Все дальше и дальше

Глава 14

Тем временем в приходском доме в Бартоне Лео Бэннинг встал за креслом и окинул взглядом огромную идеально отполированную поверхность орехового стола в гостиной, прежде чем произнести молитву перед воскресным обедом.

Спустя несколько секунд почтительной тишины миссис Вайн произнесла:

— Отличная была проповедь сегодня утром, викарий, мне очень понравилось, — и подвинула супницы поближе. — «По плодам их узнаете их», Евангелие от Матфея, глава 7, стих 16–20, мои любимые строки в Библии. Жаль, что в церкви было так мало прихожан. Проповеди — утраченное искусство, знаете, как соломенные кровли, живые изгороди или изготовление газовых ламп. Вы могли бы получить грант, в наше время люди получают деньги на любые цели. Хотите, я налью вам суп? Мне несложно. — Слова лились сплошным потоком, почти на одном дыхании.

Лео покачал головой:

— Не надо, миссис Вайн. Пахнет чудесно.

Она поставила рядом с ним кувшин с водой. Стакан запотел и затуманился, лед позвякивал, ударяясь о стенки.

— Я рада, что к вам вернулся аппетит, — весело произнесла она, не сумев скрыть смутную улыбку, и обернула вокруг руки кухонное полотенце на манер метрдотеля. Отошла в сторону, подождала, пока Лео сядет, подняла крышку ближней к нему супницы и удалилась на кухню.

В супнице было столько молодой морковки, что можно было накормить целый отряд бойскаутов. Может, готовя в таких количествах, миссис Вайн намекала, что с удовольствием бы кормила не только их двоих? Может, настало время пригласить гостей на обед в воскресенье? Не то чтобы ему некого было позвать: в его прошлом приходе он прославился своими воскресными обедами. Лео приподнял крышку второй супницы: там был молодой картофель, приготовленный в кожице на пару, с маслом, посыпанный свежей петрушкой и морской солью. Делия Смит[4] бы позавидовала.

Как-то сам по себе в его голове сложился список приглашенных: пара участников проекта художественного центра, с которыми ему хотелось пообщаться в неформальной обстановке, Адам Грегори, Сара Коулбрук с мужем, церковный служка с женой… он угощался йоркширским пудингом и подливкой, вспоминая, кого бы еще он хотел видеть среди гостей, и список все увеличивался и увеличивался, пока число приглашенных не достигло дюжины.

Говядина, прекрасный кусок огузка, была мягкой, как масло. Нужно поговорить с миссис Вайн и спросить, что она думает по поводу гостей. Задуманное обретало отчетливые, реальные очертания, и в какой-то момент дом показался ему слишком большим для него одного. Было бы неплохо разделить с кем-то столь обширное пространство. Он продолжал размышлять, забывая о ноющей боли одиночества и все больше и больше склоняясь к идее воскресного обеда.

Жалея его чувства, воображение посадило на пустые стулья воображаемых гостей, и в какой-то момент ему показалось, что он окружен друзьями, которые смеются и болтают, пьют вино и передают супницы по кругу, пока круг наконец не замкнулся на нем.

— Скажи честно, он всегда такой? — Мак обмакнул откушенную клубнику в тарелку со сливками и отправил в рот.

Сара сидела на террасе у дома Моники, забравшись в деревянный шезлонг под огромным зеленым навесом от солнца. Ее терзало чувство вины, злость и смущение. Вина — потому что Моника заставила их остаться на солнышке, в то время как сама вместе с Фредо вернулась в дом приглядеть за Крисом. Злость и смущение… понятно, почему ее переполняли эти чувства, нет смысла объяснять.

Мак наклонился и щедро плеснул шампанского в ее стакан для клюквенного морса. На этот раз Сара не стала спорить. Она так ждала новой встречи с Моникой, так хотела увидеть ее дом, отправить мальчиков гулять по окрестностям, расслабиться и долго, лениво сидеть за обеденным столом.

Вдалеке, спускаясь к речке и летнему домику, словно пестрые птички на фоне пышных зеленых кустов и темных деревьев, бежали ее сыновья. Мэтью возглавлял процессию, за ним шел Джек, сгорбившись под острым углом, а между ними, как чрезмерно восторженный диснеевский кролик, скакал и прыгал Чарли.

— Здесь так спокойно. — Сара подставила лицо солнцу, медленно и глубоко вдохнула, вспоминая, как сидела на этой террасе на новоселье Моники. Казалось, с тех пор прошло много месяцев. В тот вечер ее переполняла радость, ей казалось, что возможно все. Она чувствовала себя обновленной, легкой, не то что сейчас, когда ее тянет к земле гнев, ответственность и раскаленная добела ярость оттого, что Крис вел себя так ужасно и испортил день, который мог бы пройти чудесно, в таком потрясающем месте. Полуденный воздух отяжелел от запаха свежескошенной травы, кирпичи нагрелись под летним солнцем. От жары над лужайкой плавился воздух.

К сожалению, Мак не поддался на ее уловку отвлечь его светской беседой.

— Какого черта ты до сих пор не развелась с ним, Сара? Он просто ублюдок.

Сара раздраженно взглянула на Мака через плечо: он прервал ее наблюдения за мальчиками, ее голос врезался в какое-то оцепенение, и в горле застрял комок.

— Ну что, — не унимался он, — я прав, не так ли? Неотесанный, грубый чурбан.

— Что бы ты ни делал, пожалуйста, не говори о нем гадости, Мак, иначе я буду обязана защищать его, а мне этого совсем не хочется.

Мак рассмеялся.

— Защищать его? Ты что, серьезно?

Сара кивнула.

— Угу. Одна из ужасных, инстинктивных, необъяснимых женских черт. Наверное, сродни сочувствию обездоленным. Но я могу смешивать его с грязью и жаловаться сколько угодно, только не надо со мной соглашаться. Не надо напоминать мне, каким придурком он выставил себя сегодня и как мне не повезло, иначе я начну все отрицать. Так уже было раньше. Я все время оправдываю Криса перед своими родными. Они его всегда ненавидели. Рождество было сущим адом, пока мы не решили праздновать его без родителей. Я сидела с родителями на кухне и убеждала их в том, какой Крис расчудесный, когда узнаешь его получше. «Ты его плохо знаешь, мам, когда он наедине со мной или с детьми, он ведет себя нормально. Он не любит семейные сборища, ты и сама должна признать, что семейные обеды не для слабонервных». — Сара глотнула коктейль из шампанского и клюквенного морса. — Я делала это многие годы, но с какой стати я должна за него извиняться? Какая же он свинья… Подумать только, блевануть на глазах у всех! Чем он только думал?

Мак пожал плечами.

— Теперь мне можно сказать?

Сара вздохнула:

— Валяй, если это так необходимо. На этот раз вряд ли я смогу придумать оправдание. Ты понятия не имеешь, как я зла, как унижена, как мне неловко. Я должна сейчас быть в доме, помогать убирать за ним, но мне не хочется этого делать. И кто будет за ним убирать? Почему это должны делать Моника и Фредо? И, если он скажет еще хоть слово, я себя не контролирую. — Сара отпила еще глоток. — Хотя, если очень сильно ударить его прямо сейчас, возможно, он ничего и не вспомнит.

Мак подлил ей шампанского. Сара было возразила, но Мак убрал ее руку.

— Я вызову тебе такси или попрошу Фредо отвезти вас.

Сара вздохнула и подставила бокал.

— Ладно.

В бокале закружились пузырьки, и Мак произнес:

— Почему бы тебе не заехать как-нибудь? Я приготовлю тебе обед. Ты и я, и бутылка шабли.

— Что?

— Нет, я серьезно. Приходи в коттедж, мы не спеша прогуляемся, и я покажу тебе все свои любимые места. Свернешь налево по тропинке, что ведет от главной дороги. Это другой мир. Соглашайся.

Приглашение Мака застало ее врасплох, голос его был напряжен. Сара взглянула на него, но не успела она определиться с ответом, как в стеклянных дверях появилась Моника с подносом, на котором стояли чашки. За ней вошел Фредо: он нес серебряные кофейнички из сервиза. Едва они вышли на террасу, как Сара вскочила на ноги. Приглашение Мака, вдобавок к другим событиям дня, переполнило чашу и окончательно вывело ее из равновесия.

— Как Крис? Я могу чем-то помочь? Мне ужасно неловко. Не знаю, что сказать. — Она запнулась.

Моника поставила поднос.

— Ради бога, не говори ничего. Ты не виновата, а с Крисом все будет в порядке. Фредо уложил его в постель, пусть проспится. Так, ты будешь черный или с молоком?

— Где трюфели к шампанскому? — спросил Мак, глядя на поднос.

Прежде чем подбросить Питера к отцу, Дженни Бек сказала ему, что планирует заглянуть в «Утку и селезня» на воскресный ланч, полакомиться запеченным цыпленком. Паб находился у реки, кормили там превосходно, и по воскресеньям там частенько играл ансамбль — обычно блюз и спокойную музыку, в хорошую погоду на солнышке. В такое место приглашают, если хотят произвести впечатление. Мужчины приводят сюда женщин на первое свидание.

Дженни повторила Питеру три раза, куда направляется, чтобы у него не вылетело из головы. Подъехав к дому Тони, она не вышла из машины, но убедилась, что он видит, как она машет ему с подъездной дорожки, словно член королевской семьи. При полном макияже, с пышной укладкой феном, в блузке с глубоким вырезом и с толстым слоем помады, она устроила ему настоящее представление. Пусть поймет, кого теряет. Ублюдок.

Естественно, она и не собиралась в паб в одиночку. План был такой: взять напрокат видеокассету, приготовить замороженный обед в микроволновке и провести остаток дня, загорая в патио, слушая плеер или листая журнал.

Когда Тони привез Питера домой, было уже почти восемь часов. Питер пробурчал «привет», выудил банку колы из холодильника, пакетик сырных чипсов из кладовки и поплелся наверх в спальню.

— Своего любовничка сегодня не притащила? — спросил Тони, нервно рыская взглядом по кухне.

Дженни зажгла свечи, приняла ванну и надела струящееся прозрачное платье, которое не оставляло места воображению. Она понимала, что с той самой секунды, как Тони ввалился в кухню через заднюю дверь, он не сводил с нее глаз.

— Даже если и притащила, Тони, тебе-то какое дело?

— Ты все еще моя жена, Джен, ты знаешь, — произнес он, выпрямляясь и расправляя плечи.

Дженни фыркнула.

— Но ты и не вспомнил об этом, когда спутался с этой шустрой сучкой, не так ли?

Тони обиделся.

— Тогда все было по-другому, цветочек, и неужели мы не можем забыть об этом? Седина в голову, бес в ребро, кризис среднего возраста и все такое. Я-то думал, мы сможем остаться друзьями.

Дженни открыла холодильник и плеснула себе довольно щедрую порцию рома с колой.

— Да что ты говоришь, значит, вот в чем дело? Друзьями? Никто из моих друзей не относится ко мне так, как ты, Тони. Хочешь сказать, что ты совершил ошибку, переселившись к ней, или играешь на два фронта? — Она говорила совершенно ровным голосом.

Тони смущенно переминался с ноги на ногу: его не пригласили, не предложили сесть и не угостили выпивкой.

— Что если я отвечу «да», Джен?

Она бросила в высокий бокал пригоршню льда. Лед в коле зашипел и потрескался.

— Попробуй.

Тони еще раз оглядел кухню, будто боялся, что среди огнеупорного пластика и медных безделушек притаился снайпер, держа его на прицеле.

— Лучше не буду, — произнес он и очень медленно попятился из кухни.

Убедившись, что он ушел, Дженни Бек расхохоталась. Впервые за много месяцев она почувствовала себя хозяйкой положения, и это было очень, очень приятное ощущение.

В семь утра в понедельник Крис Коулбрук сидел за столом и завтракал. Вид у него был не очень.

— Пищевое отравление, — пробормотал он и поежился.

Сара протянула ему еще один стакан воды, бросила рядом две таблетки парацетамола и налила себе чай.

— Крис, мне все равно, что ты скажешь. Ты напился, нажрался, как свинья. До беспамятства. Никогда в жизни мне не было так стыдно. Только представлю, как кто-то убирал за тобой в камине. Я в шоке. Моника вела себя потрясающе. Надеюсь, ты позвонишь ей и извинишься за свое поведение?

Он посмотрел на нее сквозь слипшиеся веки. Вид у него был, как у очень злобной ящерицы.

— Ни за что на свете. Она что-то подложила в закуски. У паштета был очень странный вкус. Знаешь, тебе повезло, что я не попал в больницу.

Сара смерила его взглядом, подумав, не подслушивал ли он ее разговор, когда она планировала его ударить.

Когда Сара прикатила в школу, Лиза засыпала кофе в кофейный автомат. Аромат свежефильтрованного кофе «Блю Маунтин» разнесся по коридорам, словно приглашение. На несколько минут он перебил обычный школьный запах. По утрам в школе «Уайтфрайарз» без кофеина было не обойтись.

Сара посмотрела на часы. План на понедельник включал в себя разработку и построение баркаса викингов и первую стадию изготовления рельефной карты Восточной Англии из папье-маше.

В просторной учительской было довольно пусто, большинство учителей уже отправились на занятия, чтобы на целый день застыть перед доской, как жерди. В «Уайтфрайарз» учились пытливые, сообразительные, умные ученики. Сейчас в комнате оставались лишь несколько помощников: они делали ксерокс, подбирали материал для лекций. Здесь всегда было чем заняться. В комнате царила атмосфера молчаливого усердия.

Лиза протянула ей чашку.

— Ты неважно выглядишь. Вот, держи. Мне нужно возвращаться в кабинет, расскажешь все на перемене. Да, чуть не забыла: когда я пришла, для тебя было сообщение на автоответчике.

Сара подняла голову.

— Для меня?

— Угу, что-то важное. — Лиза взяла папку и отклеила стикер.

— Номер мне ничего не говорит, а они не представились? Черт, я же так и не перезвонила той женщине по поводу картин. Я говорила тебе, что комитет художественного центра попросил меня выставить пару картин для летней экспозиции?

Лиза покачала головой. Она уже была у самого выхода.

— Нет. К тому же, звонил мужчина.

— Лео Бэннинг? Я жду звонка насчет вакансии.

Лиза вышла в коридор и снова покачала головой.

— Нет, вроде это был не он; тот мужчина просил, чтобы ты перезвонила как можно скорее. Я пошла в офис; хочешь воспользоваться телефоном до начала занятий?

Сара еще раз взглянула на часы.

— После собрания я отправляюсь в «грабительский набег с викингами».

Лиза скорчила гримасу.

— Если не позвонишь сейчас, все утро будешь гадать, кто же это был.

Сара сделала глоток.

— Ты меня насквозь видишь.

— Это точно.

Это был Мак. Он снял трубку после второго гудка, как будто дежурил у телефона и ждал, когда она позвонит.

— Сегодня обедаем у меня. — Это было не приглашение, а, скорее, правительственная директива. — В холодильнике охлаждается шампанское, я приготовил салат и изумительный десерт.

Сара рассмеялась.

— Как тебе хватило наглости позвонить сюда? Я думала, звонили по важному делу.

— Это и есть важное дело. Ты меня очень обидела.

— У тебя кожа, как у носорога. Слушай, мне пора. Я на работе.

— Так что насчет ланча?

— Не сегодня, извини.

— Ты слишком подавлена, Сара, это вредно для здоровья. Ты хочешь пообедать со мной и сама это понимаешь. Вуду ждать тебя в час. Не опаздывай.

Не успела Сара ответить, как Мак повесил трубку. В глубине души она была возмущена его наглостью, но, к сожалению, любопытство, возбуждение и польщенное самолюбие были сильнее. Она уже взрослая и сможет сама о себе позаботиться. Что плохого в том, чтобы с ним пообедать?

Лиза уселась за компьютер.

— И кто это был?

— Что?

Лиза улыбнулась.

— Вряд ли ты разговаривала с женщиной из художественного центра. Ты красная, как свекла.

— Неправда, — в негодовании возразила Сара.

— Как знаешь, — ответила Лиза с хитрой улыбкой. Ей явно не терпелось, чтобы Сара все выложила.

Сара покачала головой, не зная, с чего начать. С чего это она стала защищаться? Лишь заговорив, она поняла, что хочет сказать.

— Ничего особенного, так, один человек звонил по поводу вакансии в художественном центре. Перезвоню позже, из дома.

Лиза долго и пристально смотрела на нее, а потом пожала плечами.

— Как скажешь.

Избегая встречаться с Лизой глазами — они обе все поняли, ложь была слишком прозрачной, — Сара поблагодарила ее за то, что та разрешила воспользоваться телефоном, и пошла готовиться к первому уроку.

Утром ей пришлось нелегко: было трудно контролировать мысли. Ни к чему обманывать себя, она нравилась Маку. Произнесенные вслух, эти слова казались неуклюжими и звучали по-детски, но, как бы то ни было, она сумела разглядеть в его глазах желание и интерес. В ее присутствии он даже двигался как-то по-особенному, хотя она пыталась убедить себя в том, что это всего лишь игра освещения. Отправиться в его коттедж на ланч — неудачная идея. Совсем неудачная.

Сара пошла в кладовку за краской. Правда была в том, что она чувствовала к Маку то же самое. Да, ей не хотелось прыгнуть к нему в постель, но он стал героем ее фантазий, и его внимание ей льстило. Час от часу не легче. Она избегала встречаться с Лизой, провела время перед ланчем, укладывая огромные куски папье-маше и формируя рельеф Восточной и Юго-Восточной Англии, и мысленно готовилась к «набегам викингов».

Отправиться на ланч было бы полным безумием. Мак флиртует напропалую, красив, как дьявол, и моральные принципы у него, как у мартовского кота. Ей ничего о нем неизвестно. Вдруг он убийца с топором или маньяк-насильник? До сих пор его поведение не характеризует его как трезвомыслящего надежного человека. Она играла с огнем. В ее жизни и так все достаточно запутано.

В конце концов, спутанные размышления Сары привели ее к Крису. В последнее время его поведение причиняло ей жгучую боль. Пьяный дебош у Моники стал последней каплей, и, хотя она пыталась игнорировать внутренний голос, который твердил, что если она пойдет к Маку, Крис получит по заслугам, именно этот мстительный голосок, «око за око», перевесил чашу и заставил ее принять приглашение.

Всю дорогу Сара внушала себе, что в любой момент может развернуться и поехать домой, если только пожелает. В любую минуту. Это было легко, никаких проблем, уверяла она себя, даже когда свернула на одинокую тропинку в паре сотен ярдов от подъездной дорожки к дому Моники. В некоторых местах кроны деревьев сомкнулись, образуя тоннель. Она легко сможет уехать домой, это вовсе не будет невежливо.

Сара переключила скорость на вторую, преодолевая колдобины, а потом на первую, замедлив ход почти до пешеходного шага. Наверняка впереди есть развилка, где можно развернуться в случае, если она все-таки передумает. Машина ползла вперед, фут за футом, а Сара думала, что будет делать, когда приедет домой, как будет умирать от смущения и собственной глупости. Тем временем она подъезжала все ближе и ближе к краю тропинки.

И тут она увидела его. Коттедж Мака стоял на берегу озера, в которое впадала речка, текущая у летнего домика. Она притормозила у края длинной тропинки и залюбовалась видом. По обе стороны дороги высились деревья и живые изгороди из ползучих растений. Стоял прекрасный тихий летний день. Солнце светило в глаза, играло зайчиками по траве и превращало в песок землю на подъездной дорожке. Небо казалось невозможно синим и далеким от земли. В траве и бороздках по краям дороги пестрели полевые цветы.

Сара даже не вышла из машины, а это место уже ее очаровало: инстинктивно она чувствовала, что это тоже нехороший знак. Внутренний голос напомнил, что она замужем уже почти двадцать лет. Конечно, за эти годы у них были трудные времена, в том числе и сейчас, но стоит ли ставить все на кон из-за ланча и знаков внимания змея-искусителя Мака?

Впереди, посреди летнего луга, будто притаившись в засаде, виднелся коттедж. В низкую черепичную крышу были встроены два мансардных окна. Перед ее глазами возникла спальня с наклонным потолком и большой медной кроватью. Она одернула себя, не дав дорисовать этот образ в своем воображении. Разумнее всего сейчас было бы поехать домой, просто развернуться и поехать домой. Пока она еще не натворила ничего, чего стоило бы стыдиться, и если она передумает, Мак вряд ли смертельно обидится.

Со своего места Сара видела, что верхняя половина двери открыта: она напоминала угольно-черный глаз, и казалось, пялилась прямо на нее. Она представила, будто оказалась внутри коттеджа: там было прохладно и уютно. С большой неохотой, против воли, она вернулась к реальности. Еще не поздно уехать, не поздно признать, что она сделала глупую ошибку.

Сара посмотрела на свое отражение в зеркале, слегка распушила волосы и задумалась, не накрасить ли губы помадой, или, может быть, подвести глаза, не сильно, так, чтобы не казаться слишком усталой после работы. Положила в рот мятную конфетку, разгрызла ее на маленькие кусочки, все еще обдумывая возможные варианты. И только она переключила машину на задний ход, как в дверях появился Мак. На нем была рубашка нежного кремового цвета с открытым воротом, которая подчеркивала его загар. Выглядел он божественно. Сара могла бы помахать ему рукой и уехать, и если бы она так сделала, возможно, это бы его лишь подстегнуло. Но она не уехала. Вместо этого она взяла сумочку, вышла из машины и заперла замок.

Ей казалось, будто она движется как в замедленной съемке, а воздух стал густым, как патока. Она чувствовала на себе его взгляд, знала, что он наблюдает за каждым ее шагом и не может скрыть изумления и желания в глазах. Сара сглотнула комок в горле, пытаясь совладать с лихорадочным биением сердца. Теперь она уже не сможет так просто уйти.