Владыка костей

Глава 1

Рэйвен

Мертвецы не рассказывали сказок, но они неплохо пополняли мой банковский счет. По крайней мере, те, кто действительно чего-то стоил.

Было трудно. Я потратила кучу времени и сил на то, чтобы довести свое ремесло до совершенства — не говоря уже о физической нагрузке, которая требовалась, чтобы выкапывать трупы.

Могильщица, расхитительница могил, кладбищенская воровка… У моей работы было много названий, но больше всего мне нравилось — специалист по возврату активов. Звучит недурно.

Это была не самая честная работа, но на это мне было глубоко плевать. Платили прилично, и мне хватало. Реликвии, драгоценности и деньги покрывали базовые нужды вроде аренды, но их никогда не хватало, чтобы заглушить мою ненасытную жажду большего.

Но больше всего я любила даже не деньги. Это был кайф от самого процесса. В конечном итоге, именно он двигал мной. Я была зависима от ночных исследований, тщательного планирования, слежки за кладбищем и, самое любимое, от момента, когда все венчалось успехом.

А этой ночью, я сорву самый большой куш в своей жизни.

Ничто из того, что я находила за все эти годы, не шло ни в какое сравнение с богатствами, которые, по слухам, были спрятаны в усыпальнице семьи Петерик. Даже сама фамилия сочилась роскошью и величием. Это было то, чего я так долго ждала — шанс, который должен был изменить всю мою жизнь. После долгих недель подготовки и планирования, наконец-то настал мой час.

Я смотрела вверх на внушительный мавзолей, и сердце начинало биться быстрее. Фамилия была высечена на камне над стальной дверью, рядом с какими-то неразборчивыми надписями. Было чертовски трудно добраться до этого места, пришлось прятать машину в ближайших зарослях, которые за полмили отсюда, перелезать не через один, а сразу через два кованых забора. На бедре по сей день остался ужасный шрам после первой попытки забраться на такую штуку.

Теперь, стоя здесь, я не могу перестать думать о том, какие богатства могут храниться внутри, пальцы зудели в предвкушении.

Это он? Момент тишины перед тем, как вскрыть последнее пристанище какого-нибудь богатого ублюдка? Подобные моменты — мой наркотик. Без сомнений, деньги — это круто. Но тот кайф, который я получаю, тревожа вечный покой тех, кто при жизни смотрел на таких, как я, свысока…Он дороже любого золота.

Здание было высоким и широким, с остроконечным шпилем, взмывающим в небо прямо с каменной крыши. Ни цветов, ни украшений, только барельефы, вырезанные в стенах, да и те были слишком запыленными и заляпанными грязью, чтобы рассмотреть их как следует. Оно возвышалось на пьедестале посреди кладбища, к нему вели три мраморные ступени, делая его центром этого обветшавшего, заброшенного места.

Даже спустя столетия, пережив бури, снег и солнце, в нем оставались отголоски былого величия. Но вокруг мавзолея витала тайна. Несмотря на часы, проведенные в интернете и в архивах городского управления, я так и не смогла выяснить, кто именно из семьи Петерик был здесь похоронен — один человек или несколько.

Что бы ни скрывалось внутри, оно хранилось там веками. Всего несколько минут, и я узнаю, что скрывалось там все это время.

Электрические искры бегают по венам. Я едва сдерживаю волнение.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — шепнул Марк мне на ухо.

Я настолько была захвачена ожиданием и загипнотизирована внушительным видом мавзолея, что почти забыла о его присутствии. Он был тихим во время работы, и мне это нравится. Его голос действует на нервы, если его было слишком много. Наверное, именно это должно стать для меня сигналом, что пора бы уже расстаться. Мы встречались больше года — если, конечно, вялые свидания и разочаровывающий секс можно считать отношениями. Я давно остыла. А вот он — нет. Поэтому все откладывала этот разговор.

Хотя спим вместе мы уже год, работаем и живем бок о бок почти пять лет. Я не хотела, чтобы он психанул и прекратил со мной сотрудничать, особенно сейчас, когда его помощь была действительно нужна. Да, он немного нервный, когда дело касается грязных криминальных делишек, но пользы от него много. Эти могилы сами себя не раскопают, а мне, при моем росте чуть больше полутора метров, махать лопатой по несколько часов — еще то испытание.

Марк был силой в нашей команде. А я… я была всем остальным.

Эта ночь ничем не отличалась от большинства других — в том смысле, что мы знали, как все пройдет. Мы проникнем внутрь. Вынесем все, что влезет в сумку, которую я крепко сжимала в руке. И исчезнем, не попав никому на глаза.

Но сегодня ставки были выше. Мы собирались вскрыть усыпальницу Петериков. А это вам не какие-то богатенькие бюрократы или мажоры с трастовых фондов. Они были настоящей знатью, представителями одной из самых богатых семей, когда-либо живших на этом континенте.

Они были «сливками общества» до такой степени, что по городу до сих пор ходила безумная легенда: мол, весь их род — прямые потомки богов, с божественной кровью в жилах. Полная чушь, конечно. А вот во что я действительно верю, так это в слухи об их непомерном богатстве. И да, такие жадные богачи обожали забирать свои земные сокровища с собой в могилу.

— Конечно, я хочу это сделать, — рявкнула я, скидывая сумку с плеча и с глухим стуком бросая ее на землю. Я опустилась на колени, рванула молнию и стала копаться внутри, ища инструменты. — У нас, между прочим, оплата аренды на носу, помнишь? Только не говори, что снова струсил, котик. — Я даже не пыталась скрыть раздражение в голосе. Это была бы не первая работа, с которой он слился в последний момент.

Он выдавил из себя смешок, но я слышала то, что он не сказал вслух. Что-то здесь было не так. Что-то, от чего у него по коже забегали мурашки. Я и сама это чувствовала.

Не сказать, что Марк никогда не нервничал перед делом, бывало. Но обычно, как только мы добирались до места, он собирался с духом и включался в работу. А тут, с момента как мы припарковали машину и добрались до середины этого частного кладбища, его тревожность только усиливалась.

— Все будет нормально. Это место в самой жопе мира. Никто нас тут не поймает, — успокаивала я его. — Это будет проще простого. По слухам, сюда никто даже не совался. Никому не хватило духу. Подумай только, какая нас там ждет награда.

Мысленно уже раскладывая сокровища по полочкам, я надела налобный фонарь и протянула второй Марку.

— Ну что, может, наконец-то проявишь инициативу и займешься дверью? — сладко спросила я, хлопая ресницами, хоть в темноте он этого и не увидел.

Широкие плечи и тело бывшего спортсмена делали Марка идеальным кандидатом для лопаты или монтировки. Правда, его иногда подташнивало, особенно если могила была слишком старая. Меня трупы никогда не пугали. Более того — я находила кости… красивыми.

У меня была железная выдержка, а у Марка слабость к самодельным взрывчаткам, и, надо признать, его талант не раз нас выручал.

— Хорошо, куколка, — отозвался он, закидывая монтировку себе на плечо. — Как скажешь.

Я смотрела за ним, пока он поднимался по ступеням к двери мавзолея. Остановившись возле нее, он провел пальцами по стыку, где металл встречался с камнем. На случай, если он решит, что монтировки будет недостаточно, у нас был запасной вариант — самодельная взрывчатка, лежащая на дне моей сумки. Хотя использовать ее мы старались только в крайнем случае, из-за шума. Да и к тому же, Марк не упустил бы шанс выглядеть брутально, размахивая тяжелым железным прутом.

Я надела респиратор и длинные резиновые перчатки, — с мертвецами осторожность никогда не бывает лишней, — и подошла к нему.

Сначала, он слегка надавил на щель монтировкой, после чего вбил ее в узкий зазор. К моему удивлению, ничего не произошло.

— Для такого древнего сооружения дверь запечатана на совесть, — пробормотал он, нанося новый удар.

На этот раз монтировка зашла глубже, и он навалился на нее всем телом, пытаясь сдвинуть дверь. Она поддалась, но совсем чуть-чуть.

— Впечатляет, — присвистнула я, бросив взгляд на сумку, лежащую на земле. — Хочешь, принесу динамит?

— Пока рано, — выдохнул он, снова наваливаясь на монтировку. — Это был разогрев.

Дело продвигалось медленно, но с протяжным, вибрирующими стоном и скрипом, дверь наконец приоткрылась на несколько дюймов. Из щели повалил затхлый воздух, будто здание выдохнуло после веков молчания. Марк передал мне инструмент, а сам вцепился в край двери, выламывая ее, тянув до тех пор, пока проем не стал достаточно широким, чтобы мы могли пролезть внутрь.

Он тяжело дышал, по лбу катились капли пота, но уголки его губ дернулись в довольной ухмылке. Отступив в сторону и взмахнув рукой, он указал на вход.

— Говорил же, — выдохнул он, забирая обратно монтировку. — После тебя.

— Какой вежливый, — фыркнула я, закатив глаза и усмехнувшись краем губ. Я шагнула к проему, боком проскользнула внутрь, стараясь не задеть одеждой ржавый металл.

Внутри царила кромешная тьма, даже тонкая полоска света от входа не проникала внутрь глубже пары сантиметров. И было до ужаса холодно. Учитывая свежий осенний воздух снаружи, я не ожидала такой пронизывающей стужи. По коже тут же пробежали мурашки, и я по привычке стала искать в воздухе белые клубы дыхания. Их не было, но я списала это на респиратор.

Зубы начали стучать.

— Черт, — прошипел Марк, проскользнув следом. — Почему тут так холодно, мать его?

— Это склеп, детка, — усмехнулась я, хоть в голосе не было ни капли веселья.

Он был прав. Поток воздуха, врывающийся через дверь, был ненормально ледяным.

Возможно, это стоило бы воспринять как знак — здесь что-то не так. Но я не придала этому значения. Поворачивая голову то влево, то вправо, я дала возможность лучу фонаря, скользить по тьме, освещая внутреннюю часть мавзолея.

Вдоль стен были высечены ниши, от пола до потолка, как полки. И все они были заставлены. Коробки, вазы, разные безделушки. Вещи, которые вспыхивали и поблескивали в свете фонаря.

Внутри у меня все перевернулось.

— Вот это да… — прошептала я, едва слышно даже для себя.

Я обожала склепы. Ну, как и любая готичная девочка — теоретически. Но мое восхищение давно перешло границу простого увлечения. В этой тишине было что-то завораживающее. Пыль, повисшая в воздухе. Нетронутые паутины. Мне даже нравились кости. Черт, особенно кости. Я могла часами на них смотреть, представляя, кем был человек, которому они когда-то принадлежали.

Склепы, в которые я обычно проникала, принадлежали людям, которые были не самыми хорошими при жизни. Так что мне нравилось воображать их светлые стороны. Словно лучи солнца, пробивающиеся через узкие оконца и нарушавшие вечный сумрак. По моему опыту, даже в самых мрачных склепах всегда были следы света. То же самое касалось и тех, кому они принадлежали.

Но вообразить семью, покоившуюся в стенах этого места, было трудно. Это был самый роскошный мавзолей из всех, в которых я бывала. Повсюду белый мрамор, аккуратные гробницы, стоящие на отдельных каменных выступах, каждая со своей табличкой в золотой рамке.

Я сделала несколько шагов в непроницаемую тьму, и мой взгляд упал на три бетонные усыпальницы, расположенные точно по центру. Они были одинаковыми и почти не украшенными, за исключением табличек у подножия каждой. Любопытство внутри меня вспыхнуло с новой силой. Я так долго пыталась выяснить, кто же покоится в гробнице Петериков. И вот, наконец, у меня появился шанс узнать.

Как бы мне не хотелось рвануть к полкам и начать сгребать все, до чего могу дотянуться, я медленно подошла к первой усыпальнице и остановилась рядом, чтобы прочитать имя на табличке:

Элиас, 1713–1745.

Следующим был Натаниэль. Марк шагнул к третьей, наклонившись, чтобы разглядеть надпись на плите.

— Катрин, — произнес он.

Как только имя сорвалось с его губ, в глубине мавзолея раздался глухой удар, отдавшийся эхом в стенах. От этого звука кровь в жилах у меня похолодела, под стать воздуху, что нас окружал. Мы с Марком переглянулись сквозь темноту, и я с трудом сглотнула, пытаясь прогнать резко нахлынувшее беспокойство.

Мне не было столь жутко на кладбище уже больше пяти лет. Но сейчас по позвоночнику скользнуло холодное предчувствие, которое подсказывало, нам лучше убираться отсюда к черту.

— У этого места мерзкая атмосфера, и совсем не в хорошем смысле. Начинай собирать все, и валим, — резко сказала я, разворачиваясь от каменных гробниц к первой стене с полками.

Как и ожидалось, здесь было столько всего. Я только представляла, сколько это добро может стоить на черном рынке. Какие тайны эта семья унесла с собой в могилу? Какие драгоценные камни и металлы не видели солнечного света уже больше трехсот лет?

Тут было столько всего, что я могла бы оплатить аренду на год вперед. А может, и дольше.

Я могла бы расплатиться за машину, купить собственное жилье. Мне бы больше не пришлось жить с Марком.

Это было именно то, что я так долго искала, и я едва сдерживалась, открывая деревянную шкатулку на полке. Внутри лежала серебряная тиара, от которой мое сердце забилось чаще. Я широко улыбнулась и швырнула ее в сумку. Вся остальная полка была уставлена украшениями. Элегантными. Величественными. И чертовски дорогими.

Именно такой куш я и надеялась сорвать.

У меня закружилась голова, то ли от эйфории, сопровождающей удачный налет, то ли от тяжелого воздуха, что будто забивался в горло, как тряпка, пропитанная хлороформом. Я уже не понимала, что из этого хуже.

— Возможно, придется разделить все на два захода. Я, блядь, не могу тут дышать, — прохрипела я, хватая воздух ртом. — Шевелись быстрее, чтобы мы могли выбраться отсюда к чертовой матери.

Я хватала все, до чего дотягивались руки, перед глазами плясали долларовые значки. Этот налет был всем, о чем я когда-либо мечтала, и я знала, с того момента, как мы отсюда выйдем, моя жизнь навсегда изменится.