Запретный огонь

Глава 30

Густой серый туман заволакивал, берег, почти скрывая набегающие волны. До рассвета стоял полный штиль, но теперь ветер, словно пробудившийся спящий гигант, глубоко вздохнул и задул со всей силы.

Кинг выругался себе под нос. В Корнуолле ничего не предугадаешь. Придется, целясь, учитывать дикие порывы ветра, которые теперь швыряли на берег пенистые валы. Одно утешение, что ветер разгонит туман. По крайней мере, можно будет разглядеть цель. То, что дуэли запрещены законом, не имеет никакого значения. Подобные поединки — пустяк по сравнению с тем, что происходило в здешних краях.

Уэстерфилд опаздывает. Где этот мерзавец? Сбежать он не мог, Уилл Боулз этого не допустит. Леандр Map-кем выложил на складной столик пару дуэльных пистолетов, и Кинг подошел к нему.

— Где они, черт побери? — прорычал он. — Я хочу покончить с этим, пока не разразится буря.

— Успокойся, Кинг, — ответил Леандр. — Они приедут. Думаю, Уиллу трудно найти этому негодяю секунданта, учитывая, кто его противник.

Кинг принялся шагать по берегу. Надвигался прилив, пенистые волны лизали его начищенные сапоги. Он привык к боли в раненой руке, постоянной тупой боли, которая не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Унять ее можно было только настойкой опия, которую Кинг не решился принять. Ему нужен ясный ум. Он сгибал правую руку, разогревая мышцы, готовя их к тому, что скоро в его ладонь ляжет пистолет. Вскоре из призрачного тумана вынырнули три фигуры — Уэстерфилд, Уилл Боулз и самый захудалый оборванец из всех, что ему доводилось видеть. Кинг едва не рассмеялся. Никого получше они найти не могли?

Уилл, должно быть, прочитал его мысли.

— Прости, Кинг, — сказал он. — Кроме старого Тима Бада, на всем побережье не нашлось человека, желающего участвовать в поединке против тебя.

— Черт! — выругался Кинг. — Он трезвый?

— Не думаю.

— А я получу выпивку? — поинтересовался Тим Бад. — Мне сказали, что я получу свою пинту.

— Ты получишь свою проклятую пинту, старик, как только дело будет сделано, — сказал Уилл.

— Вряд ли это этично, — наклонился к уху Кинга Леандр. — Тим Бад не ровня Уэсти. Никто не будет тебя винить, если…

— Не дождешься! — гневно оборвал Кинг. — Поддержите его, и давайте начинать.

— Я буду рефери, — сказал Уилл, подняв три крупных камня. — С тридцати шагов?

Кинг кивнул.

— Установи метки, — приказал он.

Уилл поставил один камень в центре и, отмерив расстояние, положил на землю остальные, которые едва виднелись в тумане.

— Уэстерфилд, выбирайте пистолет, — сказал Уилл. — И пусть ваш секундант его зарядит.

— Что, он? Ну уж нет! — возмутился Уэстерфилд. — Он не знает, какой стороной пулю в дуло загонять. Я сам заряжу, если не возражаете.

— Пожалуйста, — ответил Уилл. — но поторапливайтесь.

Кинг наблюдал, как Уэстерфилд заряжает свой пистолет, Леандр зарядил второй и передал ему.

— Кинг, — сказал Уилл, — согласно правилам, я должен спросить… если он извинится…

— Не дождетесь! — прорычал Уэстерфилд.

— Ты слышал? — сказал Кинг. — Продолжай.

— Вставайте спиной к спине, — приказал Уилл, указав на центральный камень. Дуэлянты подчинились. — Дойдя до меток, повернитесь. Не двигайтесь, пока я не дам команду.

— Я получу свою пинту при любом исходе? — дернул Уилла за рукав Тим Бад.

— Если не уйдешь с линии огня, то тебе уже будет не до пинты! — прорычал Уилл. — Отойди, пьяный болван!

Когда Кинг и Уэстерфилд достигли своих меток и повернулись друг к другу, старик отпрянул в сторону.

Кинг искоса взглянул на противника. Драться на поединке одноглазому и в ясный день трудно, а уж в густой туман, да еще с лихорадкой… Он прицелился, отметив, что Уилл дал ему для этого достаточно времени.

— Сходитесь и стреляйте! — скомандовал наконец Боулз.

Кинг двинулся к центральному камню, скрытому туманом. Плотный влажный песок скрипел у него под ногами. Ветер разогнал только верхний слой тумана, который все еще цеплялся за берег, скрывая дуэлянтов по грудь. Внезапно Уэстерфилд нырнул вниз и скрылся из виду. Одновременно грохнули два выстрела… и через несколько мгновений третий.

Оба дуэлянта упали.

Над берегом эхом неслись крики Леандра и проклятия Уилла. Кинг почувствовал, как песок задрожал под его лицом от топота ног. Он смутно увидел Тима Бада, бросившегося прочь со скоростью, казалось, невозможной для пьяного старика… потом навалилась чернота.

День шел, а никаких вестей не было. Ларк была вне себя. Она не отходила от вдовы, но ей становилось все труднее притворяться. Кинг должен был уже вернуться. А Леандр давно сообщил бы новости, несмотря на исход поединка. Но ни тот ни другой не появились, и это был дурной признак.

Ларк сумела уговорить вдову съесть бульон, булочку и немного фруктов. Руки пожилой женщины дрожали. Старую графиню было просто не узнать. Ларк опасалась, что ее свекровь, сказав, что если что-то случится с Кингом, она последует за сыном, говорила правду.

— Он не возвращается, — сказала вдова, ее голос прозвучал в тишине погребальным звоном. — Дуэль была несколько часов назад. Если бы он был жив, мы знали бы новости. Они не знают, как нам сказать. — Оттолкнув в сторону поднос, она разрыдалась.

— Не надо, миледи. — Ларк отложила книгу, которую читала вслух, и, подойдя к вдове, положила ей руку на плечо. — Мы ничего не знаем. Я отказываюсь верить этому.

— До бухты всего две с половиной мили. Даже если бы они шли пешком, они бы уже вернулись, — возразила вдова. — А у них есть лошади и карета.

Ларк открыла было рот и застыла. В коридоре эхом отдавались громкие голоса. Ларк бросилась к двери. Когда она широко распахнула ее, Кинг, споткнувшись о порог, рухнул в ее объятия, Фрит поддержал его. Ларк ощупывала лицо Кинга, грудь, торс, отыскивая рану. Вдова, прижав ко рту морщинистые руки, беззвучно рыдала.

— Отпусти меня, Фрит! — рыкнул Кинг. — Ты как наседка! Я сам могу стоять.

— Милорд, пожалуйста, — умолял камердинер, — нужно снять сапог, пока лодыжка не распухла.

— Лодыжка? — воскликнула Ларк. На правом сапоге зияла опаленная по краям дыра.

— Спасибо провидению, мерзавец промахнулся, — сказал Кинг.

— Он не был джентльменом, — добавил подоспевший Леандр. — Нырнув в туман, он выстрелил, как последний трус. Пуля ударила Кинга в ногу и застряла в сапоге. Нужно оценить рану, вот что волнует Фрита. Упав, Кинг выстрелил наугад и ранил Уэстерфилда в плечо… Понять не могу, как тебе это удалось, — повернулся он к Кингу. — Туман был густой как овсянка, а ты упал на больную руку.

— О Господи, — простонала Ларк, прижимая к себе Кинга.

— Это еще не все, — продолжал Леандр, — Когда мы бросились Кингу на помощь, негодяй перезарядил пистолет, чтобы добить раненого. Больше он не будет делать подлостей. Уилл Боулз застрелил его. Он спас Кингу жизнь.

Сухое рыдание сорвалось с губ вдовы. Все повернулись к ней.

— Мама! Что ты делаешь в постели в полдень? — изумился Кинг. — Ты заболела?

— Иди к матери, — шепнула ему на ухо Ларк. — Она чуть не умерла от тревоги за тебя.

— Прекрати кудахтать! — повернулся к камердинеру Кинг. — Лучше приготовь мне ванну. Я скоро приду, и тогда можешь излить на мою ногу свою сердечную заботу. А пока мне нужно поговорить с матерью… и с женой.

Леандр потянул за собой камердинера, и Ларк закрыла за ними дверь. Кинг, хромая, подошел к кровати, присел на край и оказался в объятиях матери. От этой неуклюжей ласки у Ларк на глаза навернулись слезы. Судя по реакции Кинга, мать его явно никогда не обнимала. И он ей ответил. О, как он отвечал!

Ларк приросла к полу, восхищенная сценой, когда вдова дрожащими руками гладила лицо сына.

— Ты действительно не пострадал? — спросила она. Даже ее голос изменился, стал мягким и полным эмоций. Ларк едва узнавала его.

— Все хорошо, мама, — успокаивал. Кинг. — По крайней мере будет хорошо, как только я отвяжусь от Фрита и проведу время с женой.

— Фрит любит тебя, сын. Не сердись на него. Он близко к сердцу принимает все, что касается тебя.

— Знаю! — расхохотался Кинг. — А теперь вылезай из кровати.

Мать приложила палец к его губам, в ее глазах блестели слезы.

— Прости меня, сын, — пробормотала она.

— За что?

— За… все, — ответила мать. Она протянула руку Ларк, и та шагнула к ней. — Фрит и дочь, которую ты подарил мне, не единственные обитатели этого старого мавзолея, кто любит тебя. Нас ждет долгий разговор, когда ты отдохнешь. Я не стану умолять тебя о прощении, а лишь о возможности все исправить. Я люблю тебя, Бэзил… так люблю.

Сумерки в тот вечер наступили, рано. За окнами главной спальни свистел, ветер, стекла дрожали в оконных рамах. Шторы были, задернуты, огонь ярко горевший в камине, согрел комнату. Ларк и Кинг сидели в кровати, откинувшись на подушки. Раненая лодыжка Кинга опиралась на атласный валик. На столике стояли подносы с остатками обеда. В воздухе витал аромат винограда и сочных спелых груш.

— Ты уверен, что рана несерьезная? — Ларк кивнула на перевязанную ногу мужа.

— Я бы развязал бинты, чтобы доказать это, но Фрит придет в ярость, — усмехнулся Кинг. — Благодаря таланту моего сапожника и бездарности Уэстерфилда это всего лишь царапина. Я поправлюсь без помощи врача. Меня больше смущает, что негодяй застал меня врасплох.

Ларк резко выпрямилась, ее прозрачная ночная рубашка облачком взметнулась вокруг нее.

— Это мне следует гневаться, — сказала она. — Почему ты сразу не приехал домой? Мы тут чуть с ума не сошли от тревоги. Что тебя так задержало?

— Мы остановились в деревне Полперро, чтобы узнать, как Зефания Джоб расценивает то, что мы с тобой обсуждали.

— Так скоро?

— Нет причин ждать, Ларк. Я не передумаю. Нужно принять меры, пока суда не вышли в море. А я знал, что, как только вернусь, Фрит посадит меня под домашний арест, пока я не поправлюсь. Деревня была нам по дороге, так что это казалось самым логическим решением. Торговля была последним, что стояло между нами. Я хотел уладить это дело, прежде чем вернуться к тебе.

— И?.. — Ларк боялась спрашивать. Невозможно представить, что ради нее Кинг пошел на такую жертву.

— Насколько я понимаю, это реально, — ответил он. — Конечно, надо будет встречаться по этому поводу с Адмиралтейством, понадобится официальная лицензия на каперство для Уилла. Поверенные Зефании проработают все детали. Поверь мне, они свое дело знают. В результате я освободился от этого. Наконец-то! Уилл в восторге. Я впервые видел, как он потерял дар речи, и мы заключили устное соглашение. Когда мы захотим отправиться в плавание, он предоставит в наше распоряжение любое судно. Но я бы попросил тебя повременить с путешествиями до мирного времени.

Хрипло вздохнув, Ларк прижалась к его груди. От него пахло кокосовым мылом, бритвенным мылом и контрабандным коньяком. Некоторые вещи никогда не изменятся. Пока Уилл Боулз в команде, недостатка в коньяке не будет, она в этом не сомневалась.

— Кинг, — помрачнела Ларк, — нечто странное произошло во вдовьем доме, когда Уэстерфилд и я…

— Не думай об этом, — прервал он. — Все закончено, Ларк.

— Да, я знаю, но дослушай меня, — настаивала она. — Когда я упала и он наступил мне на платье, не давая двинуться, лунный луч… вдруг указал на каминные инструменты. Они гремели, словно невидимая рука трясла их… словно кто-то хотел, чтобы я взяла кочергу. Иначе я бы ее никогда не заметила. Я ведь глаз с Уэстерфилда не спускала.

— Что, один из призраков старого Смайда? — расхохотался Кинг.

Ларк в шутку стукнула его.

— Не смейся надо мной, — сказала она. — Было столько разговоров о призраке прадедушки Бэзила… а ты перенес моего отца из той ужасной могилы и дал ему покой на кладбище. Что, если кто-то из них пытался помочь мне? Мне бы хотелось так думать.

— Тогда выдумывай призраков, сколько тебе нравится, милая, коли они такие дружелюбные. Мне бы не хотелось, чтобы ты попотчевала меня кочергой.

— Тебе это не грозит, — сказала она.

— Кстати, о вдовьем доме. Как я понимаю, ты решила задержаться там, пока не убедишься, что ты не беременна. Пора бы уже убедиться.

— Да… но…

— Но ты не уверена?

— Может потребоваться некоторое время.

— Это означает…

— Это означает, мой нетерпеливый муж, что тебе придется немного подождать.

Кинг притянул ее ближе, но когда она потянулась к его губам, он отстранил ее. Игриво сверкнув глазом, он развязал шелковую ленту у ворота ее ночной рубашки. Он потянул тонкую ткань с ее плеч, так что она едва прикрывала грудь Ларк, и кончиком пальца коснулся родинки в ложбинке.

— Я все время задавался вопросом — настоящая она или это мушка, которые так любят приклеивать женщины? Должен признаться, я не мог от нее взгляда отвести.

— Я заметила, — сказала Ларк.

— М-м-м… И ты не знаешь…

— Потерпи. — Она приложила палец к его губам. Он нежно поцеловал ее руку.

— Тогда, пока я жду, мы можем продолжить то, на чем прервались в римской бане.

— И что же это? — поинтересовалась Ларк, очарованная его игривым настроением.

— Ты помнишь, как я показывал тебе новые восхитительные способы наслаждения благородным виноградом?

Как она могла забыть? От одной мысли об этом горячая кровь бросилась ей в лицо.

— Эта гроздь красного винограда, что лежит на столе, похоже, прекрасно подойдет, — хрипло продолжил он.

— Пожалуй… да, — согласилась Ларк. Она могла лишь вообразить, какого цвета сейчас ее загоревшиеся щеки.

— Я специально его заказал, — сообщил он, его глубокий голос резонировал в ее теле, когда Кинг теснее прижал ее к себе и поцеловал.

Ларк застонала от его внезапной атаки. Словно раскаленные иглы пронзили, ее лоно, лишая воли. Кинг запустил руку в ее волосы, потом распахнул ее рубашку, открывая грудь. Ларк таяла от его прикосновений.

— Почему бы тебе не снять этот нелепый наряд, — пробормотал Кинг, почти касаясь ее губ, — и не взять эту гроздь сочного винограда?.. Мне вдруг так захотелось десерта…

Без колебаний и без всякого смущения она сделала то, что он предлагал.