Завидная невеста

Глава 31

Чтобы добраться до Джостен-Холла на почтовом дилижансе, Неду потребовалось шестнадцать часов. Хотя поездка в дилижансе далеко не так сильно травмировала его раненую ногу, как скачка верхом, старая рана начала болеть. По приезде он обнаружил, что Надин и Беатрис были в Брайтоне с Мэри, а Джостен уехал в Портсмут и должен был возвратиться только вечером. Он доковылял до своей комнаты, помылся, переоделся и стал ждать брата. Джостен, несомненно, придет в ярость и примется орать на него — он был большой мастер это делать, — но его женитьба на Лидии все-таки едва ли приведет к непоправимому разрыву с семьей.

Будучи еще совсем юным, Джостен принял на себя всю тяжесть управления унаследованным чудовищным и необычайно прожорливым организмом, называемым Джостен-Холлом, и с тех пор нес на своих плечах это бремя. Не имея ни малейшего понятия об управлении поместьем и не получая ни от кого никакого руководства в этом деле, он посвятил свои первые несколько лет в роли графа тому, чтобы подражать своим высокородным друзьям, балуя себя и всех, кто его окружал, различными подарками и игрушками, а также устраивая впечатляющие шумные вечеринки.

Все это делалось для того, чтобы пустить пыль в глаза. Джостен был человеком мягкосердечным и сентиментальным. Не слишком практичным, но прирожденным романтиком. Именно поэтому он женился на Надин, влюбившись в нее по уши раз и навсегда после всего лишь одного танца — к счастью, как и она в него, — и в срочном порядке переехал жить в свое загородное имение, где новоиспеченному графу не было необходимости играть роль светского человека в угоду людям, которых он не слишком хорошо знал и в компании которых, откровенно говоря, чувствовал себя довольно робко. Скромная жизнь не была большой жертвой ни для него, ни для Надин, ни для Беатрис.

Однако Джостену не хотелось бы потерять Джостен-Холл, родовое поместье Локтонов. Джостен почувствовал бы, что не сумел как следует позаботиться о вверенном его попечению месте.

Чтобы скоротать время, Нед думал о Лидии, вспоминая, как протягиваются к нему ее руки, а глаза сверкают сиреневыми искорками, как ее улыбка наполняет его ощущением возвращения домой. Его сердце получило пробоину, судно конфисковано и захвачено теперь прекрасным пиратом. И оно никогда не будет принадлежать никому другому.

Пройдя сквозь цветники, он вышел на утес, обращенный к Северному морю, и, оглянувшись, внимательно посмотрел на огромный старый дом, видя его уже не глазами раненого, жаждущего найти здесь прибежище, тихий уголок в беспощадно изменившемся мире.

Теперь он ясно увидел, что попытка убедить себя, что все снова может стать таким, каким было, когда он был парнишкой, была напрасной. Никаких тихих уголков не существовало. Менялись ситуации, вырастали дети… Вот и он с радостью пойдет в ногу со временем и приедет сюда в следующий раз с Лидией. Больше всего на свете ему хотелось сейчас быть с ней рядом.

Он вернулся в дом, прошел в библиотеку и, поглядывая на часы, стал с нетерпением ждать брата. Пробило восемь, потом девять, и, наконец, в десять часов он услышал сквозь окно на подъездной аллее громкий голос Джостена:

— Нед здесь? Где же он?

Нед вышел в холл, чтобы встретить его. Несколько мгновений спустя Джостен вошел в библиотеку. Выглядел он великолепно и очень величественно, как подобает лорду, владельцу большого поместья, которого к этому обязывает положение. Рядом с ним шествовал ирландский волкодав. Лакей, вытянувшись в струнку, застыл по стойке «смирно», хотя Джостен даже не взглянул в его сторону.

«Почему это, — устало подумал Нед, — даже лакеи в присутствии Джостена стараются показать себя в наилучшем свете? Умение носить титул графа он действительно возвел в степень искусства».

— Боже милосердный, Нед, — сказал Джостен, увидев его, — ты выглядишь до смерти измученным, мой мальчик. Чем ты, черт возьми, там занимался? Уж не пристрастился ли ты к ужасным привычкам Пипа и Гарри? — подозрительно спросил он.

— Нет, сэр. Я привез новость, которая, боюсь, тебя разочарует.

Услышав это, Джостен, наклонившийся, чтобы почесать голову серого волкодава, взглянул на него и вздохнул.

— Может быть, не стоит ее сообщать?

— Боюсь, что я должен это сделать.

— Тогда ладно. Поговорим в библиотеке. Можешь оставить нас, — сказал он лакею. Он направился в ближайшую комнату впереди Неда и тяжело опустился в кожаное кресло, вытянув перед собой длинные ноги, и задумчиво уставился на носки сапог. — Что-нибудь с Гарри? Ты сдал его вербовщикам?

— Что? — удивленно переспросил Нед. — Ну конечно же, нет.

Джостен взглянул на него с огромным облегчением.

— Не сдал?

— Нет. Как тебе такое могло прийти в голову?

— Потому что я бы сдал, — грубовато сказал Джостен. — Я знаю всю историю от Пипа. Он приезжал домой на прошлой неделе. Он никогда не мог хранить секреты от своей маменьки, а Беатрис рассказала мне. И я вызвал парня на расправу. Он рассказал мне все о Туиде, и о карточной игре, и о том, как ты отказался принять вызов этого мерзавца, а также о том, как Гарри, этот оболтус, решил, что задета фамильная честь, и вызвал на дуэль этого типа, а ты появился вовремя, занял место Гарри и умудрился подставить себя под пулю. Я все правильно излагаю? — сердито спросил он.

— Да, сэр. Более или менее. Но почему ты подумал, что я сдам Гарри вербовщикам?

— Потому что когда Надин разыскала тебя в Лондоне, чтобы заручиться твоей поддержкой в отношении той карточной игры — да, я и об этом узнал от Надин, потому что в этой чертовой семейке, кажется, никто не способен держать язык за зубами, — ты сказал, что твоих племянников могла бы исправить только очень суровая дисциплина, как на флоте. После того несчастного случая я не видел Гарри… Почему бы мне так не подумать? — ворчливо заявил он.

— Ну что ж, я этого не сделан. И я понятия не имею, где твой сын. Хотя дело, о котором я приехал поговорить с тобой, касается и его.

Джостен глубоко вздохнул, готовясь выслушать плохую новость.

— Понятно. Ну что ж, выкладывай.

— Леди Лидия Истлейк оказала мне большую честь, согласившись стать моей женой. — Одно лишь произнесение этих слов вслух наполнило Неда радостью, несмотря на то что момент к радости не располагал.

Джостен взглянул на него. Глаза его округлились от удивления. Широкая улыбка расплылась по его красивому лицу. Он вскочил на ноги и хлопнул Неда по спине.

— Хорошая работа, Недди, мой мальчик! Хорошая работа, ничего не скажешь! Леди Лидия Истлейк… — Он даже потер руки от удовольствия. — Я никогда не видел эту леди, но о ее красоте отзываются с восхищением, а уж о ее богатстве…

— Нет у нее богатства.

Джостен подумал, что ослышался.

— Повтори!

— Ее состояния больше нет.

— Но деньги…

— Нет денег. — Нед покачал годовой. — Она еще глубже увязла в долгах, чем мы, Локтоны. Она осталась без гроша.

Джостен снова шлепнулся в кресло. У него подкосились ноги. Откинув голову на спинку кресла, он уставился в потолок.

— Ну что ж, это очень печально.

Поскольку Нед ожидал более неистовой и, разумеется, более громогласной реакции, он воспринял это замечание как обнадеживающий знак.

— Я ужасно сожалею.

— А? — взглянул на него Джостен. — Ах, ты об этом… Ну что ж, наверное, тут ничего не поделаешь?

— Нет. Тут ничего не поделаешь. Я влюбился в нее.

Джостен кивнул, как ни странно, совсем не удивившись.

— Понимаю. Очень хорошо понимаю. Любовь именно так воздействует на мужчин семейства Локтонов. Влюбляешься — и уж больше ничего с этим не можешь поделать, кроме как сделать девушку своей невестой. — На какое-то мгновение на его лице отразилось воспоминание о страсти и удовольствии. — Нет. Ничего с этим не поделаешь. И я должен предупредить тебя, что мы влюбляемся навсегда.

— Да, сэр, — сказал Нед, пряча улыбку. — Должен сказать, сэр, что вы проявили гораздо больше невозмутимости, чем я себе представлял.

— Разве у меня есть выбор? Нет. Я знаю тебя, Нед. Ты мой брат. Моя кровь. Я знаю тебя как самого себя, и поэтому знаю, что с этим надо просто примириться.

— Что будешь делать? — спросил Нед, несколько удивленный нехарактерной для Джостена сдержанностью.

— Делать? Наверное, продам не включенные в майорат земли. Не могу сказать, что стану по ним скучать. Я никогда не разбирался как следует в акрах и бушелях, в поголовье скота и всяких прочих вещах, о которых без конца бубнят между собой фермеры. Сохраню, конечно, охотничьи права, — сказал он с таким видом, как будто это имело первоочередное значение, хотя, возможно, для Джостена так оно и было. — И свору. А также несколько лошадей.

— Ты попытаешься сохранить Джостен-Холл, — сказал Нед.

И тут взгляд Джостена наконец омрачился глубокой печалью.

— Сохранить дом? Едва ли. Все меняется, Нед. Вещи приходят и уходят. Иногда при жизни одного поколения, иногда многих. — Он улыбнулся. — Ты знал о том, что первоначально Локтоны купили эту старую громадину у Бортонов?

Нед был удивлен. Он не знал этого, всегда полагая, что Локтоны построили это здание.

— Нет, сэр, я этого не знал.

Джостен кивнул.

— Когда красавец принц Чарли стал претендовать на трон, Бортоны проявили дурной вкус и поддержали младшего претендента. — Он наклонился вперед и сказал конфиденциальным тоном: — Бортоны никогда не были хорошими игроками. Когда их семья по политическим соображениям надолго покидала Англию, мы купили этот дом и переименовали его в Джостен-Холл. Знаешь, я бы не удивился, если бы Бортоны захотели вернуть его. — Он чуть помедлил. — Возможно, в качестве приданого? — добавил он.

— Ты имеешь в виду брак между Мэри и Джорджем Бортоном? Он, кажется, уже просил ее руки, и она ему отказала. Видимо, из-за его сестры, — сказал Нед.

— Все это так и было. Но было это два года назад, когда Мэри была весьма тщеславной и уверенной в себе дебютанткой. Теперь она уже не так привередлива и, несомненно, станет еще менее разборчивой, когда деньги на ее карманные расходы будут урезаны до минимума.

— А как же быть с сестрой Бортона?

— Я абсолютно уверен в способности твоей племянницы справиться с полудюжиной золовок, — заявил Джостен. — Сейчас важнее всего убедить Бортона попытаться снова сделать предложение. Ну, там видно будет. Мы делаем все, что можем.

Хлопнув себя по бедрам, Джостен поднялся на ноги.

— Спасибо, Маркус, — сказал Нед. — Ты сделал мою задачу гораздо проще, чем я ожидал.

— Рано расслабляться, мой мальчик, — сказал Джостен с печальной улыбкой. — Еще предстоят разговоры с Надин и Беатрис. Они будут очень недовольны тобой. Так что на твоем месте я не стал бы ждать приглашений на ужин в ближайшее время.

— Я постараюсь не слишком огорчаться.

Услышав это, Джостен задумчиво посмотрел на него.

— Надеюсь, ты говоришь это без иронии, Недди?

— Да, сэр, — сказал Нед.

Не было никакого смысла беспокоить Джостена мыслью о том, что он не так хорошо знает своего младшего брата, как ему кажется. Это бы его очень огорчило.

— Я так и думал. Это не свойственно нам, Локтонам. А теперь выспись хорошенько, мой мальчик. Выглядишь ты как черт знает что.

Около трех часов ночи Неда разбудил громкий стук в дверь. Он сразу же проснулся, чему научился на флоте за долгие годы войны, и крикнул, чтобы входили.

В дверях появился Джостен — со свечой в руке, в ночном колпаке, босой и небритый.

— Что случилось? — спросил Нед, поднимаясь с постели.

— Десять минут назад весь дом разбудил какой-то всадник. Он сказал, что привез письмо, адресованное тебе, и что ему приказано не уезжать, пока не вручит его тебе лично.

— Где он сейчас?

Джостен повернулся и сделал приглашающий жест рукой. Теребя в руках вязаную шапку, вошел парнишка в забрызганной дорожной грязью одежде.

— Вы капитан Локтон? — спросил он.

Нед кивнул, и парнишка, сунув руку в кожаную сумку, висевшую на шее, извлек тонкий конверт. Передав его Неду, он повернулся, чтобы уйти.

Джостен остановил его, взяв за плечо, и сказал:

— Отправляйся на кухню, и пусть они найдут тебе что-нибудь поесть и место, где выспаться.

Парнишка неуклюже поклонился и убежал, а Нед вскрыв конверт и прочел следующее:

Кровь отхлынула от лица Неда, и он торопливо схватил брюки и сорочку, которые недавно снял.

— В чем дело, Нед? Что случилось? — спросил встревоженный Джостен. — Чем я могу помочь?

Нед уже натянул брюки и просовывал руку в рукав сорочки.

— Прикажи седлать самую быструю лошадь в твоей конюшне!

Джостен начал громогласно отдавать приказания, и слуги бросились их исполнять. Не прошло и четверти часа, как Нед верхом на лихом скакуне мчался по направлению к Лондону.

Он мчался всю ночь, останавливаясь в пути для того лишь, чтобы попить или сменить лошадь. Он мчался, подстегиваемый страхом, хотя его раненая нога отзывалась на такое насилие нестерпимой болью. Сердце его отбивало бешеный ритм в унисон с топотом копыт. Нет. Нет. Нет.

На горизонте появилась алая полоска утренней зари, а он продолжал мчаться, одержимый одной мыслью: лишь бы успеть остановить ее!