Глава 20

Дженнифер готовилась к предстоящей ночи. Благодаря ее привычке к простым трикотажным рубашкам с птичками и медвежатами на груди, скорее напоминающим свободную майку, у нее был не такой уж богатый выбор туалетов, предназначенных для ночи любви. Она ненавидела прикосновение жестких кружев к своей коже. Но пожалуй, одна ночная рубашка как раз годилась для такого случая – шелковая, темно-синего цвета, простая, но вместе с тем элегантная. Она остановилась на ней, надела, расчесала волосы и, удобно устроившись в постели, потянулась к телевизионному пульту. Она не особенно беспокоилась по поводу звонка Эбби, ее не расстраивало и то, что мать предпочла довериться Конару. Она никогда, никогда впредь не станет анализировать свои прежние чувства. Она хотела доверять тому, что чувствовала сейчас, и тому, что чувствовал он… а потом будет видно. Хотя на какой-то момент… Господи, но она ведь любит его!

Она включила телевизор и, щелкая кнопкой, стала менять каналы. На ТBS шел какой-то старый фильм, хороший, она вернется, если не найдет ничего более интересного. На другом канале – ночное ток-шоу. Комик-ведущий уже смешил аудиторию сомнительными остротами, когда на экране засветилась заставка экстренных новостей.

Диктор стоял на дороге южнее каньона, Дженнифер сразу узнала это место. «Несмотря на то что Хью Таненбаум по-прежнему остается в заключении по подозрению в убийстве актрис Бренды Лопес и Триш Уайлдвуд, найдено еще одно тело».

Дженнифер не дыша уставилась на экран. Продолжая говорить, репортер прижимал к уху наушник, получая дальнейшую информацию от кого-то на другом конце провода. «Только что стало известно со слов родственников погибшей, и мы можем сказать это и вам, что найденная женщина тоже актриса, мисс Лайла Гонсалес».

Дженнифер ахнула, соскочив с постели. Паника охватила ее, паника и… чувство вины. Неужели Лайла убита из-за того, что встречалась с ней? Они ошиблись, и убийца еще на свободе. Неужели Энди был прав – и Джо Пенни величайший в мире лжец? Или Хью убил ее до того, как его задержали? Да, скорее всего так…

Диктор все еще говорил, но она уже не слушала его.

Внезапно она насторожилась. До ее уха донесся слабый, еле слышный звук.

Глаза метнулись от телевизора к двери. Звук повторился, и тут же кто-то произнес ее имя: «Дженнифер… Дженнифер».

Оно прозвучало еле слышно, словно звук шел из преисподней. Может быть, сам старик Грейнджер зовет ее?

– Помогите… мне…

Дрю. Дрю Паркер. «Найдено еще одно тело». Что, если…

Диктор продолжал говорить. «Предварительное расследование на месте преступления дает основание предположить, что труп актрисы лежит на дне каньона уже несколько дней».

Дрю. Он такой старый. Вдруг у него что-то с сердцем?

Она подбежала к двери.

– Дрю?

– Дженнифер, ради Бога…

Она отворила дверь. Он стоял на коленях, белый, как привидение.

– Дрю! Дрю! О мой Бог! Я помогу тебе. Я сейчас же звоню в службу 911.

Она попыталась втащить его в комнату, но он был такой тяжелый и не мог ей помочь. Рот приоткрылся, глаза остановились на ней. Он пытался что-то сказать, но, казалось, даже это ему не под силу.

– Анаграм… – с трудом выговорил он. Или что-то похожее?

– Что? Дрю, старайся дышать.

Она оставила его, бросилась к телефону. Подняла трубку.

Что за черт? Ни звука. Что-то на линии.

Ее сотовый телефон в сумочке. Она металась по комнате, наконец, найдя сумку, вывалила все содержимое на постель.

Телефона не было.

Она услышала, как внизу хлопнула дверь. А затем звук осторожных шагов на лестнице.


Он добирался до госпиталя очень долго. «В ночное время вход через отделение скорой помощи», – гласила надпись. Служащие госпиталя смотрели на него с удивлением. Ни на кого не глядя, он мчался к лифту, чтобы подняться на четвертый этаж, где находилась палата Эбби.

Он вошел, она спала мертвым сном.

– Эбби, это я, Конар, ты хотела меня видеть.

Она не шевельнулась. Он дотронулся до ее щеки, на какой-то момент страх пронзил сердце. Она не спит, она мертва. Но нет, щека была теплой. Он чувствовал ее пульс, ровный и сильный.

В палату вошла дежурная сестра.

– Мистер Маркем? – удивленно прошептала она.

– Да.

– Что вы здесь делаете? – Молодая женщина явно была в полном недоумении.

– Мисс Сойер звонила мне, просила приехать.

– Но она спит уже несколько часов. Она приняла снотворное… Вы ведь знаете, в ее лекарстве есть морфий. Вам не удастся разбудить ее.

– Вы правы, я приеду утром, – ответил Конар.

Он стремительно вышел, едва не сбив с ног сиделку. Мобильник у него в кармане, спускаясь вниз, он достал телефон и набрал номер Грейнджер-Хауса.

Телефон звонил, звонил.

Звонил…


Может быть, это Конар вернулся?

Дженнифер оставила Дрю и, подбежав к лестнице, посмотрела вниз. Темная фигура не спеша поднималась по лестнице. Закутанная в черное. Шляпа, плащ… что? Совсем как персонаж из «Маски красной смерти».

Нет, это не Конар. Она знала это.

Она кинулась к Голубой гостиной, где спал Даг.

А что, если это Даг? Что, если Даг – убийца?

Нет-нет, ведь этот кто-то идет откуда-то снизу. И сейчас он уже на площадке. Ни Леди, ни Риппера не слышно… Что он сделал с собаками? И как ему удалось отключить сигнализацию?

Она ворвалась в комнату Дага, дверь была не заперта. Он здесь. Лежал на постели. Подбежав, она испуганно схватила его руку. Он не шевелился.

– Даг! – Она потрепала его по лицу. Никакой реакции. Он был мертв.

Нет.

Нет, не мертв. Его отравили… как того полицейского.

Она бросилась из комнаты в коридор. Неизвестный почти поднялся наверх. Она растерялась, замешкалась, хотела бежать в мансарду, но потом вспомнила. Пистолет Конара.

Остановившись перед дверью комнаты Грейнджера, она дернула ручку двери.

Заперта.

Она снова дернула. Никакого результата.

А шаги неминуемо приближались.

Эдгар! Может быть, он еще не добрался до Эдгара! Она взлетела по лестнице на мансарду, остановилась у двери в его личные апартаменты.

– Эдгар! Эдгар! – кричала она, барабаня в дверь. – Это я, Дженнифер!

Дверь скрипнула, оказывается, она была не заперта. Она толкнула ее.

Рядом с чердачным окном и телевизором стояло кресло-качалка. Он был здесь, сидел в кресле. Она увидела белую шляпу на его голове. Старое кино продолжалось. «Птицы».

– Эдгар! – позвала она. Он не ответил, он не слышал ее. Она бросилась к креслу, развернула его и… рухнула на колени.

Крик застрял в горле, она не могла дышать. Она попыталась глотнуть воздуха, ужас объял ее. Вся комната закружилась, завертелась перед глазами, и лишь невероятным усилием воли она заставила себя не потерять сознание. Это был не Эдгар. Это был труп. Но не сценический труп, а настоящий. Окаменелый остов, клочки высохшей кожи, обтягивающие кости, остатки волос, и все это облачено в бархатный смокинг…

– «Психо», – услышала она вежливое пояснение от дверей. – Все-таки это мой любимый фильм. Но только у меня папаша, не мать.

Она повернула голову. Ее глаза, невероятно огромные, смотрели на мужчину в дверях. И крик, жуткий, пронзительный крик наконец вырвался из ее горла.


Конар звонил в полицию, объясняя, что это очень срочно. Но там хотели знать, кто он и где он, и почему так уверен, что это срочно, если он сам звонит из другого места. Затем они хотели понять саму природу его тревоги.

Он несся с огромной скоростью, срезал повороты и проклинал дежурного.

– Пожалуйста, ради Бога, пошлите туда кого-нибудь.

Он набрал номер Лайама, который скорее всего был в постели с Сериной – все к тому шло.

Лайам не брал трубку. Черт! Конар готов был расколотить свой телефон о руль, но вдруг ответил мужской голос.

Не Лайам.

– Где Мерфи? – потребовал Конар.

– Детектив Мерфи занят, – спокойно сказал мужчина. – Разве вы не слышали, мистер, в каньоне Лорел нашли еще одно тело.

Конар чуть не задохнулся, бросил телефон и так круто повернул, что чуть не свалился в кювет.

Он заставил себя соблюдать осторожность. Он должен вернуться в Грейнджер-Хаус.


Свойственный Эдгару Торнби британский акцент полностью отсутствовал. Он стоял в дверях своей комнаты с пистолетом в руке.

Пистолет Конара, возможно.

На нем была одна из шляп Эбби, которую она принесла домой после окончания съемок какого-то исторического фильма несколько лет назад. Вся его долговязая жилистая фигура, закутанная в длинный черный плащ, своим обликом напоминала персонажа из фильма Хичкока «Квартирант».

Дженнифер встала, не в состоянии отвести от него глаз. Она уже справилась с ужасом, но в голове все равно не укладывалось… Как? Неужели это…

Эдгар.

Она не могла поверить в это. Не могла понять… Он вывел из строя Дага и Дрю, думала она, чтобы потом убить их. И сделать из них то же?.. Она покосилась на труп.

– Эдгар Торнби, – тихо проговорила она, всплеснув руками. – Мне следовало догадаться. Но я не поняла, кто это? – Она указала на кресло.

Эдгар улыбнулся. Его лицо сейчас выглядело совершенно иначе. Резкое, ожесточенное.

– Мое настоящее имя – Эдгар Бортни, мисс Дженнифер.

– Незаконный сын… Грейнджера? – спросила она. Пальцы непроизвольно сжались, ноги были холодные как лед. Ей нужно двигаться. Казалось, огромные темные волны накрывали ее одна за другой. Еще немного, и она потеряет сознание. Нет, она должна держаться. Она должна сражаться за свою жизнь. Поддерживать разговор, тянуть время, и ей необходимо узнать…

– Анаграмма, – сказала она. Переставь буквы в фамилии Торнби и ты получишь… – Дрю догадался, кто вы.

– Я удивляюсь, как этот старый идиот не додумался раньше? – осклабился Эдгар.

– Но… вы так долго работали у нас. Годы и годы…

– Этот дом должен по праву принадлежать мне. Я единственный наследник по мужской линии. Мой отец откупился от матери, дав ей приличную сумму денег, чтобы она могла уехать в Англию. Но она вернулась, когда я был еще ребенком. Моя мать благодаря папаше пристрастилась к спиртному. Я думаю, Грейнджер прикончил ее, когда узнал, что она посмела вернуться в Лос-Анджелес. Не важно. Она и так была еле жива. – Он нахмурился, погрузившись в воспоминания. Потом продолжил: – Я мечтал о кино. Но каким-то образом он перекрыл мне все ходы. Старый мерзавец отказался признать меня и сделал все, чтобы я не мог работать. Но я достал его. Он пытался соблазнить Селию Марстон, хорошенькую молодую актрисочку. И уже на следующую ночь… я сильно смеялся! Вы и ваши безмозглые друзья… Она упала, или ее столкнули? – передразнил он. – Вы и ваш идиотский сеанс спиритизма. Ха-ха-ха… Черт возьми, да, ее столкнули. И мне удалось не дать моему отцу сделать то, чего он так хотел. Я должен был чуть-чуть изменить ход вещей. У Хичкока в кресле сидела мать, а у меня отец. Я мог бы стать знаменитым режиссером, но он мне не позволил. И тогда я стал режиссировать на свой страх и риск.

– Но вы так долго служили у моей матери! День за днем. Вы ухаживали за ней, давали ей лекарство…

– Иногда чересчур много, – глухо рассмеялся Эдгар Торнби. – О, я испытывал истинное наслаждение, мучая ее. Никто не мог бы придумать более впечатляющую историю. Недаром говорят, в руках режиссера все актеры марионетки. Ах, что я творил… – Он мечтательно закатил глаза. – Я написал ей записку, предупреждая, что вас собираются убить. Потом я эту записку украл. Это было так просто!

Дженнифер покачала головой.

– Но они нашли кровь Бренды на простыне, спрятанной у Хью?

– Над этим пришлось поработать, – вздохнул он. – Я должен был убрать ванную после того, как убил ее, и потом, избавившись от тела, сохранил немного крови. Этот Таненбаум имел проблемы с алкоголем, чем я и воспользовался, проникнув к нему. Когда он проснулся, нашел пятна крови рядом с собой! И что же он сделал? Естественно, он постарался спрятать простыню. Он думал, что сошел с ума. Разве он позвонил в полицию? Нет! Он даже не знал, что он натворил.

– Но приезд сюда Хью…

– Он неожиданно встал у меня на пути. Как вы думаете, кто отравил полицейского? – Он сделал паузу, позволяя ей обдумать вопрос, затем довольно хихикнул. – В этом доме гораздо больше интересного, чем панель в вашей прачечной или тайники в комнате Грейнджера. Вы, глупцы, даже не удосужились поинтересоваться деталями архитектуры. А там ведь есть секретная лестница в комнату Грейнджера и потайной ход в вашу гардеробную.

– Значит… это вы подглядывали?

– Да. Роскошные любовные сцены, скажу я вам. Вы маленькая шалунья, мисс Дженнифер. – Он осклабился, показывая редкие зубы.

– Вы ненормальный.

– Возможно, зато очень организованный. Но мы с вами заболтались. Пойдемте.

– Куда?

– Моя любимая сцена – все же сцена в душе.

– И вы думаете, что я пойду с вами, чтобы вы прирезали меня в душе?

– Конечно, это единственный выход. Вы уже играли эту сцену. Мы попробуем сделать это получше. И вы узнаете, как вам следовало играть.

– Я никуда с вами не пойду.

– Нет, пойдете. Потому что для вас в этом единственный выход. Волнение, настоящее волнение, я понимаю. Вы сделаете, как я сказал, потому что можете выиграть время. Конар уже понял, что мисс Эбби не звонила ему. Он мчится сюда, возможно, уже подозревает что-то неладное, но попадет прямо в ловушку. Найдет вас на полу… но вдруг вы еще будете живы? Если же вы не пойдете со мной, я пристрелю вас прямо сейчас и прямо в сердце.

Она не двигалась.

– Где вы взяли пистолет? – спросила она. – Это всего-навсего реквизит. Он не заряжен.

Он прицелился чуть повыше ее головы и выстрелил. Пуля просвистела над ухом и ударилась в перекладину потолка.

– Хорошо, – сказала она, все еще не сходя с места.

– Вперед! – скомандовал он. На этот раз пуля вонзилась в пол, около ее ног. Так близко, что в кожу впились деревянные опилки. – Идите впереди меня.

Могла ли она идти? Нет. Но она должна. Ее колени дрожали, но она должна двигаться.

Конар уже едет домой. И может быть, он понял…

Она очень медленно шла по лестнице, переступая со ступеньки на ступеньку. Они спускались с верхнего этажа на второй. Она чувствовала, как дуло пистолета тупо упирается ей в спину. А его пальцы касались волос на затылке.

– Шевелитесь. Не останавливаться!

Худой, поджарый, но при этом угрожающе сильный. Его голос стал неузнаваем, как и вдруг появившийся акцент. Она вскрикнула от боли, когда он грубо подтолкнул ее. Держа за волосы, он подталкивал ее вниз по лестнице и дальше вдоль коридора.

– Я мастер манипулировать людьми, Джен. И надеюсь, смогу продемонстрировать вам это.

Она снова вскрикнула, когда они прошли мимо Дрю, лежащего ничком у входа в ее спальню. Ей не хватало воздуха, она пыталась вздохнуть и не могла, голова кружилась, ноги не слушались, и, зацепившись за ковер, она упала. Прямо перед ней валялись ее белые шлепанцы, небрежно брошенные в ногах постели. Она протянула руку. Эдгар наклонился, пытаясь снова схватить ее за волосы. Дженнифер размахнулась и со всей силой ударила его по лицу.

Он вскрикнул и, корчась от боли, закрыл лицо руками. Она угодила ему прямо по глазам. Он распрямился, неуверенно покачиваясь. Она стремительно отскочила в сторону, надеясь убежать.

Пуля попала в дверь спальни. Дженнифер замерла и повернулась. Его лицо представляло собой чудовищную маску. Левый глаз заплыл. Кровь тонкой струйкой стекала по щеке. Но он держался на ногах, и его пистолет был направлен прямо на нее.

– В душ, мисс Дженнифер.

Где же Конар? Ее сердце покатилось вниз. Она хотела снова закричать, но какой смысл – шума автомобиля не было слышно.

– Идите!

Она медленно прошла через дверь ванной. Он за ней, прикрывая ладонью пораненный глаз. Он включил воду.

– Теплая… Вы ведь любите потеплее, мисс Дженнифер?

Ее глаза быстро обежали пространство ванной. Что было в душе? Шампунь, кондиционер, мыло. Бритва? Но что она может сделать пластиковой бритвой?

– Теплую…

Она слышала, как бежала вода, бежала и бежала. Заволакивая все кругом влажным туманом.

– Снимите с себя это. – Он указал на ее рубашку. – Не беспокойтесь, у нас нет времени на сцену изнасилования. И потом, это «Психо», не «Исступление». Раздевайтесь – и под душ. Вы встаете под душ, я бросаю пистолет.

Она спустила рубашку быстрее, чем хотела бы. Ни на секунду не желая выпускать его из виду.

Рубашка синим облачком лежала у ее ног.

– Под душ, Дженнифер.

– Пистолет, Эдгар.

– Сначала вы! Быстро! Здесь режиссирую я!

Отдернув пластиковую штору, она, поколебавшись секунду, перешагнула через бортик ванной. Она вспоминала съемку аналогичной сцены, ужас, который она испытывала тогда, хотя прекрасно знала, что это вовсе не убийца, а Конар. И что нож в его руке из пластика.

Эдгар улыбался, его израненное лицо было чудовищно пугающим. Длинное, мертвенно-бледное, наполовину заплывшее от ее удара.

Она встала под воду.

Он бросил пистолет.


Конар резко остановился на повороте к Грейнджер-Хаусу в ужасе от того, что может случиться или уже случилось.

Но он не хотел, чтобы Эдгар слышал, что он приехал.

Эдгар. Почему Эдгар?

Проклятие, не время анализировать. Одному Богу известно, что кроется в сознании безумца. Он должен быть рядом с Дженнифер.

Он оставил дверцу открытой и побежал к дому. Вытащил из кармана ключ, но входная дверь оказалась незапертой. Он ворвался в вестибюль. Тишина.

И потом…

Слабый звук наверху, звук бегущей воды.

Душ…


Эдгар бросил пистолет.

– Мыло, мисс Дженнифер. Вспомните, она ведь в кино была воровка, так бывает, однажды хорошая девушка становится плохой. Она смывает с себя грехи. – Он хихикнул. – Давайте, Джен, не стесняйтесь… Вы дорожите каждой последней секундой жизни, правда? Потом я задерну занавеску и…

Она намылилась, подняв лицо под струи.

– Вы прелестная маленькая актриса, мисс Дженнифер. Я видел, как хорошо вы сыграли эту сцену. Я наблюдал за вами в тот день.

– Благодарю, – произнесла она, сама удивляясь, что способна говорить. Она была так испугана. Но это хорошо, она должна отвечать ему. Так она тянет время. – Так, значит, это вы были там? В тот день, когда мы снимали эту сцену… Вам удалось пройти на закрытую съемку?

– Каждый знает, что я служу у вашей матери. Они не остановили меня. А потом я спрятался за стойкой бара. «Прима Пьятти», то есть в декорации, я хочу сказать, – с энтузиазмом рассказывал он.

– Я догадалась тогда, что вы там.

– Конечно, вы поняли, что я там. Я имею в виду, теперь вы знаете, что это был я. Вы играли бы еще лучше, если бы я режиссировал. Но мы все это исправим, не правда ли? Сейчас…

– Вы самый настоящий псих.

– Повернитесь кругом. Медленнее. И не смотрите так испуганно. Вы еще не знаете, что вам что-то угрожает. Пока не знаете.

– Вот так?

Боже, она играла с его больным сознанием. Нет…

Да. Она дорожила каждой секундой жизни. Она хотела жить, выжить. Она хотела узнать, любит ли она Конара по-настоящему и любит ли он ее? Она хотела иметь детей, которых так ждала ее мать. Она хотела быть рядом с Эбби и убедиться, что у нее есть шанс на нормальную, полную жизнь…

Эдгар подмигнул ей.

– Хорошая девочка. Послушная. Так, теперь поднимите волосы… вот так, хорошо.

Он отпустил занавеску. Струйки воды стекали по пластику. Она видела его тень и то, как он потянулся за ножом.

Она протянула руку, ее пальцы крепко обхватили большую тяжелую бутылку бальзама для волос. Всего-навсего пластмасса, но это единственное, что имелось под рукой.

Штора поползла в сторону.

Он стоял наготове. Правая рука поднята, на лице – выражение безумия. Голова откинута назад, тело изогнуто, нож зажат в руке.

Полный ярости крик вырвался из горла Джен, и она ударила его бутылкой по лицу.

Нож взметнулся вверх, разрезая воздух.

Он замахнулся снова. Она закричала, видя, что он устремился к ней.

Она кричала и кричала, вжавшись в стенку ванной. Эдгар тянулся к ней, нож завис… Но вдруг в его единственном глазу мелькнуло что-то странное.

Затем она увидела кровь, тонкими прожилками она растекалась по стенке ванной.

Кровь пузырилась на его губах.

Он повалился вперед, пытаясь ухватиться за нее. Она резко вскрикнула, но нож скользнул мимо. Эдгар тяжело рухнул на пол.

В дверях стоял Конар с пистолетом в руке. Эдгар был мертв.

Конар смотрел на нее, его лицо было такое же белое, как и ее.

– Ты говорила, чтобы в следующий раз я прихватил пистолет? Я забыл, но благодаря Эдгару… – Он затих, молча глядя на нее. Вода продолжала бежать. Кровь растекалась по ванной.

– Боже мой, Боже мой… – шептал Конар, его трясло. Он положил пистолет. Она переступила через тело и упала на его протянутые руки.


В эту же ночь Хью Таненбаума выпустили из тюрьмы.

Несмотря на поздний час, он сразу поехал в Грейнджер-Хаус. Конар и Дженнифер были одни. Дрю и Дага увезли в госпиталь на обследование.

Хью ни на кого не сердился. Он был на удивление кроток и молчалив.

Этим утром он начал курс лечения от алкоголя.

По его словам, он любил Эбби. Любил их обеих и надеялся работать с ними в будущем. А пока он законсервирует все проекты и отправится отдохнуть на Таити.

Конар уговаривал Дженнифер снять номер рядом с госпиталем Эбби. Полицейские оккупировали ванную Дженнифер, и она понимала, что не сможет жить и спать здесь в ближайшее время.

На следующий день Конар разговаривал с Джо Пенни, Джимом Новаком и Энди. Ему и Дженнифер нужно на время уехать. Всего на неделю. Они могут пока работать без них или вправе разорвать контракт.

Они получили эту неделю.

Даг приехал их навестить.

– Все это был самый настоящий Голливуд, – сказал Даг, обнимая их обоих.

– Ты думаешь? – спросила Дженнифер.

– Чистая Агата Кристи. Подумать только, как много раз мы могли сказать: «Это сделал дворецкий!»

К воскресенью Эбби закончила все свои тесты и была готова к операции. Они втроем отправились на неделю в Монтану. Горы, леса, озера… Совсем другой мир. Там уже чувствовалось приближение осени… Дрю сопровождал их, стараясь ни на секунду не оставлять Эбби одну. Его не покидало чувство вины: как он не догадался раньше? Почему не поинтересовался серьезнее историей старого дома?

Эбби успокаивала его. Глупости! Ведь он ее верный старый друг.

Вся компания остановилась на ранчо, принадлежащем кому-то из друзей Конара. Он и Джен ухаживали за Эбби и часто, оставив ее на попечение Дрю, ездили верхом.

– Когда мы приедем в следующий раз, я буду ездить с вами, – говорила Эбби.

– Само собой, мама.

Как-то вечером позвонил Лайам и рассказал, что, очевидно, Эдгар уже долгое время убивал людей. Это он убил Селию Марстон, сбросив ее со скалы. Следующее убийство он совершил десять лет спустя, зарезал женщину, на которой был женат, и расчленил ее тело. «Окно во двор». Но они не уверены, что это все. И возможно, так никогда и не узнают остального.

– Но есть одна интересная вещь, – говорил Лайам, – мы просмотрели много документов. Причина в том, что старый Грейнджер не признавал мальчика, так как не верил, что Эдгар его сын. Женевьева была не слишком разборчива в своих связях и в конце концов превратилась в проститутку. Она сама могла не знать, чей это ребенок. Вероятнее всего, Эдгар верил, что он сын Грейнджера, но это сомнительно. Так как он сохранил тело, мы взяли образцы волосяных фолликул. И сможем так или иначе ответить на этот вопрос недели через три.

Для Конара и Дженнифер это уже ничего не меняло. Эдгар был определенно болен, и его безумие стоило жизни многим людям, но он умер.

А у них было будущее.

Однажды днем, оседлав Белоснежку, удивительно спокойную кобылу, Дженнифер выехала на прогулку несколькими часами раньше Конара.

Она решила подождать его на берегу ручья. Немного почитав книгу, она заложила страницу травинкой и просто сидела, наблюдая, как солнце отражается в воде. Дышала глубоко и свободно и в мыслях благодарила Бога, что жива.

Конар подъехал к ней. Он ездил верхом превосходно, а до чего же красиво смотрелся в седле! Когда он спешился, она улыбнулась.

– Что, Джен?

– Тебе надо обязательно сняться в вестерне.

Он засмеялся:

– Может быть. Я все еще мечтаю о собственном дайвинг-клубе.

– Правда?

– И знаешь, Дженнифер, в этот момент я вспоминаю совсем другой фильм. Там есть одна сцена…

– Что за фильм?

– «Блаженство на траве», – хитро улыбнулся он.

Она рассмеялась. Монтана очень большая, с мягкой травой и широкими просторами. Немного прохладно, но солнце ласкает землю. Солнечный свет…

Они любили друг друга на траве. И он согревал ее.

Потом, когда они тихо лежали рядом, он сказал:

– Ты знаешь, я ведь люблю тебя, сестренка.

– Ах… – вздохнула она, – я думала, такое может случиться только в «Долине Валентайнов». – Она повернулась к нему и серьезно проговорила: – Я тоже люблю тебя.

– Что ж, честно говоря, я надеялся и ждал, когда ты это скажешь. И что же нам теперь делать?

– Просто жить. Проводить как можно больше времени вместе. Убедиться, что нам выпало счастье познать редкий вид вечной любви.

– Мне нравится эта перспектива, – сказал он. – Очень нравится.

Она улыбнулась.

– Становится холодно. Скоро солнце зайдет… – Она вздохнула полной грудью. – Но запах травы великолепен.

– Иди-ка сюда, Джен. Я согрею тебя. Обещаю!

Он сделал это. Он снова обнял ее, и снова они любили друг друга на траве. И солнце согревало их своими лучами.

Загрузка...