Схватив ноутбук, я загружаю его и захожу в ее печально известный блог. Для этого нужно

прокрутить несколько постов о розыгрышах в раздевалке, послематчевых вечеринках и

рассуждения о том, кто из игроков переспал с парнями из бейсбольной команды, но в

конце концов я нахожу ссылку «Связаться со мной», спрятанную в самом низу страницы.


Я нажимаю на нее и наблюдаю, как на экране появляется пустое письмо. Мои пальцы

зависают над клавиатурой, пока я обдумываю, что ответить загадочному блогеру, который

превратил мою задницу в самую обсуждаемую часть тела в кампусе.


После минутного колебания я набираю текст:


От: gunnarsong@bsu.edu

Кому: theicequeen@blog.com

Дата: 2 октября 2015 г.

Тема: Это Жерар

Дорогая Ледяная Королева,

прежде всего, я должен сказать, что польщен. Когда я проснулся сегодня утром, я и

представить себе не мог, что моя задница станет вирусной темой, но вот, пожалуйста.

Признаюсь, поначалу я был напуган таким вниманием.


Я привык к тому, что люди смотрят на меня, но обычно это происходит из-за моих

недурных хоккейных способностей или моей привлекательной внешности, а не из-за моей

задницы. Но потом я понял, что если она у меня есть, то надо ее демонстрировать, верно?


Так что, наверное, я хочу сказать тебе спасибо.


Спасибо за интересный пост в блоге, который заставил меня одновременно смеяться и

краснеть.


В знак своей признательности я приложил кое-что для тебя. Считай, что это закулисный

(каламбур, конечно) взгляд на попку, которая запустила тысячу ракет.


Продолжай в том же духе, Ледяная королева. И продолжай говорить о прекрасных вещах

в жизни... как я!

Искренне,

Жерард Гуннарсон и его гигантский персик.


Я прикрепляю к письму одно из других селфи с задницей и нажимаю кнопку «отправить».


Вот так. Ледяную королеву отблагодарил, и мир был осчастливлен еще одним

великолепным изображением моей задницы. Моя работа здесь закончена.


Глава шесть

ЭЛЛИОТ


Двумя годами ранее


«Вы когда-нибудь видели такую красоту?»

Я качаю головой водителю автобуса, когда выхожу из автобуса на экскурсию по кампусу.

Из всех колледжей, в которых я побывал, университет Беркли-Шор - это чертов торт. Мир

окрашен в сочные оттенки зелени, а воздух наполнен веселыми мелодиями птиц.

Умиротворяющая тишина, здесь далеко от постоянной суеты Бостона.


Проходя через закрытый вход, я понимаю, что это не просто место для получения

диплома, это глава, которую нужно написать. Я встаю в очередь за другими пассажирами, выходящими из автобуса, и направляюсь к центру кампуса. По мере приближения меня

поражает большая толпой студентов, которые уже толпятся вокруг. Должно быть, не

менее пятидесяти, они возбужденно болтают и представляются друг другу нетерпеливыми

рукопожатиями.


Мой желудок скручивается в узел, когда я представляю, как мне придется вести светскую

беседу с этими незнакомцами. Честно говоря, я никогда не умел вести пустую болтовню, потому что я никогда не понимал этого. Почему мы должны притворяться, что нам не

наплевать на родные города и предполагаемые специальности друг друга?


Я отстраняюсь от группы, засунув руки поглубже в карманы, чтобы стать как можно

более незаметным. Может быть, если мне повезет, никто меня не заметит, и я смогу

слиться с фоном.


На это шансов мало. Моя карамельная кожа и очки выделяют меня как чужака среди моря

однообразных белых лиц Экскурсовод, веселая блондинка с мягкой улыбкой, начинает

рассказывать об истории БГУ. Я прислушиваюсь к ее щебечущему голосу и вместо этого

разглядываю своих потенциальных сверстников с безопасной стороны.


Здесь типичная коллекция качков и болельщиц, которые общаются - и под этим я

подразумеваю флирт. Несколько артистичных типов с разноцветными волосами и

причудливым модой. И, конечно же, отличники, которые, несомненно, претендуют на

звание выпускника и зависят от каждого слова гида.


Я не вписываюсь ни в одну из этих аккуратных коробочек. У меня нет ни спортивного

телосложения, ни умения флиртовать. Моя одежда простая и скучная.

Я умен, но мне не важно быть лучшим в классе. Я не более чем ворчливый стипендиат, у

которого есть своя фишка на плече и горячее желание показать себя. Единственное, что

меня волнует это получение диплома. Будь я проклят, если стану еще одним примером

«Латиноамериканский ребенок с «неправильной стороны» потерпел неудачу в жизни».


Экскурсия проходит по ухоженным дорожкам кампуса, и я снова поражаюсь тому, насколько красив пейзаж. Смотрители за территорией должны тратить часы на то, чтобы

каждое дерево, кустарник и цветок были идеальными. Я почти боюсь сойти с тротуара, опасаясь, что прозвучит сирена и меня выгонят и меня выдворят, не успев даже начать.


Мы спускаемся с небольшого холма и любуемся беговой дорожкой и полем внизу. Мы

проходим мимо небольшого пруда, где крякают утки и снуют птицы, чтобы поймать

рыбу. Мы видим вблизи новый ультрасовременный спортивный комплекс, от которого у

всех качков встает.


Чем больше мы видим, тем больше мне не верится, что я не сплю. Я из одного из самых

грязных районов Бостона. Это такое место, где тротуары покрыты трещинами и завалены

битым стеклом, а граффити конкурируют за место на кирпичных стенах. Ближайшее, что

у нас есть из зеленых насаждений, это заросший участок за старой текстильной фабрикой.


Не поймите меня неправильно: у моего родного города есть свое очарование. Он шумный, оживленный, он живой. Но это еще и борьба. Мама работает на двух работах, чтобы

прокормить нас в нашей крошечной квартирке, а я с четырнадцати лет подрабатываю -

сначала в угловом винном погребе, потом разносил пиццу, а теперь работаю в

парикмахерской администратором. Мы справляемся, но никогда не было ничего лишнего.


Моя средняя школа - обветшалая реликвия 1950-х годов. Линолеумный пол потрескался и

облупился, а шкафчики проржавели и покрылись вмятинами от десятилетий жестокого

обращения. Большинство окон закрыты металлическими решетками, что придает этому

месту тюремный вид. У нас нет пруда с утками или ультрасовременного спортзала, и нам

повезло, что зимой работает отопление.


С точки зрения образования, это самый низкий уровень, какой только может быть. Наши

учебники старше меня, и в половине из них не хватает страниц. Учителя стараются изо

всех сил, но они перегружены работой и им мало платят. Многие дети бросают школу не

доучившись до младших классов, а те, кто заканчивает школу, не отправляются в Лигу

плюща.


Смогу ли я на самом деле увидеть себя здесь? Вот вопрос, который грызет меня. Дело не

только в том, чтобы вписаться в коллектив, хотя и это кажется нелегкой задачей, но и

поверить, заслуживаю ли я чего-то такого хорошего.


Я всегда был не такой, как все. С самого раннего возраста я знал, что хочу большего, чем

то, что мог предложить мой район. Я зарывался в книги и учился до поздней ночи при

тусклом свете настольной лампы. Я ходил на курсы AP, вступал в клубы и делал все

возможное, чтобы выделиться среди сверстников.


Но даже несмотря на все мои старания, я всегда чувствовал себя аутсайдером. На сайте

учителя не знают, что обо мне думать. Другие ученики смотрят на меня с завистью и

презрением. Они считают, что я веду себя так, будто я лучше их.


Возможно, так оно и есть. Но разве можно меня винить? Когда я смотрю на ухоженные

газоны и сверкающие здания БГУ, мне кажется, что все те годы, когда мы с мамой

надрывали свои задницы, могут действительно окупиться.


Голос гида выводит меня из задумчивости. Мы стоим перед библиотекой. Великолепное

пятиэтажное здание, сияющее в лучах утреннего солнца. Огромные окна расположены на

каждом этаже, и когда студент выходит из них я клянусь, ветер доносит до меня аромат

бумаги и чернил.

Дразнит меня.

Искушает меня.

Впервые с тех пор, как я приехал, в моей груди зародилось волнение.


Может, я и не вписываюсь в компанию других студентов, но в этой библиотеке, в

окружении письменного слова, я знаю, что найду свой дом.


__________


НАША ПОСЛЕДНЯЯ ОСТАНОВКА НА ЭКСКУРСИИ ПО КАМПУСУ -

АДМИНИСТРАТИВНОЕ ЗДАНИЕ, где гигантская статуя талисмана школы - каменного, грозного на вид Барракуда - стоит на страже в центре фонтана.


Гид держит в руках стопку флаеров и кричит: «Не забудьте заглянуть в The Brew! Это

наша кофейня на территории кампуса, и ваш первый напиток бесплатно с этим купоном».


У меня болят ноги, и я подумываю о том, чтобы отправиться прямо на автобусную

станцию, но, возможно, одна чашка кофе не повредит The Brew находится за углом от

кампусного кафетерия. Как только я вхожу в дверь, запах свежемолотого кофе

переполняет меня, и... о, Боже. Это рай.


Само помещение напоминает мне о Нью-Йорке своей индустриальной мебелью, бетонными полами и кирпичными стенами. Непохожие друг на друга несовпадающие

кресла и диваны приглашают студентов устроиться поудобнее и остаться на некоторое

время. Столы сделаны из восстановленного дерева и металла, и на каждом из них стоит

небольшое суккулентное растение.


Я стою в очереди, и мой взгляд притягивает массивная меловая доска с меню за стойкой.

Она занимает всю длину стены, и один из бариста на лестнице аккуратно выписывает

фирменные блюда на день вихревым каллиграфическим почерком.


У каждого напитка есть умные названия, например «На всю ночь» или «Без кофеина».


Я подавляю смех. Я определенно больше не в Канзасе. Дома у нас есть только захудалый

Dunkin' Donuts.


Приближаясь к началу очереди, я просматриваю меню в поисках чего-нибудь знакомое, но все это мне чуждо.


Что такое, черт возьми, флэт-уайт? И зачем кому-то лавандовый латте с овсяным

молоком? Такое ощущение, что мне нужен переводчик, чтобы заказать этот чертов кофе.

Но потом я вспоминаю про купон. Мой первый напиток бесплатный. Я могу позволить

себе быть авантюристом.


Может быть, я попробую один из этих модных сортов кофе. Или холодную заварку с

ванильным сладким кремом. Возможности безграничны.


Я настолько погружаюсь в свои мысленные дебаты, что не замечаю, что настала моя

очередь делать заказ, пока бариста не прочистила горло. «Что вам принести?»

Я испуганно моргаю. «О, эм...» В голове ничего не происходит. Я снова смотрю на меню, но слова расплываются. «Мне... средний кофе?»

Это прозвучало как вопрос, но, к счастью, бариста любезно улыбается.

«Один средний кофе сейчас принесу. Есть место для сливок?»

«Нет, спасибо. Черный подойдет». Я протягиваю купон, и она звонит мне.


Я сажусь за один из пустых столиков в задней части, как только получаю свой напиток. Я

достаю свой телефон, но вместо того, чтобы бездумно листать социальные сети, я

наблюдаю за людьми.


Группа студентов неистово печатает на машинке то, что, как я предполагаю, является

групповым проектом. Пара делится пирожными, хихикая и украдкой целуясь между

укусами. Парень с бородой и булочкой решает судоку. Есть даже профессор - я узнаю его

по замшевому пиджаку с заплатками на локтях - играет в «Слова с друзьями».


Проходит несколько минут, и в зал заходит пара симпатичных парней в хоккейных

майках. Они высокие, широкоплечие и легко улыбаются. Футболки темно-синего цвета с

белой надписью «БГУ Барракудас».


Я помню, что читал о «Барракудах», когда изучал БГУ. Судя по всему, они здесь

нарасхват. В то время как в большинстве школ все внимание уделяется футболом, БГУ

одержим хоккеем. Команда неоднократно выигрывала «Замороженные четверки». -что бы

это ни значило - и даже выпустила несколько игроков НХЛ за эти годы.


Я слежу за парнями по ободку моей кружки, пока они заказывают напитки и устраиваются

за соседним столиком. Я почти жалею, что они не решили сесть со мной. Не потому, что

мне есть что им сказать, а потому, что было бы приятно наслаждаться их

жизнерадостностью.


В детстве я никогда не занимался спортом. Я предпочитал зарываться носом в книгу или

возиться с компьютером. Хоккей существовал на заднем плане на телевизионных экранах

в переполненных ресторанах или в обрывках подслушанных разговоров.


Но здесь это образ жизни. Я подслушал, как один парень в автобусе упомянул, что арена в

центре города всегда заполнена студентами, которые кричат до хрипоты. Есть даже

специальные мероприятия на хоккейную тематику в течение года, такие как ужин и

катание на коньках с «Барракудами» и благотворительный турнир.


Это совершенно другой мир, который я не уверен, что когда-нибудь смогу полностью

понять или стать его частью. Но, опять же, в этом и есть прелесть колледжа, не так ли?

Это возможность исследовать новые вещи, выйти за пределы своей зоны комфорта и

открыть части себя, о существовании которых вы даже не подозревали.


Может, мне стоит дать хоккею шанс? Сходить на игру или две и посмотреть из-за чего вся

эта шумиха. Кто знает, может, мне даже понравится. А если нет, тоже ничего страшного.


Я все еще погружен в размышления, когда глубокий голос спрашивает: «Это место

занято?»


Я поднимаю взгляд и вижу очень красивого, очень высокого, очень мускулистого парня, стоящего надо мной. Его ореол золотистых светлых локонов мерцает под теплым светом.


Его рубиново-красные губы изгибаются в доброй улыбке, а его кристально-голубые глаза

встречаются с моими. На нем тоже хоккейная майка BSU Barracudas. Но на нем она

выглядит по-другому. Лучше. Темно-синяя ткань соблазнительно тянется по его широкой

груди, словно специально для него. Рюкзак небрежно перекинут через одно плечо, а его

большая рука держит ремень с легкостью, говорящей о силе и уверенности.


Все в нем излучает теплоту и доступность, и это вызывает бабочек в моем животе. Я

понимаю, что смотрю на него, слегка приоткрыв рот, и быстро захлопываю его.


«Нет. Оно не занято», - заикаюсь я.

Его улыбка расширяется. «Не возражаешь, если я тогда присоединюсь к тебе? Все

остальные столики заняты».


Я тупо киваю, больше не доверяя своему голосу. Он ставит свой рюкзак на пол и скользит

на сиденье с присущей ему грациозностью, которая, кажется, не соответствует с его

размерами. Его толстые ноги широко расставлены, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не пустить слюни. Этот мальчик большой с большой буквы Б, и он еще красивее

вблизи.


Его кожа гладкая и загорелая. Россыпь светлых веснушек усыпает на переносице. Его

линия челюсти выглядит так, будто ее вырезал из мрамора сам Микеланджело.

Одним словом, он прекрасен.


«Ты здесь учишься?» спрашивает он меня, хотя я снова смотрю на него с открытым ртом.

Я закрываю его и качаю головой. «Пока нет. Я приехал на экскурсию по кампусу. Все еще

решаю, куда поступать осенью».

Лицо парня озаряется, как у ребенка в рождественское утро. Его глаза блестят от

возбуждения, а улыбка становится еще шире, обнажая ряд идеально ровных, белых зубов.

«Ты рассматриваешь БГУ? Это потрясающе! Ты просто обязан сюда поступить. Это

лучшая школа на свете».

Он наклоняется вперед, опираясь локтями на стол, и сцепляет руки вместе. «Я имею в

виду, просто посмотри на этот кампус. Он прекрасен, правда? И академические знания на

высшем уровне. К тому же, хоккейная команда легендарна. Ты видел как они играют?»


Я хихикаю над его неконтролируемым энтузиазмом. Хотя этот парень - ходячая, говорящая реклама БГУ, меня умиляет то, как он восторженно отзывается о школе. Это

место что-то значит для него.


«У меня еще не было возможности увидеть игру хоккейной команды», - признаюсь я, показывая на его майку. «Но я так понимаю, ты фанат?»


По его щекам расплывается красивый красный румянец, почти совпадающий с цветом его

пухлых губ. Он опускает взгляд на свою грудь, словно только сейчас осознавая, что на

нем надето.


«О, это? На самом деле это старая майка моего отца. Он играл за Барракудас» в те

времена. Можно сказать, что хоккей у нас в семье».

Он проводит рукой по своим кудрям, делая вид, что стесняется.

«Осенью я поступлю в БГУ, как студент по наследству. Не могу дождаться, чтобы

продолжить традицию, понимаешь?»

Я киваю, впечатленный. «Это действительно круто. Твой отец, наверное, гордится тобой».

«Да. Он всегда рассказывает мне истории о своих славных днях на льду. Надеюсь, я смогу

оправдать его надежды».

Он говорит это в шутку, но я улавливаю нотки нервозности в его голосе. Это должно

быть, это большое давление - заправлять такие большие коньки.

«Уверен, что так и будет», - успокаиваю я его. «С таким наследием как у него, как же

иначе?»

Его ответная ухмылка ослепительна. «Спасибо, чувак. Это много значит». Его рот

открывается, и он хлопает себя по лбу. «О, черт! Где мои манеры? Я даже не

представился. Я Жерар. Жерар Гуннарсон».


Он протягивает руку, и я с радостью принимаю ее. С удивлением обнаруживаю, что его

ладонь гладкая, как масло. Я ожидал увидеть мозоли и грубые участки кожи.


Он держит меня крепко, но это не больно. Как будто он знает, сколько силы, заключенной

в его теле, и старается не сжимать его слишком сильно. Я открываю рот, чтобы сказать

ему свое имя, но, прежде чем я успеваю произнести хоть один слог, как от входа в

«Пивоварню» раздается рокочущий голос. «Жерар!»


Глаза Джерарда комично расширяются, а его щеки вспыхивают еще более глубоким

оттенок красного. Он похож на ребенка, которого поймали за руку в банке с печеньем.


«О, Боже, это мой папа», - извиняется он, уже собирая свой рюкзак и встает. «Я совсем

забыл, что он хочет познакомить меня с деканом. Не хочу заставлять его ждать».


Я киваю в знак понимания и одновременно пытаюсь скрыть свое разочарование тем, что

мой разговор с симпатичным парнем был прерван. История моей жизни.


Жерар закидывает рюкзак на плечо и дарит мне последнюю ослепительную улыбку.

«Было очень приятно познакомиться с тобой... эээ...» Он осекается, поняв, что так и не

узнал моего имени.

Я пытаюсь повторить его, когда его отец кричит еще громче: «Жерард!».

Жерард вздрагивает, и очаровательно, что даже кончики его ушей краснеют. Я смотрю

ему вслед, любуясь тем, как хоккейная майка обтягивает его спину.


И как джинсы идеально облегают его задницу. В тот момент, когда он уже почти скрылся

из виду, он резко останавливается и поворачивается вокруг себя. Он прижимается лицом к

стеклу окна, и его дыхание запотевает, когда он с энтузиазмом машет рукой.

Я не могу сдержать рвущийся наружу смех.

Этот парень просто смешон. Невероятно обаятельный.

Я машу ему в ответ, и его ухмылка почему-то становится еще шире.


После еще одного преувеличенного взмаха он отталкивается от окна и уходя, оставляя на

стекле отпечаток своей массивной руки.


Неужели это действительно только что произошло? Неужели я завел разговор с

симпатичным хоккеистом и выжил, чтобы рассказать об этом?


Это кажется сюрреалистичным. Как будто что-то из пошлого романтического фильма.

Ворчливый интроверт и солнечный качок, сближающиеся за чашечкой кофе. Собирая

свои вещи и выходя из кафе, я решил, что поступлю сюда. Будь то ад или паводок.


__________


Сегодняшний день

РЕВ ТОЛПЫ СТАНОВИТСЯ ОГЛУШИТЕЛЬНЫМ, КОГДА Я ЗАНИМАЮ МЕСТО

РЯДОМ С Джексоном на трибунах «Инфинити Арены». Место забито до отказа

студентами и болельщиками БГУ, одетыми в цвета школы и размахивающими знаменами.


Внизу на льду разминается команда. Мой взгляд сразу же привлекает к самой высокой

фигуре. Тот, кто носит номер семь.


Жерар Гуннарсон.


Он передвигается по льду так, как и не должно быть для такого большого человека. Его

коньки вырезают легкие узоры, когда он и его товарищи по команде передают шайбу

туда-сюда в игре «Keep Away».


Я никогда никому не рассказывал, что однажды уже встречался с Жерардом. Говорил с

ним. Был достоин его присутствия.


Потому что я сам в это с трудом верю.


И не удивляюсь, что он меня не помнит. Встреча была настолько короткой, что у него

должна быть эйдетическая память, чтобы вспомнить ее. Учитывая, что сегодня утром он

сходил с ума из-за пропавшей клюшки, думаю, можно с уверенностью сказать, что это не

так.


Я прилагал все усилия, чтобы подавить воспоминания о нашей первой встрече. Но

каждый раз, когда я вижу его ухмыляющееся лицо на плакате или в социальных сетях, я

сразу вспоминаю, как эта огромная улыбка когда-то была направлена на меня.


Вот истинная причина, по которой я хожу на эти забытые богом хоккейные матчи. Почему

я отваживаюсь на пьяные толпы и леденящий душу холод. Я хочу вспомнить, каково это -

быть в роли получателя доброты Жерарда. Его детское удивление. Его безудержный

оптимизм.


Его солнечный свет.


Джексон кладет руку мне на бедро и сжимает, вырывая меня из моей дымки, вызванной

Жерардом. Он ухмыляется от уха до уха, а его карие глаза сверкают в свете фонарей.


«Ты можешь поверить, что это наконец-то произошло? Открытие сезона, детка!» Ему

приходится кричать, чтобы быть услышанным сквозь шум толпы. «Я отсчитывал дни все

лето».

Я киваю и изображаю энтузиазм. «Да, это очень волнительно».

«Ты все еще собираешься познакомить меня с Жерардом после игры?»

Я закатываю глаза так сильно, что удивляюсь, как они не застряли в моей голове. «В

последний раз мы разговаривали минут пять. Он, наверное, уже забыл обо мне».

Джексон насмехается. «Пожалуйста. Ты видел себя, Эллиот? Ты незабываемый».

Он говорит это с такой искренностью, что я становлюсь красным, как помидор. «Даже

если он меня помнит, а он не помнит, то как именно я должен представить тебя? У меня

же нет пропусков за кулисы».

Джексон лукаво усмехается. «О, не волнуйся об этом, приятель. У меня есть свои

способы».

Я недоверчиво смотрю на него. «Что ты сделал?»

Он поднимает руки в успокаивающем жесте. «Ничего противозаконного, клянусь! Просто

потянул за ниточки в спортивном отделе, оказал несколько услуг, и...»


Джексон лезет в задний карман и достает сложенный лист бумаги. Развернув его, он

показывает подробный чертеж «Инфинити Арена.»


Мои глаза расширяются в недоумении. «Где, черт возьми, ты это взял?»

Джексон заговорщически подмигивает мне. «Я же говорил тебе, у меня есть свои

способы».


Он кладет чертеж на колени и начинает водить пальцем по замысловатым линиям и

символам. Его ноготь идеально ухожен, кутикулы отодвинуты, а края подпилены до

аккуратной овальной формы. Это рука человека, который ни дня в жизни не занимался

ручным трудом.


«Итак, план такой». Джексон понижает голос до шепота, и я наклоняюсь, чтобы лучше его

слышать. «После игры мы собираемся ускользнуть от толпы и найдем вот этот коридор».

Он указывает на длинный, извилистый коридор, который уходящий вглубь здания. «Он

приведет нас прямо в раздевалку».


Я скептически изучаю чертеж. Коридор далеко не похож на прямой маршрут, по которому

игроки идут от скамейки запасных.

«Ты уверен в этом? Что, если мы заблудимся?»

Джексон отмахивается от моих опасений взмахом руки. «Пожалуйста, я запомнил этот

маршрут как свои пять пальцев. Я могу ориентироваться здесь с закрытыми глазами».

Я бросаю на него сомнительный взгляд. «Ладно, Том Круз. Это не «Миссия

Невыполнимая. Мы не обученные шпионы».

«Говори за себя», - с ухмылкой отвечает Джексон. «Я готовился к этому моменту всю

свою жизнь. Я был рожден, чтобы пробираться в раздевалки и очаровывать хоккеистов».

Я смеюсь над его дерзостью. «Ладно, хорошо. Мы сделаем это по-твоему. Но если нас

поймают, я скажу, что ты похитил меня и заставил быть твоим сообщником».

Джексон сжимает грудь в насмешливой обиде. «Эллиот! Я думал, что наша дружба значит

для тебя больше, чем это».

«Наша дружба значит для меня все», - заверяю я его. «Именно поэтому я не хочу, чтобы

тебя арестовали за нарушение границ. Или, что еще хуже, исключат».

Выражение лица Джексона смягчается, и он снова сжимает мое бедро. «Эй, не волнуйся.

Нас не поймают. Поверь мне, я все продумал».


ПОСТ В БЛОГЕ ЛЕДЯНОЙ КОРОЛЕВЫ#2


Это хоккейный сезон, детка!


Привет, зайчики с шайбой! С вами Ледяная Королева, которая всегда рада помочь вам о

всех вещах, связанных с «Барракудами».


Хоккей в колледже вернулся, детка! Поднимите руку, если вы так же взволнованы, как и

я!


А теперь, для тех из вас, кто провел последний год в коме или еще хуже, учебе, давайте

вкратце расскажем, на чем мы остановились: Наши ребята вошли в «Замороженную

четверку», и в захватывающей дух, заставляющей сердце замирать, заставляющей

бабушку поклясться, что она моряк, они привезли домой чемпионство.


Герой дня? Никто иной, как Жерар Гуннарсон, чей последний второй гол - третий за вечер

- не только обеспечил победу, но и вызвал сейсмическое событие, измеряемое по шкале

Рихтера. Или это был просто весь кампус прыгал от радости. Трудно сказать. С началом

нового сезона ребята снова выходят на лед и стремятся защитить свой титул. Тренировки

идут полным ходом, и позвольте мне сказать вам, что звук коньков, рассекающих лед, слаще, чем тыквенный латте со специями.


Кстати, о сладком, некоторые из вас, возможно, помнят мою первую запись в блоге за

семестр: «Задница Жрарда Гуннарсона: Наглый хвалебный пост». Кто знал, что один

маленький пост самой известной фигуре на кампусе вызовет такой ажиотаж?


Как же наш скромный герой справился со всей этой публичностью? По словам не только

моих источников, но и самого Жерарда, он принял все в штыки как и все остальное - с

фирменным гуннарсоновским изяществом.


Но это не значит, что он остался невредим. Перепалки в раздевалке был особенно

жестокими - и под жестокими я подразумеваю уморительными.


Все началось сегодня днем, когда команда прибыла на Infinity Arena. Они сняли с себя

одежду, готовые облачиться в бело-голубую форму для сегодняшнего открытия сезона.

Жерард сидел у своего шкафчика и возился с ремнями, когда к нему подошел Дрю Ларни

с телефоном в руке и ехидной ухмылкой на лице.


«Йоу, Джи-мен. Ты видел последние комментарии в блоге Ледяной Королевы? Кто-то

создал петицию, чтобы твоя задница получила свой собственный почтовый индекс».


Джерард закатил глаза и улыбнулся. «Придурки. Я думал, они собираются назвать в честь

нее штат».


Кайл Грэм вклинился с другого конца комнаты. «Не забудь обновить свое резюме, Жерард. «Профессиональная модель для штанов для йоги» - это надежный запасной

вариант карьера».


Не остался в стороне и защитник-первокурсник Натан Пейсли - со своими фирменными

розовыми волосами, добавил свои два цента. «Я слышал, что Lululemon отчаянно

подписать тебя в качестве нового посла бренда».


Подколки продолжались, и разные товарищи по команде давали непрошеные советы по

технике приседаний и потреблению протеина, пока не пришел тренер Донован и не сказал

им, чтобы они вытащили свои головы из задницы Жерарда и включились в игровой

режим. Честно говоря, я и сама не смогла бы сказать это лучше.


Несмотря на то, что внимание к великолепным ягодицам Жерарда - это только хорошее

развлечение, они должны сосредоточиться. После сегодняшней победы у них будет

достаточно времени, чтобы обсудить не увеличивают ли хоккейные штаны его задницу.


Но если им так нужен ответ, они знают, у кого спросить!


До следующего раза.

Ледяная королева на коньках!


Глава семь

ЖЕРАРД


Не зря меня считают одним из лучших хоккеистов дивизиона NCAA. Мужские хоккейные

нападающие последнего десятилетия. Когда я двигаюсь по льду, я обладаю врожденной

способностью следить одним глазом за каждым игроком, а другим - за тем, что

происходит впереди.


Я настолько влился в игру, что уверен, что мог бы делать это с закрытыми глазами. Но

сегодня я не буду проверять эту теорию. Мы только десять минут первого периода, но я

уже могу сказать, что это будет очень напряженная игра.


Команда, против которой мы сегодня выступаем, - «Викинги» из Академии Норт Шор. С

ними не шутят. За последние несколько сезонов они сформировали сильный и

талантливый состав


Такие парни, как Лэндон Хейз и Коннор Миллс, начинают получать такое же внимание, что и мы с Дрю. Спортивные телеведущие даже предсказывают, что некоторые из них

могут стать профессионалами прямо из колледжа.


Меня это раздражает.


Не потому, что они хороши - мы уважаем хороших игроков, - а потому, что мы работали

над собой, чтобы попасть сюда. «Барракуды» были элитной программой десятилетиями, а

теперь эти выскочки думают, что могут прийти и занять наш трон?


Ни за что. Не при мне.


Я бросаю взгляд на табло. Все еще 0:0. Мои ноги горят от постоянных спринтов, но

расслабляться некогда. Каждая смена на счету. Каждая игра может стать той, которая

переломит ход матча.


Тренер призывает сменить линию, и я скольжу к скамейке запасных перчатками с

товарищами по команде и сажусь на место. Дрю садится рядом со мной, тяжело дыша и

ухмыляясь, как идиот.


Вернувшись на лед, наша вторая линия усердно тренируется. Джордан Чейз выигрывает

фейсконтроль, и Уилл Диксон наносит бросок с точки, но вратарь «Викингов»

перехватывает его перчаткой. Парень сегодня горяч, а это для нас беда.

Через пять минут судья дает свисток, и я снова на ногах, разминая квадрицепсы и

разминая шею из стороны в сторону. Дрю стоит и поправляет шлем.


«Давай покажем этим ребятам, как это делается, Джи-мен».


Мы перепрыгиваем через борта, пока Джордан и Уилл занимают места. После того как

судья Дрю забирает шайбу и передает ее мне.


Я мчусь по льду, как ракета, обвожу двух защитников, а затем передаю шайбу Оливеру.

Он наносит свой лучший бросок, который рикошетом отлетает от стойки с грохотом, который эхом разносится по арене.


Так близко.

Викинги приходят в себя и начинают свой собственный рывок. Я сразу же распознаю их

игру и возвращаюсь в нашу зону, чтобы перехватить пас, предназначенный Миллсу.


Он ругается, когда я отбиваю шайбу и убираю ее со льда, чтобы получить право на

обледенение. Моя грудь вздымается, когда мы возвращаемся на площадку. Вот к чему все

сводится: кто хочет этого больше?


Может, у «Викингов» и есть талант, но у нас есть история. У нас есть традиции. И самое

главное - мы есть друг у друга.

Дрю наклоняется ближе. «Помнишь первый курс?»

Как я мог забыть? Это было открытие сезона, точно такое же, как и это. Мы уступали

Дартмуту два гола за пять минут до конца периода.


Защитник пытался отсечь меня, его клюшка была наготове, чтобы выхватить шайбу как

только она окажется в пределах досягаемости. Но быстрым движением запястья я

отправил шайбу между его коньками.


Я обогнул защитника и быстро вернул себе владение шайбой. Острые ощущения от того, что я перехитрил соперника, были похожи на эйфорию, и на чувство, которое я

испытываю перед тем, как сорвать куш.


Вратарь приготовился блокировать мой бросок, его маленькие глазки-бусинки, спрятанные за маской, бешено вращались, пытаясь предугадать мой следующий шаг.


Я отпрянул назад, направив всю свою силу на один взрывной удар, который попал в сетку

с удовлетворительным свистом. Это была моя первая хоккейная игра в колледже и именно

благодаря мне мы выиграли. С того момента я стал основным игроком, когда нужно было

помочь.

И я снова готов выполнить свой долг.

Наш план игры прост, но смертоносен, как меткий снайперский выстрел. Над ним мы

работали всю предсезонку под руководством тренера Донована. Быстрые передачи, которые используют даже малейшие промахи в обороне. Мы называем это «укусом

Барракуды».


Дрю чисто выиграл фейсконтроль, и я уже в движении, бегу на коньках назад к нашей

синей линии. Он с невозмутимой легкостью передает мне шайбу, а затем взлетает, как

ракета, по центру льда. Защита «Викингов» рушится вокруг него, думая, что он идет в

отрыв.


Я осматриваю лед, а сердце стучит в ушах. Это тот самый момент, когда все наши

тренировки либо окупятся, либо мы окажемся в затруднительном положении. Я завожусь

так, как будто собираюсь отдать пас «Аве Марии», и защитники кусаются, отрываясь от

Дрю, чтобы перехватить мяч.


Сосунки.


Нежным прикосновением я перебрасываю шайбу через две клюшки прямо на лопатку

Дрю. Он даже не сбивается с шага, прорываясь сквозь зияющую дыру в их защите.


Толпа затаила дыхание.


Дрю оказывается один на один с вратарем, и я вижу, как напрягается каждый мускул его

тела. Он делает обманный выпад влево, затем вправо, затем снова влево. Сайт Вратарь

переигрывает, растягиваясь, как морская звезда после слишком большого количества

гоголя-моголя.


Время замедляется, когда Дрю наносит мощный удар по шайбе.


Я наблюдаю за тем, как шайба проносится по дуге над трепещущей перчаткой вратаря и

целует верхний угол сетки с тихим щелчком.


Тишина.


Затем арена взрывается шумом, наши болельщики вскакивают на ноги, кричат и кричат.

Из динамиков раздается голевой гудок, и я бросаюсь к Дрю и заключаю его в медвежьи

объятия.


Мы бежим к нашей скамейке запасных, чтобы похлопать друг друга по плечу и помахать

кулаками. Тренер Донован одобрительно кивает нам. Его обычное суровое выражение

лица трескается ровно настолько, чтобы показать, что он доволен.


По громкой связи раздается голос диктора. «Забиваем за Барракуды», номер двадцать

семь, Дрю Ларни! Ассистировал номер семь, Жерард Гуннарсон!»


Дрю уже говорит о следующей игре, но я не обращаю внимания на его слова. А пока я

просто хочу насладиться этим моментом — первым голом в сезоне. Первым из многих.

__________


В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТОГО, КОГО ВЫ СПРОСИТЕ, БЫТЬ ВПЕЧАТАННЫМ В БОРТ

МОЖЕТ быть либо веселым, либо мучительным. Для меня это восстановление силы. Нет

ничего лучше, когда двухсот с лишним килограммов парень расплющивает меня как блин, а болельщики в ужасе отпрыгивают назад.


Иногда бывает кровь, но не сегодня.


Для тех, кто следит, меня ударили о доски не менее пяти раз, и мои глаза уже не могут

оторваться от черепа. Я трясу головой, пытаясь прогнать паутину, но это только усиливает

боль. Викинги играют в физическую игру, и я - их любимая мишень.


Несмотря на затуманенное зрение, мне удается перехватить небрежный пас и проскочить

по льду. Толпа ревет, когда я набираю скорость и пробираюсь сквозь защитников

«Викингов». Краем глаза я вижу, как Дрю прорывается к сетке с клюшкой наготове.


Но прежде, чем я успеваю отдать шайбу, я чувствую резкий треск между лопатками. В

следующий момент я с бешеной скоростью несусь к бортам. Я держусь, чтобы не

удариться, но это все равно что пытаться остановить товарный поезд с помощью

перышка.

БУМ!

Мой шлем трескается, когда я сталкиваюсь с бортом. На мгновение я не знаю, в какую

сторону подниматься, потом гравитация берет верх, и я скольжу вниз по бортам, как герой

мультфильма.


Я неподвижно лежу на льду, как человеческая морская звезда. Я не двигаюсь. Я не дышу.

Все вокруг болит. Потолок арены колышется, и белые огни сбиваются в

головокружительном танце, когда я пытаюсь сфокусировать взгляд. Я моргаю, раз, два, надеясь, что это рассеет туман, осевший в моем мозгу. Но этого не происходит.


Секунды превращаются в минуты, пока я пытаюсь сохранить сознание. Холод льда

просачивается сквозь мое снаряжение, и звуки, которые раньше были четкими и ясными, теперь превратились в приглушенный гул. Я знаю, что болельщики кричат, а судьи дуют в

свистки, но ничего из этого не слышно.


Я слишком хорошо понимаю это чувство. Добро пожаловать в раздел сотрясения мозга...

ох, черт, я сбился со счета.


Коньки, врезающиеся в лед, становятся все громче по мере их приближения. Я вижу лицо

Дрю, его рот произносит слова, которые я не могу разобрать. Озабоченность проступает

на его лбу. За ним быстро следуют Оливер и Нейтан, их выражения одинаково

напряженные.


«Джи-мен, ты в порядке?» Голос Дрю наконец пробивается сквозь дымку.

Я киваю, но это движение вызывает у меня приступ тошноты. «Просто... перевожу

дыхание». Боже, даже говорить больно.

«Это был грязный удар», - хмыкает Оливер. «Гребаные викинги».

«Их тренер ведет себя так, будто ни черта не видел», - добавляет Нейтан.

Дрю наклоняется ближе ко мне. «Ты можешь встать?»


Я делаю глубокий вдох и заставляю свои конечности двигаться. Мои руки скользят по

льду, когда я пытаюсь приподняться на локтях. Мир кренится, и я падаю обратно вниз, а в

глазах вспыхивают звезды.


Да, это нехорошо.


Тренер Донован уже у бортов, выкрикивая непристойности, от которых у моей мамы

случился бы сердечный приступ. Он так зол, что вена на его лбу вот-вот лопнет. Его лицо

такое же красное, как и волосы, и я истерически смеюсь.


Все смотрят на меня, думая, что я сошла с ума. Возможно, так оно и есть.


Где Марти, когда он нам нужен? Он врач команды, и отличный врач.

Тренер кладет мясистую руку на плексиглас и кричит: «Гуннарсон! Поговори со мной!»

«Думаю, у него сотрясение мозга», - отвечает Дрю.


Двое игроков «Викингов» подбегают к нему на коньках, один из них - Андерс Крафт, их

капитан и предполагаемый перспективный игрок НХЛ. Он выглядит почти извиняющимся

от лица своего товарища по команде.


«Извините за это», - говорит он. «Это было не специально».

«Оставь это», - огрызается Дрю.


У меня сейчас нет сил играть в миротворца. Все, что я могу сделать, это надеяться, что

кто-нибудь позвонит моим родителям, потому что я уверен, что вот-вот потеряю сознание.


«Ларни, Джейкоби, отведите его на скамейку», - говорит тренер Донован.


Дрю и Оливер просовывают руки под мои и медленно поднимают меня. Мои ноги

беспомощно подгибаются под меня, когда они наполовину волокут, наполовину несут

меня к скамейке.


Новые волны боли проходят по моей голове и шее, и я громко стону. Я падаю на скамью, как мешок с картошкой. Марти бросается ко мне с полотенцем и нюхательными солями.

Он осторожно снимает с меня шлем, а затем протирает мне лоб, который начинает

кровоточить.


«Ты хороший друг, Марти». Я похлопываю его по лицу. Он молодой парень, не старше

тридцати пяти, и без него наша команда пропала бы. Он латал нас больше раз, чем я могу

сосчитать. Этому парню надо дать медаль или что-то в этом роде.


Болельщики освистывают, пока судья сопровождает провинившегося викинга в штрафной

бокс. Я ценю их поддержку и демонстрирую это, одаривая всех их широкой улыбкой.


Все аплодируют, радуясь, что со мной, похоже, все в порядке.

Потому что так и есть, или так и будет, как только прекратится этот звон в ушах.


__________


ОСТАТОК ИГРЫ ПРОХОДИТ КАК В ТУМАНЕ, В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ.

БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ ИГРЫ Я ПРОВОЖУ с прижатым к голове пакетом со льдом, наблюдая за тем, как сражаются мои товарищи по команде. «Викинги» продолжают

играть грязно, но мы продолжаем играть умнее.


На последних минутах Дрю забивает победную шайбу, и арена взрывается от радости.

Барракудас: 3, «Викинги»: 2.

После обязательных рукопожатий Марти отводит меня в сторону. «Ты знаешь, что делать, Жерард».


Знаю. Это не первое мое родео, когда речь идет о травмах головы. Я следую за Марти в

его кабинет, где он проводит со мной ряд тестов - следить за его пальца глазами, произнести цифр вперед и назад и стоять на одном коньке с закрытыми глазами.


Я чаще терплю неудачу, чем прохожу, но этого достаточно, чтобы он принял решение. «У

тебя легкое сотрясение мозга. Ничего серьезного, но тебе нужно успокоиться на

несколько дней».

Он протягивает мне пакет со льдом и немного тайленола. «Сиди спокойно. Мне нужно

сообщить тренеру Доновану».


Кабинет Марти - это небольшое помещение, загроможденное медицинскими

принадлежностями и старыми спортивными памятными вещами. На стенах висят

фотографии команд прошлых лет в рамочках. В углу стоит древний велотренажер, который, похоже, не использовался со времен администрации Рейгана.


Я пересаживаюсь на свое место и вздрагиваю от боли, пронзившей мою шею. Пакет со

льдом уже потерял свою прохладу, поэтому я бросаю его на стол и вместо этого я

растираю виски. Тупая боль пульсирует в такт с биением сердца.


Сотрясения мозга - забавная штука. Не всегда тебя убивает первый удар; иногда это

сильный удар по голове или сильный шок для организма. Думаю, удар о борт ошеломил

меня больше, чем все остальное.


Я получал и более сильные удары и выходил из них целым и невредимым.


Позади меня раздаются шаги, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть Марти

вернувшегося с мрачным выражением лица.

«Тренер недоволен, но он все понимает».

«Спасибо, Марти». Я начинаю вставать, но он отмахивается от меня.

«Жерард, ты должен быть честен в своих чувствах. Мы не можем позволить себе, чтобы

ты надолго выбыл из игры».

«Со мной все будет в порядке».

Он изучает меня с минуту, выражение его лица не поддается прочтению. «Помнишь что

случилось с Джейком?»


Все помнят, что случилось с Джейком. Он был капитаном нашей команды на первом

курсе. Он был отличным игроком и еще лучшим лидером. Слишком частое сотрясение

мозга преждевременно положило конец его карьере - и его жизни.


«Мы не хотим этого для тебя». Марти делает паузу, а затем добавляет: «Отнесись к этому

серьезно, Жерард».

«Я так и сделаю», - обещаю я, хотя не уверен, что он мне верит.

Марти протягивает мне лист бумаги с рекомендациями по восстановлению после

сотрясения мозга - то, что я уже мог бы декламировать во сне, и жестом приглашает меня

выйти за дверь. «Выходи из снаряжения, прими душ, а потом отправляйся домой и

отдохни».


На самом деле он имеет в виду, что я не должен идти на вечеринку с командой сегодня

вечером. Но я никогда не отличался умением играть по правилам. По крайней мере, не

когда дело касается хоккея.


Я прохожу по коридору и захожу в раздевалку, где команда уже раздевается. Они мокрые

от пота и измотанные, но в восторге от победы.


«Гуннарсон, ты в порядке?» - спрашивает один из новичков. Кажется, его зовут Билли, но, честно говоря, я слишком плохо соображаю, чтобы быть уверенным.

«Да, просто легкое сотрясение. Жить буду».


Он возвращается к своему занятию, а я опускаюсь на скамейку перед своим шкафчиком.

От сочетания адреналина и боли меня трясет, и все, что я хочу сделать, это закрыть глаза, но я не могу. Еще нет. Мне передают бутылку с водой. Я рассматриваю руку, держащую

ее, узнаю крупные, мясистые пальцы.


«Попей».


Я поднимаю голову. Оливер стоит надо мной, изучая каждый дюйм моего тела. Я знаю, что он делает. Он делает это с каждым игроком, получившим травму. Да, он доверяет

Марти и тренеру, но это не значит, что он не будет оценивать сам.


«Я в порядке, Олли. Честное слово. Я быстро вернусь к своей обычной жизни».

«И все же... выпей воды».


Я откручиваю крышку и делаю несколько глотков. Холодная вода струится по моему

горлу и на мгновение успокаивает жар, исходящий от моего тела.


Чувствуя себя немного лучше, я снимаю наплечники и майку. Снятие коньков требует

больше усилий, чем нужно. Я сравниваю это с попыткой открыть пластиковой ложкой

ржавый сундук с сокровищами.


Каждое нажатие посылает толчок в мои и без того чувствительные ноги, а пальцы

слишком онемели и не слушаются, чтобы как следует ухватиться за шнурки.


Я делаю глубокий вдох и делаю последний рывок, едва не падая со скамейки, когда

коньки наконец-то освободились. Мои носки насквозь пропитаны потом, а ноги

пульсируют от напряжения.


Я вытягиваю ноги, морщась от протеста мышц. В зале шумные послематчевые разговоры.

Парни пересказывают ключевые моменты, строят планы на и шутят, как обычно.


Я встаю и вылезаю из своих хоккейных штанов, а затем тяжело сажусь обратно, так как

комната снова закружилась. Черт. Может, мне еще хуже, чем я думал. Медленно, не

торопясь, я снимаю носки и вздыхаю. Прохладная плитка под моими ногами кажется

просто райской. Я шевелю пальцами, позволяя прохладе просочиться внутрь и унять

пульсацию.


Один из парней проходит мимо и хлопает меня по плечу. «Чертовская игра, Джи!»


Я слабо улыбаюсь и киваю, когда кто-то начинает врубать музыку из портативного

динамика. Я хочу насладиться ею, потому что это одна из моих любимых рок-песен, но

это только усиливает пульсацию в моей голове.


Кайл замечает мой дискомфорт и бьет парня по голове.

«Извини, Джи. Не подумал», - бормочет виновник, уменьшая громкость до более

терпимых децибел.

Я отмахиваюсь от его извинений. «Все в порядке. Ты хочешь отпраздновать. Я понимаю.

Не позволяй мне испортить твой вечер».


Встаю с большей осторожностью, чем раньше, и мир выравнивается достаточно, чтобы я

мог идти. Пошатываясь, я иду по коридору к общему душу. Это пережиток другой эпохи: вдоль стен расположены насадки для душа, а в центре - несколько душевых стоек Bradley.


Когда несколько лет назад «Инфинити Арена» была перестроена, чтобы стать

современным сооружением, владельцы хотели превратить это пространство в отдельные

душевые кабинки. Команда в то время протестовала; конфиденциальность никогда не

была предметом озабоченности, и, что удивительно, подрядчики прислушались.


Вокруг меня клубится пар, когда я поворачиваю ручку на одной из душевых стоек и

пускаю горячую воду каскадом по своему телу. Тепло проникает в кожу, расслабляя

напряженные мышцы и смывая липкие остатки пота и боли.


Несколько парней просачиваются внутрь, разговаривают и смеются, беря душевые

насадки и стойки. Это старый, как время, ритуал - делиться мылом и шампунем, непристойные шутки о теле друг друга. Это одна из тех традиций, которая связывает нас

ближе, чем просто товарищи по команде.


Дрю заходит последним, не стыдясь своего вечного полуголого вида.

«Гуннарсон, ты точно в порядке?» - спрашивает он, хотя его беспокойство с уверенностью

человека, только что забившего победный мяч.

«Жить буду», - отвечаю я, позволяя горячей воде обдавать кожу головы. «Отличный гол, кстати».

Он ухмыляется и скромно пожимает плечами. «Пришлось сделать это для тебя, приятель».


Моя голова - воздушный шар, болтающийся на слишком длинной веревке, но горячая

вода и пар делают ее немного более терпимой.


Я заканчиваю принимать душ и стою, наблюдая за тем, как моя кожа покрывается

морщинками. Я знаю, что должен выйти на улицу, пока я не стал морщинистым, как

старик, но мысль о том, что мне придется столкнуться с холодным воздухом в раздевалке, заставляет меня застыть на месте.


Нейтан кричит через всю комнату: «Эй, Жерард, у кого, по-твоему, самая лучшая задница

в команде?» Его розовые волосы разметались по лбу, и он ухмыляется как идиот.

«Кроме меня? Наверное, у Оливера».

Оливер пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного, но я могу сказать, что

он доволен признанием.

«Видишь? Я же говорил!» говорит Нейтан, похлопывая Джордана по плечу.


Я качаю головой и тихонько смеюсь. Эти ребята. Выключив воду, я беру полотенце из

стопки у двери. Мои мышцы расслабились, но голова все еще кажется набитой мокрыми

ватными шариками. Я обматываю полотенце вокруг талии и возвращаюсь в раздевалку.


Прохладный воздух ударяет в кожу, и мое тело бунтует против резкой смены

температуры. По рукам и ногам бегут мурашки, соски затвердели, а яйца втянулись в

тело.


Я пробираюсь к своему шкафчику, но пока не решаюсь одеться. Я сажусь на скамейку и

не обращаю внимания на то, что мое полотенце становится все более влажным с каждой

минутой. Я сжимаю лицо и прогоняю тупую боль, пока все больше парней выходят из

душа.


«Джи, ты уверен, что готов праздновать?» спрашивает Оливер. «Мы всегда можем сделать

что-то скромное в доме и устроить веселье в другой день».

Я смотрю на него. Он не хуже меня знает, что «скромная» вечеринка в доме превратится в

буйство. Так всегда происходит с этой командой.

«Я за», - говорю я, хотя и не совсем уверен. «Просто нужно еще несколько минут».

Оливер кивает, но не отходит. «Ты же знаешь, мы не станем думать о тебе хуже, если ты

пересидишь».

Я вздыхаю. «Я знаю».


Он хлопает меня по плечу и направляется к своему шкафчику между Дрю и Кайлом. Они

мои лучшие друзья в мире, но сейчас я ненавижу их за то, что они целы и невредимы, в то

время как я в таком плачевном состоянии.


Наклонившись вперед и упершись локтями в колени, я закрываю глаза и повесил голову.

В голове мелькают воспоминания о прошлых игровых вечерах - празднование нашей

первой победы в качестве первокурсников, идиотские танцы после попадания в

«Замороженную четверку», а в прошлом сезоне, когда мы провожали старшекурсников, у

меня наворачиваются слезы.


Я открываю глаза и смотрю на свои ноги. Одеваться - это как подниматься гору, но если я

не сделаю шаг в ближайшее время, кто-нибудь придет и вытащит меня полуголым.


К черту. Я встаю и тут же жалею об этом, поскольку комната накренилась вокруг своей

оси. Я снова закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, пока все не

выравнивается.


Одна ночь. Это все. Это не станет моей смертью.


Глава восемь

ЭЛЛИОТ


«Джексон!» шиплю я, когда он убегает по коридору. «Я не спортсмен. Я не бегаю».

Он с визгом останавливается, его кроссовки оставляют следы потертостей на и хмурится

на меня. «Представь, что здание горит».

«Зачем мне это делать?»

«Потому что тогда ты убежишь».

«Я не буду бегать». Я иду в своем обычном темпе - вяло, а Джексон закатывает глаза.

«Ради Пита». Он бежит ко мне трусцой, его спортивные шорты развеваются с каждым

шагом.


Прежде чем я успеваю возразить, он берет мою руку в свою. «Джексон, что ты...» Он

снова убегает, таща меня за собой, как тряпичную куклу. Я чуть не падаю на лицо, пытаясь угнаться за ним.

«Помедленнее!» хриплю я, когда мы забегаем за угол. Скрип наших кроссовок по

полированному полу почти так же громко, как мое сердцебиение.


Джексон озорно ухмыляется через плечо. «Не могу. Они нас догоняют».


Я рискую бросить взгляд за спину и чуть не спотыкаюсь. Двое крепких охранников

появились в конце коридора, на их лицах застыла мрачная решимость.


«Это просто смешно. Они собираются поймать нас».

«Нет, если я могу помочь». Джексон крепче сжимает мою руку и тянет меня через

двойные двери. Мы оказываемся на тускло освещенной лестничной площадке с

бетонными ступенями, которые исчезают во мраке сверху и снизу.

«Вверх или вниз?» Мой голос эхом отдается в огромном пространстве.

«Вниз. Определенно вниз».

Мы поднимаемся по лестнице по двое, и я уверен, что мои легкие вот-вот взорвутся. Я не

делал столько кардио с тех пор, как... никогда.

Как только мы достигаем дна, дверь над нами с грохотом распахивается. «Они пошли

сюда!»


Джексон втаскивает меня в другую дверь, и мы спотыкаемся в пустынном коридор. В

воздухе витает запах пота и несвежего попкорна. A на стене слева от нас висит табличка:

«Офисы безопасности».

«Мы попали», - стону я, когда мы пробираемся мимо.


Джексон шикает на меня, прижав палец к губам. Он наслаждается моментом всей своей

жизни. Его щеки раскраснелись, а волосы взъерошены от бега.


Мне хочется рассердиться, но на самом деле это даже забавно - прожить сцену из боевика.

Мы огибаем очередной угол и оказываемся лицом к лицу с тупиком. Джексон ругается

под нос.


«И что теперь?» требую я, положив руки на бедра.

Он крутится на месте, его глаза бегают то вправо, то влево. Потом он замечает что-то, и

его лицо озаряется. «Там».

Я провожаю его взглядом до маленькой двери, притаившейся в нише. Кладовка уборщика.

«О нет». Я дико качаю головой. «Ни за что. Я не буду прятаться в шкафу с тобой».

«И упустишь шанс сказать Саре, что я вышел из шкафа?» Джексон усмехается, снова

хватая меня за руку и затаскивая внутрь.


Дверь с щелчком закрывается за нами, и мы погружаемся в темноту. Это несколько

секунд ушло на то, чтобы мои глаза привыкли к внезапному отсутствию света. В кладовке

тесно и воняет чистящими средствами и несвежей водой из-под швабры.


«Я шиплю, когда моя нога натыкается на что-то твердое и пластиковое. Я спотыкаюсь, мои руки бьются в темноте и наталкиваются на твердую грудь Джексона.

«Осторожно», - ворчит он мне в ухо. «Там метла тычет меня в задницу».

Я фыркаю. «Как, по-твоему, я себя чувствую? Моя нога буквально в ведре прямо сейчас».

Джексон придвигает свое тело ближе к моему в тесном пространстве. «Серьезно, как тебе

может нравиться что-то в заднице? Это же больно, мать твою...»

Я закрываю ему рот ладонью, сердце подпрыгивает в горле, когда снаружи раздаются

тяжелые шаги.


Охранники. Они близко. Слишком близко.


Мы замираем. Руки Джексона обвивают мою талию, и он притягивает меня к себе.

Стремительный взлет и падение его груди и стук его сердца не успокаивают мои нервы.


Шаги приближаются и замирают. Хрипловатый голос бормочет что-то неразборчивое. Я

зажмуриваю глаза и готовлюсь к неизбежному. Что дверь распахнется, что свет хлынет в

тесное помещение и выставит нас как оленей, попавших в свет фар.


Но момент так и не наступает. Шаги удаляются, исчезая в пока я не слышу только свое

неровное дыхание.

Я с трудом выдыхаю и с облегчением прижимаюсь к Джексону. «Это было близко».

«Согласен». Его руки крепко обхватывают меня. «Ты в порядке?»

Я киваю, а потом вспоминаю, что он не видит меня в темноте. «Да. А ты?»

«Кажется, метла меня побила, но я выживу».

В моем горле вспыхивает смех, вызванный облегчением и абсурдностью ситуации.

«Это просто смешно». Я осторожно высвободился из объятий Джексона. «Мы должны

просто вернуться в твое общежитие, пока нас не поймали и не исключили».

«Да ладно тебе». Даже в темноте я вижу, как Джексон надулся.

«Где твое чувство приключений?»

«Оно умерло, когда моя нога застряла в этом ведре». Я шевелю пальцами ног, и

вздрагиваю, когда по ноге пробегают иголки.


Свет заливает кладовку, когда Джексон распахивает дверь, заставляя меня прищуриться.

Он высовывает голову, смотрит в обе стороны, затем резко вдыхает.


«Что?» шепчу я, привставая на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо. «Это охрана?»

Он беззвучно качает головой. Я никогда не видел, чтобы Джексон терял дар речи раньше.

Это тревожит.


Любопытство берет верх, и я отталкиваю его в сторону. Я слежу за его ошеломленным

взглядом, и мои глаза расширяются, когда я вижу пластиковую надпись над

распахнутыми дверями.


РАЗДЕВАЛКА «БАРРАКУДЫ»


Ни хрена себе. Мы добрались.

«Чувак», - вздыхает Джексон. «Это Святой Грааль».

Я фыркаю. «Святой Грааль - это кубок, а не раздевалка».

«Ты знаешь, о чем я». Он делает шаг вперед, протягивая руку словно хочет потрогать

двери, чтобы убедиться, что они настоящие.

В моем нутре зарождается опасение. «Джексон, я не думаю, что это хорошая идея».

«Почему нет? Мы проделали весь этот путь». Его карие глаза становятся совсем

щенячьими.

«Просто заглянем».

«Просто заглянуть», - скептически повторяю я. «Точно. Потому что это всегда

заканчивается хорошо».

Джексон закатывает глаза. «Не будь таким занудой, Эллиот».

«Что, простите? Я не зануда. Я практичный. Разумный. То, чем ты не являешься».

Но Джексон не слушает. Он уже проскальзывает через распахнутые двери, и мне ничего

не остается, как последовать за ним, когда я снова слышу шаги.

Протиснувшись внутрь, я тут же натыкаюсь на спину Джексона.

«Джексон?» Я тыкаю его в ребра. «Что с тобой?»


Он не отвечает. Просто издает придушенный звук в глубине горле. Нахмурившись, я

оглядываю его тело, чтобы понять, что его так потрясло. И тут я вижу их.


Хоккейная команда БГУ. Смотрят на нас широкими, не верящими глазами.

Черт.


На скамейке в центре всего этого сидит Жерард. На нем нет ничего кроме белого

полотенца, низко наброшенного на бедра. Его загорелая кожа блестит от капель воды, оставшимися после душа. Его светлые волосы прилипли ко лбу, а его ярко-голубые глаза

широко раскрыты от шока.


«Эллиот?» В его голосе слышны растерянность и шок.

«Привет, Жерард. Рад видеть тебя здесь».

Жерард моргает на меня, затем смотрит на Джексона, который все еще издает бессвязные

звуки. «Что ты здесь делаешь?»

«О, ты знаешь». Я легко взмахнул рукой. «Хотел осмотреть место. Посмотреть

достопримечательности. Звуки. Запахи». Я сморщил нос.

«Определенно запахи».

Жерард нахмуривает брови. «Но как ты сюда попал? Эта зона запрещена для не членов

команды».

Я открываю рот, чтобы ответить, но Джексон меня опережает. «Мы пробрались внутрь.

Мы хотели посмотреть, где происходит волшебство».


Я внутренне содрогаюсь. Так держать, Джексон.


К моему удивлению, по лицу Жерарда расплывается медленная улыбка. «Ну, в таком

случае», - он встает и поправляет полотенце, - «добро пожаловать в Святой Грааль

Бесконечной арены».


Он широко раскидывает руки, охватывая всю раздевалку, и я пользуясь случаем, изучаю

его тело, освобожденное от одежды. Его бицепсы размером с пушки, а бедра еще толще.

Его икры высечены из гранитных плит, сужаясь к толстым лодыжкам, которые сгибаются

и расслабляются, когда он перемещает свой вес.


А еще у него огромные ступни.

«Посмотрите на эти грудные мышцы!» восклицает Джексон.

Я шлепаю его по руке, но уже слишком поздно. Урон уже нанесен.

Жерард и некоторые из его товарищей по команде смеются. «Спасибо. Много жимов

лежа».


Я изучаю его грудь, теперь, когда он дал мне разрешение - ну, не совсем разрешение, но я

все равно с ним соглашаюсь. Его грудные мышцы - это два куска мяса, толстые и

тяжелые, с розовыми сосками размером с долларовую монету, расположенными на

вершине как вишенки. Такую грудь можно использовать как подушку - не то, чтобы я не

думаю об этом.


Джерард проводит рукой по своим влажным волосам, привлекая мое внимание к его

красивому лицу. Длинные ресницы идеально обрамляют его ярко-голубые глаза, а губы

полные и красные, как будто он пользуется помадой, хотя я знаю, что это не так.


Он красив так, что это совершенно несправедливо для парня, который должен быть

суровым атлетом.


Я внезапно вспоминаю, что должен смотреть на комнату, а не на парня, от которого у

меня замирает сердце, и отворачиваюсь.


Комната оказалась просторнее, чем я ожидал, в ней царит атмосфера открытости и

простора. На шкафчике каждого игрока на табличке выгравированы его фамилия и номер

майки в верхней части. Кабинки расположены в форме буквы U вокруг центра. И это

скорее напоминает роскошный клубный дом, чем раздевалку колледжа.


Повсюду валяется потная одежда, а в центре пола красуется большой логотип «BSU

Barracudas» выгравирован в центре пола, окруженный потертостями от бесчисленных

лезвий коньков.


«Джентльмены!» Голос Жерарда звучит громко и отчетливо, привлекая внимание всех

присутствующих. «Я хочу представить вам Эллиота и Джексона».


По моей шее ползет тепло, когда я неловко машу рукой товарищам Жерарда по команде, которые находятся в разном состоянии. Некоторые из них полностью одеты, другие без

рубашек, а на некоторых, как и на Жерарде, нет ничего, кроме полотенец.


Мой взгляд падает на трех других членов «Бесстрашной четверки». Оливер Джейкоби

сидит у своего шкафчика, его ягодицы скрываются под белым полотенцем, низко

наброшенным на бедра. Его короткие черные волосы всклокочены от воды после

недавнего душа.


Он смотрит на нас с Джексоном теплыми зелеными глазами и доброй улыбкой, совсем как

старший брат, приветствующий нас.


Дрю Ларни, напротив, смотрит на нас с нескрываемым интересом. Он полностью

обнажен, его мускулистое тело выставлено на всеобщее обозрение, когда он лежит на

скамейке, широко расставив ноги. Ему явно наплевать на то, что он демонстрирует нам

товар. Он наполовину твердый, его член сильно упирается в бедро. Поймав мой взгляд, он

сладострастно подмигивает.


И наконец, Кайл Грэм. Он полностью одет в футболку BSU и Спортивные шорты, а его

песочно-каштановые волосы еще влажные после душа. Он изучает нас с угрюмым видом, скрестив руки на груди. У меня складывается впечатление, что он не в восторге от нашего

импровизированного визита.


Но никто из них не сравнится с Жерардом. Даже в комнате, полной полуголых

спортсменов, мой взгляд постоянно возвращается к нему. То, как флуоресцентные лампы

сверкают на его влажной коже, подчеркивая каждую впадинку и изгиб его мускулистого

тела. Как его полотенце шатко держится на бедрах, угрожая соскользнуть в любой

момент. Как его голубые глаза могут утопить если я буду смотреть в них слишком долго.


Он - греческий бог среди смертных.


«Что ты думаешь о нашем маленьком кусочке рая?» Голос Жерарда выводит меня из

оцепенения, и я отрываю взгляд от его груди и встречаюсь с его глазами.

«Это... впечатляет», - умудряюсь сказать я без писка. «Очень впечатляет».

Его улыбка расширяется. «Я рад, что вы так думаете. Мы много работаем, чтобы

поддерживать его в идеальной форме».

«Я вижу это», - пробормотал я, опустив глаза на его обтянутые полотенцем бедрам.


Соберись, Эллиот. Хватит глазеть на натурала.

Но трудно не пялиться, когда он стоит там, словно воплощенная в жизнь влажная мечта в

реальность.


Джексон, благослови его сердце, приходит мне на помощь. «Жерард, ты не мог бы

провести для нас большую экскурсию?»

Жерард хлопает в ладоши. «Я думал, ты никогда не спросишь! Следуйте за мной, господа».

Он поворачивается и ведет нас к ряду дверей с золотыми табличками на них. «Здесь

находятся кабинеты тренеров. Они обычно очень заняты во время сезона, просматривают

записи и разрабатывают стратегию игры».


Первый кабинет принадлежит главному тренеру Джеку Доновану. Второй кабинет

принадлежит помощнику тренера Райли Данну. Третий кабинет принадлежит тренеру

вратарей Айзек Новак. В последнем кабинете находится врач команды Марти Цукерман.


Мы проходим по короткому коридору в следующую зону - большую комнату, заполненную клюшками, щитками, шлемами и коньками. «Это наша комната для

экипировки. Здесь все самое лучшее». Он берет в руки клюшку и проверяет ее гибкость.


«Чувак!» Джексон тянется к одному из шлемов, но Жерард отмахивается от него

отдергивает руку.

«Нужно заслужить право носить это на голове, приятель».


Он заменяет палку и ведет нас в комнату со смотровыми столами и большой ванной, в

которой легко поместились бы Жерард и несколько его таких же массивных товарищей по

команде.


Джерард замечает, как я смотрю на нее, и усмехается. «Наша холодная ванна. Нужно

чтобы позаботиться о мышцах после игры. Вы, ребята, можете опробовать ее как-нибудь.

Нет ничего лучше, чем погрузиться в холодную воду после изнурительной тренировки».

«Выглядит уютно», - саркастически говорю я.

«Это не для всех. Но это помогает восстановить мышцы и уменьшению воспаления».

«Поверю тебе на слово». Мы сворачиваем в другой коридор, и я понимаю что мы идем по

кругу. Интересная планировка.

«А вот и самая важная часть». Жерард поворачивается, и я почти сталкиваюсь с его

грудью. Так близко к нему что я могу видеть отдельные капельки воды, прилипшие к его

коже.

«И последнее, но не менее важное, я предоставляю тебе... душевую. Она достаточно

большая, чтобы вся команда могла пользоваться ей одновременно, что очень полезно

после тяжелой тренировки или игры».

Джексон многозначительно вздергивает брови. «Не сомневаюсь».

«Выбрось свои мысли из головы, Джексон», - назидательно говорю я.

Джерард хихикает. «Это не так интересно, как кажется. В основном это просто кучка

потных чуваков, пытающихся как можно быстрее отмыться. Посмотри сам».


Мы поворачиваем головы, и я не готов к тому зрелищу, которое меня встречает.


Пар поднимается густыми облаками, заслоняя дальний конец комнаты, но то, что я вижу

вблизи - это нечто большее более чем достаточно, чтобы отключить мой мозг.


Несколько игроков все еще находятся в душевых, их обнаженные тела выставлены на

всеобщее обозрение. Вода льется на рельефные мышцы и тонизированную плоть.

Задницы разных размеров покрыты водой. И еще члены. Боже правый, члены.


Небольшая часть меня задается вопросом, где Жерард находится по шкале от среднего до

«святое дерьмо, что это чудовище». Судя по размеру его рук, ног и того, что генетика

подарила ему сзади, смею предположить, что он, вероятно, ближе к статусу Эмпайр Стейт

Билдинг.


«Упс!» Джерард быстро ведет нас по коридору, его щеки пылают от смущения.

«Наверное, мне следовало сначала проверить, что он пуст». Он смущенно улыбается и

потирает затылок. Видеть, как этот большой, крепкий хоккеиста, как он смущается, до

странности мило.


Тем временем Джексон ведет себя нехарактерно тихо. Я оглядываюсь и вижу что его лицо

тоже покраснело.


Я могу посочувствовать. Это было... очень тяжело. Я неловко сдвигаюсь и незаметно

поправляю себя. Слава богу, что есть этот мешковатый свитер.


«В общем...» Жерард прочищает горло, выводя нас из задумчивости. «Давайте назад. Мне

нужно закончить одеваться».


Мы идем за Жерардом к его шкафчику и отводим глаза, когда он сбрасывает полотенце и

начинает одеваться.


Не то чтобы я был ханжой или что-то в этом роде, просто мне кажется странным открыто

пялиться на него теперь, когда мы официально знакомы. Как будто я должен хотя бы

угостить его ужином, а потом уже смотреть на его причиндалы, понимаете?


Чтобы отвлечься, я бросил взгляд на содержимое его шкафчика. Он тщательно

организован, его вещи разложены именно так. У каждой вещи свое место, от коньков до

клюшки и... это что, баблхед?


Я наклоняюсь ближе и прищуриваюсь на маленькую фигурку, стоящую на верхней полке.

Да, это точно мини-Джерард, который смотрит на меня с глупой ухмылкой и одетый в

крошечную копию его футболки.


Не в силах сопротивляться, я протягиваю руку и щелкаю по баблхеду. Его непомерно

большая голова комично покачивается на пружине, и я усмехаюсь.


«Веселишься?» Веселый голос Жерарда заставляет меня подпрыгнуть. Я оглядываюсь, он

наблюдает за мной, его губы кривятся в кривой улыбке. К счастью, он одет, хотя его

рубашка прилипла к влажной коже так, что это слишком отвлекающе.

«Прости, - смущенно говорю я, отдергивая руку. «Я просто никогда не видел чтобы

баблхед был похож на человека, которого он должен изображать. Обычно, они более...

общие».

«Оливер подарил мне его в прошлом году», - объясняет Жерард, прислонившись к

шкафчику рядом со своим. Аромат его мыла для тела доносится до меня, от которого

приятно плывет голова.

Он сказал, что оно отражает мою «сущность». Что бы это ни значило».

Я снова изучаю баблхед, вглядываясь в его ярко-голубые глаза и широкую улыбку. «В

смысле, он не ошибся. В нем есть что-то вроде твоего

«- Я делаю неопределенный жест в сторону его лица, - все это тебе подходит».

«Мое подходит?» Жерард приподнимает бровь, выглядя при этом слишком забавно.

«Да, ты знаешь». Я пожимаю плечами, чувствуя, как мои щеки снова пылают. «Весь

золотой мальчик, всеамериканское обаяние. Как будто ты вышел из рекламы Abercrombie или что-то в этом роде».

Джерард откидывает голову назад и смеется. «Реклама «Аберкромби»? Правда?»

«Я сказал то, что сказал». Я вызывающе поднимаю подбородок.

«Ну, я приму это как комплимент». Он протягивает руку и щелкает по баблхеду, заставляя

его судорожно кивать. «Хотя я думаю, что мини-я здесь гораздо очаровательнее».

«О, определенно», - торжественно соглашаюсь я. «Настоящий ты - полный людоед».

Жерард снова смеется. Это приятный смех, решаю я. Богатый и насыщенный, как хорошее

вино.

Джексон наблюдает за нашей перепалкой с едва скрываемым весельем. «Вы двое -

очаровательная пожилая супружеская пара».

Я бросаю на него яростный взгляд. «Заткнись, Джексон».

Но Джерарда это сравнение не беспокоит. «Я не знаю. Думаю, мы были бы довольно

милой парой». Он подмигивает мне, и мое предательское сердце замирает.


Чтобы скрыть свою взволнованную реакцию, я возвращаю свое внимание к его шкафчику

и рассматриваю его содержимое. В одном углу лежит потрепанный экземпляр книги

«Аутсайдеры». страницы изъедены, а корешок потрескался от многократного прочтения.


Рядом с ним стоит полупустая бутылка Gatorade, на пластике которой собирается

конденсат. Но что действительно привлекает мое внимание, так это скопление

полароидных фотографий, приклеенных бессистемно приклеенных к боковой стене. Они

слегка выцвели и загибаются по краям как будто пролежали там какое-то время.


На большинстве из них Джерард запечатлен со своими товарищами по команде - их

раскрасневшиеся лица и остекленевшие глаза, что говорит о том, что они не совсем

трезвы.


На одной из них Джерард обнимает Дрю за плечи, и они оба глупо ухмыляются в камеру.

На другой - он дает Кайлу подзатыльник, в то время как Оливер смеется на заднем плане.


Но есть одна фотография, которая выделяется среди остальных. На ней Джерард присел

рядом с маленькой девочкой с такими же золотистыми волосами и ярко-голубыми

глазами, как у него. Они оба широко улыбаются, прижавшись лицом друг к другу, чтобы

поместиться в кадр.


«Кто это?» спрашиваю я, прежде чем успеваю остановить себя, указывая на фотографию.

Жерард следит за моим взглядом, и выражение его лица смягчается. «Это моя младшая

сестра, Лили». Я улавливаю нотки нежности в его голосе. «Она - свет моей жизни».

«Она милая». Я внимательнее изучаю фотографию и прихожу к выводу, что ей не может

быть ей не больше шести или семи, по крайней мере, когда был сделан снимок. Ее щеки

все еще круглые от детского жира. «Вы похожи».

«Да, нам часто это говорят». Улыбка Джерарда становится тоскливой. «Она самая лучшая.

Умная, как хлыст, и дерзкая до невозможности. Держит меня в напряжении, это точно».

«Не сомневаюсь». Я пытаюсь представить Жерарда, которым командует миниатюрная

версия самого себя. Это восхитительный мысленный образ.

«А у тебя есть братья и сестры?» Он с любопытством смотрит на меня.

Я качаю головой. «Нет. Единственный ребенок».

«Это круто. Быть единственным ребенком имеет свои плюсы. Не пойми меня

неправильно, я люблю Лили до смерти. Но братья и сестры иногда могут быть настоящей

проблемой. Они вечно лезут в твои вещи, занимают ванную, сдают тебя родителям...»


Он горестно качает головой, и прядь золотистых волос падает ему на глаза. «Наверняка

приятно, когда родители уделяют тебе все свое внимание. Тебе не нужно ни с кем

соревноваться или делить свет».


Я удивленно моргаю от того, что говорит мне Жерард. Я никогда не думал об этом

раньше. Быть единственным ребенком всегда было скорее проклятием, а не

благословением. Конечно, мне никогда не приходилось бороться за последний шарик

мороженого или беспокоиться о том, что надо мной будут смеяться за то, что я ношу

вещи, доставшиеся от родителей. Но мне также не с кем было играть в одинокие летние

дни и не с кем было посочувствовать, когда моя мама была особенно неразумной.


«Я всегда мечтал о брате или сестре. Кого-то, с кем можно было бы поделиться

внутренними шутками или показать мне, как правильно жить. Иногда бывает очень

одиноко быть единственным ребенком».

Жерард сочувственно кивает, его полные губы слегка подрагивают. «Я понимаю это.

Трава всегда зеленее и все такое, верно?»

«Именно так». Я благодарен, что он понимает. «Но, по крайней мере, теперь у меня есть

Джексон, чтобы составить мне компанию. Он стал моим сводным братом с тех пор, как я

сюда приехал».

«Чертовски верно!» Джексон обнимает меня за плечи и притягивает к себе. «Я научил его

всему, что он знает. От того, как набраться наглости, чтобы прогуливать уроки, и

флиртовать с девушками... эээ, думаю, последнее не подействовало, да?»

Я шлепаю его по животу. «Заткнись, Джексон. Ты не такой крутой, как ты думаешь».

Жерард хихикает над нашими выходками. «Вы двое забавные. Я вижу братскую любовь».


Затем он делает нечто, от чего у меня перехватывает дыхание. Он протягивает руку и

ласково взъерошил мои волосы. Каждый мускул в моем теле напрягается, когда его

пальцы перебирают мои короткие пряди и непроизвольно дергают за корни так, что по

позвоночнику пробегают мурашки.


У меня возникает внезапное, дикое желание прильнуть к его ласкам, как изголодавшийся

по прикосновениям котенок. Но я этого не делаю. Потому что это было бы странно и

неуместно.


«Нам, наверное, пора идти, Джексон. Я уверен, что Жерард хочет пойти отпраздновать со

своими товарищами по команде».

Жерард убирает руку. На его лице мелькает что-то, чему я не могу дать названия, прежде

чем он широко улыбнулся. «Отлично».

«Еще раз спасибо, что позволили нам познакомиться с командой», - говорит Джексон, когда Жерард провожая нас из раздевалки. «И за экскурсию. Это было потрясающе».

«Да, спасибо». Я стараюсь говорить с энтузиазмом, но в голове у меня крутится водоворот

противоречивых эмоций.

Джерард прислоняется к дверной раме. «В любое время. Я рад, что вы, ребята пробрались

сюда». Его голубые глаза встречаются с моими. «Эллиот, я надеюсь увидеть тебя в

кампусе».

Мое сердце делает дурацкий кувырок. «Да. Может быть».

С этими словами Джерард отталкивается от дверной коробки и пробирается обратно в

раздевалку.

«Жерард, подожди!» Слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их

остановить.

Он снова высовывает голову, одна бровь приподнята. «Что случилось?»

Я пожевал нижнюю губу, сомневаясь в себе. Но беспокойство не отпускает меня. «Ты в

порядке? Тот удар о доски выглядел довольно интенсивным».

Глаза Жерарда немного расширяются, прежде чем он выстраивает черты лица в легкую

улыбку. «О, это? Я в порядке. Просто немного ударился головой. Ничего такого, с чем бы

я не справился».

Но я видел, как он перестал дышать на долю секунды после удара, как будто из него

выбили весь воздух. «Ты уверен? Мне показалось что у тебя сотрясение мозга».

Жерард пренебрежительно махнул рукой. «Я в порядке. Я получал удары и похуже чем

этот, и выходил целым и невредимым». Он похлопывает себя по голове. «Построен как

кирпичная стена».

Несмотря на себя, я фыркаю. «Не думаю, что это поговорка».

«А должна быть. Потому что это правда». Он ухмыляется, и мой желудок снова опять это

дурацкое трепыхание.


Не знаю, почему я так беспокоюсь. Мы же с Джерардом не друзья. Мы едва знаем друг

друга. Но в нем есть что-то такое, что заставляет меня хотеть завернуть его в пузырчатую

пленку и держать в безопасности.


Что просто смешно. Он взрослый мужчина. Спортсмен колледжа. Он может о себе

позаботиться.


Но все равно в моей памяти всплывает образ того, как он врезается в доски в моей голове.

Как он рухнул на лед.


Это должно приводить меня в ужас. Но вместо этого по позвоночнику пробегает дрожь.


В хоккее есть что-то такое... первобытное. Грубая физическая сила в нем. Едва

сдерживаемое насилие, кипящее под поверхностью, готовое взорваться в любой момент.

Это пещерные люди. И это не должно заводить меня так сильно, как заводит.


«Ну, я рад, что ты в порядке, несмотря ни на что».

«Спасибо, Эллиот. Я ценю это». Товарищи Джерарда по команде окликают его, и он

оглядывается через плечо. «Спокойной ночи, Эллиот».

«И тебе, Жерард».

Дверь захлопывается за ним, а я остаюсь стоять на том месте, где он стоял, не находя

слов.

Джексон поворачивается ко мне с огромной ухмылкой на лице. «Чувак».

Я моргаю на него, все еще переваривая все, что только что произошло. «Что?»

«Он на тебя запал».

Я насмехаюсь, но это выходит слабее, чем я хотел. «Ты бредишь».

«Я серьезно! Ты видел, как он на тебя смотрел? О, и что как он сказал, что надеется

увидеть тебя в кампусе? Да ладно, Эллиот. Даже ты не можешь быть настолько глупым».

Я провожу рукой по волосам и взъерошиваю их еще хуже, чем это делал Жерард. «Он был

милым. Он, наверное, со всеми такой».

Джексон пожимает плечами. «Может быть. Но у меня хорошее предчувствие».


Хорошее предчувствие. Вот что беспокоит меня больше всего. Потому что, несмотря на

все мои оговорки и знание, что лучше не связываться с качком, какая-то иррациональная

часть меня надеется, что Джексон прав.


И эта надежда опасна.


Глава девять

ЖЕРАРД


БИП! БИП! БИП!

Звук, вырывающийся из моего горла, больше похож на львиный рык, чем на человеческий

стон. Мой кричащий будильник не хочет замолкать. Солнце вышло на полную мощность, выжигая мои глазные яблоки из-под век. Мои товарищи по команде топают по коридору в

свой утренний душ, на тренировку и бог знает что еще.


Я знаю, что мне нужно встать и встретить этот день, но ничто - даже сочный чизбургер -

не заставит меня двигаться в ближайшее время.


Я лежу на животе, уткнувшись лицом в самую пушистую подушку в мире. Повернув

голову, я приоткрываю глаз и с ужасом смотрю на Барри Барракуду, лежащего на полу.

Это чучело я подарил сестре, но так и не отдал ей, потому что он был слишком милым, чтобы его отдавать.


Его остекленевшие глаза проникают глубоко в мою душу. Он молча осуждает меня за

дикие выходные, когда я должен был отдыхать.

«Не смотри на меня так, чувак», - бормочу я, мой голос хриплый и прерывистый.

«Я должен был отпраздновать».


Должен был. Как будто это было обязательным условием для моей оценки или что-то в

этом роде. Но на самом деле, как я мог не веселиться, как будто это был 1999 год? Вся

команда была на взводе и адреналин пронес нас через буйство, которое началось в

пятницу вечером и каким-то образом перетекло в раннее утро.


Я мало что помню, кроме того, что выпил много пива и получил много шлепков по

заднице от парней. Мои бедные ягодицы до сих пор болят от всех этих поздравлений.


С огромным трудом я перевернулся на спину и уставился в потолок. Нет. Плохой ход.

Волны боли рикошетом проносятся по моему черепу. Я заставляю себя дышать сквозь

тошноту, поднимающуюся в горле. Какими бы невероятными ни были выходные, теперь я

расплачиваюсь за них.


Мой рот словно набит ватными шариками, и каждый дюйм моего тела болит от макушки

до мизинца на ноге.

Я бросаю взгляд на тумбочку, надеясь найти бутылку воды, но все, что я вижу - это

открытый тюбик смазки. Наверное, пьяному мне повезло с пьяным мной в какой-то

момент прошлой ночью. Рад за него.


Мои мышцы кричат в знак протеста, когда я поднимаюсь в сидячее положение. Я

поворачиваю голову то в одну, то в другую сторону, ломая шею и стоная в экстазе. Мой

член вздрагивает от этого звука, но я качаю головой. «Вниз, мальчик. Не думаю, что у

меня сейчас хватит сил на это».


На тумбочке пищит мой телефон, и я хватаю его со всем энтузиазмом человека, который

тянется за боевой гранатой.

ОЛИВЕР

Чувак, ты жив? Мы внизу, ждем тебя.


Черт. Оливер. Еженедельное собрание дома совершенно вылетело у меня из головы. Я

поднимаюсь с кровати и изучаю себя в зеркале, которое висит на задней стенке моей

двери. Ух ты. Мои обычно ярко-голубые глаза тусклые, как посуда, а мои волосы могли

бы стать гнездом для семьи воробьев. Даже моя кожа приобрела сероватый оттенок, как у

недельной давности мясного рулета.


«Барри, кажется, я становлюсь слишком стар для этого». Я понимаю, как жалко я звучу.

Мне всего двадцать, но я проснулся в теле изможденного человека, который пытается

пережить дни своей славы. Ха, я же мой отец!


Только не говорите ему, что я это сказал. Он бы отвесил мне подзатыльник. Я

приглаживаю волосы и надеваю толстовку BSU и спортивные шорты. Я беру с пола пару

неоновых зеленых носков и надеваю их на ноги наслаждаясь тем, как они мгновенно

согревают мои пальцы.


Когда я шаркаю к двери, я протягиваю Барри большой палец вверх. «Будь спокоен, Бар».

Он смотрит на меня в ответ с той же зубастой ухмылкой. Он знает что-то, чего не знаю

я. Странно.


Я выхожу в коридор и направляюсь к лестнице. На третьем этаже тихо, что необычно для

дома хоккейных мальчишек, но я не жалуюсь. Тишина нежно ласкает мои разбитые

барабанные перепонки.


Я спускаюсь по лестнице медленно, потому что каждая ступенька посылает толчок боли

по моему, все еще хрупкому телу. Когда я добираюсь до самого низа, я заглядываю за

угол и вижу, как весь отряд теснится в гостиной.


Даже Алекс Донован здесь. Как сын тренера, он практически еще один участник, но он

предпочитает наблюдать, а не участвовать.

Я шаркаю по комнате, и по команде прокатывается волна смешков и хихиканья, когда все

взгляды обратились ко мне. «Что смешного?»

«Джи, у тебя... слюни на щеке». Оливер показывает на свою щеку указательным пальцем.

Но то, как он подчеркивает слово «слюни» заставляет мой желудок сжиматься.


Внезапно мои мысли возвращаются в комнату. Открытый тюбик со смазкой. Зубастая

ухмылка Барри. О, Боже.


Повернувшись на пятках, я бегу в ванную в конце коридора и возвращаюсь только после

того, как тщательно отмою лицо.


Я опускаюсь на диван рядом с Дрю, который кусает костяшку пальца, чтобы не

рассмеяться вслух. Я бросаю на него взгляд, но в ответ получаю лишь невинное

пожимание плечами.


Оливер встает и прочищает горло. «Так, теперь, когда Жерард вернулся, давайте начнем».

Комната затихает, хотя несколько парней продолжают тихонько хихикают. «Первый

порядок: продукты».


Каждую неделю мы объединяем наши деньги и посылаем кого-нибудь запастись самое

необходимое - в основном протеиновый порошок, яйца и макароны, чтобы накормить

целую армию. Это неблагодарная задача.


«Я пойду». Я поднимаю руку, и команда удивленно смотрит на меня. Обычно, нам

приходится вытягивать соломинку для таких вещей.

«Ты уверен?» спрашивает Оливер. «Ты не...»

«Я уверен». Что угодно, лишь бы вывести меня из этой комнаты и увести подальше от

того, над чем все смеются.

Оливер медленно кивает. «Хорошо. Жерард купит продукты на этой неделе».

Я опускаюсь на диван и закрываю глаза. Может быть, если я буду сильно притворяться, я

смогу заставить себя вернуться в постель.

«Далее, - продолжает Оливер, - вечеринка в честь Хэллоуина».


Я резко открываю глаза. Вечеринка на Хэллоуин в Хоккейном доме - это легенда, больше, чем выпускной, больше, чем Весенний фестиваль. Мы устраиваем ее уже тридцать лет

подряд, и выпускники до сих пор рассказывают о своих любимых вечеринках с тех

времен.


В этом году я в третий раз буду жить в Hockey House. И если история свидетельствует о

том, что он будет эпическим. Не то чтобы я представлял, как мы сможем превзойти

прошлогоднюю тему «Каток с привидениями» или «Зомби-апокалипсис» двухлетней

давности.


«Нам нужны идеи», - говорит Оливер.


Внезапно в воздух взлетает множество рук, в том числе и моя собственная. Оливер

первым указывает на Натана. Натан все еще находится в той стадии, когда он думает, что

старшим парням не наплевать на его мнение. Это мило.


«Мы должны сделать тему супергероев!» Натан подпрыгивает на своем месте, когда

говорит он. «Каждый может нарядиться в костюм своего любимого героя или злодея, и

мы устроим конкурс костюмов и...»

«Отстой», - перебивает Дрю. «Они делали это пять лет назад».

Лицо Натана опускается, и мне становится жаль парня. «Это неплохая идея, Натан. Может

быть, команда сможет повторить это через пару лет».

Дрю откидывается назад и закладывает руки за голову. «Как насчет оргии? Все придут в

простынях с дырками для легкого доступа. Но для ханжей интимные места все равно

будут прикрыты».


Комната разражается улюлюканьем и криками, а я закатываю глаза. Каким бы нелепым ни

был Дрю, он точно знает, как играть на свою аудиторию.


Оливер гримасничает, повторяя мои мысли. «Оргия звучит как любая другая наша

вечеринка. Давайте пока оставим это в тайне».

Кайл Грэм поднимает руку. «А как насчет вечеринки в тогах? Это похоже на идею с

оргией, но более традиционная. К тому же, нам не придется тратить деньги на костюмы».

«Тоги - это прошлый век, - говорит кто-то сзади. Я думаю, это Джордан, но я не уверен.

Оливер показывает на меня. «Жерард, у тебя была идея?»

«Подождите!» вклинивается Алекс Донован, и вся комната замолкает. Он редко говорит

на таких собраниях. «Что, если мы сделаем ретро-тему? Скажем, вечер 80-х или 90-х?

Люди могли бы одеться в старые вещи, а вы могли бы составить плейлист с

классическими хитами».


Оливер обводит взглядом комнату, оценивая реакцию команды. Большинство ребят

согласны, хотя некоторые уже отказались от участия в вечеринке и пролистывают

социальные сети в своих телефонах.


Я прочищаю горло. «Или мы можем сделать так, чтобы музыка была в тему, но пусть

каждый наряжается во что хочет».

Комната гудит от вновь обретенного волнения. Глаза стекленеют, когда каждый

представляет себе свои костюмы.


«Мне это нравится», - говорит Оливер. «Таким образом, каждый может проявить

творческий подход, не ограничиваясь темой».

Я бросаю взгляд на Алекса. «Спасибо Алексу за идею».


Лицо Алекса озаряется, он благодарно улыбается мне, сидя между раздвинутых ног

Кайла. Кайл одобрительно кивает, заставляя меня думать, что я наконец-то оправдал его

ожидания.


«Тогда решено». Оливер делает пометку в своем телефоне. «Нам понадобится плейлист, декорации и тематические напитки. Но сначала нам нужно вырезать тыквы».

Каждый год мы украшаем передний двор десятками самодельных фонариков. Это

огромная работа, но такова традиция.

«Жерард». Оливер снова показывает на меня. «Ты отвечаешь за тыквы в этом году».


Я киваю, принимая свою участь. На прошлый Хэллоуин я пропустил все, потому что все

свое свободное время потратил на покупку классного костюма. Подумал, что в этом году

что в этом году мне придется заплатить за это.


«И Алекс», - продолжает Оливер. «Ты поможешь ему».


Глаза Алекса расширяются от удивления. В его выражении есть намек на неуверенность

выражении лица. Я протягиваю руку, чтобы взъерошить его волосы, но Кайл отталкивает

ее. Грубо.


«Это все, что у меня есть на эту неделю». Оливер хлопает в ладоши. «Увидимся в

следующее воскресенье».


Ребята выходят из комнаты, обсуждая возможные костюмы и другие планы на вечеринку.

Я иду следом, и ноги сами несут меня на кухню, где у нас хранится доска, на которой

написаны наши еженедельные потребности.


Когда я делаю снимок на телефон, Дрю подходит ко мне сзади и прислоняется к

холодильнику. «Можешь сделать мне одолжение, Джи-мен?»

Я внутренне вздыхаю. Дрю никогда не делает одолжений просто так. «В чем дело?»

«Я в затруднительном положении и не смогу добраться до магазина раньше».

«Что тебе нужно, чувак?»

Губы Дрю скривились в озорной ухмылке. «Презервативы».

Мой желудок опускается. «Серьезно?»

«Да. Ультратонкие и ребристые для его и ее удовольствия». Он подмигивает.

«Ты не можешь просто...»

«Да ладно, чувак. Ты все равно идешь в магазин». Он стоит прямо, уверенный, что я

уступлю. «Они мне нужны на вечер».

«Почему бы тебе не воспользоваться одним из пачки Кайла?» Я хватаюсь за любой

предлог, чтобы выкрутиться из этого.

Дрю пожимает плечами. «У нас разные размеры».


Я вздрагиваю от этой информации. Это гораздо больше, чем я когда-либо хотел знать о

каждом из них. Дрю гогочет, уже пройдя половину коридора. «Ты видел бы ты свое лицо, Джи-мен! Бесценно!»


Я отмахиваюсь от него, хотя он этого не видит. Этот придурок всегда умудряется ставить

меня в такие ситуации. Почему я продолжаю соглашаться на его глупые просьбы?

Наверное, потому что в глубине души я знаю, что он сделал бы то же самое для меня -

хотя и не так жалуясь и краснея.


Выбежав из кухни, я хватаю в прихожей свои солнцезащитные очки и выхожу через

парадную дверь. Прохладный воздух обдает меня, как струей холодной воды, на

мгновение охлаждая мое пылающее лицо. Я делаю глубокий вдох и рысью спускаюсь по

подъездной дорожке к своей машине.


Оказавшись внутри, я поправляю зеркало заднего вида и выезжаю на дорогу. Как

наслаждаясь пятнадцатиминутной поездкой, я мысленно готовлюсь к хаосу, который

ожидает в продуктовом магазине Беркли-Шор в воскресное утро после церкви. И к

ультратонкому, ребристому для его и ее удовольствия проходу.


__________


ПАРКОВКА, КАК И ОЖИДАЛОСЬ, ПРЕВРАТИЛАСЬ В СУМАСШЕДШИЙ ДОМ. МНЕ

ПРИХОДИТСЯ ДВАЖДЫ ОБЪЕЗЖАТЬ прежде, чем занять место на заднем дворе рядом

с проржавевшим пикапом. Прогулка до входа не так уж и плохо, но потом мне придется

несладко, когда я буду толкать переполненную тележку с покупками.


Внутри магазина царит полный хаос. Семьи кишат в проходах, как саранча, сметая с

полок хлопья и консервы. Кричащие дети то появляются, то исчезают из поля зрения они

бегают по углам и сталкиваются с ничего не подозревающими покупателями. Озорные

подростки тычут в продукты и подзадоривают друг друга выпить шрирачу залпом.

Пожилые пары передвигаются в ледяном темпе, создавая человеческие пробки, пока они

раздумывают над марками творога.

Я пробираюсь к стопке тележек у входа, только и обнаруживаю, что они полностью

опустошены. Мое сердце замирает. Я никак не могу тащить все, что нам нужно, без

тележки. Я осматриваю окрестности, надеясь, что кто-нибудь бросит свою тележку, когда

замечаю ее возле стойки обслуживания клиентов.


Я бросаюсь к ней, как раз в тот момент, когда за ручку хватается еще одна рука. Я смотрю

вниз и вижу ребенка, которому не больше десяти лет, в толстовке с капюшоном Человека-паука, толстовка которого на два размера больше.


«Отпусти», - командует он, его голос трещит от подростковой бравады.

«Где твои родители?» спрашиваю я, стараясь звучать авторитетно, но не грубо. Я не

собираюсь отступать перед пятиклассником, но я также не хочу, травмировать его на всю

жизнь.

«Они идут». Его глаза нервно бегают по сторонам. Да, конечно, они идут.

«Знаешь что, я возьму это на время, пока они не придут».

Парень крепко сжимает его и ставит на ноги. «Нет! Она нам нужена!»


Я вздыхаю и закатываю глаза, обдумывая свой следующий шаг. Может, я смогу

подкупить его шоколадкой или чем-нибудь еще. Прежде чем я успеваю сделать

предложение, маленький сопляк берет дело в свои руки - а именно, он берет свою ногу и

всаживает ее прямо мне в голень.


Боль пронзает ногу, я вскрикиваю и прыгаю на одной ноге, как огромный фламинго.

Ребенок убегает, исчезая в море покупателей. Я наполовину ожидаю что он обернется и

отшвырнет меня, как миниатюрный Дрю Ларни, но он просто просто бежит, спасая свою

жизнь.


Я потираю пульсирующую голень и осматриваю тележку. Теперь она моя, но стоило ли

получать футбольные пинки от десятилетнего ребенка? Безусловно. Я ни за что не поеду в

эту поездку с корзиной.


Я пробираюсь через переполненные проходы, отмечая пункты из списка в своем в

телефоне, покачивая головой в такт песне One Direction, играющей через по громкой

связи. Секция Хэллоуина - это зона боевых действий, где родители и студенты из

колледжей снуют по стеллажам с костюмами и корзинам с товарами. Я обхожу стороной, я уже заказал свой костюм.


На полпути к списку я понимаю, что подсознательно избегаю одной конкретной секции

магазина. Я внутренне застонал и резко повернул налево в сторону аптеки.


Витрина с презервативами высится в конце прохода, словно святыня, посвященная

неудачному жизненного выбора. Я замедляю шаг и делаю вид, что меня интересуют

витамины и аптечки, стоящие на полках.


Парочка стоит перед презервативами, хихикает и целуется, пока они раздумывают, какую

коробку взять. Я узнаю в них студентов из БГУ - не тех, кого я знаю лично, но достаточно

знакомых, чтобы у меня сжимается желудок.


Я прячусь за витриной с лекарствами от простуды и заглядываю за угол как

преследователь в плохой криминальной драме. Меньше всего мне нужно, чтобы они

увидели, что я получаю, даже если они не для меня. Будут ли они осуждать мой выбор?


Подумают, что я какой-то извращенец, которому нужны дополнительные ощущения? В

голове проносятся все возможные предположения, которые они могут сделать, и ни одно

из них не является лестным.


Наконец пара останавливает свой выбор на коробке и уходит, все еще прикрепленная к

губам. Я выжидаю такт, затем два, прежде чем подкрасться к опустевшей витрине. Мои

глаза сканируют безвкусную упаковку - цвета и слоганы, кричащие, как стая

возбужденных павлинов.


Я нахожу ультратонкую, ребристую, для его и ее удовольствия, которые указал Дрю, и

делаю глубокий вдох. Когда я тянусь к коробке, другая рука перехватывает ее - загорелая

рука гораздо меньше моей.


Я замираю и оглядываюсь, чтобы увидеть Эллиота, стоящего рядом со мной, его карие

глаза за очками расширились от понимания.

«О.» Он быстро отдергивает руку. «Жерард».

Мое сердце совершает странный переворот в груди. «Эллиот. Привет».

Мы стоим так с минуту, и никто из нас ничего не говорит. Тишина громкая.

«Я не знал, что ты...» начинаю я, но он прерывает меня.

«Они не для меня».

«О. То же самое. Я покупаю для друга».

Мы оба смотрим на коробку, которую я все еще держу в руках. Она единственная, которая

осталась. Я пихаю ее в его сторону. «Возьми ее».

Эллиот колеблется. «Нет, правда. Возьми».

Я снова подталкиваю ее к нему. «Серьезно, это круто. Мой друг может подождать».

Он не берет коробку. Вместо этого он скрещивает руки и смотрит на меня с чем-то

похожим на подозрение, а может, это просто растерянность. «Жерард, все в порядке. Они

мне не так уж и нужны».

«Мне тоже», - говорю я, возможно, слишком быстро.


Мы заперты в этом нелепом противостоянии, каждый из нас слишком горд или слишком

напуган, чтобы просто взять эту чертову штуку и убежать. Часть меня задается вопросом, не думает ли Эллиот думает, что я лгу о том, что они не для меня. Хуже того, я думаю, не

говорит ли он говорит правду о том, что они не для него.


«Просто возьми их», - повторяю я, но в моем голосе уже нет убежденности. Я внезапно

чувствую себя персонажем одного из старых ситкомов, где два человека застряли в лифте

и вынуждены противостоять своим чувствам. Вот только мы находимся в отделе

презервативов, и здесь нет смеховой дорожки, чтобы сделать это менее мучительным.


«Ты уверен?» Эллиот разжимает руки, но все еще не тянется к коробке.

«Да, я...»

«Вы двое детей?» Вклинивается женский голос. Я поворачиваюсь и вижу женщину из

библиотеки, идущую к нам с озорной ухмылкой на лице.

«Отдайте мне это». Она выхватывает коробку у меня из рук.

«Сара», - говорит Эллиот, и я слышу смесь облегчения и раздражения в его голосе, когда

она держит коробку над головой и закрывает глаза.

«Эни-мини-мини-му». Она покачивает рукой взад-вперед между нами. «Поймать тигра за

палец».

Я смотрю на Эллиота. Он закусывает губу и сдвигает очки на переносицу. Я не могу

понять, хочет ли он выиграть эту дурацкую игру или он так же как и я.

«Если он кричит, отпусти его. Эни-мини-мини... мо!» Сара заканчивает с размахом, указывая прямо на Эллиота. Она открывает глаза и смеется.

«Похоже, тебе повезло».

Она бросает коробку Эллиоту, который неловко ловит ее и засовывает в свою корзину.

«Ну и ну, спасибо».

«Я здесь только ради шоу», - говорит Сара, подмигивая мне. «Увидимся».

Она уходит, оставляя нас с Эллиотом в тишине. Я почесываю затылок. «Удачи с... твоим

другом».


Я направляюсь к алтарю, в голове крутятся мысли об Эллиоте, о Дрю, о том, как все стало

сложно в последнее время. Я не уверен, что я рад за Эллиота или просто расстроен тем, что теперь мне придется иметь дело с плачущим Дрю из-за того, что у него нет секса.

Наверное, и то, и другое.


__________


Я УЖЕ ПОЧТИ ЗАКОНЧИЛ ДЕЛАТЬ ПОКУПКИ, КОГДА ПРИРОДА ЗОВЕТ МЕНЯ. Я

БЕГУ в туалет, припарковав тележку за дверью. Флуоресцентные лампы внутри резкие, а

белые кафельные стены ничем не заглушают звук бегущей воды и сушилок для рук.


Я занимаюсь своими делами, наконец-то избавляясь от последних остатков алкоголя, выпитого за выходные. Это облегчение, вот что.


Вымыв руки, я смотрю на свое отражение в зеркале раскрасневшиеся щеки и налитые

кровью глаза почти исчезли; я снова начинаю выглядеть человеком. Одно из преимуществ

мускулистого парня в том, что я могу протрезветь быстрее, чем другие. Мое похмелье

почти прошло, а вместе с ним и тревога, которая грызла меня все утро.


Я возвращаюсь в коридор и беру свою тележку. Мой взгляд блуждает по списку на

телефоне, и я мысленно готовлюсь к гневу Дрю, когда он когда он узнает, что я

отступил...


Подождите.


Я с удвоенной силой смотрю на содержимое своей тележки. Поверх пакета с конфетной

кукурузы лежит коробка презервативов, все еще не вскрытая и не поврежденная.

Медленно осознание приходит ко мне, и я оглядываю магазин. Неужели Эллиот...?


Я представляю, как он ждет у туалета, оглядываясь по сторонам, прежде чем бросает и

убегает. Должно быть, он сделал это, пока я заканчивала работу. Теплое чувство

разливается по моей груди, смешиваясь с остаточным похмелья.


Я беру коробку и переворачиваю ее в руках, представляя себе лицо Эллиота, когда Сара

играла в свою маленькую игру. Когда он поймал коробку, и когда он уходил. Его трудно

понять, но сегодня... сегодня, кажется, я начинаю понимать его.


Положив презервативы обратно в тележку, я направляюсь к кассе, где очередь снова

переходит обратно в отдел замороженных продуктов. Я занимаю свое место в конце и

достаю телефон, пролистывая сообщения от Дрю, Оливера, и даже одно от мамы, которая

проверяет меня.


Когда подходит моя очередь, я загружаю свои товары на конвейерную ленту. Кассир, устало выглядящая женщина лет тридцати, сканирует каждый товар без комментариев.


Я почти хочу, чтобы она сказала что-нибудь о презервативах, чтобы я мог объяснить, почему они не для меня, но она молчит.


Я расплачиваюсь и вывожу тележку с сумками на парковку. Несмотря на прохладную

температуру, солнце бьет безжалостно, заливая мой лоб потом. Это будет отстойно.


Взявшись за ручку тележки, я делаю глубокий вдох и схожу с тротуара. Колеса дребезжат

и скрипят, когда я толкаю их вперед, каждый пакет смещается и толкается от каждой

неровности тротуара.


Я уже на полпути к первому ряду, когда из-за угла с визгом вылетает машина. Я замираю, сердце подскакивает к горлу, когда машина несется в мою сторону. Время замедляется, и

я вижу каждую деталь приближающейся машины солнце, отражающееся от капота, размытое лицо водителя за лобовым стеклом, хула-вулкан, покачивающийся на

приборной панели.


В последнюю секунду машина поворачивает, пропуская меня на считанные сантиметры.

Порыв воздуха от ее пролета взъерошивает мои волосы и пробирает до костей по

позвоночнику. Святые угодники, это было близко.


Я все еще пытаюсь перевести дыхание, когда замечаю пассажира в машине. Там сидит, ухмыляясь мне в окно, тот самый мелкий паршивец. Тот самый, который ударил меня

ногой в голень из-за тележки с покупками.


Пока я смотрю, он медленно поднимает руку, вытягивает средний палец и показывает, чтобы я уходил. Дверь частично заслоняет этот жест, но ошибиться невозможно.

Парнишка не желает меня видеть.


Я знал, что мне следовало остаться в постели.


ПОСТ В БЛОГЕ КОРОЛЕВЫ ЛЬДА#3


Близкие отношения в стиле Жерарда

Привет, зайчики с шайбой! С вами Ледяная Королева, ваша главная помощница в поисках

самых крутых вещей, связанных с «Барракудами».


У меня есть для вас история! После игры в пятницу вечером я удалилась в свою комнату и

решила проверить свой почтовый ящик. Я ожидала обычного негатива Нелли и была

полностью готова к тому, чтобы «Удалить все». Но что-то подсказало мне продолжить

просмотр.


И я рада, что сделала это, потому что, о чудо, Жерард Гуннарсон проскользнул в мои DM!

Или лучше сказать, въехать в них? После долгой беготни по моей комнате, хлопая руками, как цыпленок, пытающийся взлететь, я успокоилась достаточно, чтобы прочитать, что

ответил хоккейный красавчик.


Сначала он выразил свою лесть по поводу моей благодарности. Затем он рассказал о том

как он был шокирован, увидев, что его задняя часть стала вирусной. Сначала Жерард не

был рад, но он быстро понял, что быть известным благодаря своей пышной попке не так

уж и плохо.


Но это еще не все! Жерар прислал мне подарок. И позвольте мне сказать, что этот человек

знает, как сделать так, чтобы девушка почувствовала себя особенной. Всю оставшуюся

ночь я была на седьмом небе от счастья. Жерар Гуннарсон признал мое существование и

дал мне свое благословение на то, чтобы я продолжала проливать чай на его жизнь.


Оставайтесь с нами и ждите новых горячих новостей о Гуннарсоне Великом, потому что-то подсказывает мне, что это начало прекрасной дружбы между суперзвездой BSU и

мной.

До следующего раза.

Ледяная королева на коньках!


Глава десять

ЭЛЛИОТ


«Угх.» Сара кладет стопку книг на стол и придвигает стул рядом со мной. «Я ненавижу

дождь».

«Правда? А мне нравится». На моем лице появляется улыбка, когда я слушаю звуки

дождя, бьющего по окнам, и раскаты грома вдалеке. Это не перестает меня радовать. Это

напоминает мне о доме, уютно устроившись на диване в гостиной с хорошей книгой и

тарелкой свежеиспеченного маминого печенья, пока бушует гроза.

Сара смотрит на меня с недоумением. «Ты странный человек, Эллиот».


Я пожимаю плечами. Меня называли и похуже. Двери библиотеки распахиваются, и

внутрь врывается шумная компания студентов, похожих на стаю промокших крыс. Их

мокрые ботинки скрипят по полированному полу, оставляя за собой следы луж. Я

вздрагиваю, когда один из парней, высокий, мускулистый парень с копной вьющихся

черных волос, трясет головой, как собака. Капли воды взлетают в воздух и падают на

стопку книг на витрине. Я представляю, как книги плачут от ужаса и боли.


Другой парень, в бейсболке с задом наперед и с наглой смеется и хлопает своего друга по

спине. «Молодец, братан! Ты в порядке».


Они пробираются вглубь библиотеки и оставляют за собой разрушения. Я хочу отвести

взгляд, но не могу. Мое сердце болит за бедные, беззащитные книги, которые

подвергаются такому жестокому обращению. Они заслуживают лучшего, чем это.


Вспышка молнии озаряет темное небо снаружи, и раздается раскат грома, одновременно с

которым зазвонил мой телефон.


ДЖЕКСОН

Братан! Срочно!


Я вздыхаю. Последнее «чрезвычайное происшествие» с Джексоном было, когда мы

пошли в кино несколько недель назад, и он застрял в кабинке, где не было туалетной

бумаги. Будет ли эта ситуация более серьезной?


Есть только один способ узнать это. Я открываю сообщение и отвечаю.

Я

Что теперь?

ДЖЕКСОН

Застрял в спортзале без зонтика :(

Я

Как это может быть моей проблемой?

ДЖЕКСОН

Ты меня любишь?

Я

Спорно.

ДЖЕКСОН

Эллиот! Пожалуйста! Я сейчас утону!

Я даю ему попотеть несколько минут, прежде чем ответить.

Я

Я посмотрю, есть ли у Сары запасной.

ДЖЕКСОН

Ты лучший!


Я люблю Джексона - настолько, насколько один парень может платонически любить

другого. Но идти через кампус в спортзал в такую погоду? Лучше бы он целовал землю, по которой я хожу, до конца наших дней.


«Джексону нужен зонтик», - говорю я Саре. «Он застрял в спортзале».

Она фыркает. «Конечно, застрял».

«У тебя есть запасной?»

«Может быть».


Пока Сара копается в своей огромной сумке, парень в хоккейной майке подошел к стойке

выдачи. Он высокий и мускулистый, с волнистыми светлыми волосами, которые говорят о

том, что он только что встал с постели. «Вы знаете пароль от Wi-Fi?»

«Это «GreatGatsby123», все одно слово».

«Спасибо, чувак». Он ухмыляется и уходит в сторону учебных столов.


Я смотрю ему вслед, удивляясь, почему он не заставляет мое сердце биться так, как это

делает другой светловолосый мальчик. Он так же условно привлекателен, а его задница

такая же упругая. Но я ничего не чувствую.


Сара бормочет себе под нос, отвлекая мое внимание от парня, который сейчас хлопает по

рукам с теми безрассудными ублюдками, что были раньше.


Она швыряет на стол учебник по микробиологии, бросает в мусорное ведро недоеденный

батончик гранолы и приходит в восторг, когда достает когда достает из кармана

наушники.


«Я думала, что потеряла их навсегда!»

Компактное зеркальце, пачка жвачки и горсть ручек присоединяются к растущей куче

дерьма на столе.

«У тебя там еще и кухонная раковина есть?» Я поднимаю бровь.

Сара отмахивается от меня, продолжая свои раскопки. «Очень смешно».


Я недоверчиво моргаю, когда она вручает мне маленький кактус в горшке с розовым

бантом, завязанным вокруг терракотового горшка. Как, черт возьми, она его туда

впихнула? туда? И, что более важно, почему она носит с собой кактус?


Словно прочитав мои мысли, она бормочет: «Это для проекта».

«Конечно, для проекта». В сумке оказывается еще несколько сокровищ: пачка

текстовыделителей, экземпляр «Гордость и предубеждение» и открытый пакетик «Трейл

микс».


И наконец, Сара выходит победительницей с запасным зонтом. Но это не просто зонтик.

Это горячее розовое чудовище с оборчатыми краями и блестящей ручкой. Такой бы

носила пятилетняя принцесса.


Я не могу сдержать смех, который поднимается у меня в горле. Мысль о том, что Джексон

держит этот зонтик - это слишком. «О, Боже. Джексон возненавидит это».

Сара озорно ухмыляется. «Это послужит ему хорошим уроком за то, что он не

подготовился».

Я беру у нее зонтик и восхищаюсь его аляповатостью. Неоново-розовый цвет необычайно

яркий, и на него больно смотреть. «Не могу дождаться, когда увижу его лицо, когда я

подарю ему это».

«Сфотографируй его для меня», - говорит Сара, все еще ухмыляясь.

«О, обязательно». Я уже планирую сделать его фоном своего телефона на ближайший

месяц или десять.


С тех пор как несколько часов назад началась моя смена, дождь превратился в ливень.

Прогулка по кампусу в такую погоду не слишком привлекательна, но обещание увидеть

реакцию Джексона на зонтик слишком хороша, чтобы отказаться.


Я встаю и беру свой простой черный зонт из-под стола. «Пожелай мне удачи».


___________


ТО, ЧТО КОГДА-ТО БЫЛО ОЖИВЛЕННЫМ КАМПУСОМ, ТЕПЕРЬ ПРЕВРАТИЛОСЬ

В УНЫЛЫЙ, ЗАЛИТЫЙ ВОДОЙ пейзаж. Разноцветные осенние листья прилипли к

тротуару, а красные кирпичные здания зловеще вырисовываются под струями дождя.

Ветер хлещет по лицу, а дождь хлещет по зонтику.


Я прячусь под курткой и набираю скорость с нелепым розовым зонтом Сары, крепко

зажатым в другой руке. Вещь безвкусная, и у меня возникает желание спрятать его под

курткой, но он ни за что не поместится.


Я натыкаюсь на выбоину в тротуаре, заполненную дождевой водой, и жалею о том, что

решил перепрыгнуть ее, а не оббежать, когда ошибся и в итоге намочил ботинки. Вода

хлещет по пальцам ног, и холод мгновенно пробирает до костей.


Как будто удача не может быть еще хуже, я прохожу мимо «The Brew» и меня чуть не

сбивает группа парней, выбегающих с книгами над головой.


Я спотыкаюсь, отступая назад, и, как нелетающая птица, машу руками, пытаясь

восстановить равновесие. Розовый зонтик вылетает у меня из рук и катится по мокрому

тротуару. Сильная рука хватает меня за руку в последнюю секунду, успокаивая меня.


«Ух ты, извини за это!» Голос у парня глубокий и ровный. Он смотрит на меня с

беспокойством в своих лесных зеленых глазах. «Ты в порядке?»


Я киваю, на мгновение потеряв дар речи. Он высокий, с широкими плечами, которые

напрягаются на фоне его черной кожаной куртки. Рыжие волосы выглядывают из-под

откинутой назад бейсболки, и несколько капель дождя попадают на его покрытую

щетиной челюсть.


Ему место на обложке журнала, а не в унылом университетском городке посреди

проливного дождя.

«Да, я в порядке. Спасибо».

Он ухмыляется, обнажая ряд безупречно белых зубов. «Без проблем. В такую погоду

нужно присматривать друг за другом, верно?»

«Верно». Я отвечаю ему улыбкой. Его веселое настроение заразительно, даже во мраке

бури.

Он берет в руки ярко-розовое чудовище и поднимает бровь. «Милый зонтик».

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги