Ящик Пандоры

Пандора

Мне постоянно снится Трой. Сон всегда начинается хорошо, мы в парке развлечений или на ярмарке, он весел и беззаботен, распускает хвост передо мной. А потом его присутствие начинает казаться мне странным. Я говорю ему:

— Мне кажется, тебе здесь не место.

Он смотрит на меня в упор, поворачивается и скрывается в толпе.

Прошлой ночью мне приснилось, что мы с ним в Кармеле, сидим на скамейке и смотрим на закат. На Трое синяя шелковая рубашка, мой подарок, его рука лежит на моем плече. Я просыпаюсь от звука собственного плача, мое лицо, залитое слезами, прилипло к подушке.

Весь день не могу отделаться от воспоминаний о тех днях в Кармеле, с ним. Счастливое, блаженное время.

Это началось в субботу вечером, на второй неделе нашего романа. Мы провели вместе все выходные, ходили в кино, в рестораны или оставались дома, в постели. Никогда в жизни мне не было так хорошо. Мне больше нечего желать.

— Как я хочу, чтобы эти выходные не кончались никогда, — вздохнула я.

Трой потянул меня обратно в постель.

— Они и не кончаются. Позвони завтра на работу и скажись больной. Мол, даже неотложку вызывала. А я заберу тебя из города на несколько дней. Куда захочешь.

В понедельник утром, после ухода Троя, я завалилась обратно в кровать. Ощущение прошедших дней становилось расплывчатым, нереальным. В голове уже выстраивались планы на предстоящую рабочую неделю, селекторные совещания, деловые встречи за ланчем. Как будто я натягивала на себя пропотевшее затасканное платье после того, как набегалась голышом по пляжу.

Я думала о том, что сказал Трой. Что он заберет меня из города на несколько дней. Как я мечтала об этом!

А потом, пока я водила щеткой по волосам, внезапно подумала: да почему бы и нет? Это же мое собственное агентство, и я пашу там, как лошадь, уже несколько месяцев. Так неужели я не заслужила несколько дней отпуска?

Я схватила блокнот и быстро просмотрела записи на эту неделю. Она была забита до отказа. Встречи, совещания, деловые обеды — но ничего срочного, ничего такого, что нельзя отложить.

Я знала, что Лори со всем этим справится. Справлялась же до моего прихода в агентство. Да и совесть моя чиста — я давала ей столько свободных дней в последнее время, ни разу не отказала. А если я ей понадоблюсь, у нее есть номер моего мобильного, как и у всех клиентов. И я сама стану звонить по нескольку раз в день, чтобы быть в курсе всех дел.

Невероятно, я так и сделала. Позвонила в офис и оставила сообщение на автоответчике.

— Привет, Лори, это я. Тут кое-что случилось, и я не смогу быть на работе несколько дней. До пятницы отменяю все свои дела. Пожалуйста, возьми на себя всю текущую мелочовку. Я буду звонить.

Конечно, можно было бы сказать ей правду, что уезжаю с Троем, но мне почему-то не хотелось. Я до сих пор не могла избавиться от жуткого впечатления, которое произвело на меня ее появление в пятницу, когда Трой находился у меня.

Я сделала еще несколько звонков, оставила сообщения об отмене всех встреч и наконец набрала номер Троя.

— Я свободна! И ловлю тебя на слове — я принимаю твое предложение, — сказала я.

Ответом мне было долгое молчание. Я поняла, что Трой больше ни разу не вспомнил об этом.

Как унизительно.

— Ладно, забудем об этом, — поспешно проговорила я. — Это просто безумие.

Но тут он заговорил:

— Нет, это грандиозная идея. Я просто ушам своим не поверил, что мы действительно так и сделаем. — Он уже смеялся, ликовал. — Дай мне только уладить кое-какие дела, я заеду за тобой через час.

Я бросилась собирать вещи. Словно озорная, непослушная школьница смывается куда-нибудь в поход. Я не знала, куда мы направимся, и поэтому швыряла в чемодан чуть ли не весь свой гардероб.

В девять Трой постучал в дверь.

— Ну, красавица моя, куда мне вас везти?

Это было потрясающее мгновение. В моей жизни никогда не происходило ничего подобного. Мы могли делать все, что вздумается.

— Может, в Кармель? — наконец надумала я. — Я всю жизнь мечтала туда поехать.

— В Кармель так в Кармель, — улыбнулся он.

Я позвонила родителям и сказала, что уезжаю на несколько дней в Кармель. Они пожелали мне счастливой поездки.

— Я возил в Кармель маму в наш медовый месяц, — добавил папа.

Так вот откуда взялись те рождественские голубки. Еще один восхитительный сюрприз того дня.

Мы с Троем погрузили вещи в машину и тронулись в путь. В Баррингтоне мы остановились на заправке, и вдруг я заметила Гари, идущего по улице. Я чуть не окликнула его, но сдержалась. Мы с ним не общались несколько месяцев, с того самого момента, как сцепились в офисе. И сейчас при виде его меня охватили угрызения совести. Он ведь оказался совершенно прав в том, что касалось Джона Брэдшоу, а я даже не извинилась перед ним. Надо будет позвонить ему, как только мы вернемся из Кармеля.

Трой заметил, как пристально я смотрю в окно.

— Это еще кто такой? У меня есть повод для ревности?

— Нет, — ответила я.

Он просунул голову в окно и поцеловал меня долгим поцелуем.

Мы двинулись на север, к побережью. Я открыла окно и махала теплому ветру, голубому небу, чудесной погоде. Я была счастлива, как никогда.

В Санта-Барбаре мы остановились передохнуть и решили пройтись по Стейт-стрит. Трой все подкалывал меня за желание зайти в каждый встречный магазин.

— Ну еще только сюда, — жалобно молила я, заметив маленькую антикварную лавочку. — Я так люблю старинные вещи.

— Если честно, я тоже.

Мы зашли в магазин, и я смотрела, как Трой расхаживает повсюду. Он то и дело останавливался у какой-нибудь интересной вещицы, касался ее. То его привлекала старинная кобальтовая тарелка, то древняя лошадка-качалка. Я просто млела, видя, какую нежность источают его пальцы.

В глубине книжного шкафа я обнаружила крохотную смятую перчатку и протянула ее Трою:

— Как это грустно, оказаться такой заброшенной, в полном одиночестве.

Трой забрал у меня перчатку.

— Скажи ей что-нибудь приятное.

— Ты замечательная маленькая перчатка, и у тебя очень красивая вышивка, — произнесла я.

— Чудесно, — улыбнулся он. — Ты ее просто осчастливила. Теперь она проведет остаток жизни, вспоминая твои слова.

Я чуть не расплакалась.

В то утро я несколько раз звонила в офис, но Лори не отвечала.

— Подожди до завтра, — сказал Трой. — Мы же в отпуске.

Около полудня мы проезжали через Сан-Луи-Обиспо, и я увидела указатель к отелю «Мадонна Инн».

Я схватила Троя за руку.

— А мы не можем остановиться тут на ланч? Пожалуйста, я всю жизнь мечтала туда попасть.

Трой застонал, но послушно завернул на стоянку.

«Мадонна Инн» полностью оправдал мои ожидания. Набитый под завязку расцвеченными фонтанами, искусственными цветами, купидонами и механическими куклами, он своей пышностью превосходил любые фантазии. И все кругом розовое, начиная с сахара на столах и заканчивая вращающейся вывеской у входа.

— Ну а теперь я желаю лицезреть знаменитый водопад, — заявила я, как только мы покончили с ланчем.

Трой снова тяжко вздохнул, но покорно повел меня в мужской туалет. Сам он караулил у дверей, пока я любовалась водяным потоком, обрамленным цветами, хлещущим прямо напротив писсуаров. Я была в полном восторге.

Потом мы совершили небольшую экскурсию по отелю и увидели знаменитые «тематические» апартаменты. Больше всего мне понравился номер в стиле Пещерного человека, где стены сложены из булыжников, а кровать застелена леопардовой шкурой. Трой стал колотить себя в грудь на манер Тарзана и предложил мне остаться здесь на ночь. Я ответила, что роль Вильмы Флинстоун не привлекает меня.

— Хотя представить тебя пещерным человеком очень заманчиво.

Тут мы пустились в традиционные споры о том, кто кому больше нравится — Флинстоуны или Джетсоны[10]. Трой признался, что в девять лет являлся большим поклонником Джуди Джетсон. Я подумала, каким он был в девять лет — застенчивый темноволосый мальчуган в ковбойке и бейсбольной кепке.

Мне стало немного грустно. Я обняла его одной рукой.

— Как жаль, что я не знала тебя тогда.

Он поцеловал меня в макушку.

— Сейчас все гораздо лучше.

К двум часам мы добрались до Кембрии. Это потрясающее место, словно городок из прошлого столетия, с одноэтажными строениями, деревянными фронтонами, высокими крылечками. И Трой удивительным образом угадывал правильное направление, как будто его вело шестое чувство. Я даже спросила, бывал ли он тут раньше. Он сказал, что никогда.

— Наверное, ты жил здесь в прошлой жизни, — подразнивала я.

— Так оно и есть, скорее всего.

Мы наткнулись на чудный цветочный магазинчик, где торговали мылом и ароматическими смесями собственного производства, и Трой купил мне жасминовое саше.

Потом мы прошли в сад позади магазина, и он целовал меня там под деревьями.

А впереди нас ждал Замок Хёрста. Проведя все детство под аккомпанемент «Гражданина Кейна», я мечтала увидеть прообраз Ксанаду[11]. Но Трою, никогда не видевшему этот фильм, дворец понравился даже больше, чем мне. Меня он ошеломил громоздкой мебелью и вычурными фресками — вторая «Мадонна Инн», только без шуток.

— Тебе хотелось бы здесь жить? — спросила я.

— Это предел моих мечтаний, — ответил он.

Честно говоря, я не поняла, шутил он или нет.

На закате мы вернулись в Кембрию и зарегистрировались в отеле «Кембрийские сосны». Мне представилось, что так, наверное, выглядела какая-нибудь летняя резиденция, где мог бы останавливаться Теодор Рузвельт.

Утром мы встали рано и отправились завтракать в город. Я снова пыталась дозвониться до офиса, но там никто не брал трубку. Я оставила сообщение, что перезвоню позже. У меня возникло странное чувство, что Лори просто не подходила к телефону.

— Я боюсь, она расстроилась из-за моего отъезда.

— Ну и что с того? — пожал плечами Трой.

Его тон показался мне странным. Я и раньше это замечала, каждый раз, когда произносила ее имя. Он говорил мне, что едва знаком с ней, но мне вдруг показалось, что там нечто большее.

— А что ты думаешь о Лори? — спросила я. — Ты ведь никогда мне ничего о ней не говорил.

— Кажется, она ничего, — он снова пожал плечами. — Я, правда, не слишком хорошо ее знаю.

— А ты никогда не встречал ее кошмарного дружка?

— Да нет. Я даже не знал о его существовании.

Я решила оставить расспросы. Если там даже и было что-то, теперь это не имело никакого значения.

Виды, открывающиеся по дороге в Кармель, просто опьяняли. Бледное небо, крохотные изогнутые кипарисы и одна-единственная дорога, узкой лентой уходящая в горы.

Наверху я попросила Троя остановиться. Подойдя к краю скалистого обрыва, я увидела, что внизу вода словно покрыта нефтяными разводами — темно-синий, бирюзовый, нежно-голубой, все оттенки зеленого. Хотелось броситься туда, упиться всем этим, кричать на ветру до изнеможения, взлететь к рваным облакам, нестись вихрем над этим прекрасным миром.

Трой сфотографировал меня на краю скалы, и я с грустью подумала, что, когда фотография будет готова, все это уже станет воспоминанием.

Наконец мы подъехали к окраинам Кармеля.

— В детстве я думала, что это Карамель и весь город сделан из сладостей. Боюсь, я буду ужасно разочарована.

— Не будешь, — улыбнулся Трой.

Мы въехали в маленький городок, и я увидела крохотные домики, построенные вручную, свинцовые оконные переплеты, улицы, мощенные булыжником, и горшки с геранью, свисающие с каждого фонаря. Это действительно оказался карамельный город.

Мы решили остановиться в мотеле «Гензель и Гретель». Его коттеджи напоминали прелестные сказочные избушки. До самого вечера мы не вылезали из постели. А когда стало смеркаться, Трой сказал:

— Пора вставать, красавица. Я покажу тебе кое-что.

Мы оделись и молча поехали по узкой наезженной дороге. Мне казалось, что мы на краю света. Трой поставил машину и повел меня по крутой тропинке. Холодало, и он накинул мне на плечи свою куртку.

Тропинка вывела нас к океану. На пляже было полно народу, люди стояли небольшими группами или сидели на одеялах и молча смотрели на расстилавшийся перед ними водный простор.

— Здесь это традиция, — сказал Трой. — Все спускаются сюда, чтобы посмотреть на закат.

Он взял меня за руку, и мы, не говоря ни слова, пошли вниз к остальным.

Наутро мы встали рано и отправились на пляж. От вчерашней величественности там не осталось и следа. Все вокруг было весело, ярко и радостно. Мы с Троем побегали по песку наперегонки, и он великодушно позволил мне выиграть.

Потом мы бродили по городу и разглядывали витрины магазинчиков и бутиков. Трой купил мне жасминовый одеколон и кружку с надписью «Кармель». А я нашла для него синюю шелковую рубашку и несколько дисков моего любимого Рэнди Ньюмена.

Все утро я проверяла сообщения. Поступило несколько звонков от клиентов, но ничего от Лори. В офисе по-прежнему откликался один автоответчик.

— Где же она? Почему не отвечает?

— Понятия не имею, — пожимал плечами Трой.

— Может, мне надо сейчас же возвращаться? Как ты думаешь?

— Разве ты этого хочешь? — он смотрел на меня в упор.

Я заглушила в себе чувство вины.

— Это последнее, чего я хочу.

И я решила больше не терзаться. Мы пошли гулять по городу, держась за руки, то болтая, то в блаженном молчании.

— Я все думаю о нашем первом свидании, — сказала я. — О том ланче в «Каджуне», о том, как нам нечего было сказать друг другу. Удивительно, как этот день ушел для нас в прошлое.

Трой остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Для меня он никуда не ушел, — тихо сказал он.

После ланча мы решили проехать по Майл-драйв 17. Это оказалась удивительно красивая дорога, такая красивая, что просто невозможно об этом говорить. Мы ехали молча, а мимо нас проплывали небо, и земля, и море, синее, коричневое и зеленое.

День мы провели в Монтерее, гуляя по пристани. Теперь он стал туристическим центром, на каждом шагу магазины и рестораны под открытым небом, но надо всем этим витал стойкий унылый дух, оставшийся с тех дней, когда здесь стоял консервный завод.

Это напомнило мне Дрим-хоумс.

Я рассказала Трою о родительском доме, о том, как я его ненавижу.

— Но в один прекрасный день я вытащу их оттуда в Лагуну, куплю им квартиру.

Он улыбнулся:

— Знаешь, если ты устроишь мне сериал, то я сам ее для них куплю.

Я сжала его руку. Некоторое время мы шли в молчании.

— Это твоя самая большая мечта? Сериал?

— А кто об этом не мечтает? — пожал он плечами. И добавил: — По крайней мере, это решило бы для меня кучу проблем.

Что он имеет в виду, интересно.

— А что за проблемы? — спросила я.

— Да ничего такого, — небрежно ответил он. — Просто я с тобой становлюсь лучше. И после нашей встречи мне захотелось изменить кое-что в моей жизни.

Я вздохнула.

— Что такое?

— Ты всегда такой скрытный. Иногда мне кажется, что я о тебе вообще ничего не знаю.

— А что бы ты хотела знать? — он слегка улыбнулся.

— Все. С самого начала.

Он засмеялся:

— Ну, родился я в Чикаго. Жил в южной части города, в квартире у железной дороги. Ходил в школу. В общем, ничего интересного.

Я сжала его руку:

— А дальше? Ты любил школу?

— Ненавидел. — Он помолчал. — Там было полно хулиганов. Они избивали малышей. Я каждое утро умолял маму оставить меня дома. Потом отец научил меня драться, и жизнь стала легче.

Я вспомнила ту единственную историю, которую Трой рассказал мне об отце. Когда тот сбросил его в лестничный пролет.

— Что за человек был твой отец?

— Я мало что о нем помню. В основном как он пил.

В голосе его появилась какая-то монотонность.

— Он умер, когда мне было десять. Я однажды пришел домой, и мама сказала, что нам надо кое-куда пойти. Я решил, что у меня неприятности в школе, но мы отправились на фабрику, где работал отец. Он лежал там на столе, мертвый. Он упал с высокой балки и сломал себе шею.

Он вытянул руку и снял с пальца кольцо с розовым топазом, которое носил всегда, и протянул мне. Кольцо было теплым.

— Это его кольцо, — сказал он. — Единственное, что мне от него досталось.

Я коснулась кольца, пытаясь представить себе человека, который носил его. Но ничего не почувствовала, только тепло от руки Троя.

Я обняла его и долго не отпускала.

Мы приехали обратно в Кармель. Снова любовались закатом на пляже, ужинали, и потом нас опять ждала постель. В этот раз нам было хорошо, как никогда, словно между нами возникла какая-то новая связь.

— Спасибо, что рассказал мне все это сегодня, — сказала я.

Он поцеловал меня в макушку:

— Все нормально. Это было не так уж больно. Когда-нибудь я соберусь с силами и расскажу тебе про Фанни.

— Фанни?

Это имя словно прошелестело в наступившей тишине.

— А почему не сейчас? Расскажи мне о ней сейчас.

Трой сел в кровати. Я едва различала в темноте его силуэт.

— Ладно, — сказал он после долгой паузы. — Фанни была моей младшей сестрой. Она родилась, когда мне было четыре. Она была из тех детей, которых все обожают. Я души в ней не чаял. Всегда приглядывал за ней, когда мать была слишком занята. Водил ее по всяким местам после школы, помогал ей собираться.

Голос его звучал глухо.

— Когда она подросла, за ней стали увиваться все парни в округе. Она всегда выбирала самых гнусных. Я пытался остановить ее, но она не слушала. А потом она залетела. Маме побоялась сказать. И мне тоже. Отправилась куда-то в центр с подружкой и сделала аборт. Только неудачно. И умерла. Ей было всего шестнадцать.

Он заплакал. Никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так плакал.

— И я был рядом с ней, — рыдал он, — когда она истекала кровью. И ни черта не мог сделать.

Он все говорил и говорил, что, если бы он знал, он смог бы что-то сделать. Остановить ее. Поговорить с ее парнем. Достать денег на хорошего врача. Я слушала его и не знала, что сказать. Только держала его в объятиях.

Наконец он затих.

— Прости. Давай забудем все это.

— Я не забуду ничего. Я только еще больше люблю тебя.

Я спросила, нет ли у него ее фотографии. Он включил свет и взял со стола бумажник. Глядя на маленький снимок, я почувствовала ком в горле. Фанни, с длинными черными волосами, выглядела просто очаровательно в желтом свитере. Яркая, живая девушка, при виде таких невольно начинаешь улыбаться.

Мы снова легли в кровать, обнялись и больше не говорили. Но перед тем как заснуть, я попросила:

— Расскажи мне про лучший день в твоей жизни.

Он сжал мою руку в темноте и прошептал:

— Сегодня.

На следующее утро наше путешествие подошло к концу. Мы уложили вещи, заплатили за отель и отправились в Лос-Анджелес сразу после завтрака. Пока мы ехали по мощеным улицам, я отсняла целую фотопленку, высунувшись из окна машины.

Трой предложил мне подремать, пока мы будем ехать, но я всегда боялась спать в машине, особенно на такой извилистой дороге. Троя это рассмешило.

— Я все-таки водитель-каскадер, — напомнил он.

И я улеглась на заднем сиденье и закрыла глаза. Следующее, что я услышала, был его голос:

— Просыпайся, красавица.

Мы въезжали в Санта-Барбару.

Когда он довез меня до дома, я предложила ему приехать попозже ко мне и остаться на ночь. Но он сказал, что у него есть кое-какие дела, которые больше не могут ждать.

Мы целовались, целовались, и на этом наша поездка кончилась.

Я разобрала вещи, приняла душ и отправилась прямиком в агентство. Там я обнаружила записку от Лори. Она сообщала, что поехала улаживать мелкие дела и до завтра мы не встретимся. Было заметно, что на работе Лори находилась каждый день. Все в полном порядке. Почта разобрана, факсы сложены в стопку.

Я решила ненадолго задержаться, сделать несколько звонков и войти в курс текущих дел. Через час, когда я уже собиралась уходить, за дверью послышались шаги. В дверь постучали, и я открыла.

На пороге стоял Джон Брэдшоу. Он выглядел крайне смущенным и не мог даже поднять на меня глаза.

— Я хотел бы с вами поговорить, если это удобно.

Он протянул мне лист бумаги.

— Я получил это письмо. Не знаю, от кого.

Я быстро пробежала его глазами. Оно касалось Троя и содержало множество оскорбительных и противоречивых сведений о нем — что он был наемным убийцей мафии, что торговал наркотиками, что за шпионаж его разыскивает ФБР.

— Я не знал, что мне делать с этим письмом, — продолжал Джон. — Решил, что лучше всего прийти к вам. Я не хочу причинять вам боль, но мне кажется, вы должны это знать. На случай, если хоть что-нибудь из этого окажется правдой.

Я отдала ему письмо, не сказав ни слова. Он опустил глаза и ушел.

Я, дрожа, вернулась в офис. Непонятно, кто мог написать такое письмо, кто мог так ненавидеть Троя. Или меня.

Я отправилась домой. Когда позвонил Трой, я не взяла трубку, и включился автоответчик.

— Я все-таки решил приехать. Я слишком скучаю без тебя.

От звука его голоса я совершенно сникла, но видеть его сейчас было выше моих сил. Я не смогла бы скрыть от него свою тревогу и в конце концов рассказала бы про письмо.

Но решимости моей хватило ненадолго. Трой еще не закончил наговаривать на автоответчик, как я схватила трубку и велела ему приезжать.

Мы встретились так, словно не виделись три месяца, а не три часа. Едва взглянув на него, я готова была смеяться над письмом, выкинуть его из головы.

Когда мы ложились в постель, Трой сказал мне:

— У меня для тебя подарок.

Он достал из кармана куртки маленькую коробочку. В ней лежало кольцо его отца.