Волшебница для короля

Глава 30

Время от времени я останавливалась возле какого-то портрета, и тогда король, не дожидаясь моей просьбы, принимался рассказывать, кто там изображен:

— Это Веларисса, первая королева Аренции. А рядом — ее супруг. Он из крестьян, то-то был скандал, когда Веларисса объявила, кого собралась взять в мужья. Поначалу все шло хорошо, а потом выяснилось, что у него неконтролируемая склонность к насилию. Пришлось казнить, тоже скандал получился громкий.

Миленько. Хоть сейчас в палату мер и весов как эталон понятия “Плохая семейная история”.

— Он был как Влад Цепеш? — спросила я, глядя на портрет светловолосого мужчины с брезгливо изогнутыми губами.

— Как кто?

Пришлось рассказывать историю кровавого князя, а потом, шутки ради, разбавлять ее байками про вампиров. Его величество слушал внимательно, а затем рассказал, что в Аренции тоже есть легенды о пьющих кровь существах, только называют их здесь “моранами” — смерть несущими.

Еще один предок короля Илара хотел захватить весь мир — но все пошло не по плану.

— Начать он решил с Сивра, — рассказывал король, — и, по правде говоря, лучше бы этого не делал. Последствия аукаются нам до сих пор. С соседями стоит дружить, тем более в нашем положении. Из-за почти полного отсутствия в Аренции магии, — пояснил король.

— Скоро все изменится, — улыбнулась я. — Уже меняется. Несколько дней назад, помогая мне высушить волосы, Брешка случайно организовала в комнате маленький ураган. Будь рядом враги — им бы не поздоровилось.

Я говорила уверенно, хотя в тот раз не поздоровилось только Бусинке, которую потоки воздуха вытащили из-под шкафа и катали по полу кругами. Восторженный стрекот в процессе и внезапно вспыхнувшая любовь к Брешке ясно говорили о том, что малышка совсем не против таких развлечений. А бедная камеристка потом расстраивалась из-за “клубка пыли” и погрома, который устроила.

— Да, — улыбнулся король так широко и солнечно, что у меня что-то глупо бултыхнулось в груди.

Ой, дуреха ты, Машка. Ой, дуреха.

Просто так разговаривать с его величеством было… странно. И удивительно приятно. В ответ на рассказ короля о его предке я живо припомнила знакомых мне завоевателей — Александра Македонского и Юлия Цезаря, которые тоже хотели, чтобы мир принадлежал только им.

— Как же они проводили такие успешные военные кампании без магии? — хмурился король, а я пыталась вспомнить все, о чем помнила с курса по истории древнего мира.

Я упустила момент, когда в галерее начало темнеть — факелов и огненных ламп здесь не было, конечно. Спросив у его величества разрешения, я наколдовала небольшой файерболл.

— Я аккуратно, — пообещала я.

— Знаю, леди Мария. Я вам доверяю, — бесхитростно признался король, и я открыла рот от удивления. Ответом мне стала улыбка и еще один жадный горячий взгляд, который тут же спрятался под ресницами.

Его величество остановился рядом с портретом мужчины, который выглядел как король Артур из легенд: высокий, с прямым добрым взглядом и окладистой бородой.

— Тарим Миротворец, — прочитала я надпись внизу портрета. — Ваш прапрадед.

— Он столько сделал для Аренции. Заключил…

— Мирный договор с Сивром. Понтиф Серго рассказывал.

Король обернулся ко мне. Глаза его в свете пламени казались почти черными.

— А вы не теряете времени даром, леди Мария.

— Я…

— Он сделал не только это. Тарим реорганизовал налоговую систему так, чтобы не душить сборами тех, кому и так тяжело, но чуть больше получить от тех, кто может себе это позволить. Отменил некоторые законы, которые только мешали, как тот, что запрещал крестьянам переезжать в города. При нем Аренция расцвела, — его величество вздохнул. — Когда я был ребенком, мечтал, что вырасту и стану королем не хуже, чем Тарим. Что при мне Аренция станет такой, какой заслуживает быть, свободной и процветающей.

Последняя фраза прозвучала так искренне и воодушевленно, что я невольно смутилась.

— Наверное, перемены не всем понравились, — поспешила я перевести тему.

— Да, дедушка Париса вовсе пытался замыслить переворот, — рассеянно ответил король.

— Париса? Командора Париса? Того самого?

— Его семья уже несколько поколений владеет оружейным делом, самым крупным в стране. Еще бы им понравились налоговые реформы.

Оружейное дело, вот как. Прежде, чем я смогла сообразить, почему меня это так взволновало, король обернулся ко мне и спросил:

— Потанцуем, леди Мария?

Я грустно улыбнулась.

— Здесь нет советника Кроу, ваше величество, так что вам нет нужды изображать симпатию.

— Изображать симпатию? — король шагнул ко мне — Вы так считаете?

— Я не дурочка. Хоть многие при дворе и думают по-другому.

— Скажите, кто именно, и я отрублю им головы.

Я фыркнула, а потом расхохоталась. В ответ на недоуменный взгляд короля попыталась пояснить, хоть и никак не могла перестать смеяться:

— Ваш… ваш родственник смог бы… смог бы гордиться вами.

Недоумение на лице короля сменилось пониманием, и затем посреди пустой гулкой галереи хохотали уже мы оба.

Спустя несколько секунд после того, как мы успокоились, король сказал, глядя на меня в упор:

— У вас очень красивый смех. Я никогда раньше его не слышал.

Он стоял близко ко мне. Слишком близко, и от этого дурная кровь внутри вскипала.

— У меня немного поводов смеяться. — Пытаясь сохранить спокойствие, я отвернулась и взмахом руки уменьшила файерболл до размера грецкого ореха. — Мне пора идти, ваше величество.

Я зашагала вперед, желая как можно быстрее уйти из галереи. Разговоры о прошлом, смех и шутки — это все, конечно, хорошо. Но король может этим наслаждаться, а я — нет. Я хочу большего, и я в этом-то вся проблема. Значит, должна оказаться отсюда подальше как можно скорее.

— Я мог бы принудить вас, — прозвучал тихий голос у меня за спиной. — Мог бы принудить вас, и мне бы ничего за это не было.

По позвоночнику пробежали мурашки, кровь забухала в ушах. Я замерла, изнутри все тело окатило жаром, страхом, злостью, возмущением, обидой, желанием, влюбленностью… Черт бы его побрал.

Послышались шаги, а затем голос короля сказал, почти касаясь моих волос дыханием:

— Я бы мог взять силой то, что было так щедро предложено другому.

— Между нами ничего не было! — я обернулась, волосы взметнулись тяжелой волной. — И вы этого не сделаете, ваше величество.

Руки сжались в кулаки. Мы стояли так близко, что я, в свете крошечного огонька, висящего между нами, могла увидеть свое отражение в глазах короля.

— Не сделаю, хоть мне бы очень хотелось.

— Доброй ночи, ваше величество.

Я направилась к выходу, но король поймал меня за руку. Не удерживая, а только обозначая прикосновение, погладил большим пальцем тыльную сторону ладони и улыбнулся. Файерболл растаял в воздухе.

— Я предлагаю вам быть со мной добровольно.

— Вы бредите, — отвернулась я, но король тут же потянул меня на себя.

— Думаете? Ну же, леди Мария, — горячее дыхание коснулось уха, и по моему телу прошла дрожь. Веки опустились. — Вы ведь тоже хотите меня, разве нет? К чему все усложнять?

Шеи коснулись губы, и на какую-то секунду я умерла в руках короля, вся превратившись в истому и желание. Осторожные прикосновения будили внутри что-то страшное. Я не была готова к этому. К тому, чтобы чувствовать такое. Я должна была прожить всю жизнь спокойно, с Лешкой или с кем-то вроде него, к кому испытываю симпатию и уважение, а не опаляющее все внутри желание, как сейчас. Такого не было даже с Этеном — такого не было ни с кем, и казалось, что моя нервная система вот-вот взорвется и выйдет из строя от переизбытка ощущений.

— Разве мало придворных дам, готовых согреть вашу постель? — попыталась возразить я.

— А разве я говорю только о постели?

Чужие губы накрыли мои, шеи и пояса коснулись ладони, и я невольно прильнула навстречу. Поцелуй был нежным, но в то же время собственническим. Губы короля уверенно приласкали мои, подчиняя, заставляя открыться и сдаться, язык скользнул внутрь, легко прошелся по кромке зубов и проник дальше, коснулся моего мягким электрическим разрядом, окончательно лишая воли. Руки обняли крепче, и очень кстати, потому что я не была уверена, что смогла бы удержаться на ногах.

Наверное, это было неправильно, наверное, это было глупо. Еще более глупо, чем пойти в клуб и переспать там с первым понравившимся парнем, как поступали некоторые мои однокурсницы. Мне было все равно. Будто со стороны я наблюдала за тем, как моя рука ложится на плечо короля, окончательно лишая меня возможности сказать: “Да что вы, ваше величество! И вовсе я не хочу с вами целоваться!”

На мой жест король отреагировал четко и однозначно, идеально правильно: прижал к себе сильнее, так что не вырваться. Время будто остановилось, и я была бы не против, если бы так было на самом деле. Как будто я целиком превратилась в удовольствие и желание, как будто в мире больше ничего не оставалось, кроме нас двоих и огня, разгорающегося между нами.

В книгах, которые я читала, после страстного поцелуя герои обычно падают на постель, дальше камера отъезжает, а потом уже утро. Увы, в нашем случае постели рядом не оказалось. Мне бы радоваться этому и тому, что моя честь останется при мне, но внутри бушевали совсем другие чувства: больше всего там было желания, жадности, страха перед чем-то запретным, стыда и — влюбленности.

— Пойдемте, леди Мария, — шепнул король мне в губы. — Приличным леди не пристало целоваться в темных коридорах.