1adef622e3ca25c70884958354179136

здесь, в зале для трофеев? И неужели я всерьез думаю о том, чтобы сделать это?

Не знаю, что такого в Эллиоте, но он быстро превращает меня в мальчика, влюбленного в

школьницу, которая готова на все ради него. Дать ему нормальный дом, теплую постель и

больше еды, чем он когда-либо мог пожелать. А теперь... это.

Боже, у меня все плохо, не так ли?

Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни, прежде чем зацепить

большим пальцем край моего полотенца. Глубоко вздохнув, я стягиваю его, чтобы

обнажить верхнюю часть своего паха.

Эллиот резко вдыхает, глядя на дикие, необузданные белокурые локоны. «Ого. Ты не

шутил».

Я поспешно поднимаю полотенце обратно. Все мое тело гудит от адреналина и чем-то

еще. Думаю, это похоть. «Я же говорил. Итак, пицца?»

Эллиот моргает, внезапно вспоминая, почему я искал его в первую очередь. «Точно.

Пицца. Давай сделаем это».

____________

КОГДА МЫ С ЭЛЛИОТОМ ДОГОВОРИЛИСЬ РАЗДЕЛИТЬ ПОСТЕЛЬ - ОН ПОД

ОДЕЯЛОМ, А Я СВЕРХУ, я решил, что ничего страшного не произойдет.

Кусочек торта.

Легко и просто.

Я ошибся.

Это самый мучительный опыт, который я когда-либо переживал. И это еще мягко сказано

если учесть, что в прошлом году я отправился с отцом в путешествие к Большому

Каньону, и он пукнул в машине.

Я уже упоминал, что это было самое жаркое лето за всю историю человечества, и поездка

длилась десять часов?

Эллиот ворочается и ворочается больше, чем сушилка на стероидах. Клянусь, этот чувак

мог бы питать небольшой город всей этой неугомонной энергией. И даже не начинайте о

храпе. Это- как если бы всю ночь у меня в ушах гудела сирена.

Я говорю о храпе, от которого дрожат окна, сотрясается земля, от которого и мертвый

проснется.

Я перепробовал все, чтобы заглушить его: беруши, аппарат белого шума Оливера, даже

эти модные наушники с шумоподавлением. Но ничего не помогает.

Как будто храп Эллиота проникает прямо в мой мозг, минуя все защитные механизмы. Но

это еще не самое страшное. Нет, настоящая пытка - это спать рядом с ним, отделенный

лишь тонким слоем одеяла. Я привык спать нагишом и позволять своим мальчикам

дышать свободно и легко. Но Эллиот стал моим соседом по кровати, и теперь мне

приходится надевать боксеры из уважения. Это чистая агония скажу я вам

Держать свои причиндалы в хлопчатобумажной тюрьме - это особый ад, который я не

пожелал бы своему злейшему врагу. Я просыпаюсь каждое утро весь в поту, а мои

боксеры прилипли к бедрам. Это отвратительно и неудобно, и я это ненавижу.

А вишенкой на вершине этого дерьмового мороженого является ежедневное буйство

утренней древесины. И я не говорю о поле, который у меня в комнате. О нет, это

полноценный, твердый, как стекло, стояк. Такой, который натягивает мои боксеры и

заставляет меня хотеть умереть от смущения.

До переезда Эллиота у меня была надежная система. Я просыпался на рассвете, улаживал

дела с помощью носка, а затем отправлялся в свой день с ясной головой и пустым

мешком.

Но теперь, когда рядом со мной дремлет Эллиот, мне приходится засовывать свой член

между ног и сжимать его, чтобы ослабить давление в паху. Я дошел до того, что мне

хочется свернуться калачиком и разрыдаться.

Но я не могу этого сделать, потому что Эллиот поймет, что что-то случилось. А я не могу

допустить, чтобы он знал, как сильно он на меня влияет. Или как сильно я хочу его.

___________

МНЕ КАЖЕТСЯ, Я УМЕР И ПОПАЛ В РАЙ. Место заполнено от стены до стены

студентами колледжа во всех костюмах, которые только можно себе представить.

Сексуальная медсестра болтает с парнем в костюме гориллы. Праздничная группа

супергероев Marvel в углу. А это...? Да, чувак в костюме гигантского банана. Только в

колледже.

Что касается меня, то я убитый футболист. Я тоже постарался на славу - порезанная

майка, жуткая рана на горле и даже несколько искусно синяки и пятна грязи, которые

очень украшают костюм.

Я люблю быть хоккеистом. Это моя жизнь, моя страсть. Но иногда, приятно на ночь

сбросить с себя эту личину и побыть кем-то другим. Кем-то более темным, более

жестким. Кем-то, кто не провел все свое детство на льду.

Оливер подходит ко мне, и я делаю двойной дубль. Он - невероятный Халк, но там, где я

думал, что выложился на полную, он выложился на полную, да еще и как. Все его тело

выкрашено в зеленый цвет, а волосы уложены назад с помощью геля.

«Чувак, ты действительно выложился на полную, да? Сколько времени это заняло у

тебя?» Оливер разминает гигантский зеленый бицепс.

«Дольше, чем я хотел бы признаться». Кайлу пришлось помогать мне в «труднодоступных

местах», - он понижает голос до шепота».

«Ты имеешь в виду...»

Я указываю на его промежность, не зная, хочу ли я знать ответ.

Он кивает. «Между ягодицами тоже».

Мои глаза чуть не выскочили из глазниц. «Не может быть».

«Ни за что. Но не говори ему, что я тебе сказал. Он убьет тебя во сне».

Я торжественно киваю. «Принято к сведению».

Из колонок доносятся звуки, и мое внимание переключается с Оливера на диджея в углу

гостиной. Он играет несколько отличные мелодии, все из которых Алекс отобрал

вручную. Я не совсем понимаю, какая, но во всех песнях фигурирует слово «магия».

Заиграла песня Селены Гомес «Magic», и, не осознавая этого, мое тело двигается в такт, а

я пытаюсь разглядеть в толпе знакомые лица. Учитывая измененную внешность каждого, это непросто, но в конце концов я вижу Кайла и Алекса, направляющихся к нам с

Оливером с напитками в руках.

Судя по всему, они соревнуются в номинации «Лучший костюм дуэта». Кайл - Гарри

Поттер, судя по круглым очкам и шраму в виде молнии на лбу. Алекс - Рон Уизли, ничего

удивительного. Волосы у маленького чувака такие рыжие, что их можно увидеть с

Международной космической станции.

«Ну, посмотрите-ка сюда», - говорю я, когда они подходят. «Если это не динамичный дуэт

Хогвартса».

«Умора, Жерард». Кайл закатывает глаза, но я вижу намек на улыбку.

Даже если он будет отрицать это до последнего, она есть. «Отличный костюм, кстати. Дай

угадаю, убитый футболист?»

Я широко раскидываю руки, чтобы он мог получить полный эффект. «Я подумал, почему

бы не принять роль того, кем я никогда не стану?»

Алекс переминается с ноги на ногу, ошеломленный. «Здесь, эм, много людей».

Я обнимаю его за плечи и ободряюще сжимаю.

«Эй, не волнуйся об этом, маленький чувак. Держись за меня, и я позабочусь о том, чтобы

ты хорошо провел время, хорошо?»

Прежде чем Алекс успевает ответить, Кайл угрожающе рычит. «Экспеллиармус!»

Удивительно сильным толчком он сбрасывает мою руку с плеч Алекса и смотрит на меня

с интенсивностью тысячи солнц.

Я поднимаю руки в знак капитуляции. «Эй, полегче, Кайл. Я пытался быть

дружелюбным».

«Ну и не надо». Кайл встает между мной и Алексом, как живой щит. «Алекс не нуждается

в твоем «дружелюбии», Жерард».

Я закатываю глаза, сдерживая язвительную реплику. Я понял. Кайл защищает своего

лучшего друга, но неужели он всерьез думает, что я оказываю развращающее влияние?

Тьфу ты. Вряд ли я здесь большой плохой волк. Это Дрю.

«Ладно, ладно. Я оставлю вас двоих наедине с вашими хогвартскими приключениями.

Если я вам понадоблюсь я буду ловить яблоки на кухне или делать что-то столь же

веселое».

С этими словами я ухожу, оставляя их наедине с собой. Иногда я не знаю, зачем мне

вообще понадобилась Алекс. Кайл всегда будет Кайлом.

Я направляюсь в столовую и вижу, как Дрю устраивает, похоже извращенную игру

«Правда или действие». Он одет как Том Круз из фильма «Рискованный Бизнес. На нем

солнцезащитные очки, белая рубашка на пуговицах, трико, трусы и белые носки.

Дрю встречает меня широкой улыбкой. «Джи-мен! Выглядишь ужасно. Люблю брызги

крови».

Я принимаю позу футболиста. «Спасибо, чувак. Я подумал, что, если я собираюсь быть

мертвым футболистом, я могу быть самым сексуальным мертвым футболистом на

вечеринке».

«Только ты можешь сделать так, чтобы жертва кровавого убийства выглядела сексуально, Жерард».

Я преувеличенно подмигиваю ему. «Что я могу сказать? Это подарок».

«Я также ценю твою приверженность штанам из спандекса».

«Это было нелегко».

Это действительно было нелегко. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы

избежать такой заметной выпуклости. Эллиот предложил мне надеть одни из моих трусов

поскольку футболисты тоже их носят, но я ни за что не позволил бы своим, хоккейным

вещам прикасаться к одежде другого спортсмена.

«Не знаю, парень. Ты видел, во что люди одеваются? Один из бейсболистов пришел в

виде необрезанного пениса».

«Как ему это удалось?»

«Нейлоновый чулок на голову».

Конечно.

Прислонившись к столу, я разглядываю приготовленный Дрю набор - стопку карточек с

заданиями, пару ручек и пустую пивную бутылку на боку. Классическая правда или

действие.

«Итак, каков план, Топ Ган? Планирую заставить всех вылить сегодня вечером, чтобы все

выложились по полной?»

Дрю ухмыляется. «Что-то вроде этого. Но на самом деле у меня есть конкретная цель

сегодня вечером».

«О? Кто?»

«Он».

Проследив за тем, как Дрю указывает пальцем по комнате, я понимаю, что он говорит о

Джексоне, который, как он и говорил, пришел в образе сексуального Юлия Цезаря. Белая

ткань идеально драпируется на его широких плечах, подчеркивая его мускулистую грудь

и руки, и останавливается высоко на бедрах. Золотой лавровый венок на его темных

волосах, а на ногах - кожаные сандалии на шнуровке на икрах.

Я тихонько присвистываю. «Ого. Джексон...»

«Охуенно возбуждающий», - хрипло говорит Дрю.

Я разражаюсь смехом. «Не хочу тебя расстраивать, Дрю, но я почти уверен, Джексон

натурал».

«О, он не будет таким, когда я с ним закончу».

У парня есть мужество, надо отдать ему должное. «Хорошо, Казанова. Давай посмотрим, что у тебя есть». Я называю имя Джексона, и он идет к нам, его тога развивается при

каждом шаге. Вблизи его костюм выглядит еще более впечатляющим.

«Джексон, чувак! Мне нравится костюм».

Джексон ухмыляется и принимает римскую стойку. «Спасибо, Жерард. Надеюсь, я

справился с сексуальной составляющей».

«Это точно». Дрю смотрит на костюм Джексона с явной признательностью. «Я никогда не

видел такой... привлекательной тоги».

Уши Джексона становятся розовыми. «Что я могу сказать? Когда в Риме, верно?»

«Действительно», - отвечает Дрю. «Кстати о Риме, ты когда-нибудь играл в «правду или

действие, Джексон?»

«Нет, со средней школы. А что?»

«Хочешь проверить мою версию?»

Джексон просматривает таблицу «Правда или действие». Он прикусил нижнюю губу, несомненно взвешивая потенциальные риски и выгоды от участия в маленькой игре Дрю.

После небольшой паузы он кивает. «Конечно, почему бы и нет? Я всегда рад попробовать

что-то новое».

Лицо Дрю озаряется. «Отлично! Давайте начнем, а?»

Тога Джексона слегка приподнимается, когда он наклоняется, чтобы покрутить бутылку, обнажая ягодицу и давая нам понять, что под ней нет нижнего белья. Бутылка крутится

целую минуту, прежде чем остановиться на стопке карточек с заданиями.

Джексон берет одну и молча читает ее.

«Ну?» Мы с Дрю наклоняемся к нему, желая узнать, что это за задание.

По шее Джексона пробегает слабый румянец. Он несколько раз прочищает горло прежде, чем заговорить. «Там сказано: «Выбери кого-нибудь в комнате, кто будет сосать твой

палец в течение одной минуты».

О, вау. Одна минута - это очень долго, чтобы держать чей-то палец у себя во рту.

Я смотрю вниз на пальцы Джексона. Они худые, но толстые, как пучок спаржевые копья.

Я представляю, каково это - держать один из этих пальцев в моем рту, вкус кожи и легкое

давление на мой язык. Эта мысль вызывает во мне неожиданное возбуждение.

Захочу ли я вообще сосать палец Джексона? Не уверен. Но если бы на месте Джексона

был Эллиот, протягивающий руку и предлагающий мне один из его тонких, книжных

пальцев, я бы не колебался. Я мог бы сосать палец Эллиота весь день, проводя языком по

его костяшке, чувствуя, как он дергается и дрожь от прикосновения.

Джексон переминается с ноги на ногу, прерывая мою маленькую фантазию. «Итак... кто

хочет стать добровольцем?»

В комнате воцаряется тишина. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, как несколько человек

отводят глаза, некоторые с ухмылками, другие с ужасом. Никто не отважиться на такое, по крайней мере, не на глазах у всей вечеринки. Но затем губы Дрю кривятся в хищной

ухмылке.

«Я буду добровольцем в качестве дани», - говорит он, почти слишком охотно.

Конечно, он так и сделает. Это именно то, что нужно Дрю, - повод для того, чтобы

заняться с Джексоном физической активностью под видом безобидной игры. Часть меня

задается вопросом, знает ли Джексон, во что ввязывается. Понимает ли он, насколько

расчетливым может быть Дрю.

Джексон поднимает руку, и на мгновение мне кажется, что он собирается отступить.

Может, пошутить и посмеяться над этим. Но затем он протягивает указательный палец в

сторону Дрю, который осторожно берет его в руку и подносит ко рту.

Вся комната наблюдает, как Дрю раскрывает губы и скользит ими по пальцу Джексона.

Он начинает медленно, посасывая с нарочитым ритмом, который заставляя мою кожу

покрываться мурашками. Глаза Джексона расширяются, и он неловко смещается, но не

отстраняется.

Дрю закрывает глаза и сосет сильнее, используя свой язык слишком искусно для такого

простого предмета, как палец. Дыхание Джексона меняется. Оно становится более

поверхностным, и я думаю, не начинает ли он наслаждаться этим, несмотря на себя.

Кто-то в толпе кричит: «Тридцать секунд!».

Несколько человек нервно смеются, напряжение витает в воздухе, как помехи в старом

телевизоре.

Щеки Джексона краснеют еще больше, а глаза становятся полуприкрытыми, когда он

наблюдает за работой Дрю. Пальцы его ног загибаются в сандалиях, что часто случается

со мной. Похоже, у нас есть что-то общее, да?

Это гораздо сильнее, чем я ожидал, и очевидно, что Джексон испытывает нечто большее, чем просто неловкий дискомфорт. И тут я вижу это. Сначала это настолько незаметно, что

я думаю, что мне все привиделось.

Но нет - тога Джексона начинает подниматься в промежности, образуя небольшой пик, как гора вдалеке. Ткань растягивается медленно, почти лениво, как будто у него есть все

время в мире, чтобы открыть то, что находится под ней.

Святые угодники! Джексон завелся.

Осознание этого бьет меня как пощечина. Это не просто невинная игра Джексона; его

тело выдает неоспоримый уровень возбуждения. И Дрю, как и подобает авантюристу, тоже это замечает. Он не сводит глаз с Джексона, его губы и язык неистово работают с

пальцем Джексона.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Никто не смеет дышать или двигаться, как будто

мы все соучастники этой эротической сцены и боимся, что малейший звук разрушит ее. Я

не могу оторвать взгляд от растущей эрекции Джексона, как она напрягается против

тонкой ткани его тоги, требуя внимания.

В моем нутре бурлит смесь эмоций. Меня завораживает дерзостью происходящего; я

также завидую бесстрашию Дрю.

И еще есть более глубокая, более запутанная часть - та, которая задается вопросом, что

было бы, если бы я оказалась на месте Джексона и впервые почувствовал на себе рот

другого мужчины в первый раз.

«Время!» - наконец кричит кто-то, разрушая чары.

Дрю медленно, почти нежно отпускает палец Джексона. Ниточка слюны ненадолго

соединяет их, а затем обрывается. Джексон отдергивает руку и оглядывает комнату. Все

вернулись к своим собственным разговорам, не обращая внимания на нас троих.

Он быстро поправляет тогу, пытаясь скрыть очевидную выпуклость, но уже слишком

поздно. Все уже увидели это.

«Ну что, Джексон, как ощущения?» спрашивает Дрю, как будто он не только что

сексуально возбудил мужчину на глазах у тридцати человек.

Джексон колеблется. Он на распутье; я вижу, как он раздумывает, стоит ли притвориться

спокойным или признаться в чем-то более глубоком. «Это было... интересно».

Непринужденно, но не пренебрежительно. Умный человек.

«Рад, что ты нашел это стимулирующим», - отвечает Дрю, подмигивая.

Я ожидаю, что Джексон взорвется, отчитает Дрю за то, что тот заставил его быть в

неловком положении, или выскочит из дома в порыве гнева. Но вместо этого он медленно

кивает, кажется, что он с чем-то смирился внутри себя.

«Пожалуй, я выпью еще». Джексон отворачивается от нас и направляется в сторону

кухни. Толпа расступается перед ним, словно он королевская особа, - а может быть они

просто боятся, что он поразит их своей новой сексуальной растерянностью.

Я смотрю на Дрю, который прямо-таки сияет от триумфа. «Ты играешь с огнем, чувак».

Он пожимает плечами. «Нет риска - нет награды».

Я качаю головой, не в силах скрыть улыбку, несмотря на неприятную ситуацию.

«Ты - угроза, ты знаешь это?»

«Да, жаль, что меня зовут не Деннис».

Я легонько бью его по плечу и отправляюсь на поиски Эллиота. Мне умираю от желания

все ему рассказать. Хотя шансы на то, что он мне поверит? Маловероятно.

Глава двадцать два

ЭЛЛИОТ

Насколько я могу видеть, сексуальные копы сношаются с сексуальными пожарными, сексуальные медсестры ухаживают за сексуальными докторами, а сексуальные призраки

убивают сексуальных чирлидерш. Диджей играет «Every Little Thing She Does Is Magic», а

я в углу танцую, как будто я один из группы Peanuts.

Я никогда не был великим танцором. На самом деле, я бы сказал, что я родился с двумя

левыми ногами. Вот как ужасно я умею синхронизировать свое тело с ритмом. Но после

нескольких рюмок мне становится все равно, как я выгляжу, или что думают люди. Все, что меня волнует, - это отпустить себя и получить удовольствие хоть раз.

Это Хэллоуин. Единственная ночь в году, когда ты можешь быть тем, кем хочешь. И

сегодня я - шмель.

На мне черно-желтая полосатая рубашка, черные леггинсы, которые я позаимствовал у

Сары, и ободок с антеннами. Это не самый хитроумный костюм, учитывая, что некоторые

люди пришли сюда одетыми, но он самый удобный.

Как раз в тот момент, когда я уже вовсю врубаю музыку, кто-то натыкается на мою спину.

Обернувшись, я обнаруживаю, что виновник - чувак в футболке «Это мой костюм на

Хэллоуин». Он смотрит на меня стеклянными глазами. «Привет, шмель. Не хочешь

опылить мой цветок?»

Я сопротивляюсь желанию броситься ему в ноги, когда он хватает свой член через

джинсы. «Извини, у меня аллергия на пошлые пикаперские фразы».

Он моргает на меня, явно не понимая. «Что?»

«Неважно. Если ты меня извинишь...»

Я пытаюсь протолкнуться мимо него, но он хватает меня за руку так крепко, что на ней

остается синяк. «Эй, куда ты идешь? Вечеринка только начинается!»

Паника поселяется глубоко в моих костях, я пытаюсь вырваться, но он слишком силен. Я

уже готов ударить его коленом по яйцам, как вдруг огромная рука сжимает плечо парня.

«Какие-то проблемы?»

Подождите. Я знаю этот голос.

Я поднимаю глаза, и меня охватывает облегчение. Жерард навис над нами с

убийственным выражением лица. Парень краснеет, когда видит, кто это, и отпускает мою

руку, как будто она вдруг стала радиоактивной. «Нет, без проблем, брат. Мы просто

разговаривали».

Глаза Жерарда сужаются. «Правда? Потому что мне показалось, что ты пристаешь к

безобидной пчелке».

Парень поднимает руки в знак сдачи и отступает. «Эй, я виноват. Я не знал, что он был с

тобой».

Я смеюсь, глядя, как парень убегает, словно таракан, которого выставляют на свет, пока

не понимаю, что остаюсь с Жерардом. Он одет как убитый футболист, и костюм

настолько обтягивающий, что подчеркивает каждую впадинку и изгиб его богоподобного

тела. Если возможно, это делает его еще более сексуальным, чем обычно.

То, что Жерард рядом со мной каждую ночь, стало для меня уроком самоконтроля. Тепло

его тела согревало меня, а каждое утро я просыпался с его запахом, окружающим меня, вызывало во мне эмоции, которых я никогда не испытывал безопасность, комфорт и

желание.

Теперь я знаю, что это больше, чем влюбленность. Гораздо больше. Я жажду его. Я хочу

исследовать каждый дюйм его спортивного тела своими руками и ртом. Хочу, чтобы его

вес вдавливал меня в матрас, а наши тела двигались вместе в чувственном танце, который

старше времени. Я хочу засыпать в его объятиях и просыпаться с его прекрасным лицом

каждый день до конца своих дней.

Я влюбляюсь в него. Сильно. И это пугает меня.

«Эллиот? Ты в порядке?» Глубокий голос Жерарда выводит меня из задумчивости.

«Да, я в порядке. Спасибо за спасение».

Он улыбается, демонстрируя свои очаровательные ямочки. «В любое время. Из тебя

получился милый шмель, кстати».

Мой румянец становится еще глубже. «Спасибо. Из тебя получился сексуальный мертвый

футболист».

Его глаза темнеют, когда он подходит ближе и вклинивается в мое личное пространство.

«Да? Этот зомби-качок заставляет твой мед течь?»

У меня вырывается удивленный смех. «Это было ужасно».

«Но это заставило тебя смеяться». Он протягивает руку, чтобы легонько погладить меня

по тому месту, где меня схватил тот гад. «Мне жаль, что тот парень тебя доставал. Мне

следовало прийти раньше».

Я качаю головой. «Это не твоя вина. Я рад, что ты появился, когда появился».

«Я тоже». Его рука тянется к моей, но он отдергивает ее, прежде чем наши пальцы

сцепляются.

«Так что привело тебя сюда?» спрашиваю я, отчаянно пытаясь заполнить тишину между

нами.

Жерард качает головой и хмурит брови. «Я здесь живу. Ты знаешь это».

«Я имел в виду, здесь со мной. Почему ты здесь со мной?»

Глаза Жерарда расширились. «О! Я хотел рассказать тебе кое-что о Дрю и...»

«Эллиот! Вот ты где!» Джексон появился из ниоткуда, выглядя хуже некуда. Его

лавровый венок Юлия Цезаря неаккуратно надет, а лицо раскраснелось.

Он хватает меня за руку, оттаскивая от Жерарда. «Мне нужно с тобой поговорить. Это

важно».

«Эй!» восклицает Жерард. «Я хотел быть тем, кто скажет Эллиоту!»

«Что сказать?»

Джексон тащит меня сквозь толпу извивающихся тел по коридору и в пустынную

спальню, принадлежащую Натану Пейсли. Я знаю это потому, что на комоде стоит

огромная коробка с розовой краской для волос.

Я опускаюсь на кровать Натана, морщась от того, что пружины впиваются в мою задницу.

Джексон остается стоять, вышагивая взад-вперед по неровной линии. Он продолжает

водить руками по волосам, и я борюсь с желанием сказать ему, чтобы он остановился. Он

выводит меня из себя, просто наблюдая за ним.

«Ладно, вот в чем дело». Джексон говорит немного невнятно.

«Иногда в жизни нужно пробовать что-то новое, верно? Выйти за пределы своей зоны

комфорта. Расширить свои горизонты».

Я медленно киваю, не совсем понимая. «Ага. И что же это за новые вещи, которые ты

пробуешь?»

Джексон пренебрежительно машет рукой. «Ну, ты знаешь. То-то и то-то. На суть в том, что перемены могут быть хорошими. Даже замечательными! Они открывают двери к

возможностям о которых ты раньше не задумывался».

«Верно...» Я все еще в полной растерянности. Пьяные бредни Джексона имеют столько же

смысла, сколько в прозрачной двери на подводной лодке. Я позволяю ему продолжать

говорить, потому что это меня развлекает.

«Взять, к примеру, Дрю», - продолжает Джексон. «Он окунулся в оба конца бассейна».

«Скорее, всем телом. Джексон, Дрю находится в самом центре по шкале Кинси».

«Точно, точно. И это стало еще более очевидным, когда он... он...»

Джексон осекается, его глаза стекленеют, а по лицу расползается глупая ухмылка. лицо.

Я щелкаю пальцами у него перед носом. «Эй, Земля - Джексон! Что Дрю?»

Джексон моргает и качает головой. «О, неважно. Не важно. В общем, я пытаюсь сказать, что не стоит бояться иногда выходить за рамки. Ты можешь быть удивлен тем, что там

обнаружишь».

Я тупо смотрю на него. «Чувак, не обижайся, но ты говоришь на тарабарском языке. Ты

уверен, что с тобой все в порядке? Сколько ты выпил?»

«Я в порядке, я в порядке». Джексон отмахивается от меня, как от пчелы, что, думаю, в

данных обстоятельствах вполне уместно.

«Просто немного навеселе, вот и все. Но хватит обо мне. Давайте поговорим о тебе и о

некоем высоком, светловолосом, и красивом хоккеисте, хорошо?»

Мое сердце замирает при упоминании Жерарда. «Что ты имеешь в виду? Здесь не о чем

говорить».

Джексон фыркает и закатывает глаза. «О, пожалуйста. Может, я и пьян, но я не слепой. Я

видел, как вы двое стояли там, очень близко. В воздухе витало сексуальное напряжение».

Мое лицо стало свекольно-красным. Неужели это было так очевидно? Я думал, что был

достаточно скрытным, но видимо, я прозрачен, как окно. «Послушай, это не то, что ты

думаешь. Мы с Жерардом друзья. Соседи по комнате. Вот и все».

Джексон одаривает меня знающей ухмылкой. «Конечно. А я - король футбола. Да ладно, Эллиот. Сколько я тебя уже знаю?»

«Слишком долго», - бормочу я.

«То, что у вас с Жерардом, может, и не мое дело, но ты не можешь сказать, что тебе не

нравится делить с ним постель. Видеть его изо дня в день. Греться в лучах его крутости».

«По мне, так это ты к нему неравнодушен».

«Кто сказал, что он тебе нравится?»

Черт побери. Джексон одаривает меня самой самодовольной ухмылкой, и мне хочется

отшлепать его лицо. Он садится рядом со мной и обнимает меня за плечи.

«Ну, рассказывай, приятель. Каков Жерард Ганнарсон между простынями?»

«Мы не спим вместе, Джексон. Во всяком случае, не так. Он отличный парень, и

благодаря ему я чувствую себя замеченным, понимаешь? Как будто я не просто ботаник-библиотекарь, которому здесь не место».

Выражение лица Джексона смягчается, и он легонько сжимает мое плечо. «Я думаю, он

для тебя больше, чем друг, Эллиот».

«Может быть», - тихо признаю я. «Но это не имеет значения. Не может быть, чтобы он

чувствовал то же самое по отношению ко мне».

Джексон насмехается. «Да ладно. Ты видел, как он на тебя смотрит? Ты единственный

человек, который имеет для него значение».

Я качаю головой. Я не смею надеяться на это. «Ты говоришь так потому что ты пьян».

«Пьяные слова - это трезвые мысли, друг мой», - мудро говорит Джексон.

«Поверь мне, Жерард увлечен тобой. И кто может его винить? Ты просто находка, Эллиот

Монтгомери».

«Вряд ли... но спасибо. Я ценю это».

«Конечно, приятель. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом».

«Например...»

«Ты уже успел взглянуть на товар?» Джексон вздергивает брови назидательно. «Он так же

впечатляет ниже пояса, как и выше?»

«Джексон!» Я шлепаю его по груди. «Ты что, девчонка? Я не собираюсь обсуждать

анатомию Жерарда с тобой».

Джексон вытягивает руки перед собой, ладони направлены друг к другу, на расстоянии

около шести дюймов друг от друга. «Он такой большой?»

Я издаю самый длинный в мире вздох. Джексон не опустит руки, пока я не дам ему ответ.

Черт бы побрал его и его пьяное упорство. А еще будь проклят Жерард за то, что у него

есть утренняя древесина и он ужасно скрывает это от меня, и поэтому дал мне

возможность прикинуть.

«Больше», - бормочу я.

Глаза Джексона расширяются, и он разводит руки в стороны. «Такой большой?»

Я качаю головой. «Больше».

«Ни хрена подобного». Джексон смотрит на меня с ликующим недоверием разводит руки

пошире. «Такой большой?!»

Я смеюсь над его изумленным выражением лица. «Может, чуть меньше чем это. Но не

намного».

Джексон смотрит на свои руки, пытаясь представить себе член такого размера. «Черт, Эллиот. Как он ходит с таким между ног и не падает?»

Я фыркнул, представив, как Жерард расхаживает по раздевалке с огромным стояком. Это

забавный, совсем не реалистичный образ, который, тем не менее, странно возбуждает.

«Подожди-ка». Джексон поднимает руку и хмурится. «Если Жерард как, черт возьми, он

может поместиться в тебе? Без обид, приятель, но ты какой-то крошечный».

Я вытаращился на него. «Прости?»

«Я просто говорю. Ты маленький чувак. А член Жерарда... размером с гребаного питона.

Это должно быть логистическим кошмаром».

Мое лицо пылает от гнева или от унижения, а может, и от того, и от другого. Я резко

встаю и злобно смотрю на Джексона. «Ладно, хватит. Я не собираюсь продолжать этот

разговор».

Джексон надувается, как побитый щенок. «Да ладно тебе, Эллиот. Я всего лишь пытаюсь

заботиться о тебе. Это мой долг как твоего лучшего друга - следить за тем, чтобы тебя не

разорвало пополам чудовищным членом».

Вот и все. Я исчерпал свой лимит на пьяные выходки Джексона. Не думая, я отступаю

назад и бью его по яйцам открытой ладонью. Джексон вскрикивает и замирает в агонии.

Извращенное чувство удовлетворения от того, что я стал причиной этого.

«Какого черта, Эллиот?!»

«Я ухожу. А ты делай, что хочешь».

Я распахиваю дверь и выбегаю, оставляя Джексона хныкающим и сжимающим свои яйца.

Он прав. Может, я и маленький, но моя пощечина могущественна. Я топаю по коридору, мои антенны подрагивают с каждым сердитым шагом. Как нагло со стороны Джексона.

То, что мы лучшие друзья, не означает, что он имеет право...

«Уф!» Я натыкаюсь на твердую мускулистую стену и оступаюсь. Сильные руки

обхватывают мои плечи, поддерживая меня. Я знаю эти руки. Это те самые руки, которые

каждую неделю готовят наши домашние обеды. Только просто обычно они не зеленые.

«Ну и ну, маленькая пчелка», - хихикает Оливер. «А где же огонь?»

«Прости, Оливер. Я не обратил внимания».

«Не беспокойся», - отвечает он, отпуская меня. «Ты в порядке? Ты немного... взволнован.

Больше, чем обычно».

Я провожу рукой по волосам, и мои пальцы цепляются за усики. Я отдергиваю их с

разочарованным стоном.

«Я в порядке», - вру я, предпочитая не делиться подробностями разговора с Джексоном.

«Просто нужно было подышать воздухом».

«Я тебя понимаю. Эти вечеринки могут быть подавляющими, особенно для интровертов».

Я ценю его сочувствие. Я понимаю, почему они назначили его капитаном в этом сезоне.

Он самый уравновешенный парень в команде - прости, Жерард, но это правда, а также

один из самых зрелых - прости, Жерард, но это правда.

«Ты знаешь, что Жерард ищет тебя? Он сказал, что Джексон сбежал с тобой».

«Правда? Он сказал слово «сбежал»?»

Оливер звонко рассмеялся. «Ну, нет. Это я сказал. По-моему, он сказал «пчела

задремала».

Это больше похоже на Жерарда. «Он сказал, куда идет?»

Оливер показывает большой палец через плечо. «Бейсболисты вызвали его на

соревнование по сбиванию яблок на кухне».

«Ловить яблоки? Правда? Разве они могут быть более клишированными?»

Оливер пожимает плечами. «Что я могу сказать? Он любит сложные задачи. И он хорошо

владеет своим ртом».

Я неудержимо кашляю, когда в голове проносятся образы рта Жерарда, обхватывающего

что-то явно не яблокообразное, промелькнули в моей голове.

Оливер похлопывает меня по спине, пока я не переведу дыхание. Затем он мягко

подталкивает меня в сторону кухни. «Иди и найди своего мужчину. И постарайся немного

повеселиться, да? Это же Хэллоуин, в конце концов».

Он хлопает меня по плечу и исчезает в коридоре, оставляя меня наедине со своими

мыслями и приглушенными звуками вечеринки.

Ладно, Эллиот. Ты можешь это сделать. Это Жерард. Твой друг. Твой очень

привлекательный, очень высокий, очень мускулистый друг, у которого большой член и

дар к оральным искусствам. Ничего особенного.

Я снова надеваю свои антенны, делаю последний вдох, вхожу на кухню и замираю от

открывшегося передо мной зрелища. Массивная фигура Жерарда сложена пополам, а его

толстый торс лежит параллельно полу. Вода брызжет во все стороны, когда он снова и

снова погружает голову в ванну, намереваясь выхватить яблоко зубами раньше других

парней.

Его длинные пальцы хватаются за край ванны, и мне вдруг захотелось, чтобы он схватил

именно меня, а не какой-нибудь, неодушевленный предмет. Костяшки его пальцев

побелели, а ногти впились в металл.

Лицо Жерарда раскраснелось от напряжения, когда он ненадолго приподнимается, чтобы

отдышаться, Его волнистые светлые волосы прилипли ко лбу. Его глаза блестят

решимостью, после чего он с новой силой погружается в ванну.

Я отрываю взгляд от геркулесовых усилий Жерарда, чтобы рассмотреть его конкурентов.

Двое других парней плещутся рядом с ним - худой брюнет одетый как гонщик, и

коренастый рыжий в костюме Пеннивайза. Они с энтузиазмом набрасываются на яблоки, но даже моему неподготовленному глазу видно, что Жерард их одолел. Его мощные плечи

и шея напрягаются, когда он крутит и вертит головой, пытаясь схватить неуловимый

фрукт.

Рыжий приходит с пустыми руками и красным лицом, его грим стекает по лицу. Он

отступает назад и смотрит, на Жерарда и брюнета.

Секунды идут, а сердце колотится. Давай, Жерард. Ты справишься. Внезапно он

вскакивает, запрокидывая голову назад. Там, зажатый между его идеальными белыми

зубами, лежит блестящее красное яблоко. Это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни. Наблюдаю, как капли воды каскадом стекают по его сильной

шее и по покачивающемуся адамову яблоку... у меня пересохло во рту, а ладони вспотели.

Жерард Гуннарсон - это оживший греческий бог.

Небольшая толпа, собравшаяся посмотреть, разражается аплодисментами. Жерард

выпустил яблоко из рук и отвесил драматический поклон, улыбаясь от уха до уха.

Холодная вода насквозь промочила его майку, и я вижу, как напряглись его соски.

Я хочу пососать их. Погладить их. Потрепать их и посмотреть, заставит ли это глаза

Жерарда закатываться назад.

Блять.

Глаза Жерарда фиксируются на моих, и его лицо заметно светлеет. Он пробирается сквозь

толпу поздравляющих фанатов прямо ко мне. Мой пульс учащенно бьется. О Боже. Что

мне делать? Что мне сказать?

Я сейчас так возбужден, что едва могу мыслить здраво. Прежде чем я успеваю полностью

успокоиться, Жерард останавливается передо мной с триумфальной улыбкой на своем

красивом лице. Он держит яблоко, как трофей.

«Ты видел это, Эллиот? Я, черт возьми, доминировал!»

«Да, видел», - задыхаюсь я. «Это было... впечатляюще».

«Спасибо. Я бы не справился без своего талисмана». Он смотрит на свои ноги, потом

снова на меня сквозь ресницы. Он... стесняется? Большой плохой Жерард Гуннарсон

вдруг стал застенчивым?

Я хочу анализировать это дальше, но музыка из гостиной становится значительно громче, а Жерард кричит так громко, что у меня едва не лопаются барабанные перепонки. «О!

«Черная магия»! Обожаю эту песню!»

Он бросается в сторону гостиной, яблоко вылетает из его руки и на пол. Я смотрю ему

вслед и растерянно моргаю. Неужели Жерард только что визжал как девочка-подросток на

концерте бойз-бенда из-за песни Little Mix?

Любопытство берет верх, и я следую за ним в переполненную гостиную. Протиснувшись

сквозь массу тел, я вижу Жерарда. исполняющего хореографический танец, который он, несомненно, придумал на месте.

Его тело двигается так, что я даже не представляю, как это возможно для человека его

размера и роста. Маниакальная ухмылка озаряет его лицо, когда он трясется, трясется, и, да, даже кривляется.

Когда звучит припев, он опускается ниже, поднимается обратно и кружится, как балерина

на стероидах. Все это причудливо и неожиданно, и я не знаю, как к этому относиться.

Часть меня хочет смеяться и выколоть себе глаза, но другая часть хочет заснять это для

потомков, чтобы смотреть снова и снова до пока я не умру.

Толпа подбадривает его и даже пытается копировать его дикие движения. Жерард

впитывает внимание, как губка, его ухмылка расширяется с каждым скандированием его

имени. Ему нравится быть в центре внимания, и это объясняет, почему он любит хоккей, почему ему не мешает Ледяная Королева, которая пишет о нем без остановки, и даже

почему он всегда такой беззаботный и счастливый.

Наши глаза встречаются в другом конце комнаты, как в банальной романтическом

фильме. Его улыбка превращается в нечто более интимное, и он манит меня к себе

длинным пальцем.

Мое сердце учащенно забилось. Он хочет, чтобы я присоединился к нему? Там, на глазах

у всех?

Я не против глупого танца. Но я ни за что не останусь незамеченным, танцуя рядом с

Жерардом.

Или с Жерардом.

Я хочу убежать, но большая рука прижимается к моей спине и слишком мягко

подталкивает меня к Жерарду. Я спотыкаюсь и чуть не падаю лицом в липкий пол. Я

оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто посмел толкнуть меня.

Джексон ухмыляется. Как дела, Джексон? Он многозначительно подмигивает мне, а затем

исчезает в толпе.

У меня нет времени планировать месть, потому что Жерард хватает меня за руки и

притягивает к себе. «Потанцуй со мной, Эллиот!»

«Я не умею танцевать», - слабо протестую я, хотя и позволяю ему утянуть меня в

середину импровизированного танцпола.

«Ерунда!» Жерард вертит меня под руку, как будто я ничего не вешу. «Ты просто должен

чувствовать музыку и позволять своему телу двигаться».

Я пытаюсь подражать движениям Жерарда, но у меня получается скованно и неловко по

сравнению с ним. Мои руки дёргаются, словно меня бьёт током, а ноги постоянно

путаются. Я в полном беспорядке, но Жерард не возражает.

Моя неуклюжесть его забавляет. «Расслабься, Эллиот. Не думай, просто чувствуй».

Ему легко говорить. Его тело создано для танцев. А мое создано для того свернуться

калачиком с хорошей книгой. Но по мере того как песня продолжается, я наконец

расслабляюсь. Энтузиазм Жерарда заразителен, и вскоре я трясусь и качаюсь вместе с

ним.

Мы выглядим нелепо - громоздкий качок и тощий ботаник, пытающийся перетанцевать

друг друга, но мне все равно. В кои-то веки я не задумываюсь над происходящим. Я

наслаждаюсь моментом и позволяю музыке взять верх.

Жерард снова кружит меня, и на этот раз я готов к этому. Я кручусь, возвращаясь к нему

лицом, наши груди прижаты друг к другу. Его руки опускаются на мои бедра, большие и

теплые сквозь тонкий материал рубашки. Мои руки обхватывают его широкие плечи, и

мышцы напрягаются под моими ладонями.

Мы близки. Ближе, чем когда-либо прежде, когда мы не спим. Я могу пересчитать все его

длинные ресницы. Вижу слабые веснушки, покрывающие его нос и щеки. Чувствую тепло

его тела, проникающее в мое.

Воздух между нами потрескивает от электричества, от всего того, что мы оставили

невысказанными. Все затянувшиеся взгляды и случайные прикосновения, все разговоры и

шутки. Все это привело нас к этому моменту, к этому танцу.

Когда звучит финальный припев, Жерард кружит меня, а затем притягивает к себе, обратно, опустив меня так низко, что мои антенны коснулись пола. Я цепляюсь за него, сердце колотится в груди, когда я смотрю в его потрясающие голубые глаза.

Время замедляется, и весь мир исчезает, пока не остаемся только мы. Его взгляд

опускается к моим губам, и я наблюдаю, как его язык выныривает, чтобы смочить свои.

От предвкушения у меня сворачивается в трубочку живот.

«Эллиот», - пробормотал он, его голос был низким и грубым от желания. «Я...»

Он не заканчивает предложение. Ему это и не нужно. Потому что в следующий момент

что я помню, он наклоняется и прижимается губами к моим.

В моих глазах вспыхивают фейерверки, и я растворяюсь в поцелуе. Губы Жерарда мягкие

и приятные, со слабым привкусом яблок. Он притягивает меня невероятно близко, и я

обхватываю его за шею, углубляя поцелуй и с трудом осмеливаясь поверить, что это

наконец-то происходит.

ПОСТ В БЛОГЕ ЛЕДЯННОЙ КОРОЛЕВЫ #7

Поцелуи, млечные сумерки и сверкающая серебряная луна, о Боже!

Привет, зайчики с шайбой! С вами Ледяная Королева, ваша главная помощница в поисках

самых круты вещей в «Барракудах».

Я говорю с вами в прямом эфире из львиного логова... или лучше сказать бухты Барракуд?

Все верно, Ледяная Королева живет вместе с хоккеистами на их ежегодной вечеринке в

честь Хэллоуина. Уже почти полночь, а столько всего произошло, что мне пришлось

отлучиться, чтобы сделать этот пост для всех моих верных читателей.

Во-первых, сексуальное напряжение в этом доме настолько сильное, что его можно

разрезать лезвием конька. И если быть до конца честным, то гомоэротизм зашкаливает с

того момента, как я вошла в дом.

В столовой я заметила, как Дрю Ларни возбужденно сосет палец Джексона Монро. Да, вы

правильно прочитали - Джексон Монро, КБ. Дрю заглатывал этот палец так, что трудно

было представить на что ещё он способен в области оральных ласк. Тем временем

Джексон наблюдал за происходящим, краснея как школьница.

Кайл Грэм весь вечер был приклеен к Алексу и рычал на каждого кто хоть на секунду

взглянет на золотого мальчика тренера. У этих двоих есть серьезные, нерешенные

вопросы, которые нужно обсудить, и я даю неделю, прежде чем Кайл согнет Алекса в

штрафном боксе. Или, кто знает? Может быть будет наоборот. Кто хочет получить билет

на закрытое шоу, чтобы увидеть Кайла на спине, встаньте за мной!

А еще есть Оливер Джейкоби. Этот прекрасный экземпляр мужчины более чем с

удовольствием демонстрирует свою накрашенную зеленкой задницу всем, кто

спрашивает, и даже тем, кто не спрашивал. Я завороженно наблюдала, как он сбрасывает

свои рваные шорты прямо там, в гостиной, демонстрируя свои мясистые ягодицы

улюлюкающей толпы футбольных качков.

Но награда за самый гомоэротический момент вечера досталась Жерарду Гуннарсону.

Несколько минут назад он был замечен целующимся со своим таинственным мужчиной

на танцполе. И когда я говорю «целоваться», я имею в виду полноценный поцелуй, их

руки были везде.

Я знаю, что вам всем интересно. Раскрою ли я личность этого загадочного мужчины? Ну, после сегодняшнего вечера у меня нет выбора. Все видели, а значит, он уже не такой уж и

секрет.

Итак, без лишних слов, таинственный человек Жерарда Гуннарсона - не кто иной, как...

Эллиот Монтгомери. Ворчливый библиотекарь кампуса.

До следующего раза.

Ледяная королева на коньках!

Глава двадцать третья

ЖЕРАРД

Что получается, когда убитый футболист и шмель целуются на танцполе? Очень

счастливый Жерард.

За свою жизнь я целовал несколько девушек, но ни одна не сравнится с поцелуями с

Эллиотом. Его язык борется с моим за господство так, как я никогда не знал, что мне это

нужно.

Мне это нравится.

Как только мы вваливаемся в мою спальню, Эллиот, не теряя времени, прижимает меня к

двери и захлопывает ее. Его руки блуждают по моей широкой груди, и я изо всех сил

стараюсь не перехватить их и не положить туда, где они никогда бы не прикасались ко

мне.

Я не хочу торопить его с тем, к чему он еще не готов. Если и есть что я узнал об Эллиоте с

тех пор, как он переехал в «Хоккейный дом», так это то, что он может быть более

кокетливым, чем котенок.

«Можно я возьму тебя за задницу?» спрашивает Эллиот, и мне кажется, что мое сердце

перестает биться.

Почему этот вопрос заставляет мой член из полутвердого превратиться в прямо-таки

палатку? Или настолько, насколько можно поставить палатку, когда на нем штаны из

эластана.

На просьбу Эллиота есть только один ответ, и это не «нет». «Только если я могу взять

твою».

Эллиот ухмыляется. «Я согласен на такую сделку».

Он снова прижимается к моим губам и скользит руками вниз по моей спине, чтобы

обхватывает мои мускулистые ягодицы. Я громко стону, что меня удивляет. Я знаю, что

могу, но никогда не звучал так жалобно. Я почти готов умереть, если в ближайшие пять

секунд не получу фрикции в паху.

Маленькие, но сильные пальцы Эллиота разминают мои ягодицы, и я стону еще громче. Я

тянусь, чтобы схватить его за попку, и мне приходится подавить смешок, грозящий

вырваться из моего горла, когда я осознаю, насколько он крошечный. А может, мои руки

просто такие большие.

Он задыхается, когда я крепко сжимаю его задницу. Я задыхаюсь, когда он, наконец, прижимается ко мне, посылая возбуждение от моего члена к мозгу. Если бы мои глаза

были игровым автоматом, они бы сейчас бешено вращались.

Твердый член Эллиота упирается в мое бедро, и я стону в третий раз менее чем за

тридцать секунд. Я отстраняюсь от его губ. «Боже, Эллиот. Не останавливайся».

«Я и не собирался».

Мы продолжаем целоваться, как возбужденные подростки, пока пальцы Эллиота не

проскальзывают под пояс моих брюк и стали дразнить чувствительную кожу. Я

вздрагиваю, когда он проводит кончиками пальцев ленивые круги по моему копчику.

Никогда не думал, что чьи-то пальцы могут меня так возбудить. «Ты сводишь меня с

ума».

«Хорошо», - усмехается он. «Так и задумано».

Он отступает на шаг и изучает мое тело так, что у меня подгибаются пальцы на ногах в

моих бутсах. Его взгляд ласкает каждый дюйм моего тела, от широких плеч до моих

дрожащих бедер. Хм. Кто бы мог подумать, что такой парень, как я, может дрожать?

Я задерживаю дыхание и безмолвно молюсь, чтобы не рухнуть под его пристальным

взглядом. Когда его взгляд останавливается на безошибочном очертании моего твердого

члена, прижимающегося к штанам, они расширяются от удивления и голода.

«Да. Это мой пенис». Это почти непристойно, насколько он заметен, но я не могу

заставить себя смутиться. Не тогда, когда Эллиот хочет поглотить меня целиком. Мой

член подергивается под его горячим взглядом и извергает здоровую порцию спермы.

«Он такой...»

«Большой?» заканчиваю я за него. «Да. Мне рассказывали».

Он подходит ближе и проводит по нему рукой. «Можно?»

«Не знаю. А ты можешь?» отвечаю я.

Эллиот бросает на меня грязный взгляд, и я понимаю, что потом за это поплачусь.

« Можно мне?»

У меня пересохло во рту. Никто еще не прикасался ко мне интимно. Что я почувствую?

Как я отреагирую? Я сразу же наложу в штаны или смогу еще немного потерпеть? Потому

что, святые угодники, мне очень нужно перекусить.

«Да, пожалуйста».

Эллиот берет в руки мою эрекцию, и я стону. Его ловкие пальцы исследуют каждый дюйм

моего члена, от вытекающей головки и чувствительного местечка под стволом до того

места, где ствол соединяется с моими яйцами.

«Насколько он большой?»

Большинство парней склонны врать о своих размерах, чтобы произвести впечатление на

партнерш. Но я знаю, что Эллиот догадается, если я это сделаю. Поэтому, стиснув зубы, я

отвечаю ему честно. «Восемь с половиной дюймов».

Удивленный, Эллиот обхватывает мой член, и наши глаза встречаются. Я дергаю бедрами

в молчаливой мольбе о том, чтобы он использовал больше свои руки, больше своих

пальцев, больше всего.

Он хихикает, явно наслаждаясь тем, что контролирует мои реакции.

«Ты такой отзывчивый. Я едва прикоснулся к тебе, а ты уже течешь как из крана».

Раз уж я уже честно рассказал о своих размерах, то мог бы и о других вещах. «Я всегда

был таким. И всегда был стрелком».

Эллиот хмыкает, довольный. Он крепче сжимает меня и гладит через штаны длинными, медленными движениями. Ткань, теперь влажная и прилипшая к моему пениса, создает

наилучшее трение.

«Мне нужно больше», - почти хнычу я.

«Чего еще, Жерард? Мне нужно, чтобы ты сказал мне, чего ты хочешь. Используй свои

слова».

Я тяжело сглатываю, прежде чем пролепетать: «Прикоснись ко мне, Эллиот. Пожалуйста.

Я хочу чтобы твоя рука лежала на моем члене».

Сначала я боюсь, что он откажется. Но потом он стягивает мои брюки до лодыжек и

освобождает мой ноющий член. Он выскакивает, ударяется о мой живот и оставляет на

майке пятно спермы.

Эллиот смотрит в благоговейном ужасе. «Твою мать. Жерард, ты такой огромный».

Я прихорашиваюсь. Я парень, подайте на меня в суд. Его пальцы обхватывают мой голый

член, и я становлюсь пушинкой в его руках. Я думал, что знаю, как мастурбировать, но, боже мой, то, что делает Эллиот заставляет меня усомниться во всем.

Он выкручивает запястье при каждом движении вверх, и я издаю странное бульканье. Его

большой палец проводит по чувствительной головке, и у меня подгибаются пальцы. Его

пальцы запутались в густых зарослях лобка, и это щекочет, только усиливая удовольствие.

Все, что Эллиот делает со мной, - это абсолютный рай. Я не хочу, чтобы это закончилось.

Я хочу, чтобы он продолжал гладить меня до самой смерти. И все же, слишком скоро, знакомое уплотнение в моих яйцах дает о себе знать.

«У тебя огромные яйца, Жерард», - говорит он, сжимая их в своей маленькой руке, заставляя меня задыхаться.

Я опускаю взгляд и понимаю, что он прав. Я никогда не задумывался о их размерах. Они

всегда были просто там, рядом с моим пенисом.

«Эллиот, - шиплю я, ударяясь головой о дверь. «Я собираюсь...»

«Сделай это, Жерард. Кончи для меня».

Все мое тело напрягается, когда оргазм обрушивается на меня. Гортанный стон, который

звучит скорее по-звериному, чем по-человечески, вырывается из моего горла.

Наслаждение взрывается через каждое нервное окончание, сжигая меня изнутри, пока мой

член пульсирует в крепкой хватке Эллиота.

Эллиот удивленно ахает, когда вырывается первая густая, кремовая струйка и громко

брызгает на деревянный пол. Звук моей струи, падающей на пол, сопровождаемый

влажными звуками, которые издает рука Эллиота, работающая по моему члену, только

усиливает ощущения, будоражащие мое тело.

Струя за струей окрашивает пол в белый цвет, пока мой оргазм длится вечность. Мой член

пульсирует, болезненно гиперчувствительный, но все еще твердый, пока Эллиот

направляет меня, преодолевая толчки.

Я хнычу и содрогаюсь, разрываясь между тем, чтобы отстраниться и вжаться еще больше

погружаясь в его объятия. Это слишком много и недостаточно одновременно.

Вскоре мои ноги становятся как желе, и я с трудом пытаюсь успокоить дыхание. «Вау, Эллиот. Это было... вау».

«Да», - выдыхает он с диким выражением на лице. Я слышал, как Дрю однажды

использовал это слово, и я думаю, что оно подходит для этого случая - разврат.

Я опускаю взгляд на свои ноги и вижу щедрую лужу спермы между ними. Моя

сегодняшняя порция впечатлительная даже по моим меркам.

Но вид Эллиота, слизывающего излишки со своих пальцев, заставляет меня стонать и

закатывать глаза. Я опускаюсь на пол, полностью обессиленный. «Эллиот, ты меня

доконаешь».

Эллиот ухмыляется, очень довольный собой. «Но какой способ уйти, правда?»

____________

Я ДОЛЖЕН СЛУШАТЬ СВОЕГО ПРОФЕССОРА, НО Я НЕ МОГУ

СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ. Этим утром Эллиот разбудил меня мастурбацией, и теперь я не

думаю, что смогу проснуться по-другому.

Несмотря на то, что мне нравится то, чем мы занимаемся с Хэллоуина, я не хочу, чтобы

наши отношения определялись только работой руками. Я хочу большего с Эллиотом. Я

хочу пригласить его на свидание и показать, как сильно он мне нравится. Я хочу

держаться за руки, когда мы идем по кампусу, не заботясь о том, кто это заметит. Я хочу

привезти его в Лосиную долину на День благодарения, чтобы он познакомился с моими

родителями и Лили.

Я хочу, чтобы он стал моим парнем.

Да, я сказал это - парнем. Это слово волнует и пугает меня. У меня никогда не было парня, только мальчики-друзья. Это большой шаг, но я готов. Я хочу пройти те этапы отношений

с Эллиотом, которыми, как я видел, наслаждаются другие. Первое свидание, первый

поцелуй - ну, это мы уже проходили, и даже первый раз произнести те три маленьких

слова, которые действительно скрепляют отношения.

Всего несколько недель назад он переехал в «Хоккейный дом», но с тех пор он постоянно

занимает мои мысли. Будь я в душе, заказываю чашку кофе в The Brew или даже сейчас, когда мой профессор читает скучную лекцию.

Черт возьми, даже смс от него: «Я работаю. Перестань меня раздражать» заставляет меня

улыбаться.

Можно с уверенностью сказать, что я влюбился в него, сильно и быстро, и конца этому не

видно. Он заставляет меня испытывать эмоции, о которых я даже не подозревал. Но

прежде чем я собираюсь делать какие-либо грандиозные романтические жесты, мне

нужно поговорить с одним важным человеком. -Джексоном Монро.

Он лучший друг Эллиота, и его мнение очень важно. Если Джексон считает меня

паршивой парой, тогда я могу повесить коньки и засунуть хвост между ног - нет, я не

говорю о члене - и вернуться в Колорадо насовсем.

Мне нужно благословение Джексона, прежде чем я перейду на новый уровень отношений

с Эллиотом. Я хочу сделать все правильно. Я хочу показать Эллиоту, что я серьезно

отношусь к нашим отношениям. Я не хочу, чтобы он думал, что он - эксперимент, на

время когда мы учимся в колледже.

Все по-настоящему. Он – настоящий

Подняв глаза, я замечаю, что профессор Дэниелс все еще говорит о войне, в которой

сражались наши предки. Боже, может ли этот урок идти медленнее?

У меня возникает искушение закричать, что я видел паука, чтобы было интереснее. Но

это, скорее всего, приведет меня в кабинет декана. Вместо этого я незаметно достаю

телефон и пролистываю контакты, пока не нахожу имя Джексона.

Мы обменялись номерами после вечеринки на Хэллоуин, но до сих пор у меня не было

повода написать ему.

Я

Чувак! Это Жерард. У тебя есть свободное время сегодня?

Моя нога подпрыгивает под столом, пока я жду его ответа. Я не знаю, что буду делать, если он скажет «нет». Может, закричу. Может, вырвусь. Может, позволю чтобы меня

переехала ледоуборочная машина.

Я кладу телефон на стол лицом вниз и уделяю профессору Дэниелсу все свое внимание.

Пять минут спустя мой телефон зажужжал, и я взял его быстрее, чем вы скажете «горячая

картошка».

ДЖЕКСОН

Я свободен как птица. Что случилось?

Я

Хочешь перекусить в The Brew?

ДЖЕКСОН

Ты приглашаешь меня на свидание?

О, боже. Это звучит именно так, не так ли?

Может, это потому, что мне сейчас скучно до безумия. А может быть, потому что всякий

раз, когда я думаю об Эллиоте, у меня покалывает в животе что заставляет меня вести

себя как сумасшедший. В любом случае, я отвечаю Джексону так, как обычно не стал бы.

Я

Только если ты этого хочешь ;)

Три маленькие точки появляются, исчезают, а потом появляются снова. Неизвестность

того не совершил ли я огромную ошибку, убивает меня. Еще через пять минут он

отвечает.

ДЖЕКСОН

Кажется, ты заставил меня возбудиться...

Как тебе час дня?

Вырывающийся из меня смех эхом разносится по аудитории, отскакивая от стен и

привлекая всеобщее внимание.

Профессор Дэниелс останавливается на полуслове, его маркер застывает в воздухе, пока

он смотрит на меня. «Мистер Гуннарсон, есть ли что-то в моей лекции, что вы находите

особенно забавным?»

Мое лицо приобретает такой оттенок красного, который не может понравиться даже

матери. «Нет, сэр. Простите, сэр».

Я опускаюсь на свое место, желая, чтобы потолок обрушился на меня. Профессор Дэниелс

смотрит на меня с той же силой, что и тренер, когда я пытаюсь оправдаться за

пропущенную игру тем, что лед слишком скользкий.

«Я слежу за вами, мистер Гуннарсон», - предупреждает он, прежде чем продолжить, на

месте на котором остановился.

Я возвращаю свое внимание к телефону. Сообщение Джексона «Я думаю, ты заставил

меня возбудиться», - смотрит на меня в ответ, слова практически выпрыгивают с экрана.

Я ухмыляюсь, борясь с желанием снова рассмеяться.

Я

Тогда тебе, наверное, стоит что-то с этим сделать. И час звучит отлично. Увидимся!

____________

ДЖЕКСОН ОСМАТРИВАЕТ ХОККЕЙНЫЙ ДОМ, НАЧИНАЯ С НЕСОЧЕТАЕМОЙ

МЕБЕЛИ до фотографий команды на стенах и различных безделушек, разбросанных

повсюду. «Ух ты. Выглядит так обычно, без призраков и гоблинов, таящихся в углах».

Я хихикаю, вспоминая, как дом преобразился к Хэллоуина. «Да, мы неплохо убираемся.

Не могу обещать, что под некоторыми кроватями они не прячутся».

Джексон фыркнул. «Пока они не пытаются украсть мою пропитанную кофе одежду, я

буду в порядке».

Я гримасничаю, вспоминая, как я неуклюже пролил свой кофе на Джексона, когда

пытался поговорить с ним о своих чувствах к Эллиоту. От нервов у меня

неконтролируемо задрожали руки, и кружка с кофе выскользнула из моей руки, разбившись о стол и забрызгав все вокруг горячим кофе.

Каким-то образом мне удалось выбраться практически невредимым. Но Джексон? Он весь

промок.

Я открываю дверь своей спальни и втаскиваю Джексона внутрь. Впервые меня не

смущает беспорядок. Потому что никакого беспорядка нет. С тех пор как Эллиот

переехал, он взял на себя обязанность содержать все в чистоте. Белый дом.

Должен признаться, мне это даже нравится - все аккуратно и организованно. Эллиот был

потрясен тем, что у меня повсюду грязное белье, и еще больше он был удивлен, когда

нашел ту пару носков с коркой.

По правде говоря, я не так уж часто задумывался о чистоте. Когда я рос, моя мама всегда

заботилась о стирке и уборке. Теперь же, живя с кучей парней в «Хоккейном доме», мы

просто позволяем вещам накапливаться, пока чья-нибудь девушка не сжалится над нами и

не устроит масштабную уборку.

Но Эллиот? Он набросился на мой беспорядок с преданностью помешанного на чистоте

человека - вычищал, складывал и убирал вещи, пока комната не засверкала.

«Ты же знаешь, что уборка моей комнаты не является обязательным условием?» сказал я

ему после того как он убирался в десятый раз за два дня. «Обязанности в этом доме

больше похожи на мытье посуды, поход за продуктами и пылесосить гостиную».

«Если я собираюсь проводить здесь время, мне нужно, чтобы оно было хоть немного

терпимо», - ворчал он, не отрывая взгляда от стопки книг, которую он раскладывал.

Это меня беспричинно обрадовало - он говорил так, будто жизнь здесь это навсегда, а не

«до следующего семестра».

И поэтому я приложил все усилия, чтобы поддерживать здесь порядок. Отчасти потому, что знаю, как сильно его беспокоит беспорядок. Но в основном потому, что я стал ценить

то, что он сделал. Чистая комната делает мои мысли менее захламленными, и теперь я

могу сосредоточиться на главном.

Получить благословение Джексона на то, чтобы вывести наши отношения на новый

уровень.

Я порылся в комоде и достал серый свитер и подходящие к нему треники. Когда я

поворачиваюсь к нему с одеждой в руках, у меня перехватывает дыхание. Джексон стянул

через голову испачканную кофе рубашку и начал расстегивать ремень. «Джексон? Что ты

делаешь?»

«Переодеваюсь. На что это похоже?»

«Я вижу. Но почему ты делаешь это здесь? Ванная находится дальше в коридоре».

Джексон пожимает плечами, не обращая внимания. «Ты уже однажды видел меня голым».

Он прав. «Вот. Тебе должно подойти».

«Спасибо, чувак».

Джексон берет у меня свитер и треники, и я смотрю в потолок пока он вылезает из

джинсов. Он натягивает штаны и затягивает шнурок на своей тонкой талии. Когда он

надевает свитер, я сдерживаю улыбку, глядя на то, как он обтягивает его тело.

Может, мы и близки по росту, но наши фигуры сильно отличаются. Джексон широко

раскидывает руки и кружится. «Как я выгляжу?»

«На миллион баксов».

Так и есть. Видя его в моей одежде, я надеюсь, что однажды Эллиот будет на его месте - в

моих толстовках зимой и в моей майке на моих играх.

«Так вот где происходит волшебство?»

Подождите. О боже, он знает о моих ласках руками? И о моих стонах, достойных

порнозвезды, приглушенных подушками и простынями?

Паника поднимается в моем горле, как желчь. Я думал, мы с Эллиотом осторожны! Но, видимо, нет, если Джексон делает коварные замечания о том «где происходит

волшебство».

Кто мог ему рассказать? Эллиот? Они же друзья, в конце концов. Или может быть Дрю?

Его комната в соседней комнате, и я знаю, что он пытается пробраться в жизнь Джексона.

Сыр на крекере «Ритц». Не так я хотел, чтобы этот разговор начинался.

Джексон бросает взгляд на мое стремительно краснеющее лицо и усмехается.

«Расслабься, Жерард. Я просто прикалываюсь над тобой».

Облегчение проникает в меня так быстро, что я едва не падаю. Мне приходится

схватиться за край комода, чтобы удержаться в вертикальном положении.

«Точно. Я так и знал». Я стараюсь быть вежливым, хотя мое сердце колотится бьется о

ребра, как птица в клетке.

Джексон ухмыляется, явно неубежденный, но не настаивает на своем. Он опускается на

мою кровать, чувствуя себя как дома среди военно-морского пледа и белых подушек.

Приподнявшись на локте, он смотрит на меня любопытным взглядом. «Так о чем ты хотел

поговорить?»

Я тяжело сглатываю. Вот оно. Момент истины. Либо мы с Джексоном станем лучшими

друзьями, либо заклятыми врагами.

Я делаю глубокий вдох и сажусь в свое рабочее кресло. Оно скрипит под моим весом, и я

мысленно отмечаю, что надо бы это исправить.

«Дело в Эллиоте. Он мне нравится, Джексон. Я хочу встречаться с ним, быть его парнем и

заниматься всеми этими семейными делами, из-за которых я раньше высмеивал своих

родителей».

Слова вырываются с трудом. «Я знаю, это может показаться неожиданным, учитывая, что

в последний раз, когда мы разговаривали, это было не более чем простое влюбленность, но я не могу ничего поделать с тем, что чувствую. Эллиот удивительный. Он умный, веселый и милый. Он заставляет меня смеяться, бросает мне вызов и видит во мне нечто

большее, чем просто тупой качок».

Я делаю паузу и глубоко вздыхаю. Джексон внимательно слушает каждое мое слово, но

его лицо ничего не выражает. Чувак, у него хороший покер-фейс.

«Когда я с Эллиотом, все кажется правильным. Как будто это то место, где я должен быть.

Это тот, кем я должен быть».

Джексон смотрит на меня, и между нами повисает тяжелая, густая тишина. Я понятия не

имею, как он отреагирует. Ударит ли он меня? Ударит ли коленом по яйцам? Выбросит

меня в окно и будет смотреть, как я шлепаюсь о палубу?

Или, о боже, что, если он запретит мне когда-либо снова видеться с Эллиотом? Не думаю, что смогу это выдержать. Я бы, наверное, свернулся в клубок и проплакал несколько

дней, оплакивая потерю того, чего у меня никогда не было.

Джексон садится, проводит рукой по волосам и выдыхает долгий, медленный вдох. Он

изучает меня, действительно изучает, и я прилагаю все усилия, чтобы не пошевелиться.

«Джерард, все, чего я хочу, - это чтобы Эллиот был счастлив. Вот и все. Это все, чего я

когда-либо хотел для него. Он заслуживает, чтобы к нему относились как к королю -

поклонялись, обожали, и лелеять».

С каждым его словом моя голова качается вверх-вниз. «Я знаю, Джексон. Знаю. И я хочу

быть тем, кто даст ему все это. Я хочу быть тем, кто заставит его улыбаться. Я хочу быть

его человеком, к которому он приходит, когда у него плохой день или когда он в восторге

от новой книгой в библиотеке».

Джексон изучает меня еще одно долгое мгновение. Меня это нервирует, но я заставляю

себя выдержать его взгляд. Мне нужно, чтобы он увидел, насколько серьезно я отношусь

к этому.

Насчет Эллиота.

Спустя вечность лицо Джексона смягчается. «Хорошо».

Я моргаю, не зная, правильно ли я его понял. «Хорошо? И это все? Ты не будешь

угрожать засунуть свою ногу мне в задницу, если я его обижу?»

Джексон смеется. «Нет, Жерард. Я не собираюсь этого делать. Но я не могу обещать, что у

меня не будет соблазна».

Я встаю и протягиваю руку для пожатия. «Это очень много значит для меня, Джексон.

Спасибо».

Он встает с кровати и берет меня за руку. «Подари ему весь мир, Жерард».

«Я подарю ему всю вселенную, если он мне позволит».

Глава двадцать четыре

ЖЕРАРД

Ужин и катание на коньках с Барракудами ночью - это традиция, которая существует уже

столько, сколько себя помнит каждый. Старички говорят, что она зародилась еще в 1970-х

годах, и с каждым годом она становится все лучше и лучше.

Это единственная ночь, когда мы можем нарядиться в смокинги, пообщаться с нашими

фанатами, съесть кучу еды, послушать оркестровые каверы популярных песен и, возможно, даже завести несколько новых друзей. Мероприятие проходит в шикарном

банкетном зале в центре Беркли-Шор, и там всегда много народу.

Большинство парней в команде обожают этот вечер. Конечно, еда великолепна - мы

говорим о пасте и фрикадельках, которые можно съесть все, а десертный стол заставит

вашу бабушку плакать, но именно катание на коньках заставляет всех приходить в

восторг. После ужина проводится лотерея, где люди могут выставить свои имена, чтобы

выиграть шанс покататься на коньках по Infinity Arena со своим любимым игроком.

Дело в том, что люди, которых выбирают, обычно являются большими фанатами. И под

огромные фанаты, я имею в виду «зайцев с шайбой». Для многих ребят это отличный

шанс испытать удачу. По крайней мере, так говорят в раздевалке.

Конечно, иногда вместо девушки выбирают парня, что может быть неловкого, если игрок

- натурал. Но большинство из нас относятся к этому спокойно. Мы все знаем, как сильно

переживают наши фанаты, и это здорово - видеть, как светятся их лица, когда они выходят

на лед вместе с нами.

Не буду врать - я и сам не раз веселился на таких мероприятиях. В прошлом девушка по

имени Тиффани выиграла лотерею и получила возможность кататься со мной. Она была

милой и очень кокетливой, и после этого мы еще несколько раз общались.

Но в этом году все по-другому. В этом году мне не нужна шайба. Меня интересует

Эллиот.

Я бы хотел, чтобы он был здесь сегодня. Он бы выглядел потрясающе в смокинге, его

темные волосы зачесанные назад, проникновенные карие глаза сверкают за очками. Но он

сказал мне раньше, что ему нужно работать. Что-то с человеком, который должен был

работать с Сарой, заболел пищевым отравлением.

Это одна из многих вещей, которые мне нравятся в Эллиоте. Он всегда так предан своей

работе, даже если из-за этого приходится пропускать такие вечера, как этот.

Я вздыхаю, поправляя галстук-бабочку в зеркале туалета. Парни шумят у писсуаров, обсуждая, какие девушки, как они надеются, будут выбраны в лотерее. Я втайне надеюсь, что мне достанется натурал, а не шайбочник или гей. Кто-то, кто не заставит Эллиота

ревновать. Меньше всего я хочу, чтобы он чувствовал угрозу или неуверенность в нашем

расцвете... что бы там у нас ни было.

Направляясь в банкетный зал, я замечаю Джексона в другом конце комнаты. Он в черном

костюме, а его неаккуратные волосы в кои-то веки приведены в порядок. Вероятно, он, сотню раз указывал свое имя в лотерейной корзине Дрю. С тех пор как Хэллоуина, когда

Дрю дерзко пососал его палец, они двое стали неразлучны.

Я никогда не видел Дрю таким влюбленным. Он всегда обожал флиртовать со всеми, но, с

тех пор как Джексон вошел в нашу жизнь, он стал другим.

Я пробираюсь к столу, уворачиваясь от официантов, несущих подносы с исходящей паром

пасты. Дрю рассказывает фантастическую историю, а Джексон внимательно слушает, его

кривая ухмылка приклеилась к его лицу.

Заняв свое место, я достаю телефон и отправляю быстрое сообщение Эллиоту, приложив

для убедительности дурацкое селфи. Он открывает во мне ту сторону, о существовании

которой я даже не подозревал. Более мягкую, более уязвимую сторону, которую я

постепенно учусь принимать.

Остаток ужина проходит в смехе, звоне бокалов и тарелок с едой. Я стараюсь не

отвлекаться от разговора, но мои мысли все время уносятся к Эллиоту. Интересно, чем он

сейчас занимается? Помогает ли он какому-то измученному студенту найти непонятную

статью в журнале? Он переставляет книги в тихих стопках? Хмурится ли он на

спортсменов, ставящих грязную обувь на столы?

«Йоу, Джи-мен», - говорит Дрю, подталкивая меня локтем. «Ты собираешься доедать?»

Он показывает на мою тарелку, которая все еще наполовину заполнена спагетти.

«Доедай сам», - говорю я, подвигая ему тарелку и одновременно хмурясь на свой телефон, потому что Эллиот до сих пор не ответил.

Дрю пожимает плечами и принимается за еду. Между укусами он спрашивает: «Как ты

думаешь, Ледяная Королева здесь?»

Я оглядываю комнату. Никто не знает, кто такая Ледяная королева - даже я, но у нас есть

подозрения. Она пишет о команде уже почти три года, и ее блог пользуется огромной

популярностью. Она приобрела еще больше поклонников после того поста о моей заднице

в начале сезона.

«Не знаю», - говорю я. «Может быть».

Дрю доедает мои спагетти за рекордное время и откидывается на спинку стула. На нем

красный смокинг, о котором говорили всю ночь. Некоторые говорят, что он рубиновый, но я думаю, что он скорее бордовый, чем какой-либо другой.

«Держу пари, она горячая штучка».

«Почему ты думаешь, что это девушка?»

Он смотрит на меня так, будто я идиот. «Чувак, читай посты. Это по сути, любовные

письма».

Я пожимаю плечами. «Не знаю, чувак. Ледяная Королева вполне может быть парнем

влюбленным в меня».

Дрю закатывает глаза. «Да, потому что парни, влюбленные в тебя, - это такая

неизведанная территория».

Он не ошибается. С тех пор как мы с Эллиотом поцеловались, я заметил, что все больше

парней бросают на меня взгляды. Это странный новый мир, но я осторожно в нем

ориентируюсь.

«Серьезно», - продолжаю я. «Подумай об этом. Блог называется «Логово ледяной

королевы», но это просто умное название. Оно ничего не говорит нам о том, кто она на

самом деле. Да и посты не такие уж гендерные. Они больше наблюдательные».

Дрю ухмыляется. «Наблюдательные? Кто-то слишком много общается с библиотекарем».

«Я лишь хочу сказать, что мы не знаем наверняка».

Дрю пожимает плечами, ничего не говоря. «Неважно. Пока она продолжает писать о нас, мне все равно, кто это».

Я откидываюсь на спинку стула и снова обвожу взглядом комнату. Многие люди строят

теории о личности Ледяной королевы, но никто еще не раскрыл это дело. Некоторые

считают, что это студентка факультета журналистики, которая делает это для зачета.

Другие считают, что это выпускник, который раньше играл за команду. Моя теория

меняется еженедельно.

«Интересно, что думает Эллиот», - говорю я скорее себе, чем Дрю.

«Чувак, почему тебя это так волнует? Это всего лишь блог».

Это правда; блог не должен иметь для меня такого значения. Но, с тех пор как Ледяная

Королева предположила мою сексуальность, я не могу не чувствовать себя немного

незащищенным.

Я тяжело вздыхаю. «Я не знаю. Мне просто любопытно».

Дрю встает и потягивается, а затем похлопывает Джексона по плечу. «Давай, чувак.

Пойдем потанцуем».

Джексон смеется и идет за Дрю к танцполу в центре. В это время оркестр играет «Sugar»

группы Maroon 5. Я остаюсь сидеть, позволяя своим мыслям течь своим чередом.

Что подумает Эллиот? Мы никогда не говорили о Ледяной королеве, но у меня есть

ощущение, что у него есть свое мнение. Он наверняка читает этот блог; это практически

обязательное чтение для всех, кто связан с командой, а Эллиот любит быть в курсе

событий. Если он и читает его, то на удивление тихо обо всем этом.

Может быть, он ждет, когда я затрону эту тему. А может, ему все равно. Зная Эллиота, он, скорее всего, посмеется над драмой и домыслами, а также над тем, насколько серьезно

некоторые из нас к этому относятся.

Но, с другой стороны, он может беспокоиться о том, что напишут в блоге обо мне и о нем.

Особенно теперь, когда Ледяная Королева упомянула его имя.

Я снова достаю телефон и проверяю сообщения. Черт. Все еще ничего от Эллиота. Мои

мысли возвращаются к рассуждениям, которые я изложил Дрю: может ли Ледяная

Королева быть парнем? Не то чтобы я был против, но знание того, кто стоит за этими

словами, все упростилось бы.

То, как она пишет обо мне - о моей заднице, руках, даже о том поцелуе с Эллиотом - все

это очень лестно, но в то же время некомфортно и интимно. Как будто она знает меня

лучше, чем я сам.

Оливер подходит и садится на свободное место Дрю. Его светло-зеленый смокинг

выделяется на фоне стопки курсовых работ. Он единственный, кто решил отказаться от

носков, оставшись босиком в мокасинах. Это такой ход Оливера.

Я вспоминаю вечер перед тем, как Эллиот ушел на работу. Он напряженно наблюдал за

тем, как я натягиваю носки, его глаза следил за каждым движением моих рук и ног. Тогда

я думал, что он просто отключился, теперь мне стало интересно: неужели у Эллиота тоже

есть фут-фетиш?

Эта мысль заставляет меня ухмыляться как идиота.

«Ты выглядишь так, будто только что выиграл в лотерею», - хихикает Оливер. «Что

случилось?»

«Ничего», - отвечаю я, все еще улыбаясь. «Просто думаю о том, как нелепо выглядит твой

костюм».

Он смеется. «Ты же знаешь, что он тебе нравится». Он наклоняется ближе и понижает

свой голос. «Ну, как ты держишься?»

«Отлично», - говорю я, может быть, немного слишком быстро.

Оливер поднимает бровь. «Ты уверен? Ты сегодня какой-то... рассеянный».

Я бросаю взгляд в сторону танцпола. Дрю учит Джексона танцевать тверк.

«Просто у меня много мыслей».

«Например, не разозлится ли Эллиот, если с тобой будет кататься симпатичный парень?»

Я вздыхаю. «Он не будет злиться. Он не настолько не уверен в себе».

Оливер пожимает плечами. «Как скажешь».

Я знаю, что Оливер хочет как лучше - он всегда так делает, - но иногда его чрезмерная

забота кажется удушающей. Как сейчас, когда все, чего я хочу, - насладиться последними

минутами ужина, не беспокоясь о лотерее или Эллиоте, или блоге Ледяной королевы.

«Я ценю твою заботу, но на самом деле все хорошо».

Оливер откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. «Хорошо».

Возникает пауза, прежде чем он сменит тему. «Ты слышал, что изменили сегодняшнюю

программу? Вместо того чтобы просто называть имена победителей и имена игроков, с

которыми они будут кататься, теперь каждый игрок должен подняться на сцену и сделать

профессиональное фото со своим победителем».

Мой желудок делает пируэт. «Серьезно?»

«Да! Разве это не круто? Больше рекламы для команды, плюс фотографии будут

использованы в программе следующего года».

Я опустил взгляд на свой розовый смокинг и подходящий к нему галстук-бабочку. То, что

раньше казалось забавным, ироничным выбором, теперь кажется вопиющей ошибкой. Я

вдруг жалею, что не выбрал что-то более традиционное, например, зеленый наряд

Оливера, но даже он выглядит стильно по сравнению с ним.

«Потрясающе», - говорю я, стараясь соответствовать энтузиазму Оливера.

Он встает и игриво хлопает меня по плечу. «Не волнуйся, Жерард. Ты выглядишь

фантастически. Фанаты съедят это».

Я заставляю себя улыбнуться, пока он уходит, но в голове уже проносится мысль о лице

Эллиота, когда он увидит фотографию меня в моем нелепом розовом костюме, ухмыляющегося, как идиот, рядом с каким-то чуваком, который на седьмом небе от

счастья, что катается с Жерардом Гуннарсоном. Катание на коньках - это одно; оно

достаточно невинно и может быть списать на часть мероприятия. Но фотография делает

все это гораздо более реальным.

Мой телефон жужжит. Наконец-то это Эллиот.

ЭЛЛИОТ

Как дела?

Я выхожу в коридор, подальше от звона посуды и гула разговоров, и пишу ему ответное

сообщение.

Я

Хорошо. Мы только что закончили есть. Вот-вот начнется лотерея.

Я представляю его за информационной стойкой, окруженного высокими стопками книг и

мягким светом ноутбука. Он надвигает очки на нос и набирает текст на своем телефоне, постоянно хмурясь.

ЭЛЛИОТ

Хотел бы я быть там.

Я

Я тоже. Ты уверен, что не сможешь улизнуть?

ЭЛЛИОТ

Ты же знаешь, что не смогу. Кто-то должен прикрывать ночную смену с Сарой.

Я вздыхаю. Он, конечно, прав, но это не мешает мне хотеть, чтобы он был здесь. Это то, что я хочу разделить с ним - традиции, волнение, воспоминания, которые мы могли бы

создать вместе.

Я

Я приду сразу после. Обещаю.

ЭЛЛИОТ

Не забудь свою хоккейную клюшку ;)

Я улыбаюсь и убираю телефон в карман, а затем провожу рукой по волосам. Парни все

меня ругали за то, что я подстригся; говорили, что я похож на серфингиста, который

потерял волну. Но Эллиоту это нравится - он говорит, что лучше видит мои глаза. -И

сейчас то, что любит Эллиот, для меня важнее, чем выглядеть как настоящий хоккейный

брат.

Я возвращаюсь в банкетный зал как раз в тот момент, когда тренер Донован выходит на

сцену с микрофоном. Он одет в пудрово-голубой смокинг, который выглядит так, будто

сошел прямо с выпускного вечера 1975 года.

Он сидит на нем как вторая кожа, и я могу только надеяться, что буду выглядеть так же

хорошо в его возрасте.

Я снова сажусь за стол. Дрю и Джексон присоединились к нам, и рубиново-красный

смокинг Дрю выглядит еще более несносным рядом со сдержанным черным костюмом

Джексона. Они оба ухмыляются, как дети, которые обманули мороженщика на двойную

порцию.

Тренер Донован нажимает на микрофон, и зал постепенно затихает. «Леди и

джентльмены, спасибо всем вам за то, что вы здесь сегодня. Ужин и Вечер катания на

коньках с Барракудами» стал одной из моих любимых традиций, и все это благодаря

таким фанатам, как вы».

Он делает паузу, когда раздаются аплодисменты. Я бросаю взгляд на лотерейную.

Большая стеклянная чаша до краев заполнена билетами. Мой желудок делает еще один

пируэт.

«Мы начали проводить это мероприятие много лет назад, - продолжает тренер Донован, -

как способ поддержать связь с нашим сообществом и отдать долг. Все доходы от

сегодняшнего вечера пойдут в местные благотворительные организации здесь, в Беркли-Шор, так что поаплодируйте себе за вашу щедрость».

Зал раздается аплодисментами, и я полушутя присоединяюсь к ним. Мои мысли уже на

льду, на фотографии, на возможной реакции Эллиота.

«И не забывайте, - говорит тренер Донован, когда шум стихает,

«Сегодня вечером есть шанс покататься со мной». Он принимает издевательски-героическую позу, и несколько человек свистят и аплодируют. «Ладно, хватит болтать.

Давайте приступим к лотерее!»

К тренеру Доновану на сцене присоединяется женщина в сверкающем серебристом

платье. Он держит нечто, похожее на огромный половник для супа, который она опускает

в первую миску из двадцати шести, перемешивая билеты.

Дрю наклоняется ко мне. «Я засунул двадцать билетов с именем Джексона. Если его не

выберут для меня, то, скорее всего, ему придется спасать твою задницу от какого-нибудь

сумасшедшего фаната».

«Спасибо», - пробормотал я не совсем язвительно.

Мое сердце колотится, когда я думаю о том, кого могут выбрать вместо меня.

Большинство наших ярых фанатов знают, что у меня с Эллиотом «что-то есть» - по

крайней мере, так следовало из последнего сообщения в блоге Ледяной Королевы, поэтому я надеюсь, что они будут уважительными. С другой стороны, влюбленность

фанатов не совсем рациональна.

Зачитывается первый номер Джордана Чейза, и наступает короткое молчание прежде, чем

кто-то сзади крикнул: «Это я!». Зал оборачивается, чтобы увидеть Джордана, который

стоит и поправляет свой темно-синий пиджак. Он один из самых молодых в команде, но

уже чувствует себя опытным профессионалом.

Девочка-подросток практически спрыгивает со стула, когда бросается к сцене, Джордан

приветствует ее «дай пять».

Фотограф делает несколько быстрых снимков, вспышки вспыхивают, как крошечные

фейерверки. Они оба смотрят на моментальную распечатку, и лицо девочки выражает

радость.

«Один минус, двадцать пять осталось», - говорит Дрю, откидываясь на спинку стула с

самодовольной ухмылкой.

Женщина в блестящем платье переходит к следующей чаше и взбивает талоны своим

половником. Она передает один из них тренеру Доновану, который, прищурившись, смотрит на него. прежде чем прочитать в микрофон.

«Натан Пейсли!»

Когда люди проверяют свои билеты, по залу прокатывается коллективный ропот по залу.

Один голос восклицает: «Я выиграл!».

Пожилой мужчина, возможно, лет пятидесяти, размахивает своим билетом. Он выглядит с

облегчением и немного растерянно пробирается к сцене. Натан встречает его

рукопожатием и обнимает за плечи, чтобы сфотографироваться. Они похожи на отца и

сына на странной свадебной фотографии в хоккейной тематике.

Я бросаю взгляд на Оливера, который спокойно потягивает воду. Из всех нас он самый

стабильный - как на льду, так и вне его. Кажется, ничто не может его растревожить, возможно, именно поэтому он наш капитан.

«Следующий - Оливер Джейкоби!» объявляет тренер Донован.

Дюжина людей задыхается. У Оливера огромные поклонники; Он как герой родного

города, ведь он вырос всего в двух городах отсюда. Я готовлюсь к бунту, когда никто

сразу не требует приз.

Наконец встает миниатюрная женщина с ярко-фиолетовыми волосами и кричит,

«Да!»

Она размахивает своим билетом, как кинжалом, и несколько человек вокруг нее стонут в

знак поражения.

Оливер улыбается. «Поздравляю, Теган».

Конечно, он знает ее по имени, это же Оливер. Поднявшись на сцену, Теган бросается в

объятия Оливера, и он обнимает ее с неподдельной теплотой. Фотограф снимает

несколько ракурсов, когда они позируют вместе, и улыбка Теган становится шире с

каждым щелчком фотоаппарата.

Я затягиваю галстук-бабочку. В комнате становится жарче, чем должно быть для ноября, и мой розовый пиджак начинает чесаться в районе воротника. Я снова смотрю н чаши для

лотереи . Их стало больше? В моей больше всего билетов?

«Хорошо», - говорит тренер Донован. «Дрю Ларни!»

Я бросаю взгляд на Джексона. На его лице смесь надежды и ужаса - тот же самый

коктейль эмоций, которые испытываю я. Если его выберут, это будет потрясающе для

них. Если нет, это может сделать все ужасно неловким. Но также и лучше для меня.

Дрю стоит и поправляет свой красный смокинг, похожий на сатану в рождественское

утро. Он пробирается к сцене, пока тренер Донован копается в чаше с именем Дрю.

Я задерживаю дыхание.

«Джексон Монро!» читает тренер Донован.

У Джексона отпадает челюсть. Он оглядывается вокруг в недоумении, потом на Дрю, потом снова на свой билет, словно ожидая, что он превратится в корешок от проигрыша.

Весь комната, кажется, затаила дыхание вместе с ним.

«Не может быть», - бормочет Джексон, достаточно громко, чтобы половина банкетного

зала услышала.

Я смеюсь, и напряжение спадает. Я хлопаю ему, искренне радуясь за них обоих. Это

значит, что Джексон не будет спасать меня сегодня, но, возможно, ему это и не

понадобится. Может, мне повезет, и я уеду на коньках целым и невредимым.

Джексон поднимается со стула с самой глупой ухмылкой; его прежний страх полностью

исчез. Он похлопывает Дрю, который практически вибрирует от волнения. У них будет

веселье, и кто знает - может быть это наконец-то подтолкнет их к тому самому «нечто», с

чем имеем дело мы с Эллиотом

Женщина в сверкающем платье перемешивает следующую чашу, пока Джексон и Дрю не

спешат возвращаться на свои места. Мое сердце возобновляет свой бешеный барабанный

бой.

«Жерард Гуннарсон!» зовет тренер Донован.

О нет. Я стою на шатких ногах, возвышаясь над сидящей толпой, как взволнованный

фламинго. Все глаза в зале обращены на меня, и я клянусь, что чувствую, как энергия их

фанатов обжигает мою кожу. Я иду, потом останавливаюсь, потом иду снова.

Я глотаю воздух. Наверное, так чувствовала себя Кэрри перед тем, как ведро со свиной

крови опрокинулось.

Кажется, что до сцены еще много миль. Я прохожу мимо столов, заставленных пустыми

десертными тарелками с десертами и бокалами с осушенным вином. Остатки более

счастливого случая.

Время тянется как ириска, и я представляю, кто может ждать, чтобы забрать меня.

Одержимая первокурсница, которая плакала, когда я подписывал ее плакат? Парень, который ведет спортивную страницу на сайте БГУ?

Я поднимаюсь на ступеньки сцены и замираю. Воздух здесь более тонкий и более

хрупкий. Я поднимаюсь на последние несколько ступенек и встаю рядом с тренером

Донованом, который ободряюще похлопывает меня по спине.

«Один из наших самых популярных игроков», - говорит он в микрофон, и я вздрагиваю от

громкости. «В этой чаше много билетов. Кто бы ни выиграл ему очень повезет».

Повезет. Точно. Тренер Донован вертит билеты в руках, не торопясь, как повар, смешивающий изысканный соус. Он вытаскивает один и подносит его к свету, щурясь на

крошечный шрифт.

Пожалуйста, будь кем-то вменяемым. Пожалуйста, будь кем-то добрым.

«Алекс Донован», - читает тренер Донован.

Что?!

Зал взрывается от замешательства. Я смотрю в толпу и вижу Алекса пожимающего

плечами, такого же озадаченного, как и все остальные. Он что, в шутку положил в мою

чашу? Нет, это на него не похоже. А Кайл?

Я смотрю на него, и он кивает. Святые угодники. Кайл Грэм только что спас мою шкуру.

Тренер Донован наклоняется к микрофону. «Похоже, мой сын бросил вызов Жерарда на

ринг». Он хихикает, забавляясь. «Хочешь претендовать на него, малыш?»

Все взгляды переключаются на Алекса, который на мгновение встает. Он разглаживает

свой белый костюм и прочищает горло. «Хорошо».

Алекс идет к сцене нерешительными шагами человека, идущего по раскаленным углям.

Рядом с возвышающимися игроками и фанатами он выглядит маленьким и неважным.

Я двигаюсь к нему, но вспоминаю, что мы находимся перед толпой, и замираю, мысленно

помечаю, что за это буду целовать ноги Кайлу - если, конечно, выживу. Алекс подходит к

нам, и тренер Донован вручает ему билет.

«Мы вставим его в рамку», - говорит он полушутя. Алекс слабо улыбается и засовывает

билет в карман.

Фотограф приглашает нас вместе. Алекс вздрагивает, когда я кладу руку на его плечо, но

в конце концов расслабляется, как кошка, когда находит теплое местечко.

Мы позируем, и я стараюсь выглядеть счастливым, в то время как тысяча мыслей

рикошетит в моем черепе. Вспышка ослепляет меня, и я вижу звезды в форме хоккейных

клюшек.

«Получилось», - говорит фотограф.

Я отхожу назад, но Алекс задерживается, глядя на меня своими огромными, ранимыми

глазами. «Спасибо».

«В любое время», - отвечаю я, хотя не уверен, на что соглашаюсь. Мы уходим со сцены, и

я направляюсь прямо к Кайлу. Он встает и прерывает меня, прежде чем я успеваю

заговорить.

«Не за что. Только...будь с ним поосторожнее. Если он проломит себе череп об лед...»

«Я знаю. Вы с его отцом обезглавите меня».

«Нет. Его отец обезглавит тебя. Я тебя кастрирую».

Ух ты.

____________

АРЕНА «ИНФИНИТИ» СВЕРКАЕТ ПОД ФЛУОРЕСЦЕНТНЫМИ ЛАМПАМИ, А ЛЕД

блестит, как только что распакованный подарок. Трибуны пусты, что создает жуткая

тишина, контрастирующая с обычным ночным ажиотажем.

Победители переоделись в коньки, предоставленные командой. Большинство из них

шатаются на ногах и с восторгом делают первые шаги по льду. По традиции, игроки

держатся за руки со своими товарищами по лотерее. Для их безопасности, или так они

говорят.

Я смотрю на Алекса. Мы стоим возле скамейки игроков, он в своем белом костюме, а я

все еще в своем нелепом розовом смокинге. Я расстегнул пиджак, и он распускается, как

вульгарный плащ супергероя, когда я двигаюсь.

«Ты уверен, что готов к этому?» спрашиваю я.

Алекс закусывает губу и кивает. «Я не очень хорош, но... да».

Я беру его за руку. Она маленькая и холодная, как у фарфоровой куклы. Мы ступаем

вместе на лед, и он тут же поскальзывается. Я ловлю его за талию и выпрямляю его.

«Полегче, тигренок», - хихикаю я. «Пойдем медленно».

Мы начинаем скользить - скорее, шаркать, - и я украдкой бросаю взгляд на лицо Алекса.

Он так сосредоточен, что его язык высовывается из уголка рта. Держаться за руки должно

быть интимно, но это похоже на неловкий танец в средней школе, где никто не знает, что

делает и с кем они должны быть. Я помню свой первый раз, когда держал Сьюзи за руку, но это ничего похожего.

Мы медленно кружим по катку, пока более опытные болельщики проносятся мимо нас с

игроками на бешеной скорости. Я замечаю, что Кайл смотрит на нас с кинжалами, когда

он проносится мимо нас с девушкой из команды по софтболу.

Она высокая и мускулистая, и они составляют внушительный дуэт на льду. Для человека, который только что кастрировал меня на словах, он точно устраивает шоу. Весь сценарий

абсурден, если учесть, что в первую очередь это дело рук Кайла.

«Эллиот разозлится?» неуверенно спрашивает Алекс. «На то, что ты катаешься со мной, я

имею в виду.»

Я сжимаю его руку, чтобы успокоить. «С Эллиотом все будет в порядке. Он знает, что это

ради благого дела. К тому же, он мне доверяет». Я делаю паузу, видя, что беспокойство

все еще написано на лице Алекса. «Он будет в восторге от того, что ты катался со мной».

Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы успокоить его. Правда в том, что Эллиот

наверное, будет дразнить меня несколько дней из-за фотосессии и того, как мило Алекс

выглядит в своем белом костюме.

Мы делаем еще один круг, и Алекс наконец-то находит ритм. На полпути Алекс снова

заговаривает. «Каково это? Быть знаменитым?»

Я громко смеюсь над этим. «Знаменитым? Чувак, мы спортсмены колледжа, а нерок-звезды».

«Но все равно, все здесь знают, кто вы такие».

«Это странно», - признаю я. «В основном хорошо, иногда плохо». Я думаю об одержимом

первокурснике и о записях в блоге «Ледяная королева».

«Ты привыкаешь».

Мы заканчиваем второй круг медленнее, чем начали, и оба погружаемся в свои мыслях. И

тут меня осеняет. Эллиоту плевать на мою славу. Ему все равно, что я хоккеист. Он в моей

жизни, потому что я ему нравлюсь за меня.

Жерард Гуннарсон, мальчик из Элк-Вэлли, штат Колорадо.

«Алекс, я передам тебя Кайлу. Мне нужно кое-что сделать».

«Что-то... или кто-то?» - спрашивает он.

«И то, и другое».

Глава двадцать пять

ЭЛЛИОТ

«Эллиот!» Жерард стоит в холле, огромный кусок говядины в розовом костюме и

галстуке-бабочке, который, кажется, вот-вот лопнет по швам. Наряд отвратительный, но в

то же время удивительный, как будто у фламинго случился кризис идентичности и он

решил стать культуристом.

Его волнистые светлые волосы взъерошены, а голубые глаза бешено вращаются по

комнате. Даже отсюда, я вижу, как обтягивающие брюки не справляются с его хоккейной

попой. Весь ансамбль кричит, но не так громко, как он.

Он замечает меня за стойкой и бросается туда. Я опускаюсь на свое кресло.

«Эллиот, мне нужно...»

Я поднимаю палец. «Жерард. Мы в библиотеке».

Сара ухмыляется и поправляет свой хвост. Ей это слишком нравится.

«Мне нужно с тобой поговорить», - шепчет Жерард, что для него все еще достаточно

громко, чтобы его было слышно за стеллажами.

Я опускаю взгляд на шахматную доску. Сара загнала меня в угол, и она это знает. Мы

играем уже целый час, и я тяну время, потому что не хочу дать ей удовольствие от

победы.

«Мы вроде как в самом разгаре», - говорю я.

Сара пожимает плечами. «Я не против сделать паузу».

Конечно, она не возражает. Она знает, что уже выиграла. Жерард переминается на своих

огромных ногах, его черные мокасины издают небольшие скрипящие звуки. Я уже

упоминал, что на нем розовые носки?

«Это займет всего секунду», - хмыкает Жерард.

Я делаю ему жест «говори на руку» и отворачиваюсь к шахматной доске. Ухмылка Сары

невыносима, но я лучше буду терпеть это, чем то, что Жерард считает таким срочным.

«Ладно», - говорит Жерард. Он звучит обиженно, но я не поднимаю глаз.

Я изучаю детали, пытаясь найти выход. Сара откинулась в кресле и потягивается, как

кошка, которая только что съела канарейку. Она уже собирается сказать что-то

самодовольное, когда Жерард делает выпад вперед и начинает махать по доске.

«Эй!» Мы с Сарой кричим в унисон.

Массивные руки Жерарда двигаются с удивительной скоростью и точностью, переставляя

коней, слонов и пешки, словно он переставляет мебель. Через три секунды он отступает

назад и скрещивает руки. «Шах и мат».

Мы смотрим на доску, потом друг на друга, потом снова на доску. Он прав. Мой ферзь

прижал короля Сары, и у него нет пути к отступлению. Это чертово чудо.

«Ты умеешь играть?» недоверчиво спрашиваю я.

Жерард пожимает плечами. «Я не совсем тупой, знаешь ли».

Сара бормочет что-то под нос, что звучит как «гребаный качок», глядя на доску.

«Где ты научился играть?» Я удивленно смотрю на него, все еще потрясенный тем

фактом, что я все еще узнаю о нем так много.

Жерард ослабляет галстук-бабочку. «Мама учила меня во время снежной бури, когда мне

было десять. Мы просидели в снегу три дня, и ей надоело, что я ныл о том, что мне

скучно».

Я представляю себе крошечного, пухленького десятилетнего Жерарда с такими же

волнистыми светлыми волосами, который дуется, передвигая пешки по клетчатой доске.

Это абсурдно восхитительно.

«Это объясняет наряд», - говорит Сара. «Это тоже твоя мама выбрала?»

Жерард ухмыляется, ничуть не обижаясь. «Нет, я сам выбрал этого плохого мальчика».

Я закатываю глаза. «Почему ты здесь, Жерард? Разве ты не должен быть в банкетном зале

в центре города?»

Лицо Жерарда озаряется, как рождественская елка. «Именно об этом я и хотел поговорить

с тобой! Я ушел раньше, потому что не мог больше ждать».

«Не мог ждать чего?» спрашиваю я, хотя меня не покидает ощущение, что я знаю, к чему

это приведет.

Он делает глубокий вдох, его щеки вспыхивают розовым румянцем в тон его

отвратительному костюму. «Эллиот Монтгомери, ты пойдешь со мной на свидание?

Настоящее свидание. Ужин, кино, все дела».

Я смотрю на него, мой рот слегка приоткрыт. Неужели нерешительность? Я знаю, что

дрочу на него уже пару недель, но свидание? Это совсем другое дело.

Жерард, должно быть, чувствует мою нерешительность, потому что обращает свое

внимание на Сару.

«Эй, помоги мне. Ты ведь знаешь, как Эллиот ко мне относится, верно?»

Я насмехаюсь и скрещиваю руки на груди. «С чего ты взял, что Сара знает о моих

чувствах к тебе?»

Жерард закатывает глаза. «Да ладно, Эллиот. Ты гей, а Сара - девушка. Я готов поспорить

на свою хоккейную клюшку, что ты рассказал ей о нас все. Включая то, как сильно ты

любишь мой почти девятидюймовый член».

У меня отпадает челюсть, и я чувствую, как жар приливает к моим щекам. Я шиплю, пытаясь сформировать связный ответ, но мой мозг отключился.

«Я никогда, никогда не говорил этого Саре», - наконец удается вымолвить мне, хотя и

звучал как Микки Маус.

Глаза Жерарда расширяются, когда он осознает свою ошибку. Глубокий пунцовый

румянец по его точеным скулам разливается глубокий пунцовый румянец, отчего он

выглядит смущенным и еще более очаровательным.

Сара тем временем ухмыляется, как Чеширский кот. Ее глаза опускаются к промежности

Жерарда, а затем снова на его лицо. «Почти девять дюймов, да? Впечатляет».

Жерард прочищает горло, неловко переминаясь с ноги на ногу. «Я эээ... я не должен был

предполагать. Виноват».

Я зарываю лицо в ладони, желая, чтобы земля разверзлась и проглотила меня целиком. Я

не так представлял себе этот разговор. На совсем.

«Послушай, Жерард, - вздыхаю я, глядя на него сквозь пальцы. «Я ценю приглашение, но

я не уверен, что свидание - лучшая идея сейчас. У нас все хорошо, понимаешь? Зачем все

усложнять?»

Плечи Жерарда опускаются, и на мгновение он становится похож на побитого щенка. Но

потом он выпрямляется, в его глазах появляется решительный блеск. «Потому что я хочу

не просто хорошего, Эллиот. Я хочу великого. Потрясающая удивительное. Я хочу

пригласить тебя на свидание, показать тебя и сделать так, чтобы ты почувствовал себя

особенным. Разве это так плохо?»

Сердце заколотилось в груди. Черт бы побрал его и его искренность. Это как пытаться

сопротивляться золотистому ретриверу, который хочет обниматься и играть в мяч. Сара

наклоняется вперед и ставит локти на стол.

«Эллиот, если ты не согласишься на это свидание, я никогда тебя не прощу. И я расскажу

всему кампусу о массивном члене Жерарда».

Жерард оживляется, его глаза полны надежды. «Обещаю, я буду идеальным

джентльменом. Я даже надену нормальный костюм».

Я вздыхаю, потирая виски от головной боли. «Отлично. Одно свидание. Но не надейся, Гуннарсон. Я не даю никаких обещаний».

Жерард улыбается такой яркой улыбкой, что она может осветить всю библиотеку. «Да!

Ты не пожалеешь об этом, Эллиот. Я сделаю это свидание лучшим в истории».

Он исполняет маленький победный танец, его массивная фигура покачивается во всех

неправильных местах. Сара хихикает, а я снова зарываю лицо в ладони.

Во что я ввязался?

Теперь, когда все улажено, - Сара обращает свою злобную ухмылку на Жерарда. - «не

хочешь сыграть партию в шахматы и рассказать мне побольше о своем массивном члене?»

Румянец Жерарда усиливается до почти тревожного оттенка красного, и он заикается что-то нечленораздельное. Сара гогочет, явно наслаждаясь каждой секунду его дискомфорта.

Он умоляюще смотрит на меня, но я лишь пожимаю плечами. Я же не могу спасти его от

неустанных дразнилок Сары, даже если бы захотел. И если честно после того, как он

бросил бомбу, я думаю, он заслужил немного издевательств.

Сара придвигает другое кресло. «Давай, большой парень. Я умираю от желания услышать

все сочных подробностей, пока ты сокрушаешь меня, как сокрушил нашу игру».

Жерард колеблется, бросая взгляд между мной и дверью, словно прикидывая свои шансы

на побег. С покорным вздохом он расстегивает пуговицы на своем пиджаке и опускается в

кресло.

«Я пошутила насчет разговора о члене», - говорит Сара, расставляя фигуры в исходные

позиции быстрыми, отработанными движениями устанавливает фигуры на исходные

позиции. «В основном».

Мне следует уйти и вернуться к работе, поскольку это явно займет некоторое время, но

что-то удерживает меня на месте. Может, это нездоровый интерес наблюдать за тем, как

Жерард перемещается по этому минному полю, которое он создал? Или это желание

посмотреть, как он справится с разговорами о нас, когда не я ставлю его в тупик?

«Ты теперь би?» Сара спрашивает без предупреждения. «Или Эллиот - не более чем

эксперимент?»

Мой позвоночник напрягается от ее прямоты. Да, я задавалась тем же вопросом, но

услышать это вслух, особенно от подруги, - это как удар в живот.

Жерард делает паузу, его массивные руки затмевают крошечную шахматную фигурку, которую он собирался передвинуть. «Я не знаю, кто я. Все, что я знаю, это то, что мне

нравится Эллиот. Очень нравится»

Ну, блядь.

____________

Я НА ПРЕДЕЛЕ СВОИХ НЕРВОВ.

Прошло много времени с тех пор, как я с кем-то встречался. Последний человек, с

которым я встречался был еще в школе, и больше я его не видел.

За пять лет многое может измениться. Люди меняются. Обстоятельства меняются. А я? Я

тоже изменился. Мой мир перевернулся с ног на голову за полтора месяца после встречи с

Жерардом. Раньше я был доволен тем, что живу в своем маленьком пузыре и держа всех

на расстоянии.

Качки, особенно хоккеисты, были последними людьми на земле, с которыми мне хотелось

общаться. У меня были мои книги и моя учеба, и этого было достаточно. Или я так думал.

Но потом в мою жизнь ворвался Жерард, в буквальном смысле этого слова, со своей

пропавшей хоккейной клюшкой и кристально-голубыми глазами, которые видели меня во

всей моей ворчливой славе. И внезапно я обнаружил, что меня тянет к нему, как мотылька

к огню.

Жизнь в «Хоккейном доме» стала для меня серьезной перестройкой. Я окружен этими

большими, чем жизнь, личностями, каждая из которых более яркая чем предыдущая.

Вот Оливер, заботливая мамаша, которая всех кормит и заботится. Кайл, более сварливый

человек, чем я, который мил только с Алексом. Дрю, бесстыдный флирт, каждую неделю

заводит новые знакомства и после Хэллоуина все больше и больше общается с

Джексоном. Натан, как мне кажется, до сих пор считает, что я злюсь на него за то, что он

чуть не сбил меня.

А еще есть Жерард. Милый, как пирожок, мальчик с сердцем размером с его кулак.

Несмотря на мои первоначальные сомнения, я полюбил этих хоккеистов. Они приняли

меня в свою сплоченную группу, несмотря на мои многочисленные недостатки. Мы

смеялись над нелепыми выходками, сближались во время поздних ночных занятий, и даже

поговорили по душам о наших надеждах и мечтах после колледжа. А потом, когда я лежу

рядом с Жерардом, весь мой мир останавливается - кроме него.

Жерард произвел на меня впечатление. Он внимательно слушает, когда я рассказываю о

своих любимых книгах, удивляет меня, заказывая мой любимый кофе, и всегда знает, что

сказать, чтобы заставить меня улыбнуться.

Просто ужас, как быстро он стал такой неотъемлемой частью моей жизни. Я постоянно

думаю о нем, и мое сердце учащенно бьется всякий раз, когда он входит в комнату.

Я никогда не думал, что влюблюсь в хоккеиста, но вот я здесь, жду, когда начнется наше

первое официальное свидание. Мой желудок наполнен бабочками, а в голове крутятся

мысли о том, где пройдет наше первое свидание.

Резкий стук костяшек о дерево отвлекает меня от моих мыслей, и сердце подскочило к

горлу. Это он. Он готов. Но готов ли я?

Что, если я споткнусь на полуслове или забуду, как вести светскую беседу? Что, если я

буду так нервничать, что промахнусь мимо рта, когда буду пить, и испорчу свою

красивую рубашку?

Что, если все это приведет к тому, что Жерард решит, что не хочет иметь со мной ничего

общего и вышвырнет меня из своей комнаты или, что еще хуже, из дома?

От одной этой мысли меня начинает тошнить. Я не хочу, чтобы эта ночь закончилась еще

до того, как она начнется. Как бы ни кричали все инстинкты, чтобы я убежал и спрятался, я знаю, что это уже не вариант. Не тогда, когда многое поставлено на кону.

Ничего не выйдет.

Я открываю дверь и вижу потрясающе красивого Жерарда в приталенной синей рубашке

на пуговицах, от которой его глаза сверкают еще больше, чем обычно. Его светлые волосы

расчесаны, и его фирменная лучезарная улыбка озаряет его лицо, когда он встречается с

моим взглядом.

Как этот Адонис заинтересовался мной, как никто другой? Жерард открывает рот, чтобы

заговорить, когда Джексон и Дрю появляются из ниоткуда и врываются в комнату. Они

пихают меня в спину - слегка, конечно. -и загораживают Жерарду вид на меня.

Джексон драматично прочищает горло, надувает грудь и начинает говорить

аристократическим тоном. «Молодой человек. Какие именно у вас намерения по

отношению к нашему дорогому Эллиоту сегодня вечером?»

Он что, притворяется моим отцом?

Дрю повышает голос на несколько октав и переходит на материнский тон. «Да, мы хотим

убедиться, что наш драгоценный мальчик в надежных руках. Не так ли, милый?»

Он ласково похлопывает Джексона по руке, и мне приходится прикусить губу, чтобы не

рассмеяться над абсурдностью ситуации. Мысленное представление о них как о моих

родителей вызывает беспокойство, и я не знаю, злиться мне или благодарить их.

Жерард не пропускает ни одного удара, вовлекая их в разговор, как будто это обычное

дел. «Конечно, сэры. Я все понимаю. Мои намерения только благородные. Я планирую

отвезти Эллиота в «Олив Гарден» на прекрасный ужин».

Джексон сузил глаза и погладил подбородок, как будто глубоко задумался.

«Олив Гарден», да? Я слышал, у них отличная кухня».

«Лучшая в городе, сэр», - подтверждает Жерард. «А их хлебные палочки просто на

смерть».

Дрю задыхается и кладет руку на сердце, хлопая ресницами на Джексона.

«О, хлебные палочки! Дорогая, помнишь, как мы делили хлебные палочки на нашем

первом свидании?»

На долю секунды фасад Джексона трескается. «Как я мог забыть, милые щечки? Это была

любовь с первого укуса».

Дрю ухмыляется и возвращает свое внимание к Жерарду. «А после ужина?»

«После ужина я планирую отвезти Эллиота домой и подарить ему целомудренный

поцелуй на ночь».

Мое сердце замирает от его слов. Он все продумал, не так ли? Это мелочи заставляют

меня понять, насколько Жерард внимателен и заботлив на самом деле.

Джексон и Дрю обмениваются взглядами, молча переговариваясь. Это странно, как они

могут это делать, зная друг друга совсем недолго. Но, с другой стороны, я знаю Жерарда

не так уж долго, а уже влюбляюсь в него быстрее, чем в парашютиста.

Через мгновение они оба кивают, и Джексон смотрит на Жерарда с суровым выражением

лица, которое, впрочем, не подкрепляется блеском в его глазах.

«Хорошо, мы одобряем. Но мы ожидаем, что к полуночи вы доставите нашего мальчика

домой. И никаких шуток, слышишь?»

«Да, не делай ничего такого, что сделал бы я», - добавляет Дрю.

Жерард кладет руку на сердце. «Клянусь своей клюшкой, сэры. С Эллиотом будут

обращаться с величайшим уважением и вернут вам в целости и сохранности».

«О, лучше бы так и было. Потому, что если мы узнаем, что вы воспользовались нашей

драгоценной маленькой пчелкой...» Дрю позволяет невысказанной угрозе повиснуть в

воздухе.

Я закатываю глаза. Эти идиоты. Они нелепы и слишком заботливы, но за это я их люблю.

Наконец Джексон и Дрю отходят в сторону, позволяя Жерарду войти в комнату. Он

ухмыляется, глядя на мое измученное состояние. «Ты готов идти, шмель?»

Я смотрю на Джексона и Дрю. Я не могу говорить за Дрю, но я знаю, что Джексон, без

сомнения, в восторге от того, что я иду на свидание. Я также знаю, что завтра утром меня

первым делом будут допрашивать о случившемся.

Глаза Жерарда оценивающе оглядывают мой наряд. На мне рубашка-поло, которую Сара

купила мне, когда я сказал ей, что у меня нет ничего достойного для первого свидания, и

пару черных джинсов. Я даже попытался уложить волосы, но с минимальным успехом.

Я знаю, что не могу сравниться с Жерардом по красоте. Он мог бы стать моделью

обложки журнала GQ с его четко очерченными чертами лица и уверенной развязностью.

А я здесь - просто кустарник по сравнению с ним.

Жерард прикусывает свою пухлую нижнюю губу, между ярко-белыми зубами. И этого

одного маленького действия достаточно, чтобы моя душа запылала. Он раздевает меня

взглядом, снимая все слои сомнений и неуверенности в себе, чтобы увидеть под ними

настоящего меня. Меня, которого он находит более чем удовлетворительным, если судить

по тому, как расширяются его зрачки.

Бабочки в моем животе превратились из предвестников гибели в крошечных болельщиц, призывающих меня использовать эту возможность по максимуму. «Да, я готов. Давай

сделаем это».

Я вздрагиваю, когда Жерард берет меня за руку и выводит из комнаты. Это первый раз, когда мы держимся за руки, и я надеюсь, что не последний.

Его длинные, толстые пальцы идеально сцепляются с моими тонкими, хрупкими

пальцами. Тепло его ладони успокаивает меня изнутри. Он нежно поглаживает большим

пальцем, костяшки моих пальцев, заставляет мое сердце совершать перевороты.

Эта простая ласка, мягкая и в то же время обжигающая, говорит мне все, что нужно знать.

Он хочет, чтобы эта ночь прошла хорошо, так же сильно, как и я.

Жерард смотрит на меня снизу вверх и улыбается на миллион долларов. «Я обещаю.

сегодняшняя ночь будет потрясающей».

И я верю ему.

Глава двадцать шесть

ЖЕРАРД

Это случилось. Мое первое свидание с Эллиотом. С тем самым Эллиотом, который сводит

меня с ума своим быстрым умом, сдержанными улыбками и этими проницательными

глазами, которые видят меня насквозь, как крутого хоккеиста.

У меня уже было несколько свиданий, но это - другое. Особенное. И я не хочу делать

ничего, что могло бы все испортить.

К счастью, у меня есть секретное оружие - Лили. Эта девушка заставила меня просидеть

просмотрел миллион ромкомов, и, скажу я вам, я научился как минимум кое-чему.

Во-первых, открывать двери - это ключевой момент. Двери машины, ресторана, дома. -

неважно. Это классический, рыцарский поступок, который никогда не выходит из моды.

Поэтому, когда мы подъезжаем к Бетси, я бросаюсь вперед и хватаюсь за ручку

пассажирской двери и даже слегка поклонился, прежде чем распахнуть ее для Эллиота.

Он смотрит на меня с сомнением, но я могу сказать, что он, по крайней мере, немного