Владыка костей

Глава 10

Белиал

Моя маленькая воровка становилась очень серьезной проблемой.

Это происходило снова.

Я становился одержимым другой женщиной, позволяя ей занимать слишком много моих мыслей. Я был глуп, думая, что история не повторится. Хотя на этот раз все было по-другому.

От Катрин я хотел только любви.

От моей маленькой воровки я хотел всего.

Ее боли. Ее удовольствия. Ее страха и отвращения. Я хотел выжать из нее каждую каплю крови, возбуждения и слез. Я хотел попробовать каждый сантиметр ее тела. И когда неизбежно сломал бы ее, я хотел собрать ее по кусочкам, чтобы повторить все заново.

Чего я не ожидал, так это того, что ей понравится. Катрин ненавидела меня в обоих моих обличьях. За все годы, что моя красавица провела в этом замке, она так и не смогла смириться с мыслью о любви к такому чудовищу, как я.

Но эта женщина, эта дерзкая маленькая штучка… Ее возбуждало мое чудовищное обличье.

Я бы не поверил в это, если бы не заклинание, которое наложил на сливу. Оно позволило мне заглянуть в сон, который я создал специально для нее. Я видел, как ее глаза загорелись при виде поводка. Я почувствовал, как ее сердце забилось быстрее, когда она оглянулась и увидела кулак, обхвативший мой член.

Я ожидал, что она намокнет от страха, а не от удовольствия, но она наслаждалась каждой секундой разврата. Именно ее возбуждение, ее готовность отдаться мне во сне заставили меня идти по пустым коридорам к ее комнате посреди ночи.

Я должен был увидеть это сам.

Я не старался вести себя тихо, войдя в комнату. Она не могла меня услышать и не проснулась бы, пока я не позволил ей. Она выглядела такой маленькой, уютно устроившись в центре моей большой кровати. Я остановился, увидев свое отражение в богато украшенном зеркале в полный рост в дальнем конце комнаты.

Мне нравилась эта форма. Она была человеческой, за исключением искривленных рогов, растущих из моего черепа, украшенных серебряными украшениями. Мое стройное тело, обтянутое идеально сшитой, хотя и немного изъеденной молью одеждой, уравновешивало другую, более чудовищную часть моего облика.

Если ее привлекала моя демоническая форма, что бы она подумала об этой? Мои руки скользнули по маске, скрывающей изуродованное лицо. Катрин закричала, когда увидела мои шрамы. Это напомнило мне, насколько отвратительным она меня считала, и я поклялся никогда больше не снимать маску.

Мое внимание перешло к маленькому человеку в моей постели. Будет ли она думать так же?

Мое сердце сжалось от мысли о том, что я должен показать ей это лицо. То, которое у меня было так давно, до того, как я стал монстром.

Нет.

Когда она ограбила могилу Катрин, она заслужила мое внимание.

А когда она взяла в руки нож для вскрытия писем, в котором жила душа Катрин, тот самый, которым она покончила с собой, моя маленькая воровка завоевала мою одержимость.

Но она никогда не получит моего сердца и доверия.

Я похоронил их вместе с телом Катрин.

Мои братья предупреждали меня, чтобы я никогда не отдавал ни частички себя человеку. С Катрин это произошло непреднамеренно. Просто так вышло. Это нельзя было остановить. Наблюдая, как она угасает, медленно сходит с ума и превращается в ничто, что-то во мне сломалось.

Но моя маленькая воровка…

Часть моей новой любимицы хотела меня. Она хотела мою тьму, мою испорченность. Мысль о моих наказаниях возбуждала ее, даже если они пугали. Черт, ее страх, казалось, усиливался от возбуждения.

Она ворочалась во сне, пот покрывал ее лоб. Затем она начала стонать.

— Мой Господин, — прошептала она.

Мой член затвердел в штанах.

Кровь и тьма.

Я точно знал, что ее так возбуждало. Что бы я отдал, чтобы разыграть эту сцену в реальности. Было бы достаточно легко приковать ее к моему трону, еще легче было бы поступить с ней так, как хотелось. Но в реальности у меня не было и шанса, что она будет послушной. Она не отказалась бы от своего решения и не раздвинула бы для меня ноги, не стала бы на колени и не стала бы умолять меня о моем члене.

Я подошел к кровати и остановился у изножья, сжимая в руках резное дерево. Цепь, приковывающая ее к стене, висела между ее грудей и слабо звенела при каждом ее движении.

— Мой Господин, пожалуйста…

Именно этот жалобный вздох разрушил все мое самообладание. Ни одна живая женщина никогда не умоляла меня о любви. Для нее это было всего лишь мечтой, фантазией. Если бы она только знала, что она вытаскивает из могилы мою собственную фантазию. Ту, которую я поклялся оставить похороненной.

Моя маленькая расхитительница могил действительно умела раскапывать прошлое.

Перейдя на другую сторону кровати, я закатал рукава своей черной рубашки и снял перчатки. Я положил их на подушку рядом с ней и забрался на кровать. Матрас прогнулся под моим весом, но она не шелохнулась. Что бы ни случилось, она не проснется, пока я не развею заклинание.

Моя маленькая спящая красавица. Я протянул руку и кончиками пальцев проследил контур ее пышных губ. Я поиграл с кольцом, украшавшим ее нос. Это было простое украшение, но, черт возьми, почему оно так сильно меня возбуждало?

Мои пальцы продолжили свой путь по ее лицу, прослеживая линию челюсти и скользя по ее нежной шее. Она выглядела так изящно с этим тяжелым ошейником. Я прищурился за маской, увидев амулет в виде черепа, который смотрел на меня.

Я схватил цепь и отбросил ее в сторону кровати. Прижал ладонь к ее грудной клетке, мои длинные пальцы впились в ее мягкие изгибы. Ее грудь была бледной, с легким румянцем, проступающим в декольте ночной рубашки. У мертвого тела такого не было.

Я с трудом сглотнул, сдерживая первобытный рык, когда почувствовал, как ее сердце бьется под моей рукой.

Черт. Я хотел ее. Но если разбужу сейчас, мне придется завоевать ее доверие, чтобы она позволила мне прикоснуться к себе. Если она вообще позволит мне это сделать. Во мне было мрачное желание, которое хотело, чтобы она сопротивлялась, кричала, чтобы я остановился, даже если ее тело просило большего. Но я не был таким жестоким и безжалостным, как мои братья, и не мог заставлять.

Потому что больше всего на свете я хотел, чтобы она желала меня.

Вот почему я не хотел будить ее, пока что. Я не мог вынести еще одного отказа, когда мне нужно было совсем другое.

Я сдвинул одеяло, обхватил ладонью ее внутреннюю часть бедра и поднял подол ночной рубашки выше колена. У меня в горле образовался комок, когда я увидел старые шрамы на ее теле. У нее были шрамы, как у меня. Скорее всего, они были связаны с ее профессией. Если бы мне нужно было угадать, я бы сказал, что она лазала по старым кованым заборам.

Она была совершенна. Даже со своими шрамами. Особенно со своими шрамами.

Моя рука поднималась к ее промежности, ближе, ближе… Пока пальцы не коснулись ее лобковых волос. В подземелье она была обнажена, так как части потерянных душ разорвали ее одежду. В своем гневе я едва это заметил.

Я постараюсь больше никогда не повторять эту ошибку, запомнив каждый сантиметр ее тела, внутри и снаружи, узнав каждую ее часть, и планирую начать изучать ее прямо сейчас.

Одной рукой я все еще ласкал ее бедро, а другой схватил пояс на талии, потянув за него и развязав узел. И затаил дыхание. Все так, как я и думал. Красивый пучок волос между ее ног был того же оттенка, что и волосы на голове. У нее были натуральные черные волосы.

В женщинах с бледной кожей и темными волосами было что-то, что сводило меня с ума.

Я поднял глаза на ее бедра. Ее красивый живот. Ее мягкие груди среднего размера и ее идеальные соски в форме розовых бутонов… Моя грудь сжалась, когда мой взгляд упал на серебряные блестки. Две металлические штанги пронзили ее соски, по одной в каждом.

Я прожил долгую жизнь. Нет, прожил не то слово. Я существовал долгое время. Я видел разные души, поэтому пирсинг для меня не был в новинку. Но раньше он меня никогда не привлекал. Не так, как сейчас.

Как две маленькие штанги могли вызвать у меня такую мучительную эрекцию?

— Блядь, — прохрипел я, наклонившись над ней, чтобы вытащить одну из них.

Ее губы раздвинулись в вздохе.

— Да, мой господин. Еще, пожалуйста. Мне нужно больше.

Нужно. Не хочу. Нужно.

Мои мышцы напряглись, а челюсть сжалась, когда я уставился на нее, пытаясь осмыслить эти слова. Мой разум не мог понять, что эта женщина умоляла меня во сне. Нуждалась во мне. Магия заставляла ее мечтать обо мне, но поступки под действием заклинания были ее собственными.

И вот так, тьма внутри меня взяла верх. Я оседлал ее верхнюю часть тела, так что ее плечи уютно прижались к моим бедрам, зажатые между моих ног. Я засунул большой палец в узел шнурков своих штанов и развязал их. На следующем прерывистом вздохе я достал свой член.

Я собирался плюнуть в ладонь, чтобы использовать слюну в качестве смазки, но остановился. Запах ее возбуждения пронизывал всю комнату. Она была такая влажная. Одной рукой все еще сжимая свой член, я протянул руку за спину и провел пальцами по ее мокрым складкам, собирая ее влагу.

Она заскулила, извиваясь подо мной. Я размазал ее смазку по своему члену и начал двигать рукой вверх и вниз, легко скользя ладонью по плоти.

Я застонал, подняв свое лицо к потолку.

Ее смазка на моем члене была как наркотик, проникающий в мое тело, стремительно достигнув мой мозг, делая меня диким. Я слишком долго ждал этого. Я был едва существующей тенью самого себя. Призраком среди заблудших душ.

Смерть, влюбившаяся в жизнь, была сказкой, старой как мир. Меня предупреждали. Много раз. Я не мог ничего поделать. Это была моя слабость. Она была моей слабостью.

Как только я почувствовал, что достиг предела, я снова сосредоточился на ней и засунул пальцы ей в рот.

— Откройся для меня, любимая. Прими то, что я тебе даю.

Ее губы раздвинулись, и я поднес головку своего члена к ее открытому рту.

В следующий момент я изверг густую струю спермы. Она стекала по ее губам, окрашивала язык и скапливаясь на темных ресницах.

Она была в ужасно прекрасном состоянии. Моя маленькая зверушка выглядела так чертовски красиво, забрызганная семенем смерти.

Мое действие, должно быть, идеально совпало с заклинанием сна, потому что она тяжело вздохнула и облизнула губы.

— Спасибо, мой Господин.

— Не благодари меня. Ты будешь моей погибелью, а я стану твоей, маленькая воровка.

Я засунул свой обессиленный член обратно в штаны, а затем снял маску с лица. Никто никогда не видел этого лица, кроме Катрин. Но я мог снять маску, пока она спала. Пока она погружена в сон, мы могли быть кем-то другими. Кем-то, отличающимся от монстра с разбитым сердцем, склонного к страданиям, и одинокого маленького человека, отчаянно желающего вернуться в дом, который, как я сомневался, был домом вообще.

Я провел языком по ее лицу, слизывая последние капли моего семени, прежде чем нежно поцеловать ее своими изуродованными губами. Она вздохнула под ними, дыша тяжело и удовлетворенно.

Поправив ее ночную рубашку, я укрыл ее одеялом и снова надел маску. Затем я встал с кровати, взял книгу из своей обширной коллекции и сел у камина, делая вид, что был там все это время.

И после этого моя маленькая спящая красавица проснулась.