Все краски ночи

Глава 26

– Какого черта они там делают? – пробормотал Токстел, обращаясь к Тигу, когда последний проходил мимо, чтобы сменить Билли. Госс отдыхал в палатке, он должен был сменить Токстела в полночь. Настало время тяжелой рутины, когда удерживать внимание становилось все труднее и труднее.

Тиг выглядел отвратительно, а чувствовал себя и того хуже, но оставался на ногах и был полон решимости отстоять на посту свою смену. Шишка на голове была такая большая, что он не мог даже кепку надеть, впрочем, малейшее давление на голову отзывалось такой невыносимой болью, что он все равно не смог бы ничего носить на голове. Голова болела весь день, боль не отпускала ни на минуту, но, глядя в зеркало, он убедился в том, что зрачки обоих глаз были одинакового размера, оставалось лишь как-то пережить боль. Каждые четыре часа он принимал по две таблетки ибупрофена, что несколько облегчало состояние, позволяя как-то жить дальше.

Тиг окинул взглядом казавшийся вымершим городок. С того места, где он стоял, он видел несколько тел, лежавших там, где свалили их пули. Если там что-то и произошло сегодня за день, то никаких видимых изменений он не заметил.

– Что вы имеете в виду?

– Можно было бы предположить, что они, по крайней мере, попытаются понять, что происходит, но ни один и носа не высунул, не закричал ни разу.

– Дайте им время до завтрашнего утра, – сказал Тиг. – Насколько я понимаю, Крид организовал что-то вроде ополчения, так что сегодня ночью они должны попытаться что-то предпринять. Нам надо быть настороже. – Тиг окинул взглядом остатки моста, посмотрел на ту сторону протока. Он не удивился бы, если бы увидел там Крида со вскинутым на плечо ружьем, целящимся прямо ему в голову… Черт, надо запретить себе думать о Криде, пора прекратить забивать мозги всякой дрянью. Он не был настолько глуп, чтобы сбрасывать Крида со счетов, но тот ублюдок не был суперменом. Он хорошо умел делать то, что делал. Точка.

– Мне это не нравится, – сказал Токстел. Он тоже смотрел на ту сторону. – Они должны были спросить у нас, чего мы хотим.

– Не забывай, мои ребята постоянно в них стреляли. Вероятно, они просто боятся высунуть головы. Завтра мы будем стрелять, только если увидим цель.

– И как нам тогда, черт возьми, с ними разговаривать?

Неужели эти городские мальчики действительно ничего не знают?

– Как только один из них привяжет флаг на палку, тогда мы будем с ними разговаривать.

С этими словами Тиг ушел. Он вскарабкался на высоту, занятую Билли. Мало того что каждое движение отзывалось жуткой болью в голове, Тиг еще и слишком хорошо знал, что кто-то из тех престарелых охотников может целиться в него из винтовки, выжидая, чтобы выстрелить наверняка. Он должен был позаботиться о том, чтобы никому из них не представилось такой возможности. Вчера он никак не ожидал, что Крид подберется к нему настолько близко. Второй раз нате же грабли он наступать не станет.

Билли устал донельзя, поскольку Тиг не смог сменить его в течение дня.

– Слава Богу. Тебе лучше?

– Я здесь. Видел что-нибудь интересное?

– У меня такое чувство, что там, за прикрытиями, происходило оживленное движение. Блейк и Трой тоже так думают. Иногда я видел что-то, но никогда не мог рассмотреть хорошо, что это было.

– Ты стрелял, чтобы они не высовывали голову?

– Пару раз – да, пару раз – нет. Не могу впустую расстреливать боезапас.

Тиг понимал, что он имеет в виду. Запасная батарейка для тепловизора была под рукой, а также термос с кофе и упаковка крекеров на случай, если потребуется пополнить запас энергии. Этой ночью по крайней мере не было так холодно, как накануне, так что ему не придется ежиться и дрожать от холода, от дрожи голова его буквально лопалась.

– Никто не пытается убрать тела, – сказал Билли. – И это меня беспокоит.

– Если они и соберутся забрать мертвых, то сделают это сегодня ночью. Им придется подождать до темноты.

– Они наверняка догадались, что у нас есть спецтехника, без нее мы не могли бы вчера ночью никого из них уложить.

– Верно. Но, может, они соорудили что-то вроде передвижной баррикады, что-то такое, за чем они могли бы спрятаться. Мы увидим.

– Ты будешь стрелять, если они выйдут за телами?

Тиг ответил не сразу.

– Нет, пожалуй. Блейк уже на посту?

– Он сменил Троя примерно полчаса назад.

– Я сообщу ему по рации. Пусть заберут тела. Я не знаю, что они с ними будут делать, но не думаю, что им будет приятно, если рядом будут лежать трупы, чернеть, разлагаться и привлекать мух. Это заставит их быть сговорчивее.

– Да, пожалуй. – Билли потянулся и направился к палатке. – Удачной охоты.

Тиг установил ружье так, чтобы не сбился прицел, затем включил тепловизор и приник к нему глазом. Прошлой ночью Трейл-Стоп светился от тепловых сигнатур, сегодня он был черен. Дома не светились теплом, и ни одна из этих ярко освещенных фигурок не бегала по округе, словно отличная живая мишень. Голова болела нещадно. Хочется надеяться, что ночь пройдет так же тихо, как началась.

Кейт посмотрела на светящиеся стрелки на циферблате часов, которые дал ей Келвин. Одиннадцать-тридцать. Она натянула одеяло на плечи и уставилась в затянутое облаками небо, довольная тем, что ночь выдалась прохладной, но не холодной. Она бы предпочла ясное небо и яркую луну, но глаза уже привыкли к темноте. Поскольку никакого подозрительного движения не наблюдалось и никаких подозрительных шумов Кейт тоже не слышала, она посчитала, что все идет хорошо.

Келвин спал на тонком коврике, натянув до подбородка одеяло. Они спали по очереди, решили в эту первую ночь нести вахту, потому что не исключали вероятность того, что их передвижения в этом направлении заметили стрелки. Смена Кейт была первой, поскольку самое трудное – не спать с полуночи до рассвета, и Келвин вызвался нести вахту в это самое сонное время.

Он так быстро уснул, что Кейт даже растерялась. Поскольку ничего тревожного не происходило, через некоторое время она перестала прислушиваться к каждому шороху, каждому писку и потрескиванию, издаваемому ночными животными и насекомыми. Вместо этого она стала думать о своем. Она думала о Келвине.

Келвин сказал, что Трейл-Стоп имел форму инфузории-туфельки. Кейт помнила, как выглядит инфузория-туфелька, с уроков биологии в школе, но то, что он выбрал именно это слово для описания Трейл-Стоп, раскрывало еще одну незнакомую ей грань этого непростого человека. Последние несколько дней открытие следовало за открытием, и она чувствовала себя так, будто была самой слепой, самой несведущей во всем городке. До известных событий, произошедших несколько дней назад, он оставался для нее человеком-невидимкой, пустым местом: болезненно застенчивым, неспособным внятно изложить свои мысли, но зато способным отремонтировать практически все, что угодно. Он был определенно мастером на все руки, но она обнаружила, что при всей его тихости он совсем не был застенчивым; на самом деле он умел четко и красиво говорить, был образован и обладал решительностью. Он служил в армии, о которой Кейт почти ничего не знала, но, судя по всему, служил в каком-то элитном подразделении.

При этом чуть ли не каждый в Трейл-Стоп об этом знал. Как она сама могла не увидеть несоответствия своего взгляда на него и отношения к нему остальных? Конечно, они знали его намного дольше, и все же казалось, что ей не хватает какого-то большого куска мозаики, некоего волшебного куска, который даст ключ к разгадке.

Толстый конец инфузории-туфельки опускался вниз, что было хорошо по двум причинам: наклон обеспечивал прикрытие и крутой берег реки не был слишком высоким. На самой высокой стороне берег отвесно обрывался к реке на добрых семьдесят футов, но здесь, на восточном конце он опускался на сорок футов и не был таким крутым, так что они могли спуститься и без веревки. Келвин с помощью саперной лопатки сделал в грунте углубления для ног, и они оба спустились вниз без особых сложностей.

Здесь, в непосредственной близости от реки, разговаривать, не повышая голоса до крика, было невозможно, так что они оба сконцентрировались на том, чтобы не упасть на острые камни. Плоской полосы земли, того, что в понимании большинства людей, собственно, и называется берегом реки, тут не было. У кромки воды были камни: большие камни, маленькие камни, круглые и острые. Некоторые камни держались в земле прочно, некоторые перекатывались под ногами. Перед тем как поставить ногу на камень, Кейт должна была хорошенько уцепиться за что-то хотя бы одной рукой. Идти тут приходилось медленно, так медленно, что она начала беспокоиться о том, что им не удастся до темноты добраться до более гостеприимного места, но у подножия горы они оказались как раз вовремя. Келвин нашел защищенный склон, и именно там они остановились на ночлег.

Это место никак не напоминало кемпинг. Площадки хватало всего на двоих, и они, сидя на земле, поели мюсли из пластикового пакета и попили немного воды. Затем он раскатал свой коврик и лег спать, оставив ее наедине со своими мыслями.

В полночь она позвала его, и одного слова было достаточно, чтобы он проснулся. Ей не пришлось трясти его за плечо. Он сел, потянулся, зевнул.

– Как тебе это удается? – спросила она шепотом – ночью звуки разносятся далеко.

– Что именно?

– Так быстро просыпаться.

– Наверное, результат тренировок.

Она отдала ему часы, и он пристегнул их на запястье, а она растянулась на матрасе. Интересно, так ли комфортно на нем спать, как казалось со стороны. Чуда не произошло. Она чувствовала каждый корешок, каждый камешек, и все же спать на матрасе было лучше, чем на голой земле, потому что было не так холодно.

Кейт натянула одеяло до подбородка, а Келвин глотнул воды и сел там, где до этого сидела она. Она попыталась уснуть. Кейт рассчитывала уснуть если не так быстро, как Келвин, то по крайней мере за пять—десять минут. Четверть часа спустя она все еще вертелась с боку на бок и никак не могла устроиться поудобнее.

– Если ты не утихомиришься, то не уснешь никогда, – с едва слышной смешинкой в голосе сказал он.

– Из меня скаут никакой, мне не нравится спать на земле.

– При других обстоятельствах… – Он замолчал.

Она ждала, что он скажет что-нибудь еще, но, похоже, он решил не продолжать свою мысль, какой бы она ни была.

– При других обстоятельствах?.. – подсказала Кейт.

В ответ тишина, только слышно, как ветерок шевелит листьями. В темноте она видела только силуэт Келвина, но заметила, что он поднял голову, словно прислушиваясь. Должно быть, он услышал нечто тревожное, потому что поза стала напряженной. Спустя несколько секунд он расслабился и тихо сказал:

– Ты могла бы спать на мне.

Кейт сразу стало жарко, и голова слегка закружилась. Да, именно этого она хотела, именно к этому она стремилась. Она услышала собственный голос, такой же тихий:

– Или наоборот.

Приятно было сознавать, что она может сделать с ним то же, что он только что сделал с ней.