Загораются звёзды

Глава 15. Урок жизни

— Раз теперь практически все свое время вы будете проводить в моем кабинете, предлагаю вам занять себя чем-нибудь полезным, — заявил Защитник дем Гор следующим вечером, как только Клеопатра, что было оговорено раньше, пришла.

«Да, выразился явно двусмысленно, надеюсь, она уловит только один смысл, причем нужный», — мысленно улыбнулся, поднимая свой взгляд на лицо собеседницы в намерении успеть заметить ее реакцию на слова.

— И чем вы предлагаете меня занять? — поперхнувшись кофе, которым он ее угостил, спросила Клеопатра, поднимая большие удивленные глаза.

«Обычно у нее глаза светло-зеленые, а сейчас почему-то темные», — пронеслась отвлеченная мысль, заставляя потерять нить рассуждений.

— Вы знаете, что такое ментальный комплекс?

«Надеюсь, ты намного умнее и способнее Арсена или, по крайней мере, хоть что-то читаешь, потому что он мне давно надоел со своей непроходимой тупостью, правда ты никогда и не давала мне повода злиться на себя».

— Наивно полагаю, что да, — усмехнулась Клеопатра, обхватив кофейную чашку двумя руками, блаженно жмурясь от крепкого, с отдаленно нежными, но горьковатыми нотками ароматного напитка.

«Действительно, только человек, досконально изучивший эти дисциплины, может знать и судить об этом. Вишенка, я говорил, ты умница?

Жаль — не скажу».

— Я согласна, — быстро проговорила она, продолжая речь, пока он отвлекался на мысленный монолог.

«Что-то я пропустил. На что согласна?»

— Если вы не против того, чтобы обучать меня этому…

— Достаточно, я уловил вашу мысль и действительно предлагаю заниматься с вами этими видами магии. У меня даже есть для вас подопытный экземпляр, — ухмыльнулся своим мыслям и удачно сложившимся обстоятельствам.

— Этого экземпляра, случайно не Линксом зовут? — спросила она, не отрывая глаз от черного кофе.

«По чистой случайности, он стал Линксом. Да и вам обоим не следует знать, что ментальному комплексу вы будете обучаться не для чтения чужих мыслей, а защиты себя от подчинения чужой воле».

Часы на стене пробили четыре и в дверь постучались.

«А вот и наш подопытный экземпляр, обладающий безграничным запасом неприятностей на свою… хотя вы друг друга стоите», — мысленно усмехнулся, сохраняя на лице маску легкой скуки.

— Войдите, — прорычал Севем, поднимаясь со своего места, и легким движением руки убирая конфетные обертки со стола, оставил лишь поднос с кофейником и пирожными.

Двери отворились, и на пороге появился высокий чернявый волшебник атлетического телосложения и темно-зелеными почти черными глазами.

Пройдя внутрь кабинета, он смерил взглядом волшебницу возле камина и недоуменно посмотрел на Главного Защитника.

— Вы не думаете закрывать дверь, господин Линкс, или вам действительно хочется мыть полы в этом кабинете, а может хотите получить милое украшение в виде волшебного браслета?

Вздрогнув, тот вернулся к дверям и плотно прикрыл их, а после некоторых колебаний, наложил запирающие чары и руну против подслушивания. Вернувшись на первоначальное место, с вызовом посмотрел на своего второго крестного отца.

«И у тебя иногда проскакивают полезные идеи».

— Так вот. Ментальный комплекс — это совмещение трех разных наук, сопряженных одним общим видом — Траверсмент, Абритмент и Трошежи. Линкс, расскажите мадемуазель демро Нат, что такое Абритмент, — усмехнувшись, предложил дем Гор, игнорируя убийственный взгляд крестника.

— Абритмент — это наука о защите сознания от внешнего проникновения при помощи одноименного комплекса рунических заклинаний, — собравшись с мыслями, ответил Арсен, повернувшись лицом к Клеопатре. — При помощи Абритмента можно спрятать свои мысли, чтобы какой-нибудь другой опытный ментальный волшебник не смог понять, о чем вы думаете в данный момент, навеять свою волю, но и скрыть собственные воспоминания.

— А чем тогда отличается Абритмент от Трошежи, если и то, и то является наукой о защите сознания? — спросила Клеопатра, внимательно выслушав вступление, пусть когда-то и применила Абритмент для защиты своих мыслей.

— Хороший вопрос, — задумчиво согласился Защитник, мысленно похвалив молодую волшебницу. — Линкс?

— Возможно тем, что Абритмент защищает мысли, а Трошежи чувства? — неуверенно ответил тот, обратив свой взгляд в камин.

— Браво господин Линкс, да вы кладезь мудрости, — язвительно произнес Защитник, хлопая в ладоши.

— Не правильно? — решительно вскинув глаза вверх, спросил Арсен, зло уставившись на Главного Защитника.

— Ну что вы, конечно если думать столь поверхностно, то это, безусловно, правильная мысль. Значит так, теория доступна в Царстве Книг замка Диадем, а сейчас я буду читать ваши мысли, а вы стараться защититься, не используя заклинаний. Заниматься будем в общей лаборатории, — предупредил и, развернувшись на каблуках, вышел из кабинета.

Обоим неподвижным волшебникам больше ничего не оставалось делать, как последовать за своим Искусником.

— Линкс, вы первый, — сделав приглашающий жест рукой, предупредил дем Гор.

Арсен, тяжело вздохнув, направился на середину опустошенной лаборатории — столы уже разместились под стенками. Там и встал в стойку готового к бою воина.

— Это самая распространенная ошибка, встречать ментальное заклинание, ожидая чего-то материального, — негромко пояснил Севем специально для Клеопатры, но услышали его оба подопечных, а в тот же момент, слегка взмахнув вытащенным из ножен мечом, прошептал:

— Траверсмент.

«Собака оторвала кусок пиджака, тоже мне страшное воспоминание, зато какая гамма эмоций: неприятно, обидно, стыдно… правда, я благодаря твоему крестному испытал более сильные переживания, особенно в Вечно Мерзлом Озере.

О, снова Ланцериса с Сирсилисом затягивает в колодец… слушай, Арсен, тебе не надоело это переживать? Нет? А мне смотреть на это порядком надоело.

Так, а это что? Во сне ты разговариваешь с отцом? Ну, передай ему, какая я сволочь… и это не первый сон? Вот любопытный идиот, ты хочешь в один прекрасный день не проснуться?»

— Что это Линкс? Вы, мало того, что самостоятельно не занимаетесь, не читаете соответствующую литературу, но еще и усугубляете свое положение, позволяя таким снам затягивать вас в небытие, — отменив заклинание, прорычал Главный Защитник.

«Идиот, ты хоть сам понимаешь, куда это может тебя привести?»

— Я постоянно тренируюсь, повышая самоконтроль и управление сна: в основном, конечно, по вечерам, Искусник. И утром, как просыпаюсь и даже во время приема пищи, — зло проговорил Линкс, негодуя еще из-за присутствия постороннего человека — Клеопатры.

— Мадемуазель демро Нат, ваша очередь, — более спокойно предложил Севем, указывая рукой на место, где только что на почти согнутых ногах стоял скрюченный Арсен.

— Я рисую заклинание, вы — блокируетесь, — снова объяснил, предупреждая о своих действиях. — Понятно?

— Да.

«Проще легкого, я ведь уже защищалась таким способом».

И не успела она вызвать защитную руну, как дем Гор прошептал «Траверсмент» и к ней понеслась красочная фигура начерченного заклинания.

«Сон.

Она лежит на кровати животом вниз в красной кружевной обтягивающей майке и таких же коротких шортиках, открывающих часть округлых ягодиц, и читает какую-то книгу.

Она не видит тихо входящего в комнату высокого волшебница, а когда он выходит из тени, то в темной фигуре можно рассмотреть Севема дем Гор. Он некоторое время смотрит на нее, любуясь открытой картиной, а потом, скинув плащ, подходит ближе к ее кровати.

От неожиданного поцелуя, Клеопатра вздрагивает, но не отстраняется, позволяя целовать себя, лишь поворачивает голову посмотреть на пришельца нежными зелеными глазами с поволокой разжигающегося огня.

— Привет, — завораживающе хрипло шепчет она, а от мощных ударов сердца на открытом участке груди видно, как подрагивает шелковая кожа и одежда в такт с ней».

Севем хочет скинуть заклинание, но не может, так сильно затягивает его этот сон и он радуется, сам не скинул свой плащ, как во сне волшебницы, настолько интригующе для него выглядели ее грезы.

«- Тебе помочь? — становясь на четвереньки, спрашивает она, и прогибаясь, словно кошка, тянется к его белоснежной рубашке, медленно расстегивая маленькие пуговки.

В ответ его призрачное «я» сна лишь фыркает, а потом ехидно произносит:

— Боюсь, в данном случае помощь понадобится вам, если вы захотите меня остановить.

И чистая пакостная алхимическая ухмылка пробегает по его губам, а в следующий момент он запечатывает поцелуй на губах волшебницы и сам вздрагивает, когда та начинает отвечать ему.

Она кладет теплую ладошку на его щеку, а потом быстро перебегает на шею, от чего он вздрагивает, так как по спине разносится электрический разряд эмоций, поселяясь где-то в середине позвоночника.

Его руки сами тянутся к груди едва скрываемой кружевной майкой, и по телу пробегает нервная дрожь предвкушения от ярких откликов на прикосновения и ее податливости движимой навстречу опытным рукам».

— НЕТ! — вскрикнула Клеопатра, взмахивая руками, не желая видеть продолжения собственного сна.

Его выкинуло не только из чужого сознания, но и неизвестно откуда появившемся вокруг нее стремительно расширяющимся вихрем, ощутимо приложило головой к стене.

— Простите, — она в истерике подбежала к Искуснику, желая посмотреть, что с тем произошло.

Севем чувствовал, как по его виску течет горячая струйка крови, но был не в состоянии двигаться, его мышцы сковало магией, и он мог только слышать голоса и видеть сквозь полуопущенные ресницы.

— Арсен, что ты обычно делаешь в таких случаях? — дрожащим от напряжения голосом спросила в поисках помощи, поворачиваясь к ошарашенному Линксу.

— Э. Ничего. У меня такого еще ни разу не было, — запинаясь, убедил тот, явно не желая в этом всем участвовать. — Но я пойду…

— Стоять, — крикнула она, будто давала команду роте солдат.

Клеопатра присела возле Искусника и, проведя над раной, произнесла: «Сейкатриселье». Струйка крови побежала вспять и рана сама собой затянулась.

— Эффектно, — пробормотал Арсен, жалея, сам так не умеет. — Может, научишь как-нибудь меня — очень полезное знание.

— Это заклинание действует только на незначительные ранения. Надеюсь, у него нет сотрясения мозга.

— А если и так, что с того? — безразлично смерив взглядом Севема, хмыкнул — ему явно было все равно в отличие от Клеопатры, что оказалось довольно любопытным.

— Ну конечно, все обитатели Крепости будут рады, если им для получения нового звания не надо будет знать алхимию, никто не будет следить кто и где лазит ночью, но кто будет защищать Крепость, ты подумал? Кроме того, почему-то все благополучно забывают, что алхимию на повышение звания надо сдавать если не Архидуайену Терсикосу, то Атрелии, — фыркнула, пытаясь взять себя в руки. — Не стой, помоги, — с яростью позвала, снимая с себя плащ, оставаясь лишь в желтой тунике с глубоким интригующим декольте.

«А ты думала — трагедия? Плакать будут лишь некоторые алхимики да диадемщики, и то — из солидарности».

Сложив свой плащ, она подложила его под голову Севема и, потерев руки, проверила пульс. Ее пальчики оказались приятно холодными и немного дрожали.

— Ну что? — без каких-либо ощутимых эмоций поинтересовался Линкс.

— Пульс есть, но очень слабый, — дрогнувшим голосом бросила демро Нат, действительно переживая.

— Ну и ладно, вызываем бригаду эсколперов…

— Ты в своем уме? Что ты скажешь? Как объяснишь свое присутствие в неположенном месте? Убирал последствия днем разлетевшейся алхимической схемы и случайно толкнул попавшего под ноги Защитника? Мы ведь здесь неофициально.

— И что ты предлагаешь?

— Сессенс, — проведя ладошкой над головой Севема, прошептала, активируя заклинание, но ничего не произошло.

— Да оставь ты его, идем к Светосу — он поможет.

— Я понимаю, тебе все равно, только от этого пострадает и ваш драгоценный Союз Волшебников.

— Откуда…

Лицо Линкса — как открытая книга: удивление, недоверие, подозрение…

— Я же тебе говорила, кое-что мне поведал Сирсилис.

— А, ну да.

Злость, вызов.

— И на чьей ты стороне? — озлобленно спросил он, словно прямо сейчас собирался вступить в бой при ее неправильном ответе.

— На его, алхимики друг друга не бросают. Вместо пустых разговоров, лучше бы вспомнил какой-нибудь стих, — Клеопатра присела на колени возле обмякшего тела Главного Защитника и обхватила его голову руками.

«Мило», — отстраненно подумал Севем, продолжая слушать разговор.

— Вот мы вдвоем и день чудесный, — монотонно проговорил тот, отдаленно вспоминая стих, который когда-то слышал из уст своей подруги.

— И где ж летаешь, друг небесный, — продолжила она, смутно вспоминая стихотворение, а вокруг ее рук стало собираться золотое сияние. — Дальше Арсен!

— Э… я не помню, — почесав затылок, смущенно признался тот, не особенно напрягая память.

— Не помнишь — придумывай. Проснись, красавец мой, очнись и с ветром в небо поднимись, — едва не плача, проговорила Клеопатра, пропуская магию через свои пальчики.

— И летним дождиком пролей, с мозгами будет все о`кей, — усмехнувшись, закончил Арсен.

— Ну, ты и стихоплет, — фыркнула она, когда золотое сияние сорвалось с кончиков пальчиков, окутывая собой голову Защитника, ведь в данном случае главным были не слова, а ритм.

— Зачем тебе вообще стихи?

— Если ты не знаешь, то при большом желании ритм, облаченный верой, надеждой или любовью — становятся очень сильной магией излечения.

— Я так и думал, что ты в него влюблена.

— Арсен, ты вообще слушаешь, что тебе говорят или тебе главное найти подтверждение в словах на придуманные события? — разозлилась, прожигая его гневным взглядом, от которого тот поморщился.

Севем дернулся и, открыв глаза, хотел подняться, но Клеопатра, положив руку ему на грудь, остановила попытку:

— Не так быстро, Защитник дем Гор. У вас голова не болит, может, что-нибудь другое? Не тошнит? Что-то вы бледный.

— Со мной все в порядке, — твердо отнял ее руку Севем, чувствуя себя не очень комфортно — его взгляд, пробежав по открытой фигуре Клеопатры, остановился на опасно глубоком декольте.

— Думаю, будет лучше, если я проверю ваше состояние, — безапелляционно заявила она, и ее руки снова окутало свечение, только на этот раз ярко-малинового оттенка.

Проведя ладошками вдоль его тела, волшебница убедилась, он вывихнул только плечо, и в этот же момент свечение стало золотым и направилось в пораженное место, излечивая.

На подоконнике, почти под самым потолком, каркнул ворон и, взмахнув крыльями, улетел.

— Аврель! — позвала дракона Клеопатра, а когда тот, сбрасывая искры, появился перед глазами, сказала:

— Догони того ворона и поджарь его.

— Но чем тебе птичка помешала? — возмутился Линкс, удивляясь ее жестокости.

— Арсен, если ты не знаешь, все колдуны могут, как общаться с разными темными существами, так и повелевать определенным видом птиц, а именно черными воронами. И если животные разговаривают на магическом языке, то подвластный ворон передает информацию посредством картинок и для нас это намного опаснее. Такой себе природный ментальный жучок.

— Мадемуазель демро Нат, вы не заболтались? — язвительно поинтересовался Севем, чувствуя, как нарастает магическое напряжение, от такой близости и дразнящего аромата кожи волшебницы.

Клеопатра спешно встала, давая этим возможность Главному Защитнику подняться.

— Итак, должен сказать, ваша попытка защиты довольно эффективна, но в следующий раз придумайте другой способ, если хотите спрятать мысли, а не показать противнику, что именно они вас беспокоят и тот на верном пути. Делайте это более незаметным способом, ментально подбрасывая другие воспоминания, возможно эфемерные. В своей комнате потренируйтесь.

«Да, лечит она хорошо, надеюсь, ворон не долетит к Жнецам и они не узнают ни о чем, если это вообще не просто заблудившаяся птица».

— Эм… Повторим? — неуверенно предложила Клеопатра, заглядывая в его глаза с какой-то надеждой.

— Не сейчас, увидимся после ужина, — пресек попытки Севем, направляясь в свой кабинет. — И вы, Линкс, идите.

— Да, Арсен, — сказала Клеопатра, когда Главный Защитник скрылся в своем кабинете. — Ты никому не расскажешь о том, что здесь видел.

— С чего бы это? — возмутился тот с некоторым вызовом.

— А с того, я только что наложила на тебя клятву молчания, завязанную на словах, — усмехнувшись, ответила, направляясь на ужин.

Практические часы по ментальному комплексу стали проходить намного чаще. Это давало хоть и не блестящие результаты, но сдвиги в изучении этой области магии Линксом и Клеопатрой стали ощутимыми, и двое обитателей Крепости уже могли не только читать поверхностные мысли друг друга, пробиваясь сквозь слабые блоки, но и довольно успешно считывать ощущения. Проблемой оставалась лишь блокировка как своих чувств и мыслей, так и ограждение от чужих. В связи с усиленными попытками овладеть этой областью магии, у обоих сильно начала развиваться чувствительность к чужим эмоциям и мыслям. Клеопатра, после «игры в прятки» в кабинете Главного Защитника, когда был открыт проход в потусторонний мир, и так слишком хорошо чувствовала сильные эмоции других обитателей Крепости, но сейчас это стало для нее практически невыносимым.

Не раз дем Гор вытаскивал обессилевших в тщетной попытке поставить блок подопечных из эмоционального шока во время приема пищи. Они практически перестали появляться в Трапезной, но и это не спасало — вокруг все равно оставалось много людей.

— Вы должны научиться ставить хоть слабый блок, ведь это лишь начальная стадия чувствительности, и далеко не предел — ощущать эмоции ближайших людей. Были волшебники, которые могли чувствовать других на тысячи километров, блокируя все чужие эмоции, кроме нужных на данный момент, — говорил Севем, в очередной раз, приводя Клеопатру в адекватное состояние.

— Я не знаю, что я делаю не так, — прохныкала она в ответ. — Я уже и представляла, будто сижу в банке за плотным стеклом, что не может ко мне приблизиться ни одна чужая мысль, и строила непробиваемые стены, но все тщетно. Подскажите, как вы уходите от этого. Даже нарисованный магический щит не может меня спасти.

— Да поймите же, наконец, — разозлился Искусник, приходя в ярость от ее несостоятельности. — У каждого волшебника должен быть свой личный способ защиты и если одному достаточно спрятаться за стенкой, то другому необходима полная защита. Вы слишком чувствительная натура и вам нужно охранять все свои тылы, и почему способ с банкой у вас не работает, почувствовать в первую очередь должны именно вы.

— Я не понимаю, что я еще должна чувствовать, кроме чужих мыслей?!

— Представьте, будто вы находитесь в стеклянном шаре и попробуйте определить, откуда приходят к вам чужие ощущения, — более сдержанно пояснил Севем, стараясь помочь. — Вон Линкс, запершись в сейфе, очень даже неплохо себя чувствует. Эмоции, конечно, проходят сквозь стенки, но не такие сильные, поэтому не теряет сознание.

«Правда ему это мало чем поможет, когда его организм перейдет к следующему порогу чувствительности, но на то он и Линкс, чтобы выбираться практически из безнадежной или тупиковой ситуации», — подумал дем Гор, настраивая себя на лучшее, не позволяя отчаиваться.

— Значит, я глупее Линкса, — со злостью воскликнула Клеопатра, пытаясь подняться с кресла в апартаментах Главного Защитника, в которое ее заботливо усадил Севем, как только принес в бесчувственном состоянии, укутав теплым пледом.

— Значит, действительно глупее, раз возникают подобные утверждения, — прорычав, он, в мгновение, оказался перед ее лицом, поставив на подлокотники кресла руки, и ей лишь чудом удалось успеть вжаться в спинку, избегая столкновения с Защитником нос к носу.

Неожиданно его спину огнем обожгло по оголенным магическим окончаниям. А потом уловил мысленный призыв, словно кто-то заталкивал его в недавно созданный портал, причем сделанный наспех.

«Давно они не хотели меня видеть. Только этого мне сейчас не хватало для улучшения настроения.

Что вам нужно на этот раз?

Лучше бы вызвали завтра, когда практически все обитатели разъедутся по своим родственникам на Йоль.

А еще лучше, вообще не вызывали.

Послезавтра празднуют Йоль и магия начинает бурлить. К сожалению зимние праздники продлятся только до девятого января, но хотелось бы дольше».

— Я сейчас уйду, скажете Архидуайену дем Вальд, меня вызвали, но когда вернусь, надеюсь, вас здесь уже не будет, — прорычал Севем, отходя от Клеопатры и вспоминая, куда дел теплый плащ, так как на улице уже довольно холодно, а неведомая сила все сильнее затягивала в другой мир.

Заметавшись по своим апартаментам, быстро нашел необходимые вещи и, накинув на плечи плащ, сунул в карман белую коробочку с постоянным порталом и самым лучшим амулетом, приносящим удачу.

Спустившись ниже в подземелья и пройдя по длинному потайному ходу, застегивая на ходу пуговицы и надевая перчатки, очутился в глухом лесу как раз за зоной замка алхимиков и, сконцентрировавшись, позволил магии вызова забрать себя в другое место.

Очутился в слишком знакомом месте, понял, не стоило и надеяться на благоприятный исход. Эта территория принадлежит темной стороне волшебного мира, словно оборотная у медали. За несколько сотен лет она успела разрастись практически на весь мир, поглощая собой свободные зоны, покинутые добрыми волшебниками. Это место было оставлено еще несколько столетий назад, так как здесь располагалась Башня Мира, где принимались колдуны для просьб в месте для обитания, клянясь не творить зло.

На огромном троне, обтянутом пушистой шкурой северной серебристой мантикоры, и украшенном шипами горного дракона, приветствовал гостей нынешний хозяин Башни. Его лицо скрывал неизменный глубокий капюшон, накинутый на голову. Под троном сидел питомец — небольших размеров, длинной в четыре метра, трехголовая рептилиеподобная азония по имени Дрейдон, своим видом напоминая помесь дракона и гидры. Положив одну из голов на колени своему хозяину, а лапы на сапоги, щурился от приятной ласки, когда ладонь колдуна неспешно пробегала по его чешуйчатой, украшенной небольшими роговыми наростами голове.

Севем осмотрелся исподлобья, подмечая, находится в огромном темном зале древнего замка с искаженным магией стилем: по периметру огромного холла стояли высокие колонны, будто украденные из храма Артемиды в Греции, изрядно обросшие плющом. Под потолком вились небольшие наколдованные факелы, кружась в такт музыке, известной только им.

«Какая безвкусица — так испортить величественный храм», — подумал Севем, делая вид, падает на одно колено перед «Императором тьмы», как тот себя называл.

Ему жизненно необходимо знать, как на самом деле выглядит император, но тот всегда был в черном длинном одеянии с глубоким капюшоном и никогда никому не показывал своего лица. Севем, когда был еще юношей, надеялся, сможет пробраться в его мысли и увидеть лицо там, но это оказалось практически невозможным. Даже если и появлялся шанс, то за него нужно было заплатить своей жизнью и если бы не клятва, когда-то данная любимой, то давно бы так поступил, но не мог. Он также пытался рассмотреть, чем колдует маг, но никогда не видел при нем какой-либо волшебной вещи, что еще больше усложняло поиски.

За спиной разнеслось несколько тусклых вспышек, оповещающих о прибытии еще нескольких волшебников, но в этом случае можно быть уверенным — они злые, так как любая из вспышек сопровождалась запахом гари. Те, кто мешкал, прежде чем хотя бы поклониться, падал на пол, корчась от боли, получая неприятное подкашивающее заклинание, плоскостью подвешенное на уровне пояса.

— Очень рад видеть вас сегодня в полном составе и добром здравии, — приглушенным голосом начал Император. — Кто меня порадует?

«Понятно, настроение нашего самозваного Императора хуже, чем прескверное. Кто же успел испортить его тебе так рано?»

— Никто? Тогда начну радовать я, — мерзко огласил тот, поднимаясь со своего места.

«Ох, что-то мне это нравится все меньше».

— Новость первая. Я объединил всех Жнецов: Воли, таких, как вы. Боли — их представители скоро придут. Жажды — их вы не увидите по причинам понятным вам всем.

«Естественно, ведь это магические вампиры и в противном случае они потребуют жертву и полностью высушат ее, а известно, что больше всего они предпочитают волшебную кровь».

— Жнецы Милосердия, что теперь заменят нам Смерть и Жнецы Скорби — весь мир скоро будет принадлежать нам. Это пока все, чем я вас порадую. Что ж, теперь ваша очередь.

Осмотрев всех пришедших пятнадцать человек, он взглядом окинул одну фигуру.

— Ланцерис? — прошипел Император, требуя ответа у своего слуги, появившегося сразу после Севема. — Что ты выяснил?

— Мой Император…

— Ясно, Фаирдепин.

В светловолосого волшебника полетело яркое нарисованное проклятие, приводящее к оголению и возбуждению магических окончаний с последующим выдергиванием, от чего причинялась неимоверная боль, а при долгом воздействии могло привести к потере сознания, коме, иходу магической энергии, нарушению работы спинного мозга, от чего могло и парализовать. В зале раздались неопределенные шепотки, о том, как Солерону удается переносить такую боль молча, но Севем отлично знал, того защищает родовое заклятие, иначе он давно бы умер, имея предрасположенность к болезням нервных и магических окончаний, на которые невероятно сильно влияет это проклятие.

Император, решив, уже достаточно наказал своего слугу, отменил заклинание и пока блондин приходил в себя, переключился на другого.

— Севем? Где Линкс?

— Он еще недостаточно силен, чтобы свободно использовать темную магию, — не поднимаясь, ответил дем Гор.

— Неправильный ответ, Фаирдепин.

Севем максимально расслабился, позволяя магии проходить сквозь него, протекая мимо, и это намного ослабило боль, но обжигающее чувство, словно каждую ниточку магии выдергивают вместе с нервом, разрывало стальными когтями, не исчезло полностью. Он плотно сжал зубы, не позволяя вырваться крику боли, зная: если закричит, пытка не закончится еще долго.

— Ладно, — прошипел Император, снимая заклинание. — Что с девчонкой? За ней кто-то наблюдает? Она сильна? Ее можно будет использовать? Ее ты можешь мне привести?

— Все свое свободное от проектов время она проводит в Царстве Книг под присмотром Хранителя, но не очень сильна в магии и не особенно умна, — заверил дем Гор, подкрепляя свои слова соответствующим фальсифицированным воспоминанием:

Клеопатра стоит перед огромной клеткой с фениксом, забытым своей хозяйкой и хочет погладить его огненное оперение, но птица каждый раз вспыхивает огнем, опаляя ей пальцы. Она кладет их в рот и сосредоточенно посасывает, обдумывая следующую попытку, или как задобрить строптивую птицу, о чем свидетельствуют то появляющиеся, то угасающие искорки в ее глазах. Совершенно не замечая вошедшего Главного Защитника, хоть и стояла в пол-оборота, снова тянется обожженными пальчиками к птице и снова обжигается.

— И тебе так трудно в отсутствие Хранителя дать ей портал, который перенесет ее ко мне? Ты разочаровываешь меня, Севем.

«А вот это очень плохо. Если его сейчас никто не отвлечет, то я получу не только Фаирдепин, но и что серьезней — довольно интересную комбинацию других проклятий, а на что способна его фантазия, знают все. Может и сердце вырвать».

— Мой Император, — главные двери распахнулись, и в зал вошла неестественно худая, но дорого одетая колдунья: обтягивающие бриджи, высокие ботфорты из кожи шомескалых ящеров и золотые каблуки, играющие красками при каждом шаге.

Пройдя мимо коленопреклоненных фигур, она, словно распустив хвост почти мгновенно преобразованного платья, присела в низком реверансе перед Императором.

«Если и духи покупал тебе Ланцерис, то у него значительно ухудшился вкус», — отстраненно подумал дем Гор, стараясь не пропустить ни одного слова из окружающих его, но пока пустых, разговоров.

— Ты принесла хорошие новости? — чуть ласковее проговорил хозяин, показывая, внимательно слушает ее.

Белладонна всегда была готова услужить своему Императору, а иногда ее острый ум даже пугал Севема. Колдунья могла без особых проблем пробраться через любой из мысленных блоков, и приходилось только удивляться, почему она до сих пор его не выдала, а ведь если бы рассказала хоть четверть, скрываемого им, могли истребить всех Магнификантов.

— Мы с Некроменером побывали в Александрийской библиотеке.

«Ах, ну да, совсем забыл, ты недавно научилась превращаться в животных и первое — черная сколопендра. Не забыть бы в этот раз рассказать остальным Защитникам».

— Мы там нашли некоторое пророчество, но…

— Но? Фаирдепин.

По залу пронесся душераздирающий крик на очень высокой ноте, почти переходящий в ультразвук.

— Я не закончила, мой Император, — прохрипела Белладонна, когда действие проклятия прекратилось.

— Прости, Беллочка, я внимательно слушаю тебя, только не испытывай мое терпение, — прошипел он, все еще пребывая в плохом настроении, желая согнать его на окружающих.

— Да, мой Император.

Тут глаза колдуньи покрылись поволокой, и она, поднявшись с вихрем на несколько метров над полом, захрипев, словно раненый лев, стала говорить:

— Вернется та, что отдала себя как малое дитя. И грянет свет минувших дней — надеждой светлой у людей, вернется все в круги своя и так очистится земля, что жаждущее мести зло пойдет туда, где суждено ему вернуть себе покой, где существует мир иной, а там окажется добром — вокруг жестокость и разгром. И до тех пор все будет так, пока есть в мире кавардак. Вернется маг домой к себе, лишь подчинившийся судьбе, когда простит ей все слова, когда война везде была. И в мире ярком заживет, как испытание пройдет.

Обмякшее тело грудой упало на пол.

«Это вроде как Сирена вернется? Не забыть бы Светоса предупредить, а то подумает, что кто-то откопал первый источник по некромантии и балуется с заклинаниями возрождения».

Император начал рисовать сложный комплекс рун, который действовал не на одного человека, а группу и нес с собой забвение за последние полчаса — существенный минус этого проклятия.

«Хорошо, что у меня иммунитет к данному заклинанию, но притворимся, будто это не так», — подумал Севем и стал удивленно водить головой, подражая всем остальным.

— Ну, все собрались. Теперь начнем. Кто меня порадует сегодня? Ланцерис?

— Мой Император…

— Ясно, Фаирдепин.

«Бедный Ланц. А я? Надо что-то придумать и ответить на его вопрос по-другому».

Проклятие снова летело в Ланцериса, но Севем этим временем думал, как ответить, и не получить себе повторную пытку. В зале снова, словно по команде раздались неопределенные шепотки, о том, как Солерону удается переносить такую боль молча, но Севем лишь скривился, лихорадочно соображая.

Император, решив, инвалид-слуга ему не нужен, так как это уже второе наказание, быстро закончил действие магии.

«Сейчас вспомнит обо мне».

— Севем? Где Линкс?

— Он еще слишком слаб и пока не интересуется ничем, кроме Игрищ, — не поднимаясь, ответил дем Гор, желая спрятать чувства.

От долгого стояния в неудобной позе, затекли ноги, но старался не заострять на этом своего внимания.

— Неправильный ответ, Фаирдепин.

Севем снова максимально расслабился, позволяя магии проходить сквозь него, желая отвлечься от действия заклинания, но это не ослабило боли, так как проклятие накладывалось во второй раз.

— Ладно, — прошипел Император, быстрее снимая магическое воздействие. — Что с девчонкой? Я скоро ее увижу?

— Все свое свободное от проектов время она проводит в Царстве Книг под присмотром Хранителя, да и не очень сильна в магии, — ответил Севем, во второй раз подкрепляя свои слова соответствующим фальсифицированным воспоминанием, которое нужно было повторить точь-в-точь.

Севем старался прорисовать все мелочи — воспоминание должно быть достоверным.

— Но как только я смогу привести ее, чтобы не выдать себя, обязательно это сделаю и уверен, скоро мне это удастся.

— Какая слабенькая стала, — с наигранным сожалением подметил Император, делая знак рукой, и черноволосая колдунья у его ног поднялась бесчувственным комом в воздух и полетела в угол зала.

Посмотрев еще некоторое время на Белладонну, он произнес: «Сессенс». Колдунья, открыв глаза и осмотревшись, где находится, поспешно поднялась.

— Все свободны, — яростно прошипел Император, видя, Вестница хочет что-то сказать. — Белладонна, Севем — останьтесь. Тартенс, Солфри — подождите в соседнем зале, пока вас позовут.

— Мой Император, пророчество, — она протянула лист, убедившись, все вышли.

— Что сейчас было? — грозно потребовал Император, желая знать ответ от своей последовательницы.

Колдунья упала на колени и, склонив голову к полу, тихо ответила:

— Побочный эффект снятия ловушки Оракула. Теперь я иногда буду делать пророчества.

— Ты их помнишь?

— Да, мой Император.

— Ты можешь направлять свои пророчества?

— Да, мой Император. Достаточно присутствие хотя бы одного волшебника, чтобы сделать пророчество, даже косвенно относящееся к нему.

— Хорошо, я подумаю, как это можно будет использовать. Иди, — снисходительно отпустил, задумчиво глядя на стену за спиной своих слуг.

«А вот это мне совсем не нравится — предчувствие. После таких одиноких встреч многие не то что не приходили на следующее собрание, если вообще оставались живы, но и долго еще не могли вернуться домой», — подумал дем Гор, ощущая как его позвоночник обдало холодом — предвестие неприятностей, в то время как тело занемело, продолжая пребывать в неудобной неподвижной позе.

— Севем, ты мне так и не ответил. Подойди ближе, — наколдовав кресло, приказал, ожидая признания.

Главный Защитник поднялся и, медленно пройдя по залу сел в наколдованное для него кресло, рядом появился столик с дорогим коньяком и двумя золотыми кубками.

— Я предлагаю выпить за мое новое открытие, — прищурив глаза, предложил Император.

— Поздравляю, мой Император, — тут же оживился волшебник, наливая красивую, янтарного цвета жидкость.

— Я изобрел новое заклинание, — ответил тот, словно подбодренный похвалой.

«Голову даю на отсечении — новая пытка».

— И что же это за чары? — с заинтригованным видом проговорил Севем, намеренно проявляя любопытство, которого не чувствовал.

— Это проклятие, но вся проблема в том, что я его еще не испытал, поэтому не могу с точностью судить об эффективности.

«Отлично, я теперь подопытный».

— Севем, ты так и не сказал, почему я не наблюдаю у себя в гостях мадемуазель демро Нат.

«Думай, Севем, думай».

— Я не могу отдать ей портал, чтобы не засветиться в Крепости как Жнец, но я над этим работаю. Вторая проблема — вы, мой Император, все время переезжаете с места на место, что усложняет задачу доставки.

— Ох, Севем. Ты всегда хорошо думал, только вот последнее время у тебя в мозгах что-то барахлит. Может, ты решил возродить Магнификантов?

— Вы же знаете, без Души никаких Магнификантов быть не может.

— Насколько я знаю, мадемуазель демро Нат вполне может сойти за новую Душу.

«Она же еще ребенок! Я, конечно, иногда думаю о ней, в качестве одного из Магнификантов, но сделать ее Душой — это было бы, как минимум жестокостью по отношению к ней».

— Я не буду их возрождать, я предан вам, мой Император.

— Знаешь, Севем, а я хочу, чтобы ты их возродил и передал мне в подчинение.

«Они передаются в подчинение вместе с Душой, а ее я тебе ни за что не отдам. Кроме того, неужели ты думаешь, Магнификантами управляет Глава? Ха. Ха. И еще раз ХА! Если бы это было действительно так, то среди нас не было бы ни Сирсилиса, ни Линкса, уж я бы об этом позаботился».

— Да, Глава без Души, что маг без своей волшебной силы. Ты беззащитен сейчас, Севем, и это даже не моя вина. Согласись, — подняв кубок, Император сделал большой глоток коньяка, тщетно показывая свою значимость.

«Тоже мне защитник тьмы и всей ее аристократии — пить коньяк совершенно не умеешь, да и кубки не те, а на счет, будто не твоя вина — вопрос спорный».

— Так вот, Севем. Если до лета не возродишь для меня Магнификантов, не сделаешь из нее Душу или хотя бы не приведешь ко мне — пеняй на себя, а сейчас, я все-таки покажу тебе мое новое изобретение. Плаезо Аангот.

Из широких черных рукавов Императора вырвалась объемная гектограмма небольших размеров и увеличившись, устремилась прямо в грудь Севему.

— Свободен, — вставая с трона и наколдовывая портал, прошипел Император, отправляя своего слугу в лес неподалеку от Башни Мира.

Последним, что увидел дем Гор — это темный капюшон, из-под которого заинтересованно поблескивали непонятного цвета глаза, но их выражение оказалось чем-то знакомым. Еще запомнил собственные руки, на которых начинали открываться множественные глубокие, обильно кровоточащие порезы и ощущение, раны появляются по всему телу не только снаружи, но и внутри.

Севем понял, если сейчас же не остановить действие заклятия или хотя бы кровотечение, то умрет, но каждое движение вызывало боль, превосходящую ощущения под проклятием Фаирдепин.

«От тебя я и не ожидал чего-то полезного. Мерлин, жаль, я не могу позвать Душу ради исцеления. Хотя Шерри и так нашла бы меня».

Он опустил окровавленную руку в карман и щедро начал посыпать золотой порошок из мешочка — его руки не прекращаясь дрожали. Наметив координаты передвижения, желая оказаться у замка алхимиков, активировал магию порошка и расслабившись почувствовал, магия его уносит.

«Шерри, как все нехорошо получилось. Если бы я знал в тот день, чем прогулка в обществе Императора обернется, я бы ни за что не оказался возле дома Линксов.

Нет! Я обещал, я должен идти».

Севем, превозмогая боль, стал медленно подниматься на ноги, чувствуя, как потяжелели камзол и плащ, пропитавшись кровью, а на снегу остался огромный неприглядный кровавый след.

Голова сильно закружилась и, не удержавшись на ногах, начал падать. Он хотел за что-нибудь ухватиться и тут же почувствовал, его кто-то поддерживает, но видеть из-за пляшущих звезд в глазах не мог.

— Потерпи еще немного, — прошептал до боли знакомый женский голос с завораживающими магическими интонациями.

— Шерри, — прошептал Севем, наклонив голову ниже, непреодолимо сильно желая убедиться в своей догадке.

Он уткнулся носом в пышные волосы и ощутил слабый запах ванили с тонкими нотками жасмина.

— Да. Кто угодно. Молчи, — прозвучал ответ и от этих нежных волшебных интонаций голоса дем Гор чуть не потерял сознание, так как ни у кого другого таких ноток и оттенков голоса быть не может.