себе, целуя его макушку. голову. «Ты

невероятный, Эллиот. Это было... боже, у меня даже нет слов. Просто... боже».


ПОСТ В БЛОГЕ ЛЕДЯНОЙ КОРОЛЕВЫ #8


Ммм, что скажете?

Привет, зайчики с шайбой! С вами Ледяная Королева, ваша главная помощница в поисках

самых крутых вещах, связанных с «Барракудами».


День благодарения начался с того, что пилигримы и индейцы сели за стол, чтобы

поужинать. С тех пор этот день превратился в день, за который нужно благодарить

друзей, семью, парад с гигантскими воздушными шарами. Это также день, когда все

собираются вместе, чтобы поделиться радостью и здоровьем.


Так за что же я благодарна? Я благодарна всем вам, моим поклонникам и последователям.

Я бы не смогла продолжать делать то, что делаю, если бы не ваша любовь и энтузиазм. Я

ценю все ваши комментарии, хорошие и плохие, и фотографии Жерарда и его команды

хоккеистов, которые вы мне присылаете.


Но в этом году есть одна вещь, за которую я не благодарна. Жерард, блядь. Гуннарсон.


Именно так. У нас с ним наступила холодная эра, и я не против засунуть сосульку в его

огромную задницу. Ладно, возможно, это слишком драматично, но вы бы отреагировали

так же, если бы получили письмо, полное тонко завуалированных угроз.


Сам золотоволосый мальчик написал, что, если я не перестану писать о его парне, он

сделает так, что мне не о чем будет писать. Очевидно, раскрытие личности его парня

перешло черту. Что ж, простите меня за то, что я даю людям то, что они хотят.


Хотя согласие - это ключевой момент, и я никогда не пойду против его желания, это не

значит, что я должна быть счастлива от этого. В смысле, что мне теперь делать? Найти

другого хоккейного красавца, на котором можно было бы помешаться? Думаю, я могла бы

обратить внимание на Дрю Ларни и его зарождающуюся романтическую дружбу с

Джексоном Монро. Это может быть интересно. Или как насчет новичка феномена, Натана

Пейсли? Этот парень уже наделал много шума своими ярко-розовыми волосами и своими

«больными» блоками на льду. У него наверняка скоро появится легион поклонников.


Но никто не сможет заменить Жерарда. Он - король льда, принц шайбы, султан коньков.

А без него какой смысл? Так что надеемся, что он справится с собой и поймет, что

Ледяная королева всегда побеждает.


До следующего раза.

Ледяная королева на коньках!

Глава тридцать

ЭЛЛИОТ


Палец тычет мне в лицо, но я не открываю глаза. Я лежу под кучей одеял, наслаждаясь

теплом, которое оно дает от холодного колорадского воздуха, проникающего через

открытое окно.


Это единственная вещь в Жерарде, которая мне до сих пор не нравится - спать с открытым

окном. Ладно, мне также не нравится, что он грязнуля, и что он пукает так чертовски

часто. Но ведь нищим выбирать не приходится, верно? Ни один парень не идеален, даже

сам мистер Хоккейный красавчик.


Меня снова тыкают, на этот раз сильнее. «Эй, Эллиот?»

«Что, Жерард?»

«Ты не спишь?»

«Нет».

Еще один тычок. «Можно я тебе отсосу?»

Мои глаза распахиваются. Жерард смотрит на меня с широкой ухмылкой на лице. «Я

правильно тебя понял? Ты хочешь... отсосать мне?»

Жерард с готовностью кивает. Мои глаза сужаются в подозрении. «Почему?»

«Ну...» Он краснеет и опускает взгляд на палец, который тыкал меня. «Мне было очень

жарко, когда ты делал это со мной, и я хочу отплатить тебе тем же. Я не хочу, чтобы ты

думал, что я жадный. Ты всегда дрочишь мне, но я ничего не делал для тебя».

«Я не против, Жерард. Мне нравится быть тем, кто заставляет тебя расслабляться. Мне не

нужно, чтобы ты отплатил мне тем же».

«Но было бы здорово, если бы я это сделал, верно?»

«Конечно. Но...»

«Тогда решено. Я отсосу тебе, и сделаю это очень хорошо».

Я смеюсь. Пусть Жерард превратит минет в соревнование.

«Но только если ты этого хочешь. Я не хочу давить на тебя как-либо...»

Я прикладываю палец к его красным губам, чтобы он замолчал. «Отсоси мне, Жерард. И

не останавливайся, пока я не кончу тебе в горло».


Мне не нужно видеть, чтобы понять, что пальцы Жерарда подгибаются от моего

требования. Это одна из моих любимых вещей, которые он делает. Это так выразительно

говорит о том, как я его завожу.


Жерард исчезает под одеялом, его сильные руки стягивают мои трусы-боксеры с моих

ног. Я слышу удивленный вздох, а затем его ухоженная белокурая голова выныривает

обратно. Его голубые глаза широко раскрыты, а рот слегка приоткрыт.


«Ты не обрезан!» - восклицает он громким шепотом.

Я смеюсь над его драматической реакцией. «Да, я такой. Многие латиноамериканские

парни не обрезаны».

«О. Я никогда не видел ни одного вживую. То есть, я видел фотографии и видео, но...» Он

прервался, зачарованно глядя вниз на мой открытый пах.

Я с нежностью закатываю глаза. «Это не так уж и отличается. Не думай об этом слишком

много».


Я кладу руку ему на затылок и мягко, но решительно толкаю его обратно вниз. Он охотно

опускается, устраиваясь между моих ног. Его теплое дыхание проносится над моим

полуэрегированным членом, заставляя его подрагивать в предвкушении.


«Начни с облизывания головки», - инструктирую я. «Пусть она станет влажной и

красивой. Затем используй язык, чтобы поиграть с крайней плотью».


Жерард делает то, что ему говорят. Его мокрый язык кружится вокруг головки и даже

погружается в щель. Меня пронзает электрический разряд. Он проводит языком по краю

моей крайней плоти, а затем проскальзывает под нее и исследует новую территорию.


Я тихонько стону. «Да, вот так. Теперь возьми головку в рот и нежно пососи. Рукой

поглаживай ствол».


Его мягкие губы обхватывают головку моего члена, и он начинает сосать. Его большая

рука обхватывает основание, и от того, что он держит меня таким образом, у меня перед

глазами звезды.


Мои пальцы пробираются сквозь его волосы, и это как раз то, что ему нужно, чтобы он

начал двигаться вверх-вниз на моем члене и одновременно гладить меня.


«Черт, твой рот просто бесподобен». Я пыхчу, как собака во время течки. Я зажмуриваю

глаза и позволяю Жерарду обрабатывать меня. «Возьми больше меня. Расслабь горло.

Дыши через нос».


Он берет меня глубже, и моя спина отрывается от кровати. Его горло трепещет вокруг

моей чувствительной головки, и он слегка задыхается. В то время как большинство

парней останавливаются, когда это происходит, Жерард использует это как топливо, чтобы попытаться снова.


Я борюсь с желанием сделать толчок и вместо этого сосредотачиваюсь на том, чтобы дать

ему больше инструкции. Хотя я не думаю, что он в них нуждается. Мальчик - самородок.


«Другой рукой помассируй мои яйца. Потяни за них, но нежно. Да, блядь, вот так».


Его толстые пальцы массируют мой тяжелый мешок, пока он продолжает поклоняться

моему члену. Удовольствие нарастает у основания моего позвоночника, стягивая яйца. Я

вытекаю на его язык, и он стонет, наслаждаясь вкусом.


Другая рука Жерарда разминает мое бедро. Никогда не думал, что мне понравится такое, но это так. Это только подстегивает меня, приближая к точке невозврата. «Жерард, Я

сейчас кончу. Не останавливайся. Проглоти все, как хороший мальчик».


Он стонет в моей толще, посылая восхитительные вибрации по меня, и удваивает свои

усилия. Еще несколько движений, и я кончаю в его горло горячей и сильной струей.

Жерард пьет ее так, словно умирает от жажды.


Его голова появляется из-под одеяла, когда я уже совсем выдохся. Он ухмыляется как

дурак. «Это... было... потрясающе».


Моя сперма блестит на его красных, набухших от поцелуев губах, и когда я указываю на

это, он лениво облизывает их. Это эротическое зрелище заставляет мой измученный член

мужественно дергаться.


Утреннее солнце пробивается в окно, окутывая Жерарда священным сиянием. Свет падает

на его золотистые волосы и ласкает раскрасневшуюся кожу. Он - развратный ангел, и я

поражаюсь тому, как он прекрасен.


Мое сердце замирает от переполняющих меня эмоций. Это больше, чем похоть или

благодарность за умопомрачительный оргазм, который он мне подарил. Это глубокая

душевная связь, которая есть у меня с этим мальчиком. И я без сомнения знаю, что хочу

быть с ним всегда.


Я хочу каждое утро просыпаться с его улыбающимся лицом и каждую ночь засыпать в его

объятиях. Я хочу радоваться его победам и утешать его в поражениях. Я хочу строить с

ним жизнь - кирпичик за кирпичиком, пока у нас не появится дом, наполненный смехом, любовью и кучей приемных собак.


Это осознание должно приводить меня в ужас. Я всегда был циником, который не верил в

идею родственных душ и счастливой жизни за пределами романтических романов. Я уже

обжигался и возводил стены вокруг своего сердца, чтобы защитить себя от новой боли. Но

с Жерардом эти стены рушатся быстро. Он обошел мою защиту и поселился в моем

сердце как дома.


И в кои-то веки я не боюсь. Я взволнован.

С надеждой.

Готов сделать прыжок веры и посмотреть, куда приведет нас это путешествие.


«О чем ты думаешь?» Голос Жерарда хриплый от сна и других занятий. Он ложится

рядом со мной и приподнимается на локте.

Он смотрит на меня с мягким, ласковым выражением, от которого у меня внутри все тает.

«Ты», - честно отвечаю я. «И как сильно я тебя обожаю».

Его глаза удивленно расширяются, а затем сморщиваются в уголках, и по его лицу

расплывается блестящая улыбка. «Я тоже тебя обожаю, Эллиот. Очень сильно».


Он наклоняется и целует меня, медленно и сладко. Я чувствую вкус себя на его языке, и

это удивительно интимно. Я сжимаю его лицо в своих ладонях и углубляю поцелуй, изливая в него все свои вновь обретенные эмоции.


Мы целуемся лениво, потому что нам не нужно спешить. У нас есть все времени, чтобы

исследовать то, что между нами. И я планирую делать это каждую секунду.


В конце концов мы расходимся, задыхаясь и захлебываясь. Жерард прижимается лбом к

моему носу. «Лучшее утро Дня благодарения».


Я склонен согласиться. Проснуться под минет от мужчины моей мечты, после чего

понять, что эти отношения могут быть на всю жизнь? Лучше не бывает.


___________


МОИ НЕРВЫ В ПОЛНОЙ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ, ЗНАЯ, ЧТО СЕГОДНЯ Я

ВПЕРВЫЕ встречусь с родителями Жерарда. Я пытаюсь сосредоточиться на тепле руки

Жерарда в моей, но это мало меня успокаивает.


Я знаю, что не должен так нервничать. Жерард неоднократно заверял меня, что его

родители очень хотят со мной познакомиться. И если они похожи на Жерарда, они будут

самыми добродушными взрослыми, которых я когда-либо встречал. И все же я не могу

избавиться от ноющего страха, что они сочтут меня недостаточно хорошим или не

одобрят что я встречаюсь с их сыном.

Мы входим на арену, где проходят соревнования по черлидингу Лили, и я убираю свою

руку от руки Жерарда, нуждаясь в нескольких минутах покоя. «Мне нужно сходить в

туалет».

«Хочешь, я пойду с тобой?»

Я ухмыляюсь. «Я буду в порядке, Жерард. Найди нам места. Я ненадолго».


Он машет рукой, и мое сердце замирает от этого жеста. Не знаю, как мне так повезло с

этим мальчиком. Я никогда не буду воспринимать его как должное.


Зайдя в туалет, я с облегчением обнаруживаю, что он пуст. Я сразу же направляюсь к

кабинке в конце, закрываю ее и сажусь на унитаз. На самом деле мне не нужно ничего

делать. Мне просто нужно сделать несколько глубоких вдохов без посторонних глаз.


Мне также нужны слова успокоения от кого-то, кроме Жерарда. Он слишком близок к

своим родителям, и это справедливо. Мне нужен совет от людей, которые знают его

родителей, но не имеют к ним эмоциональной привязанности.


Достав из кармана куртки телефон, я начинаю групповой чат с тремя парнями, которые

лучше всех знают Жерарда и его семью.


Я

Привет. Я собираюсь познакомиться с родителями Жерарда. Я чертовски нервничаю.

Посоветуйте что-нибудь? Советы, как сделать так, чтобы я им понравился?

Что мне следует знать о них, прежде чем я выставлю себя на посмешище?

ОЛИВЕР

Просто будь собой, приятель. Ты отличный парень. Они это увидят.

Прояви искренний интерес, предложи помощь в приготовлении ужина и используй свое

природное обаяние.

КАЙЛ

Слушай сюда, пискля. Сделай комплимент стряпне его мамы, даже если она на вкус как

опилки. Смейся над убогими шутками его отца, независимо от того, какими бы плохими

они ни были.

И, ради всего святого, сведи к минимуму КПК с Жерардом. Никто не хочет видеть, как вы

двое целуетесь за обеденным столом.

НИКТО.

ДРЮ

Котенок! Ты просто обязан заценить задницу мистера Джи, когда у тебя появится шанс. У

этого человека в заднем проходе очень много тепла!

Как только ты увидишь его, ты поймешь, что яблоко от яблони недалеко падает.

Или в случае с Гуннарсоном...дыни.

ОЛИВЕР

Чувак, какого черта? Эллиоту не нужно думать о заднице отца своего парня прямо перед

встречей с этим человеком.

КАЙЛ

Как бы мне ни было неприятно это говорить, но в этом вопросе я согласен с Дрю, Олли. В

смысле, ты видел задницу мистера Джи? Эта штука должна иметь свой собственный

почтовый индекс.

Ты счастливый ублюдок, Эллиот. Тебя скоро примут в семью Ганнарсонов.

Наслаждайся видом, друг мой.

Я

О боже. Я удаляю этот разговор.

ОЛИВЕР

Эллиот, все шутки в сторону, у тебя все получится.

Будь собой и наслаждайся знакомством с семьей Жерарда. Они очень хорошие люди.

Удачи. Мы все болеем за тебя!

КАЙЛ

Кроха. Я могу доставить тебе неприятности, но ты знаешь, что я твоя спина. Ты

провалишь все это испытание с родителями.

А если будет неловко, просто вспомни, что ты терпел сон в одной кровати с Жерардом и

его пердежом.

ДРЮ

Эллиот, мой очаровательный маленький котенок. Я знаю, что иногда я бываю слишком

резок, но если серьезно, вы с Жерардом идеально подходите друг для друга. На самом

деле, я завидую той связи, которая между вами.

Его родители увидят то же самое, что и мы все.


После ободряющей беседы с ребятами мне становится немного легче. Я выхожу из

кабинки и направляюсь к раковине, чтобы помыть руки. Может, я и не воспользовался

туалетом, но микробы все равно повсюду.


Я вытираю руки бумажными полотенцами и направляюсь к двери. Когда я выхожу, я

врезаюсь в крепкую мускулистую стену. Столкновение выбивает из меня дух, и я, спотыкаясь, отступая назад.


Прежде чем моя задница успевает коснуться грязного пола в ванной, пара сильных рук

хватает меня за плечи и поддерживают. «Постой, сынок. Ты в порядке?»


Я поднимаю глаза на своего спасителя, и у меня отпадает челюсть. Передо мной стоит

человек, которого можно описать только как чертову гору. Он на целый фут выше меня, плечи широкие, как у полузащитника, а грудь такая, которая говорит о том, что он мог бы

поднять автомобиль. Но я застыл не из-за его размеров.


Дело в его лице.


Его точеная линия челюсти, его уложенные светлые волосы, его кристально-голубые

глаза, которые такого же оттенка, как у одного моего знакомого... святое дерьмо. Это отец

Жерарда.


«Вы, должно быть, Эллиот», - говорит он с теплой улыбкой.

«Приятно познакомиться, мистер Ганнарсон».

Его глубокий, рокочущий смех наполняет ванную комнату. «Пожалуйста, зови меня

Гэвином. Мистер Гуннарсон - мой отец. Знаешь, я бы узнал тебя где угодно по всем

фотографиям, которые прислал мне Жерард».

«Фотографиям? Каким фотографиям?» Я не помню, чтобы Жерард когда-либо делал

фотографии меня.

Он достает свой телефон и начинает листать его. «Вот, давай я покажу тебе. Мальчик

просто влюблен в тебя».


Он наклоняет экран ко мне, и мои глаза расширяются. Здесь десятки откровенных

снимков, сделанных в Хоккейном доме. На одном я свернулся калачиком на диване, уткнувшись носом в книгу - ничего удивительного.


На другом я истерически смеюсь над тем, что сказал Дрю - он может быть грубым, но он

тоже уморительный. И еще одна, где я сплю на кровати Жерарда. Я гримасничаю при

виде этой фотографии. Мои волосы в диком беспорядке, а рот слегка приоткрыт.


«А вот эта - моя любимая, - говорит Гэвин, останавливаясь на фотографии, где мы с

Жерардом сидим за кухонным столом, склонив головы друг к другу. Его рука лежит на

моем бедре, и я прислоняюсь к нему. Я помню тот день. Напротив нас сидел Оливер - этот

предатель.


«Ты делаешь его невероятно счастливым, Эллиот. Я никогда не видел, чтобы он улыбался

так, как с тобой. Спасибо тебе за это».


Слова Гэвина поразили меня до глубины души. Я не привык, чтобы люди открыто

принимают меня, особенно родители парня, с которым я встречаюсь. Это новый опыт, и

он ошеломляет в лучшем смысле этого слова.


«Честно говоря, я нервничал из-за сегодняшней встречи с вами и вашей женой. Я хочу

произвести хорошее впечатление, но я не самый изящный в общении человек».

Гэвин смеется и хлопает меня по спине. Его рука настолько велика, что она охватывает

всю мою лопатку. «Сынок, не из-за чего нервничать. Жерард так много рассказал нам о

тебе, что кажется, будто мы уже знаем тебя. И, судя по тому, что я вижу, ты отлично

подходишь нашему мальчику».

«Правда?» Надежда расцветает в моей груди.

«Абсолютно. Как ты думаешь, откуда у Жерарда такой покладистый характер?» Он

указывает на себя. «Мы с женой довольно спокойные люди. Пока ты будешь хорошо

относиться к нашему сыну».

Меня охватывает облегчение, и напряжение покидает мое тело. «Спасибо, Гэвин».

«Не за что. А теперь, что скажешь, если мы отправимся туда и найдем места? Уверен, Жерард интересуется, почему ты так долго».


Я киваю, и мы вместе направляемся к трибунам. Мы видим, что Жерард сидит слева от

потрясающей женщины с каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами. Она должно

быть, Анна, мама Жерарда.


Когда мы подходим, лицо Жерарда озаряется, когда он видит меня. Он вскакивает на ноги

и обнимает меня, не заботясь о том, что мы на людях. «Вот ты где! Я уже начал думать, что ты упал».

Он целует меня в щеку, и я краснею. «Прости, я столкнулся с твоим отцом. Мы с ним

поговорили».

Глаза Жерарда расширились. «О нет. Что он сказал? Он тебя смутил?»

Я смеюсь. «Нет, ничего такого. На самом деле он был очень милым».

Гэвин подходит ко мне сзади и ерошит волосы Жерарда. «Конечно, я был милым. Я всегда

милый».

Жерард с нежностью закатывает глаза. «Конечно, папа. Как скажешь».

Анна встает и поправляет юбку. Вблизи она еще красивее, с высокими скулами и

королевой осанкой, которой невозможно научиться.

«Эллиот, я рада наконец-то с тобой познакомиться».


Она делает шаг вперед и обнимает меня, успокаивая мои нервы ароматом ее духов -

лаванды и ванили. На мгновение я ошеломлен, не привыкший к такой открытой

привязанности от человека, с которым только что познакомился, но ее объятия такие

нежные и материнские, что я таю в них.

«Я тоже рад познакомиться с вами, миссис Гуннарсон».

«Пожалуйста, зови меня Анной», - настаивает она со звонким смехом, который

напоминает мне ветряные колокольчики.

Я ухмыляюсь. «Тогда Анна».

Когда мы занимаем свои места, Анна заговорщицки наклоняется ко мне. «Жерард очень

скрывал, как вы познакомились. Он отказывается рассказывать Гэвину и мне. Не мог бы

ты рассказать нам об этом? Мы умираем от любопытства».


Я бросаю взгляд на Жерарда, который внезапно заинтересовался своим телефоном. По его

шее пробегает розовый румянец. Это восхитительно, как он волнуется.


Ободренный легким поведением Анны, я начинаю рассказ. «Ну, все началось с того, что

Жерард потерял свою клюшку в утро первой игры...»


Пока я рассказываю о нашей встрече в библиотеке, Гэвин и Анна слушают с

восторженным вниманием. Они «охают» и «ахают» во всех нужных местах и от души

смеются, когда я описываю, каким дерьмом я был для него.


Когда я дохожу до той части, где мы с Жерардом поцеловались на вечеринке в честь

Хэллоуина, лицо Жерарда становится свекольно-красным, ужасно контрастируя с его

светлыми волосами. Но я вижу маленькую, довольную улыбку, когда он переживает

воспоминания через мои слова.


«А остальное, как говорится, уже другая история», - заканчиваю я с театральным блеском.

«Ваш сын сбил меня с ног, и с тех пор я сражен наповал».

«Боже мой, это самая прекрасная история!» восторгается Анна, прижимая руку к сердцу.

«Подумать только, наш Жерард такой романтик. Он это у него от Гэвина, знаете ли».

Гэвин гордо выпячивает грудь. «Что я могу сказать? Мы, мужчины Ганнарсоны. знаем, как очаровывать своих партнеров. Это у нас в генах».

Жерард застонал и закрыл лицо руками. «Вы, ребята, такие неловкие. Вот почему я не

хотел вам рассказывать».


Но его поведение не соответствует его словам. Он счастлив, что его родители одобряют

меня и мы ладим.


Двое готовы, остался только один.


____________


ЛИЦО ЖЕРАРА МГНОВЕННО СМЯГЧАЕТСЯ ПРИ ВИДЕ ЕГО МЛАДШЕЙ СЕСТРЫ

подбежавшей к нему после соревнований по черлидингу. Она была потрясающей... да и

вся команда тоже. Они заняли второе место, и мне пришлось пообещать подарить

Жерарду еще один умопомрачительный оргазм, чтобы он не устроил судьям скандал за их

идиотское решение.


Судя по покрасневшим щекам Гэвина и знающей ухмылке Анны, смею предположить, что

она пообещала ему то же самое. И я никогда не скажу об этом Жерарду.


Лили прыгает в протянутые руки Жерарда. Это сцена прямо из фильма, когда старший

брат и его обожаемая младшая сестра снова встречаются после долгой разлуки, и это

заставляет меня улыбаться.


«Привет, Выскочка. Ты лучшая болельщица во всей стране. Ты должна научить меня

делать сальто назад».

Лили хихикает, и морщит носик, отчего она кажется еще моложе своих десяти лет. «Ты

слишком большой для этого движения, Жерард».

Жерард резко вздыхает. «Ты называешь меня толстым, Выскочка?»

«Эй, это ты сказал, а не я».

Смеясь, Жерард целует ее в макушку. «Я тоже тебя люблю, Выскочка».


Он опускает ее на землю, и Лили тут же переводит взгляд на меня. Ее голубые глаза, так

похожие на глаза Жерарда, сужаются в подозрении, когда она осматривает меня с головы

до ног.


«Кто ты такой и почему стоишь так близко к моему брату?»

Я смотрю на Жерарда, не зная, что ответить. Мы еще не обсудили как рассказать о нас его

сестре.

«Лили, это Эллиот. Он мой... особенный друг».

Рот Лили складывается в идеальную букву «О». «Особый друг? Что это значит? Ты что, его самый лучший друг на свете?»


Я хихикаю над ее невинностью. Если бы она только знала, насколько «особенной»

является моя дружба с ее братом на самом деле. Я приседаю, чтобы быть на уровне ее

глаз.


«Лили, мы с твоим братом очень близки. Мы очень заботимся друг о друге и нам нравится

проводить время вместе. Но это совсем другое, чем просто быть лучшими друзьями».

Она качает головой в сторону. «Как по-другому? У вас есть секретные рукопожатия и все

такое?»

Я смотрю на Жерарда в поисках подсказки, но он лишь пожимает плечами. Ну и ладно, спасибо за помощь, чувак. «Эм, не совсем. У нас с Жерардом есть чувства друг к другу.

Романтические чувства. Такие, какие испытывают друг к другу твои мама и папа».

Глаза Лили загорелись пониманием. «О! Так ты его парень!»

Десятилетняя девочка сразу переходит к делу. «Да. Это нормально ты не против?»


Лили поджимает губы, обдумывая вопрос. Я задерживаю дыхание, нервничая по поводу

ее реакции. Я знаю, как сильно Жерард обожает свою младшую сестру; ее мнение значит

для него все. Если она не одобрит меня? Я даже думать об этом не хочу.


К счастью, ее лицо расплывается в широкой ухмылке, и она бросается на мою шею.

«Конечно, все в порядке! Если ты нравишься Жерарду, значит, ты нравишься и мне тоже.

Но...»

Она смотрит на меня взглядом, жутко напоминающим взгляд строгой женщины «Тебе

лучше быть милым с моим братом, хорошо? Он самый лучший брат на свете, и я никогда

не хочу видеть его грустным. Поэтому ты должен пообещать на мизинце быть хорошим с

ним и никогда не заставлять его грустить».


Она протягивает свой крошечный мизинец, ее лицо смертельно серьезно. Мне нравится ее

яростная защищать Жерарда, и для меня большая честь, что она готова доверить мне

сердце своего брата. Я соединяю свой мизинец с ее мизинцем и торжественно пожимаю

его.


«Я клянусь мизинцем, Лили. Я обещаю быть добрым к Жерарду и делать все возможное, чтобы сделать его счастливым. Даю слово».


Удовлетворенная моим обещанием, она поднимает взгляд на Жерарда. Он наблюдает за

нашим обменом, но это выражение быстро сменяется удивлением, когда Лили подходит к

нему и показывает пальцем.


«Послушай, мистер. Эллиот хороший, и он мне очень нравится. Так что тебе лучше не

грубить ему, иначе...» Она сжимает свою маленькую руку в кулак. «Я врежу тебе прямо

по яйцам!»


Глаза Жерарда расширяются, и его руки инстинктивно двигаются, чтобы защитить свою

промежность. Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться вслух при виде этого громадного

хоккеиста, трусящего перед своей сестренкой маленького роста. Это просто мило.


«Эй, полегче, Выскочка. Я бы никогда не стал плохо относиться к Эллиоту. Он мне

нравится слишком сильно, чтобы причинить ему боль. И поверь мне, я очень люблю свои

яйца, так что пожалуйста, не делай с ними ничего».


Когда он заявляет о своих чувствах ко мне на глазах у своей семьи, я хочу заключить его в

медвежьи объятия и никогда не отпускать.


Лили на мгновение недоверчиво смотрит на него, а затем кивает, успокоенная его

обещанием. «Хорошо. Потому что если ты заставишь Эллиота грустить, я буду очень зла

на тебя. И тогда я не буду болеть за тебя, когда папа будет показывать твои хоккейные

матчи по телевизору».

Жерард задыхается, прижимаясь к груди в насмешливом ужасе. «Ты не будешь!»

«Я бы так и сделала», - торжественно заявляет Лили.

Гэвин хлопает в ладоши, привлекая наше внимание. «Ну, теперь, когда важные дела

остались позади, что скажете, если мы отправимся домой и отпразднуем фантастическое

выступление Лили мороженым».

«Ура!» визжит Лили, подпрыгивая вверх-вниз, как отбойный молоток.

«- После ужина», - заканчивает Гэвин, бросая на Лили строгий взгляд.

«Что?!» - кричит она. «Я ненавижу это место!»

Она убегает, а остальные следуют за ней, смеясь всю дорогу.

Да, думаю, я отлично впишусь в семью Гуннарсонов.


Глава тридцать один

ЖЕРАРД


Ужин удался на славу. Десерт был восхитительным. Переживая свои самые постыдные

детские воспоминания? Бесценно... нет.


После того как мама отвела Лили наверх, чтобы она приняла ночную ванну, папа привел

Эллиота и меня в семейную комнату. Я думала, мы будем смотреть старые ролики о том, как мой отец учился в БГУ, или поиграем в NHL16. Но в очередной раз глупость взяла

свое.


«А это Жерард с нашим псом Фидо - да покоится он с миром - воссоздают рекламу

Coppertone».

«Папа!» Я в ужасе смотрю, как папа с гордостью демонстрирует фотографию

десятилетнего меня с выпяченной задницей, когда Фидо дергает меня за плавки. Эллиот

смеется до такой степени, что по его лицу текут слезы.

«О, посмотрите на эту милую маленькую попку!» воркует папа. «Ты был таким

пухленьким маленьким ребенком, Жерард. Мы не могли держать тебя в одежде половину

времени».


Мое лицо пылает жарче, чем плита, установленная на четыреста двадцать пять градусов.

Мне хочется нырнуть за диван и спрятаться там навсегда.


«О, а это!» Папа перелистывает следующую страницу, на которой изображена моя версия

с дыркой в зубах, покрытая грязью с ног до головы. «Жерард любил делать пироги из

грязи на заднем дворе. Помнишь, сынок?»

«Как я мог забыть?» прорычал я сквозь стиснутые зубы. Эллиот хмыкает рядом со мной, явно наслаждаясь моей болью.


Отец продолжает свой натиск, каждая фотография унизительнее предыдущей. Вот я, одетый как подсолнух для спектакля в начальной школе Элк-Вэлли. Застигнутый во время

катания на аттракционе Log Flume в Six Flags. И кто может забыть классический портрет

«Жерард плачет на коленях у Санты»?


«Кому-нибудь налить?» Папа протягивает пустую бутылку из-под вина. Мы с Эллиотом

качаем головами, но это его не останавливает. «Я возьму еще одну из погреба. А вы, мальчики, ведите себя хорошо!»

Он уходит, а я поворачиваюсь к Эллиоту, мое лицо все еще пылает. «Я очень, очень

сожалею о нем. Он нечасто выходит на улицу, и я думаю, что волнение от того, что у него

есть компания, бьет ему в голову, и...»

«Жерард, успокойся». Эллиот прикладывает палец к моим губам, и я опускаю глаза, пытаясь посмотреть на него. «Твой отец замечательный. Он тебя очень любит».

«Да, но разве ему обязательно было доставать детские фотографии? Я имею в виду, да

ладно».

Эллиот хихикает. «Я думаю, это мило. И, честно говоря, приятно видеть эту сторону

тебя».

Я удивленно моргаю. «Тебе... нравится видеть, как я смущаюсь?»

«Ну, да. Это освежающая перемена по сравнению с неприкасаемым хоккейным богом, которого все наделили тебя в БГУ».


Эллиот сдвигается, поднимая одну ногу, чтобы устроиться у меня на коленях. У меня

перехватывает дыхание, когда он прижимается ко мне. Его теплые карие глаза

смягчаются, когда он заглядывает в мои.


«Жерард Энтони Гуннарсон». Боже, он назвал меня полным именем, это слишком горячо.

«Ты самый нелепый, восхитительный, приводящий в ярость человек, которого я когда-либо встречал. И я рад, что встретил тебя».

«Ты это серьезно?» Мне не нравится, как по-детски я говорю, но мне отчаянно нужно

услышать его ответ.

Эллиот кивает, его пальцы играют с короткими волосками на моем затылке. От его

прикосновений у меня по коже бегут мурашки. «Конечно, мне нравится видеть те

моменты твоей жизни, которых не было рядом со мной».

Я крепче сжимаю его руки, так как эмоции забивают мне горло. «Правда?

Даже то время, когда я плакал на коленях у Санты или готовил пирожки из грязи на

заднем дворе... а потом ел их?»

Эллиот откидывает голову назад и смеется. «О, Жерард. Да. Мне нравится видеть и знать

все о человеке, в которого я влюбляюсь, - пирожки с грязью и все такое».


Он целует меня, показывая, как много я для него значу. Я быстро теряюсь во вкусе

Эллиота, в комфорте его тела, прижатого ко мне, и его пальцев, запутавшихся в моих

волосах. Весь остальной мир не имеет значения сейчас.


Громкий кашель разрушает чары, и мы с Эллиотом разбегаемся в стороны, как

испуганные кошки.


Я поворачиваю голову и вижу отца, стоящего в дверном проеме с новой бутылкой вина и

ухмылкой шириной в милю.

«Не останавливайтесь из-за меня, мальчики. Я всегда могу вернуться в погреб и поискать

ту бутылку 96-го года. Бордо».


Я стону, зарываясь пылающим лицом в шею Эллиота, пока он сотрясается от беззвучного

смеха.

«В этом нет необходимости, Гэвин. Пожалуй, я пойду спать».

Папа хихикает и садится в кресло, а Эллиот слезает с моих коленей и направляется к

лестнице. «Ты идешь?»

«Через несколько минут. Я хочу кое о чем поговорить с папой».

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги