Волк в овечьей шкуре

40. Подвал

Вера уже потеряла счет времени. В подвале, где ее держали, не было даже слухового окна. Сколько прошло времени? День или ночь? Судя по ощущениям, прошло не менее суток или того больше. Мучил сильный голод, сильно хотелось спать. Но если голод и сон можно было как-то терпеть, то вот перебороть мучившую жажду было ничем нельзя. За все время ей ни разу не дали не то что поесть, но даже не принесли стакана воды. И вообще, за все это время к ней никто не заходил. Как будто ее специально закрыли, чтобы уморить голодом и жаждой. «За что мне такие мучения, за что?» — орала она сквозь слезы. Она слышала шаги где-то наверху. Уже потеряв всякую надежду увидеть кого-нибудь и уже находясь на грани безумства, она вдруг услышала шаги рядом с дверью.

— Откройте… дайте пить… — уже только и могла шептать Вера.

Прогремев засовом, дверь открылась, и на пороге показалась невысокая фигура. Подойдя к ней, он присел рядом.

— Знаешь, как страшно умирать вот так? Хочешь, я расскажу тебе, что будет с тобой дальше? Сначала ты сойдешь с ума от жажды, протянешь еще несколько дней и умрешь в страшных муках.

Он, как будто издеваясь, достал из кармана бутылку воды и, открыв ее, сделал несколько глотков, проливая на пол, и так же не спеша спрятал ее.

— Ты нас обманула. Там, где ты сказала, твоя подруга никогда не училась. А значит, ты обманула и в другом вопросе.

— Я все скажу… дайте пить…

Но он встал и медленно вышел. Вера завыла от отчаяния:

— Я все скажу… я спрятала карту… — сквозь слезы шептала она пересохшими губами.

Через десять минут в подвале вновь послышались шаги. На этот раз их было двое, один — тот же азиат, а во втором она узнала громилу Юру.

— Ну что, Верунчик, нехорошо обманывать. Неужели ты думала, что ты самая умная? Что ты хотела сказать?

— Я спрятала карту еще там… в лесу… Марина вообще не знает ничего… не трогайте ее… пожалуйста… Зачем она вам?..

— Где в лесу? Ты что, опять лапшу вешаешь? А где эта гребаная Смит?

— Клянусь, я не знаю… а карту я засунула в щель в полу в доме лесника… Я правду говорю!..

Он минуту смотрел на нее:

— Али, дай ей воду, пусть еще поживет, — сказав это, он направился к выходу. Пропустив его, Али вышел следом.

— Пить… — прошептала Вера.

Через минуту появился Али. Не заходя в помещение, он поставил у порога тазик с водой и, закрыв дверь, ушел. Вера, собрав все силы, смогла добраться до спасительного таза. Напившись воды, Вера упала без сил и уснула или, скорее всего, потеряла сознание.

Вера уже очнулась, когда услышала быстрые шаги множества ног. Двери открылись, и в помещение вошли пять человек. Она узнала того бородатого, с нерусским именем. Он посмотрел на нее и, постояв с минуту, подошел к ней.

— Теперь тебе можно верить?

— Да, — уже бодрее произнесла Вера.

— Хорошо, где находится этот дом?

— Я не знаю, где он. Правда, я не могу объяснить где это. Лесника зовут Алексей, мы приехали к нему, и он нам помог. Потом исчезла Алина, и появились военные из ГРУ. Я подумала, что это бандиты, вытащила карту и засунула ее в щель в полу. А потом никому не сказала. Я не знаю, почему я так сделала.

Заложив руки за спину, Джехар прошелся по подвалу.

— А дорогу ты помнишь?

— Примерно, но если там буду, то найду.

Вера понимала, что это единственная возможность прожить еще немного, а там «как карта ляжет». Вспомнила она, что так говорила Алина. В чудо она не верила, но надежда умирает последней.

Джехар развернулся и пошел к выходу.

— Прошу вас, — закричала вслед Вера, — не трогайте Марину! Она ничего не знала, я не говорила ей ничего. Я правду говорю, клянусь вам!

Он посмотрел на нее и быстро вышел, и все двинулись за ним, не забыв запереть дверь.

— Алинка, ну где же ты? Мне так плохо и страшно без тебя! — закричала она в потолок.

— Джехар, ты ей веришь? — спросил Юра.

— Думаю, она говорит правду.

— Может, она на что-то надеется, соскочить типа.

Джехар молча стоял у окна.

— Вторую девку не трогать. Артур, собирайся, поедешь с ней. Я дам тебе своих людей, поедете на двух машинах. Если найдете карту, ее там и закопайте, а если нет, везите назад.

— А может, ее подругу, как стра…

— Нет, не может. Из-за нее может кипишь подняться. Мои люди нашли ее и пробили. Она дочь какого-то отставного майора из ГРУ. Сам он погиб, а его друзья стоят за нее горой, а ты знаешь, если ГРУ начнет рыть, они весь город поднимут на уши, а нам шум не нужен. Артур, ты когда ее забирал, тебя точно никто не видел? Она ни с кем не разговаривала, прежде как подойти к тебе?

— Нет, отец. Там столько народу было, мало ли кто и что.

— Будем надеяться. Ее отмыть, накормить, привести в нормальный вид. Поселите на третьем этаже. Артур, когда сможешь поехать?

— В воскресенье у меня очень важная встреча. Извини, отец, отложить не могу, это мне надо. Если я не встречусь, то могу упустить большие деньги.

— Артурчик, что мне твои деньги. Ты не представляешь какие ТАМ деньги.

— Отец, извини, но я не могу кинуть этих людей. Они прилетают из Каира специально на эту встречу, это касается нашего общего дела.

— Значит, в понедельник.

— Могу в воскресенье ночью.

— Договорились. Позвонишь, как будешь готов.

— А что с парнями делать? С теми, что пасут дом девки.

— Снимай их, там больше не рисоваться. Надеюсь, в квартире погром не устроили?

— Там профи работал, не придерешься. Кстати, ребята звонили и доложили, что какая-то похожая девка приезжала, постояла в стороне и уехала.

— Я сказал: ее не трогать, а они пусть срочно уезжают оттуда. Эта пусть позвонит своей подруге и скажет, что куда-нибудь уехала. Сами придумайте, чтобы та не успела кипишь поднять.

— Так пусть сейчас и позвонит, — начал Юра.

— Ты ее голос слышал? Приведи ее в порядок, а потом звоните. Я не хочу, чтобы все провалилось из-за нелепой случайности. Все, мы поехали. — Он развернулся и, не прощаясь, вышел из дома.

Оставшись вдвоем, Юра посмотрел на Али:

— Все слышал, узбек? Действуй! — а сам развернулся и ушел в лабиринты дома.

— Я не узбек, я монгол, — проворчал Али и пошел в подвал за Верой.

Телефон зазвонил так громко, что я моментально проснулся и сел в кровати. Рядом так же подорвалась спавшая Марина. Мы переглянулись.

— Кто это? — спросил я.

— Не знаю, — она схватила трубку с тумбочки.

— Кто там, не Вера?

— Нет, это Пашка, знакомый мой, — Марина встала и вышла из комнаты. А я опять упал на подушку.

— Привет, — услышал я.

— Извини, не могу, я не одна.

— Ну ты че, дурак, что ли? Сестра ко мне приехала.

— Какая-какая, младшая сестренка.

— Ну, не веришь — не верь. Я что, буду перед тобой отчитываться?

— Не знаю, перезвони минут через десять.

— Алина ее зовут. Я тебе говорила, просто ты не слушал.

— Дурак, что ли? Она еще малолетка.

— Семнадцать.

— Ну, говорю же, не знаю, перезвони. Все, пока, целую.

Когда Марина вошла в комнату, я заливался смехом.

— Хватит ржать. А что, я не права, что ли?

— Мариночка, извини, но я пас. Если хочешь, иди сама.

— Знакомый звонил, приглашал на суши. Возле вокзала есть такой бар.

— Ну, а в чем проблема? Если хочешь, иди, я все равно буду спать. Мариша, — я сел на кровати, — я с удовольствием составил бы тебе компанию, поверь. Мне ведь интересно, чему старшая сестра может научить малолетку, — я снова засмеялся.

— Да иди ты, — тоже засмеялась Марина. — А что я должна была сказать? Он предложил, чтобы я с тобой приходила, а он Макса возьмет. Там еще будут Светка с Игорем, это тоже мои друзья, — Марина надула губки.

— Ну и что, сказала — сказала. Пусть докажут обратное, по паспорту я еще несовершеннолетняя. Так что ты правду соврала. Но вот только они никогда не поверят, что я девочка.

— А ты еще девочка?

— Ну, конечно же. А ты что думала?

Марина недоверчиво посмотрела на меня:

— Шутишь?

— Нет, ты помнишь ту школу?

— Ну там еще была. И что, у тебя еще ни разу не было?

— Марина я всего два месяца как девушка. Неужели ты думаешь, что этого времени достаточно, чтобы спать с мужчиной? — врал я, не моргнув глазом, вот только бы Вера не рассказала про наш концерт в Новосибе. Но, видимо, Марина не знает, так бы уже сказала. — Ну что, ты пойдешь?

— Не знаю, — она быстро пожала плечами, отчего груди подпрыгнули.

— Ты, Маринка, хоть бы халат одела.

— Я так в жару хожу по квартире, и с Веркой мы всегда так ходили, так удобно, — спокойно ответила она. — Но если тебе неудобно, я могу и надеть.

— Мне уже все равно, ты для меня уже такая же, как и миллионы других девушек, только ты ближе и роднее всех. Я уже не вижу в тебе дочь, не думаю об этом, а хочу видеть не подругу, а сестру. Знаешь, Мариш, вот тут у меня что-то меняется, — я постучал ногтем по лбу. — Я не могу понять, хорошо это или плохо. Если там, в школе, я приходил в бешеное возбуждение от вида голых девушек, то сейчас я смотрю, но они меня не возбуждают. И в то же время что-то меняется в отношение мужчин. Иногда проскальзывает мысль типа, а как он в постели или типа того. Ну, я не знаю, как это все тебе объяснить.

Она легла рядом и обняла меня:

— Ты все понятно объяснила, Алина. Так, наверное, и должно быть. Я тоже уже не вижу в тебе отца, но хочу, чтобы ты была мне сестрой, я хочу называть и думать, что ты моя родная сестра. Пусть даже мы разные по крови. Поэтому я перед тобой так вот хожу и вижу, что и ты уже совсем по-другому реагируешь. Думаешь, мне легко там было после того, как я узнала кто ты? Но я еще там себе внушала, что ты моя сестра, от этого мне становилось легче. Ужас, как там этот Лысый унижал. Знаешь, как было противно!

— Я все-таки достал его. А вообще, там еще не так страшно было, — я рассказал ей, что увидел у Шаха.

— Так это там тебе пирсинг сделали?

— Да, там, — я усмехнулся. — Не смейся, я даже сбрую примерял, меня за уздечку водили, только вот хвост не успели приделать.

— А как тебе удалось?

— Просто распрягли меня не там, где надо.

Тут вновь раздался звонок телефона. Выходить Марина уже не стала.

— Алло!

— Ой, Паша, ну я не знаю еще!

— Ну, ближе к вечеру, но, скорее всего, нет. Я сестру целую вечность не видела, соскучилась, хочу побыть с ней.

— Ну, я же тебе говорю, она не хочет.

— Да, стесняется.

— Ну, не знаю, как хочешь. Я не против, только один, хорошо?

— Ладно, я тоже тебя. Все, пока!

Мы посмотрели друг на друга.

— Короче, сидеть на кухне тихо как мышкам. Меня не будить, не кантовать. Ясно?

— А ты как догадалась?

— Уметь надо. Во, а мы поспали почти пять часов. Я-то думаю, что это у меня пузырь такой полный? — удивился я, посмотрев на часы, и направился в туалет. Затем включил чайник и пошел курить на балкон.

Марина, подойдя сзади, обняла меня за талию, прижалась ко мне и положила подбородок мне на плечо.

— Я не знаю, как тебе сказать, как ты отреагируешь, — тихо произнесла она.

— Как сестра, младшая.

— Ты не будешь ругаться? — тихо спросила она.

— Наверное, нет. Ты же взрослая девочка и ничего глупого не натворишь.

— Пап, я уже не учусь в училище.

— Надоело?

— Нет, меня отчислили с переводом в спецшколу ГРУ.

Я глубоко вздохнул:

— Надеюсь, ты хорошо подумала и не пожалеешь об этом шаге.

— Не пожалею, я всегда хотела быть похожей на тебя.

— А в итоге я стал похож на тебя, — грустно произнес я. — А если серьезно, почему я должен тебя ругать? Мы хотим детям лучшую долю, но ведь наши родители тоже хотели для нас лучше. Мы все выбираем свой путь, который способны осилить. Мариночка, я горжусь тобой, ведь ты выросла настоящим бойцом. Чтобы попасть туда, нужно заслужить, значит, ты заслужила. Многие хотят туда попасть, но попадают только достойные носить гордое звание разведки, быть летучей мышью. Когда тебе нужно прибыть на место?

— В понедельник в 8-00 быть в расположении школы.

— У тебя еще двое суток спокойной жизни. Ребенок ты мой бедовый! — при этих словах она еще сильней прижалась ко мне.

— Спасибо, что понял, — прошептала она.

— Мариш, не называй меня папой, хорошо? Мне как-то неловко становится.

— Хорошо, не буду, мне тоже так удобней… А ты теперь что делать будешь? — спросила она после короткой паузы. — Вообще, думал об этом?

— Знаешь, Мариночка, некогда мне думать было. Меня, так сказать, всю жизнь бросало «с огня да в полынью» и продолжает швырять по жизни. Когда я очнулся в той гребаной школе… нет, еще раньше, когда я проснулся и понял, что я девушка, в теле девушки, я думал, что хуже быть ничего не может. Жизнь кончилась. Но мне захотелось отомстить, а потом уже умереть. Но чем дальше, тем круче. Очнувшись в той школе и увидев тебя, я чуть с ума не сошел. Думал, все, ничего страшнее быть не может. Но оказалось, это еще не конец. Я даже не знаю, хорошо это или плохо, что ты мне правду там не сказала. Ведь когда я проснулся и понял, что я в Эмиратах, да еще в конюшне у своего врага Шаха, и из меня хотят сделать лошадку, мне захотелось просто умереть, но вспомнив о тебе и думая, что ты где-то, что тебе тяжело, я пошел на все, чтобы вырваться оттуда. Даже получив два ранения и потеряв много крови, я старался выжить. Не для себя, мне эта жизнь не нужна была. Это вы растете девочками, это ваше, но не мое. Когда меня зажимали, я шел напролом, не боясь умереть. Наверное, потому я и выжил. А теперь я знаю, что с тобой все в порядке, и, казалось бы, можно и умереть. А мне вдруг захотелось жить. Но вот только как я должен жить? Как я должен распорядиться этой жизнью? Жизнью этой девочки, в тело которой меня засунули, отняв его у законной хозяйки. Которая бы, скорее всего, вышла замуж, нарожала бы детишек, любила бы мужа и жила бы, потихоньку старея. Я только представлю эту картину, мне хочется застрелиться. Утром на работу, вечером с полными сумками продуктов домой, а дома — пара-тройка желторотиков и муж с пивным животом у телевизора, и все жрать хотят, нужно что-то готовить, кормить, потом убирать, стирать, гладить. И вот наконец-то постель, а тут муж лезет, а тебе уже не до секса. Он чмокнул в щечку, это в лучшем случае, всунул в сухую киску, два раза качнул, кончил и спать. А ты лежишь как дура, только заводиться начала и уже не до сна. Это что, счастье? Вот все кричат, что для женщины семья — это счастье, в гробу я видел такое счастье! Вот это — точно не мое.

Марина развернула меня к себе, но из объятий не выпустила и внимательно посмотрела мне в глаза.

— Ты что, мои мысли читаешь?

— Нет, Маришка, я сам так думаю, я много видел, — я взял ее за талию и увлек в квартиру. — Пойдем, чай попьем, — предложил я.

— Пойдем. Может, поедим что-нибудь?

— Давай.

Марина вновь сняла халатик и пошла на кухню.

— А с другой стороны, опять лезвие ножа. Казалось бы, почему нет? У меня опять молодое крепкое тело, пусть не такое сильное, но зато есть огромный опыт, а это с лихвой перекрывает недостаток физической силы. Но опять же, оно не только молодое, но и красивое, его должны украшать брильянты, а не вот такие отметины, — я указал на рану. — Есть еще варианты. С таким телом можно добиться успеха где-нибудь в модельном направлении. Но я не представляю себя, позирующим перед камерами. Сейчас все дороги открыты, нужно выбрать ту, на которой не будет скучно жить. Но во всем этом очень много грязи. Куда не посмотри, у всех на уме деньги, проценты, откаты. В глаза улыбаются, а только отвернулся, готовы глотку перегрызть за лишнюю сотню баксов. А эти певицы, да не только, модели всякие там? Мы видим только одну сторону — красивую. А они как рабыни, на них делают бабки, если не согласен, быстро заменят. Я как-то встречался с фотомоделью. Да, обложки журналов, афиши, бабки неплохие. На первый взгляд. Но сколько унижений, сколько обид, слез! Ты, наверное, правильно поступила, что пошла в ВС. Тут нет фальши, я имею в виду на передовой, среди тех, кто действительно умеет ценить жизнь и знает ей цену. Человека видно сразу, какой он. Если ты говно, извини, то к тебе и отношение такое: никто тебя в жопу целовать не будет только потому, что у тебя много денег. Вот, Марина, это правда жизни, и какую тут дорогу можно выбрать, думай сама. Но ты уже выбрала, честно, лучше тут, потому что выжить легче, товарищ всегда тебя прикроет.

— А ты? Что ты хочешь выбрать? Я вижу: ты думаешь, выбираешь.

— Мариночка, дорогая ты моя сестричка, не я выбираю, дорога давно выбрала меня, она меня уже не отпустит никогда. Эта дорога и есть лезвие ножа, ты тоже встала на эту дорогу. Единственное, что я могу выбрать, это направление. И я его уже выбрал, нам с тобой по пути. Неужели ты думала, я тебя одну оставлю? Это моя дорога, и лучше уж я тебя по ней поведу, чем кто-то. И знай, это как наркотик: попробовав раз, очень трудно соскочить, в большинстве случаев — смерть… Ешь давай! — я поставил перед ней отваренные сардельки. — Извини, ты еще не научила меня готовить… Но во всей этой каше есть один парадокс: женщина должна дарить жизнь, а не забирать ее. К моему сожалению, это и ко мне относится.

— А если с Дедом поговорить? Он же может тебя в школу определить?

— С ним мне еще предстоит разговор. Серьезный, а для меня вдвойне неприятный. И главное, пока он вернется, нужно постараться принять в себе женщину, чтобы держаться уверенно, когда он меня дрючить будет.

— Как дрючить? — Марина уставилась на меня.

— Как-как? Попой к верху, — улыбнулся я. — Еще не видела, как он это умеет: аж ногами топает и бегает как заведенный по кабинету.

— Как бегает?

Увидев ее лицо, я расхохотался:

— Ты что подумала? Дрючить — это втык давать. А ты о чем? Кто о чем, а голый о ебле, — тут я обратил внимание, что Марина голая, и чуть со стула не упал от смеха.

Ели молча, каждый думал о своем. Затем вместе убрали со стола.

— Ты когда идешь? — посмотрев на часы, спросил я у Марины. — Время уже восьмой час.

— Я не пойду, он сам придет. Ты не против?

— Нет, конечно. Теперь я ведь должен понимать тебя как женщина женщину.

— Но ты еще девочка, — хихикнула Марина. — Вот когда попробуешь, тогда будешь понимать.

— Ты его прямо так будешь встречать? — спросил я.

— Нет, оденусь, конечно. А кстати, у меня эта привычка после той школы появилась. И Верка всегда так ходит, так что присоединяйся.

— Не знаю, не знаю. Ладно, ходи как хочешь, меня ты не смущаешь, можешь так даже по улицам бегать. А я пойду прилягу, что-то слабость какая-то.

Я лег на кровать и попытался уснуть, но тут снова забежала Марина и плюхнулась рядом.

— Хочешь посмотреть, какой у нас гардероб? Нужно будет, кстати, прикупить одежды. Мы ведь теперь тут втроем живем, а то будем спорить за одно платье.

— Я не буду, это точно. Давай, потом посмотрим.

Марина повернулась ко мне и, подперев голову правой рукой, пальчиком левой начала водить мне в декольте халата.

— А хочешь, я расскажу тебе, что чувствует женщина во время первого секса?

— Марина, давай, это будет для меня сюрпризом, — нежно улыбнулся я. — А помнишь, когда тебе было лет так девять-десять, как ты хотела мальчиком быть, даже постриглась наголо? И ни в какую не хотела одевать платьица и юбочки.

— Ну, дурочка, нашла что вспомнить. Я тогда хотела быть как ты.

Марина продолжала что-то болтать, а я, притащившись от ее пальчика, почти сразу уснул.

Разбудил меня переполненный мочевой пузырь. Открыв глаза и осмотревшись, понял, что я в комнате один, а за окном уже ночь. И еще, что я лежу под одеялом. Марина, видимо, укрыла. Встав с кровати и на ходу поправляя халатик, бегом побежал в туалет, заметив, что на кухне горит свет, и там кто-то есть. Сделав свои дела, решил зайти посмотреть на Пашу. Я видел по Марине, что он ей очень нравится, вот и решил взглянуть на него. Открыв дверь, застал такую картину: Марина сидит у него на руках, впившись ему в губы, и иногда взвизгивает. А он запустил одну руку ей под юбку, а второй обнял и мнет ей грудь. Это я увидел за мгновение.

— Ой, извините! — я быстро закрыл дверь. Мне показалось, что я краснею. Постояв немного и подумав, постучал. — Можно к вам?

— Можно, конечно, — услышал я его голос.

Когда я зашел второй раз, Марина уже сидела на стуле, скрестив ноги, и при этом тяжело дышала.

— Поз… Познакомьтесь, — смущенно улыбнулась она. — Эт… Пав… Паша, а это м…ммо…

Я сам протянул руку и представился:

— Алина, сестра Марины. А вы, значит, Паша?

— Так точно, — он смотрел на меня удивленно. Видимо, ожидал увидеть действительно малолетку лет тринадцати.

Взглянув на Марину, я все понял — она сейчас далеко от нас.

— Я сейчас, не начинайте без меня, — улыбнулся я.

Быстро пройдя в спальню, взял одну подушку и одно одеяло и вернулся на кухню. Марина так и сидела с мутным взглядом, только уже не в зажатой, а в открытой позе. Теперь я понимал, что все это означало: сидя со скрещенными ногами, она пыталась не дать вытечь смазке, а теперь она явно просила секса.

— Паша, — шепнул я ему, — идите в спальню, я на диване лягу, и еще раз извините…

Виновато улыбнувшись, я удалился. Уже расстелив одеяло, услышал, как на кухне началась возня, и вспомнил про пистолет в тумбочке. И пока они по новой разгонялись на кухне, сбегал и забрал его. Только я забежал в зал, как услышал шум в коридоре. Когда они зашли в спальню, я пошел на кухню, у меня что-то сразу пересохло в горле. И это уже был нехороший признак. Если бы это была не Марина, а Вера, это бы меня не испугало, я бы просто присоединился к Вере. А к Марине я не могу.

В темноте на что-то наступил. Подобрал — оказалась юбка. Улыбнувшись, зашел на кухню и нашел лифчик и тунику. Ну что, все красиво, не хватает последнего аккорда: трусиков в салате. Взяв банку пива со следами Марининой помады на ней, сделал несколько глотков, смачивая горло. Собрав одежду, сел на стул и, увидев пачку сигарет, вновь потянулся к ней, но передумал, быстро встал и пошел спать.

Проснувшись в шесть утра и заглянув в спальню, увидел, что они дрыхнут. Помывшись в душе, решил заняться чем-нибудь, пока сохнут волосы. Это чем-нибудь вылилось у меня в час работы на кухне, при этом я еще ходил, расчесывал волосы минут десять. За это время я убрался, протер пол и приготовил завтрак в виде омлета с колбасой. Только потом я сел к туалетному столику — мне захотелось удивить Марину умением накладывать макияж. На это у меня ушло минут сорок. Затем, стараясь не шуметь, прошел в спальню и, порывшись в шкафу, нашел джинсы, какую-то веселенькую футболку непонятного цвета и, взяв новый комплект белья, вышел, плотно прикрыв двери. Посмотрел на упаковке размер: если Маринин, то одевать не буду, он мне мал и сильно будет жать, а вот с Верой у нас размер совпадал полностью. И удивился, что взял именно то, что нужно. Быстро натянув джинсы и футболку, взял у Марины документы и ключи от «Опеля». Покрутив в руках пистолет, бросил его в сумочку, туда же отправился и глушитель. «Прямо паранойя какая-то, уже боюсь без оружия ходить. Ну, пистолет понятно, но зачем глушак?» «На всякий случай, а случаи бывают разные», — сам себе ответил я и вышел из квартиры, на ходу прихватив с вешалки кепку с длинным козырьком.

Выйдя из подъезда, я остановился, поднял голову вверх посмотреть на небо и втянул воздух. Это были родное небо и родной воздух. Пусть не самый чистый воздух, но он родной. И тут я подумал, что впервые выхожу в город как женщина. То, что было до этого, назвать выходом нельзя.

Постоял, прислушался к ощущениям, улыбнулся проходящей мимо женщине с маленькой девочкой. Где-то слышался шум города, но тут было тихо. Только разноголосие птиц и возня дворников нарушали тишину двора. Мне всегда нравились вот такие тихие дворики. Многие не любили спальные районы из-за их тесноты, но мне нравились. Мне захотелось прогуляться и, забросив ремешок сумочки на плечо, я медленно пошел в сторону небольшого сквера, расположенного внутри этого микрорайона. Со стороны вокзала, до которого было минут десять небыстрым шагом, послышался гудок электрички. Проходя мимо красного «Опеля», я остановился, но подумал и решил пока погулять по скверику.

Я никак не мог привыкнуть к тому, что некуда было засунуть руки. Попробовал засунуть их в карманы джинсов, но вскоре вытащил: мне казалось, что и так низкая талия джинсов спустилась еще ниже и видны трусики. И к тому же ремешок сумочки начал сползать с плеча. И зачем я ее только взял? Но тут же вспомнил, что некуда было положить вещи. Раньше все всегда помещалось в карманах, даже не было проблем спрятать оружие. А сейчас вещей почти столько же, и сумка нужна. Перепробовав несколько вариантов с руками, наконец-то я нашел им применение: взялся за ремешок сумки.

В сквере народу практически не было, проходили лишь случайные прохожие. Оно и понятно, откуда здесь взяться народу в столь ранний час? Мимо прошел парень, и я, не останавливаясь, развернулся и посмотрел ему вслед. Я сделал это как-то машинально. «Ну, и что я там увидел?» — задал я себе вопрос.

Ну, все, хватит гулять, нужно что-то делать, искать Верку, я так по ней соскучился! Я слегка прикрыл глаза и улыбнулся, вспомнив ее нежное и сладкое лоно. Мне вдруг захотелось опять дотронуться до него губами. Я тут же почувствовал как горячая волна окатила низ живота, во рту сразу пересохло, а вагина сжалась, выбросив порцию горячей смазки. «Стоп, хватит. Нужно думать о другом», — я попытался переключиться на то, с чего нужно начать. Но перед глазами вдруг всплыла картина из спальни: голый торс Павла, и Марина, лежащая у него на плече. Я вновь повернулся и посмотрел на задницу прошедшего мимо парня. Я почувствовал, что у меня началась обильная любрикация. Казалось, что горячая влага прямо течет из меня. «Да что это такое?» — зло выругался я и присел на первую лавочку, быстро скрестив ноги, стараясь зажать дырочку. Это какое-то мучение. Сильно пересохло в горле. Я попытался набрать слюны и сглотнул ее, но это, естественно, не помогло. Я видел, вернее чувствовал, как у меня поднимается и опускается грудь. Такого со мной еще не было, так внезапно.

Посидев немного, я постарался переключиться на что-то другое. Осмотревшись вокруг, я увидел, что с моего последнего визита тут кое-что изменилось. Так, нужно осмотреться, что тут еще поменялось. Посмотрев по сторонам и убедившись, что за мной никто не наблюдает, я раздвинул ноги и посмотрел, не протек ли я. Мне казалось, что у меня такие обильные выделения. Джинсы, естественно, были сухие, но потрогав рукой, чувствовалась теплая влага. «В таких случаях лучше юбки носить», — вставая, подумал я. В магазинчике купил бутылочку воды и пошел дальше.

Когда вернулся к подъезду, то увидел на лавочке нескольких бабушек. Эти всегда все знают, вот у них мы и поинтересуемся. Чем черт не шутит? Вдруг меня осенила мысль: «Неужели, я тоже когда-нибудь буду вот такой бабушкой? Если доживу, конечно». Я быстро подошел к ним и поздоровался. Они сразу прекратили передачу друг другу информации, накопленной за ночь, и уставились на меня. Узнав бабу Катю, я обратился к ней:

— Баб Кать, извините, Вы случайно не знаете, где мне найти Веру с третьего этажа?

— А ты чья будешь-то, девонька?

— Я сестра их.

— А звать тебя как?

— Алина, Веру мы потеряли, вот уже дня три нет. Я приехала в гости и хотелось бы увидеться поскорее, а ее нет. Она Вам, случайно, ничего не говорила? Мне Марина сказала, что Вы общаетесь.

— Это Верка-то? А я-то думаю, что она не заходит, не случилось ли чего? — и обратилась к подругам: — Это про Верку, ветреная девка, но добрая.

— Ой они сейчас, молодые, все такие, — начали бабульки свое обсуждение. Я уже даже пожалел, что подошел к ним всем.

— А Верка эта девка вроде неплохая, но больно уж распущенная. Давеча видела я, в каких машинах ее возят, да еще двери за ней закрывают, — вдруг сказала одна из бабулек. — Так что она, наверно, у того мужика.

— А где вы ее видели и когда? — спросил я.

— Да когда, когда… дай вспомнить, денька два назад. Катя, когда я пирожки до обеда продала?

— Да кажись, среда была, до Галки «скорая» приезжала.

— В среду было это. Она мимо прошла и не поздоровалась даже. С каким-то мужиком сели в машину и укатили. Я еще подумала: надо же, возле дома всегда такая вежливая, а тут чуть не сбила. А вырядилась, намалевалась… Я всегда знала, что она распутная девка, шалава она.

Ну, насчет шалавы я и без бабульки знал, а вот где это было, нужно было узнать:

— А скажите, где это было? Ну, где она в машину садилась? И во сколько?

— Да вон у вокзала. Она там, наверное, проституткой работает, вот такая у тебя сестра. А было это, дай, внученька, бабка вспомнит. Пришла электричка московская, это было около двенадцати, я тогда уже все пирожки продала, пошла домой и встретила ее. Это в первом часу было. Совсем совесть потеряла твоя Верка: уже днем мужиков обслуживает, — разошлась бабка не на шутку, обращаясь к бабе Кате. — И еще с не русскими ездит.

— А еще, — обратился я к ней, правда, не надеясь услышать ответ, — вы не знаете, какая машина была?

— Да кто ее знает… Маленькая такая, белая. Я же в них, внучка, не разбираюсь, а вот номер я запомнила. Я же всю жизнь на станции проработала, принимала и отправляла вагоны, вот уж сколько лет, а номера запоминаю сразу. Все буквы были С, у меня дочку Светкой звать, а цифры 101.

Я готов был расцеловать эту бабку!

— Спасибо Вам большое! Вы мне очень помогли, прямо находка! — мило улыбаясь им, я попрощался и, извинившись, отошел в сторонку.

Присев недалеко на лавочку, начал обрабатывать информацию, а ее было уже достаточно, чтобы начать поиск. Вот так, не ожидая, я уже вышел на след. Это был тот самый нелепый случай, про который говорил Джехар. Даже в большом скоплении людей всегда остается вероятность быть замеченным. А дальше опять дело случая, куда и как попадет эта информация. Где-то зазвонил телефон, я, занятый своими мыслями, даже не обратил на него внимания. Вскоре он замолчал, но тут же снова начал трезвонить. Тут до меня дошло, что это у меня в сумке.

— Черт, это еще кто? — покопавшись, я достал его и ответил.

— Ты где? — услышал я взволнованный голос Марины. — Я тут с ума схожу. Что, нельзя было предупредить?

— Привет, Маринка, как спалось? — не обращая внимания на ее упрек, спросил я.

— Ты мне зубы не заговаривай, где шляешься? Я же переживаю.

— Марина, я что, маленькая? Ты так говоришь, как будто я маленькая девочка, а вокруг полно маньяков.

— Да, полно, — обиженно ответила она. — Ты где?

— Тут, внизу. Кое-что узнал уже, сейчас еще кое-что проверю и приду. Там я вам завтрак приготовил.

— Спасибо, уже вижу. Ты просто молодец, Алиночка! Так хорошо… — начала она.

— Марина, давай все потом. Мне некогда. Все, целую, скоро буду.

— Подожди, а ты что одела?

— Марина, все потом, давай пока. Там тебя Паша ждет.

— Он уже ушел. А ты что, ревнуешь?

— Не говори глупостей, просто мне сейчас некогда. Скоро буду, пока.

Тут мысли где-то рядом крутятся, а она со своими переживаниями. Ребенок еще. Может, там ей мозги поправят?

— Привет! — услышал я и поднял голову.

Рядом присел Павел. Я тяжело выдохнул: «Еще один мозг будет выносить», — подумал я.

— А тебе чего? — спросил я, не ответив на приветствие.

— Да вот вышел, смотрю, ты сидишь. Решил подойти узнать, что сидим, кого ждем.

— Сижу просто так, никого не жду. Ну все, я ответила на твои вопросы, можешь идти.

— Алина, а вы вообще с Маринкой не похожи. Вы родные сестры?

— Роднее не бывает. Слушай, Павел, — я специально так его назвал, тем самым показывая ему дистанцию, — Вы что-то хотели или так, посидеть хотите? Тогда не буду мешать. Извините, мне пора.

— Алина, да подожди ты!

— Что-то еще?

Он растеряно смотрел на меня. Мне даже жалко его стало.

— Ладно, извини, я просто сорвалась, но мне правда пора. А если обидишь Марину, получишь! — я развернулся и пошел к красненькому «Опель Астра», всей задницей ощущая его взгляд.

Я решил съездить на вокзал, проверить кое-что. Конечно, можно было и пешком дойти, заодно и прогуляться, и подумать. Но я боялся, что Павел не отстанет от меня. Надо же, я уже боюсь, что ко мне прилипнет парень, и избегаю его таким вот образом, делая то, что не обязательно!

Пока садился в машину и запускал двигатель, он опять подошел и постучал в водительское окно. Нажав клавишу опускания стекла, я переключил рычаг АКП в положение Д.

— Что-то еще?

— Алина, а ты не добросишь меня до вокзала, а то на электричку опаздываю.

— Если бы Вы, Павел, опаздывали, Вы бы со мной не разговаривали тут, а бежали бы бегом.

— Алина, а можно я тебе позвоню?

— Зачем?

— Ну, познакомиться поближе. Ты мне очень понравилась.

— И чем же?

— У тебя внешность необычная.

— Знаешь, не удивил. Моя внешность нравится доброй четверти мужского населения Земли, так что ты не одинок. Извини, мне и вправду пора.

Приехав к вокзалу и оставив машину на стоянке, я медленно пошел по площади, осматривая здания, окружающие площадь. Затем прошел в здание вокзала; осмотревшись, уже пошел обратно, как вдруг увидел Пашу с каким-то парнем. Я быстро отвернулся и прошел вглубь вокзала. Когда они прошли к кассам, я быстро вышел наружу и устремился к стоянке, так как все, что мне было нужно, уже увидел.

«Надо же, я прячусь от парней! — эта ситуация мне даже показалась забавной. — Кто бы мог подумать о таком еще пару месяцев назад?» — от этих мыслей меня отвлек телефонный звонок. Остановившись и порывшись в сумке, я достал телефон и ответил, думая при этом, что надо как-то навести порядок в сумке, чтобы все было под рукой.

— Да, Марина.

— Ну, ты где? Я уже соскучилась.

— Марина, у меня куча новостей, уже еду домой. Извини, я взял твою машинку.

— А ты где?

— На вокзале.

— А что ты там делаешь?

— Кое-что узнавал. Скажи, Вера не снималась на вокзале?

— Нет. А что?

— Ладно. Приеду, расскажу. Все, целую.

Увидев через дорогу вывеску «Эльдорадо» и вспомнив кое-что, я направился туда. Когда вернулся на стоянку, привокзальные часы показывали 09–33. Воздух прогрелся, и у меня уже была куча информации. Чувствовалось, что день будет жарким и в прямом, и в переносном смысле. Я еще не решил, если начнется что-то серьезное, втягивать Марину или нет. Но на данном этапе меня пока все устраивало.

— Ты че так долго? Я уже вся изнервничалась, — встретила меня Марина.

— Марина, учись выдержке и терпению, — снимая туфли, произнес я.

Наливая кофе, я рассказал все, что удалось узнать.

— Ты что, думаешь, ее клиент увез?

— Нет, я вообще не уверен, что она занималась этим… Хотя… Сначала нужно ехать в управление ГИБДД и постараться посмотреть записи, если они еще хранятся. Но насколько мне известно, их хранят долгое время. Только вот к кому обратиться?

— А если к дяде Саше, он же мент.

— Он в другой структуре, но попробовать можно. Звони ему. Если спросит зачем, скажи, что у тебя там номер или сумочку вытащили или украли. Ну, соври что-нибудь и одевайся.

Она взяла телефон и начала искать номер.

— А если попробовать и номер через него пробить?

— Это опять вопросы, сами пробьем. Могли бы и к камерам подключиться, но записи, скорее всего, уже в архиве, так что к ментам ехать придется.

Получив объяснение проблемы и просьбу о помощи, Марина начала одеваться.

— И как тебе Пашка? — наконец-то спросила она. Хотя я и ждал этого вопроса, но прозвучал он неожиданно.

— Не знаю, я не присматривался. Марина, время.

Раздался телефонный звонок. Марина схватила трубку, наверное, дядя Саша. Поговорив, она отложила телефон:

— Нужно будет подъехать к управлению к двум часам. Нам дадут запись полного дня, триста баксов всего-то. Нужно найти капитана Полецкого.

Пока Марина собиралась, я вновь вышел на балкон и попытался закурить. «Может, не стоит и начинать?» — подумал я, но всегда, когда я начинал думать, рука автоматом искала сигареты.

Я вдруг задумался. То, что я увидел ночью, оставило осадок на душе. Да, я хотел считать Марину своей сестрой, в чем-то это получалось, хотя бы в том, что она ходит обнаженная. Но вот более интимное… видимо, к этому нужно еще привыкнуть. Если это вообще возможно. Просто я продолжаю любить ее как папину дочку. Она всегда будет для меня той маленькой девочкой, которую я боялся взять в руки, когда мне подали маленький сверток на крылечке роддома. Боялся случайно раздавить. А она пыталась рассмотреть, кто же взял ее на руки, и вдруг широко улыбнулась. Так получилось, ходить она начала при мне, первое слово было при мне. И слово было «папа». Она всегда будет для меня ребенком. Я решил впредь быть осторожней. Да и Марине, видимо, тоже стало неудобно. Ведь она сразу пересела на стул.

— Я готова, — увидел я ее на балконе.

На ней была короткая джинсовая юбка, свободная синяя футболка, доходящая чуть ли не до середины юбки, на ногах — легкие плетенки на тонкой подошве без какого-либо каблука. Как я ей позавидовал, что она может носить такую обувь!

— Я бы на твоем месте сняла бы джинсы и одела юбочку.

— Поехали уже, юбочка, — я шлепнул ее по заднице.

Подшучивая, мы спустились во двор.

— Ну что, кто за руль?

— Ты, конечно, — я отдал ей ключи. — Я еще не имею права ездить.

— Ой, ой, не имеет она права! Скажи еще, ездить не умеешь!

Я посмотрел на часы: было только половина двенадцатого.

— У нас еще есть время, давай на заправку. Кто знает, что нам предстоит еще, потом посмотрим.

— Слушаюсь, товарищ майор, — дурашливо ответила Марина и тронулась с места.

— Марина, вот почему ты у меня такая несерьезная?

— А потому что я уже второй день самая счастливая на Земле.

— Это не ответ.

Так разговаривая ни о чем, мы заехали на заправку. Затем — в салон связи, купить автомобильную зарядку для телефона. Уже выходя из салона связи, у Марины зазвонил телефон.

— О, Верка! — воскликнула она.

— Вера, сучка ты такая, ты что не звонишь? Мы тут с ума сходим!

— Как уехала? Зачем?

— А предупредить нельзя было?

— У меня всегда телефон включен.

— Алло, алло, Вера! — Марина недоуменно посмотрела на телефон, потом на меня. — Трубку бросила, — пожала она плечами.

— Что она сказала?

— Сказала, что ее пригласили в горы. Сейчас они там идут куда-то в поход.

— Какой поход? Кто пригласил? Звони ей.

Марина быстро набрала номер, но он был уже не доступен. Марина развела руками:

— Ничего не понимаю.

— Я пока тоже, — задумчиво произнес я и подошел к ларьку. Купил пачку дамского гламура, решил такие попробовать.

— Черт, зажигалку забыл, — посмотрев по сторонам, увидел куривших мужчин, подошел к ним. — Извините, прикурить позволите?

Но то, что произошло дальше, было, так сказать, неожиданностью. Сначала я даже опешил и отстранился, я ожидал, что мне просто дадут зажигалку, а тут перед моим лицом одновременно зажглись сразу три зажигалки. Я посмотрел на пламя, поднял глаза на мужчин и увидел трех улыбающихся азиатов. Усмехнувшись, я прикурил от одной и направился к Марине.

— Что так долго?

И только около нее я не выдержал и захохотал.

— Ты чего? — тоже чуть ли не смеясь, спросила она.

— Ты бы видела их улыбки, — шепнул я ей.

Она посмотрела на них и шепнула мне:

— Они до сих пор улыбаются. — Тут мы уже вдвоем захохотали. На нас даже прохожие обратили внимание.

— Пойдем отсюда, — шепнула мне Марина, — а то еще подумают, что мы снимаемся.

Раньше я не понимал, что в том или ином случае смешного видели девушки. Даже это бы меня тоже не рассмешило. Но сейчас я видел все по другому, с другой стороны. И многое казалось смешным.

— Что делать будем? — когда сели в машину и успокоились, спросила Марина.

— Что делать, что делать? Черт, ни фига себе прикурила, аж тушь потекла, — произнес я, вытирая слезу и увидев, что она черная. Мы опять захохотали.

— Поехали, заберем запись, раз уже договорились, а то неудобно будет. Могла она раньше позвонить, и не заказывали бы запись. Что она вообще сказала?

— Ну, что в горах, с ребятами. Ее парень пригласил отдохнуть. Я не поняла толком. Что-то про связь, что связь плохая. Там еще что-то шумело, трещало. Интересно, с кем она поехала? — улыбнувшись спросила Марина. — Алина, ну скажи правду, как тебе Пашка?

— Мне — никак.

— Ну, ты можешь сказать, он мне подходит?

— Не знаю.

— А те подходят, что у ларька были?

— Те — точно нет. Ну, Марина, не мучай меня, я не знаю, что тебе сказать. Если бы у меня спросили, как он для подготовки в спецы, я бы сказал «сгодится». А так я просто пока не могу что-то сказать.

— Ну он хоть симпатичный? Ты это можешь сказать?

— Ну вот ты опять! Ты лучше мне скажи, тебе ничего странного не показалось? Ну, там в словах, в голосе?

— Да нет вроде, — Марина пожала плечами. — А что, есть сомнения?

— Понимаешь, что-то не вяжется. В квартире бардак, как будто она не в горы собиралась, а на свидание, — я пожал плечами. — Даже зарядку не взяла. В горы впопыхах не собираются, нужны теплые вещи, спортивная обувь. Там, кстати, чьи кроссовки стоят?

— Веркины и моя одна пара. Точно, ее обе пары стоят. Может, там решила купить?

— А в шкафу много вещей не хватает?

— Да вроде все на месте, — она опять пожала плечами.

— И что получается, что она прямо со встречи рванула в горы? В том, в чем была? Не захватив даже паспорт. — Я только сейчас вспомнил, что видел его в шкафчике.

Тем временем мы подъехали к управлению.

— Ну все, приехали, сиди тут, а я пойду.

— Подожди, повернись ко мне.

Я повернулся к ней. Взяв платочек и слегка смочив его слюной, она подтерла мне тушь.

— Когда выходишь, привыкай смотреться в зеркало, вдруг что-то подправить надо, — она полезла в сумочку. Ковырялась почти минуту. — Вот черт, помаду найти не могу. У тебя есть?

— Не знаю, должна быть, если мне ее в Дубае положили.

— В Дубае еще? — она достала мою сумочку. — Ого, тяжелая. Ты что туда, кирпич положила, что ли? Это тебе тоже в Дубае положили? — она достала пистолет.

— Нет, это уже тут.

— А это? — она достала глушитель.

— Ну что ты пристала? Обычный дамский набор, ты в любой женской сумочке посмотри, чего там только нет, — спокойно ответил я.

Марина посмотрела на меня, еле сдерживая смех.

— Ладно, дай мне кошелек, пойду я. Думаю, если губы не накрашены, никто не испугается.

Взяв кошелек, я вышел из машины. Нужного человека нашел быстро, он отдал мне флешку, я — баксы и вернулся к машине. Постояв около машины, я развернулся и быстро пошел обратно.

— Ты куда?

— Жди тут, — ответил я и вернулся к тому же капитану. И через десять минут еще без сотни баксов, но зато с кое-чем очень интересным сел в машину.

— Дед звонил, — сказала Марина.

— Серьезно? Он что, уже в Москве?

— Нет, не сказал, когда будет. Сказал смотреть за тобой, чтобы ты никуда не вляпался и ничего не натворил. И это, поставил мне задачу обучать тебя. Чтобы к их приезду ты разбирался в женских штучках, как в автомате Калашникова. И еще он боится, что ты что-нибудь с собой сделаешь.

— Он что там, спирту опился? Я, может быть, только жить начинаю, — сказал я голосом почтальона Печкина. — А он — «чтобы ничего не сделал». Не дождетесь. Что еще сказал? А как же твоя служба?

— Сказал, что это и есть моя служба, первое задание, а он все решит.

— Что еще говорил?

— Больше ничего. Просто сказал одеть на тебя цепь, чтобы больше по миру не искать.

— Ясно. Ну что, тебе задачу поставили? Поставили. Я обещаю, что буду хорошей ученицей и не подведу, а теперь поехали кое-что покажу. Я не хотел втягивать тебя в это дерьмо, но выбора нет. Дай, я сяду за руль.

— Что ты узнал? — спросила она, устроившись на пассажирском месте.

— Я пробил машину под номером С101СС 77, это еще не все, так же тут есть С101СС 50. Короче, все номера тут: и 177, и 190. Ну, короче, вот вся распечатка. И знаешь, что самое странное, что среди них нет ни одной белой, даже близкого к нему. Я не думаю, что бабулька, запомнившая номер, перепутала бы цвет. Но вот еще такая беда: она не сказала, какой регион был на номере. Ладно, сейчас посмотрим запись. Может, что и всплывет.

— А что не дома, есть же компьютер.

— Можно и дома, но я хочу еще кое-что проверить, появилась идея.

— Я тут подумала… Знаешь, что мне показалось странным? Веркин голос. Не знаю, что именно не так, но он какой-то потухший, в ее голосе всегда слышалась радость. А сейчас… ну как-то обреченно. Или мне показалось? — Марина снова пожала плечами.

— Разберемся.

У меня где-то внутри начал просыпаться охотничий азарт. Я вдавил педаль газа в пол. Подумав несколько мгновений, «Опель» начал динамично ускоряться, задерживаясь с переключением передач.

— Машинка твоя мне что-то не нравится.

— Что тебе не нравится? Хорошая машина, маленькая, удобная.

— Ага, еще красненькая, скажи.

— Да, красненькая, а что ты против имеешь?

— Медленная она у тебя какая-то, хилая, силенок не хватает. Да и цвет, бррр. Только быков дразнить и глаза мозолить. Нужно будет ее Степанычу отдать, пусть научит ее ездить нормально. Накачает ее, да и перекрасит.

— Вот купишь себе и отдавай, кому хочешь.

Я резко крутанул руль, обгоняя попутную машину. С небольшой задержкой машина выполнила все, что я требовал от нее.

— Держись! — Затем подрулил вправо и круто бросил машину влево и одновременно натянул ручник. Визжа покрышками, мы развернулись через две сплошные. Бросив ручник, я резко втопил газ, заметив при этом, как в ехавшей за нами 99 все дружно повернули головы, провожая нас взглядом. Перестраиваясь из ряда в ряд, я доехал до первого светофора и остановился. Посмотрел по зеркалам и, не дожидаясь зеленого, сорвался с места.

— Ты идиотка, что ли? — пыталась докричаться до меня Марина.

Проскочив еще два красных светофора, я свернул под знак, проскочил встречное движение, свернул во дворы и оттуда уже спокойно выехал на дорогу. И только потом посмотрел на Марину. И захохотал: Марина вжалась в кресло, широко открыла глаза и сидела, даже не дышала, с открытым ртом, схватившись руками за ремень. «Ну сейчас что-то будет», — приготовился я выслушивать то, что из нее польется. Но еще минуты три было тихо.

— Ты что, совсем чокнутая? Ты знаешь, сколько раз нарушила правила? Ты что, угробить нас захотела? — Марина потихоньку разгонялась.

А дальше я услышал столько новых слов, что у меня даже оперативной памяти в мозгу не хватило, не смотря на то, что это тоже девичий мозг с большой емкостью для хранения информации. Но она не знала, что все эти мои маневры на грани фола имели одну цель: сбить с хвоста странного дуплета (21099), которого я заметил еще около заправки. Потом он оказался недалеко от салона связи, и потом он странным образом засветился около управления ГИБДД. Ну, а последней каплей стало то, что при моем ускорении он опять неожиданно появился через пять машин и так же начал ускоряться. А я очень не хотел тащить их в гараж. Но это еще не говорило о хвосте. Все встало на свои места, когда после крутого пике через две сплошные на первом светофоре дуплет оказался позади нас. И только бешеная езда на красный помогла сбросить его. Я понимал, что очень рискую не только своей, а в первую очередь Марининой жизнью.

Марина еще кричала, а я уже вышел из машины возле гаража. Осмотревшись, я наклонился в салон и, не обращая на крики, спокойно сказал.

— Марин, хватит кричать. Залезь на крышу, там есть тайничок, достань ключи.

Марина замолчала на полуслове и уставилась на меня.

— Ты что, дура?

— Наверное. Поверь, так надо было. Просто так я бы не стал рисковать твоим здоровьем, поверь мне, солнышко, — серьезно сказал я. Это произвело на нее успокаивающее действие.

— Где, говоришь, ключи? — уже спокойно спросила она.

Зайдя в гараж, я в первую очередь проверил свет. Затем попросил Марину помочь мне открыть тяжелую крышку люка в подпол.

— А чей это гараж?

— Наш с тобой, — решил я как-то еще успокоить ее, видя, что ее продолжает потряхивать от такой гонки.

У меня в голове крутилась одна мысль: «Кто это был? Может, случайность?» Когда видишь в таком городе, как этот, одну и ту же машину два раза, это может быть случайность, и то, я не верил в такие случайности. Но вот три раза, а, тем более, четыре — это уже перебор. Надеяться, что парни просто хотели познакомиться — это глупо.

— Ты мне расскажешь, почему мы так ехали? — спросила Марина. — За нами что, кто-то гнался?

— Похоже на то, — спокойно ответил я. — Я видел одну и ту же машину четыре раза, согласись, это уже перебор. И не просто видел, она нарушила половину из тех правил, что нарушили мы, а ты говоришь «машинка классная, цвет хорошенький», да нам только еще мигалку наверх поставить с сиреной, чтобы и слепые видели. Цвет плохой, очень заметный.

Марина больше не пыталась доказать обратное.

— А откуда ты знаешь, что это одна и та же машина была.

— У нее левый глаз подбитый, нет фары, и вмятина на крыле уже покрылась ржавчиной. Согласись, такие совпадения один на миллион.

— Ну, это Москва, тут могут быть и такие совпадения.

— Ага, в один день и на небольшом участке, плюс у всех нечитаемый номер, так как забрызган грязью в такую жару. Нет Марин, это не случайность. Только вот кто это? Может, женихи? — я улыбнулся, давая понять, что я, как и прежде, в норме и контролирую ситуацию.

— И что будем делать?

— Пока не знаю, — спускаясь вниз ответил я. — А это во всем Дед виноват. Как только ты сказала, что он звонил и сказал, чтобы я никуда не вляпался, я уже тогда понял, что это пипец. Как только он так скажет, у меня начинаются проблемы. Тебе не страшно? — я подошел и обнял ее.

— С тобой — нет, только не оставляй меня одну, как там, в Омске, хорошо?

— Не оставлю, солнышко. Знаешь, как я тогда себя ругал за это! Я тебя в понедельник в часть увезу, вот там ты точно будешь в полной безопасности. Единственное, что грозит, так это нос разобьют, и то потом извинятся и помогут. Машину нужно поменять, придется ехать в Москву и у Андреевой жены брать его БМВ. Она, кстати, тоже в курсе моих метаморфоз.

— Я не поеду, Дед приказал быть рядом с тобой…

— Знаю, смотреть, чтобы я не вляпалась в дерьмо. Но я уже в нем. Так что приказ уже не выполнен.

— Значит, обе будем получать, но тебя я не оставлю, — категорично заявила она.

Я понял, что спорить бесполезно.

— Ладно, постараемся все сделать тихо, чтобы он не узнал.

Пока мы разговаривали, я уже достал сканер и поменял батарейки, купленные еще в «Эльдорадо». Поднялся наверх и проверил машину на наличие жучков и маячков. Все чисто, значит, просто шпана.

— Марина, там лежит бук. Возьми зарядку и неси его сюда, будем кино смотреть.

Поднявшись наверх, Марина сама все сделала и позвала меня.

В 12–14 на площадь под знак въехал белый «порш» 911.

— Стоп, приблизь, — попросил я.

Увидев номер, заглянули в распечатку: коричневый «инфинити». Мы переглянулись. Инфинити просто усох и стал похож на «порш». Смотрим дальше. Вот выходит водитель, кому-то звонит, вот повернулся к нам. Вновь стоп-кадр и приближение.

— Так это же Артур! Ну, точно! — закричала Марина.

Смотрим дальше. Вот он куда-то направился, вот уже идет с девушкой, проходят мимо бабушки. Стоп. Смотрю на лицо Веры. Она смеется. А бабушка смотрит ей вслед. Не знаю, что со мной произошло, но меня вдруг взяла сильная ревность. Я не мог оторвать взгляда от Вериного лица. Мне захотелось дотронуться до него. Во мне проснулся мужчина. Я вдруг почувствовал уже забытое чувство. У меня начали сокращаться те мышцы, которые у женщин во время возбуждения не работают. Мозг дал команду на эрекцию члена. Я медленно опустил голову и посмотрел вниз. Я чувствовал, как дергается клитор и легонько пульсируют половые губы. Самое интересное, что у меня был порыв к мужскому возбуждению, а женского так и не произошло.

— Ну что будем делать с этим Артуром? — спросил я, взяв себя в руки.

— Может, позвонить ему?

— А у тебя есть номер?

— Нет, но у меня есть номер его клуба.

— Может, тогда лучше в клуб? Ну и что мы ему скажем? Мол, так мол и так, ты не скажешь куда ты ее дел? Думай, Марина, думай. Ты была у него дома? — спросил я.

— Да, там элитный дом, все под камерами, охрана. Если ты думаешь туда пробраться, не получится.

— А под видом… ну, скажем, проституток?

Она покачала головой.

— Не думаю. Мы тогда прошли только с ним.

— А как ты вообще туда попала? — вдруг спросил я.

— Как-как, вот так, как проститутка. Верка понравилась этому Артуру, в итоге и я попала. Я себя проституткой чувствовала, а утром еще деньги давали, я не взяла, и Вера тоже. Только от такси не отказались. Я тогда сказала, что больше с ней ни в один клуб не пойду, — надувшись, сказала Марина. — А ты что подумал?

— Ничего. Знаешь, Марина, ты не оправдывайся передо мной, я понимаю тебя. И это уже не те слова, когда я понимал тебя как отец — дочь, сейчас я понимаю даже больше, чем ты думаешь, так что тебе не надо оправдываться.

Наверно, нужно будет ей все рассказать про себя, чтобы она так не конфузилась. Она, вроде, все рассказывает, но все равно выглядит скованно.

— Марин, ты ангел по сравнению со мной, я имею в виду по развратности. Давай, кое-что возьмем, нужно ехать. Нет, давай, мы еще пробьем, откуда звонила Вера.

— Как? — удивилась Марина.

— У меня тут есть интересная программка, только я уже не помню, как и что, но интернет я сегодня уже оплатил, так что попробуем. Марин, сбегай вниз, возьми модем, а то пока я на этих шпильках дотопаю…

Марина мухой слетала вниз и принесла модем. Минут через двадцать мы уже знали, что последний звонок Вера сделала в стокилометровой зоне на север от города. Но вот обнаружить телефон не удалось. Это могло быть из-за сильного удаления, но, скорее всего, вытащена батарея.

— Нужно будет обновить все программы, — вздохнул я.

— Алина, может, я чего-то не знаю… Мне, наверное, не говорили, что в Московской области есть горы?

— Видимо, нам обеим не говорили. Теперь все поняла?

Она кивнула. Верка никуда не уезжала. И если судить, откуда был звонок, то она где-то в сотне км на север. Ну, не обязательно в сотне, плюс, минус. Смотря какая вышка принимала сигнал. Это, как я помню, мне объясняли. Там должен быть номер вышки. Но где ее искать?

— А может… — Марина округлила глаза. — А может, ее убили? — вдруг спросила она, и глаза сразу налились слезами.

— Не думаю, — сказал я больше для того, чтобы успокоить «сестру».

— Почему? — этого вопроса я боялся.

— Потому что я знаю, что она жива. Зачем ее убивать? Чтобы она не заявила в милицию, что ее изнасиловали? Это смешно, главное, чтобы на нее не заявили. И хватит глупости говорить, — меня самого прошибла дрожь. — Все, пора ехать, еще нужно домой заехать, что-то из одежды тебе взять. Я чувствую, ночь у нас будет длинная. И этот хвост мне покоя не дает.

Взяв кое-какое оборудование, мы закрыли гараж, спрятали ключи и вновь выехали в город. Проезжая один из тех перекрестков, что мы проскочили на красный, заметили обломки от автомобилей, а чуть дальше у тротуара стоял тот самый «дуплет» с разбитой в хлам мордой.

— Ой, Валерка машину разбил, — увидев разбитую «девятку», произнесла Марина.

— Какой Валерка? — опешил я и обернулся.

— Да это парень с нашего района. Ну, там всегда себя крутым ставит, мне проходу не дает. Как увидит, не отстанет. Я его уже избегаю.

— Твою мать! — выругался я от души.

— Что, эта машина была? — удивилась Марина.

— Ну да, эта! — я закашлялся, а Марина звонко захохотала и остановилась у обочины.

— Ты что, сразу не могла сказать? — опешив, спросил я.

— Так… так ты не спрашивала! — продолжая захлебываться смехом, ответила Марина. Глядя на нее, и я не выдержал. — А ты не верил, что это женихи! — Марина опять закатилась смехом.

— Точно, ну я-то не знаю, что так бывает…

Я осмотрелся. Чуть в стороне стоял джип, не то КИА, не то «Хюндай», тоже с разбитым кузовом. Там же стояла машина ДПС.

— Молодой человек, — спросил я у стоявшего неподалеку мужчины.

— Что?

— А никто не погиб?

— Вроде нет, на «Соренто» подушки сработали, а эти сопляки, вон, бегают с разбитыми носами. Молодые, наглые, на красный ехали.

— Спасибо вам. Поехали, что стоишь? — спросил я у Марины.

Марина посмотрела на меня и снова захохотала. Мы не могли успокоиться еще минут пять.

— Ну все, поехали, — вытирая слезы сказал я.

— Куда? А куда мы вообще ехали? — этот вопрос вызвал очередной трехминутный приступ смеха.

— Маринка, давай, поехали, а то, вон, на нас уже менты косо смотрят. И женихи твои увидели, — я опять давай хохотать.

Сейчас я опять был Алиной. Я даже опустил козырек и начал приводить лицо в порядок… Вскоре и Марина остановилась и, повернув зеркало, рассмотрела себя.

— Вот мы дуры, надо же так смеяться, — изрекла она.

— Это точно, особенно я. Так убегать от твоего жениха!

— Алинка, хватит, а то я сейчас опять рассмеюсь. И вообще, никакой он не жених. Я не собираюсь пока замуж. Если даже на земле он будет последним мужчиной, я с ним не лягу. — Наконец-то успокоившись и приведя себя в нормальный вид, Марина покрутилась на сиденье и серьезно спросила: — Значит, нас никто не пас. Можно заехать домой и переодеться.

— А там больше Валер нет? А то кто его знает…

Мы уже смело поехали домой. Быстренько сделав свои дела, мы направились в клуб, расположенный почти в центре Москвы. При выезде я все же очень внимательно осмотрелся, первое время даже оглядывался, но потом Маринка отвлекла меня разговором.

Разговаривая ни о чем, я как-то неловко себя чувствовал. Как будто во мне были два человека: один пытался сосредоточиться, а второй ему мешал всякой мелочью типа, что куда можно одеть, в какую погоду и что из одежды можно сейчас прикупить. И самое главное, что я сам об этом говорил, вернее спрашивал у Марины. Я несколько раз уже оборачивался. Вроде все чисто, но что-то не давало покоя.

— Марина, все! Давай, о деле, — решил я перевести разговор.

— О деле так о деле. А кстати, ты обещала мне рассказать что-то про себя, сказала, что я просто ангел.

— Обязательно расскажу, только не сейчас.

Я повернул к себе салонное зеркало и начал наблюдать. Конечно, в таком потоке тяжело что-то засечь, но это тому, кто находится за рулем. Я начал давать команды Марине куда и когда перестроиться. Тут главное — не спугнуть, если за нами есть хвост. Главное — вычислить его так, чтобы он не понял, что его засекли, при этом не показать виду, что ты проверяешься… Вот теперь я опять был Сергеем. Марина быстро поняла, что я от нее требую, и вскоре я уже ничего ей не говорил.

— За нами что, хвост?

— Пока не знаю, не вижу, но чувствую всей маткой.

— Чем?

— Да, это мы раньше так говорили, когда чувствовали слежку.

— Ну, один тогда договорился, — хихикнула она.

— Похоже на то. Съезжай с МКАДа на Волгоградку. У тебя женихов на серых «Пежо» нету?

— Нету, а это точно они?

— Кто, женихи?

— Нет, хвост. Я ниче не вижу.

— А ты и не увидишь, они за шесть машин от нас. Давай, тормозни где-нибудь. Я сяду, попробую по-тихому оторваться.

— По-тихому? Только без меня, я уже видела, как ты умеешь по-тихому.

— Но зато эффективно. Нет, тут так нельзя. Это не твои женишки, ведут грамотно. И кто это может быть?

— Где ты их видишь, я ничего не вижу.

— Марина, ты смотри на дорогу лучше. Я, кажется, понял, кто это. Короче, едем в клуб. Наша одежда подходит для того заведения? Нас туда пустят?

— Это наше преимущество, девушек всегда пускают. «Приведи подругу и получи скидку», — так гласит реклама. Мы — украшение всякой вечеринки, привыкай.

— я почему-то весело напел песню Газманова, вставив «мы» и «нас». И засмеялся.

— Ты чего? Я же не в этом смысле, — тоже засмеявшись, сказала Марина.

— Да какая разница, суть одна: «Любой, кто заплатил, имеет все права». Вот и украшение. У меня есть идея, пойдем сходим в клуб. Как ты думаешь, у меня есть шанс стать его украшением сегодня? — Я откинул козырек и начал разглядывать себя в зеркало. — Нет, что-то у меня бледный вид.

— Ну, это недолго исправить.

- я тяжело вздохнул. — Пока никаких вариантов. Что думаешь по этому поводу?

— А что, если его возле клуба дождаться?

— Не вариант, я тоже сначала так думал, но он будет не один. Может, с подругами или с друзьями. Ты же сама говоришь что…

— Я ниче не говорю, один раз так получилось. Да, он с друзьями был, мы были с Веркой, еще пару девчонок.

— Я думаю, что и сегодня так же будет. В какое время он вас увез?

— После двенадцати.

— У нас еще время есть. Поедем к клубу, постоим, подождем, посмотрим, что будет дальше.

— пропела Марина, глядя на меня, и засмеялась: — А с этими как быть? И кто это может быть?

— Пока не знаю. Вот все наблюдаю, не могу понять. Если бы я сегодня не совершил одну глупость, я был бы уверен, что это контора нас пасет, а так есть еще кому. Я пробил номера через ментов, и нет гарантии, что информацию не скинули этому Артуру. Припаркуйся где-нибудь. — Марина быстро нашла место. — Жди тут, я скоро.

Я быстро пошел в обратном направлении. Проходя мимо «пежо», резко остановился и наклонился к окну:

— Здравствуйте, мальчики. Вы чьи будете? Артура?

Они оба сделали непонимающие глаза. Потом посмотрели друг на друга, как бы спрашивая, кто такой Артур.

— Значит, Дедовские? Правильно? — они вновь переглянулись, но в глазах уже читалась растерянность.

— Понятно, а я-то думаю, что за детский сад меня пасет? — я оттолкнулся от машины и, стуча каблуками, пошел обратно.

— Ну и вот, что и требовалось доказать. Контора, — садясь в машину, проинформировал Марину.

— Контора?

— Да, Дед приставил наблюдать. Поехали уже к клубу.

— Они что, сами сказали?

— Ну, если бы они еще сами говорить умели! Нет, на их мордах написано.

— И что будем делать?

— Посмотрим, — и уже не отвлекаясь на хвост, поехали к клубу.

Проезжая мимо входа, мы сразу заметили белый «порш» с номером 101.

— Он уже тут, а клуб еще не открыт.

Я успел заметить камеру напротив входа. Марина проехала дальше и, найдя место, припарковалась.

— И что делать будем?

— Можно было маячок прилепить, но там камера. Подождем, пока он поедет, и совершим с ним столкновение, небольшое. Сможешь сделать так, что бы он был виноват. Подставиться?

— Нет.

— Хорошо, тогда я сам. Что-то я не вижу «пыжика». Они что, свалили? Обиделись, что ли, что я их «детским садом» назвал?

Раздался звонок. Марина полезла за телефоном.

— Это твой телефон.

— Мой? — удивился я. Посмотрев на номер, понял, что международный, и включил громкую связь. — Да, — резко, как это делал всегда, ответил я.

— Алло… Алина?

— Да, слушаю, — я уже узнал голос.

— Алина?

— Да, я!

— Привет, доча, — если я и замешкался, то на мгновение.

— Привет, папа, как вы? Как мама? Как там дед, ему нравится? Как отдыхаете? — радостным голосом залепетал я.

— Да помаленьку, доченька. Деда мигрень мучить начала, собрался домой, говорит лучше на курорт поедет, в грязи поваляется. Я тоже тут, только приехали, с температурой слег. Какой там отдых. Но уже поправился, да нам еще тут на недельку продлили путевку. Так что в заливе поплескаюсь. Как у вас там? Ты сестру слушаешь?

— Конечно, пап, но Машка достала меня, лезет ко мне постоянно, скажи ей.

— А что Вика? Не защищает?

— Вика вообще со своим хахалем где-то шляется, один раз позвонила. Как ей не позвонишь, все ей некогда. Пап, когда Маша в свой Лондон поедет? Скорее бы, а то достала уже.

Я посмотрел на Марину и чуть не захохотал. Она сидела, хлопала своими длинными ресницами и хватала ртом воздух как рыба.

— Тут на тебя жалуются, что ты совсем не слушаешься Марину. Где она? Дай ей трубку.

— Она в ванной. Кто жалуется? — удивился я искренне. — Это они меня все достали, — обиженно произнес я. — Это она звонила?

— Мама хочет с тобой поговорить.

— Алло, Алина, — я узнал голос Лены.

— Мамулечка, приветик, как ты, милая?

— Я вот хорошо, а вот ты там что вытворяешь? Почему поссорилась с Игорем?

— А что он все время лезет, советы его мне надоели. Надо мной все девчонки во дворе смеются, даже с мальчиком погулять нельзя. Он ходит за мной, где я, там и он.

— Ты знаешь сама, что он нам нравится, ты дружишь с ним с детского садика. Так что помирись с ним, не огорчай нас, ты же умная девочка.

— Не буду, — капризно ответил я.

— Будешь. Чтобы сейчас же позвонила ему и попросила прощение. Ты поняла? — строго спросила она.

— Не буду.

— Так это из-за того Леши ты с ним поругалась?

— А что он лезет, какое его дело, с кем я встречаюсь. Мне Машка не запрещает, а он лезет.

— Доченька, он плохой мальчик. Поверь, мы с папой его знаем, он хулиган, его уже судили, в милиции его знают с детства, когда он в школе чуть кабинет химии не взорвал. У него одна дорога, и он тебе не пара. Поверь мне, Алиночка, не веришь мне, спроси у папы.

— Он хороший, зря вы так думаете, — надув губы, упрямо ответил я.

— Знаешь что, приедем, я отведу тебя к врачу, и если он что-то с тобой сделал, я его посажу. Ты поняла меня?

— Ну, мама! Ничего он не сделал.

— Тогда больше с ним не встречайся, поняла? Мы с папой запрещаем.

— Хорошо, но…

— Никаких «но», помирись с Игорем. Он, в отличии от этого Леши, умный, начитанный и очень культурный мальчик, да и в институт поступил, в отличии от тебя. Что у тебя с институтом? Надумала поступать?

— Да, — обиженно ответил я.

— Ну вот и хорошо, тогда готовься к экзаменам. Сиди дома и не шляйся ты со всякой швалью. Дай мне сестру.

Я кивнул Марине, чтобы ответила. Она еще сильнее раскрыла испуганные глаза и, заикаясь, ответила.

— Да, м-мам!

— Здравствуй, Мариночка, как вы без нас? Не скучаете?

— Все хорошо, — чуть ошарашено ответила она, но дальше приняла игру и выровняла голос.

— Как себя ведет Алина? Ты же старшая и должна за ней смотреть. Мы с папой надеялись на тебя, но не прошло и недели, как она уже начудила. Ты вообще за ней смотришь или нет?

— Ну что, я ей нянька, что ли? Она не хочет меня слушать, вот сейчас язык показывает, — посмотрев на меня и увидев, что я ей показал язык.

— Ну вы у меня дождетесь, задеру юбки и отшлепаю ремнем.

— Ну, мама!

— Не давай ей дружить с Лешей и пусть помирится с Игорем. У нас с папой вся надежда на тебя. Заставляй ее готовиться к экзаменам. А Вике мы сами позвоним. Ну, все, будьте умницами, целуем вас. Пока.

— Мы тоже, — Марина растерянно смотрела на отключенную трубку. — Это что было? Я с кем разговаривала? — заикаясь, спросила Марина.

— А ты что, не поняла? С матерью, — засмеялся я.

— С какой матерью? Объясни мне, что происходит?

— Ничего особенного, просто нам объяснили ситуацию вокруг Артура. Вот и все, — закуривая сигарету, ответил я. — Поехали, по дороге все объясню.

Она молча завела машину и выехала со стоянки.

— Езжай в другую сторону, не будем под камерой рисоваться.

— Ну и что это было? Что за мама? Что это вообще за бред? Цирк какой-то.

— Это Лена, которая помогала мне стать стюардессой. И где, интересно, эти двое из ларца? — спросил я, осматриваясь вокруг.

— Алина, объясни мне, что происходит? — раздраженно обратилась ко мне Марина.

— Ну что, что объяснить? Ты сама не поняла? Тебе ясно сказали: смотреть за младшей сестрой, то есть за мной, а то задерут юбки и отшлепают ремнем, — с улыбкой ответил я. — Короче, нас предупредили, чтобы мы не приближались к этому Артуру. Он находится в разработке спецслужб. Это, сестренка, называется импровизация. Когда используется открытый канал связи, вот примерно как сейчас.

— Ни фига себе, а я думала: все с ума посходили. А кто такой Игорь? И как ты узнал, что Леша — это Артур.

— Ну тут все просто? Леша — полное имя Алексей, Артур начинается на А. Бывает намного сложнее, когда речь идет не об одном человеке. Кстати, там, где ты будешь обучаться, вот этому бреду, как ты его назвала, уделяется очень много времени. А вся работа разведки, в какой-то степени цирк. А вся жизнь — это арена.

— Ну, извини, я же сразу не поняла. А куда едем?

— Пока прямо, где-то эти клоуны должны появиться. Сейчас только получат указания и появятся. Надо же, подействовало.

— Что подействовало?

— Ну, про «детский сад», вот где-то рядом, а я их не вижу. Толковые, видимо, ребята.

— Это кто, Игорь?

— Ну вот, видишь, уже понимаешь. Это, кстати, был первый твой урок.

— И как?

— Нормально. А вот скажи, — я замялся… — Как я разговаривал, правильно, то есть девушка бы так говорила?

— Я вообще засомневалась, что ты была мужчиной: и интонации, и даже нотки обид — все там, где нужно.

— Значит, хорошим был учеником, что даже женскую часть отработал.

— А что с Верой? Это ведь единственная наша зацепка? — спросила она.

— Нам дали в помощь этих двоих.

— А как узнали?

— Видимо, вот эти двое уже давно нас пасут, я просто их не видел, ну а потом сопоставили факты и доложили. Короче, они нам помогут с Верой.

— А про институт… Ты что, в институт собираешься?

— Ага, в институт. Обратно собираюсь, как я тебя одну брошу. Ну вот и наши провожатые, — увидел я серый «пыжик».

— И что делать?

— Ничего, они засветятся, когда будет нужно. Кстати, завтра Дед прилетает.

— Но я поняла, что он на курорт….

— Ага, на курорт! Курорт — это кабинет, где он будет разгребать грязь, надеюсь, не нашу. Мы, вроде, ее еще не месили. А у Андрея проблемы там, что-то не получается, еще задерживается.

«Пыжик» наконец-то ускорился и, посигналив, обогнал нас, указывая следовать за ним. Вскоре он включил поворот и заехал на стоянку возле отеля.

— «Огни отелей так заманчиво горят…» — пропел я.

— Ты про что?

— Так, думаю про отели. Они что, думают, мы к ним пойдем? Как бы не так.

Но тут пассажирская дверь открылась, и вышедший человек подошел к нам и сел на заднее сидение.

— Добрый вечер, девушки. Меня зовут лейтенант Кравцов, — представился он.

Мы с Мариной переглянулись и еле сдержались от смеха.

— А у лейтенанта Кравцова имя есть? — спросила Марина.

— Егор. Извините, я просто не ожидал, что тут такие две красавицы, немного растерялся.

— А он у нас еще и стеснительный. Целый день нас пасут, и он не ожидал. Ты что, думал, что мы только на улице красавицы? Ну, ладно, расслабься. Ну, что будем делать? Вас уже ввели в курс? — спросил я, давая понять, что шутки в сторону.

— Так точно.

— Слушай, Егор, — обратился я к нему, — так не пойдет. Давай, забудем эти все «так точно», «есть» и тому подобное. Я Алина, а это Марина, созвучные имена, не правда ли? К тому же красивые, как их обладательницы. Давай нормально общаться. Договорились?

— Так… Ой, простите, хорошо.

— Ну и что делать будем?

— Как мы поняли, вы ищите девушку, вышли на Харипова-младшего?

— Ну так и есть.

— Что еще вам удалось узнать?

— Мало, практически ничего, надеялись у него узнать больше.

— Ну давайте, что у вас есть, попробуем задействовать наши возможности.

Я быстро ему рассказал все, что нам удалось узнать.

— А говорите мало. Есть звонок, а это уже пол дела. Я сейчас в управление, ребята из техотдела точно установят район, откуда был сделан звонок, ну а если телефон просто отключен, то и место, где он находится. Давайте мне ваши номера, я с вами свяжусь. Да не волнуйтесь вы так, найдем. Товарищ полковник сказал задействовать все доступные силы.

— Егорушка, милый, понимаешь, времени совсем нет, каждая секунда дорога. Постарайся это сделать быстрее, пожалуйста, я тебе буду очень благодарна.

Я сделал голос ниже, чуть участил дыхание, и, слегка наклонившись вперед, выгнул спину, демонстрируя напрягшуюся грудь. Он растерялся, сглотнул слюну и отвернулся. Я принял нормальное положение, удивляясь, как быстро можно смутить мужчину. Хотя я это и так знал, только раньше это делали со мной. Я прекрасно его понимал.

— А извините, скажите, когда вы нас спалили? Мы что, действительно плохо так вели?

— Успокойся, нормально, просто я очень хорошо чувствую хвост. И скажу больше — заметила вас уже на кольце. Ну все, вперед, работать, — я отдал приказание как и раньше.

Переписав номера, он пулей вылетел из машины. Марина посмотрела на меня:

— Сегодня у меня вечер сюрпризов. Это что было? Я смотрю, тебе уже нравится смущать мужчин?

— Ну а что, прикольно, ты видела его взгляд? — я состроил довольную мину.

— Алинка, сучка ты такая, когда ты так делаешь свою мордашку, я хочу тебя съесть. Такая миленькая!

— Да? Попробуй. Ладно, поехали, покатаемся пока, я так давно не видел ночную Москву.

— Вот и попробую, ты доиграешься, — засмеялась она и выехала со стоянки.

В салоне тихо играла романтичная музыка, машина мягко (иногда казалось, что она парит над дорогой) катилась по городу. Марина откинулась в кресле, правой рукой держа руль, а левую свесив через окно за борт, и о чем-то думала. Я сидел так же, только левая лежала на коленях, а правая свисала за борт. Я тоже молчал, наслаждаясь движением и теплой ночью. Встречный поток ласкал мне шею, играл с волосами, и я наслаждался. Мне было так приятно, что не хотелось шевелиться. Казалось, что я даже дышать перестал от такой ласки. Как хорошо, я никогда не испытывал такого наслаждения!

Женщина чувствует всей кожей, каждой клеточкой своего организма. А что мужчины? Я попытался вспомнить свои чувства. Но кроме как полового акта, так ничего и не вспомнил. Даже вот сейчас мои ощущения намного ярче, чем когда я был с женщиной и когда кончал. Если мне сейчас предложат вернуть все как было? Соглашусь ли я? Захочу ли я поменять это нежное и хрупкое тело, которое чуждо мне как мужчине, на сильное и грубое. Это будет трудный выбор. Но я его уже, кажется, сделал.