Яд ее поцелуя (СИ)

Глава 5

Ирис не боялась змей. Ни желтоголовых ужей, ни лесных гадюк. А уж всяких диковинных кобр и огромных питонов она и вовсе только на картинках видела, в той большой книге про зверей и птиц, которую ей когда-то Редж показывал. Но то бессловесные твари и если не трогать ни их самих, ни их потомство, а пуще того дорогу им не заступать, то они и не нападут.

А тут… настоящие змеелюди, пусть и выглядит каждый из них точь-в-точь как обычный человек. Пожалуй, именно эта кажущаяся обыкновенность, похожесть на простых людей, идеально вылепленная маска человеческого лица, в которой, если не знать, ни за что змеиной черты не отыщешь, и пугала. Кто мог сказать наверняка, чего от этих существ ожидать?

Нелюди ведь. Ещё не демоны Хар-Асана, но порождения чужих, неведомых богов.

Торжественный ужин в особняке господина Стене Сагилита Ирис вытерпела. Правда, она могла остаться в гостевом доме, никто её не вынуждал идти вместе с Реждем и фрайном Рейни. В конце концов, простым араннам вроде Ирис на таких ужинах места нет — что она понимает в речах окружавших её мужей, даже если бы они говорили на известном ей языке?

Ничего.

Шун, как-никак, исполнял роль переводчика, ему следовало там быть, а вот Ирис… пошла просто так, из любопытства. Пусть змеелюди пугали, пусть непонятно, что за блажь им в голову взбрести может, пусть Редж предупреждал, что ей на ужине будет скучно, однако интересно же взглянуть поближе!

Вот и взглянула. Убедилась, что, как и говорил фрайн Рейни, ничего-то особенного в человеческом виде змеелюдей нет, такого по улице встретишь и внимания не обратишь. Лишь госпожа Илзе Чароит казалась истинной урождённой фрайнэ, красивой, холодной и надменной. На франском говорила так, словно сама только что из земель, благословением Четырёх осенённых, прибыла, манеры и речь под стать благородной. Ирис иногда посматривала на неё украдкой, пытаясь понять, чем же она фрайна Рейни очаровала, что тот покой потерял. Может, приворожила? Болтали, что здесь, в Финийских землях, всякого колдовства хватало, и никто никого за незаконную ворожбу не преследовал и не наказывал, даже женщин. Не как в Империи, где если родилась с семенем дара, то уже виновата.

Лететь в Менад тоже было необязательно, однако сидеть весь день в съёмных комнатах представлялось занятием ещё более скучным, нежели деловой ужин в обществе иностранцев. Фрайн Рейни сказал, что на борту воздушного судна будет племянник Илзе, сын её старшей сестры, и если Ирис хочет, то они с молодым человеком… тьфу, нечеловеком могут составить компанию друг другу.

Компанию? Нелюдю?!

Вот ещё!

Ирис собиралась посмотреть город, и окрестности, и тот храм — раз уж достало храбрости упросить Реджа взять её с собой в чужие далёкие края и отправиться в другую страну, то глупо по прилёту в гостевом доме прятаться, — однако в обществе какого-то змеелюда совершенно не нуждалась. И пускай змеелюд оказался действительно молод, высок и хорош собой, словно странствующий рыцарь из романа. Пускай, едва заметив Ирис, только на неё и глядел и улыбался при том так, что впору было из платья выпрыгнуть. Пускай собственное сердечко при виде этакого красавца писаного, черноволосого и темноглазого, само вскачь пустилось, а щёки будто пламенем жарким объяло. Нет, не будет она даже в сторону его смотреть.

И заговаривать с ним не станет, благо что всё равно без переводчика не обойтись.

Как только все поднялись на борт — Шун пояснил, что местные называют этот вид воздушных кораблей летунами, — и молодой змеелюд ловко увлёк Ирис на заднюю скамью, стало ясно, что он прекрасно осведомлён и о собственной красе неземной, и о влиянии её на девушек. А самовлюблённые красавцы Ирис не интересны ни капельки.

На задней скамье они остались вдвоём, что несколько огорчало. Но Шун сидел перед ним, с Реджем и госпожой Озарой, сестрой Илзе, переводил им фразы друг друга и помочь в поддержании возможной беседы позади никак не мог, что искренне радовало.

Ирис не смотрела на змеелюда подле себя.

Не разговаривала с ним.

Раз-другой после взлёта корабля он пытался завести беседу, хотя Благодатные ведают, как он себе представлял их диалог без переводчика. Ирис слушала краем уха — всё равно ни словечка не понятно, — и удивлялась, как забавно звучал здешний язык. Один из общепринятых, так Шун сказал. Старалась не коситься на змеелюда, не замечать, как он норовит придвинуться поближе, и вообще сосредоточить внимание на поле городских крыш, прореженных многочисленными башнями и башенками.

Миновав городскую стену, корабль начал стремительно набирать скорость, и приятная прогулка вдруг перестала быть таковой. До Изумирда они добирались и на воздушных судах в числе прочего, но те были куда больше, неповоротливее и летели намного медленнее.

До приземления Ирис еле дотерпела. С корабля сошла шатающейся неровной походкой, едва ли не в обнимку со змеелюдом, словно тому было дело до изрядно сбледнувшей девицы. Мир вокруг водил пёстрые хороводы, под ногами прыгала земля. Змеелюд отвёл Ирис за корабль и даже не подумал убраться подальше, пока её желудок выворачивался наизнанку. Ирис не благородная фрайнэ, чтоб по малейшей нужде краснеть, теряться и требовать немедля покинуть её присутствие, однако ж удивительно, что сразу не ушёл.

— Ирис?

Позади послышались торопливые шаги, и Редж присел рядом с Ирис, скорчившейся в траве в тени высокого борта.

— Как ты? — Редж убрал длинные рыжие волосы, упавшие по обеим сторонам лица Ирис, придержал на согнутой спине, чтобы не мешались.

— Я… ох…

Вроде не так и много съела за завтраком, а поди ж ты… всё лезет и лезет наружу.

— Прости, Ирис. Не думал, что тебя может укачать.

— Это… морская болезнь? — просипела с трудом. — Или… воздушная?

— Слышать о воздушной болезни мне как-то не доводилось. Но бывает, на большой скорости укачивает.

Топтавшийся с другой стороны змеелюд что-то сказал. Редж поднял на него взгляд, нахмурился и лишь отмахнулся.

— Не понимаю.

Змеелюд повторил, сопровождая речь энергичной жестикуляцией.

— Всё равно не понимаю.

Змеелюд мотнул головой и наконец-то ушёл.

Хвала Благодатным.

— Надо было тебе остаться в Изумирде.

Нет уж.

Ирис разогнулась, села на пятки. Редж отпустил волосы, всмотрелся встревоженно в её лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Кажется, мир перестал кружиться.

И видно, где небо, где земля, а где угол каменной ограды храма.

— Не беспокойся, скоро всё пройдёт.

Из-за корабля вынырнул змеелюд, приблизился, склонился, протягивая Ирис открытую флягу и платок. Платок, оказавшийся на ощупь влажным, она взяла, промокнула губы и обтёрла лицо. Змеелюд пролопотал что-то, указал на флягу. Редж забрал, подозрительно принюхался к содержимому, глотнул и скривился, будто от плохого вина.

— Отрава? — отчего-то страх кольнул иголкой.

— Нет. Похоже на какой-то травяной настой. Предполагаю, что как раз на такой случай. Не отрава, просто на вкус паршивая. Если не хочешь, можешь не пить.

— Я выпью, — Ирис решительно взяла флягу и тоже глотнула.

И впрямь… горькая и противная, как всякая травяная настойка.

Ирис глянула искоса на пристально наблюдающего за ней змеелюда.

— Благодарю.

Только понял ли?

Из-за корабля появился Шун, окинул их троих на диво равнодушным взором.

— Что ж, во двор его пустили, — сообщил он. — И её тоже. По-моему, они и в сам храм вошли.

— Наземная надстройка ещё не весь храм, — возразил Редж и поднялся, отряхнул штаны.

— Да хоть бы и так. Охота ему лезть в эту… в это змеиное гнездо, — Шун неприязненно посмотрел на змеелюда и зачем-то понизил голос. — Приспичило, вишь ли, вопросы позадавать местному божественному воплощению, в будущем своём копаться… или что там ему позарез узнать потребовалось. А ежели он в тех подземельях сгинет, кто нам платить будет?

— Не сгинет, — возразил Редж. — И языком поменьше чеши, где не надо.

— Он всё равно по-нашему не вяжет. Вон, стоит и глазюками своими хлопает, чисто дурочка сельская, на сеновал увлечённая.

Змеелюд опять заговорил. Шун поморщился и повернулся к Ирис.

— Спрашивает, как ты себя чувствуешь.

— Скажи, что мне уже лучше… и передай мою благодарность. За настойку, — Ирис потрясла флягой. — И платок. И… вообще.

Шун перевёл. Змеелюд покивал, добавил.

— Говорит, рад, что тебе полегчало.

— И я рада. Так и скажи.

Ирис мало что знала о переводчиках и языковедах, но подозревала крепко, что вряд ли стоило выполнять свою работу с такой гримасой откровенного недовольства. Словно Шун не родился обычным аранном, как все они, пусть и островитянином, а из благородных франнов вышел, чтобы вот так презрительно губы кривить и каждую фразу цедить сквозь зубы.

— Лицо попроще сделай, — посоветовал Редж, заметив то ли гримасу Шуна, то ли укоризненный взгляд Ирис, на горе-переводчика обращённый. — Может, большинство из них по-нашему и не понимает, однако они не слепые. Пойдём к храму.

— Вы идите, а я за вами. Не беспокойся, Редж, ничего со мной не случится.

— Уверена?

— Я справлюсь. Идите.

Редж глянул с подозрением на змеелюда, но спорить не стал. Показал знаком, если что, мол, зови, и направился к храмовой ограде. Шун последовал за ним.

Ирис осторожно поднялась, вернула платок змеелюду и отошла к кораблю. Глотнула ещё немного настойки — от прохладной горьковатой жидкости и впрямь лучше стало, — и протянула флягу змеелюду. Он неаккуратно запихнул платок в карман лёгкой куртки, закрыл флягу. Внимательно посмотрел на Ирис и похлопал себя по груди.

— Ив.

— Что? — растерялась Ирис.

— Ив, — змеелюд снова по себе постучал.

— А-а, это твоё имя! — вот дурёха, не сообразила сразу. — Ив?

Он кивнул.

— А я Ирис, — на всякий случай она тоже на себя указала. — Ирис.

— И-рис, — послушно повторил змеелюд.

— Верно, Ирис. Как цветок. Правда, у нас красивыми цветочными именами нарекают только благородных фрайнэ, а я совсем неблагородного рождения, я простая аранна и родители мои тоже. Но матушка всё равно решила меня назвать как цветок. В наших краях ирисы растут лишь в господском саду, там их моя матушка и увидала. И я их только в том саду видела. А ещё говорили, будто в этом же саду старый фрайн Рейни мою тётку увидал, ту, которая мать незаконного Рейни…

Что она несёт? Сейчас как наболтает лишнего почище Шуна… Хорошо хоть, змеелюд ничегошеньки не понимает, улыбается беззаботно, внимает заинтересованно, точно Ирис действительно что-то занятное поведала, а не всякие глупости пересказывала.

— Давай к храму вернёмся, — она ткнула пальчиком в сторону ограды. — А ты взаправду по-нашему не понимаешь? Тётушка твоя вон как замечательно на франском говорит… прямо как настоящая фрайнэ. Неза… фрайн Рейни предупредил, что в твоей семье только она язык хорошо знает, а остальные нет. Он выяснил загодя… ой, опять я не то говорю.

Храмовые ворота распахнуты, Редж и Шун шмелями кружили вокруг, хищно заглядывая во двор, но внутрь не заходили. Ирис тоже посмотрела издалека, однако не увидела ничего сколько-нибудь любопытного. Сам храм странный немного, дома похожих божьих обителей встречать не доводилось, — будто дети сложили из речной гальки. Двор маленький, пустой, ограда щербатая, ненадёжная на вид, а упомянутая Шуном подземная часть всё равно от глаз скрыта. Ирис уже объяснили, что если фрайна Рейни внутрь пустят, то, считай, половина дельца обстряпана, и дальше надо ждать.

Возвращения фрайна Рейни.

Или подтверждения, что он таки сгинул в подземелье, лишив их второй части оплаты. Конечно, Ирис в этом деле не причиталось ни монеты, но если и у брата денег не будет, что с ними станет в чужой земле? Тогда Редж сразу пожалеет, что внял мольбам сестры и обременил себя этакой обузой.

А подождать пришлось.

Господин Сагилит поднялся на борт и вернулся вместе с большой корзиной и сыном, нёсшим свёрнутый в длинную трубу ковёр. Ковёр расстелили прямо на траве, под полудюжиной низкорослых деревьев недалеко от храма. В центре ковра госпожа Озара споро расставила глиняные горшочки с крышками, оплетённые бутыли, жестяные кружки и разложила столовые приборы. Господин Сагилит знаком пригласил всех сесть и вкусить скромное угощение, привезённое из его дома. Редж без особой радости оторвался от осмотра и ощупывания внешней стороны ограды, зато Шун, позабыв о пренебрежительном отношении к нелюдям, охотно присоединился к трапезе. Уж что-что, а сытно поесть и хорошо попить он любил, и для него не имело большого значения, кто платил за стол. Ирис поначалу не хотела ни кусочка в рот брать — вдруг и на обратном пути укачает? Но госпожа Озара так настаивала, перемежая увещевания, понятные и без перевода, с бурными жестами, что Ирис как-то незаметно уступила. Попробовала немного тушёных, ещё тёплых овощей из поданного Озарой горшочка, и мяса чуть, и от лепёшки отщипнула, и сушёные фрукты взяла, и холодного чаю попила… Опомнилась, только когда опустошила горшочек, съела целую лепёшку и придвинула поближе к себе мешочек с фруктами. Бросила виноватый взгляд на Реджа, однако брат лишь отмахнулся, а Шун наклонился к Ирис и сообщил доверительным шёпотом:

— Да не стесняйся. Им тут по нраву девки… девушки со здоровым аппетитом и чтоб подержаться за что было.

— Шун, — вмешался Редж, и тот заговорщицки, со знанием дела подмигнул Ирис.

Змеелюды поглядывали на них благожелательно, и лишь сын господина Сагилита отвернулся. Он сидел чуть в стороне, словно слуга, почти не ел, ни слова не проронил и если и смотрел на людей, то до того жутко, давяще, что Ирис хотелось в подземелье провалиться.

По окончанию трапезы отправились бродить по окрестностям, не отходя далеко от корабля и храма. Ворота по-прежнему открыты, но никто не спешил зайти во двор, точно там, меж распахнутыми створками, скрывалась хитроумная ловушка. Господин Сагилит рассказывал Режду об Изумирде и ближайших городах, о путях морских, наземных и воздушных. Ирис и Ив шли в хвосте процессии в миниатюре, и из тех рассказов до Ирис долетали лишь обрывки перевода Шуна, довольно грубоватого даже на её невзыскательный вкус. Ив тоже говорил и руками пытался изобразить предмет беседы. Яснее не становилось, только смешно местами, и Ирис впервые пожалела, что они друг друга не понимают. Ив совсем не страшный, наоборот, забавный и, кажется, добрый, а что змеелюд, так Ирис и от чистокровных людей всякое видела.

Сын господина Сагилита первым приметил выходящих из ворот фрайна Рейни и госпожу Илзе. Все бросились к ним, окружили, однако вопросами, против ожидания, не засыпали, а сами посетившие храм молчали, будто обет вечного безмолвия дали. Ив тронул Ирис за рукав и, когда она обернулась, увлёк в сторону. Соединил ладони вместе, словно собирался к богам взывать, затем раскрыл и наивнимательнейшим образом на них посмотрел. Перевернул одну ладонь, пальцы другой сложил щепотью и провёл ими по воздуху над раскрытой ладонью. Потом на Ирис указал.

Сообразила она не сразу. Даже на Шуна оглянулась в надежде на помощь, но тот был занят перешёптыванием с Реджем.

— А-а, ты спрашиваешь, умею ли я читать и писать? — догадалась Ирис и покивала. — Умею. Я в храмовую школу ходила… хотя тебе, наверное, это ни о чём не говорит.

Ив широко улыбнулся и нетерпеливо посмотрел на тётушку. Почему-то Ирис сразу поняла, что молодого змеелюда вовсе не подробности посещения храма заботят.

И оказалась права.

Позднее, когда все собрались, поднялись на борт и корабль взлетел, — молодёжи опять досталась задняя скамья, — Ив сунул в руку Ирис сложенную бумажку, прижал палец к губам и глазами указал на сидящих впереди людей и нелюдей. Ирис спрятала бумажку в рукав платья и снова кивнула, подтверждая, что поняла.

* * *

«Если пожелаешь посмотреть и на сам Изумирд, а не только на его крыши, то выходи завтра, без двух четвертей одиннадцать. Буду ждать во дворе гостиного дома, где ты и твои спутники остановились».

Записка была на франском и всякому ясно, что писал её впопыхах не Ив, но его тётушка. По возвращению в город — и вовсе не укачало её на обратном пути, — Ирис долго размышляла, выйти или в съёмных комнатах остаться. И как быть с Реджем, не может же она ускользнуть тайком, слова ему не сказав?

Редж волноваться будет.

— Вот кабы сожрали змеи досточтимого фрайна, так и узнал бы сразу, почём нынче божественные разумения в Изумирде.

— Не сожрали же.

— Везучий он, твой братец. Или его змеевна волоокая сговорилась. Не зря ж с ним пошла.

Ирис замерла в нерешительности перед дверью комнаты Реджа. Судя по ноткам недовольства и мрачной иронии, там лишь он да Редж вдвоём. В присутствии фрайна Рейни Шун и тон сбавлял, и вёл себя куда сдержаннее, и гримасы ненужные не демонстрировал.

— Какая разница, кто из них и о чём договорился, — Редж зашуршал какими-то бумагами. — Он вошёл, получил что хотел и благополучно вышел.

— Не нравится мне это, Редж, не нравится, хоть сколько тут заплати. Связываться с этими дикими тёмными культами себе дороже…

— Неужто ты начал ратовать за обращение к свету истинной веры?

— Я в своей жизни ещё ни одного истинного бога не видал. У каждого народа свои божества для поклонения и почитания, и пусть они там и остаются. Нечего к чужим лезть.

В общую дверь постучали, и Ирис вздрогнула, огляделась заполошно, решая судорожно, что лучше — в свою комнату метнуться или притвориться, будто она на стук вышла? За дверью спальни Реджа послышались шаги, и Ирис бросилась к общей, распахнула. Хотя кто может явиться в столь поздний час, кроме слуг при гостевом доме?

За дверью стояла женщина в чёрном плаще с надвинутым на глаза капюшоном. На мгновение показалось, что это госпожа Илзе, но женщина лёгким движением сняла капюшон, открывая незнакомое Ирис лицо.

— Вечера доброго, — приятным голосом поздоровалась женщина. — Фрайн Блейк Рейни в этих комнатах остановился?

— Да, — пролепетала Ирис. За спиной стукнула створка, шаги зазвучали громче.

— Прошу прощения, а… что вам угодно, арайнэ… госпожа? — настороженно спросил Редж.

— Я Фрия. Он меня знает, не тревожьтесь.

— Блейк! — повысил голос Редж. — К тебе пришли… пришла дама.

Ирис отступила за мужские спины — не потому, что опасалась незнакомки. Просто в присутствии таких красавиц она сразу терялась, смущалась и чувствовала себя полевой ромашкой подле садовой розы, столь же неуместной, невидимой, как та ромашка.

Фрия шагнула через порог и мужчины посторонились, пропуская её. Из дальней спальни выскочил фрайн Рейни, в одной рубашке и штанах, лохматый, да так и замер на полпути, недоверчиво глядя на гостью. Ирис подумалось вдруг, что и он вообразил на мгновение, что это пришла госпожа Илзе.

— Фрия?

— Фрайн Рейни, — гостья на франском говорила не хуже госпожи Илзе.

— Чем обязан… столь неожиданному визиту?

— Могу я побеседовать с вами… наедине?

— Да, разумеется, — фрайн Рейни огляделся и указал на свою спальню. — Если не возражаете, конечно… зала для аудиенции или хотя бы салона здесь не предусмотрено, увы.

— Разве меня может смутить мужская опочивальня? — очаровательно улыбнулась Фрия и, кивнув собравшимся в коридоре, прошла в спальню.

Фрайн Рейни смерил их мрачным взором и удалился следом.

Дверь закрылась.

Шун присвистнул.

— Я же говорил, что он демонски везучий уб… незаконный сын? Столько женщин, да каких, и все вокруг него одного пляшут.

Ирис нащупала под тканью рукава записку Ива, сжала.

А может, и ускользнёт.